Текст книги "Последний день туготронов"

Старик даже подпрыгнул, что было признаком крайнего раздражения. Серёжа мучительно колебался. «Сказать или не сказать? А вдруг старик сгоряча полезет за старыми программами, а они, может быть, взорвутся. Ведь в письме сказано „осторожно“.

Серёжа молчал. Старик подпрыгивал все чаще и чаще, стуча по полу босыми ногами.

– Внуки, уйдите! – крикнул он наконец.

Миг и Сластик вышли из комнаты. В тишине стало слышно, как жужжит муха, попавшая в западню на крыше.

«Но ведь старик – хозяин тайны. Нечестно скрывать её от него», – размышлял Серёжа.

– Там сказано… Там написано, – тянул Серёжа и вдруг выпалил: – Там написано, где спрятаны старые программы туготронов.

Старик подпрыгнул ещё два раза по инерции и остановился.

– И только-то? – неожиданно спокойно спросил он.

– Да, – ответил Серёжа, изумлённый равнодушием старика.

– Я верю, что вы меня не обманываете, – важно сказал старый минитак. – И там нет ничего более важного?

– А разве это не важно?

– Какое значение это может иметь для нас?

«А для человека? – подумал Серёжа. – Важно ли это для человека?».

– Наше дело маленькое, – привычно сказал старик. – А письмишко это можете взять себе. – И он положил записку под колпак. – Вот и покончено с тайной! – весело сказал он. – Теперь ничего не надо зубрить по утрам. Не надо иметь силу воли и ждать, пока внукам исполнится двадцать пять лет. Шампиньоны! – закричал он.

Миг и Сластик появились в комнате с блюдом.

«Опять еда», – тоскливо подумал Серёжа.

– Ну, я пошёл, – сказал он старику и взял колпак с письмом.

– Так вы заходите, – рассеянно ответил старый минитак, подцепляя вилкой с блюда огромный гриб. Он откусил от шляпки маленький кусочек и зачмокал от удовольствия.

Серёжа встал с травы. Крыша дома под ним сверкала, как ёлочная игрушка. Он провёл рукой по накалившимся черепицам и щёлкнул по карнизу. Мухи на крыше уже не было. Она провалилась в мухопровод.

Хамиан-14 проглотил чужую мысль, как удав. Он переделал свои глаза именно так, как это предлагал изобретатель с Нафталинового комбината. Прежде всего он выкрасил их в разные цвета. Один глаз он покрыл жёлтой эмалью, а второй разрисовал зелёными крапинками. Потом он пошёл к изобретателю Шатунумладшему, и тот укрепил в руке Хамиана-14 глаз, покрытый зелёными крапинками. Провода, катушки и прочие принадлежности для управления глазом изобретатель поместил в изящную шкатулку и подвесил на животе Хамиана-14. Тот нажал кнопку на животе, и крапинки на глазу вспыхнули зелёным огнём.

– Магнитно! – с восхищением вскричал Хамиан-14.

Это была самая высокая похвала на Острове. Изобретатель грустно вздохнул.

– А программку-то отдай обратно, – добавил Хамиан-14 и отобрал у Шатуна-младшего описание его изобретения. Потом он захлопнул крышку головы Шатунамладшего и велел проветривать её только по большим праздникам.

Глаз впитывал в себя всё, что окружало Хамиана-14, посылал сигналы в его голову, и Хамиан-14 принимал решения.

Серёжу больше не приглашали обедать в дом Парабуца. Дом был разорён. Всё, что можно было съесть, было отдано гостю, а сами хозяева настолько похудели, что это мог бы заметить даже человек. Правда, соседи одолжили Нелиде кое-что из своих продовольственных запасов.

Серёжа бродил целыми днями вдали от домиков минитаков и искал пищу. Дикие яблони попадались все реже и реже, а есть хотелось с каждым часом всё сильнее и сильнее.

Однажды утром, когда Серёжа снова оказался вблизи посёлка минитаков, ему вынесли на поляну связку грибов и пакетик с витаминами. Это было всё, что собрали энтузиасты-минитаки в пользу гиганта-непредка.

– Ешьте на здоровье, – сказал молодой минитак в очках, отдавая грибы. – К сожалению, это все, чем мы можем вам помочь. Через неделю будет готов искусственный обед.

Музыканты, стоявшие за спиной делегата, сыграли короткий и весёлый марш на мушиных крыльях.

– А пока до свидания, – сказал минитак в очках.

