Текст книги "Возвращенный рай"

Глава пятая

Показ «Морозных узоров» явно удался. Взыскательную душу Антона грели лестные отзывы о коллекции. Все приглашенные им гости, московские, питерские, из окружающих областных центров, ближнего зарубежья, из стран Балтии, Польши, те, кто приехал благодаря налаженным им личным контактам и те, кто узнали о нем из Интернета или прессы, были в восторге от предложенных им моделей и фасонов.

Одобрительные отзывы внушали оптимизм, а количество заказов превысило самые смелые его расчеты. Одним темным пятном на его горизонте были мысли о Татьяне, вернее, о расставании с ней. В любовь он не верил. Какая может быть любовь в его мудром возрасте? Ему же не двадцать лет, а тридцать пять. Просто ему с ней комфортнее, чем с другими, только и всего. Но даже ради самого изысканного комфорта не стоит сохранять такие сложные, бередящие сердце отношения. Он твердо решил уйти от нее после последнего показа.

Тягостно раздумывал о прощальном подарке, что без слов сказал бы ей о неминуемом разрыве. В конце концов остановился на изящном ожерелье из желто-матового жемчуга. Татьяна умный человек и сразу поймет, что это завершение. Ожерельем всё началось, ожерельем и закончится. К тому желтоватый цвет символизировал не измену, нет, такими категориями он мыслить не хотел, но перемену. И жемчуг – как слезы прощанья. Это Антону понравилось, недаром он был поэтом, пусть и не высказывал в стихах владевшие им чувства.

Двадцать пятого привычно наряжал Татьяну сам и чувствовал, как нервно подрагивают его руки. Надев ожерелье, низко склонился, нежно поцеловал ей руку. Выпрямившись, посмотрел в лицо. Оно не изменилось, но чуть подрагивающие уголки ее губ сказали ему, что она всё поняла. Антон с внутренним облегчением подумал: как приятно иметь дело с интеллигентной женщиной! Никаких слез, никаких упреков, и соответственно, никаких сожалений ни с той, ни с другой стороны.

Посадив Татьяну в зал, вышел на подиум и начал последний вечер.

Показ «Зимних сюжетов» проходил как обычно. Зал был полон, было шумно и весело, шампанского и хорошего вина было вдосталь.

После дефиле Антон, не подходя к Татьяне, говорил с одним из своих поставщиков. Чересчур широко улыбаясь, отчего улыбка походила на волчий оскал, к нему подошла высокая породистая блондинка в длинном платье с разрезами по бокам, обнажающими стройные ножки. Не представляясь, заявила:

– Здравствуйте, Антон! – она говорила тягучим манерным говорком. – Вы сегодня выше всяких похвал!

Антон подозрительно уставился на девицу. С воспитанием у нее была явная напряженка: она отчего-то считала, что ее должны знать все.

– Извините, а вы кто? – прозвучало не слишком вежливо, но Антону на это было наплевать.

Она вновь белозубо улыбнулась с откровенной потугой на светскость.

– Ой, извините, я не представилась. Просто мне казалось, что в этих кругах меня уже все знают.

Она сунула ему под нос свою ладонь тыльной стороной вверх, явно для поцелуя. Антон взял протянутую ему руку, но целовать не стал, а нехотя пожал и тут же выпустил, будто боясь обжечься.

Чуть надув губки от столь явного пренебрежения, представилась:

– Оксана. Дочь Олега Аркадьевича.

Поскольку этот самый Олег Аркадьевич был одним из самых ярких представителей секс-меньшинств, Антон недоверчиво вскинул брови. Заметив это, она хихикнула:

– Я грех его молодости, как он говорит. В те времена у него были другие пристрастия. А у вас?

Этот развязный вопрос заставил его недовольно протянуть:

– А я как все… – заставив ее гадать, о каких «всех» идет речь.

Желая это выяснить, Оксана, презрев все правила этикета, потянула его за собой на танцпол. Извинительно пожав плечами перед собеседником, мол, что возьмешь с дурных баб, Антон поплелся за ней, как послушный комнатный песик, создав у нее превратное о себе впечатление. Прижавшись к нему всем телом, она забралась одной рукой под его рубашку и погладила мускулистую грудь.

