Текст книги "Отпусти своего демона"

– Говори.

– Что? – не понял Иван.

– Говори, – повторила Гретхен, повернувшись к нему лицом. – У тебя такое выражение, будто ты хочешь о чем-то спросить, но не решаешься.

– Меня так легко прочитать?

– Возбужденный мужчина читается очень легко, – проникновенным голосом сообщила она.

– Почему ты не спешишь домой?

Вопрос ее озадачил. Она даже приподнялась на локте, чтобы внимательнее рассмотреть Ивана.

– А почему я должна спешить? Тебе вроде пока не надоело мое общество, насколько я могу судить, – выразительно кашлянула она.

Джек почувствовал себя идиотом. Гретхен смутила его, что редко кому удавалось.

– Я не о том. – Он выдержал паузу. – Разве тебе не нужно к ребенку? Обычно матери не в состоянии надолго расстаться с младенцем.

– О чем ты, герр Иван? – Гретхен села на кровати.

Джек сжал-разжал кулак, ощущая растущее напряжение. Она специально издевается над ним? Получается не слишком смешно.

Гретхен подтянула простыню к груди:

– Герр Иван, ты, конечно, в чем-то мне понятен, но я не телепат.

От нелепости ситуации возбуждение моментально схлынуло, что не укрылось от внимания Гретхен. Однако она не собиралась отступать, покуда не добьется ответа.

– В нашу последнюю встречу ты хотела забеременеть. И я полагал, что ребенок…

Гретхен оборвала его на полуслове:

– О боже! Серьезно? Герр Иван, ты реально поверил, что я желала забеременеть от тебя? – Она откинулась на спинку кровати. – Да нет никакого ребенка! Я просто хотела с тобой переспать. И заодно узнать, насколько ты отчаянный.

Иван сел, согнув колени и обхватив их руками. Какое-то время он молча смотрел на Гретхен, не в состоянии определить, какие именно эмоции вызывает в нем эта взбалмошная девица. Он не знал – то ли обижаться, то ли восхищаться. По большому счету, идея быть отцом, пусть и чисто номинальным, не будоражила Джека. Пожалуй, ему бы следовало выдохнуть с облегчением.

– Для тебя нет ничего святого, – наконец выдавил он.

– Это правда, – согласилась Гретхен, странно глядя на него – словно впервые его видела. – За это тебя нужно наказать.

– Святого нет у тебя, а наказать нужно меня? – хмыкнул Джек, окончательно смирившись с собственной глупостью.

– Конечно. Ради твоего же блага. Нельзя быть таким доверчивым. Чего доброго, однажды плохой дядя поманит тебя конфеткой и сделает с тобой дурные вещи. – Гретхен откровенно издевалась. Но Иван не чувствовал себя оскорбленным.

– Откуда ты столько знаешь о плохих дядях? – Несуразная беседа начинала забавлять Джека. Гретхен продолжала преподносить сюрпризы, и он соврал бы, если б сказал, что ему не нравится подобная непредсказуемость.

– Мне приходится с ними близко общаться, – неожиданно серьезно ответила Гретхен. Джек не купился на ее тон:

– Ты одна из самых бессовестных личностей, каких я когда-либо встречал.

– Спасибо. Очень лестно, герр Иван.

Джек потянул за простыню, которой прикрывалась девушка.

– Так как там насчет моего наказания?

Губы Гретхен растянулись в призывной улыбке. Она запрыгнула на Джека, повалив его на спину, и горячо прошептала:

– Ты пожалеешь, что родился, герр Иван.

Тогда

Тренироваться Свет предпочитал в одиночестве. С собой не брал даже плеер – неизменный атрибут большинства трейсеров. Во время тренировки нужен самоконтроль и полная концентрация, музыка в данном случае лишь отвлекающий фактор. Себастьян Фукан хорошо однажды сказал: «Практиковаться всегда лучше одному. Потому что ты будешь сфокусирован на самом себе. Ты можешь совершить прыжок с другом – это будет тьфу. Но когда ты один, это будет: “А!”. Ты будешь пугаться сильнее. И тебе придется понять, почему, и найти решение…»

За те два года, что Артем занимался самостоятельно, он научился гораздо большему, чем за четыре года в команде. И речь прежде всего не о захватывающих дыхание трюках, а об осознании себя и истинном понимании паркура.

