Текст книги "Вечный приговор"

центральный пляж города. Народ начинал расходиться, и песочный пляж

постепенно становился пустынным и неприветливым. Они спустились по

лестнице направо, и прошли по тропинке между деревьями к небольшой поляне,

где у Николая стояла палатка. Рядом располагался ящик с продуктами, а на

песке лежал приготовленный хворост для костра.

– Будем печь картошку! Еще у меня есть консервы, которые можно

разогреть. Это всё, чем я сегодня богат!

– Ничего страшного, могло бы быть и хуже.

– Что ты имеешь в виду?

– Вместо меня здесь могла бы быть другая,– неудачно пошутила Ларочка.

– Тебе так и хочется уколоть меня в больное место.

– А я вообще садистка. Ты разве не знал?

– Никогда не замечал. Ты была другая…

– Ты многого обо мне не знаешь.

– Горю желанием узнать! – отпарировал Николай и открыл банку с пивом. -

Пиво пить будешь?

– Нет, лучше сладкого вина.

– Нет проблем. Выбор за дамой.

Они сели на клетчатое одеяло, которое Николай постелил на песке

неподалеку от берега. Ларочка отпила глоток сладкого вина, и, ощутив приятное

тепло внутри, стала следить за угасающим заходящим солнцем, неподвижно

стоящим над крутым зеленым холмом правого берега. Ленивое течение реки

услужливо уносило её боль и непонимание, и ею начало овладевать волнение,

которое она всегда испытывала рядом с Николаем.

Теперь она молча слушала его объяснения. Он тоже смотрел на заходящее

солнце, пил пиво и медленно выговаривал слова. Он очень сожалел, после того,

что случилось, ему было стыдно позвонить. Он просто плыл по течению

сложившихся обстоятельств, но только теперь понял, как много потерял. Он

скучал за ней. «Я больше без тебя не могу». При последних словах он

растянулся на песке и осторожно положил голову ей на колени.

Ларочка с ужасом, как бы со стороны, следила за собой – мало того, что она

не сопротивлялась этому жесту незадачливого любовника, она теперь с

нежностью смотрела на этого человека, гладя и поправляя его волосы, как когда-

то делала мама, успокаивая ее после той пресловутой ночи. Как будто только

теперь она поняла, что они оба оказались жертвами подлого предательства, и в

этой странной, изуродованной общности она находила своеобразное утешение.

«Боже мой! Куда тебя несёт?»,– не унимался голос внутри, но Ларочка только

отмахивалась: «Ты что не понимаешь, что тут происходит? Я должна быть здесь,

и я не могу уйти, не дав ему последнего шанса».

Когда Николай обнял её двумя руками за талию, голос внутри беспомощно

затих, оставив ее совершенно одну на растерзание страстной любви, так

неожиданно поманившей ее из недавнего прошлого. Когда Николай взял

Ларочку на руки и отнёс в палатку, она уже не сопротивлялась. Каждой клеткой

своего существа она ощущала, что сегодня у неё не хватит сил оттолкнуть его, и

поэтому окончательно сдалась. Для неё это означало бы оттолкнуть любовь, а

заодно и еще одну реальную возможность испытать магическую страсть, о

которой она старалась не думать все эти долгие месяцы. Он покрывал её лицо

поцелуями, бесконечно повторяя: «Я тебя так люблю… Я тебя так люблю…», и

она опять позволила ему овладеть своим телом и душой, и подарить ей

несколько минут блаженного наслаждения и призрачной надежды.

Когда наступила полночь, Николай поднялся и неожиданно предложил:

– Пошли купаться!

– Купаться? В такой темноте?»

– А почему бы и нет? Не бойся! Ведь я же спасатель!

– Это точно! Ты меня сегодня уже спас. Не знаю, правда, от чего…

– Всегда к твоим услугам! – с этими словами он стремительно бросился с

головой в тёплое течение реки, а затем, вынырнув, протянул ей руку. – Ну, иди ко

мне, малышка! Вода – просто чудо!

