Текст книги "Так держать, подруга! (сборник)"

– Ты будешь на концерте? – спросила Мария, когда под утро прощалась с Юрием Александровичем у своей гостиницы.

– Конечно. Я буду на каждом концерте. Для нас, сибирских медведей, ваш приезд – это целое событие. Мы ведь не избалованы, как московская публика. А здесь музыканты такого класса! Буду ходить, как часы. – Он поцеловал ей руку. – Надеюсь, билеты будут. А если нет – куплю втридорога! – Он засмеялся.

Мария махнула ему на прощание рукой и скрылась за высокой гостиничной дверью, которую предупредительно распахнул перед ней швейцар.

Перед следующим концертом Мария снова выглянула в зрительный зал.

– Ни разу не видела, чтобы ты интересовалась публикой, – сказала Лиза, подойдя к ней сзади.

Мария вздрогнула от неожиданности и обернулась.

– А кто тебе сказал, что я ею интересуюсь? Мне интересен всего один человек.

– Высматриваешь господина Морозова? Его пока нет, я специально выходила в зал.

– Он обещал прийти.

– Машка, я тебя не узнаю. Ты влюбилась, что ли? А как же Никита твой?

– Ничего я не влюбилась! Лиза, о чем ты говоришь? Что, уж и в зал посмотреть нельзя? – густо покраснела Мария.

– В зал – можно. Но таиться от меня – нельзя. Я тебе подруга или кто? Давай колись! Ведь по глазам вижу, что влюблена.

– Лизка, отвяжись! Влюблена, не влюблена… Я сама ничего не знаю. Отойди, дай посмотреть… – и она снова прильнула к дырочке в занавесе. – Ой, он пришел! Всё, побегу готовиться!

Мария со всех ног бросилась в гримуборную, а Лиза печально посмотрела ей вслед и покачала головой.

А на следующее утро Мария проснулась в приятном настроении. Раздался стук в дверь, и она вскочила с постели, ожидая очередного букета роз. Ожидания ее не обманули: корзина с цветами стояла перед дверью, и побежала на стук в дверь в ожидании очередного букета из роз. И там в самом деле была корзина с цветами, но за ней стоял… Никита.

– Ты? – поразилась она.

– Да! Тебе цветы от тайных поклонников, – шутливо ответил он. – Ты что так на меня смотришь? Не рада, что ли?

– Рада, конечно, – ответила Мария, – не говори ерунды! Проходи! Ты что, ушел из больницы?

– Ушел! Я же тебе говорил, что скоро сбегу, я здоров. Антибиотики сразу мне помогли, – обнял ее Никита, – я так соскучился! А ты?

– Я? Я… да… тоже.

Никита потащил Марию на кровать, и они прервались только на стук в дверь. В номер вкатили тележку с роскошным завтраком.

Аппетит у них был отменный.

После завтрака они собрались на прогулку, но тут в дверь снова постучали.

– Здравствуйте, – поздоровался Морозов, входя в номер и протягивая широкую ладонь Никите. – Меня зовут Юрий Александрович. Я к вам с деловым предложением. Зашел, как говорится, познакомиться и предложить выступить в моем клубе. Надеюсь, об оплате мы договоримся, не обижу.

Никита предложил гостю сесть.

– Спасибо, Юрий Александрович. Очень интересное предложение, надо обсудить. – Никита обнял Марию за плечи.

– Ну, значит договорились. Жду вас завтра у себя. Всего хорошего! – и Морозов откланялся.

Юрий Александрович не обманул – условия действительно были царские, музыканты таких денег раньше в глаза не видывали. Она давали запланированные концерты и играли в ночном клубе Морозова.

– Кормилица наша! – демонстративно называли Марию музыканты и чуть ли не кланялись в ноги.

– Вы чего? Обалдели? – смущалась она.

– Да ладно, не скромничай. Отхватила ты, Мария, мирового хахаля. Денег не жалеет, да еще бесплатно кормит в своем ресторане.

– Расслабься, – сказала подруга Лиза, – всем же понятно, и тебе в том числе, что толстяк без ума от тебя! Он на все готов! А уж как он на тебя смотрит! Ты что, дурочка? Чтобы не замечать такого?

– Я сразу сказала Юрию, что между нами ничего не может быть, – ответила Мария, которая больше всего в жизни хотела быть честной перед окружающими.

– Ты могла сказать Морозову что угодно, но это ни на миллиметр не уменьшило его чувство к тебе. Он на все готов, только чтобы общаться с тобой, видеть тебя и заодно медленно продвигаться к своей цели, – ответила Лиза.

– Ты ошибаешься. Мы очень сблизились – это факт. Мы добрые друзья.

– Ты сама с собой честна? – спросила ее тогда Лиза, и Мария впервые ей тогда не ответила.

Морозов по-прежнему осыпал Марию цветами, присылал в номер завтраки и часто приглашал на прогулку. Как-то раз он для нее и Никиты прислал пригласительные на вечер поэзии.

Никита на это приглашение отреагировал своеобразно.

– Вечер поэзии? Нет, это уже слишком для меня! Если бы еще пригласил в ресторан или на стриптиз – это я понимаю, но слушать эту нудятину… Нет, меня увольте. Извини, Машутка! Что думаю, то и говорю!

– Прекрати! Как ты можешь? – возмущалась Мария.

– А чего, в самом деле? Ты думаешь, я ревную? Вовсе нет, больно надо. Было бы к кому! Я знаю, что ты любишь только меня! – самодовольно заявил парень.

– А я пойду. Я люблю поэзию.

– Конечно, иди! Я тебя не держу! Добрый дядя Юра доставит тебя назад в целости и сохранности. Я уверен, – ухмыльнулся Никита.

В назначенный день за Марией приехала машина с шофером и доставила ее в старинный особняк. Ее встретил Юрий Александрович и провел в большой зал, в котором уютно горел камин и повсюду стояли вазы с живыми цветами. Он усадил ее за круглый стол, уставленный вазами с фруктами, восточными сладостями, шампанским и испанским вином.

– Мы одни? – удивилась Мария.

– Я пригласил и твоего Никиту, хотя прекрасно знал, что вечер поэзии его вряд ли вдохновит. Тут был тонкий расчет.

– А поэзия? – спросила Маша.

– Это тоже будет, – успокоил он и два часа подряд с замечательным мастерством читал ей стихи поэтов Серебряного века.

Маша была поражена и сражена наповал.

– Ты такой романтичный! Потрясающий! У меня нет слов!

– Стихи – это моя любовь. Как сказал мой любимый писатель: «Поэзия обладает удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца «выговоренные» нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать», – ответил Юрий.

– Ты подарил мне незабываемый вечер, – сказала ему тогда Мария. – Я его никогда не забуду.

И словно в воду глядела. Тогда Мария еще не знала, что пройдет много-много лет, но этот вечер она будет вспоминать с особым трепетом и нежным чувством, как самый лучший и самый необычный вечер в своей жизни.

Гастроли закончились. Коллектив возвратился в Москву. Дома Марию ждал радостный прием – родители не находили места от счастья.

– Ты как? Не мерзла? – беспокоилась мама. – Питалась хорошо? Как прошли выступления? Мы с отцом тут чуть с ума не сошли. Понятно, что ты не одна, а с Никитой… Как у вас с ним дела, скоро ли объявите о дне свадьбы? Или он еще не сделал тебе предложения? – сыпала она вопросами, не давая Марусе времени для ответа. – Машенька, ты должна настоять! Все-таки отпускать тебя с официальным мужем было бы спокойнее. Может быть, мне с ним самой поговорить, ты как думаешь? – волновалась Ольга Олеговна.

Мария только улыбалась и просила мать не беспокоиться, она отдохнет и всё-всё ей расскажет.

Через два дня раздался звонок телефона:

– Здравствуй, Мария Дмитриевна! Не ты ли клятвенно обещала навестить некого господина Морозова в больнице, если паче чаяния он там окажется?

– Юрий, дорогой мой, это ты?! Как же я рада! Ты в Москве? Диктуй скорее адрес, я завтра же буду у тебя.

Мария открыла дверь больничной палаты, держа в руке пакет с мандаринами и свежими журналами.

– Привет, господин Морозов! – сказала она. – А ты неплохо устроился. У тебя отдельные апартаменты – класс!

При виде гостьи Юрий Александрович вскочил с кровати. Он смотрел телевизор.

– Здравствуй, я ждал тебя! – От счастья встречи он чмокнул ее в щеку.

Мария прошла на середину палаты и огляделась.

– Я тоже как-то лежала в больнице. Мне удалили аппендицит. Палата была на двенадцать человек, представляешь? Уснуть было невозможно! Ночное хождение в туалет, храп и скрип кроватей!

– Деньги создают определенный комфорт, – ответил Юрий Александрович. – Присаживайся, – он указал на мягкое кресло. – Как я рад тебя видеть, если бы ты только знала… – Он сел на свою кровать.

Мария подошла и села рядом с ним.

– Я тоже рада! Честное слово. Ну, как ты здесь? Справляешься?

– Ну, это как посмотреть… Трудностей много.

– Это каких, например? – спросила Мария.

– Как видишь, у меня нет в палате холодильника и даже к общему, в коридоре, ограничили доступ, – пожаловался Морозов. – Я сижу на жуткой диете. Честно говоря, мне даже в страшном сне такое не могло бы привидеться. Не знаю, как это выдержу? Вот разве только если ты будешь рядом. – Он ласково обнял ее за плечи. – Хоть что-то хорошее должно у меня быть! Как вспомню меню своего ресторана – еле-еле удерживаюсь, чтобы не впасть в анабиоз от голода. Все блюда – пальчики оближешь! Как после моих гастрономических изысков можно получать на завтрак пятьдесят граммов отварного риса без масла и стакан чая без сахара? На обед овощной супчик без картошки и фасоли, одна капуста, морковка и лук, а на второе та же капуста из супа с отварным кусочком мяса, которого не хватило бы и гномику. Ни тебе соли, ни тебе сахару. Мне по ночам жареная картошка на сале снится, – пожаловался Морозов.

– Сейчас я тебя огорчу еще больше, – рассмеялась Мария. – Я несла тебе гостинцы, ну, там, шоколадные батончики, домашние котлетки, печенье…

– Печенье? – с придыханием переспросил Морозов и сглотнул голодную слюну. – И что же?! – с тревогой в голосе спросил он.

– Все отобрали на таможне, оставили только мандарины, – ответила Мария, разводя руками. – Вот, угощайся… – Она высыпала на стол ярко-оранжевые плоды.

Юрий Александрович не заставил себя просить дважды. Палата наполнилась свежим мандариновым запахом.

– Шоколадные батончики, печенюшки… – ворчал он с набитым ртом. – За такой грабеж полагается расстрел на месте, не меньше…

– Кушай, кушай… – подбодрила его Мария. – Я тебе в следующий раз огурчиков свеженьких принесу и зеленый салат. Будешь ты, Юрий Александрович, у нас стройным, как кипарис.

Сказано – сделано. Несколько месяцев Мария жила от дома и до больницы. Она приносила Морозову книжные новинки, играла ему на скрипке, они сражались в шахматы и смотрели фильмы на ноутбуке. Несколько раз она с друзьями из оркестра устроила благотворительный концерт для персонала и больных, чем очень полюбилась медработникам. Они даже разрешили Морозову покидать стены больницы. Под личную ответственность Марии, конечно. Диета и физические нагрузки – это было святое.

Они много гуляли по Москве, ходили пешком. Особенно полюбился им Екатерининский парк – красивейшее место Москвы. В четырнадцатом веке здесь располагались различные пруды, а позднее тут появилась усадьба, которая в 1807 году была перестроена в сооружение Екатерининского института – отсюда и пошло название этого замечательного места. Юрий Александрович с Марией гуляли вокруг пруда, сидели на скамейке, ели мороженое. Их также очаровал Воронцовский парк – кусочек дикой природы в бурлящем потоке городской суеты. Старинная усадьба Воронцово пережила войну 1812 года и даже размещала в своих угодьях секретную лабораторию для постройки большого воздушного шара, с помощью которого планировалось нанести урон французской армии. Морозов и Мария заходили в храм Живоначальной Троицы, любовались прудами, расположенными каскадом, где цвели водяные лилии, плавали лебеди и утки-мандаринки – они их кормили булкой. По деревьям и дорожкам парка шмыгали белки, их тут тьма-тьмущая, и они были совсем ручные.

Через три месяца упорного труда Юрий Александрович похудел на тридцать килограммов.

– По крайней мере, весы уже не зашкаливают, – радовался он. – Скоро я буду стройным, как кипарис.

Прошло полгода. Мария и Морозов виделись часто, но в последнее время Мария явно стала избегать свиданий. Юрий Александрович явился к ней для решительного объяснения.

– Я выхожу замуж за Никиту, – ошарашила она.

Юрий Александрович побледнел.

– Как? Почему? А я?..

– Юра, я тебе ничего не обещала, не так ли? Никита – мой первый и единственный мужчина, и наши с ним отношения пришли к логическому завершению. Мы должны пожениться. Это решено и не обсуждается. А ты мой лучший друг, и я буду рада, если и ты будешь считать меня самой лучшей подругой. Прости…

Больше Мария его не видела.

И только через пару дней ощутила огромную пустоту, которая образовалась с его уходом. Словно, исчезнув, он забрал с собой часть ее души. Она думала о нем постоянно, он не покидал ее мыслей. Мария скучала по Морозову. Она и не ожидала, что он занимает в ее жизни такое значительное место. Ей не хватало его теплых надежных рук, его улыбки и уверенности в себе. У нее началась депрессия.

Первой, заметившей в ней перемену, была Елизавета.

– Это так странно. Ты все-таки влюбилась в Юрия. Что будешь делать?

– Не говори глупостей. Просто я никогда раньше не общалась с такими людьми, и мне было интересно с ним. Но мы такие разные…

– Не дури. Он любит тебя. Да он бы все для тебя сделал! Ты бы жила как королева!

– Лиза, я выхожу замуж за Никиту. Это решено.

– Смотри. Как знаешь, – пожала плечами Лиза, – твоя жизнь, тебе решать. Не пожалей потом…

– Наконец-таки настал счастливый день! Дождались, отец! – суетилась Ольга Олеговна, доставая из глубин шкафа единственный парадный костюм мужа, который на нем уже еле застегивался.

Она выгладила свое любимое платье с нежными ландышами по подолу и с огромной любовью смотрела на свою худенькую, стройную дочь в свадебном наряде.

Изящная шейка, тонкие аристократические запястья, бледное лицо и осиная талия, которая, казалось, могла сломаться от сильного объятия. Маша смотрела на себя в зеркало, но ничего не видела. Ей было не по себе.

– Едут! Едут! – закричала Ольга Олеговна. – Марусенька, скорее!

Во двор въехали машины, украшенные лентами.

– Пошли торговаться! – потер руки Дмитрий Павлович. – Мы тебя дешево не продадим, дочь, не бойся!

– Выкуп, выкуп, выкуп! – побежала за ним Ольга Олеговна.

В комнату ворвался Никита, сияющий как медный таз.

– Ну, красотка! Классно выглядишь! Ух! Я женюсь на самой красивой девушке в мире и самой талантливой!

– Спасибо.

– Давай поехали в ЗАГС! В кафе уже друзья собираются! Маша, ну что за лицо! Я тоже волнуюсь, но надо же как-то шевелиться!

– Никита, я не могу…

– Что? Извини, я не понял, – остановился Никита.

– Я не могу. Когда-то один очень сильный духом человек сделал над собой усилие и признался в том, что одинок и несчастен, хотя всю жизнь делал вид, что у него все хорошо. Я тоже хочу быть честной с тобой и с собой. Думаю, выходить замуж и жить в браке можно только по любви.

– Что ты несешь? Какой человек? – не понял Никита.

– Я не выйду за тебя замуж, Никита. Я тебя не люблю.

– Что?! Это шутка?! Розыгрыш?! Маша, прекрати! Это не смешно!

– Я не обманываю, это правда.

– Всё! Я больше не хочу ничего слушать! Идем! – Он грубо схватил ее за руку и потащил к двери.

Мария начала отчаянно сопротивляться.

– Так это правда? – ослабил хватку Никита. – Делаешь из меня посмешище? Что сейчас подумают друзья? Тварь! Бросила перед регистрацией! Ты что-то узнала про мои интрижки? Ну, спал я с другими девками, и что? Женюсь-то я на тебе! Неблагодарная! – Никита залепил невесте пощечину, Маруся упала на кровать и заплакала.

– Плачь, стерва! Тихоня! Какая же ты дрянь! А-а, я понял! Ты из-за этого жирдяя! Все-таки он тебя купил! Прикинулся дружком! Ты небось и переспала с ним? Лживая гадина!

Никита дал ей пощечину и хлопнул дверью.

Маша села на кровати и с тоской посмотрела на красные пятна, расплывающиеся на белом платье, безвозвратно портя его. Кровь текла из разбитого носа.

В комнату вбежала Ольга Олеговна.

– Дочь, люди же ждут! Что так долго? Никита выбежал как ошпаренный. Что это? Шум машин? Они уезжают?! Ой, матерь божья! Марусенька, что с тобой! Кто это сделал? Никита?! Что произошло? Подонок! Тебе «скорую помощь» вызвать? Он избил тебя?

– Всё хорошо, мама, всё хорошо. Я заслужила. Принеси мне лед из холодильника. Извини, но свадьбы не будет.

– Горе-то какое… Но, может, это к лучшему? Раз он распускает руки перед свадьбой, в дальнейшем добра не жди. Ты же не давала ему повода, доченька? – Мать принесла лед в марле и приложила к носу Марии.

– Мама, я дала ему большой и жирный повод. Я полюбила другого человека, – снова заплакала Мария.

Ольга Олеговна безнадежно махнула рукой и вышла из комнаты.

В дверь постучалась нарядная Лиза в нежно-розовом платье и с лентой свидетельницы через плечо.

– Я знала, я чувствовала: что-то должно было произойти, и… Господи, Машка, он что, избил тебя?! – ужаснулась подруга.

– Он дал мне пощечину.

– А на руке синяк?

– Это он тянул меня, заставляя пойти в ЗАГС, – ответила Маруся.

Лиза с громким хлопком открыла бутылку шампанского и разлила по фужерам.

– Давай выпьем. За тебя! За твое рождение!

– Чин-чин, – криво улыбнулась Мария из-за опухшей губы.

– Сейчас мне позвонили, Никита беснуется в кафе, устроил там настоящую попойку. Заливает горе.

– Он сказал, что изменял мне, – сообщила Мария.

– Все это знали, одна ты ничего не видела. Он спал со всеми, кто подворачивался. Ни одной юбки не пропустил. Горбатого могила исправит, он патологический бабник. Обидно, конечно, что жизнь так несправедлива. Почему таким охламонам, как правило, достаются такие хорошие девушки?

– А вот я ему не досталась! Почему ты мне не сказала, что он ходит по бабам? – Мария залпом допила свой фужер.

– Ну уж нет! Чтобы потом ты меня обвинила, что я разрушила ваши отношения, а в итоге и твою жизнь? Я не хотела причинять тебе боль. У вас «любовь-морковь» и всё такое. Ты сама должна была принимать такие судьбоносные решения.

– И я его приняла, – кивнула Маша.

– А я к тебе с подарком свадебным от одного не безызвестного тебе лица, – улыбнулась Лиза. – Юрий передал для тебя. Сказал, чтобы я передала тебе после свадьбы.

Она протянула Марии листок бумаги.

– Что это? Телефон? Ангелина Юрьевна? – развернула Мария бумажку. – Кто это?

– Телефон дамы, которая организует тебе прослушивание. Ты ведь мечтала об одном оркестре, не так ли? Звони и забудешь о бесконечных гастролях по деревням и селам, как о страшном сне. Честно говоря, ты единственная из нас, которая это заслужила.

– Спасибо. Очень трогательно, что он помнил об этом, – сказала Маша.

– Это непреложно. Что будешь делать? – спросила Лиза.

– Не знаю. Хотя знаю! Я куплю билеты на самолет и полечу к Юрию. Признаюсь, что влюблена, и изменю его жизнь, как он изменил мою.

Лиза не оставила подругу и решила отправиться к Морозову вместе с Марией. Они заняли свои места в самолете.

– Вот подарок ему будет! – воскликнула Лиза, поудобнее устраиваясь в мягком кресле. – Юрий думает, что ты неделю как замужем, а тут такой приятный сюрприз! – подбадривала она подругу. – И я думаю, что свадьба все-таки состоится и я все-таки буду свидетельницей!

– У тебя корыстный интерес, – усмехнулась Маша.

– А как же! Скажи, ты не объяснилась с Никитой? – спросила Лиза.

– Нет, мы больше не виделись.

– Он сейчас с Леной Орловой.

– Мне всё равно. Он такой эгоист. Все время – я, я, я! Как я этого раньше не замечала? Даже когда я отказалась выходить за него замуж, Никита не стал меня уговаривать, а переживал только за себя, что скажут люди.

– Конечно! Изображает из себя мачо, а на самом деле петух напыщенный. Думает, любая за честь почтет… Ты ему неплохой урок преподала, по заслугам, – подвела черту Елизавета. – Ничего! В следующий раз подумает, прежде чем унижать других!

Сразу же из аэропорта подруги поехали на такси в клуб-ресторан Юрия Александровича. Дорогу им преградил охранник.

– Мы хотим поговорить с господином Морозовым, – заявила Лиза.

– С боссом? Его нет, – ответил охранник.

– Как нет? Мы специально прилетели из Москвы. Можно узнать, где его найти? – спросила Мария.

– Постой, я тебя знаю! Я же тебя видел с боссом несколько раз не так давно.

– Да, мы были здесь с оркестром.

– Точно! Этот ваш оркестр прокляли наши мужики из-за того, что босс свернул стриптиз на время вашего пиликанья, – рассмеялся охранник.

– Пиликанья? – сердито вздернула брови Лиза. – Так еще никто не называл нашу игру.

– Ладно, босса нет. Он улетел за границу вместе с бывшей женой. Надолго.

Слова охранника произвели эффект взорвавшейся бомбы. Неужели Морозов все-таки вернулся к женщине, которую сильно любил? Но не она ли сама сказала ему, что надо прощать и бороться за свою любовь?

Земля ушла из-под ног Марии, и она снова потеряла сознание, как всегда в минуту опасности.

Мария очнулась на кожаном диване. Она лежала в фойе клуба, куда ее перенес охранник. Он же и вызвал врача. Хмурый мужчина привел ее в чувство и в данный момент складывал свой чемоданчик.

– Крепись, подруга! Ничего не потеряно! – Елизавета взяла Марии за руку. – Надо позвонить ему, рассказать всё. Он же думает, что ты замужем! Полгода тебя добивался и, конечно, отступил!

– Он с женщиной, которую любит.

– Ну, это еще неизвестно – тебя он любит или ее! Давай-ка бери телефон и звони Морозову. Сейчас всё выясним! – не сдавалась Лиза.

Пожилой врач осуждающе посмотрел на них и покачал головой.

– Что за молодежь пошла? Уехал, приехал… О чем голова думает? Только о мужиках!

– О любви, – поправила его Лиза.

– Вашей подружке уже не о нежных чувствах пора думать, а о будущем ребенке! Беременна она! – сказал врач, захлопнул свой чемоданчик и гордо пошел к выходу.

Мария от его слов окаменела. Она опять чуть было не потеряла сознание. Верная подруга подхватила ее, помогла подняться и, что-то весело щебеча, потянула ее на улицу.

С тех пор прошло-пролетело семнадцать лет. На дворе уже были двухтысячные – совсем другое время, другая жизнь. Мария лет десять проработала в большом симфоническом оркестре, полностью удовлетворив и себя в музыке, и музыку в себе. Потом она преподавала в музыкальной школе и была очень довольна, что работает с детьми. Жила Маша всегда более чем скромно, но достойно. В основном на заработок от частных уроков на дому.

Ее дочери Светлане исполнилось в этом году шестнадцать лет. Это была очень активная девочка, она увлеченно занималась спортом и пока не задумывалась ни о чем серьезном. Характером она напоминала своего отца, Никиту. Мария поднимала ее сама, не потребовав с бывшего жениха ни копейки.

Виделись она с Никитой крайне редко, по пальцам пересчитать можно. Он только официально был женат раза три, выпивал, постоянного места работы не имел. Последний раз Мария столкнулась с ним на улице год назад.

– Опа! Моя королева! Всё так же хороша! – бросился к ней оплывший мужчина в затертом пальто. – Хотя… Видно, голубка моя, что ты дама не первой свежести и стройности прежней нет, загадочности. А в глазах усталость и тоска одинокой женщины, – ехидно лебезил он, по своему обыкновению говоря ей гадости.

– А ты, видать, теперь психологом подрабатываешь? Много платят? По твоему рубищу видно, что клиентов у тебя кот наплакал, – отрезала Мария.

– Да я про вас, баб, всё знаю! Все вы одинаковые! О любви курлычите, а сами смотрите, где теплее. Стервы продажные.

– Никита, от тебя пахнет алкоголем, – поморщилась Мария.

– Да, я выпил! И что? Имею полное право! Я – свободный художник! Может, это ты мне жизнь сломала!

– Вместе с тремя другими твоими женами. У нас был рабочий подряд, – кивнула Маша, пытаясь обойти его.

– Послушай! Ну, чего ты такая гордая? Я же знаю, что Светка – моя дочка.

– Света – моя дочь, – сухо ответила Мария.

– Да знаю я, знаю, я не помогал, зол был на тебя сильно. Но хватит уже, помыкалась! Мы же можем…

– Мы?! – оборвала его Мария и засмеялась.

Никита побагровел и больно схватил ее за локоть.

– Смешно тебе? Мне жизнь сломала и теперь издеваешься? Мало я тебя тогда приложил! Надо было сразу мозги на место поставить!

– Убери от меня руки! Я не та сопливая девчонка! Я могу за себя постоять. Сейчас быстро в отделение загремишь, – вырвала руку Мария, глядя в глаза Никите.

– Ладно! Ладно! – поднял руки Никита. – Все сохнешь по своему Юрочке? Бедолага! Что же ты со своей проницательностью не разглядела его чистую душу? Моралистка! С ним шуры-муры крутила, а спала-то со мной! Чистенькой хочешь остаться? Я же продавал тебя ему! Что? Не знала? Я же сразу почувствовал, что ты изменилась, что ты влюбляешься в него, что он пудрит тебе мозги. Я мог взять тебя и улететь в Москву, но решил порезвиться на его деньги. Пришел я как-то к нему в офис с претензией. Морозов прожженный мужик, он сразу меня понял и спросил – сколько? Я получал от него в день столько, сколько весь ваш оркестр за все гастроли! Понятно? А ты думала, почему я закрывал глаза на ваши прогулочки и поэтические вечера? Я даже озвучил ему прейскурант, если он соберется переспать с тобой. В цифрах! Ха-ха-ха! Видела бы ты его физиономию! Он чуть меня не убил! Да, голубка моя, ты мне принесла хороший доход. А думаешь, на какие деньги я тогда купил автомобиль, магнитофон, шмотье разное и заплатил первый взнос на кооперативную квартиру? Правда, не принесло мне это счастья. Квартиру жена отобрала, прикрывшись детьми, машину я разбил. А еще знаешь что? Я сказал Морозову, что ты в курсе, что мы тянем из него деньги вместе. Правда, он не поверил.

– Ты подонок, – прошептала Мария.

– А что же ты не заваливаешься в свой фирменный обморок? Что? Стала крепче? Тогда ты просчиталась, ты и Морозова упустила, и меня. И с чем осталась? – спросил Никита. – Ты вообще профукала свою жизнь, голубка.

– Слушай, что ты ко мне прицепился, как репей? Какое твое собачье дело? Я не захотела вешать на человека чужого ребенка и свои проблемы, тем более что он пытался наладить свою собственную жизнь, – отрезала Мария и быстро пошла прочь.

– Жизнь! – закричал Никита ей вслед. – Он же больной совсем был, просто тебе не говорил! Его и в живых-то, наверное, нет, а ты всё сохнешь! А тут здоровый и живой мужик рядом! – постучал он себя в грудь и сокрушенно махнул рукой.

Больше Мария Никиту не видела.

Лиза удачно вышла замуж, родила троих детей и счастливо проводила время в четырех стенах своего дома. Иногда она говорила Марии, что сожалеет, что так и не стала свидетельницей на ее свадьбе. Ей было жаль, что у подруги не сложилась личная жизнь.

Мария собиралась к дочке на выходные в спортивный лагерь. Она собирала сумку на колесиках. Светлана дала ей список вещей, которые ей были просто жизненно необходимы. Мария не спешила. Электрички шли от Киевского вокзала каждые десять минут. Время в пути сорок минут и пара километров до лагеря пешком.

В дверь позвонили. Она отложила Светкины кофточки и пошла в прихожую. Щелкнул замок. На пороге стоял знакомый высокий мужчина и широко улыбался.

У Марии сердце рухнуло вниз. Она уже смирилась со своим одиночеством и даже в мыслях не допускала, что когда-нибудь встретится с Морозовым вновь. Он изменился до неузнаваемости – стал стройным, волосы тронула легкая седина.

– Здравствуй, – сказал Юрий Александрович и улыбнулся.

– Здравствуй, Юра, – ответила Маша, – не ожидала…

Юрий протянул ей цветы.

– Можно зайти?

– Да, пожалуйста, – пропустила его в комнату Мария, жалея, что на ней не красивое платье, а джинсы и обычная футболка.

Юрий вошел и огляделся.

– Куда-то собираешься? – спросил он, увидев сумку на колесах.

– Да, к дочке в спортивный лагерь, – ответила Мария, краснея как школьница.

– У тебя дочка? Поздравляю, – улыбнулся Юрий. – Семнадцать лет прошло! С ума сойти! А как вчера расстались!

– Я изменилась, – поправила прядь волос Мария.

– Я тоже.

– Я стала толще, ты стройнее, – заметила она.

– Ты все такая же красивая, – засмеялся Юрий. – А я… Долгая работа над собой, чтобы наконец обрести приемлемые формы. Как Никита? Вы счастливы?

– Я не знаю. В смысле, я счастлива, у меня ученики, дочка. А как Никита – понятия не имею. Понимаешь, Юра, я не вышла тогда за него замуж, не смогла.

– Почему?

– Почему? – Мария на секунду задумалась. – Что же я… Ты присаживайся, пожалуйста, – указала она на диван.

Юрий Александрович сел и снова спросил:

– Что помешало вашему браку? Ты не ответила на мой вопрос.

– Понимаешь… Я… я поняла тогда, что люблю тебя. Но что про это говорить! Было и было! И быльем поросло! – Она присела на диван рядом с ним.

– Я так долго хотел услышать эти слова.

– Я догадывалась. Ты улетел за границу с Анной. У вас всё нормально? Ты счастлив?

– Я улетел с Анной, да… Откуда ты знаешь? – удивился Юрий Александрович. – Мне было трудно пережить твое замужество, хотелось всё поскорее забыть. Я продолжил лечение в швейцарской клинике, там и остался жить. А Анна… Она полетела со мной лечиться от алкогольной зависимости, я пожалел ее. Она вылечилась, вышла замуж за швейцарца и родила двоих детей. Живут они мирно, я иногда бываю у них в гостях. Но откуда ты знаешь, что я улетал с Анной?

– Я прилетела к тебе для решительного объяснения. Ну, чтобы исправить ошибку и сказать тебе самые важные слова на свете. – На глаза Марии навернулись слезы.

– Девочка моя, если бы я знал… Почему больше не искала меня?

– Я узнала, что беременна от Никиты, и решила, что ты не будешь от этого в восторге.

– Ты как всегда решила всё за всех, – поцеловал ее руку Юрий Александрович.

– Так ты…

– Я живу один. Но теперь, думаю, это положение изменится. У меня еще остался порох в пороховницах. Я готов добиваться женщины, которую любил все эти годы. – Он обнял Марию. – Ну что? Я на машине. Предлагаю тебе немедленно отправиться к твоей дочке. Должен же я познакомиться с той, которая, по твоему мнению, могла бы помешать нашему счастью! Глупая ты, Машутка… Какая же ты глупая… Я же мог стать для нее отцом, и, заметь, успешным. Ну, в путь?

– В путь! – кивнула Мария, вытирая слезы.

В ее душе пели птицы и цвели розы. Впервые за долгие-долгие годы она была по-настоящему счастлива и не стыдилась своего чувства.