Текст книги "Религия и экономика. Труд, собственность, богатство"

Отметим, что древнейший принцип, в соответствии с которым каждый человек имеет право на пропитание, сохранялся в памяти последующих поколений как своего рода социальный «запас», к которому прибегали в экстремальных случаях, например, массового голода. Так в Средние века схоласты говорили о том, что в случае крайней нужды человек может взять у другого без разрешения необходимое для пропитания, и это не будет воровством. Также и русское обычное право допускало употребление в пищу любого плода с соседского огорода. Это не считалось кражей, поскольку шло на еду, а не на продажу. Таким образом, уравнительные тенденции – наиболее яркое наследие архаики. Идеал равенства и сейчас во многом определяет представления о справедливом устройстве общества.

По мере развития хозяйства появилась возможность получения некоторого избыточного продукта. Но накопление и обладание какими-либо материальными ценностями не давало в обществах с присваивающим типом хозяйства высокого статуса. Во многих из них существовал даже особый механизм имущественного выравнивания, закрепленный в поведенческих нормах. Социальная дифференциация основывалась не на обладании материальными благами, а на качествах личности, в том числе воинских, ремесленнических и знахарски-шаманских способностях.

Было ли в первобытном обществе богатство? На этот вопрос нельзя ответить однозначно. Ведь богатство не обязательно образуют материальные блага, будь то деньги, сокровища, недвижимость, скот или предметы быта. Судя по научным реконструкциям, на стадии присваивающего хозяйства богатством был статус индивида, его социальные связи, а кроме того, физическая сила и выносливость, опыт и знания и даже вес тела.

До сих пор в науке существуют прямо противоположные оценки «уровня жизни» раннепервобытной общины. Долгое время было принято считать – и это мнение разделяют многие отечественные археологи и этнологи, – что в то время «уровень производительных сил был таков, что, во-первых, выжить можно было только при условии тесной кооперации трудовых усилии и, во-вторых, даже при этих условиях общественного продукта добывалось немногим больше, чем было необходимо для физического существования»[26]26
  Алексеев В.П., Першиц А.И. Указ. соч. С. 175.


[Закрыть]. Иными словами, речь шла о «страшной и голодной ночи» первобытного существования.

Однако в последнее время стали появляться работы, в которых, напротив, говорится об относительно благополучной жизни бродячих охотников-собирателей. Так, крупный американский антрополог М. Салинз, опираясь на работы других ученых и свои собственные исследования в Меланезии, отстаивал тезис о первобытном обществе «ограниченного изобилия». Не стремясь к увеличению количества добываемых продуктов, аборигены тратили немного времени на хозяйственно-экономическую деятельность, не более 30 часов в неделю. Конечно, и уровень их потребностей был низок. «Это не значит, что охотники и собиратели обуздали свои материальные импульсы»[27]27
  Салинз М. Экономика каменного века / пер. с англ. М.: ОГИ, 1999. С. 30.


[Закрыть], они просто не сделали из них культа и не ставили заботу о хлебе насущном в центр своей жизни.

Таким образом, в первобытном обществе с присваивающим хозяйством (охота и собирательство) богатство выражалось в социальных связях с членами других общин и родов. Эти связи поддерживались особыми ритуалами дарения и получения ответных даров. Дарили, как правило, орудия труда, оружие, редкие вещи (например, раковины каури), скот, шкуры и т. д. Все эти подарки должны были выразить приязнь и стать свидетельством родственной связи. Полученный дар через некоторое время возмещался или таким же по ценности, или еще более ценным даром.

Описывая обмен дарами между общинами, М. Салинз отмечал, что каждый стремился превзойти другого щедростью. Это было своего рода дружелюбное соревнование: кому удастся раздать наибольшее количество ценных подарков. Как пишет в этой связи отечественный исследователь А.А. Белик, экономическое сознание этих людей, которое, можно предположить, было свойственно и первобытным охотникам и собирателям, «…не содержит стремления к обогащению, слабо развито чувство собственности, а самое главное качество поведения – быть щедрым. Обмен служит в первую очередь налаживанию коммуникаций, общения»[28]28
  Белик А.А. Социокультурные аспекты экономического сознания и поведения в экономической антропологии // Культура и экономическое поведение. М.: Макс-Пресс, 2011. С. 24.