Но тут из толпы выбежала Нелида и протянула Серёже мешочек с сушёными шампиньонами…

– Не надо! – сказал Серёжа Нелиде. – Сохраните шампиньоны для дедушки. Я обойдусь.

– Приходите к нам! – крикнул Сластик.

Музыканты снова сыграли марш, но никому не было весело.

– Прощайте, – тихо проговорил Серёжа. – Спасибо за все.

Он взял велосипед, прислонённый к дереву, и пошёл по тропинке, ведущей в страну туготронов.

В лесу пахло травой и нагревшейся на солнце земляникой. С ветвей свисала паутина с засохшими листьями. Мягкая мурава покрывала нехоженую тропинку. Минитаки по этой дороге ходили редко. Серёжа сел на велосипед и медленно поехал по тропинке, пригибая голову под нависающими ветками.

«Единственная надежда – это найти человека, – подумал он. – Но где этот Главный ангар, в котором спрятана тайна? Почему в записке написано „осторожно“?"

Откуда-то издалека доносились протяжные звуки, похожие на гудки пригородных электричек.

«Совсем как у нас на даче», – подумал Серёжа.

Но это перекликались туготроны по другую сторону Голубого озера. Лес постепенно редел. Солнце все чаще пробивалось сквозь деревья.

Наконец впереди показалась узкая голубая полоска. Серёжа поехал быстрее. Приблизившись к опушке леса, он слез с велосипеда. Перед ним расстилалась огромная поляна, поросшая клевером. За поляной переливалось Голубое озеро, через которое были перекинуты тонкие, как золотая ёлочная мишура, мосты. Ласковая вода манила и улыбалась тихой рябью, играя на солнце. Серёжа положил велосипед на траву и побежал к берегу.

– Вот это счастье! Наконец-то можно искупаться!

Сбросив на ходу куртку и мгновенно раздевшись, Серёжа бросился в воду и поплыл саженками, фыркая и отплёвываясь. Потом он перевернулся на спину. Высоко в небе висели летающие платформы, похожие на глубокие тарелки. Над ними вспыхивали жёлтые лучи.

«На одной из них сидит Дуракон-45, – подумал Серёжа и заложил руки за голову. – Интересно, видит ли он меня?» Но тут Серёжа услышал громкий и резкий гудок и мгновенно перевернулся на живот, глотнув воды. Он посмотрел на противоположный берег. У самой воды стоял огромный туготрон и искрил, посылая какие-то сигналы. К берегу шло ещё несколько туготронов поменьше. Серёжа круто повернул и поплыл обратно.

«Наверно, я заплыл в запретную зону», – подумал Серёжа, стараясь плыть как можно быстрее. Но расстояние до берега сокращалось невыносимо медленно. Наконец он, задыхаясь, вскарабкался по глинистому обрыву и, подхватив одежду, бросился бежать к велосипеду. Гудки с противоположного берега прекратились. Серёжа обернулся и увидел, как туготроны, поблёскивая металлом и высоко поднимая ноги, медленно вошли в воду и поплыли, выбрасывая, подобно дельфинам, небольшие фонтаны.

– Бежать? А зачем? Ведь я сам пришёл в страну туготронов…

Серёжа оделся с лихорадочной поспешностью, поднял с земли велосипед и стоял не двигаясь. Туготроны между тем вышли на сушу. В головах у них засветились экраны с цифрами. Вода струилась по их блестящей обшивке. Закончив какие-то цифровые переговоры, они выпустили в сторону Серёжи жёлтые лучи. Наконец из группы туготронов выступил вперёд самый большой, голова которого напоминала кривой огурец. Он пошёл прямо на Серёжу, выбрасывая перед собой гибкие членистые конечности с гусеницами.

«Притворюсь туготроном!» – мелькнула у Серёжи отчаянная мысль. Он выхватил из кармана фонарик и начал быстро включать и выключать его.

– Давно бы так! – неожиданно выполз из приблизившегося туготрона хриплый голос. – Заработала твоя сигнализация? Ты из какой серии? Что-то я тебя никогда не видел.

Серёжа не успел придумать ответ, потому что в этот момент произошло нечто совершенно неожиданное: велосипед вырвался у него из рук и, подкатившись к туготрону (это был, как вы, вероятно, уже догадались, Хамиан14), стал описывать вокруг него круги, словно им управлял невидимый седок, мчащийся по круглой цирковой арене.

