Текст книги "Дом у Чертова озера"

Они сидели за столом друг напротив друга. Мясо, еще пару минут назад казавшееся упоительно вкусным, не лезло в горло. Лучше бы она позавтракала в одиночестве.

– У тебя изменились гастрономические пристрастия? – спросил Ворон, накладывая себе на тарелку салат.

– Ты о чем?

– Я о салате. Ты же любила с майонезом.

– Майонез слишком калорийный, – соврала она и покраснела.

– Бережешь фигуру, – понимающе улыбнулся он.

– Не до такой степени, как твоя подруга.

– Мы расстались.

– Ясно.

– Что тебе ясно, Варвара?

Странный у них получается разговор, какой-то неправильный.

– Ясно, что ты расстался со своей девушкой.

– Она мне не подходит.

Варю так и подмывало спросить, кто же ему подходит, но она прикусила язык. Пусть живет как хочет и с кем хочет, а у нее своих проблем хватает.

– Где Жуан?

– Уехал в город проведать благоверную. Кстати, тебе не показалось странным ее вчерашнее поведение?

– Ты имеешь в виду попытку самоубийства? – Может, пришло время поделиться своими соображениями насчет наркотика? Конечно, Ворон не самый надежный союзник, но все же с ним спокойнее. – Мне кажется, здесь что-то нечисто.

– Тебе тоже так кажется? – Он снисходительно улыбнулся. – И что конкретно тебя смущает?

Ее многое смущало. И этот почти дружеский разговор в том числе. Но намного сильнее ее смущала творящаяся в доме чертовщина, и Варя решилась.

Удивительное дело, Ворон выслушал ее подозрения очень внимательно и, лишь когда речь снова зашла о зеркале, скептически усмехнулся и сказал:

– Если отбросить всякую мистическую чепуху, остальное кажется вполне убедительным: и наркотики, и то, что у Жуана в доме может быть сообщник. Как думаешь, это случайно не Эйнштейн?

– Исключено, – Варя покачала головой. – Если бы не Лешка, я бы выбыла из игры еще в самую первую ночь. – Она вспомнила, как Ворон бросил ее посреди дороги, и нахмурилась.

– Ты первая начала, – он словно прочел ее мысли. – Не надо было портить мою машину.

– А ты облил меня водой! – парировала она.

– Извини, я не хотел.

Варя ожидала чего угодно: сарказма, встречных обвинений, а он сказал «извини» и полностью ее обезоружил.

– Ладно, забыли. – Она неуверенно улыбнулась.

– В таком случае предлагаю заключить временное перемирие. – Ворон улыбнулся в ответ. Улыбка получилась вполне искренней.

Ей понравилось слово «перемирие», но насторожило слово «временное». В любом случае лучше иметь Ворона в союзниках, пусть и временных, чем во врагах.

– Я согласна.

Они пили кофе, когда Ворон спросил:

– Уже решила, на что потратишь свою долю наследства?

– Куплю квартиру в Москве, а ты?

– Не знаю. Если решу остаться в «Фаренгейте», то, наверное, вложу деньги в новый альбом.

– Хочешь уйти из группы?

– Похоже на то.

– Без тебя у них ничего не получится.

– Это еще почему? – Он удивленно приподнял брови.

– Там все держится на твоей музыке. – Вот черт! И кто ее за язык тянул?!

Ворон посмотрел на нее очень внимательно. Сейчас обязательно скажет какую-нибудь гадость. Но вместо гадости он вдруг спросил:

– Хочешь поехать со мной в город?

– Зачем?

– Ну, – он пожал плечами, – просто днем тут нечего делать, самое веселье начинается ближе к ночи.

– Может, продуктов купить, – сказала Варя неуверенно.

– Тебе мало продуктов? – Ворон бросил выразительный взгляд на холодильник.

– Свое как-то надежнее.

– Все-таки считаешь идею с наркотиком актуальной?

– Не знаю, но лучше бы подстраховаться.

– Да, – согласился он после недолгих раздумий. – И пиво почти закончилось. Варвара, ты любишь пиво?

Вообще-то она любила, но признаваться в любви к такому пролетарскому напитку было как-то неловко. Ладно бы вино двадцатилетней выдержки или хороший коньяк, но пиво…

– Дарина считала пиво плебейским пойлом. – Ворон усмехнулся.