[Закрыть].

Кроме того, у некоторых современных отсталых народов, жизнь которых, возможно, была похожа на первобытную, обмен дарами имел яркую магическую окраску. Передавая другому какую-либо ценную вещь, один человек отдавал другому как бы часть своей души. Передаривая ее, другой также отдавал часть себя третьему. Тот в свою очередь тоже дарил ее. Так духовно каждый делался связанным со всеми остальными, а вещь после долгого круговорота возвращалась к ее первому хозяину. Считалось, что это проявление особой мистической силы, которую владелец вещи сообщает самой вещи. Если не возместить полученный дар эквивалентным или еще более ценным даром, то эта мистическая сила покинет человека и он потеряет свою харизму, престиж и влияние на других.

Описывая жизнь туземцев островов в западной части Тихого океана, Б. Малиновский также писал, что система магических ритуалов охватывает все стадии подготовки и проведения межплеменного обмена дарами, начиная от строительства и спуска лодки на воду до прибытия к намеченной цели и возвращения домой. И делал вывод: обладать для туземца означает отдавать. «Главным признаком могущества является богатство, а главным признаком богатства является щедрость»[29]29
  Малиновский Б. Аргонавты западной части Тихого океана // Избранное / пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2004. С. 112.


[Закрыть]. В щедрости для аборигенов была выражена сама суть добра. Отдавание ради отдавания Б. Малиновский считал универсальной чертой всех первобытных обществ.

Превращение материальных благ в богатство было связано с переходом от присваивающего типа хозяйства к производящему, т. е. земледелию и скотоводству. Это произошло примерно 12–15 тыс. лет назад. Английский археолог Г. Чайлд назвал этот переход неолитической революцией. Иногда ее называют также революцией в производстве пищи (food-production revolution).

В этой связи важно заметить, что до сих пор не до конца понятно, что заставило людей перейти к производящему хозяйству. Конечно, охотничье хозяйство по своей природе нестабильно, и, видимо, потребовались новые виды получения пищевых ресурсов. Однако первоначальное земледелие и скотоводство могли быть значительно менее продуктивны, чем присваивающее хозяйство. Одно из возможных объяснений перехода к производящему хозяйству связывается не с экономическими, а с религиозными причинами. Речь идет о неком духовном кризисе, которую французский религиовед Ж. Ковэн назвал революцией символов. С этого времени развиваются сложные представления о бессмертии души и существовании потустороннего мира, что заставило хоронить покойников и заботиться об их могилах, которые часто находились под полом жилища. Это потребовало оседлого образа жизни, а с этим – развития земледелия и скотоводства.

Такие изменения в образе мысли и практической жизни способствовали усложнению религиозных представлений. Особенно усилился интерес к взаимодействию с духами и богами, которые могли помочь обеспечить стабильный урожай, избежать засухи или наводнений, увеличить поголовье скота и т. д. Жертвоприношение богам становилось регулярным, строились капища и храмы, из общины выделялись люди, прообраз будущих жрецов, чьим основным занятием становилось служение высшим силам.

Во всем этом остается много загадочного. Это, например, отношение к зерну, которое использовалось в религиозных обрядах задолго до перехода к земледелию. «Складывается впечатление, что зерно, мука, выпечной хлеб сначала были элементами ритуала, священнодействия и лишь постепенно проникли в обыденную сферу жизни»[30]30
  Зубов А.Б. История религии… С. 162.


[Закрыть]. Так и во все последующие эпохи отвар из муки, растертое зерно, хлеб играют роль ритуальной пищи. И сейчас совершается христианское таинство причастия хлебом и вином, которые символизируют тело и кровь Иисуса Христа. Такая важна роль зерну отводилась потому, что оно, попадая в землю, «умирает», а потом «оживает», давая ростки. Умерший человек, захороненный в землю, тоже становится своего рода зерном, которому уготована будущая жизнь.