Круг. Ещё один. Снова круг. Серёжа не успевал следить за велосипедом.

– Магнитно! – в восторге вскричал Хамиан-14 и протянул щупальца к велосипеду.

И тут произошло чудо: велосипед притянулся к щупальцам туготрона, описав в воздухе дугу.

– Ха-ха-ха! – затрещали смехачи в животе Хамиана. – Видал, как я у тебя устройство перемагнитил? – похвастался он. – А почему?

– Почему? – тихо спросил Серёжа.

– А потому, что во мне самое сильное магнитное поле.

Хамиан-14 опустил щупальца с велосипедом и слегка оттолкнул его от себя. Велосипед снова пошёл по кругу.

– А что ты с ним делаешь, если у тебя даже своего магнитного поля нет? – спросил Хамиан-14.

– Я на нём езжу, – ответил Серёжа. – Это велосипед.

– Ездишь? – повторил туготрон и тут же направил в свою память слово «велосипед». Но в том месте, где в его голове запоминались новые выражения, как раз проходила трещина, и в памяти Хамиана-14 осело исковерканное слово «левосипед».

– Покажи, как ты и твоё приспособление ездите, – сказал Хамиан-14.

– А вы сначала размагнитьтесь. Иначе я не смогу отъехать.

Раздался грохот выключателя хамиановского магнитного поля. И в тот же момент велосипед остановился как вкопанный. Серёжа бросился к нему, вскочил в седло и изо всех сил помчался к лесу.

– Назад! – заорал туготрон.

Серёжа услышал, как за его спиной снова грохнул переключатель. Велосипед повернулся и помчался назад, а потом опять стал описывать круги вокруг Хамиана. Он снова попал в магнитную ловушку.

Круг. Ещё круг. Серёжа не успевал поворачивать педали. Голова кружилась. Деревья перемешались с цифрами на экране туготрона. Ещё круг. Серёжа задыхался от беспомощности и обиды. Р-раз! Он спрыгнул с велосипеда и покатился по траве.

– Ха-ха-ха! – закричали электронные смехачи туготронов.

Хамиан-14 остановил велосипед и притянул его к своим щупальцам.

– Можешь стереть этот левосипед из своей памяти, – сказал он Серёже. – Сейчас я привинчу его к спине. Отвёртку! – гаркнул он.

Все туготроны вытащили из коленей по здоровенной отвёртке.

– Привинти-ка мне, Автошлеп, этот левосипед на спину! – приказал Хамиан-14 туготрону с медной заплатой на животе.

– Сию микросекундочку! – отозвался Автошлеп и укрепил велосипед между железных лопаток Хамиана-14.

– А ты, Ненамагниченный, ступай! Да скажи, чтоб тебе выдали экран и немного начинки для головы. Приветик! – Хамиан-14 зашагал с велосипедом на спине вдоль берега озера.

Автошлеп и остальные туготроны пошли в другую сторону.

У Серёжи все ещё кружилась голова.

«Надо поскорее найти человека и хоть какую-нибудь еду», – думал он.

Он посмотрел вслед туготронам. Они мерно топали по дороге, поднимая столбы пыли.

«Пойду посмотрю, куда они идут», – решил Серёжа и двинулся за туготронами, прячась за кусты и деревья.

Позвякивание гусениц доносилось до него издалека, и временами ему казалось, что впереди двигается по просёлочной дороге трактор. Туготроны остановились неподалёку от озера. Выглянув из-за куста, Серёжа увидел, что двое из них остановились у каких-то белых тюков.

– Начнём выбрасывать? – услышал он голос первого туготрона.

– Не хватает двух мешков, – ответил второй.

– Чего там Автосек замешкался?

– Молотит пшеницу!

У Серёжи захватило дух от радости.

– Пойдём поможем, – предложил первый туготрон.

Оба туготрона отвинтили свои левые руки и, взяв их под мышку, как рабочий инструмент, отправились по дороге в поле.

– Техника на грани фантастики! – прошептал Серёжа.

Туготроны исчезли за поворотом, и скрип их гусениц постепенно замирал. Мешки, мешки, мешки тянулись вдоль берега озера. В небе плыла только одна летающая платформа. От неё оторвался туготрон-ракета и начал кувыркаться в воздухе. Больше никого не было видно. Серёжа подошёл к мешку, что стоял поближе. «Что это они выбрасываний Мешок был перевязан обыкновенной верёвкой.