Она осторожно попробовала воду кончиками пальцев – долгий июльский

день действительно нагрел воду, терпеливо подготовив её для ночного купания

юных любовников. Ларочка неотрывно смотрела на протянутые к ней сильные

мужские руки, а затем окунулась и поплыла ему навстречу. Когда она, наконец,

упала в его раскрытые объятия, её последний барьер сопротивления рухнул под

традиционной фразой: «Что будет, то будет!»

В следующий раз они встретились в городе – Николай предложил пойти

погулять в парк. Ларочке понравилась эта идея, но не понравилось, что Николай

пришел на встречу навеселе. Она бросила на него долгий вопросительный

взгляд, на который он с небрежностью ответил: «Да вот, отмечали день

рождения сотрудника – выпили по рюмке». Он взял ее за руку и повёл по

летнему парку, где вскоре на склоне холма, спускавшегося к реке, они нашли

пустынную скамеечку. Она присела в каком-то задумчивом ожидании, вдыхая

запахи распустившихся на клумбах цветов и любуясь прекрасными видами,

открывшимися перед ними.

А Николай в это время достал бутылку водки и пару маленьких стаканов.

Ларочка запротестовала: «Водку пить не буду. И тебе не советую. Посмотри,

какой чудесный день». Но он как будто ничего не слышал и не замечал, и,

привычно налив себе полный стакан, провозгласил свой традиционный тост: «За

тебя! За самую прекрасную женщину, какую я когда-либо встречал». Она

невольно скривилась, как будто услышала заезженную, сотни раз

прослушанную старую пластинку, которая давно потеряла всю прелесть

новизны.

Безуспешно пытаясь поддерживать с ним нормальный разговор, Ларочка, в

конце концов, притихла – хорошее настроение было непоправимо испорчено. С

одной стороны, она понимала, что у него был повод выпить – всё-таки день

рождения, а с другой стороны – что ей теперь от него досталось? Зачем он

вообще пришел в таком состоянии? Разговор никак не клеился, потому что

Николая постоянно куда-то уносило, как будто он продолжал гулять на только

что покинутой вечеринке.

После второго стакана он заплетающимся языком пытался рассказать ей

анекдот, от которого ей стало совсем не до смеха.

После третьего стакана он встал и сделал несколько шагов, чтобы найти

туалет, но тут же рухнул на землю и, к ужасу Ларочки, начал катиться вниз по

крутому склону холма. Она вскочила и инстинктивно схватила его за одежду, но

Николай был слишком тяжелым и ее тонкие пальцы не смогли его удержать – он

продолжал катиться по травянистому склону, пока не очутился в самом низу –

под разросшимися дикими кустами. Хорошо, что не было дождя, и почва была

теплая и совсем сухая.

Ларочка, обуреваемая страхом и ужасом, спустилась вниз и нагнулась над

Николаем, чтобы удостовериться, что он цел и невредим. Затем, вздохнув – то

ли от облегчения, то ли от надвигающейся тоски, она обречённо села на траву, и

положила голову любимого к себе на колени – как тогда, на пляже. С одной лишь

разницей – теперь он был совершенно бесчувственным. Глядя на его такие

неотразимые черты лица, она только теперь поняла, что проиграла его не

Любаше, а совершенно другому, более опасному демону. Этого демона звали

алкоголь. Она еще никогда в жизни не чувствовала такую беспомощность – её

возлюбленный, кумир её мечты, буквально скатывался в черную пропасть

забытья, и она не в состоянии была его спасти.

Ларочка потеряла счёт времени. Уже давно стемнело, а она продолжала

держать голову этого человека в своих руках, не в состоянии сдвинуться,

подняться и уйти. Все попытки его разбудить до сих пор оказались

безуспешными. Уйти и оставить его здесь одного? Что делать? Она давно уже не

понимала, что происходит в её жизни – как будто она держала в руках не голову,

а сегменты чужой картинки-паззл. Эти сегменты назывались «Предательство» и

«Пьянство», и теперь она раздумывала, как они могут вписаться в канву её

собственной картины жизни. В её воображении начало смутно вырисовываться

неизвестное будущее, и она поняла, что поставила перед собой невозможную

задачу – резкие края этих сегментов больно впивались в душу и портили

идеальную картину. Она продолжала держать их в руках, в то время как слёзы

катились по ее неподвижному лицу, смывая последние налёты детской, наивной,

несбывшейся надежды.

