Текст книги "Зимняя встреча"

Глава седьмая

Антон похлопал себя по карманам. Флешки нигде не было. Неужели забыл? Босс, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, назойливо сверлил его своими желтыми совиными глазами.

– Что-то в последнее время вы стали забывчивы не по летам, Антон Юрьевич! Не влюбились ли случайно?

Антон зло взглянул на Николая Николаевича, называемом за глаза папой римским за стремление насадить праведный образ жизни.

– Я сейчас сгоняю домой и привезу все расчеты. Это минутное дело.

– Да уж будьте так добры, господин главный менеджер. Да впредь постарайтесь о служебных обязанностях за любовными утехами не забывать!

Покрасневший от досады Антон ринулся на служебную стоянку, вывел свою Тойоту и помчался домой, свирепо ругаясь сквозь зубы. Чуть не врезавшись в неспешно плывущий впереди серебристый Мерседес, взял себя в руки и поехал осмотрительнее.

Что ж, часть упреков приходилось принимать. После дня рождения мачехи и встречи с Аней он и в самом деле что-то захандрил. Даже на Светлану смотреть не мог. Всегда считал себя мужчиной с повышенной потенцией, и вдруг не интересна стала красотка, откровенно заигрывавшая с ним каждый вечер. Делал все, дабы избежать близости с ней, что для него было абсолютно ненормально.

Зато стоило закрыть глаза, и память издевательски подсовывала сцены из семейного вечера. Вот Аня наклоняется к своему спутнику и что-то ему отвечает, приветливо улыбаясь, вот она танцует с этим типом, как его? Сашей? И совершенно не смотрит на него, Антона.

Надолго застряв на перекрестке, пропуская нескончаемую колонну автобусов, везущих детей в пионерский лагерь, понял, что сделает все, чтоб вернуть Аню. Вот только как избавиться от пиявки, в которую превратилась Светлана?

Подъезжая к дому, заранее приготовил ключи от квартиры. Не дожидаясь лифта, взбежал на свой пятый этаж. Открыл дверь, и сразу почувствовал, что что-то не так. Из спальни доносилось какое-то подозрительное сопение. Не поверив своим ушам, на цыпочках прошел в комнату и замер на пороге.

На кровати кувыркались двое, Светлана и толстенькая короткая фигурка. Да это же Колян!

– Ба, какая встреча! – и спросил медовым голосом: – Летная сегодня погода, Николай?

Тот подскочил, как ошпаренный. Не зная, что делать, схватил штаны и прикрылся ими, как щитом.

– Да ты одевайся, одевайся, чего уж там! – Повернувшись к Светлане, дружелюбно предложил и ей: – Ты тоже давай одевайся, и вещички собирай.

Она завизжала, пытаясь сорвать на нем стыд и досаду:

– Ты это специально подстроил! Нарочно дружка своего подговорил, чтобы он меня соблазнил!

Антон с тайной угрозой всем телом повернулся к теперь уже бывшему приятелю.

– Ты что, в самом деле ее соблазнил?

Тот даже пошатнулся от несправедливого обвинения.

– Нет, конечно! Просто я слабак. Сказала она, что ей на надо полки в ванной прибить, а тебе всё недосуг, ну я и решил помочь. И не думал я, что всё так закончится.

Антон укоризненно посмотрел на Светлану.

– Надо же, я и не знал, что в ванной полок не хватает!

Она снова завизжала, впадая в истерику:

– Вы это нарочно! Нарочно!

Он подошел к ней и выдернул из кровати. Швырнув в лицо одежду, процедил сквозь зубы:

– Всё! Собирайся! – заметив, что Колян бочком пытается смыться, остановил: – Стоп, козел горный, винторогий! За услуги расплачиваться надо! Счас эта дамочка свои вещички соберет, и ты быстренько ее отсюда увезешь!

Светлана взвизгнула:

– Мне ехать некуда, и ты прекрасно это знаешь!

Антон хладнокровно заметил:

– Это исключительно твои проблемы. Немедля собирай свои шмотки и выметывайся, или я выкину их на улицу вместе с тобой, а на вахте скажу, чтоб тебя ни под каким предлогом в дом не впускали. На всякий случай и замки на дверях поменяю. Так что давай шуруй. Сроку тебе, – он посмотрел на часы, – десять минут. Успевай, а не то помогу.