«Наверно, это какой-нибудь особый туготронный узел», – подумал он, вытягивая конец бечёвки из первой петли.

Но узел оказался самый обыкновенный морской, и верёвка распутывалась весело и послушно. Наконец горловина мешка раскрылась. Серёжа зачерпнул горсть мелкой и нежной пудры и понюхал её. Она ничем не пахла. Тогда он растёр её в руках и лизнул палец.

– Не может быть! – прошептал он.

В мешке была мука. Обыкновенная мука, из которой делают блины и пельмени, пирожки и оладьи, пончики и вареники. Наконец просто пекут хлеб. Свежий, душистый хлеб! Тот самый хлеб, который Серёжа не ел уже столько дней!

Серёжа начал торопливо ссыпать муку в свои карманы. Она текла из руки тонкой струйкой, перемешиваясь в кармане с обрывками проволоки и шарикоподшипниками.

«Спасён от голода!»

Но тут железные щупальца рванули Серёжу в воздух, отнесли в сторону и поставили на землю. Перед Серёжей стоял туготрон-ракета. Трава под его плавниками дымилась. Маленькая головка с горящими глазами быстро вращалась.

– Я засёк. Я засёк. Я засёк! – кричал туготрон-ракета.

«Это он кувыркался в воздухе и видел, как я взял муку», – сообразил Серёжа.

– Я сейчас положу муку обратно, – сказал он туготрону.

– Не в этом дело! – коротко ответил туготрон-ракета. – Это ерунда!

– Тогда что же вы засекли? – спросил Серёжа.

– Узел! – крикнул туготрон-ракета. – Я засёк узел!

– Узел? – Серёжа посмотрел на экран туготронаракеты, но увидел только светящиеся цифры, которые ничего ему не говорили. – Я ничего не понимаю, – сказал он.

Тогда туготрон встал на свои стальные плавники, как балерина на носки, и, поднявшись в воздух над развязанным мешком, произнёс медленно и торжественно:

– Две минуты и шестнадцать микросекунд назад я засёк с высоты трехсот метров над уровнем озера, как ты подошёл к мешкам, которые надо выбросить.

– Почему «выбросить»? – ужаснулся Серёжа.

– Я увидел, – продолжал туготрон-ракета, выпуская дым внутрь мешка, – что ненамагниченный туготрон сделал то, чего не делал никто и никогда на нашем Острове! Он развязал узел! Я засёк это и передал сверхсильный и сверхсрочный ябедный сигнал Хамиану-14.

Воздушный доносчик поднялся ещё на несколько метров выше и повернул головку с красными глазками в ту сторону, куда ушли туготроны.

– Идут! – заорал он истошным голосом.

Из облака пыли, клубившейся на дороге, донеслась песня:

 
Эх, шайбы, винтики,
Магнитны шолинтики…
 

Туготроны приближались. Впереди шёл Хамиан-14 с болтавшимся за спиной велосипедом. Туготрон-ракета сделал над ним несколько кругов, выпуская из глаз красные лучи и подавая на экран какие-то цифровые донесения. Хамиан-14 приказал ему приземлиться. Туготроны подошли к развязанному мешку и окружили его.

– Это сделал Ненамагниченный шесть минут сорок две секунды назад, – рявкнул туготрон-ракета.

– Подать сюда Ненамагниченного! – приказал Хамиан-14.

Туготроны расступились, и Серёжа оказался перед Хамианом-14.

– Кто тебе составил начинку для головы? – спросил Хамиан-14 Серёжу.

– Никто, – гордо ответил Серёжа. «Пусть знают, что такое человек», – решил он.

– Приведи этого минитака Никто и скажи ему, что я тоже хочу развязывать узлы, – неожиданно заявил Хамиан.

Серёжа онемел от изумления. Конечно, туготроны не помнят человека. Они не знают многих простых вещей, ведь им делают одинаковую начинку для головы маленькие простодушные минитаки. Но возможно ли, что всемогущие туготроны не умеют развязывать обыкновенные узлы, которые сами же завязывают? Тогда зачем же они их завязывают, если после этого мешки все равно выбрасывают в озеро? Неужели они так давно не видели людей, что перепутали все, чему их когда-то научили люди?

– Я вам сам покажу, как развязывают узлы, – предложил Серёжа.

– А что толку? – спросил Хамиан-14. – Мне нужна твоя программа. Без неё у меня ничего не получится. Не дашь программу – отвинчу тебе голову.