Ларочка так и просидела в этом положении всю ночь, прикованная к этому

человеку какими-то невидимыми цепями, мысленно молясь за него и оплакивая

свою мечту. Её горе было так глубоко, что, казалось, одной ночи было ничтожно

мало для того, чтобы выплакать всё до конца. Но долгие часы, проведенные на

траве этого парка, каким-то образом принесли ей достаточную ясность. Как

будто усыпанное звездами небо подслушало ее горькие мысли и подсказало

окончательный ответ.

Когда на рассвете Николай, в конце концов, проснулся, Ларочка точно

знала, что ей теперь делать. Она проводила его до остановки автобуса, а сама

пошла домой отсыпаться – хорошо, что была суббота, и ей не надо было идти на

работу.

– Вечером встретимся? – спросил Николай своим хриплым голосом, глядя на

неё опухшими глазами.

– Да, дорогой! Обязательно встретимся,– ответила она, поцеловав его в

щеку.

– Пойдем в летний ресторан? Там сегодня играет музыка.

– Прекрасная идея! Развлечений будет – хоть отбавляй! – улыбнулась она

многообещающе и помахала на прощание рукой.

Когда Ларочка проснулась дома в своей постели, на улице уже начинало

темнеть. Она вспомнила предыдущую ночь, и у нее опять защемило в сердце.

Решительно отбросив одеяло, она быстро оделась и подошла к телефону, на

ходу вспоминая номер и мысленно отметив: «Еще не забыла!» Любаша подняла

трубку.

– Это ты? Вот уж не ожидала! Чего ты хочешь?

– Скажи мне только одну вещь – ты еще встречаешься с Николаем или нет?

Он меня уверяет, что у вас всё кончено.

– Что за бред? Николай тебе такое сказал? Он сейчас в командировке! Как

ты могла его видеть? – продолжала недоумевать разволновавшаяся не на шутку

соперница.

– Это неважно, где я его видела, Любаша. Но ты должна знать правду.

Теперь он изменяет тебе со мной.

– Этого не может быть! Ты специально это говоришь, чтобы сделать мне

больно… Чтобы отомстить! Я даже не подозревала, что ты такая жестокая.

– Кто бы говорил о жестокости? Послушай, у меня нет причин тебя

обманывать. К тому же я больше не держу на тебя зла. Но проблема не во мне -

меня волнует Николай. Он много пьёт и сам не понимает, что делает. По-моему,

он совсем запутался.

Любаша не дослушала – на другом конце провода послышались быстрые

гудки. «Ах, так? Хорошо. Значит, ты не хочешь слушать. Никто не хочет видеть

проблему!»,– не могла успокоиться Ларочка и решительно набрала еще один

номер.

– Юрка! Мне нужна твоя помощь, срочно!

– Что на этот раз?

– Мне нужно организовать очную ставку.

– С кем это?!

– С Николаем и Любашей. Николай пытается ко мне вернуться, а Любаша

отрицает, что у них всё кончено.

– Понятно. Что от меня требуется?

– Я сегодня вечером иду с ним в летний ресторан. Позвони Любаше и

пригласи её на вечернюю прогулку. Поведи её по аллее, которая ведет к

ресторану. Там и встретимся. В 11 часов.

– Хорошо. Будет сделано. Предвкушаю большую драку.

– Да ну тебя! Кстати, с меня бутылка. Ну, всё, до вечера!

Они сели за маленький столик летнего открытого ресторана и сделали

заказ. Николай был немного смущён и искоса поглядывал на Ларочку из-под

своих томных век.

– Что-то тебя мучает, Колечка?

– Малышка, ты прости меня за вчерашнее. Ну, перебрал немного… Я не

хотел, так получилось.

– Да ничего страшного! В чем проблема? Полежал на травке, отдохнул. И я

с тобой заодно.

– Ну, зачем ты так? Опять издеваешься?

– А что ты мне предлагаешь делать? Петь тебе дифирамбы за

безукоризненное поведение?