Поняв по безжалостному блеску глаз, что Антон выполнит свою угрозу, Светлана метнулась к шифоньеру, стащила с антресолей дорожную сумку и стала кидать туда свою одежду, непристойно ругаясь. Вещи не вошли, и Антон презентовал ей свою дорожную сумку. Они не вошли и туда.

– Ага, как пополнился твой гардероб за полгода жизни со мной! Не поэтому ли ты так упорно не хотела уходить? Я для тебя что-то вроде дойной коровы?

Светлана с ожесточением выпалила, запихивая колготки в черный полиэтиленовый пакет:

– Ты напрасно надеешься, что твоя Анечка вернется к тебе после освобождения мной жилплощади! И не делай круглые глазки, я прекрасно видела, как ты слюни пускал, на нее глядя! Зачем было ссориться, если втюрился в нее по уши? Или не ожидал, что уйдет? Ты вообще холодный, как лягушка! И принца из тебя никогда не выйдет, сколько не целуй!

Антон засунул руки в карманы и нахмурился. Светлана, бросив на него победный взгляд, сунула котомки в руки покорно дожидавшемуся Николаю и громко хлопнула на прощанье дверью.

Оставшийся в одиночестве хозяин хмуро посмотрел им вслед и пошел на кухню, напрочь забыв про флешку с расчетами. Приготовил в кофеварке порцию черного кофе без сахара и выпил его мелкими глотками, стараясь прочистить мозги.

Несмотря на облегчение от избавления от назойливой подруги, у него было омерзительное чувство, будто его изваляли в грязи, если еще не в чем-то похуже. Припомнив чудесное чувство душевного покоя, охватывавшего его рядом с Аней, в страхе подумал: неужели такого уже никогда больше не будет?

Рассеянно огляделся. Взгляд упал на компьютер, и он вспомнил, для чего вернулся домой в разгар рабочего дня. Злосчастная, или, вернее, чудесная, флешка оказалась на столе. Засунув ее в верхний карман пиджака, выскочил из дома и погнал на работу.

Папа римский встретил его с сумрачной прохладой.

– Да, быстро же вы обернулись! Полтора часа – это для вас несколько минут? Честно говоря, если бы в фирме не крутилось пятьдесят процентов вашего капитала, я бы сказал вам гораздо больше теплых слов. Выговаривать совладельцу некорректно. Но вы всё-таки будьте поисполнительнее, голубчик!

Глядя в спину уходящему начальнику, Антон снова мысленно поблагодарил мать, купившему для него половинный пай. Просмотрев поступившую для него почту, занялся текущими делами.

К вечеру позвонил в типографию. Аню долго искали, и он терпеливо ждал, стараясь сдержать глухо бившееся сердце.

Наконец прозвучал знакомый голос:

– Слушаю!

Он ответил странно срывающимся голосом:

– Это я. Здравствуй!

Она спокойно ответила:

– Здравствуй, Антон. Зачем звонишь?

Он постарался вложить в слова всю свою настойчивость:

– Нам надо поговорить!

Аня твердо отрезала:

– Не о чем нам говорить!

– Давай не будем спорить по таким пустякам! Жди меня завтра дома в пять. И не вздумай удрать! – Антон не заметил, как перешел на прежний командный тон.

Она недовольно хмыкнула, и, ничего не ответив, положила трубку. Услышав холодные гудки отбоя, он тоже бросил трубку, с яростью глядя на телефон, будто в том, что Аня не захотела с ним говорить, была исключительно его вина.

На следующий день, не зная, как реабилитировать себя за грубость, поехал в цветочный магазин. Он прекрасно помнил, как назывались цветы, подаренные Ане матерью – фрезии. В центральном цветочном магазине продавец-консультант, с сожалением покачивая головой, заметила:

– Вчера ведь была пятница, день свадеб. У нас в городе почему-то среди невест пошла мода на фрезии. Может быть, возьмете что-нибудь другое?

Он отрицательно покачал головой, и отправился в следующий магазин. Объехав с пяток, вернулся домой, взял телефонный справочник и принялся методично обзванивать магазин за магазином, как будто от этого зависело что-то очень важное. Фрезий нигде не было. Не желая смириться с поражением, сгонял на пару известных ему полуподпольных оптовых фирмочек и пробежался по цветочным рядам центрального рынка. Бесполезно.