– Хорошо… Завтра я вам дам… программу, – еле слышно проговорил Серёжа.

– И мне! И мне! – затрещали другие туготроны.

– Молчать! Ишь чего захотели! Вот сейчас включу глушитель мыслей! – напустился на них Хамиан-14.

Автоматы притихли.

– А они тоже не умеют развязывать узлы? – спросил Серёжа.

– Факт! – ответил Хамиан-14, развеселившись. – У нас на Острове никто не знает, как это делается. Мы умеем только их завязывать.

– Пора выбрасывать мешки, – напомнил Автошлеп. – Мы с Автоскоком домолотили пшеницу. Готовы ещё два мешка.

– Куда выбрасывать? Зачем? – удивился Серёжа.

– А он ещё глупее Дуракона-45, – сказал Автошлеп. – Не знает простых программ.

– На этих полях всегда растёт пшеница, – объяснил Хамиан-14. – Кто-то выдал ей такую программу – вот она и растёт, хотя мы каждую весну пересыпаем всю землю её же зерном.

– А ей все нипочём! – добавил Автошлеп.

– Вот так и повелось на нашем Острове. Каждую осень мы собираем колосья, молотим их, чтобы не было на Острове мусора, засыпаем муку в мешки, перевязываем верёвкой, а потом, когда их набирается ровно тысяча, бросаем в воду.

– Дайте мне хоть немного муки, – сказал Серёжа с решимостью отчаяния. Он устал от голода и не мог больше терпеть.

– Что? – спросил Хамиан.

– Что? – прожужжал туготрон-ракета.

– Что? – прошипел туготрон с медной заплатой на животе.

– Трах! – раздался страшный удар, и над Сережиной головой сверкнуло сразу несколько молний.

Это туготроны метнули в воздух электронные лучи. Одна из молний попала в мешок с мукой, и он вспыхнул.

– Горим! – закричал Автоскок и завыл пожарной сиреной.

Автошлеп отвинтил свою левую руку и, переделав её в пожарный шланг, побежал к озеру. Мощная струя воды повалила мешок на землю и забила огонь. Накалившиеся от возбуждения туготроны замкнули Серёжу в своё кольцо.

– Он просит муки! – воскликнул Автошлеп и ударил себя щупальцем по медной заплате на животе.

– Он хочет того, чего никто не хочет! – зашипел Автоскок.

– Этакое нахальство! – тявкнул туготрон-ракета.

– А зачем тебе мука? – спросил Хамиан-14 Серёжу ласковым голосом, которым обычно выведывал у туготронов их мысли.

– Я хочу есть, – ответил Серёжа, готовый повторять это тысячу раз.

– Есть? – спросили туготроны и замолчали.

Они искали в своей памяти это слово.

И вдруг Серёжа услышал, как железные чудовища сказали совсем тихо, будто вздохнули.

– Есть?.. Этого не бывает!

– Позвать сюда Стихошлепа, – скомандовал Хамиан-14. – Прекратить все занятия на Острове! Всем собраться здесь через сорок две секунды!

Стихошлеп жил суетливой и беспокойной жизнью. Он сочинял стихи. Ежедневно ровно в две микросекунды десятого он уже хлопал переключателем и выбрасывал из уха карточки с первыми рифмами. Иногда он садился на свою правую ногу-раскладушку и создавал песню.

Собирайтесь, туготроны, троны, роны, оны, ны!

Поэту не хватало слов, и он их резал на кусочки. Но Стихошлеп не унывал и продолжал с бешеной скоростью фабриковать рифмы. В голову первого Стихошлепа когдато была заложена лекция с дневником настоящего и знаменитого поэта. С течением времени одичавшие туготроны перепутали всё, что было вложено им в голову. Последний Стихошлеп забыл и имя и стихи поэта, но старался подражать всему, о чём говорилось в его дневнике.

«Началось со скуки и тоски…» – писал поэт – и Стихошлеп устраивал себе в начале дня пятиминутку тоски и скуки. «Гулял к вечеру. На небе крупные звёзды», – записал поэт в дневнике – и Стихошлеп покидал свой ангар и топал под крупными звёздами. Потом он смазывал гусеницы и подбирал рифмы к каким-нибудь словам, оканчивающимся, например, на «ква», «щи» и «ук». Однажды ранним утром он неожиданно составил строчку: «Вечер был. Сияли звезды».

Эта строка ему почему-то так понравилась, что он выпустил её из уха в виде ста картонных карточек:

«11 0000 1111 0. 111 0000111 000».