Однако сегодня вечером Артем не двинулся обычным маршрутом, а сел в маршрутку и поехал в другую сторону.

Это было удивительное место. Если бы существовал рай для трейсеров, то выглядел бы именно так. Огромная многоуровневая площадка долгостроя, на которой присутствовали разнообразнейшие препятствия в виде лестниц, этажей, заборов и баррикад из строительных материалов. Волшебный уголок находился в отдалении от жилой зоны и долгое время пустовал, пока не был обнаружен местными любителями паркура. С тех пор эта площадка стала самой известной в городе.

Артем надвинул на глаза капюшон толстовки, перелез через забор, обогнул высокую бетонную стену и забрался на второй этаж. Прошел внутрь, преодолел два недлинных пролета и запрыгнул на торчавшую из стены широкую балку, с которой открывался вид на центральную площадку. Здесь он мог понаблюдать за трейсерами, не привлекая к себе внимания.

Внизу собралось человек пятнадцать. Парни его возраста и пара девчонок. Они весело переговаривались и отрабатывали элементы, хлопая удачному исполнению и весело гогоча над ошибками. Уровень присутствовавших сильно разнился: кто-то демонстрировал настоящее матерство, а кто-то только начинал разучивать базу.

Свету всегда нравилась эта особая атмосфера, возможная лишь в компании единомышленников. Когда-то и он тусовался вместе с ними, одержимый, радостный, вдохновенный. Такое ощущение, что это было в прошлой жизни – так много всего изменилось с тех пор.

Несколько минут Свет внимательно следил за ребятами, пока наконец не переключил внимание на высокого спортивного парня в черных широчах и голубом худи. Даже человеку, не разбирающемуся в паркуре, стало бы очевидно, что парень является центральной фигурой тусовки. Он невольно притягивал взгляд. Была в нем какая-то уверенность, стать, достоинство. К нему то и дело обращались за советом или с просьбой показать то или иное движение, и он никому не отказывал. Благосклонно наклонял голову, будто прикидывал, как лучше объяснить или исполнить элемент. Создавалось впечатление, что парень негласный лидер. На него было приятно смотреть, к нему хотелось прислушиваться.

Оставив новичков практиковаться запрыгивать на сложенные одна на другую шины, парень отступил на несколько шагов и рванул вперед, в угловой тупик. Он буквально забежал на стену (wallrun), схватился руками за край с упором на согнутые ноги (cat), лихо перекинул их и помчался по узкому бетонному бордюру.

Свет не сводил с трейсера глаз, внутренне отмечая все элементы, которые тот исполнял.

Accuracy (прыжок на небольшой объект с последующим удержанием равновесия на нем).

Dash vault (прыжок над препятствием, во время которого ноги выносятся вперед уголком, затем ставятся руки).

Butterfly (вращение в горизонтальной плоскости, тело параллельно земле. Ноги идут одна за другой, взмахивая над головой).

Spring jump (прыжок через препятствие, не касаясь его).

Palm spin (опорный прыжок с вращением на 360 градусов через одну или две руки и приземлением на точку, с которой начиналось выполнение элемента).

Monkey (опорный прыжок ровной группировкой, с опорой на две руки).

Парень с такой беспечностью обращался с возникавшими на пути препятствиями, словно они были игрушками, разбросанными на полу. Он не тратил никаких усилий, чтобы перешагнуть их. Его движения были грациозны и стремительны. Возможно, более зрелищны и менее эффективны, чем того требовал паркур, но эстетическое удовольствие, получаемое зрителями, того стоило. Все ребята, собравшиеся внизу, глядели на кумира, задрав головы вверх.

Тот сделал небольшой крюк по крыше, подбежал к краю и прыгнул вниз, прокрутив в воздухе тройное сальто вперед. Приземлился в ролл – перекат через плечо для снижения нагрузки на ноги – и встал перед потрясенной публикой. Улыбнулся.