– А вы ничего, фактурный, среди модельеров это редкость. – Она с пренебрежением кивнула на окружавший их модельный бомонд и откровенно добавила: – Есть за что подержаться.

Антону стало смешно. Эта беспардонная особа явно считала, что ведущая роль в паре должна принадлежать женщине. Это его зацепило – таких явных нахалок у него еще не бывало. Что ж, он не против немного порезвиться и поиграть в эту новую для него игру. Пока не надоест, естественно.

Оксана гламурно проделывала свои таинственные пасы, но Антон ничего не чувствовал. Поняв это, с суеверным ужасом подумал: а не опоила ли его чем-нибудь Татьяна? Говорят, что такое бывает. Вдруг у него теперь ни с кем ничего не получится, кроме как с ней? Кинул опасливый взгляд на столик, за которым она должна была сидеть, но ее место было пустым. Обиделась и ушла? Почему-то вместо облегчения на душе стало на редкость погано.

Оксана потерлась высокой грудью о его рубашку, и сладко предложила, заглядывая в глаза:

– Поедем ко мне? Мне папаша подарил двухкомнатную квартирку. Неплохая, между прочим. – Свободен ли Антон, даже не спросила. Было видно, что такие мелочи ее не интересуют.

Решив, что это прекрасный повод разрубить все узлы одним ударом, Антон согласился.

С трудом, высоко задрав подол длинного платья, девица уселась в его мини и кисло заметила:

– Я думала, у тебя более приличная машина.

Говорить ей, что это далеко не единственная его машина, Антон не стал. Он вообще не любил много говорить о себе. А с этой девицей тем паче ухо надо держать востро, она явно из тех, кто любит тяжким ярмом висеть на мужской шее.

Как выяснилось, Оксана обитала почти на краю города. Уставший от многочисленных пробок, в которых потерял больше часу, Антон мрачно подумал: если бы знал, куда ему придется тащиться, ни за что бы не поехал.

Посмотрев на его кислое лицо, она беззаботно заметила:

– Папашка, когда мне квартиру брал, уверял, что здесь воздух чище. Но я думаю, здесь просто цены на жилье ниже.

В ее квартире был полнейший беспорядок. На полу вперемешку с грязным нижним бельем валялись немытые туфли, яблочные огрызки и шелуха от семечек.

Антон брезгливо поморщился. Чтобы приглашать мужчину в такой бардак, нужно уж точно никаких комплексов не иметь. Ну, да это не его проблема. Он быстренько сделает то, за чем приехал, и смотается.

Не понимая, почему он медлит, Оксана прижалась к нему всем телом и по-кошачьи помурлыкала. Герц очнулся. Быстренько сорвав друг с друга одежды, через пять минут они уже барахтались на кровати. Отнюдь не пылая страстью, Антон соблазнял ее медленно, столь же медленно и неохотно возбуждаясь сам. Но всё-таки не опозорился, исполнив то, что от него требовалось и удостоверившись в своих мужских возможностях.

Пребывая в экстазе от столь опытного и внимательного любовника, Оксана томно предложила:

– Может, ты ко мне переедешь, поживешь немного? Мне, правда, мужики быстро надоедают, часто менять приходится.

Вместо удовлетворения Антона внезапно захлестнула апатия, и почему-то стало всё равно, что с ним будет дальше. Вяло согласился:

– А почему бы и нет? Ты завтра будешь дома?

– Конечно. Когда тебя ждать?

Подумав, что нужно будет что-то объяснять Татьяне, он заколебался. Возникло горькое чувство непоправимой утраты. Но он упрямо, стараясь уничтожить эту нелепую, совершенно чуждую ему зависимость, заявил:

– После семи. Я завтра работаю.

Она удивилась.

– Работаешь? Странно, мне казалось, что ты модельер.

– А ты что, считаешь, что модельеры не работают?

– Ну папаша же не работает. Он нарисует какие-то модельки, отдаст их закройщикам, и всё.

Антон хотел сказать, что и зарабатывает ее папаша соответственно, но сдержался и промолчал. Это уж и вовсе походило бы на хвастовство.

Остался у нее на ночь, изображая из себя внимательного любовника, и с неловкостью вспоминая, что не удосуживался, или вернее, не успевал, зажечь Татьяну, так бурлила кровь у него самого.