Расстроившись, купил коробку хороших шоколадных конфет и отправился к Ане. Поднимаясь на третий этаж, услышал громкую ритмичную музыку, но и подумать не мог, что доносится она из Аниной квартиры. Подойдя, увидел, что в распахнутую настежь дверь заходит и выходит незнакомая ему молодежь. Развязная девица с сигаретой в зубах погладила ему живот и многозначительно проговорила, вульгарно выпуская дым из носа:

– Какой славненький пупсик!

Несколько оторопевший Антон боком проскользнул мимо нее и отправился искать хозяйку. Она сидела на диване в большой комнате и хохотала над каким-то малоприличным анекдотом, рассказываемым длинным парнем в китайском спортивном костюме.

Увидев Антона, громко фыркнула:

– Точен, как часы! Ну, надеюсь, тебе здесь скучно не будет. Здесь сегодня полно девушек в твоем вкусе. Выбирай любую!

Антон оскорбился. Для чего она устроила это сборище? Чтоб отвертеться от разговора или чтоб его унизить? Он огляделся по сторонам, положил коробку с конфетами на маленький стол, заставленный пивными бутылками, пакетами с кальмарами, кириешками и чипсами.

Чтобы не выделяться из толпы, взял банку с пивом и пошел в маленькую комнату, определиться, как же ему быть.

Там двум скептически усмехавшимся девушкам плакался на судьбу уже знакомый ему Сашок.

– Ну, дурак был, знаю! Но неужели нельзя простить? Я же раскаялся!

Одна из девушек небрежно отмахнулась от его причитаний.

– Слушай, Сашка, ты что? Когда ты уговорил Аньку уйти к тебе, всем было ясно, что ты позабавиться хочешь. Это она любви искала, у них тогда из дому отец ушел, стресс у нее был.

Антон напрягся. Всё оказалось труднее, чем он ожидал. Неужели Аня живет с этим балбесом? Но тогда за что Сашку требовалось простить?

Другая подхватила:

– Ты когда с ней жил, и то умудрялся на свидания бегать. Думаешь, не знаем?

Сашок сморщился.

– Ну, я же слишком молодым был для серьезных отношений.

Подруги безжалостно уточнили:

– А зачем тогда эти серьезные отношения заводил? И не вздумай говорить, что в любви Аньке не клялся, всё равно не поверим!

Он раскаяно возопил:

– Было дело! Но ведь я и вправду ее любил!

Сидевшая до этих слов на диване девушка даже вскочила при этих словах.

– Любил? А что ты тогда с Любкой делал в другой комнате, когда Анькино день рождения справляли? Может, рассказывал, какая у тебя хорошая подруга?

Тот, покраснев, нервно оправдывался:

– Да мы с ней перебрали немного. Вот и увлеклись.

Девушки хором подтвердили:

– Конечно. Даже остановиться не могли, когда в комнате народу стало, как на вокзале. Так и продолжали трахаться. А потом ты еще на Аньку вопил, что это всё из-за нее – потому что она холодная рыба. И пусть убирается из твоего дома. А что теперь вдруг передумал? Не рыба она?

Парень горестно вздохнул, по-детски вытерев нос большим клетчатым платком.

– Да просто повзрослел. Я ее и в самом деле люблю. Я ведь еще пару лет назад просил ее все начать сначала. Не захотела. А потом шибзик тот появился. И захапал ее, но ненадолго. А сейчас она заявляет, что все мужики не стоят и ломаного гроша, и верить никому из них нельзя. Но я-то не такой, как этот Антон! Я, если пообещаю чего, то лопну, но выполню. Сказал, что никогда изменять ей не буду, если она со мной жить станет, – и не буду!

Антону страшно хотелось вмешаться и показать, какой он шибзик, но сдержался, сжав кулаки до боли в суставах. Нужно разузнать как можно больше неизвестной ранее информации. Сашок продолжал, продолжая смотреть на девчонок, и не обращая внимания на то, что делается за плечами.