Развивалась идея мистической солидарности человека с растениями. Земля ассоциируется с женским началом, Великой Богиней-Матерью, которая воспринималась как прародительница и кормительница всех людей и зверей. Поэтому в ее изображениях, которые находят археологи по всему миру, подчеркиваются органы деторождения и огромная грудь.

Богиня-Мать – хозяйка земли, леса и моря – посылает удачу в охоте и собирательстве, но особенно покровительствует земледельцам. Она управляет ростом всех растений, заставляет оживать семя, посаженное в землю, следит за урожаем, а также вселяет любовь в человека и во все существа, помогает им зачинать и давать потомство.

Интересно, что эти древние представления сейчас обретают новое звучание в экологических движениях и некоторых научных концепциях. Так, британские ученые Дж. Лавлок и О. Цел говорят о планете Земля как живом, чувствующем и страдающем существе, с которым человечество должно установить утерянную в далеком прошлом связь[31]31
  См.: Хачатурян В.М. «Вторая жизнь»… С. 238–259.


[Закрыть].

В результате перехода к земледелию и скотоводству изменился весь образ жизни. Появляются оседлые поселения в виде деревень и «городищ» (под этим термином археологи понимают укрепленные поселения городского типа), развивается техника земледелия, появляется оседлое скотоводство, а с ним возникают новые возможности употребления в пищу не только мяса, но и молока и изготовленных из него продуктов. Стала широко использоваться шерсть и шкуры домашних животных, возникали все новые ремесла, а с этим существенно расширились отношения обмена.

Из-за того, что возросла роль семейного хозяйства, стала укрепляться личная собственность. С течением времени перестали признаваться общие права членов всех общины на результаты труда отдельного человека и его семьи. Параллельно со всем этим усложнялась система управления обществом, все более многочисленным. С развитием производящего хозяйства стало возможным накопление престижных ценностей в руках отдельных лиц. Благодаря этому «происходит формирование категории “богатство” как суммы накопленного, а не только как подаренного, т. е. как собственности, а не актуализированных социальных связей»[32]32
  Сусоколов А.А. Указ. соч. С. 95.


[Закрыть].

Так происходило формирование слоя «уважаемых людей». (В этнологии их принято называть бигменами.) Они наделялись общественным мнением особыми качествами, которые в дальнейшем понимаются как благородство. «Это зародыш будущей аристократии», – пишет Л.Б. Алаев. Он справедливо обращает внимание на то, что «социальное неравенство логически предшествует экономическому, хотя практически обогащение и наращивание престижа в руках верхушки общины идут рука об руку»[33]33
  Алаев Л.Б. История традиционного Востока с древнейших времен до половины XX века: учеб. пос. М.: МГИМО-Университет, 2004. С. 27.


[Закрыть]. По мнению Алаева, богатство изначально вызывало уважение потому, что воспринималось как источник, хотя бы и потенциальный, помощи нуждающимся членам рода, щедрых раздач и даров. Так и многие другие исследователи подчеркивают: «Разбогатевший человек, в особенности если это был бигмен или вождь, чтобы не лишиться авторитета и влияния, должен был устраивать пышные пиры, щедро одаривать родичей, соседей и гостей, помогать нуждающимся»[34]34
  Алексеев В.П., Першиц А.И. Указ. соч. С. 263.


[Закрыть].

Можно сказать, что с развитием производящего хозяйства собственность и богатство начинают играть важную роль в обретении более высокого социального статуса[35]35
  См.: Woodburn J.C. Some Connections between Property, Power and Ideology. – Hunters and Gatherers 2: Property, Power and Ideology. Oxford, 1988.


[Закрыть]. Очень важно, что оседлый образ жизни стал основой передачи рыболовных и часто земельных угодий, недвижимости и вообще материальных благ по наследству. Так происходило накопление богатства из поколения в поколение. Археологи отмечают многочисленность находок, которые свидетельствуют о все возраставшем значении накопленных богатств. Это и клады металлических слитков, орудий, оружия и украшений. Эти богатства не были полностью монополизированы родоплеменной верхушкой, и наиболее трудолюбивые или удачливые члены общины имели широкие возможности подобного накопления.