В такой цифровой форме это краткое сочинение Стихошлепа распространилось по Острову. Иногда дневник казался ему сбивчивым, и туготрон сердился на поэта.

«Первое время я терялся в груде материала», – писал в дневнике поэт.

– А ты не теряйся! – бормотал Стихошлеп. – Не теряйся! Чего тебе теряться? И в каком материале ты потерялся? Ну в каком? – вопрошал он. – В железе? Асбесте? В пенопласте?

Но барабан в голове тихо поскрипывал, передвигая загадочные строки: «Читал историю философии».

– Тьфу, ты! – сердился Стихошлеп и с досадой захлопывал крышку своей головы.

«…Мне кажется, что я ничего не успею», – жаловался поэт – и это особенно смешило туготрона.

– Скажет тоже! – говорил он. – У нас быстродействие. Сто тысяч рифм в секунду! А он говорит «не успею».

Иногда Стихошлеп выключал проигрыватель с дневником и переходил на самообслуживание. Целыми днями он отстукивал длинные стихи со складными рифмами и громко смеялся.

На Острове появлялись сотни картонных листовок со стихами Стихошлепа. Он бегал на аэродром и совал пачки туготронам, поднимающимся к летающим платформам.

– На, брось со своей тарелки! Жалко тебе, что ли? – попросил он однажды Дуракона-45.

– Давай, – сказал Дуракон-45 и бухнул на Остров сразу сорок килограммов стихов.

За это ему был большой нагоняй.

В тот момент, как Хамиан-14 приказал вызвать Стихошлепа, он плавно опускался на дно озера, после того как утром прочитал строчку из дневника поэта: «Жарко. Пошёл купаться на озеро. Писал стихи». Выпустив облако дыма, Стихошлеп опустился на дно и медленно прошёлся по нему, натыкаясь на затвердевшие мешки с мукой. Это был урожай прошлого года.

«Теперь пора писать стихи», – подумал туготронный поэт и начал с бульканьем подниматься к голубой глади озера.

– Эй, на озере! – окликнул его кто-то с берега.

Поэт увидел на берегу Автоскока, который выпустил чёрное облако дыма и пару синих лучей.

– Эгей! – отозвался Стихошлеп.

«Где он берет столько горючего? – позавидовал Стихошлеп. – Дыму-то, дыму-то от него сколько!»

– Лети на поляну в квадрат сорок два! – крикнул Автоскок и, поправив на себе хвост ракеты, поднялся в воздух.

– Винта с два полечу! – пробормотал Стихошлеп. Его походная ракета давно валялась без употребления в куче хлама.

Он вышел из воды и, выпустив из уха несколько карточек с новыми рифмами, пошёл пешком по живописной тропинке, вьющейся по направлению к квадрату сорок два. Через минуту и пятьдесят две секунды он пришёл на поляну, где уже собралась толпа туготронов. Хамиан-14 так перегрелся, что из-под крышки его головы валил пар, как из кипящего чайника.

– Наконец-то, дорогой мой! – обрадовался он, увидев Стихошлепа, и усыпал свой экран изображениями незабудок. – Найди мне, пожалуйста, в твоём словарике слово «есть».

– Есть – это глагол, – безмятежно ответил Стихошлеп и перевёл свой ответ на язык цифр: " 100000 11 000».

На розовом экране Стихошлепа это выглядело очень красиво.

Хамиан-14 повернулся к Серёже.

– Ясно? – спросил он.

Серёжа сжимал в руке горсточку муки и молчал.

– И не развязывай больше узлов, пока я сам не научусь, – добавил туготрон.

Серёжа молчал.

– Включи экран и подготовь мне к завтрашнему дню программу развязывания узлов.

Серёжа хотел вынуть фонарик из кармана, но рука его не послушалась.

– Смотрите, до чего же побелел экран у Ненамагниченного! – заметил какой-то туготрон.

Наступила тишина. Серёжа услышал, как где-то зашелестели листьями деревья, и закрыл глаза.

«Испортился», – подумал Хамиан.

– Эй! – крикнул он. – Посыпьте его мукой, если она ему так нужна!

Туготроны бросились к открытому мешку и, отталкивая друг друга, стали бросать в Серёжу мукой. Серёжа открыл глаза. Вокруг него бушевала мучная метель.

– Отведите его в Ангар высокого напряжения. Пусть зарядит свои аккумуляторы, – распорядился Хамиан.

«Там-то уж мыслей не бывает», – подумал он и погладил свои розовые косицы.

– А он знает много слов? – задумчиво спросил Стихошлеп, повернув экранчик к Серёже. – Мне так нужны слова! – добавил он мелодичным голосом.

– И мысли тоже? – злобно гаркнул Хамиан. – Если у него есть мысли?

– Мне нужны не мысли, а слова, – беззаботно сказал Стихошлеп. Внутри у него заиграла тихая музыка.

 
Если б гайки все летали,
Если б винтики порхали,
Больше было бы стихов… —
 

запел проигрыватель Стихошлепа.

– Эх, Стихошлеп, Стихошлеп! – вздохнул Хамиан-14. – А я-то думал, что на тебя можно опереться в трудную минуту. Пойди проводи Ненамагниченного, а я переберу свои щитки!

Толпа туготронов стала редеть. Кое-кто взмыл на ракетах в воздух, оставляя реактивную струйку в небе. Некоторые возились около мешков, пытаясь их развязать, подражая Серёже. Какой-то любитель выпустил из уха десять тысяч фотографий Серёжи с надписью: «11001», что означало: «Не в магнитах счастье».

Хамиан-14, кряхтя, вынул инструменты из колена и начал возиться со своими щитками. На щитках были собраны схемы мелкого жульничества.

– Эх-хе-хе! – вздыхал он. – Куда ты, удаль прежняя, девалась?..

Стихошлеп подошёл к Серёже и долго топтался, не решаясь подать на экран приветственные незабудки.

– Включите свой подсвет, если вам это не очень магнитно, – попросил он.

Серёжа слабо помахал карманным фонариком перед лицом. Экран Стихошлепа залился ярким светом и запестрел полевыми цветами. Из его уха вылетела серия карточек с рифмами на «ши».

– Команда есть команда, – коротко сказал туготронный поэт. – Дивная погода! Спешим в Ангар высокого напряжения. Я терялся в груде материала. Началось со скуки и тоски. Был на концерте. На небе крупные звёзды.

От спешки Стихошлеп нечаянно вставил в разговор переработанные им отрывки из дневника поэта.

– Я сказал что-нибудь лишнее? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Серёжа.

«Может быть, удастся сбежать по дороге? – подумал он. – Только бы забрать у огуречной головы велосипед». Он посмотрел в сторону своего мучителя.

Хамиан-14 сидел на мешке с мукой. Он остался в одном розовом набалдашнике и тихо трудился над схемами мелкого жульничества. Огуречная голова лежала рядом, и над ней кружились комары.

 
Если б гайки все летали,
Если б винтики порхали, —
 

тихо мурлыкал проигрыватель Хамиана-14, лежащий на траве.

– Я не могу идти без велосипеда, – заявил Серёжа. – Отвинтите его от спины вон того. – Он показал на Хамиана-14.

– Велосипед! – воскликнул Стихошлеп. – О, как это красиво!

– Ехал на кобыле дед, увидал велосипед, – хмуро проворчал Серёжа. Ему было не до шуток. – Мне нужен велосипед, – повторил он.

– Ах, нет! Ах, нет! – затрещал Стихошлеп. – На небе крупные звёзды. Сиял снег на крышах. Мне кажется, что я ничего не успею. Какие у вас магнитные стихи!

Кипа картонок вылетела из него, как из чемодана. На каждой из них были выбиты цифры в виде дырочек, как на железнодорожных билетах.

 
Ехал на кобыле дед,
Увидал велосипед, —
 

с выражением прочитал Стихошлеп.

– Скорее! – торопил Серёжа. – Отвинтите мне велосипед!

– Велосипед? Пожалуйста! – Стихошлеп подкрался к Хамиану-14 и, вынув из колена гаечный ключ, стал осторожно снимать крепёжную гайку с его спины. Звукоуловители остались в огуречной голове. Хамиан-14 тихо паял схемы мелкого жульничества, покачивая походным розовым набалдашником, и ничего не замечал.

– Готово, – игриво сказал Стихошлеп и, схватив щупальцами велосипед, поставил его перед Серёжей.

– Ура! – сказал Серёжа очень тихо и стал ногой на педаль.

Он разогнался и поехал вперёд. Стихошлеп, заложив руки назад, как конькобежец, ринулся за ним на роликовых гусеницах.

«Удрать не удастся», – понял Серёжа.