– Прости меня, малышка, слышишь? Больше этого не повторится! – с этими

словами Николай протянул руку и осторожно взял Ларочку за пальцы.

– А у тебя больше и не будет такого шанса! – ответила она уверенно,

посмотрев любимому прямо в глаза.

– Что ты имеешь в виду? Не надо меня так пугать!

Официант прервал их беседу, поставив на стол бутылку вина и заказанную

еду.

– Ну ладно, давай отложим этот разговор,– весело и миролюбиво

проговорила Ларочка. – Наливай! Давай выпьем еще за одну встречу!

– Надеюсь, не последнюю. Пусть это никогда не кончается. –

подозрительного посмотрев на неё, Николай разлил по бокалам вино.

Затем, не отводя взгляда от Ларочки, нетерпеливо поднёс бокал к губам.

Обстановка постепенно разрядилась, и вот они уже весело болтали ни о чем,

запивали свой смех вином и заедали вкусной ресторанной едой.

Затем Николай встал и учтиво пригласил её потанцевать. Она нерешительно

приняла протянутую ей руку и опять поддалась, позволив повести себя на

середину танцплощадки. Они закружились под легкую музыку оркестра, вдыхая

запахи растущего за оградой жасмина, и упиваясь ритмом и такой знакомой

близостью. Ларочка опять начинала терять голову, и её в очередной раз уносило

в заоблачные выси – туда, где не было предательства и потерь, и где всё было

забыто раз и навсегда. А была только эта танцевальная площадка, крепкие плечи

и руки этого мужчины, на которые ей так хотелось опереться, всегда с

нежностью прижимать к ним свою разгоряченную щеку, и никуда не

отпускать…

Неожиданно она вздрогнула и остановилась. «Боже мой! Любаша с Юркой

будут идти нам навстречу! Что я наделала?!» – вихрем пронеслось у неё в

голове.

– Ларочка! Что с тобой? Тебе нехорошо? – встревожился Николай, от чего ей

стало еще более тошно.

– Давай вернёмся к столику – у меня немного закружилась голова,-

пришлось ей соврать, хотя она так этого не любила.

Настроение было испорчено на целый вечер. И как Николай ни старался её

развеселить, Ларочке не удавалось отмахнуть от себя неотвратимость

предстоящей на аллее встречи. Более того, теперь её трусило мелким ознобом

сомнений. Николай снял пиджак и заботливо набросил его ей на плечи.

– Да ты дрожишь. По вечерам здесь действительно прохладно.

– Да, ты прав. Спасибо большое. Мне уже лучше.

– Давай-ка я отведу тебя домой. Ты наверно не выспалась из-за меня.

– Нет! Я выспалась! – запротестовала Ларочка, но тут же замолчала и

поникла, с какой-то усталой обреченностью осознав, что отступать уже слишком

поздно.

Они медленно шли по аллее – Николай обнимал её за плечи, пытаясь

согреть и унять её непрекращающуюся дрожь. Теперь у Ларочки было такое

чувство, что она поднимается на эшафот, и это были её последние минуты

жизни и близости с любимым. Увидев вдали два знакомых силуэта, она

повернулась к Николаю и прошептала:

– Колечка! Я тебя очень люблю. Всегда помни об этом. Хорошо? Ты будешь

помнить?

– Да что с тобой сегодня? Конечно, я об этом помню. И я тебя тоже очень…-

неожиданно запнувшись, он так и не выговорил последнего, самого важного

слова.

Даже не взглянув на него, Ларочка поняла – он увидел Любашу. И тут она

почувствовала, как его рука медленно соскользнула с её плеча и затерялась где-

то в темноте.

– Ну что, Колечка? Так это ты так проводишь время в командировке? -

Любаша смотрела на него в упор, сложив руки на груди, как законная жена,

требовавшая ответа от своего нерадивого мужа.

– Так что, оказывается между нами всё кончено? А почему мне никто об

этом не сообщил? – продолжала она свой настойчивый допрос.

Николай смотрел под ноги, как будто именно там был написан правильный

ответ, который должен спасти его от надвигающейся грозы. Но, очевидно, не

найдя там ничего, он тихо пробормотал:

– Любашечка! Прости меня, если можешь…

– Что ты сказал? Любашечка? Прости меня?

От последних слов Ларочка неожиданно вышла из охватившего её

оцепенения. Теперь уже обе молодые женщины смотрели на Николая

возмущенным и выжидающим взглядом. Подогретая выпитым в ресторане

вином и танцами, а теперь еще и возбужденная ревностью, сама не понимая, что

делает, Ларочка в отчаянии сняла с ноги туфель на высокой платформе и с

размаху ударила Николая по лицу. При этом она вложила в этот удар всю горечь

и разочарование последних шести месяцев. Он продолжал стоять неподвижно,

не поднимая глаз и не пытаясь защищаться или оправдываться. Тогда она

бросила туфель на асфальт и стала искать его босой ногой. Она делала это очень

медленно, не отрывая взгляд от своего бывшего кумира, которого, наконец,

повергла в глубокую пропасть унижения. Лихорадочно пытаясь встретиться с

ним глазами, она как будто хотела прочитать там ответ на свой собственный

вопрос, но он неотрывно продолжал изучать асфальт.

Неожиданно осознав всю абсурдность ситуации, и, отвернувшись от всех

участников драмы, Ларочка быстро направилась по аллее, ведущей к её дому. С

каждой минутой ее шаги ускорялись– теперь ей уже хотелось бежать, бежать

безоглядно, в никуда, никогда не останавливаться и не оборачиваться. Ей

хотелось оставить этих двух людей, которые без зазрения совести отняли у нее

всё то, что она так ценила и во что так безоговорочно верила – детскую

доверчивость и невинность, веселую беззаботность и такую беззаветную веру в

любовь.

Она почти уже бежала, бежала навстречу своему будущему, которое пока

казалось ей таким пустым и лишенным всякой радости и надежды. Ей казалось,

что эти два человека вырвали у нее из груди сердце, оставив её наедине с

глубокой, незаживающей раной. И теперь она бежала от них, от своей

всепоглощающей любви, от предательства, и от этой раны, как будто спасаясь от

опасности, грозившей поглотить ее навсегда…

Прошло шесть лет. Ларочка как-то шла по центральной улице города под

руку со своим мужем. Они весело болтали и беззаботно смеялись, как будто

покупки к Новому Году были самым большим удовольствием в их молодой

счастливой жизни. «Давай перейдем на другую сторону – я еще хочу заглянуть

вон в тот Универмаг»,– предложила она, и они спустились в ближайший переход.

И тут внизу, как в полумраке подземелья, она увидела их! Зрелище было

довольно угнетающим – Николай, в грязном заскорузлом пальто, спившийся до

неузнаваемости, лежал на тротуаре, а бедная Любаша, выглядевшая намного

лучше своего спутника, пыталась его поднять и прислонить к стене.

Поравнявшись с привлекающей всеобщее внимание парочкой, Ларочка

побледнела и её рука, державшая под руку мужа, слегка дрогнула. Муж

почувствовал эту дрожь – он всегда остро чувствовал перемены в настроении

жены, и теперь посмотрел на нее с любопытством:

– Что случилось? Ты их знаешь?

– Да, я знаю эту женщину. Когда-то она была моей лучшей подругой,-

выдавила из себя Ларочка, опустив голову и стараясь как можно быстрее пройти

мимо.

– А кто этот мужчина рядом с ней?

–Да так, никто – возможно, она его где-то подобрала,– соврала она.

– Так что же случилось с вашей дружбой? – не унимался муж.

– Трудно сказать. Несколько лет назад она мне сделала большое одолжение,

хотя никто её об этом не просил.

– А ты её забыла поблагодарить? – догадался муж.

– Что-то вроде того. Точнее было бы сказать, что я не нашла в себе сил

выразить ей всю свою благодарность.

– Значит, она всё-таки осталась твоей лучшей подругой?