Вместе с тем имущественное расслоение «…было противно самому духу первобытнообщинных традиций, и от более имущих требовали, чтобы они так или иначе делились с неимущими. Бывало, что скупого убивали», – отмечают В.П. Алексеев и А.И. Першиц[36]36
  Алексеев В.П., Першиц А.И. Указ. соч. С. 263.


[Закрыть]. Иногда сами богачи добровольно избавлялись от накопленных ими благ. Так, например, в Меланезии время от времени демонстративно сжигались запасы циновок, которые считались мерилом богатства.

Таким образом, архаические религиозные культы, с одной стороны, были направлены на то, чтобы получить необходимые материальные и духовные блага, а с другой стороны, они духовно подкрепляли эгалитарные традиции и добродетели, связанные с солидарностью и альтруизмом. Однако имущественное выравнивание, кооперация, сотрудничество, бескорыстная помощь, сопереживание (эмпатия) – все это распространялось только на членов своей и, может быть, также и родственной группы. Но этот альтруизм, как считают многие ученые, «…получил исключительное развитие под влиянием межгрупповых конфликтов» и был непосредственно связан с враждебностью по отношению к чужакам[37]37
  Бутовская МЛ. Homo economicus в свете теории эволюции: рациональное и эмоциональное в основе экономических решений в простых (племенных) обществах // Культура и экономическое поведение / под ред. Н.М. Лебедевой, А.М. Татарко. М.: Макс-Пресс, С. 81.


[Закрыть].

Развитие производящего хозяйства, появление ремесел, прежде всего кузнечного, изобретение в эпоху бронзы ткацкого станка, развитие гончарства, разделение труда (ремесла, земледелия и скотоводства) – все это происходило в разных формах и крайне неравномерно в различных частях земного шара. Многие общества оставались охотниками, рыболовами и собирателями. Но некоторые общества достигли исключительно высокого уровня развития, и в IV–III тыс. до н. э. в долинах великих рек – Тигра и Евфрата, Нила, Ганга, Хуанхэ и Янцзы – стали возникать первые цивилизации.

Глава 2
Религии древних цивилизаций

§ 1. Древняя Месопотамия[38]38
  Так называется Междуречье Тигра и Евфрата.


[Закрыть]

Месопотамская цивилизация просуществовала более трех тысячелетий, на протяжении которых одни государственные образования возвышались, другие приходили в упадок. Бесконечные вторжения и набеги чужеземцев, смешение местного населения с захватчиками, взаимодействие их языков, культур и религиозных верований – все это привело к тому, что месопотамская цивилизация оказалась похожа на слоеный пирог, в котором каждый последующий слой накладывался на предыдущий[39]39
  С III тыс. до н. э. на эту территорию стали вливаться племена протосемитов, главным городом которых стал Аккад. Аккадцы под предводительством легендарного Саргона Древнего установили владычество на большей части Месопотамии. Они слились с шумерами, во многом усвоив их культуру. Затем, вторгшиеся в их пределы западно-семитские племена амореев подчинили местное население и создали в XIX в. до н. э. несколько государств, в том числе Вавилонию, расцвет которой связан с деятельностью знаменитого царя Хаммурапи (XVIII в. до н. э.). Одновременно на севере Междуречья происходило возвышение Ассирии, ставшей в конце II – начале I тыс. до н. э. самым крупным и могущественным государством Ближнего Востока. Она постоянно соперничала с Вавилонией и не раз подчиняла ее себе. В VII в. до н. э. Вавилония нанесла ей поражение и стала уже во второй раз центром Ближнего Востока. Однако в VI в. легендарный город захватили персы, а в IV в. сюда пришли войска Александра Македонского. Ко II веку н. э. от Вавилона остались лишь развалины.


[Закрыть]. Пожалуй, самым загадочным был наиболее древний пласт, связанный с шумерами.