Стихошлеп поравнялся с ним и на ходу бросал в него карточки с трудными рифмами. Так они прибыли к Ангару высокого напряжения.

– А у нас сто миллионов вольт! – вяло бубнил резиновый Дежурный. У него кончалось смазочное масло.

Серёжа сошёл с велосипеда. Круглое здание без окон и дверей! Он закинул голову. Ни одного окошечка!

– А у нас сто миллионов вольт! – снова раздалось за стеной.

– Это правда? – тихо спросил Серёжа Стихошлепа.

– Ясно! – бодро ответил тот. – Это наш источник электропитания. Можете там подзарядить свои аккумуляторы. Экран у вас еле мигает.

«Ещё бы, – подумал Серёжа. – Разве на вас хватит батареи карманного фонарика?»

– А мне и не хочется перезаряжаться, – сказал он громко. – Там сто миллионов вольт.

– Так велел Хамиан-14, – сообщил Стихошлеп. – На небе крупные звёзды. Красивый день. Говорят, вы что-то там натворили с узлами на мешках? – Он вдруг перешёл на шёпот.

– Я развязал узел, – ответил Серёжа.

Стихошлеп выключил экран и несколько минут молчал.

– Тогда вам надо подчиниться команде Хамиана-14, – промямлил он наконец. – Не доводите его до накала. Иначе он включит глушитель новых мыслей и мы все перегорим.

Стихошлеп решительно подошёл к фотоэлементу в стене ангара. Стена плавно раздвинулась, и Серёжа оказался в Ангаре высокого напряжения.

Несколько мелких искр пробежали с потолка по стене и исчезли в толстой резиновой обшивке. Серёжа осмотрелся. Стихошлепа не было. Он остался совершенно один со своим велосипедом под громадным куполом шара, похожего на опустевший цирк. Искры сыпались с лёгким потрескиванием и разлетались, как бабочки. Глубокую тишину нарушало только ровное гудение трансформаторов.

– Симплекс-комплекс! – неожиданно услышал Серёжа приветливый голос.

Резиновый Дежурный спускался к нему по ступенькам с вышки. За ним тянулось что-то чёрное.

– Не пугайтесь! Пожалуйста, не пугайтесь! – сказал он. – Я вижу, вы здесь в первый раз.

Искры возобновили свой опасный танец. Дежурный приподнял что-то за своей спиной и ожидал появления цифр на экране нового туготрона.

– У меня не работает экран, – привычно объяснил Серёжа.

– Это ерунда, – сказал Дежурный.

– Ерунда! – поправил Серёжа шёпотом, чтобы не нарушить высоковольтный покой.

Небольшая искра всё же слетела с потолка, и он почувствовал лёгкий укол в нос. Наступило молчание.

«Ещё немного, и я умру от голода», – подумал Серёжа.

Трансформаторы тихо гудели. Мука оттягивала Сережин карман.

«Неужели я ничего не придумаю?»

– А нет ли у вас напряжения сто двадцать семь вольт? – спросил он Дежурного.

– Сделаем! – коротко ответил туготрон. – Сейчас только смажу свой хвост.

– Хвост? – удивился Серёжа.

Дежурный медленно прошёлся по ангару, наслаждаясь произведённым эффектом. У него действительно был чёрный хвост, которым он постукивал по пластмассовому полу, сгибая в кольца и снова распрямляя. Потом он обвил его вокруг себя, как кошка, собирающаяся умываться, и уселся напротив Серёжи.

– Для вас это неожиданность? – весело спросил он, поглаживая кончик хвоста.

Серёжа не знал, что ответить.

– Этого ещё нет ни у кого на Острове! Хвост – это самая высокая ступень технического развития. – Он помолчал. – Вы спросите, почему? – осведомился Дежурный, хвост которого нервно подрагивал. – Да потому, что хвостом я чувствую любое электрическое напряжение. А вы говорите, подобрать какие-то сто двадцать семь вольт! – Он засмеялся и встал. – Вот, смотрите!

Дежурный взял в руки хвост, как женщины шлейф вечернего платья, и подошёл к огромному трансформатору. Трансформатор угрожающе гудел.

– Ха, ха, ха! – засмеялся хвостатый. – А мне не страшно!

Он подключил свой хвост к одному из отводов трансформатора. Экран его мгновенно вспыхнул, и на нём появились цифры, обозначающие измеренное напряжение. Но цифры были на языке двоичного шифра, и Серёжа ничего не понял.