– Выходит так. Просто я слишком долго в этом сомневалась…

Она оглянулась на Николая и Любашу в последний раз, только теперь

увидев далекие события в истинном свете. Наконец, все сегменты картинки-

паззл нашли свое место и сложились в одно большое понятное изображение. То,

что раньше не имело никакого смысла, теперь стало ясным и понятным. То, что

раньше пугало и ужасало, теперь приносило лишь лёгкий оттенок грусти и

жалости ко всем её участникам. Она крепко сжала руку своего спутника, и

вздохнула с глубоким облегчением…

Еще через пять лет Ларочка встретила Николая недалеко от своего дома –

она возвращалась утром домой из магазина, когда он окликнул её по имени. Она

всмотрелась в незнакомые черты прохожего и едва узнала когда-то

ослепительную улыбку и карие с поволокой, теперь угасшие, глаза человека,

которого она когда-то любила. Они обмолвились двумя словами – Николай

спешил к открытию винно-водочного отдела и его ждали так называемые

«друзья».

В последний раз Ларочка попрощалась с человеком, который разбил её

наивное юное сердце, а теперь навсегда скрылся за поворотом. Много лет

спустя она случайно узнала, что Николай окончательно спился и умер, не дожив

до пятидесяти. Так закончилась печальная история жизни хорошего человека,

подающего надежды спортсмена, и еще более печальная история первой любви.

Что касается лучшей подруги, Ларочка позже узнала, что Любаша осталась

незамужней и бездетной. Наверно, на радостях она так наелась украденной ею

любовью, что от жадности даже поперхнулась. Этого хватило ей надолго, и

теперь она осталась совершенно одна.

Сделка

Раздался телефонный звонок. Наталья вышла из грустной задумчивости и

неохотно подняла трубку – звонила Людмила: «Собирайся и приходи! Тут у меня

собралась небольшая компания, так что отвлечешься немного». Подруга знала,

что Наталья больно переживала отношения со своей последней страстью по

имени Андрей – тот был женат, и их отношения строились на том, что он иногда

заявлялся к ней после вечерней смены, без звонка, и только тогда, когда ему

этого хотелось. Это был растянувшийся на два года роман, от которого она

смертельно устала.

Она присела к столику и стала приводить себя в порядок – на неё смотрела

еще молодая, тридцать с лишним женщина, привлекательная собой и не

лишенная шарма. «Мне просто не везёт!», заключила она, торопливо

накладывая пудру на лицо и подводя губы розовой помадой. «Ну всё! Пора идти

отвлекаться. Как мне всё это осточертело!»

С этими словами она поспешно вышла из парадного своего новенького

дома на окраине города и внимательно посмотрела по сторонам, прежде чем

перейти мокрую, залитую огнями дорогу. Был серый ноябрьский вечер, и ничто

в воздухе не предвещало ничего радостного. Людмила жила через дорогу, на

противоположной стороне улицы, так что уже через пять минут Наталья звонила

в дверь хорошо знакомой квартиры на первом этаже.

Людмила распахнула дверь и повела гостью на кухню, где за бутылкой вина

сидели двое молодых, довольно красивых парня. Одного из них она уже хорошо

знала – это был Олег, парень Людмилы, который тоже приходил тогда, когда ему

вздумается, и был известным Казановой и Альфонсом в одном лице, основным

занятием которого было увлекать и соблазнять женщин, умеющих зарабатывать

деньги. Так как у него самого с заработками не сложилось, он делал то, что

унего получалось лучше всего, т.е. направлял свой неотразимый шарм и

молодое тело в нужное русло – чтобы чьи-то заработанные деньги

беспрепятственно были потрачены на его повседневные желания и запросы.

Второго молодого человека Наталья никогда не встречала в доме Людмилы,

где бесконечно толпились друзья Олега. Она без всякого интереса оглядела его с

ног до головы и разочарованно подумала: «Терпеть не могу слащавых

красавчиков!» Их познакомили. Услышав имя Омар, она разочаровалась еще

больше, и в её голове безразлично промелькнуло: «Так он еще и не русский…»

После быстрой официальной части представления она присоединилась к столу,

и ей налили бокал красного вина. Вечеринка началась, не обещая, впрочем,

ничего увлекательного.

Когда они всей компанией ввалились к Наталье в квартиру, было уже за

полночь, но никому не хотелось спать, и хозяйка поставила на новенький,

недавно приобретённый магнитофон кассету с записями «Модерн Токинг»,

весьма популярного в те времена немецкого дуэта. Людмила и Олег буквально

упали на диван, с которого уже практически не вставали, так как Олег был

совершенно пьян. В то время как Омар мягко, но уверенно подхватил Наталью

под руку и медленно повёл в танце.

У неё закружилась голова от выпитого вина и близости этого молодого

привлекательного сирийца. Ей даже начинало льстить его настойчивое

внимание – он был младше её на тринадцать лет, и она уже больше не могла

понять своим затуманенным сознанием, было ли это преимуществом или

недостатком в её глазах. В этот момент он был просто прекрасным танцором,

изящным и ритмичным, с мягкими движениями и прекрасной фигурой. И он не

сводил с неё глаз!

Наталья послушно поддалась мгновению, ритмичной музыке, красивому

партнёру и её понесло куда-то вниз по течению. От неё не ускользнуло, что

Омар был не очень разговорчивым, но при этом он умело и осторожно успел

задать несколько наводящих вопросов – с кем она живет, чем занимается, и даже

чья это квартира.

Её это стало даже забавлять, и поэтому она с готовностью удовлетворила

его настойчивое любопытство, порадовав тем, что живет без родителей, без

мужа, без детей, и имеет приличную работу в банке. Омар чуть не цокнул

языком от восхищения, оглядев уютную, хорошо обставленную комнату, а затем

с очаровательной улыбкой произнёс: «Ты мне очень нравишься. Что ты думаешь

по поводу того, если мы начнем встречаться?», чем её окончательно ошарашил.

Она оправдала для себя его немногословие тем, что он был иностранцем, и

его русский был ещё далёк от совершенства. Но у него хватило набора слов,

чтобы рассказать, что он был студентом второго курса авиационного института,

жил в студенческом общежитии, и они с братом приехали сюда по советской

программе помощи развивающимся странам.

Наталью начали одолевать сомнения, когда она вспомнила своего любимого

Андрея, и на какую-то долю секунды у нее даже защемило сердце, но затем она

отмахнула от себя эти ставшие бесконечными мысли и возмущённо подумала:

«Да что я ему собственно должна? С меня хватит этой неопределенности,

ночных визитов, и ноль перспективы! Хватит!» И она, нежно прижавшись к

Омару щекой, заговорщически прошептала: «Давай попробуем…» Тем

временем Людмиле, наконец, удалось поднять пьяного Олега, и благополучно

увести его домой, а для Натальи ночь только начиналась. Эта ночь уносила её

своим быстрым течением в неведомое будущее, которому она уже полностью и

безоговорочно подчинилась…

На следующий день было воскресенье, и Наталья первым делом побежала к

Людмиле на чашечку кофе, чтобы обсудить с ней дальнейшие стратегические

планы. Они привыкли поверять друг другу мельчайшие детали своих любовных

приключений, и их коллективный женский разум, полный изобретательности и

активных манипуляций, всегда порождал бесконечное количество практических

идей – как привлечь или избавиться от очередного любовника. То утро не было

исключением.

– Ну, что ты думаешь по этому поводу? Представляешь, он мне сразу же

предложил встречаться! Но меня смущает одно – ему всего лишь двадцать лет. Я

не знаю даже, что делать.

– Соглашайся, не будь дурочкой! Когда у тебя в последний раз был такой

красавчик? И потом жизнь в общежитии ему наверняка не сильно нравится, а ты

ему можешь предложить домашний уют, вкусный обед и чистую постель. Если

даже ты не свяжешь с ним своё будущее, то, по крайней мере, проведёшь

хорошо время. При этом намного лучше, чем ты его проводишь с Андреем!

– Всё правильно. Но ведь я его совершенно не знаю!

– Поживёте вместе, вот и узнаешь!

Наталья только и ждала подтверждения своих мыслей, и поэтому в её

голове это казалось уже бесповоротным шагом. Она поблагодарила Людмилу за

«житейскую мудрость», и отправилась на встречу с Омаром, ожидающему её со

скромным букетом цветов, в придачу с широкой улыбкой, на автобусной

остановке. Они сели в подошедший автобус и поехали в центр города – он

предложил посидеть в уютном, тёплом кафе и что-нибудь перекусить. Солнце

светило сквозь окна автобуса, и Наталья подставляла ему своё осунувшееся

после бессонной ночи лицо, но теперь морщины расправлялись под действием

какого-то нового, тихого умиротворения внутри: «Боже мой! Кто-то хочет

каждый день видеть и прижимать меня к себе…»

И только случайная мысль, как предательница, время от времени

проскальзывала в голове: «Почему мы всё время молчим? Я даже не знаю, о чем

с ним разговаривать!» Но она отмахивалась от неё, как от назойливой, еще не

заснувшей после долгого тёплого лета мухи, и пыталась сосредоточить взгляд

на своем новом возлюбленном, который крепко держал её за руку, и чему-то

улыбался.

Когда они очутились в центре города, он повёл Наталью по центральной

улице, и вскоре они очутились в кафе, отделанном в чисто украинском стиле.

Всё прошло очень мило – они пообедали, выпили немного вина, а затем Омар,

как бы между прочим, предложил поехать к ней домой. В тот день ей не

хотелось долго гулять – она действительно устала после вчерашней ночи, и

поэтому быстро согласилась. Они опять сели в автобус, теперь уже в сторону

жилого массива, где она жила последние восемь лет, и тут он произнёс очень

странную фразу: «А ты можешь завтра приготовить что-нибудь вкусное на

обед?» Эта просьба показалась Наталье немного неуместной, так как это было

их первое настоящее свидание, и хотя она ответила согласием, каким-то

внутренним чутьем она тут же поняла, что романтикой здесь никто её баловать

не будет.

Но она быстро себя уговорила, что ей совсем это и не нужно. А что ей

нужно было? Ответ она знала слишком хорошо – тепло человеческого

присутствия, живое горячее тело в её холодной и одинокой постели. Ей хотелось

дарить свою нерастраченную, накопившуюся за долгие годы нежность и ласку.

Ей хотелось готовить обеды и кормить «своего» мужчину – вместо того, чтобы

ублажать «чужого». Ей хотелось настоящей семьи, или хотя бы, на худой конец,

её подобия! За это единственное, такое неприхотливое требование можно было

поступиться романтикой, взаимностью интересов, интеллектом собеседника, и

прочими атрибутами, которые обычно украшают и укрепляют любые

отношения.

Не подумайте, что Наталья была совсем наивной – она понимала, что у

Омара тоже были свои потребности. Он только что выпал из тёплого

родительского гнезда, и ему всё еще хотелось продолжать удобную жизнь – жить

в отдельной квартире, питаться домашней пищей, желательно бесплатной, и

наша героиня готова была ему всё это предоставить – в обмен на ощущение

семьи, пусть даже ложное и поверхностное.

Он, в свою очередь, был готов это принять – в обмен на потерю льгот,

которыми так полна бесшабашная молодость и свобода. Это было что-то вроде

негласной сделки между двумя забывшими, что такое истинная любовь, людьми

– сделки, несомненно, временной, сроки которой никто и никогда не

обговаривал. Но, тем не менее, Наталья мысленно подписала эту сделку, не

заглядывая далеко в будущее, и принеся в жертву отношения с человеком,

который дарил ей настоящую, хоть и редкую, радость.

Да, Андрей не мог ей дать того, чего она хотела – там она добровольно

подписала совсем другое молчаливое соглашение. И теперь, когда она очутилась

на развилке жизни – редкие встречи с любимым, или видимость семейной

жизни с незнакомцем, она бездумно выбрала последнее. «Но как об этом сказать

Андрею?»,– думала Наталья. Она мысленно прикинула – наверняка пройдёт пару

недель, прежде чем он вообще удосужится появиться. Как странно! Он живёт и

даже не подозревает, что она ему больше не принадлежит, что она встретила

другого человека и теперь живет другой жизнью.

Она решила подождать и не звонить, хотя её начинало одолевать