– Вот это ты дал!

– Офигеть, чувак!

– Ты лучший! – послышались возгласы. Друзья обступили героя, и на несколько секунд Свет потерял его из виду.

Отборочный тур на чемпионат России стартует через неделю, и Артем хотел заранее прикинуть уровень претендентов. Можно было посмотреть в интернете – благо московские трейсеры не скромничали и ежедневно заливали свое видео на ютьюб. Но адекватно оценить обстановку можно только в реальности – без монтажа и красивых повторов. Свет выбрал правильное место – здесь собрались все его будущие соперники. Впрочем, беспокоил его только один.

Первые разногласия у них с Денни начались на почве акробатики. Друг считал, что без «украшений» паркур смотрится довольно уныло, поэтому активно применял фляки, перевороты и сальто. Артему хорошо давалась акробатика, но он не злоупотреблял ею, придерживаясь классического направления паркура. Все чаще между товарищами возникали короткие перепалки.

– Ты не сечешь, Темыч, – горячился Данила. – Жизнь не стоит на месте, все меняется. И паркур тоже.

– Потому и меняется, что в последнее время трейсеры предпочитают не рациональность и скорость перемещения, а понты и выкрутасы, – упрямо твердил Артем.

– Хочешь сказать, что понты для меня главное?

– Не хочу этого сказать! Просто мне не нравятся детские игры «кто круче прыгнет» и сальтухи перед девчонками.

– Ну извини, братан, если тебя не интересуют девчонки, мне, наверное, стоит задуматься о нашей дружбе. – Денни умел сводить к шутке любой спор. На него вообще было трудно злиться. Он ко многим вещам относился с легкостью, с веселой небрежностью. Это сглаживало острые углы. Даже если приятели не приходили к общему знаменателю, отношения не страдали.

От воспоминаний Артема оторвал сигнал сообщения. Никита интересовался, все ли сегодня в силе. Они с Полиной собирались посидеть у него дома, посмотреть кино на компьютере.

«Все о’кей, встречаемся через два часа. Прихватите что-нибудь пожрать, у меня голяк», – написал Артем.

Тренировка внизу продолжалась. Подтянулось еще несколько человек, кто-то пришел с пивом. Ну, эти, понятно, надолго здесь не задержатся. Серьезные трейсеры алкоголь не употребляют и уж тем более не приносят его на локейшн.

Словно прочитав его мысли, парень в черных широчах и голубом худи приблизился к гостям и что-то им сказал. Говорил доброжелательно, с полуулыбкой, куда-то показывал рукой. Парни покивали, помялись в нерешительности и неохотно покинули площадку.

«Все правильно сделал», – одобрил его действия Свет.

В юности они с Денни попадали в разные переделки, особенно вначале, когда кровь играла, а голова отдыхала. Однажды перед тренировкой товарищ состроил загадочное лицо и пообещал, что сегодняшний вечер будет особенным. Вообще-то Артем не отличался большим любопытством, но после такой рекламы весь извелся: что там придумал друг? Зная изобретательность и неуемную энергию Данилы, стоило ожидать чего-то экстраординарного. Никогда тренировка не тянулась так долго.

Стояла середина осени, частенько дождило, поэтому Свет брал с собой одежду и кроссовки и переодевался непосредственно на месте, чтобы не заляпать по дороге туда и обратно. Нехватка денег приучает к бережливости. Денни перехватил его по пути в раздевалку:

– Не переодевайся. Пошли, – и потянул за собой.

После освещенного зала улица казалась сумрачной, хотя вечер только начинался. Данила самодовольно улыбнулся:

– Я нашел отпадное место. Сам еще не опробовал, решил с тобой на пару. Будем первопроходцами.

– Далеко ехать?

– Да какая разница? Ради такого спота не жалко и через весь город переться. Пошли!

Они спустились в метро, лихо перескочив через турникет и спасшись от разъяренной тетеньки-контролера в отбывающем поезде. Проехали несколько остановок, пересели на автобус и вышли в одном из отдаленных спальных районов.