– Я люблю пиво, – сказала Варя решительно.

– Какие-то особые предпочтения?

– Нефильтрованное.

– Нефильтрованное? Савельева, да ты гурман. Значит, решено – сегодня ночью пьем только пиво. Кстати, предлагаю поужинать в городе, чтобы не давать лишнего повода нашему отравителю. Ты не возражаешь?

Варя кивнула.

– В таком случае жду тебя ровно в пять вечера на крылечке. Не опаздывай, не люблю непунктуальных людей.

– Ворон, – она отставила чашку с недопитым кофе, – скажи, ты в самом деле считаешь, что в этом доме нет ничего мистичного, что вся чертовщина – дело исключительно человеческих рук?

– Ну, я бы не стал называть ублюдка, запугивающего женщин до полусмерти, человеком.

– То есть все-таки человек?

– Савельева, – он едва заметно поморщился, – на дворе двадцать первый век. Я вполне могу допустить, что наука зашла так далеко, что с ее помощью можно сфальсифицировать что угодно, но в фамильное привидение я не верю. Извини.

– Но этот дом был странным всегда! Даже когда он еще представлял собой груду камней и не имел никакой материальной ценности, здесь было… – Варя замолчала, подбирая правильное слово. – Здесь было жутко.

– Ну, не знаю. – Ворон снисходительно улыбнулся. – Лично мне здесь нравилось, а ты всегда была излишне впечатлительной. Даже странно, что при этой своей впечатлительности ты рискнула тогда спуститься в подвал. – Он по-прежнему улыбался, но взгляд его стал очень внимательным, если не сказать настороженным.

– Я уже объясняла. – Варе показалось, что в залитой полуденным солнцем кухне вдруг повеяло могильным холодом. – Сивцова сказала, будто видела возле дома моего папу.

– И ты так сразу взяла и поверила ей?

– Речь шла о моем отце. Неужели не понятно?

– А как быть с запиской?

– С какой запиской?

– С той, где ты назначала свидание неизвестному респонденту и клялась ему в вечной любви.

Вот оно что. Варя невесело усмехнулась. Значит, Сивцова все-таки пустила в ход свое тайное оружие.

– Это Юлька тебе показала?

– Никто мне ничего не показывал, она просто нечаянно уронила записку.

– Нечаянно? И ты так сразу взял и поверил?

– А почему я не должен был верить? – В голосе Ворона звучала досада. Надо же, столько лет прошло, а все как раньше. – Записка была написана твоим почерком, а Сивцова нервничала оттого, что куда-то запропастился Жуан.

Варя собрала со стола грязную посуду, отошла к мойке. Сказать – не сказать? Если она расскажет правду, поверит ли он? А с другой стороны, что ей терять, дело-то давно минувших дней.

– Ту записку действительно написала я, – сказала она и включила воду. За спиной послышалось саркастическое хмыканье. – Под диктовку Сивцовой.

– Зачем?

– Она считала, что у нас с тобой все кончено, – оказывается, ворошить прошлое тяжело, даже больно, – и хотела попытать счастья на моем месте. Но ей нужны были гарантии.

– Какие гарантии?

– Что ты не передумаешь и не вернешься ко мне.

– Это я должен был передумать? Странно, я все время считал, что решение расстаться приняла ты.

– Об этом никто не знал. Логичнее было предположить, что это ты меня бросил, а не я тебя.

– Почему логичнее?

– Потому что ты – это ты, а я – это я.

– Ты – это ты, – эхом повторил Ворон. – Так, и что там с запиской? Зачем ты ее написала?

– Сивцова знала, где мой папа, – Варя осеклась, – точнее, говорила, что знает. Услуга за услугу…

Вода была очень горячей, почти кипяток. Надо же, а она и не заметила. Варя закрыла кран, посмотрела на свои покрасневшие руки.

– Значит, не было никакого свидания? – Голос Ворона прозвучал совсем близко.

– Нет. – Она обернулась и посмотрела прямо в черные цыганские глаза.

Он долго молчал, рассматривая ее так, словно видел впервые в жизни, а потом спросил:

– Что было там, в подвале? Или ты в самом деле не помнишь?