– Мы с ней на дне рождения Анастасии Павловны недавно были, так этот ее бывший все вокруг вертелся, видимо, решил, что погорячился, и вернуть ее решил. Хотя рядом с ним такая игрушечка болталась, закачаешься! Но он всё на мою девчонку пялился. Мне так ему врезать хотелось, чтобы запомнил, но он такой слизняк…

Тут Антон не выдержал. Сделав шаг в комнату, резко повернул его за плечо смазливой мордой к себе. Тот немедленно узнал соперника и побледнел. Но не струсил, как ожидал Антон. Мило прокомментировал его появление:

– Как говорится, не поминай черта… А вот и сам слизняк на пороге!

Антон немедленно взял его за воротник рубашки, а Сашок оглянулся на испуганно замерших девчонок и скомандовал:

– А ну, малышки, брысь отсюда! – и, злорадно посмотрев противнику в горящие гневом глаза, предложил, – а мы тут ласково потолкуем!

Девушки тут же выскочили из комнаты, и Антон получил чувствительный удар в живот. Он тут же дал сдачи, и оба рухнули на диван, – в малюсенькой комнате негде было разойтись.

Тут в комнату залетела донельзя разозленная хозяйка.

– А ну, прекратите! Идите-ка вы, парочка любителей ломать чужую мебель, куда подальше! И поскорее!

Антон отпустил Сашку и виновато встал перед девушкой.

– Нам надо поговорить!

– Нет, ошибаешься! Поговорить надо тебе, а вовсе не мне. Мне до тебя никакого дела нет. Но, если очень хочется, можешь письмо написать. На трех листах с вступлением, главной частью и заключением. Так, как в школе учили!

Сашок глумливо добавил:

– А что, пойдем выйдем! А говорить будешь потом, если сможешь!

Кровь взыграла, Антон дернул болтуна за воротник и выволок на лестницу. Сбежали вниз и отошли подальше от дома, чтобы никто не мешал.

Сашок бестолково кинулся на соперника, но Антон, хладнокровно сделав обманное движение, заломил ему руку и уронил на колени.

– Ну, что? Еще будешь ерунду пороть, защитник слабых и угнетенных? И учти, я из семьи потомственных военных, и такие приемчики знаю, от которых ты поседеешь прежде времени. Еще показать, или поумнел уже?

Сашка, почти теряя сознание от жгучей боли, несколько отошел от охватившей его ненависти и злобы, и прошипел сквозь зубы:

– Ладно, хватит!

Антон отпустил его, но бдительности не терял. У такого хватит совести и в спину ударить. Противник, тряся вывернутой рукой, стараясь утишить боль, мрачно сказал:

– Если ты Аньку вернуть решил, то напрасно. Она пройденные этапы из своей жизни напрочь вычеркивает. Хоть что с ней делай. Относится к тебе, как старому знакомому, и всё. Я два года пытался. Ты ведь, как я понимаю, слышал нашу болтовню?

Антон кивнул головой, сведя черные брови в одну тонкую полосу.

– Ну, тогда понял, почему мы с ней разбежались. Да, по чести говоря, молодые слишком были. Я, правда, через полгода опомнился, пришел прошенья просить, но все без толку. Она, мне кажется, и прощать-то не умеет, потому что сама правильная очень. Сейчас хоть ходит со мной иногда, но предупреждает, чтобы ни на что не надеялся. А мне лучше с ней, чем без нее. Вот и таскаюсь за ней, как хвост. И знаю, что глупо, а отстать не могу. А, с другой стороны, не гонит, и ладно. Может, что-нибудь и получится?

Закончив на этой оптимистической ноте, Сашка заковылял обратно, и у Антона не появилось никакого желания ему воспрепятствовать. Полученные сведения надо было обдумать. Сев в машину и отъехав на приличное расстояние, чтобы в процессе обдумывания не возникло потребности продолжить разборку, откинулся на спинку сиденья, и призадумался.

Что же это получается? Он пошел уже проторенными путями? Конечно, знал, что до него у Ани кто-то был, но даже и не спросил, кто. Не хотел лезть в душу, или это его просто не интересовало?

Значит, он поступил точно так же, как этот вульгарный Сашок? Тоже угрожал, что быстренько поменяет ее на другую, если будет ерепениться. И какой бес его попутал это ляпнуть? Ну, слезами и пустым раскаяньем делу не поможешь. Тут надо действовать по-другому. Ясно, что предупреждать Аню о встрече нельзя, нужно действовать стремительно и в лоб. Никаких предварительных договоренностей и размуссоливаний о необходимости беспристрастного разговора. Она опять будет не одна, и разговор не состоится. Решил дождаться ее после работы и поговорить во что бы то ни стало.

