Книга: Так говорил Заратустра. С комментариями и иллюстрациями - Фридрих Ницше

Но говоря фактически

Его идеи похожи на набор пустых обещаний - в теории они звучат хорошо, но на практике приводят к большому разочарованию.

Самое первое, о чем говорит нам Заратустра из книги "Так говорил Заратустра" - это идея о сверхчеловеке. Сразу хотелось бы узнать, какая дефиниция у этого сверхчеловека? Исходя из определения и названия, то это то существо, которое отличается от человека, как обезьяна от человека. То есть - это такое существо, которое обладает в 2-х кратном объеме бипедализмом или же имеет более редуцированную шерсть? Как исходит от названия. Но Ницше отвечает, что это просто более нравственный человек, который обладает большими физическими и умственными способностями. Но возникает вопрос. Почему тогда есть определение сверхчеловека? Ведь таким существом может быть и обычный homo sapiens, но c учетом изменения его бытия, без перешагивания через человечность. Бытие определяет сознание. Если же создать такие условия, где человек сможет раскрыть весь свой творческий потенциал, то он будет сверхчеловеком. Человек всегда будет человеком, если только не эволюционирует в иной вид. Получается, что Ницше, составлял свой термин сверхчеловека не о людях, а о каких-то других существах. Он пытался отвлечь людей максимально идеализированным термином, оградиться от обычного люда, говоря, что негоже сверхчеловеку иметь дела с толпой. Ницше прямо говорит, что раб (толпа, обычные люди) всегда раб, а сверхчеловек (интеллигенция) всегда сверхчеловек. То есть, "высокая культура" должна оставаться у этих просвещенных людей, а плебеям даже прикасаться к ней не следует. В сущности, то, что он пытается донести можно перефразировать так: "Не смеет раб менять того, что сделал царь". Интеллигентов он видел, как лучших из лучших и очень сильно травил идею социализма, т.к. она сделает культуру доступную каждому, будет поднимать обычных людей на уровень этой интеллигенции, а значит, что и такие мыслители, как Ницше больше будут не нужны. Он это обосновывал тем, что плебеи сделают культуру хуже. Он был обычным буржуазным мыслителем.

Далее нас встречает рассуждение о боге. По Ницше, бог умер, потому что испытывал сострадание ко всем людям. В конце книги сам Заратустра испытал сострадание к своим ученикам. И это там действительно интересно преподнесено. Но сама идея не имеет никакой связи с реальностью. Как минимум из-за того, что Ницше делает бога материальным, дает ему какие-то характеристики. Хотя, сам же Заратустра говорил, что как вы, священники, можете что-то приписывать богу. И через приписывание вы делаете бога алчным на деньги, а также злобным к здравому смыслу. Интересно получается, что священникам нельзя ничего приписывать богу, а Ницше можно. Но если мы признаем бога, то мы автоматически заявляем, что мы признаем главенство мысли над материей (идеализм), а если мы отрицаем бога, то мы признаем главенство материи над идеей (материализм). Но даже если мы его признаем, то из самого определения бога, как что-то находящееся над этим миром и материей, мы делаем вывод, что это что-то трансцендентально. То есть, даже если мы признаем бога, мы просто тупо ничего не можем о нем сказать, и воспринимаем его на веру, а вера – это неуверенность из-за недостатка фактов/знаний (Читайте статью «почему марксизм – это научный метод», где я говорю о знаниях как об архивах и к чему приводит не знание). Далее он говорит, что за место бога должен быть сверхчеловек. Что опять же является полной глупостью. Бог есть трансцендентный объект (если уж мы его признаем). Он есть идея монизма мира через определенную потустороннюю или же посюстороннюю силу (теизм и деизм). В силу своей трансцендентности мы не можем что-либо говорить о нем, давать какие-либо параметры и чувства, но Ницше, видимо, можно. Он заявляет, что бог умер, то есть, он уже что-то знает о трансцендентальном объекте. И как может человек прийти на смену идее монизма материи? Звучит тем более бессмысленно.

О государстве Ницше прямо говорит, что сверхлюдям нехорошо с ним связываться, нужно выбрасывать стулья в окно и убегать от него как можно дальше. Он прямо говорит, что его философия не способна ничего изменить. Она может только держать людей в узде, в то время как высшие миры всего будут угнетать их еще больше. Ницше резко критикует правителей, но не более того. Он называет их обезьянами, он говорит, что из-за того, что бояре плохие, у нас плохое житие-бытие, но он вообще ничего не предлагает. Он подчеркнул проблему, а затем просто ушел. И его главная цель - всего лишь ложная идеализация, к которой он сам не знает, как прийти, то бишь сделаться сверхчеловеком. И на этом ребячестве, что ты плохой, он заканчивает свои разглагольствования о государстве.

Ницше так же вывел некоторые афоризмы. Он говорил, что долгий мир хуже короткого. Что мужчины должны только воевать, а женщин он вообще особо за людей не считал. Сразу видно великий ум и ни капли идиотии! Касательно войны он подразумевал интеллектуальную и нравственную войну. Но крайне интересно получается, что на нее способны только мужчины. Комментировать этот бред будет излишним. Далее есть афоризм, который говорит, что возлюби врага своего и возненавидь друга. Наверное, это единственный нормальный афоризм из всего Ницше, который призывает, как говорил Декарт, отказаться от своих убеждений, переосмыслить их, а потом уже сделать вывод, какую позицию занимать. То есть, посмотреть с разных позиций на разные ситуации и идеи, а потом решить, что отображает действительность более точно. Но, к сожалению, на этом здравый смысл теряется в этом произведении, и Ницше, под конец особенно, впадает в глубочайшую бездну, именуемую безумием.

В эпилоге я бы сказал, что это больное учение от больного человека. И великие умы сразу покрывали нелицеприятными, но заслуженными эпитетами данного философа. И очень жаль, что ныне такие индивиды захватывают внимание молодой публики.

Еще хотелось бы привести изречение Каутского касательно Ницше и интеллигенции:

«...В настоящее время нас опять живо интересует вопрос об антагонизме между интеллигенцией и пролетариатом. Мои коллеги” (Каутский сам интеллигент, литератор и редактор) “будут сплошь да рядом возмущаться тем, что я признаю этот антагонизм. Но ведь он фактически существует, и было бы самой нецелесообразной тактикой (и здесь, как и в других случаях) пытаться отделаться от него отрицанием факта. Антагонизм этот есть социальный антагонизм, проявляющийся на классах, а не на отдельных личностях. Как отдельный капиталист, так и отдельный интеллигент может всецело войти в классовую борьбу пролетариата. В тех случаях, когда это имеет место, интеллигент изменяет и свой характер. И в дальнейшем изложении речь будет идти, главным образом, не об этого типа интеллигентах, которые и поныне являются еще исключением среди своего класса. В дальнейшем изложении, если нет особых оговорок, под интеллигентом разумею я лишь обыкновенного интеллигента, стоящего на почве буржуазного общества и являющегося характерным представителем класса интеллигенции. Этот класс находится в известном антагонизме к пролетариату. Антагонизм этот — иного рода, чем антагонизм между трудом и капиталом. Интеллигент — не капиталист. Правда, его уровень жизни буржуазный, и он вынужден поддерживать этот уровень, пока не превращается в босяка, но в то же время он вынужден продавать продукт своего труда, а часто и свою рабочую силу, он терпит нередко эксплуатацию со стороны капиталиста и известное социальное принижение. Таким образом, интеллигент не находится ни в каком экономическом антагонизме к пролетариату. Но его жизненное положение, его условия труда — не пролетарские, и отсюда вытекает известный антагонизм в настроении и в мышлении. Пролетарий — ничто, пока он остается изолированным индивидуумом. Всю свою силу, всю свою способность к прогрессу, все свои надежды и чаяния черпает он из организации, из планомерной совместной деятельности с товарищами. Он чувствует себя великим и сильным, когда он составляет часть великого и сильного организма. Этот организм для него — все, отдельный же индивидуум значит, по сравнению с ним, очень мало. Пролетарий ведет свою борьбу с величайшим самопожертвованием, как частичка анонимной массы, без видов на личную выгоду, на личную славу, исполняя свой долг на всяком посту, куда его поставят, добровольно подчиняясь дисциплине, проникающей все его чувство, все его мышление. Совсем иначе обстоит дело с интеллигентом. Он борется не тем или иным применением силы, а при помощи аргументов. Его оружие — это его личное знание, его личные способности, его личное убеждение. Он может получить известное значение только благодаря своим личным качествам. Полная свобода проявления своей личности представляется ему поэтому первым условием успешной работы. Лишь с трудом подчиняется он известному целому в качестве служебной части этого целого, подчиняется по необходимости, а не по собственному побуждению. Необходимость дисциплины признает он лишь для массы, а не для избранных душ. Себя же самого он, разумеется, причисляет к избранным душам... Философия Ницше, с ее культом сверхчеловека, для которого все дело в том, чтобы обеспечить полное развитие своей собственной личности, которому всякое подчинение его персоны какой-либо великой общественной цели кажется пошлым и презренным, эта философия есть настоящее миросозерцание интеллигента, она делает его совершенно негодным к участию в классовой борьбе пролетариата. Наряду с Ницше, выдающимся представителем миросозерцания интеллигенции, соответствующего ее настроению, является Ибсен. Его доктор Штокман (в драме “Враг народа”) — не социалист, как думали многие, а тип интеллигента, который неизбежно должен прийти в столкновение с пролетарским движением, вообще со всяким народным движением, раз он попытается действовать в нем. Я перевожу словом интеллигент, интеллигенция немецкие выражения Literal, Literatentum, обнимающие не только литераторов, а всех образованных людей, представителей свободных профессий вообще, представителей умственного труда в отличие от представителей физического труда. Потому, что основой пролетарского, как и всякого демократического, движения является уважение к большинству товарищей. Типичный интеллигент Штокман видит в “компактном большинстве” чудище, которое должно быть ниспровергнуто... Идеальным образчиком интеллигента, который всецело проникся пролетарским настроением, который, будучи блестящим писателем, утратил специфически интеллигентские черты психики, который без воркотни шел в ряду и шеренге, работал на всяком посту, на который его назначали, подчинял себя всецело нашему великому делу и презирал то дряблое хныкание по поводу подавления своей личности, какое мы слышим часто от интеллигентов, воспитавшихся на Ибсене и Ницше, когда им случается остаться в меньшинстве, — идеальным образчиком такого интеллигента, какие нужны социалистическому движению, был Либкнехт. Можно назвать здесь также и Маркса, который никогда не протискивался на первое место и образцовым образом подчинялся партийной дисциплине в Интернационале, где он не раз оставался в меньшинстве»

Безусловно, «Заратустра» ввергает нас в основной круг понятий ницшеанской философии — смерть Бога, учение о Сверхчеловеке, мораль толпы и мораль господ, вечное возвращение, опыт переоценки ценностей и т. д. Но тот полюбившийся мне Ницше —резкий, задорный, напрямую хлестающий читателя своими отчеканенными изречениями, — вдруг начинает скрывать себя за маской мифа и аллегории. И если первые две части ещё читаются и осознаются как полноценное его учение, то в последних двух частях происходит настоящий диссонанс, из которого человек, впервые открывающий для себя Ницше, вряд ли что-либо вынесет, потерявшись в ряду запутанных, многослойных аллюзий.

Примечательно, что в «Ecce Homo» Ницше называет «Заратустру» едва ли не самой высшей и самой сильной своей книгой, верхом божественной, дионисической поэзии. Возможно, ему нужна была эта «Библия Сверхчеловека», как глоток свежего воздуха, как некое поэтизированное «Да», раз и навсегда утверждённое и сообщённое миру. Но мне кажется, что нарочитая популярность «Заратустры» замыливает взор на всё остальное, что было им написано. «Заратустра» — последняя строка, предел, многоточие, которым завершается весь Фридрих Ницше, а вовсе не его начало. И тот, кто уже ознакомился с «Волей к власти», «Антихристом», «Генеалогией морали», «Сумерками идолов» и другими значимыми работами ФН, в этом вопросе, пожалуй, со мной согласятся.

Современный читатель сам догадается, почему такая книга была популярна в эпоху отсутствия Интернета - просто потому, что раньше такие книги, как "Заратустра" заменяли людям газеты, сводки новостей и Интернет с соцсетями! Некоторые афоризмы Ницше соцсети-подобные: они короткие и ёмкие.

Общая оценка 3  потому что в книге нет концепции, а есть мораль, иммораль, советы и "так учу я вас"; в поздних работах, как я уже сказал выше, Ницше отказывался от прямого воздействия на читателя и стремился к подобие некоей философской структуре.