– Не помню. Помню, как спускалась по лестнице, и на этом все. Я даже не помню, как ты пришел.

– Знаешь, что я думаю? – В черных глазах появилась мрачная решимость. – Не было там ничего необычного. Во всем, что случилось, виноват не дом и не призрак, а человек.

– Человек?

– Сивцова, если быть точным. Когда я пришел к старому дому, на решетке висел замок. Понимаешь, что это значит?

– Что?

– Тебя заманили в подвал, а потом заперли дверь. Скажи, при твоей нелюбви к этому дому, да еще принимая во внимание те байки, которые о нем рассказывали, ты могла испугаться, оказавшись запертой в его подвале?

– Да. – Варя нервно передернула плечами.

– Когда ты чего-то пугаешься, у тебя начинается приступ. Так?

Она кивнула.

– Вот, вполне логично предположить, что именно это и случилось в подвале, Варя. – Впервые он назвал ее не Савельевой и не Варварой, а как раньше, Варей. – Когда я тебя нашел, то первым делом обыскал твои карманы. Ингалятора при тебе не было. Почему? Ты же никогда с ним не расставалась.

Да, она никогда с ним не расставалась и одежду покупала специально с карманами, для ингалятора. И в тот день на сборы она взяла его с собой – это совершенно точно.

– Наверное, я его потеряла.

– Или у тебя его украли, – сказал Ворон мрачно.

– Украли? Кому нужен мой ингалятор?

– Тому же, кому нужно было заманить тебя в подвал.

– Сивцовой?!

– Умница. Пятерка за сообразительность.

Комната вдруг «поплыла», чтобы не упасть, Варя оперлась поясницей о мойку. Это же чудовищно – то, что он говорит. Люди не должны быть такими жестокими.

– Эй, с тобой все в порядке? – Ворон попытался обнять ее за талию.

– Да, все нормально. – Она убрала его руки. – Влад, это не могла быть Сивцова.

– Почему?

– Потому что это нелогично. Ее целью было настроить тебя против меня, так? – Теперь кивнул Ворон. – Тогда какой смысл направлять тебя по моим следам? Ты же запросто мог убедиться, что я не с Жуаном, а сама по себе.

– Ну, во-первых, Юлька не отправляла меня по твоим следам. В записке, если ты забыла, говорилось о «нашем месте», но не уточнялось, каком именно. Мне кажется, Сивцова рассчитывала одним выстрелом убить сразу двух зайцев: заморочить голову мне и напугать до полусмерти тебя.

– До смерти, – уточнила она. – Если бы ты не пришел…

– Я пришел. – Он не дал ей договорить.

– Почему ты пошел именно туда?

– Потому что это было моим местом. Понимаешь?

Варя не понимала, но на всякий случай кивнула. Если бы Ворон не пришел тогда на «свое место», она, наверное, умерла бы в том подвале.

– Спасибо, – сказала она, глядя поверх его плеча.

– За что?

– За то, что ты пришел.

– Да ладно. Это мелочи, ближнему надо помогать.

– А ты действительно не видел там ничего подозрительного?

– Нет. – Ворон тряхнул головой. – А что я должен был там увидеть?

– Там что-то было, – сказала она шепотом. – Что-то очень страшное.

– Варя, тебя заперли в подвале дома с привидениями – это уже само по себе страшно. – Ворон заправил ей за ухо выбившуюся прядь, совсем как раньше, в прошлой жизни. – У тебя не оказалось с собой ингалятора, ты запаниковала…

– Я изменилась после этого подвала, – во рту вдруг пересохло: не то от его прикосновений, не то от воспоминаний, – у меня волосы поседели, и лицо стало каким-то другим, не моим.

– Волосы запросто могли поседеть от страха, а другие изменения… – он задумался. – Ну, может быть, таким образом начала разворачиваться твоя генетическая программа.

– И в результате этого глаза изменили свой цвет?..

– В мире всякие чудеса случаются. Наверняка этому найдется какое-нибудь научное объяснение.

– А это? – Варя поддернула рукав кофты, обнажая уродливый след на запястье. – Этому тоже найдется научное объяснение?

– Я не врач! – сказал Ворон неожиданно зло. – Ты могла обжечься.

– Где? В подвале заброшенного дома, где нет никаких коммуникаций?

– Слушай, Савельева, что ты от меня хочешь?! Чтобы я подтвердил бредовую версию о призраке? Хорошо, я подтвержу, если тебе от этого полегчает.

– Не надо ничего подтверждать, – сказала она устало и отошла от мойки обратно к столу. – Я просто пытаюсь понять. Извини, что подняла эту тему.

– Не нужно извиняться, – буркнул Ворон. – Просто оставь прошлое в покое и живи настоящим.

– Да, я пытаюсь…

* * *

До пяти вечера время тянулось очень медленно. Влад успел пообщаться по телефону с Дариной, выяснить, что дорога до Москвы оказалась ужасной, что Даринино сердце разбито, но она, может быть, еще попробует его простить, только ему придется очень сильно постараться. Влад ответил, что не станет даже и пытаться, потому что обиду, которую он ей нанес, не загладить никакими извинениями, и, отключив связь, хотел было выключить еще и телефон, но в этот самый момент трубка разразилась требовательным ревом. Славка, мать его, Изверг! Вот ведь неймется этому паразиту!

После долгих колебаний Влад все-таки решил ответить, но лишь затем, чтобы послать бывшего соратника туда, куда Макар телят не гонял. А оказалось, что его ждал сюрприз, можно даже сказать, приятный сюрприз – Изверг сдался. «Ворон, подлец, возвращайся. Все будет так, как ты захочешь. Я одумался и решил, что не хрен нам делать в этой попсовой тусе. Мы и без дополнительных вливаний – мощь невероятная».

Вот как. Хорошо, что Изверг понял это до заключения контракта, а не после него. Они поговорили еще с полчаса, обсудили планы на будущее и расстались вполне друг другом довольные. После этого эпохального разговора Влад все-таки выключил мобильник, чтобы никто больше не отвлекал его от размышлений.

А подумать было о чем. Вот хотя бы о Савельевой и о том, какую подлость много лет назад сотворила Сивцова. Это ж надо быть такой расчетливой и бездушной сукой! И Варька хороша, доверчивая, как ребенок. Впрочем, она тогда и была ребенком. Семнадцать лет – разве это возраст? А вот интересно, если бы их роман начался не тогда, а сейчас, получилось бы у них что-нибудь? Мысль была неожиданной и какой-то беспокойной. Настолько беспокойной, что, чтобы от нее избавиться, Владу пришлось искупаться в прохладных, несмотря на жару, водах Чертова озера. Не то чтобы стало легче, но некоторая связность в мыслях все-таки появилась. Что было, то было, нужно жить сегодняшним днем и не оглядываться в прошлое. Беда только, что «сегодняшняя» Савельева волновала его ничуть не меньше, если не больше, чем «вчерашняя». Ладно, с этим можно будет разобраться как-нибудь потом. А сейчас нужно думать о насущном, об этом странном наследстве и творящейся вокруг него ерунде.

Без четверти пять Влад уже был на месте. Варя вышла ровно в означенное время – пунктуальная. Она посмотрела сначала на джип, потом на Влада и замерла в нерешительности.

– Боишься, что я брошу тебя в городе этак в половине двенадцатого ночи? – догадался он.

– А ты не бросишь?

Неожиданно его очень задело ее недоверие.

– Дать слово?

– Дай.

Влад прижал к груди руку, сказал торжественно-шутливым тоном:

– Даю слово не бросать тебя ни в горе, ни в радости и доставить домой не позднее половины двенадцатого.

– А если что-нибудь случится с твоей машиной?

– Собираешься повторить свою недавнюю диверсию? – От этих его слов она едва заметно поморщилась. – Не переживай, Варвара, в записной книжке моего мобильника забита уйма полезных телефонов. В этом городе живет очень много отзывчивых людей, которые придут нам на помощь по первому зову.

– Фанаты? – Она понимающе улыбнулась.

– И фанаты в том числе. Ну, прошу вас, сударыня! – гостеприимным жестом Влад распахнул дверцу джипа.

– Куда сначала? – спросила Савельева, устраиваясь на пассажирское сиденье.

– Сначала за пивом и продуктами. – Влад сел за руль. – А потом поедем развлекаться.

– Куда?

– Там видно будет.

Их поход по магазинам был похож на банальный семейный шопинг. Они даже поспорили по поводу того, какой сорт сыра брать. А потом Влад повез Варвару в байк-клуб, который, несмотря на довольно ранний час, был заполнен уже на четверть. Появление Влада вызвало волнение в рядах завсегдатаев. Впрочем, ничего удивительного, если принять во внимание висящий на самом видном месте его постер с автографом и то, что с доброй половиной присутствующих он вчера пил на брудершафт. А вот Савельевой оказанный им теплый прием отчего-то пришелся не по душе, или ей просто не понравилось внимание, которое оказывали Владу немногочисленные местные барышни. Неважно, он приехал в этот клуб, чтобы расслабиться, и своей кислой миной ей не испортить ему настроение.

В клубе было по-домашнему уютно, да и кормили тут отменно, так что, несмотря на добровольный отказ от спиртного, Влад чувствовал себя просто великолепно. Его мужское самолюбие тешили призывные и чуть-чуть ревнивые взгляды девочки-барменши, не то Юли, не то Оли. Вчера вечером он провел час в ее обществе, но вот имя так и не удосужился запомнить. Некрасиво получилось, но, принимая во внимание количество выпитого, простительно. Имя девчонки можно уточнить и попозже, у кого-нибудь из ребят.

Настоящее веселье началось ближе к десяти вечера, когда бар заполнился посетителями под завязку. Влад сыграл для почтенной публики пару хитов «Фаренгейта» на жутко расстроенной гитаре, заработал одобрительные возгласы мужиков и восхищенные взгляды барышень. Единственным человеком, который, кажется, не проникся его талантом, была Савельева. Сидела себе с отсутствующим видом, поигрывала мобильником и вроде бы даже не слушала. А он, между прочим, исполнил одну очень красивую балладу, женщинам она обычно нравилась. Но то нормальным женщинам, а Савельева – это какое-то недоразумение, девочка-киборг, сидит себе, смотрит в одну точку…

Чтобы успокоиться и потешить свое эго, Влад прямиком с импровизированной сцены направился к бильярдному столу. Может, кому-то и не нравится, как он играет на гитаре, но вот в игре на бильярде ему нет равных. За последние годы его мастерство улучшилось в разы, если не сказать на порядок – грех не похвастаться. Следом тут же потянулись зрители. Желающих «уложить на лопатки самого Ворона» нашлось немало, но «советом старейшин» был выбран самый достойный.

Соперник Владу достался колоритный: дядька лет сорока пяти, с внушительным пивным пузом, косматой бородой и роскошной гривой волос, стянутых на затылке в хвост. Мужик поигрывал кием и посматривал на Влада снисходительно, точно уже видел картину его будущего поражения. Вот это он зря, Влад такие взгляды не любил. Ну да ладно, время рассудит…

Уже с первых минут стало ясно, что дядька – очень сильный игрок, пожалуй, сильнейший из тех, с кем Владу доводилось играть в последнее время. Ничего, так даже интереснее. Что ни говори, а мало чести в том, чтобы разделать под орех желторотого салагу, намного приятнее завалить вот такого матерого волчару.

Игра была напряженной, фортуна попеременно улыбалась то Владу, то его сопернику, атмосфера в клубе накалялась. Народ уже начал делать ставки. Причем ставки по большей части были не в пользу Влада. Наверное, до сегодняшнего дня его противник был непобедим.

Где-то между пятой и шестой партией Влад заметил Савельеву. Она стояла рядом с Вованом и с сосредоточенным видом наблюдала за игрой. Надо же, проявила интерес! Ну что ж, пусть посмотрит.

Он победил! Пусть с минимальным перевесом, но все-таки победил. Его соперник выглядел потрясенным и растерянным, поглядывал на Влада искоса, точно подозревал в шулерстве, но поражение свое признал безоговорочно. Это уже потом, сидя в обнимку со «старейшинами», Влад узнал, что уделал чемпиона области. Будет теперь чем хвастать перед друзьями.

С Савельевой они за вечер перекинулись едва ли парой фраз: сначала его сольное выступление, потом битва не на жизнь, а на смерть, потом заслуженные поздравления и почивание на лаврах. Какое уж тут общение.

Варвара заговорила уже в машине, на обратном пути к Чертову озеру.

– Ты неплохо играешь.

– Неплохо? – Влад позволил себе ироничную усмешку. Вообще-то обычно женщины говорили, что он играет божественно или, на худой конец, гениально, а тут всего лишь неплохо.

– Временами ты неоправданно рисковал. – Савельева не заметила его сарказма.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского. – Влад глянул на часы и втопил в пол педаль газа.

– Это утверждение кажется мне довольно спорным. – Варвара критическим взглядом окинула свой маникюр. – Но в любом случае я довольна.

– И чем именно ты довольна?

– Ставки были один к десяти, я выиграла пятьсот баксов.

– Ты ставила на меня?! – Удивление Влада было безмерным, он даже перестал следить за дорогой.

– Да, – пожала она плечами.

– А что так? Я же играл всего лишь неплохо, да еще и рисковал.

– Твой соперник играл чуть хуже и вообще не рисковал.

– Да тебе не угодишь: рискуешь – плохо, не рискуешь – тоже плохо.

– Оптимальный вариант, когда есть баланс.

Так и хотелось ответить что-нибудь резкое, про то, что яйца курицу не учат, но Влад дипломатично ограничился цитированием Шота Руставели:

– Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны.

– Да, ты прав, – неожиданно согласилась Савельева и уставилась в темноту за окнами джипа.

Когда они вошли в главный зал, вся компания уже была в сборе. Даже Сивцова, чудом пережившая неудачный суицид, с видом умирающего лебедя сидела по правую руку от непривычно мрачного Жуана. У камина возился Эйнштейн.

– Решил придать интиму здешней атмосфере? – спросил Влад, плюхаясь на свое место.

– Такой камин знатный, – сказал Эйнштейн, не оборачиваясь. – Жалко, что бездействует.

– А дрова где взял?

– В подвале есть целая поленница.

При упоминании подвала Савельева побледнела. Да что ж она так нервничает? Ведь ясно же, что от того старого подвала уже давным-давно ничего не осталось, дом фактически отстроен заново.

– Ты как себя чувствуешь? – Влад перевел взгляд на Сивцову.

– Плохо, – простонала та и потрогала обмотанную красной косынкой шею.

– Так надо было еще в больнице полежать. – В его голосе не было никакого сочувствия. А какое может быть сочувствие к этой расчетливой стерве?

– Я боюсь, – Сивцова всхлипнула, и Жуан тут же обнял ее за плечи, спросил участливо:

– Чего ты боишься, дорогая?

– Я же тебе говорила! – Она нервно дернула плечом. – Та женщина сказала, что убьет меня!

– Какая женщина? – насторожился Влад.

– Барбара, – Сивцова перешла на шепот. – Она сказала, что ее зовут Барбара.

– А где ты ее видела?

– Вчера в своей спальне. Она была такая… полупрозрачная, одетая в черное платье с золотым шитьем. И на шее у нее был медальон, точно такой же, как у Савельевой. – Она ткнула пальцем в застывшую у стола Варьку.

– И чего она хотела? – оживился Эйнштейн.

– Она заставила меня сделать то… то, что я сделала. Сказала, что дом проклят и все вы погибнете, если не уберетесь отсюда.

Влад усмехнулся, сказал тоном заботливого дядюшки:

– Юлия, если все так страшно, тогда что ты тут делаешь?

– Здесь Димочка, он не хочет уезжать, а я не могу оставить его одного. – Сивцова промокнула салфеткой уголки тщательно накрашенных глаз.

– Ты все врешь, – вдруг заговорила Варька.

– Я вру?!

– Да. Не было никакого призрака и угроз тоже не было. А самоубийство вы с Жуаном инсценировали, чтобы напугать нас и заставить отказаться от наследства.

– Что ты несешь?! – взвизгнула Сивцова. – Ты просто еще сама ее не видела, вот и подозреваешь всех и вся!

– Это легко проверить. – Савельева уперлась ладонями в стол, воинственно сверкнула очами. Ишь, разошлась. – Сними платок.

– Зачем? – Юлька отшатнулась от нее почти в непритворном ужасе.

– Ну, тебя же вчера достали из петли, а сегодня ты утверждаешь, что это Барбара тебя заставила. Так?

Сивцова неуверенно кивнула.

– На твоей шее должен остаться след от веревки, странгуляционная борозда.

– Он есть!

– Покажи!

– Как ты смеешь ее подозревать?! – От возмущения Жуан пошел багровыми пятнами.

– У меня есть на то основания. – Савельева невозмутимо улыбнулась. – Юля, покажи след от веревки.

– Он есть, но он такой безобразный. – Сивцова осторожно потрогала шею.

– Да ладно тебе, Юлия! Тут же все свои, почти родственники. – Эйнштейн улыбался во все тридцать два зуба, толстенные стекла его очков инфернально поблескивали в свете разгорающегося в камине пламени.

– Думаю, мы имеем право знать, дурачат нас или нет. – Влад нетерпеливо побарабанил пальцами по столу. – Ну, сними же этот чертов шарфик.

– Вы пожалеете, – зашипела Сивцова.

– Если след есть, я первый перед тобой извинюсь. Показывай!

Никакого следа от удавки не было. Очередная мистификация! Ну, Варька, ну, Шерлок Холмс!

– Как ты догадалась? – Влад посмотрел на нее с уважением.

Ответить Савельева не успела, потому что зазвонил телефон, и все разговоры пришлось отложить на потом. Они вернулись к этой животрепещущей теме уже после ставшей привычной полуночной переклички.

– Ну, Варвара, не томи! – Эйнштейн вернулся к столу, с вожделением посмотрел на принесенные Владом две упаковки пива, спросил: – Я угощусь?

– Я никого не обманывала! – Сивцова отшвырнула бесполезный теперь уже шарфик. – След был, просто уже исчез.

– Еще один мистический случай. – Влад откупорил банку пива. – Хватит вешать нам лапшу на уши. Хотя надо отдать должное вашим с Жуаном артистическим талантам. Получилось у вас весьма убедительно. Жуан, может, тебе стоило податься не в большую политику, а на большую сцену?

– Отвали! – огрызнулся тот и отвернулся.

– Ладно, Варя, поделись с нами своими умозаключениями. – Влад протянул ей открытую банку.

– Во-первых, никто не видел мадам Жуанову в петле. – Савельева благодарно кивнула, но от пива отказалась. – Мы видели, как Жуан пытается достать ее из петли, а это несколько разные вещи. Думаю, удавка была просто наброшена ей на шею, но не затянута. Во-вторых, она описала не Барбару, а ее портрет. Лично мне кажется сомнительным, что призрак разгуливает по дому именно в таком вот парадном одеянии.

– А в-третьих? – спросил Эйнштейн.

– Юлия сказала, что на шее Барбары был медальон, но это неправда, потому что медальон в данный момент у меня.

– Ну, с этим можно поспорить, – покачал головой Эйнштейн. – На тебе может быть настоящий медальон, а на призраке его проекция. Это я тебе ответственно заявляю, как охотник за привидениями.

– Да кого вы слушаете?! – пошла в атаку Сивцова. – Заезжая аферистка напридумывала всякой ерунды, а местный дурачок ей подпевает.

– Зато в ваших с Жуаном действиях логика прослеживается отчетливо. – Влад сделал большой глоток пива. – Вы с самого первого дня планомерно и методично пытались устранить конкурентов, то есть нас с Савельевой. Все просто – ищи, кому выгодно.

– А вам, значит, невыгодно?! – Сивцова вперила в него яростный взгляд.

– Это смотря что ты имеешь в виду. В любом случае запугать вас мы не пытались.

– Уроды! Видеть вас не могу! – Сивцова, вскочив из-за стола, бросилась к выходу из зала. – Сборище дегенератов! – послышалось уже из холла.

– Обиделась, – шепотом сказал Эйнштейн и тут же заорал дурным голосом: – Ты там, смотри, осторожно! А то мало ли что! Вдруг Барбара вернется закончить начатое!

Не успело затихнуть эхо его голоса, как в холле послышался вопль Сивцовой.

– Ну, это уже неинтересно, честное слово. – Эйнштейн разочарованно развел руками.

– Юля! – Жуан сорвался с места, выбежал из зала.

Влад посмотрел на Варю, та в ответ неопределенно пожала плечами.

– Сходить, что ли, узнать, что там у них на сей раз? – Эйнштейн выбрался из-за стола, и в этот же самый момент воцарившуюся было тишину нарушил испуганный крик Жуана.

Все трое бросились в холл.

Сивцова лежала у подножия лестницы в такой противоестественной позе, которая мгновенно отметала все предположения о повторной мистификации. Рядом, прямо на каменных плитах, сидел Жуан и, сжав виски руками, раскачивался из стороны в сторону.

– Ну как же так? Ну что же это? – бормотал он. – Юленька!

– Не трогай ее! – заорал Влад и попытался оттащить завывающего и вырывающегося Жуана в сторону. – Если у нее переломы, ты сделаешь только хуже. Эйнштейн, вызывай «Скорую»!

Травмы у Сивцовой, несомненно, были тяжелыми – правая нога вывернута, из разорванного предплечья торчат осколки кости, – но, несмотря на это, она находилась в сознании и, кажется, даже не чувствовала боли. Во всяком случае, когда Жуан тряс ее за плечи, она не издала ни звука.

– Юлька, ты как? – Влад присел рядом.

Она ничего не ответила, лишь из уголка глаза скатилась слеза, не бутафорская, а самая настоящая.

– Ты потерпи, – погладил он ее по волосам, – сейчас приедет «Скорая».

«Скорая» на сей раз ехала долго, минут тридцать, не меньше. Владу едва удалось удержать Жуана, набросившегося с кулаками на ни в чем не повинного врача. Сивцову погрузили на носилки, и даже сейчас, наверняка испытывая чудовищную боль, она не издала ни звука. Врач сказал, что иногда так случается, что это травматический шок.

Юлька заговорила, только когда санитары вынесли носилки из дома.

– Ворон, – голос у нее был хриплым, едва слышным.

– Что? – он склонился над носилками.

– Позови Савельеву…

Неизвестно, что она сказала Варьке, но только, когда «Скорая» уехала, та сделалась сама не своя. Влад видел, как в течение получаса она дважды пользовалась ингалятором. Стоило бы спросить, что с ней не так, но он не стал – у каждого из них есть право на собственные тайны.

Эйнштейн оказался менее щепетильным и более любопытным. После того как Жуан, прихватив бутылку виски, заперся в своей комнате и они остались в главном зале втроем, он спросил:

– Варвара, а что такого интересного тебе сказала Сивцова? Это как-то касается дома?

– Нет. – Она заправила за ухо прядь волос, рукав кофты задрался, обнажая похожий на след от ожога уродливый шрам. – Это касается только меня.

– И ты с нами не поделишься? – не унимался Эйнштейн.

– Нет, это личное.

– Да, ребята, невесело у вас здесь сегодня. – Эйнштейн порылся в рюкзаке, выложил на стол два мини-диска: – Вот, это вам подарочки.

– Что там? – спросил Влад, пряча диск в карман.

– Ничего особенного, медитативная музыка. Открывает информационные каналы, помогает вспомнить.

– Что вспомнить? Лично я ничего не забывал. – Влад потер подбородок.

– Ну, если ничего не забывал, можешь просто послушать на досуге. Музыка красивая.

– Эйнштейн, – Варя отодвинула от себя диск, – как умер Поклонский?

– А вы разве не в курсе? – Эйнштейн удивленно нахмурился.

– Нет, мы не в курсе.

– Леонид Владимирович сломал позвоночник. Он прожил еще несколько дней после травмы. Этого времени хватило, чтобы составить завещание.

– А как он сломал позвоночник? – включился в разговор Влад.

– Упал с лестницы.

– С той самой?

– Да, с той самой, но в данном случае все объяснимо. Леонид Владимирович был слепым, для незрячего человека спуск с лестницы может стать фатальным.

– Следствие проводилось?

– Разумеется. Все чисто, никакого криминала, несчастный случай.

– А какое отношение ты лично имел к Поклонскому? – спросила Варя.

– Я? – Эйнштейн улыбнулся. – Я был его глазами. Видали, какая в доме библиотека? Я приходил по утрам, читал ему свежую прессу, помогал разобраться с почтой, пару часов до обеда читал вслух какую-нибудь из его любимых книг.

– То есть ты был его правой рукой и доверенным лицом? – уточнил Влад.

– Выходит, что так.