Цивилизация, созданная в IV тыс. в Месопотамии шумерами, – самая ранняя из известных науке. Древние шумеры оставили много памятников письменности. Их язык, который не входит ни в одну из известных языковых семей, считался символом культуры на протяжении многих веков. Даже после того как на нем перестали говорить, он продолжал играть роль литургического и «ученого» языка[40]40
  См. об этом подробнее: Элиаде М. Указ. соч. Т. 1. С. 89.


[Закрыть].

Судя по всему, шумеры не были автохтонным населением Междуречья, где уже до них существовала высокоразвитая цивилизация, следы которой потеряны. Согласно исследованиям палеолингвистов, большая часть шумерского словаря, относящаяся к хозяйственно-экономической деятельности, а также некоторые имена богов, ответственных за плодородие земли и благополучие людей, восходят к языку этой неизвестной цивилизации. Возможно, что шумеры унаследовали от нее и развили клинопись – особую систему письма. Шумеры были очень талантливы и изобретательны. Как известно, они придумали плуг-сеялку, повозку, гончарный круг и парусную лодку, создали арки и купола, умели лить и паять металлы. От них пошли современные названия дней недели, деление круга на градусы и многое другое. Именно у шумеров появились первые школы.

Несмотря на то, что вся духовная культура Шумера была пропитана магизмом, многие важные идеи, например, идея о социальной справедливости, получили значительное развитие и религиозное обоснование. Некоторые шумерские религиозные представления, мифы и легенды были унаследованы их преемниками – вавилонянами, а через них многими другими народами, в том числе древними греками и ветхозаветными евреями.

Шумерская цивилизация возникла как агломерат близко расположенных городов. Главными из них были Урук, Ур, Лагаш, Ларса и Ниппур. Причем главным импульсом для образования городских поселений были духовно-религиозные интересы. Община горожан складывалась из владельцев полей и садов. Автаркия их хозяйств считалась нормой, и рынки для сбыта товаров долгое время отсутствовали, поскольку в них не было необходимости. Город возникал из-за желания жить поближе к святилищам богов, которые покровительствовали данной местности и обеспечивали благосостояние ее жителей. Так люди определенного достатка начали строить городские дома около этих святилищ, не теряя при этом тесной связи со своими сельскими поместьями.

Как пишет американский ученый А. Оппенхейм, городская община состояла из людей примерно одинакового статуса, которые жили рядом с храмом. Общие вопросы решались на народном собрании. Привилегии жителей – уроженцев городов находились под защитой их божества. Это проявлялось в том, что граждане многих шумерских городов были освобождены от налогов и многих трудовых повинностей, даже когда на них созывалось все население страны. Даже царь не мог отобрать у них тягловый скот, а также заключать в тюрьму и т. д. Граждане, в свою очередь, в случаях внутренних конфликтов с жителями своего города не имели право применять против них оружие. Это считалось преступлением против городского бога. Эти принципы сохранялись в месопотамской цивилизации и в более поздние периоды. В результате коренные жители Вавилона и других городов превратились в своего рода привилегированный класс лишь в силу своей «прописки».

Рядом с храмом в шумерских городах строились дворцы царей – центры политической власти, которые постепенно приобрели первостепенное значение[41]41
  См. подробнее: Оппенхейм А. Лео. Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации / пер. с англ. М.Н. Ботвинника. М.: Наука. Глав. ред. воет. лит. 1990.


[Закрыть]. Но в самый древний период царь играл роль верховного жреца божества, покровительствующего тому или иному городу. От здоровья правителя и его способности хорошо выполнять священные ритуалы зависело благополучие всех жителей, поэтому он всегда был окружен многочисленными врачами, магами и астрологами, защищавшими его от порчи и сглаза, злых духов и неблагоприятных событий.

По оценке Оппенхейма, жреческая религия сводилась в основном к обслуживанию изваяния бога (идола), которое было дано видеть немногим. Считалось, что божество присутствует в его изображении после специальных ритуалов освящения, после которых изделия рук человеческих превращалось в своего рода сосуд, наполненный божественным духом. Идол жил в храме и вел образ жизни, подобный царскому. Он «питался» два раза в день, когда мимо его глаз (он как бы съедал пищу взглядом) проносили специально приготовленные блюда, которые потом шли на стол царю, жрецам, а также в установленных количествах чиновникам и ремесленникам. В храм посылали самые лучшие продукты с полей и из городов, самых откормленных животных и птиц. Время от времени идол на ночных церемониях сочетался со своей супругой и даже «участвовал» в охоте, выезжая на природу.