– Тут стройка идет, но по ночам никто не работает, я проверял, – объяснил Денни, указывая на огромную огороженную сеткой территорию. – В глубь здания не полезем, темновато сейчас. А по периметру пройдемся, фонари вроде горят.

Свет окинул площадку восхищенным взглядом. Это была настоящая бомба, все, о чем трейсеру можно только мечтать. Ему не терпелось побегать.

– Погнали? – прочитал его мысли друг. И сиганул Кинг-Конгом через высокую бетонную плиту. Артем последовал за ним.

Они мчались, как две неугомонные тени, взбираясь на стены, перелетая через лестничные пролеты и шахты лифта, запрыгивая на перила и скатываясь вниз. Они мгновенно забыли об осторожности и рванули исследовать внутренние помещения, поднимались все выше и выше, цепляясь за уступы стен и строительные леса, пока не достигли последнего этажа. Это был голый настил без стен и вертикальных опор. Гигантское бетонное поле, продуваемое всеми ветрами.

– Вот это круть! – выдохнул Денни, разведя в стороны руки, словно стоял на сцене перед толпой поклонников. – Я король мира.

Артем приблизился к краю и посмотрел вниз. Высота была приличная, этажей десять, а он даже усталости не почувствовал. Все-таки сильно физуху поднял. Можно гордиться.

– Паркур – это сила, – резюмировал Денни, застегнув молнию куртки – становилось холодно.

– Эка тебя на пафос пробило, – сыронизировал Свет, хотя думал абсолютно так же. Паркур дарил свободу, которую он больше нигде не ощущал: ни дома, ни в школе, ни в компании друзей, не разделявших его интересы. Он чувствовал себя независимым и смелым, бросая вызов собственным силам. И не существовало ценнее момента, когда препятствие, казавшееся непреодолимым, становилось пройденной ступенью.

– Уходить не хочется, – признался Артем, пряча замерзшие пальцы в рукава толстовки. – Только одеться нужно было теплее.

– Спустимся ниже, там не так дует, – предложил Денни.

На втором этаже ребята облюбовали квадратный проем в стене, планируя поотрабатывать Underbar – пролет в отверстие, держась руками за верхний край и пронося сперва ноги, а затем все тело. Однако их намерения прервал грозный окрик:

– А ну слезайте, хулиганье!

Внизу зашуршал гравий – кто-то двигался в их сторону тяжелой быстрой походкой.

Парни переглянулись и бросились наутек.

Десять минут спустя, запыхавшись и раскрасневшись, они рухнули на скамейку остановки.

– Блин, что это было? – глотая ртом воздух, пробормотал Артем. – Ты видел, он ружьем тряс?

– Еще бы не видеть! – Денни вытер мокрый лоб. – По ходу, это сторож. Лютый какой-то.

– Ты же говорил, на стройке никого нет по ночам!

– Да кто ж знал, Темыч? Я когда наведывался раньше, не замечал его. Может, он спал в своей будке, а мы его разбудили. – Денни на мгновение умолк и вдруг разразился истеричным смехом, согнувшись пополам. – Нет, ну ты прикинь, а? Он реально за нами гнался с ружьем! И это точно была не воздушка.

– Очень весело, – осуждающе протянул Артем и тут же рассмеялся.

– Жалко, что мы торопились – вот бы заснять эту погоню на видео. – Денни хлопнул по карману, где лежал телефон. Потом по другому. Вывернул наизнанку – сначала один, потом второй. – Фак!

– Чего?

– Ничего. Телефон я выронил. Вот черт.

– Уверен? Может, ты его в зале оставил? – предположил Свет.

– На крыше я время смотрел. Так что он упал где-то на территории стройки, когда мы удирали. – Товарищ погрустнел. – Там столько инфы нужной! Фак, фак!

Друзья притихли, сосредоточенно соображая. Затем одновременно вскинули головы.

– Ты подумал о том же? – хитро прищурился Данила.

– А какой еще вариант? – хмыкнул Артем.

И они двинулись обратно в сторону стройки, готовясь сражаться насмерть.