В понедельник подъехал к типографии ровно в пять, хотя для этого ему пришлось умотать с работы на час раньше под недреманным оком папы римского. На старинной башне, где находился редакторский отдел, безмолвные куранты остановились на пяти, и из дверей показался спешащий по домам народ.

Через пять минут всё стихло. Ани не было. Он раздраженно ударил по рулю. Неужели приехал зря? Подождав еще полчаса, вылез из машины и вошел в гулкий вестибюль. И почему это в старых домах всегда делали такие огромные прихожие? Чтобы больше прислуги могло согреться в холода, если званый вечер или бал? В чем смысл?

Единственное, что ему понравилось – живительная прохлада после жаркой улицы с запахом плавящегося асфальта. Хотя в его машине и был установлен мощный кондиционер, запах раскаленного металла чувствовался и в салоне. Здесь же царила блаженная тишина и прохлада.

Путь ему решительно перерезала вахтерша в форменном синем халате с вензелем на нагрудном кармане. Начальственным голосом спросила:

– Вы куда, молодой человек?

В голове Антона сразу зазвучали слова из песенки Высоцкого «как расплодилось низшее начальство…», но он корректно ответил:

– Я ищу Анну Терентьеву. Она все еще на работе?

Низшая начальница категорично ответила:

– В здании никого нет. Все ключи от кабинетов сданы. Так что идите себе!

Антону ничего не оставалось, как развернуться и выйти. Что же делать? Где Аня? Прозевать ее он не мог. Ушла раньше с работы, отпросилась? А зачем? И, главное, куда? Уныло вздохнув, поехал к ней домой. На его настойчивый звонок никто не открыл. Он немного потоптался на лестничной площадке, прикидывая, что делать дальше.

Почувствовав, что его затылок сверлит любопытный взгляд из квартиры напротив, резко обернулся и посмотрел туда. Действительно, в глазке что-то мигало. Спустился вниз, устроился поудобнее в машине и приготовился ждать.

Прождал до одиннадцати часов, не понимая, где может быть Аня. В первом часу, донельзя раздосадованный, посмотрел на темные окна квартиры и нажал педаль газа. Дома принял душ и голодный упал на кровать.

На следующий день после работы заскочил к отцу. Тот только что вернулся с работы и шагал по квартире с пылесосом в руках. Антон поразился. Никогда раньше папа-генерал не занимался домашним хозяйством, если в доме была женщина. Четкое разделение обязанностей. Жизнь по уставу. Никаких отклонений, за которые наряд вне очереди.

Когда он высказал все это отцу, тот отмахнулся, как от глупого несмышленыша.

– Да просто я никого в жизни не любил. Не до того было. Да и как можно было любить этих сорок, уж извини, но и твоя мать в их числе, которым нужен был только блеск погон? Ну, и смазливая рожа в придачу.

Антон, поняв, что ноги его просто не держат, упал на ближайший стул.

– И что, ты теперь все домашние дела делаешь сам?

Отец спокойно пояснил:

– Да когда как. Настя большей частью посреди недели отдыхает, тогда она убирает и готовит. Если не зачитается.

Антон вспомнил, что говорила о матери Аня.

– Понятно. Если ей в руки попала интересная книжка, пиши пропало?

Генерал согласился:

– Она обо всем забудет. С ней даже разговаривать в это время бесполезно – она ничего не слышит. Приходится ждать, пока дочитает.

Сын недоверчиво покачал головой и потрясенно замолчал. Отец убрал в квартире, и они перешли на кухню. Повязав кокетливый фартук с яркими желтыми ромашками, Юрий Андреевич углубился в поваренную книгу. Выискав достаточно простой, но, похоже, многообещающий рецепт, принялся готовить.

– Что это такое – запанировать? – шеф-повар с надеждой посмотрел на молча следящего за его манипуляциями зрителя. – Не знаешь?

Антон хмуро посмотрел на отца, недоумевая, откуда тому в голову пришла подобная мысль.

– Откуда мне знать? Я на повара не учился.

Отец осуждающе покачал головой.

– Но ты же больше года прожил с Аней. А она чудно готовит. Мог бы чему-нибудь и научиться. Вчера у Насти был выходной, и они вдвоем такой бешбармак приготовили, пальчики оближешь!

Антон чуть не упал со стула.

– Она вчера у вас была? Почему ты мне не сказал?

Юрий Андреевич строго посмотрел на непутевого сына.

– А с чего я тебе про нее докладывать вдруг должен? Ты же со Светланой живешь, – внимательнее посмотрев на сына, понял, – или уже нет?

Тот подтвердил, пряча взгляд:

– Да, мы расстались.

Отец разозлено констатировал:

– И эта не угодила!

Антон взорвался:

– Кончай, батя, морали читать! Самому-то до идеала, как до луны!

Генерал с достоинством поправил:

– Заметь, мой дорогой, все мои женщины сбегали от меня сами, вполне добровольно. Я их к этому не вынуждал. Всегда вел себя по отношению к ним порядочно. Никому не изменял и из дома не выставлял. Дисциплина им не нравилась, но это уж не мои проблемы.

Сын иронично возразил, откинувшись на стуле, закинув нога на ногу и раскачиваясь, как на тонущей лодке:

– А сейчас о какой дисциплине может идти речь? Сам порядок в доме наводишь, сам еду готовишь, подозреваю, что и бельишко сам стираешь.

Юрий Андреевич строго прикрикнул, напомнив сыну детские годы:

– Прекрати качаться на стуле! Упадешь!

Антон незамедлительно сел прямо, и раздраженно фыркнул. Вот что значит сила привычки! Слово отца – закон.

– А насчет дисциплины в семейной жизни, то все хорошо в меру. Мы с Настей делаем всё поровну. Вроде неплохо получается.

Сын саркастично уточнил:

– Когда она не зачитывается.

Отец пожал плечами.

– У каждого свои недостатки. Так почему от тебя ушла Светлана?

Антон отвернулся к окну и засопел. Ответил крайне неохотно:

– Она и не хотела уходить, это я ее выгнал.

Отец цепко продолжал допрос, несмотря на активное нежелание сына отвечать:

– И за что это, скажи на милость?

– Трахается с кем попало!

Нарочито грубый ответ рассмешил Юрия Андреевича.

– Что, неужели она тебе рога наставила? Вот молодец девка! Я ее даже уважать начал. А то ведь прежде это только твоя прерогатива была.

Антон измученно взорвался:

– Да никогда я Ане не изменял!

Отец недоверчиво вздернул брови, явно не веря сыну.

– Да неужто? В ресторане в Новый год ты с десяток девок точно потискал.

Сын обескуражено признался, взлохматив волосы:

– Да это я просто для того, чтобы Анька хоть взревновала чуток. А то вечно холодная и равнодушная…

Юрий Андреевич в раздражении бросил на стол кусок рыбины, угодив прямо в кучку муки, устроив маленькое землетрясение.

– Да она мучилась не знаю как, глядя на твои выкрутасы! У нее глаза были такие… загнанные! А тебе на все было наплевать!

Антон сжался на стуле, виновато опустив плечи. С надеждой поднял на отца недоверчивые глаза.

– Ты это серьезно? Она действительно переживала?

Тот, пожав плечами, холодно констатировал:

– Если бы ты соизволил ей хоть раз в лицо посмотреть, то и сам бы это понял.

Антон надолго замолчал, глядя на сердитого отца. Потом, будто проснувшись, спросил:

– А что Аня вчера у вас делала?

– Да они с главным редактором тут рядом были по делам. Она и заскочила к нам по пути, узнать, как мы тут живем. Мы ее домой не отпустили, оставили ночевать.

Антон почувствовал, как с сердца соскользнул огромный злой камень. Дышать стало легче, и снова появилась надежда. Попрощавшись с отцом и решительно отказавшись попробовать рыбки, поехал домой.

На следующий день в восемь вечера подъехал к знакомому дому и поднялся на третий этаж. Последние несколько ступенек преодолел с трудом, будто взбирался на сотый этаж. Сердце трепыхалось, как пойманная рыба.

Он позвонил, за тонкой дверью раздались легкие шаги и замерли. Антон угрюмо сказал:

– Открой, Аня! Чего ты боишься?

Дверь заскрипела и неохотно приоткрылась.