Главная идея заключалась в том, что, давая постоянное жилище и пропитание изображению бога-покровителя и всей его семье, люди надеялись получить взамен такую же заботу и гарантии своего благополучия, в первую очередь материального.

Для нашей темы важно подчеркнуть, что храм и его служители-жрецы занимались не только религиозным культом, но и хозяйственными, культурными, ремесленными и административными делами. Избыток произведенного общинниками зерна использовался в качестве своего рода валюты. Специальные служители храмов отправлялись на груженных зерном судах в другие страны, чтобы выменять его на металлы, строительный лес и т. п.

Одной из важнейших задач храма как социальной организации было установление справедливости и гармонии в обществе. Для этого храм брал на себя задачу помогать нуждающимся, устанавливал твердую систему мер и весов, чтобы богатые не могли обманывать бедных, определял максимальные проценты для кредиторов, а также давал попавшим в трудное положение гражданам небольшие беспроцентные займы. Но это не означает, что шумерская цивилизация дает пример «социальной гармонии». Достаточно вспомнить о рабах, положение которых со временем становилось все более и более тяжелым. Вместе с тем в общественном сознании укоренялась идея о том, что существует некий божественный закон, связанной с правдой и справедливостью.

Показательно в этом отношении правление шумерского царя Урукагины, который правил в городе-государстве Лагаше. Он утверждал, что получил власть от высших божественных сил, которые хотят, чтобы в стране наступило всеобщее благоденствие. В соответствии с этим он издал законы, которые отменяли долговую кабалу, защищали личную собственность, карали воров и грабителей. Он снизил налоги, отозвал дворцовых сборщиков податей, освободил от поборов храмы и священнослужителей, увеличил плату крестьянам, которые работали на храмовых землях. Защита слабых – сирот и вдов, забота о неимущих, справедливое вознаграждение труженикам – все это воспринималось не только как социально-политическое, но и как религиозное действие.

Подчинение царю, поклонение богам и забота о потустороннем существовании мертвых воспринималось жителями Месопотамии как сущностная черта цивилизованного человека[42]42
  Под влиянием египтян аккадцы стали обожествлять царя. Первым их обожествленным царем был Нарамсин (ок. 2250 г. до н. э.).


[Закрыть]. Каждый город и каждая область имели своего божественного покровителя. Поэтому со временем сложился весьма обширный пантеон богов. Один из могущественных царей Вавилонии Асурназирпал (IX в. до н. э.) обращал свои молитвы к 6500 богам, 300 небесным и 600 земным духам. По своим функциям боги часто дублировали друг друга. Так за плодородие и материальное благосостояние отвечали не только богини-матери Баба и Мама, но и супруги многочисленных богов.

Верховным считался бог неба Ан.

Далекий от людей и их забот он восседал на престоле седьмого неба и хранил у себя основные принципы мироустройства, которые назывались Me. В чем-то их можно сравнить с «идеями» Платона. Me обеспечивает «порядок» как на небе, так и на земле. Они регулируют и плодородие почвы, и плодовитость скота, и рождение людей, а также политическое устройство общества и его моральные устои, в частности, запрет на воровство и грабеж.

Предполагалось, что у каждого природного закона, каждого социального и этического установления, у каждого орудия труда и профессии были свои небесные, божественные прообразы, которые затем воплощались на земле. Так и планы шумерских и вавилонских городов были изначально запечатлены в созвездиях: Сиппар – в созвездии Рака, Ниневия – в Большой Медведице, Асур – в Арктуре и т. д. Боги передают царям готовые планы городов и законов, по которым следует жить людям.