Самое удивительное, что мобильный они-таки нашли, причем быстро и без приключений. Он валялся возле забора…

Свет поднялся с импровизированного сиденья, размял затекшие ноги. Прежде чем отправиться прочь, еще раз оглядел площадку. Теперь здесь нет ни сторожа, ни рабочих. Проект заморозили три года назад, и трейсеры могли практиковаться без опасений.

Артем спустился на пролет ниже и повернул к тому месту, откуда мог спрыгнуть на землю незамеченным. Если бы он оглянулся, то увидел бы, как его провожает пара внимательных серых глаз. Молодой светловолосый парень с модной прической, в черных штанах и голубом худи смотрел на удалявшегося с напряженной усмешкой на тонких губах.

– Эй, Денни, ты что, там привидение увидел? – обратился к нему один из трейсеров.

– Можно и так сказать. – Блондин тряхнул головой, сбрасывая оцепенение. – Ладно, парни, хорош трепаться! Как там в анекдоте: «Папа, а пешеходы есть? – Заткнись и прыгай!» Так что затыкаемся и прыгаем!

Сейчас

Это было удивительное состояние: сумбур и даже неуверенность. И при этом – упоительная свобода и легкость, какую Джек давно не испытывал. Уже неделю они встречались с Гретхен каждый день – бродили по городу, ездили на зимние озера, меняли отель за отелем. Они ударились в какой-то одуряющий загул, полностью растворившись друг в друге. И чем больше времени Джек проводил вместе с Гретхен, тем меньше ее понимал. Раньше такое положение дел он воспринял бы как вызов его умению разбираться в людях. Но сейчас впервые в жизни чувственные удовольствия поглотили его целиком и полностью. После двух лет постоянного напряжения он позволил себе расслабиться и плыть по течению. И течение несло его стремительно и неудержимо.

Москва отодвинулась куда-то далеко со всем ее беспокойством, утомительным рабочим графиком, сожалениями и потерями. Даже о гибели Макса и Глеба Кравцов больше не вспоминал. В его нынешней реальности не было места смерти.

Джек приходил домой под утро и спал до обеда. Мать лукаво поглядывала на него, но вслух свои мысли не озвучивала. Иван и так догадывался, о чем она думает. Наконец-то нашлась фрейлейн, привлекшая внимание сына. В голове у мамы уже наверняка крутились воодушевляющие картины скорой свадьбы и выводка внучат. Она бы сильно расстроилась, если б узнала, что будущее волновало сына меньше всего. Джек отдавал себе отчет, что страсть и семья так же далеки друг от друга, как ретроградная и антероградная амнезии. Он здорово увлекся немецкой медсестрой – но это увлечение вряд ли когда-либо выйдет за рамки обыкновенного вожделения. К чертям собачьим рефлексию! Всю свою жизнь он только тем и занимался, что рефлексировал. Надоело. На-до-е-ло.

Иван надел домашние штаны и спустился на первый этаж. Мать возилась на кухне. Увидев сына, она выключила духовку и улыбнулась.

– Пирог со шпинатом как раз поспел, соня.

Джек зевнул и растянулся на диване перед телевизором:

– Чем больше ты спишь, тем меньше от тебя вреда.

Мать обошла диван и присела на широкий подлокотник. На ее лице застыло выражение умиления, смешанного с нерешительностью. Она разгладила ладонью и без того безупречно выглаженный подол платья и после некоторой заминки спросила:

– Ванюша… Ты не хочешь пригласить свою девушку к нам на ужин?

Джек оторвал взгляд от телевизора:

– Мам…

– Нет, ну я не настаиваю, просто предложила…

– Мам, всему свое время. Не торопи события.

– Хорошо-хорошо. – Она поспешно встала, смущенная. – Тебе пирога отрезать?

– Спасибо большое. – Джек одарил мать самой ласковой из своих улыбок. Ведь не скажешь ей, что девушка, с которой он встречается, состоит в законном браке и бессовестно прелюбодействует. Отцу еще можно рассказать, – он мужик современный и сам не без греха. А мама – натура утонченная и глубоко порядочная. В ее жизни был и скорее всего и дальше будет лишь один мужчина. Незачем травмировать ее психику циничными откровениями.

Самого Джека замужество Гретхен волновало только с точки зрения некоторых ограничений и вынужденных предосторожностей. После того, как медсестра призналась, что обманула его насчет ребенка, Джек заподозрил, что и мужа у нее тоже никакого нет. Однако она не приглашала любовника домой, просила звонить только на мобильный и лишь в определенное время. И с ночевкой в отеле оставалась тогда, когда якобы предупреждала Стефана о ночном дежурстве в клинике. Все это походило на правду. Можно было узнать наверняка, но Джек не чувствовал такой необходимости. Его все устраивало и так.

Когда Гретхен заканчивала смену, Джек подхватывал ее у клиники. Они ехали куда-нибудь перекусить, и девушка рассказывала новости, в красках описывая врачей и пациентов. Джек слушал с интересом – два года назад он сам лежал в этой клинике, раздавленный свалившимся на него несчастьем. Сейчас тот драматический период в жизни воспринимался с легкостью, но тогда Иван еле держался, чтобы не впасть в отчаяние. Операция за операцией, и ноль результатов. Ситуация казалась безысходной, и надежда таяла с каждым днем. Если бы не общение с разговорчивой ироничной медсестрой, Иван впал бы в беспросветное уныние. Гретхен отвлекала его, заставляла чувствовать жизнь. Рядом с ней слепота пугала Ивана меньше.

Зрение вернулось, и страхи остались далеко позади. Джеку было любопытно узнать, что происходит в клинике, как поживает доктор Вангенхайм и над каким новым пациентом издевается Гретхен.

– Ни над кем я не издеваюсь, – жаловалась она. – После того, как ты выписался, мне совсем не везет на пациентов. Все мрачные, обделенные чувством юмора.

– Ничего странного, – улыбался Джек. – Потерять зрение не очень-то весело. Я вроде бы тоже комиком не был.

– Комиком – нет. Но оценить мои шутки мог. Кроме того, у тебя было преимущество.

– Какое же?

– Привлекательная внешность.

Мобильный известил об sms. Гретхен сообщала, что закончит пораньше. Джек довольно улыбнулся.

Они сидели в кафе и пили горячий глинтвейн. Гретхен о чем-то рассказывала, а Иван завороженно следил, как двигается мягкий треугольник ее подбородка. Хотелось аккуратно поднять его вверх двумя пальцами и близко-близко посмотреть в большие песочного цвета глаза.

– Ты меня слушаешь, герр Иван? – внезапно спросила она.

– Не очень, – не стал он лукавить. – Но ведь это тебя не смущает? Тебе в принципе нравится говорить, а слушает кто-то или нет – не так уж важно.

– Я бы плеснула глинтвейн тебе в лицо, не будь он таким вкусным, – призналась Гретхен.

– Не отказывай себе. – Иван усмехнулся. – Я закажу еще.

Повисла короткая пауза. Гретхен больно пнула его ногу мыском сапога. Джек взял ее руку и поднес к губам. Пальцы были мягкие, гладкие и пахли миндалем.

Гретхен повернула голову в сторону телевизора над потолком. Показывали известную звездную пару.

– Они женаты давно и удачно, – неожиданно произнесла она. – Пора им уже развестись. Он слишком красив для брака.

Джек проследил за ее взглядом:

– Какая тебе разница? Ты вряд ли сможешь им воспользоваться.

– Понимаю. Но мне важно, чтобы он был одинок и несчастен.

Джек засмеялся. Гретхен как никому другому удавалось его развеселить.

– У тебя предменструальный синдром?

– О нет, что ты. Я сейчас вполне адекватна, – оскалилась Гретхен. – А при ПМС у меня бывает два состояния. Первое – чудовищное, яростное желание убивать. Желательно автоматными очередями. С фонтанами крови и воплями жертв. Второе – мрачная замороженность. Тебе лень шевелить даже пальцем, лень думать и чувствовать. Ты не испытываешь ненависти – ведь ненависть энергозатратна. Ты всего-навсего хочешь, чтобы все вокруг умерли. Впрочем, нет, не умерли. Ведь умереть – это какое-то действие, а действия тебя утомляют. Лучше, чтобы все вокруг уже были мертвы. Просто мертвы.

Джек прикрыл рот ладонью, чтобы не захохотать в голос.

– Предупреди меня заранее. Буду держаться подальше от тебя в этот период.

– Не получится предупредить. Тьма накрывает мою душу неожиданно и мгновенно.

Они рассмеялись.

Гретхен допила последний глоток глинтвейна и с сожалением заглянула на дно бокала.

– Еще? – спросил Джек.

– Да. Нет. – Она задумалась. – Поехали лучше ко мне.

– К тебе? – не поверил он.

– Надоели гостиничные кровати.

Вероятно, Гретхен знала, что делает. Ведь не станет же она приглашать любовника домой, зная, что муж может в любую минуту вернуться. Значит, он куда-то уехал.

Квартира была небольшая, но удачной планировки. Уютная гостиная, объединенная с кухней. Две отдельных спальни. Из окон открывался умиротворяющий вид на тихую улочку и маленький сквер. Пока Гретхен принимала душ, Джек бегло осмотрел помещение. Мужские ботинки в прихожей. Пара пустых бутылок пива у раковины. Фотография в рамочке на журнальном столике. На снимке молодой привлекательный мужчина в голубом поло обнимал счастливую Гретхен. Что ж, значит, муж действительно имеется в наличии.

Джек не успел прикинуть, радует или печалит его этот факт, как в прихожей хлопнула дверь, и несколькими секундами позже незнакомый мужчина вошел в комнату.

– Привет. – Он остановился в проеме двери, внимательно изучая Кравцова.

– Привет, – машинально отозвался Джек. Вытянутый овал лица, широко распахнутые глаза, ровный нос. Это был человек с фотографии. Сюрприз!

Не то чтобы Джек разволновался, но пульс заметно участился. Ситуация получилась некрасивая, мелодраматическая. Разборки подобного рода Кравцову никогда не нравились. Он с тоской подумал, что, наверное, придется драться. Какая пошлость.

– Ты, наверное, Иван? – лучезарно улыбнулся мужчина и шагнул навстречу, протягивая для рукопожатия руку. – Гретхен о тебе много рассказывала. Приятно наконец познакомиться. Меня зовут Стефан.

Вот уж подобного Джек ожидал меньше всего. Вероятно, на его лице застыло столь неприкрытое изумление, что Стефан ободряюще подмигнул.

– Это ничего, что я так по-простому? У нас в семье нет привычки усложнять.

– Стефан! – Гретхен стояла на пороге комнаты, обмотанная полотенцем. Длинные русые волосы мокрыми прядями прилипли к плечам и груди.

– Афродита! – поприветствовал ее муж.

– Ты же уехал к друзьям! – Она выглядела не растерянной, а скорее расстроенной.

Стефан виновато развел руками:

– Так получилось. Прошу прощения за свое неожиданное вторжение.

– Грош цена твоим извинениям, – сердито фыркнула она. – Ты это нарочно сделал.

Стефан обратился к Джеку, задорно улыбаясь:

– Она меня хорошо знает. Я и правда хотел увидеть, кто завладел ее вниманием последнюю неделю.

Джек молчал, абсолютно не понимая происходящего. Не может же Стефан не догадываться, чем они тут с Гретхен планировали заняться. В его реакции отсутствовала фальшь – он действительно искренне радовался знакомству. Бред какой-то. У них что, свободные отношения?

– Герр Иван, извини. Стефан бывает не в меру любопытен и назойлив. – Гретхен приблизилась к Джеку и погладила его руку.

– Я пойду, – прошептал он.

– Я с тобой, – решительно ответила она.

– Никто никуда не пойдет, – вмешался Стефан. – Предлагаю отметить встречу. – Он открыл холодильник и достал упаковку пива.

Парочка не выглядела психически больной. В чем же тогда дело? Неужели и правда – открытый брак, где каждый волен иметь на стороне столько партнеров, сколько пожелает? Джек понял, что не хочет уходить без мало-мальски приличных объяснений. Первый шок прошел, и в Кравцове проснулся привычный исследователь.

– Ты не против? – с надеждой спросила Гретхен.

«Это будет занятно», – мысленно усмехнулся Джек, позволяя утянуть себя в сторону дивана.

Сторонний наблюдатель увидел бы трех интеллигентных людей, ведущих светскую беседу. И чем непринужденнее тек разговор, тем сильнее Иван недоумевал. Он исподволь рассматривал Стефана, но не замечал недомолвок в его речи и неестественности в мимике. Они были с Гретхен чем-то похожи – и внешне, и манерой общения. Должно быть, у них действительно гармоничный брак.

– Гретхен говорила, ты работаешь пожарным? – спросил Джек.

– Пожарным? – Стефан откинулся на спинку дивана, тряхнув русыми удлинными волосами. – Гретхен всегда демонстрировала богатую фантазию. Я хирург.

– В чем специализируешься?

– Абдоминальная хирургия. Мы в некотором роде коллеги. Гретхен говорила, ты тоже связан с медициной? Психотерапевт, так? – Стефан хитро прищурился. – Уже нарисовал мой психологический портрет?

– В процессе, – уклончиво ответил Джек. Честно говоря, портрет пока четко не вырисовывался, и это было странно. Обычно Кравцову требовалось несколько минут, чтобы примерно понять, с кем он имеет дело.

– У Гретхен хороший вкус, – беззастенчиво оглядывая гостя, произнес Стефан. Он наслаждался беседой. – Ее привлекает все красивое. Она даже кино выбирает по принципу: актер красивый и спортивный – значит, хороший фильм. А шедевры мирового кинематографа ею упорно игнорируются.

– Ну и что тут странного? Меня возбуждают красивые спортивные актеры. – Гретхен поменяла позу, поджав одну ногу под себя. Пола халата откинулась, обнажив круглую коленку. – Но это не значит, что я одноклеточная. Меня довольно часто посещает настроение посмотреть что-то глубокое и драматическое, и тогда я выбираю шедевры мирового кинематографа… с красивыми спортивными актерами.

Все трое улыбнулись.

– У тебя безупречный немецкий, – обратился к гостю Стефан. – Ты долго жил в Германии?

– Да, я провел в Мюнхене детство и юность.

– Братья, сестры? – продолжал допрос Стефан.

– Я один.

– О, это, должно быть, грустно. Не представляю, что бы я делал, не будь у меня сестры. Она, правда, со странностями…

– Отвали, Стефан. – Гретхен притворилась, что кинет в него бутылку. – Это ты у нас со странностями.

Стефан прикрылся подушкой и примиряюще пробормотал:

– Ладно, ладно, молчу. Только не ругайся.

Внутри словно щелкнуло что-то. Ну конечно же! Вот идиот! Как же сразу не догадался! Джек улучил момент, когда Стефан отвернулся, и внимательнее всмотрелся в его лицо. Правильно, черты абсолютно идентичные. Просто версии разные – женская и мужская. Теперь все становилось на свои места. Два года назад чертова медсестра наврала про мужа, назвав его именем брата, и Джек совершенно упустил тот факт, что ее словам можно верить с большой натяжкой.

– Какая у вас разница в возрасте?

Стефан и Гретхен одновременно повернулись и ответили в один голос:

– Три минуты.

Близнецы, значит. Иван выдохнул с облегчением. Загадка оказалась несложной.

Гретхен почувствовала перемену в настроении любовника и долго не отводила взор, словно пыталась прочитать его мысли.

Они заболтались до глубокого вечера. Гретхен не сильно опечалилась отсутствием намеченного интима. Она хоть и фыркала на брата, но радовалась его компании. По-видимому, у них были по-настоящему близкие отношения.

Джек поблагодарил хозяев за гостеприимство и попрощался. Спускаясь по лестнице на первый этаж, еще раз подумал о том, как же все-таки много общего у брата и сестры. У них имелось лишь одно характерно отличие. У Гретхен глаза были проницательные и лукавые, а у Стефана – острые, изучающие.