Текст книги "Кулон месье Лангле"

Кулон месье Лангле
Татьяна Макарова

Редактор Ольга Рыбина

Корректор Ирина Суздалева

Иллюстратор Марина Шатуленко

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

© Татьяна Макарова, 2023

© Марина Шатуленко, иллюстрации, 2023

© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0055-3267-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Май 2018 г. Санкт-Петербург.

Я открыла глаза и прислушалась. Что-то было не так. Что-то определенно было не так. В комнате и за окном по-прежнему было темно, белые ночи еще не вступили в свои права. Только свет уличного фонаря чуть освещал комнату, проникая сквозь неплотно закрытые портьеры. Странный шорох, от которого я проснулась, больше не повторялся. Я приподнялась на подушке и стала всматриваться туда, откуда, как мне показалось, раздался звук.

«Да ладно, я же не боюсь фильмов ужасов и не верю во всякую мистику», – но меня бросило сначала в жар, потом в холод. В свободной коротенькой без рукавов ночной рубашке мне стало зябко, и я потянула плед на себя.

«Мне просто показалось спросонья. В конце концов, я даже не в XVIII веке нахожусь», – пыталась иронизировать я.

«Дети», – окончательно проснулась я и, откинув плед, быстро вскочила с дивана, заменяющего мне кровать. В это время дверь в комнату стала тихо приоткрываться, и я снова услышала чуть различимый шорох.

«Мамочки», – закричала я про себя и зажала рот рукой.

2

В квартире Кирилла было темно, окна плотно закрывали жалюзи.

Их было двое: высокие, в темной одежде с капюшонами, надвинутыми низко на лицо, в темных перчатках. Свет от их фонариков широкими лучами освещал квартиру, выхватывая предметы из темноты. Обстановка и интерьер здесь напоминали больше гостиницу, настолько необжитой она казалась, да и идеальный порядок во всех комнатах наводил на такую мысль.

Они, видимо, отлично знали планировку квартиры Кирилла, потому что сразу, минуя гостиную, совмещенную с кухней, прошли в спальню. И, осторожно обходя светлый ковер, чтобы случайно не оставить на нем следов, стали осматривать комод и тумбочки.

Обыск происходил максимально деликатно, все вещи старательно складывались в том же порядке. Да и, судя по всему, вещи их не интересовали, как и бумаги в комоде и в тумбочке с правой стороны кровати. Они не тратили времени на тщательный осмотр бумаг. Широкие лучи фонаря освещали предметы, перемещаясь с одного на другой планомерно и последовательно.

Один подошел к светлому встроенному шкафу. Отделение с пиджаками и рубашками его не заинтересовало. Отодвинув дверцу и открыв следующее отделение, он стал осматривать выдвижные ящики. В первых двух лежало белье, носки. В нижнем, который с трудом удалось открыть, его внимание привлекла стоящая там коробка. Он присел, руками в черных перчатках открыл коробку, но там, кроме запонок, упаковки из-под часов и небольших футляров с наградами, ничего не было. Они переглянулись, один из них покачал головой. Видимо, не найдя того, что их интересовало, коробку аккуратно поставили на место и, закрыв шкаф, пошли к выходу из комнаты.

Проходя через гостиную, один из них задел ножку стула. Стул заскрежетал по полу. Они замерли, прислушались и снова двинулись к выходу. Через минуту раздался тихий щелчок закрывшейся двери.

В квартире Кирилла снова стало темно и ничего не напоминало о недавнем визите незнакомцев.

3

Я открыла глаза и сразу же зажмурилась от яркого света. Солнечные лучи сквозь щель в портьерах падали на подушку рядом с моим лицом. В косых лучах солнечного света завораживающе медленно плавали пылинки.

Я повернула голову и увидела рядом с собой торчащие из-под одеяла две головы.

«Катя, девочка моя, как же ты меня ночью напугала», – я улыбнулась, вспомнив, как дочь вошла ко мне, завернувшись в одеяло, волочившееся за ней. Именно этот шорох меня так и напугал. Она даже толком не проснулась, подошла к дивану, уронив одеяло, легла рядом со мной, уткнувшись в бок, и сразу крепко уснула. А через несколько минут пришел и Ваня, улегся рядом с сестрой и, положив на нее руку, засопел.

Очень редко бывает, что они приходят ко мне ночью, да еще вдвоем. Я протянула руку и погладила детей по головам.

У Кати волосы длинные каштановые, как у меня. Я люблю заплетать ей косы, правда, она мне редко разрешает это делать. Как и я, она не любит, когда кто-то трогает ее волосы. Из всех причесок она признает только хвост. Зато сама любит делать прически мне. Я тоже дозволяю трогать мои волосы только своему парикмахеру-стилисту, своим детям и любила, когда их расчесывал Дмитрий. Но о том, как мой муж любил перебирать мои волосы, расчесывать их, я стараюсь не вспоминать. Эти воспоминания для меня до сих пор слишком болезненны.

К тому же перед глазами у меня всегда есть копия Дмитрия – наш сын Ваня. В отличие от отца, владельца длинных волнистых волос, которые он заплетал в косу или завязывал в хвост, у Вани короткая стрижка, потому что уж очень буйно вьются кудри у него и моего сына невозможно заставить расчесать их.

Хоть он внешне похож на отца, характер ему достался мой. И поэтому мне постоянно приходится идти с ним на компромисс. Катя же, имея мою внешность, обладает характером Дмитрия, мне с ней легко, и иногда кажется, что она как-то покровительственно ко мне относится, и это так трогательно. Вот так интересно сложилось в нашей семье.

Я смотрела на них и вспоминала, что о своей беременности я узнала, когда лежала в больнице, получив ранение в руку при задержании Константина Щеголева, участвовавшего в похищении и убийстве физика. Помню свой шок, радость и боль одновременно оттого, что не смогу рассказать о беременности Дмитрию, своему любимому мужу.

Александр, мой брат, услышав новость, сначала растерялся, особенно когда узнал, что у меня будет двойня.

Родители же были очень рады, что наконец-то дождутся внуков. Они только сокрушались, что были так далеко от нас и не могли мне помочь, но обещали при первой же возможности прилететь. Зато посылки из Калифорнии стали приходить регулярно. Я была обеспечена детскими вещами до трех лет включительно, причем на все сезоны.

Александр быстро пришел в себя от новости и стал относиться ко мне как к больной: ничего не разрешал делать, кричал на меня, если я начинала дома наводить порядок, мыть окна. А уж если он заставал меня за этим, то приходилось выслушивать длинную лекцию по технике безопасности во время беременности. Мне даже пришлось пригрозить ему, что запрещу приходить к себе и отберу ключи от квартиры, если он не перестанет так трястись надо мной. Я пыталась убедить его, что отлично себя чувствую и мне полезны работа, прогулки, движение, работа по дому. И я тихо радовалась, что пока родители далеко, иначе от гиперопеки я сошла бы с ума.

Единственным, что поколебало мою уверенность, был начавшийся токсикоз. Так плохо мне еще никогда не было. Но при Александре я этого старалась не показывать, иначе он, с его тревожностью, точно упек бы меня в больницу. Я пыталась держаться изо всех сил и стремилась свести к минимуму личные встречи с братом, отговариваясь курсами для беременных, сном и работой. Да и на работе мне было гораздо легче переносить токсикоз, чем сидя дома без дела.

Один раз я прокололась со своим токсикозом. Кирилл, навещая меня, был свидетелем того, как мне стало плохо и я чуть не потеряла сознание. Но он, в отличие от Александра, не стал паниковать. Он довольно-таки умело помог мне и перенес меня на диван.

– Кирилл, ты мне друг? – лежа на диване, спросила я.

– Друг, конечно. К чему этот вопрос? – он смотрел на меня с плохо скрываемой тревогой.

– Дай мне слово, что ничего не скажешь Сане, – потребовала я.

– Нет, Маша, это не шутки. – Он сел на диван рядом со мной и взял меня за руку.

– Я обещаю, завтра же я пойду к врачу, – соврала я с честными глазами.

– Хорошо, – он задумался, – с одним условием.

– Каким? – я заподозрила подвох.

– Я сам тебя отвезу к врачу. И это не обсуждается, – жестко сказал Кирилл и встал с дивана.

– Я сама прекрасно доберусь, у тебя же работа, – пыталась исправить ситуацию я.

– Нет, – отрезал Кирилл, – в девять я у тебя. Будь готова. Иначе я сразу звоню Сане и ты гарантированно окажешься в больнице.

– Договорились, – я вздохнула, поняв, что если продолжу сопротивляться, будет только хуже.

Кирилл ушел, еще раз напомнив о времени.

– Блин, хотела как лучше, получилось как всегда, – пробормотала я.

После этого случая и Кирилл меня стал контролировать. Витаминами, гранатовым соком и черной икрой я была обеспечена до конца беременности.

Уваров звонил мне чуть ли не ежедневно и спрашивал о самочувствии. И иногда я, чувствуя себя не очень хорошо, просила его о помощи: забрать меня с работы или из магазина. Но, к счастью, это было редко, иначе он бы точно рассказал обо мне Сане. Кирилл и так себя ругал за то, что согласился на мой уговор.

А через пару месяцев токсикоз прошел, как и не бывало. Но Кирилл не перестал мне звонить и помогать. Да и Александр усилил свой контроль.

Иногда мне просто было необходимо время, чтобы меня никто не трогал. Я отключала телефон и шла в кино или в кафе, где садилась в уголке, пила чай или сок и читала книгу. Александру и Кириллу эта моя идея не понравилась, но я отстояла свое право на личное время, и им пришлось смириться, взяв с меня обещание, что я всегда буду находиться в людном месте.

Но после рождения детей мне стало не до шуток.

4

Февраль 2014 г. Санкт-Петербург.

Это был какой-то кошмар. С самого начала я решила, что не буду просить помощи родителей и брата, буду сама справляться, но я не справлялась. Я не успевала гладить, есть, мыться и спать. Я успевала только забрасывать белье в стиральную машину и после закидывать его в сушильную машинку, которую мне установил Кирилл. Спасали меня и два детских электронных кресла-качалки, привезенные Александром и Кириллом. Спали дети по очереди. Если же мне удавалось уложить их спать одновременно, то я падала рядом на диван и отрубалась. У меня больше ни на что не было сил.

При Александре я бодрилась, но в какой-то момент, когда я не могла вспомнить, ела ли сегодня, я сломалась и призналась ему, что ничего не успеваю.

– Ну, наконец-то, созналась, – уверенно держа на руках Катю и покачивая ее, сказал брат.

Еще месяц назад, забрав меня из роддома, Александр и подойти к детям боялся, не говоря уже о том, чтобы взять их на руки. Сейчас же он уже мог им и подгузники поменять, и спать уложить.

– А я все ждал, когда же ты признаешься. Месяц продержалась, кремень, – усмехаясь, продолжил он.

– Ну да, кремень, только дохлый какой-то кремень, – устало улыбаясь, сказала я, не имея сил по привычке пошутить и качая на руках Ваню.

– Зато теперь ты не будешь отказываться от няни, которая придет сегодня вечером. А ты, – Александр внимательно посмотрел на меня, – ты будешь отдыхать, приведешь себя в порядок, – он осмотрел меня с ног до головы. – Кикимора, – и тихо засмеялся.

– Точно, а я-то думаю, кого я себе напоминаю, – усмехнулась я и положила уснувшего Ваню в кроватку.

– Иди поешь, пока все горячее. Там суп и стейк, Полинка тебе приготовила. И чтобы все съела, – он строго посмотрел на меня.

– Повезло тебе с женой, Сань. Умная, красивая, да еще готовит отменно, – прошептала я, поглаживая по спинке закряхтевшего Ваню.

– Иди-иди, потом дифирамбы петь будешь, – тихо, но серьезно проговорил Александр. – Кормить детей чем будешь? У меня, как ты знаешь, молока нет.

– Иду-иду, – прошептала я, подняв руки вверх в знак своей капитуляции.

Я на цыпочках вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

5

Я шла по заснеженной улице, загребая снег сапогами и время от времени смахивая непрошеные слезы.

Александр с Полиной забрали детей и пошли с ними на прогулку. Дома у меня убиралась девушка из клининговой компании, которую нашел для меня Кирилл. Меня же, несмотря на сопротивление, они заставили выйти из дома и погулять, сходить в кафе, чтобы я отдохнула.

Я и пошла. И сама не заметила, как снова пришла на то место, где раньше стоял дом Дмитрия, наш дом. Теперь здесь был парк с большой детской площадкой.

Детей в парке было много: они лепили снеговиков, катались с криками, визгом с высокой горки. Смешной малыш в белых валенках шел по снегу, спотыкаясь, и вез за собой санки. Он никак не соглашался на уговоры мамы самому сесть в санки и дать ей его покатать.

«Опять мне ничего не удалось узнать про Митю, а сколько запросов я уже отправила, – думала я, проходя мимо детей, играющих в снежки. – Митя, любимый, ничего я про тебя не знаю. Зато теперь знаю, что чувствовала моя бабушка, получив извещение о пропавшем на войне без вести деде».

– Ой, – воскликнула я от неожиданности, когда мимо меня пролетел снежок.

Я обернулась – дети были увлечены игрой. Они бегали, громко смеялись, девочки повизгивали, если снежок попадал в них, а мальчишки громко победно кричали.

Только сейчас я поняла, как же хорошо на улице, как вкусно пахнет морозцем, как приятно поскрипывает под ногами снег, как сверкает снег на солнце, слепя глаза.

Я постояла, посмотрела на то, с каким азартом, настроением играют дети, и у меня тоже поднялось настроение. Уже бодрее я пошла по дорожке мимо заснеженных деревьев в сторону дома.

Снова падал снег, легкие ажурные снежинки плавно кружились в воздухе. Я подняла голову вверх и языком стала ловить их.

6

Май 2018 г. Санкт-Петербург.

Анна шла по двору пружинистым шагом, придерживая на плече съезжающий по скользкой шелковой просторной рубашке ремень этюдника.

– Да что ж такое, – снова поправляя ремень, пробормотала она, подходя к подъезду.

В это время дверь подъезда с силой распахнулась и в Анну врезалась выбежавшая из подъезда девочка лет четырех.

– Ой, здрасьте, теть Ань, прости, – посмотрев на высокую Анну снизу вверх, четко проговорила девочка.

– Привет. Катя, куда ты так торопишься? Ты не ударилась? – поправляя очки в красной оправе, спросила Анна. – Почему ты одна, где мама и Ваня? – сыпала вопросами Анна, не давая возможности девчушке ответить.

Тут дверь подъезда снова открылась, и темноволосый мальчик лет четырех подбежал к Кате.

– Катя, так нечестно, – дернул он ее за длинный хвост, – я не скомандовал «марш», а ты уже убежала. Надо все переигрывать.

– Ваня, – Катя толкнула в бок брата, – поздоровайся, – она с укором посмотрела на мальчика своими зелеными глазами.

– Теть Аня, доброе утро, – глядя на Анну, церемонно произнес Ваня, раскатисто проговаривая букву «р».

– Привет, Ваня. И куда вы так торопитесь-то?

– А мы в парк идем, – хором ответили Ваня и Катя.

– Маму где потеряли? – с иронией спросила Анна.

– Здесь я, за ними разве угонишься. – Мария вышла из подъезда. – Привет, Ань. Ого, ты уже с пленэра? – увидев этюдник, спросила она. – Я тебе звонила, ты не отвечала.

Ваня и Катя отошли в сторону и продолжили спор.

– Да, рассвет встречала, с трех ночи на ногах, – стала рассказывать Анна. – А рассвет сегодня невероятно красивый, какие краски, переходы. Ой, – прервалась она, заметив, как Мария смотрит на детей, – я могу еще долго об этом рассказывать, – улыбнулась, поправляя очки на переносице, – ты звонила мне, что-то случилось?

– Я на шарлотку тебя хотела пригласить. Отменная получилась, – Мария улыбнулась.

Она, честно признаться, гордилась своей шарлоткой. Яблочный пирог был единственным блюдом, которое у Марии получилось практически сразу. С остальной выпечкой не сложилось. Ей даже вспоминать не хотелось, сколько «шедевров» из теста улетело в мусорное ведро.

– Ну вот, шарлотку твою не поела, – с шутливым сожалением проговорила Анна, вновь поправляя сползающий с плеча ремень этюдника.

– Не переживай, я тебе оставила, – засмеялась Мария, – идем с нами в парк, потом вернемся и чаю попьем с пирогом.

– Нет, спасибо, Маш, я уже нагулялась, спать хочу, – отказалась Анна.

– Мама, – хором позвали Катя и Ваня, – идем.

– Иди, – засмеялась Анна, обернувшись на детей и взметнув заплетенными в многочисленные разноцветные косички волосами, – надо же, все вместе делают.

– Да уж, это они могут, – счастливо улыбнулась Мария. – Аня, слушай, зайди к нам, шарлотка на столе стоит, забери, дома перед сном поешь.

Мария подошла к детям, взяла их за руки.

– Я только на нижний замок закрыла, ключ не потеряла? – обернувшись к Анне, спросила она.

– Не потеряла, не волнуйся. Спасибо, – кивнула соседка.

– Пока, теть Аня, – хором прокричали дети и, повернувшись, замахали руками.

Анна помахала им вслед, поправляя сползающий этюдник.

7

Я сидела на скамейке, наслаждаясь хорошей погодой. Вдыхая полной грудью свежий ветерок, принесший с собой аромат распускающейся нежно-зеленой листвы, слушая громкое пение птиц, я наблюдала за детьми, прыгающими на батуте, где кроме них пока никого не было, только инструктор-наблюдатель давал им советы.

– Мама, смотри, как я умею, – крикнула Катя и, подпрыгнув, обернулась вокруг своей оси в воздухе, приземлилась, с трудом удержав равновесие.

– Мама, а я вот так могу, – сразу же закричал Ваня и, оттолкнувшись, прыгнул достаточно высоко, подогнув под себя ноги.

При взгляде на их бесстрашные прыжки мне то и дело хотелось крикнуть, чтобы они были осторожнее, но я останавливала себя. Я успокаивала себя тем, что они под присмотром, что кричать и пугать их не стоит, тем более дети знают про технику безопасности, да и группироваться они умеют.

Еще будучи беременной, я приняла решение, что разговаривать с детьми буду как с взрослыми, все объясняя, и говорить спокойно, не на повышенных тонах, не прикрикивать на них. В действительности иногда мне стоит больших трудов сдерживать себя и не хватать их в охапку, оберегая, или рявкнуть на них, видя, что им угрожает опасность.

Но, возможно, благодаря этому они и разговаривают так хорошо, чисто, не по годам, только Ване все никак не дается буква «р». Как-то вечером мне пришлось отвлечься на телефонный звонок, а вернувшись к детской, я услышала, что Катя рассказывает сказку, причем подробно и неспешно. Я заглянула в комнату и увидела, что Катя читает. Оказывается, она сама научилась, и даже начала учить читать Ваню. Я старалась не вмешиваться в эти уроки, только наблюдала, с трудом сдерживая смех. Ваня, очень непоседливый и шкодливый ребенок, недолго выдерживал эти занятия. Ему быстро становилось неинтересно, и он старался рассмешить серьезную Катю и сорвать урок, перевести его в игру. По большей части ему это удавалось, хоть он и получал нагоняй от сестры. Ваня Катю очень любил и всегда защищал перед другими детьми на площадке во дворе, а дома Катя командовала Ваней.

Такие разные у меня были дети, и порой мне казалось, что они со своей детской непосредственностью и бесстрашием, открытым взглядом на жизнь гораздо мудрее меня с моей ученой степенью по физике. Да и увлечения у них были не совсем детские.

Я в их возрасте только в машинки с мальчишками играла да разбирала все на запчасти: вот интересно мне было, из чего оно состоит и как работает. Куклы меня не интересовали, только один пупс мне и был нужен, да и то как водитель игрушечного КамАЗа. Я проводила краш-тесты с ним – пупс выжил, КамАЗ нет. Грузовик не выдержал столкновения с кирпичной стеной гаража.

А Катя и Ваня, так же, как и я, любят проводить время на скалодроме. Как только детям исполнилось три года, несмотря на возражения Александра и моих родителей, гостивших у меня, я отвела их в свой любимый клуб. Я решила понаблюдать за ними на скалодроме, понять – понравится ли им там. В итоге скоро они меня обгонят на короткой трассе. Но Александр до сих пор меня корит за то, что я приучаю таких умных и разумных детей к своим сумасшедшим увлечениям.

– Ты их еще с собой возьми с парашютом прыгать, – возмущался он, когда узнал, куда я водила детей.

– Слушай, Саня, отличная идея. Нужно будет узнать, с какого возраста в аэротрубу пускают, может, по знакомству пораньше можно, – озвучила я возникшую идею.

– Маша, ты дура? Нет, ты точно дура, чего я спрашиваю. Ты подумай своей головой, – начал заводиться он. – Чтобы я об этом больше не слышал. Ты мне все нервы вытрепала, я устал за тебя бояться, теперь мне еще за племянников переживать? – уже кричал Александр.

– Саня, – успокаивающе проговорила я, – я все поняла, аэротруба отменяется. – И тихо добавила, так, чтобы Александр не услышал: – Пока отменяется, а там посмотрим.

Как назло, брат, проходя мимо меня, отлично услышал мои последние слова. Я съежилась от надвигающегося гнева, но он только махнул рукой, видимо, отчаявшись добиться от меня разумных поступков.

Напрыгавшись на батуте, Катя и Ваня подбежали ко мне. Я вздрогнула, очнувшись от воспоминаний.

– Мама, дай, пожалуйста, воды, – раскрасневшись, попросила Катя, убирая с лица растрепавшиеся волосы.

– И мне, и мне воды, – прыгал рядом Ваня.

– Сейчас, сейчас, – доставая бутылки воды, спокойно говорила я, – держите.

Ваня долго не мог открыть крышку бутылки, пыхтел, но не просил помощи.

– Ваня, тебе помочь? – все-таки спросила я, не выдержав.

– Я уже взрослый, – насупившись, ответил сын и с усилием открыл бутылку. – Видишь, получилось, – довольно улыбаясь и глядя на меня своими темно-карими глазами, провозгласил Ваня.

– Настоящий мужчина, – похвалила я его и провела рукой по влажным вьющимся коротким волосам. Ваня потянулся за моей рукой, он любил, когда я его обнимаю, но не показывал этого.

– Мама, спасибо, – протянула мне бутылку Катя.

– Катя, давай я тебе хвост переделаю, растрепался весь. Может, все-таки я косу заплету? Тебе же удобнее будет?

Катя посмотрела на меня, обернулась на батут, подумала какое-то время и согласно кивнула. Я, пользуясь моментом, быстро, пока она не передумала, распустив хвост, начала заплетать ей косу.

Ваня, почти допив воду, стал от нетерпения прыгать вокруг нас.

– Ваня, – одернула его Катя, – ты брызгаешь на всех воду, прекрати.

Ваня остановился на мгновение, потом понял, что получается отличная брызгалка, продолжил экспериментировать, надавливая на бутылку и наблюдая за тем, на какое расстояние выльется вода на дорожку при определенной силе нажатия.

– Ваня, – укоризненно глядя на него, снова повторила Катя, – услышь меня, – и посмотрела на меня, ожидая, что я ее поддержу.

Ваня, услышав мои интонации в словах Кати, остановился, мне и не пришлось вмешиваться.

– Все, услышал. – Он положил пустую бутылку на скамейку. – Все равно воды больше нет, – тихо буркнул он.

Я заплела косу Кате и отпустила детей еще на несколько минут на батут, договорившись, что потом мы сразу идем домой обедать и спать перед тренировкой.