Эти законы, как верили древние шумеры и вавилоняне, соблюдались во времена золотого века, когда на земле был рай – Тильмун. (По легендам, он располагался на острове; предположительно, речь шла о Бахрейне.) В нем не было ни болезней, ни смерти, ни насилия. «Там никакой лев не убивает, никакой волк не уносит ягненка… Никакой сторож не маячит на своем посту», поскольку не было воровства и посягательства на чужое добро. Однако этот порядок стал постоянно нарушаться, сначала мифическим чудовищем Большим Змеем, а затем самими людьми.

Сыновья Ана – Энки и Энлиль – почитались в качестве общешумерских главных богов.

Как и во многих древнейших культах, сохранявших элементы первобытных верований и магический характер, в месопотамской религии эти, как и многие другие, божества имели двойственный характер, т. е. были и добрыми, и злыми одновременно.

Наиболее яркий пример такой двойственности – богиня Инанна (Иннин), которую позже стали называть Иштар. Ей соответствовала планета Венера. С одной стороны, она была богиней плодородия и плотской любви, с другой – распрей и войны. Ее личная жизнь складывалась весьма своеобразно, поскольку она постоянно убивала своих бывших возлюбленных или превращала их в животных. Наибольшую известность получила история ее любви к пастуху Думузи (Тиммузу). В наиболее древней шумерской версии Инанна (Иштар) принесла его в жертву богине Эрешкигаль в качестве платы за свое освобождение из подземного царства. В поздней вавилонской версии Думузи, погибший на охоте, вновь обретает жизнь благодаря Иштар, которая окропляет его живой водой. Однако он воскресает лишь весной и уходит в царство мертвых поздней осенью. Так, Думузи, олицетворяющий жизнь природы, погибает и воскресает при помощи богини плодородия, побеждающей смерть.

Весьма ярко двойственность проявляется в характере Энки (аккад. Эа), который был богом воды, покровителем культуры и цивилизации и творцом первых людей. В отличие, например, от древнеегипетских рассказов о сотворении человека или библейского повествования, в котором благой Бог творит людей из-за любви, в месопотамских мифах создание человека связывается с прагматическим желанием богов переложить всю работу, необходимую для поддержания порядка во Вселенной, на целиком зависящего от их воли человека.

Энки определяет судьбы городов и народов, благословляет землю, на которой они живут, учит людей различным ремеслам, создает важные орудия труда: плуг, мотыгу, форму для кирпича, повелевает различным божествам покровительствовать тому или иному виду хозяйственной деятельности. Так, богу Энкимду он поручил все, что связано с работами над каналами и рвами; «царю гор» Сумукану – охрану живущей там живности; пастуху Думузи (аккад. Таммузу) – заботу об овчарнях и стойлах.

Брат Энки бог воздуха Энлиль считался царем и отцом многих богов, в том числе Эмеша и Энтена, которые олицетворяли лето и зиму. Приходя по очереди на землю, они делают ее плодородной.

 
Энтен приказывает овце родить ягненка,
Корове и телке велит он дать много мяса и жира, он создает изобилие.
В долинах дикому ослу, козлу и газели он дал радость,
Небесным птицам в вольном небе – он дал им вить гнезда.
Рыбам в море, в заболоченных реках – он дал им иметь потомство.
Деревья он посадил, он создал плоды.
Зерно и травы он создал в изобилии…
Эмеш создал поля и деревья, сделал просторные стойла и пастбища,
В полях он создал изобилие[43]43
  Цит. по: Афанасьева В.К. Шумерская литература // История всемирной литературы: в 8 т. Т. 1. М.: Наука, 1983. Т. 1. С. 83–100.


[Закрыть].
 

Он также принимает активное участие в судьбе человека и общества. «Без Энлиля, Могучего Утеса, не выстроен город, не заложен поселок, не выстроен хлев, не заложен загон». Примечательно, что профессиональное совершенствование и наследование ремесла от отца к сыну, создание своего рода профессиональных династий считалось божественным установлением.

 
Энлиль уготовил людям судьбу,
С тех пор как всему название дал!
Сын да наследует дело отца!
А не то – ни почета ему, ни привета!
 