Он звериным прыжком запрыгнул внутрь и с облегчением захлопнул за собой двери. Повернулся и жадным взглядом обхватил всю ее фигуру. Похудела она, что ли? Отчего? Много работает или тоскует? Может быть, по нему?

На ней был старенький ситцевый халатик, едва достававший до колен. Заметив ее саркастический взгляд, вспомнил свои слова, что женщина должна всегда выглядеть привлекательно, чтобы не надоесть мужчине, и сконфузился.

Аня ничуть не стала менее желанной в этом невзрачном одеянии. Наоборот, этот изношенный халатик придавал ее тонкому облику что-то нежное, домашнее, обещание тихого счастья, что ли…

Вспомнив об обязанностях хозяйки, Аня с вымученной вежливостью пригласила:

– Пойдем на кухню, напою тебя чаем.

Антон с охотой пошел, надеясь задержаться чуток подольше, чем требуется для чаепития. Сел за стол и огляделся. Кухонька была метров шесть, если не больше. Он вспомнил, как она говорила, что здесь можно готовить, не вставая с места. Да, так оно и есть.

Маленький холодильник, кухонный стол рядом с газовой плитой и мойкой, небольшой обеденный столик на двоих, где он и сидел. Но гораздо уютнее, чем в его большой кухне. Шторочки, яркие разделочные доски на стенах, смешные ходики и пристально глядевший на него принахмуренный деревянный домовенок.

Ему стало не по себе, когда он вспомнил, что она не переставила ни одной вещи в его доме, не то, что Светлана, сразу почувствовавшая себя хозяйкой. Он виновато склонил голову, разглядывая тисненый рисунок на голубом пластике.

Аня налила ему крепкого чая в высокий синий бокал, себе послабее в небольшую белую чашку. Поставила на стол сахарницу и вазочку с печеньем.

– Извини, но больше у меня ничего нет. Я не ждала гостей.

– Мне ничего не нужно. Я не голоден. Я и чай-то согласился попить только потому, что на кухне, как правило, легче говорить. Меньше официоза.

Она вздохнула.

– И о чем нам говорить? У тебя проблема – прислуги нет?

Он бросил на нее понятливый взгляд. Быстро же работает служба домашнего оповещения! Она продолжила, отпив из своей чашки.

– Я в домработницы к тебе больше не пойду, не надейся. – Сухо предупредила, с треском разломив хрустящую печенюшку: – И про внезапно вспыхнувшую любовь побасенки мне не рассказывай, все равно не поверю.

Антон взял круглое печенье и принялся крутить его в сильных пальцах, не зная, как пробить стену холодного недоверия.

– Понимаешь, мне за последнее время было так одиноко. Я виноват, конечно, но, может, мы сможем начать всё сначала? – Он горячо посмотрел ей в недоверчивые глаза, стараясь, чтобы она осознала его искренность. – Всё будет совсем по-другому, клянусь!..

Она отрицательно качнула головой.

– Не хочу. Я в твои благие порывы не верю. Ими, как ты помнишь, дорога в ад вымощена. Один раз ты мне его устроил, больше не удастся.

– Никакого ада, я все понял!

– Да разве у тебя есть сердце, чтобы что-то понять? Ты же пустой и холодный, как высохший сучок. Мне кажется, что ты даже самого себя любить-то не в состоянии, не то что кого-то там еще.

Ему страстно захотелось признаться ей в любви, но чувство справедливости остановило готовые сорваться с губ слова. Он так напутал в их непростых отношениях, не сделать бы сгоряча еще хуже.

Почувствовав его сомнение, она тихо сказала:

– Тебе лучше поискать для тела другую утеху, а для квартиры – другую уборщицу. С меня достаточно.

Он схватил ее за руку.

– Ну, давай начнем все сначала! Ведь можно же попробовать!

Она безжалостно вырвала руку.

– Нет! Уходи, сделай милость. Ничего у нас не получится. И не канючь, как малыш, не получивший конфетку.

Сравнение с малышом его здорово обидело, и он решил уйти, хотя бы для того, чтобы дать ей успокоиться. И почему он с ней так нелепо себя ведет? Что за косноязычие на него нападает? Ничего не может сказать нормально. Или так бывает у всех влюбленных?

Но он еще вернется. Правду говорят – вода камень точит. Если быть настойчивым и целеустремленным, всё получится.