На следующий день, приехав в офис, занимался вопросами производства, когда секретарша доложила:

– Антон Андреевич, тут Татьяна звонит. Переключить?

Антон согласился, немного опасаясь слез и обвинений.

Голос бывшей любовницы был совершенно спокоен, что его здорово задело. Неужели несколько месяцев совместной жизни не стоили элементарной благодарности? Ведь не с каждой же он живет. Это же своего рода честь, оказанная им ей.

– Здравствуй! Я собрала твои вещи. Пошли Евгения, пусть заберет.

Не на шутку обидевшись, Антон со злостью выпалил:

– Ты что, меня вышибаешь?

Она засмеялась с затаенной горечью.

– Да уж, умеешь ты перекладывать свою вину на чужие плечи. Я тебя не виню, прекрасно знала, на что шла. Просто запомни – я тоже не хожу по второму кругу, как ты мне говорил, и теперь ты лишь номер три. Всего только прошлое, как ты понимаешь. Надеюсь, больше мы не увидимся, это совершенно ни к чему.

Разъярившись, Антон сердито подтвердил:

– Ты права, это лишнее. Не бойся, я за тобой, как твои бывшие, бегать не буду!

Она с ехидцей в голосе подтвердила:

– Это будет прекрасно! А то я не люблю надоедливых эксов! – и первая положила трубку.

Свирепо посмотрев на аппарат, он попросил секретаршу:

– Света, передайте, пожалуйста, Жене, чтобы он съездил за моими вещами и привез их ко мне домой. Куда ехать, он знает.

Вечером заехал на свою квартиру и разобрал привезенные водителем коробки. Татьяна вернула все платья, которые он шил для нее. Но больше всего его возмутили подаренные им драгоценности, аккуратно сложенные в жестяную коробку из-под леденцов. Он вытащил ожерелья, покрутил их в руках и сердито признал:

– Да уж, если шарма нет, то и не будет, хоть живи она с самим Пьером Карденом. Нечего и пытаться такую крестьянку научить изысканным манерам.

Усердно ворчал, пытаясь заглушить сознание чудовищной потери и зреющее внутри чувство вины. Хмурясь, собрал небольшой саквояж, захватив лишь самое необходимое, и поехал к Оксане.

Та ждала его с роскошно накрытым столом в коротком красном секси-платье на бретельках. Опытным взглядом он заметил, что лифчика на ней не было. Для быстроты использования? Слишком вульгарный цвет платья ему не понравился. Да и на ее фигуре платье сидело не ахти. Она набрала килограммов пять с той поры, как приобрела это платьишко, и теперь оно некрасиво впивалось ей в бока, образуя неаппетитные складки. Подумав, для скольких дружков оно надевалось, Антон скорчил брезгливую гримасу. Не поторопился ли он?

Едва завидев его, хозяйка заявила неприятным скрипучим голосом:

– Я тебя давно жду, а ты бездарно опаздываешь! Говорил же, что приедешь в семь!

Антон с нарочитым спокойствием ее поправил:

– Я сказал: после семи.

– Но не настолько же! Уже одиннадцатый час! И еще работаешь небось завтра!

Это у нее прозвучало с таким пренебрежением, что Антон поморщился. Он не считал свою работу неприличным занятием.

Они сели за стол, и он, понимая, что нужно как-то похвалить ее за старания, проговорил:

– Очень вкусно. Сама готовила?

Она неприятно заржала, как возбужденная кобыла.

– Да ты что! Кто сейчас сам готовит?! Это из ресторана, естественно!

Он с подозрением на нее посмотрел.

– Ты нигде не работаешь, как я понимаю. А деньги откуда? Отец дает?

– Да прямо, он все свои деньги на молодых бойфрендов тратит. А это дают те, с кем я живу. Должны же они меня содержать! – и с откровенным намеком посмотрела на мужчину.

Антон поморщился. Но говорить, что это скрытый вид проституции, не стал. Всё равно он надолго здесь не задержится. В его жизни она кой-какое разнообразие, и не более того.

После ужина легли в постель. Через час от Оксаны завоняло едким потом и постельными утехами, и он с отвращением задергал носом. Но снова ничего не сказал, надеясь, что она вот-вот отправится под душ.

Но она не собиралась, явно ожидая продолжения, и ему пришлось вежливо спросить:

– В ванную первой ты пойдешь или уступишь очередь мне?

Как он и предполагал, привычка к первенству сработала и в этом случае, и Оксана, воскликнув:

– Конечно, я! – кинулась в ванную комнату.

С ухмылкой посмотрел ей вслед и внезапно подумал: а что сейчас делает Татьяна? Напечатала уже свои бумаги и легла спать или еще работает? А вдруг у нее уже другой мужчина? От этой мысли сердце сжало ледяным холодом, но он быстренько ее отогнал. Нет, Таня не такая. И тут же мозг независимо от его желания логически продолжил: это он такой. Ненадежный, непорядочный, одним словом, однодневка.

Оправдываясь перед самим собой, заметил, что он человек искусства, а это предполагает некоторую свободу поведения.

Вернувшаяся подруга бревном шлепнулась в постель, и он, не желая продолжения, поспешно отправился в ванную.

Через час, надеясь, что Оксана заснула, вышел. Его расчеты оправдались – она и в самом деле спала, привольно раскинувшись поперек кровати и громко сопя. Небрежно подвинув ее к стене, он лег с краю, надеясь хоть немного поспать.

Но ему всё мешало – и слишком мягкая подушка, и слишком горячее тело рядом, и мерное посапывание. Злясь на всё и вся, проворочался почти до утра, заработав головную боль.

В пять встал, неслышно вышел из квартиры, даже не умывшись, и погнал на работу. Немало удивив охрану, прошел мимо, вежливо поздоровавшись. В своем отсеке принял душ, разделся и прилег на диван в личной комнате немного передохнуть.

Проснулся от настойчивого стука в дверь. Его секретарша, осторожно заглянув в комнату, с некоторым испугом доложила:

– Антон Андреевич, к вам посетители, вы их примете? – ее голос чуток подрагивал, сильно сомневаясь, что на сей момент это посильное для него занятие.

Соскочив, он моментально натянул на себя рубашку, брюки и галстук, пригладил волосы щеткой, сполоснул лицо и с лучезарной улыбкой вышел в кабинет, с ожесточением думая, что подобные эскапады уважения к его имиджу не добавляют. Еще решат, что он пьянствовал всю ночь.

Закончив встречу, Антон вытащил новый альбом и хотел сделать пару общих эскизов, чтобы определить направление будущей коллекции, и не смог. В голове была полнейшая пустота. Ну что ж, это вполне объяснимо. Он слишком выложился на предыдущей, в самом деле неплохой коллекции, поэтому нуждается в отдыхе. Куда бы ему съездить? Почему-то сразу подумал, что Татьяна с удовольствием побывала бы в Италии, и только потом – что она с ним больше никуда не поедет. Придется взять с собой Оксану, не одному же ему томиться долгими ночами.

Заказал в знакомом туристическом агентстве две путевки по Италии и позвонил Оксане, услышав в ответ, что он настоящий душка.

Через неделю, путешествуя по красивейшим местам планеты, испытывал жгучее раздражение. Единственное, что интересовало его спутницу – магазины. Памятники, музеи, галереи, она называла одним словом – старье. Рядом с ней Антон чувствовал себя откровенным дураком и всё больше и больше злился и на нее и на себя.

В довершение всех свалившихся на него гадостей творческого подъема, на который он рассчитывал, не было и в помине. Он подозревал, что виной тому было присутствие рядом откровенной дуры. Постепенно мысль об идиотском промахе стала всё сильнее, и, хотя он терпеть не мог признавать свои ошибки, игнорировать эту стало невозможно.

Горько пожалел, что взял путевку на двадцать дней, на такой «отдых» было жаль и десяти. Последнюю неделю они провели на пляже в Ницце. Хотя море было холодноватым, загорать можно было вполне, чем Оксана и занималась с утра до вечера.

Ее привычка беспардонно им помыкать начала раздражать Антона до такой степени, что он готов был бросить эту дурынду посредине пляжа и уехать, но всё же сдерживался, стараясь общаться с ней как можно меньше, изобретая для этого самые умопомрачительные предлоги – от встреч с возможными покупателями до закупки модных тканей.

Но вот, наконец, путевка подошла к концу, и Антон с чувством освобождения погрузился в самолет. Прибыв в родной город, отослал Оксану домой на такси, а сам отправился на работу. Пробежав по всем этажам, убедился, что производство работает как часы, и даже взгрустнул, подумав, что никому в принципе не нужен.

Вечером поехал к Оксане, но как-то нечаянно оказался у дома Татьяны и просидел около двух часов в машине, глядя на ее окна. Они приветно светились, и он мучительно гадал, что она скажет, если он просто заглянет на огонек. Но зайти не решился, и, чертыхнувшись, отправился домой, в свою полузаброшенную квартиру.

В двенадцать пропиликал звонок сотового. Посмотрев на дисплей, даже отвечать не хотел – звонила Оксана. Но хорошее воспитание пересилило, и трубку он всё же взял. От ее требования немедленно приехать к ней отговорился тем, что уже поздно, он жутко устал, а ехать до нее далеко, неровен час попадет в аварию. Она немедля предложила купить ей квартиру поближе, в центре города, чтобы он не тратил столько времени на дорогу.

Антон несколько обомлел от подобных запросов, но ничего не возразил. Быстро прекратил разговор, решив, что так же легко прекратит и их отношения. Но не тут-то было. На следующий день, когда он по телефону сообщил ей о разрыве, поскольку сказать ей об этом в глаза не решился, та, уверенная, что он скромный и послушный мальчик, начала свирепо качать права.

Для начала не отдала Евгению, посланному за пожитками Антона, его вещи, среди которых были и весьма ценные. Потом стала грозить судом за нарушенные обещания – во-первых, жениться, во-вторых, купить ей хорошую квартиру в центре города. Не дождавшись желанного результата, попыталась нажаловаться папаше, но тот стенания дочурки в расчет не принял и даже предупредил Антона: Оксана редкая прилипала, и с ней надо быть поосторожнее.

Тогда она, ничтоже сумняшеся, пришла к нему в офис. Представилась секретарше его женой, ввергнув ту в некоторый ступор:

– Неужели вы не знаете, что ваш босс женат?

Бедная Светлана не поверила, не настолько уж она была наивна, но напор посетительницы был так велик, что она не знала, как ей быть – впустить нахальную девицу в святая святых или грудью защищать хозяйские покои.

От неприличной драки ее спас Антон, услышавший резкий голос бывшей любовницы и распахнувший двери.

Воспользовавшись этим, Оксана повернулась к нему и, не заморачиваясь присутствием какой-то ничтожной секретарши, перечислила ему в лицо все свои претензии, а их оказалось весьма и весьма немало. Разозлившись, Антон болезненно ухватил ее за плечо, сильным толчком впихнул в кабинет и так отчитал, не стесняясь в выражениях, что она пошла красными пятнами. Завопив:

– Я-то думала, ты нежный и добрый! – выскочила из кабинета и, гаркнув заинтригованной Светлане: – Я этого так не оставлю! – удрала из офиса.

Вечером к Антону на работу под видом предпринимателей пришли наглого вида бритоголовые мальчуганы, и потребовали отступного. Он не дал, и они попытались его избить, но бдительная секретарша вызвала охрану, и та скрутила молодчиков. После пристрастного дознания выяснилось имя подстрекательницы. Как Антон и думал, на сей подвиг их подвигнула Оксана.

С омерзением констатируя, что на сей раз вмазался в самое настоящее дерьмо, поехал к ней. Подражая голливудской кинодиве, Оксана, закинув нога на ногу и изящно закурив длинную тонкую пахитоску, мило потребовала с него пару миллионов баксов.

Сев напротив, Антон с каменным выражением лица припомнил все ее грехи и пообещал, что выставит ей счет на гораздо большую сумму, и стребует их с нее методами почище, чем у нее, если еще раз в своей жизни увидит ее приставучую физиономию.

Никогда не видевшая Антона таким свирепым, Оксана внезапно поняла, что он вовсе не мышонок, с которым можно играть, как захочется, и решила давить на жалость. Зарыдав, попыталась кинуться ему на грудь, но была отброшена сильной рукой.

Забрав свои вещи и пригрозив, что, если она еще раз попытается встретиться ему на пути, он выполнит все свои угрозы, Антон наконец уехал, проклиная ее, себя, и почему-то Татьяну.

Пару недель после встряски приходил в себя. Хорошо, что работы было полно, это здорово отвлекало от осознания собственной дури. Но вот все эксклюзивные заказы из коллекции «Морозные узоры» были выполнены, и его надзор стал не нужен. Пошло массовое производство, времени образовалось хоть отбавляй, и Герц вновь попытался поработать над новой коллекцией, но бесполезно. Ничего не получалось. Ему даже карандаш не хотелось в руки брать. Сначала он отговаривался тем, что получил нехилый стресс от жадной девахи, потом – что много рутинной работы, не до творчества, но дальше, когда до запланированного показа осталось совсем ничего, понял, что дело плохо.

Всё это время он держался только за счет своей гордости. Он же обещал Татьяне, что не появится на ее дороге, вот и не появится. Но в последнее время, когда все ночи напролет ему стал сниться один и тот же сон с ее участием, сдался. Решил ехать к ней мириться.

В субботу, чрезвычайно волнуясь, пригнал свою мини к ее дому и позвонил по домофону. Она была дома, но открывать не собиралась. Сухо поинтересовалась:

– Что ты у меня забыл?

Он честно признался:

– Себя.

Татьяна равнодушно констатировала:

– Таких здесь нет. – И отключилась.

Досадуя на ее упертость, дождался, пока из подъезда не вышла веселая молодая семейка, и по-шпионски проник в подъезд. На ее дверях стояли новые прочные замки. Чуть помявшись, Антон вежливо позвонил в дверь. Увидев в глазок, кто там, Татьяна не хотела открывать, но он начал так упрямо стучать, нарываясь на скандал с соседями, что она не выдержала и впустила его в квартиру.

Встала в коридоре, сложив руки на груди и холодно глядя на него. Он решил прикинуться глупеньким мальчиком. Дурачкам, как известно, всегда везет.

– Знаешь, я передумал и возвращаюсь. Понимаешь, у нас, у творческих людей, бывают заскоки.

Она жестко поправила:

– Ты не творческий человек, а избалованный и капризный эгоист. Единственный, о ком ты можешь думать – это о себе, дорогом и любимом. И конкуренты в этом деле тебе совершенно не нужны.

Антон немного призадумался. Он теперь поверил словам номера один, что внутри она твердая, как кремень. От того тепла, в котором он прежде купался, не осталось и следа. Наоборот, он явственно ощущал ледяную стену, отгораживающую от него эту незнакомую ему Татьяну.

Играя, встал на колени.

– Милая, прости меня, я исправлюсь!

Она поморщилась от нелепости и конфузности этой сцены.

– Извини, но твои слова и позы оскорбляют мое эстетическое чувство, а фальшь просто режет уши. Уходи, пожалуйста. Это лучшее, что ты можешь сделать.

У него болезненно защемило сердце. Как пробиться к этой новой, оскорбленной и замкнувшейся Татьяне, не знал. Более того, чувствовал, что она не позволит ему ничего из того, что позволяла когда-то. Вспомнил, что в прошлый раз просто пришел и остался, и она ничего не сказала против. Именно тогда он решил, что она слабый человек, и с ней можно делать всё, что вздумается. Тут же возникла параллель – он ошибся с ней так же, как с ним ошиблась Оксана.

Он молящим жестом протянул к ней руку, что снова получилось слишком наигранно. Возмутившись, Татьяна недобро предложила:

– Давай выметайся! Считаю до трех. Раз…

Он не стал ждать, просто рванулся к ней и впился в рот голодным поцелуем. В глазах тут же помутилось от страсти и он не сразу понял, что уже лежит на полу.

Отступив к стене, она рассерженно заметила:

– Уверен, что можно поступать как вздумается? Я не табуретка, то задвигать в угол, то по мере надобности доставать обратно. И учти, я занималась на курсах самообороны и знаю несколько очень неприятных для мужчин приемов. Так что лучше уходи, и быстро, пока я их на тебе не опробовала.

Такого он не ожидал. Чувствуя себя измочаленным и истерзанным, опустил руки и вышел прочь с кружившейся головой. От чего она кружилась – от крепенького удара об пол или неудовлетворенного желания, понять не мог.

Сел в машину, долго не отрывал тоскующих глаз от таких знакомых и таких недосягаемых окон. Потом, зло скомандовав себе:

– Давай отчаливай, экс номер три! – завел мотор и поехал домой, с трудом соображая, по каким улицам едет.