Великие боги древних шумеров – Ан, Энки и Энлиль – теряли с течением времени главенство, которое перешло к Мардуку, Иштар, богу Солнца Шамашу и богу Луны Сину. Несмотря на то, что многочисленные боги и богини вступали друг с другом в сложные взаимоотношения, обманывая друг друга, плетя сложные интриги, они иногда спускались в мир, чтобы:

 
Утешить сироту, чтобы не было больше вдов,
Чтобы подготовить место, где будут уничтожены сильные,
Чтобы отдать сильных в руки слабым[44]44
  Цит. по: Крамер С. История начинается в Шумере // пер с англ. Ф.Л. Мендельсона. М., 1965. С. 130.


[Закрыть].
 

Обратим внимание на особую роль царя в установлении социальной гармонии. Он издавал законы и стремился к упорядочиванию жизни в своем государстве. Так, например, по воле царя в конца III тыс. до н. э., в царстве, которое вошло в историю как государство третьей династии Ура, была создана жесткая учетно-распределительная система хозяйства. Существовал своего рода плановый отдел, который определял основные направления развития экономики на текущий период. Все население подразделялось на трудовые разряды, каждому из которых полагался своей паек. Руководители этой системы – царь, жрецы и чиновники – исходили из предположения, что вечные законы Me обеспечивают движение небесных светил, стабильность урожаев, могущество государства и т. д. Но они были не готовы ни к экономическим инновациям, ни к социальным и политическим катаклизмам. Именно неподвижность этой системы и ее неспособность к адаптации стали одной из причин упадка и гибели Шумера.

В аккадском и вавилонском государствах также занимались разработкой законов, которые защищали интересы всех жителей. При этом некоторые цари любили подчеркивать свое незнатное происхождение и таким образом демонстрировать близость к народу. Так Саргон Древний (ок. 2334 г. до н. э.) говорил о себе: «Мать моя была бедна, отца я не знал. Зачала меня мать, родила тайно, положила в тростниковую корзину и пустила по реке».

Правители провозглашали, что их первейший долг – заботиться о бедных. Каждые 5–7 лет принимались «указы о справедливости», по которым списывались старые долги, земли возвращались продавшим их людям. Как отмечает Л.Б. Алаев, государство, препятствуя дифференциации, запрещало частную торговлю за пределами государства. Но, так как Месопотамия была бедна природными ресурсами и многое приходилось везти из других стран, назначали специальных «уполномоченных» торговцев, которые оперировали государственными средствами и должны были отчитываться в каждой сделке. Таким образом: «Было вполне осознано, что фактическое существование товарного хозяйства приводит к имущественной дифференциации, которая почиталась безусловным злом»[45]45
  Алаев Л.Б. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть].

Иногда цари пытались поднять общее благосостояние путем отмены некоторых налогов и регулирования взимаемых процентов, цен на товары первой необходимости и т. п. В этом отношении весьма показательны законы царя Хаммурапи, значительная часть которых посвящена проблемам собственности. Вместе с тем, по мнению многих ученых, их следует воспринимать не как нормативные предписания, подобные ветхозаветным или римскому праву, а как литературное выражение социальных обязательств царя. Показательно, что эти обязательства непосредственно связываются с волей богов.

Хаммурапи именует себя заботливым и благочестивым правителем, который стремится, чтобы в стране не было преступников и злых, «чтобы сильный не притеснял слабого», «чтобы помочь сироте и вдове», «чтобы притесненному оказать справедливость». Поэтому он – «царь справедливости», «отец народов», «мудрый вождь», который защищает подданных от нужды и «прочно основывает их жилища в изобилии». Соблюдая его законы, страна достигнет всеобщего благоденствия. Для этого, в частности, предусматривается искоренение воровства. «Если человек украл либо вола, либо овцу, либо осла, либо свинью, либо же лодку и если это принадлежит богу или дворцу, он должен заплатить в тридцатикратном размере, а если это принадлежит мушкенуму, он должен возместить в десятикратном размере. Если вор не имеет чем платить, он должен быть убит». За грабеж с применением насилия также полагалась смертная казнь. Если же грабитель не был схвачен, то ограбленный человек «…может показать перед богом все свое пропавшее, а поселение и градоправитель, на земле и территории которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее».