Текст книги "Кулон месье Лангле"

20

– Ничего себе у меня инструкция получается, – пробормотала я и тихо присвистнула, чтобы не разбудить детей. Практически déjà vu, пять лет назад перед своим отъездом я писала другой список – список событий будущего для Дмитрия.

Передо мной на столе лежала прозрачная папка с документами детей, документами на квартиру и пять исписанных листов. На самом верху – письма для Александра и Кирилла. Отвлекшись от писем и инструкций, я посмотрела на приготовленный костюм.

Это был тот самый мужской костюм, который пережил со мной путешествие во времени. Моя брошь уже была пристегнута с внутренней стороны камзола. Я со страхом примеряла наряд, боялась, что он мне будет мал, а времени расшивать совершенно не было. После рождения близнецов мне все казалось, что я поправилась. Хотя через месяц хлопот и бессонницы с двумя детьми я стала даже стройнее, чем была до беременности. В общем, я зря переживала, костюм сидел на мне как влитой, словно и не было этих пяти лет.

Приготовив практически все для своего путешествия, я вдруг обеспокоилась, как же воспримет мое возвращение Дмитрий? Но что больше всего меня пугало: а вдруг он счастлив сейчас с другой женщиной? Пришлось взять себя в руки и не зацикливаться, иначе у меня сразу опускались руки, а мне просто необходимо было собраться и держать все эмоции и чувства под контролем. Завтра утром Аня должна принести портреты, осталось только положить их в камзол, и я буду готова к путешествию.

Раздался тихий стук. Я подбежала к двери, мельком глянула в глазок и распахнула ее.

– Привет, детей не разбудила? – Передо мной стояла Анна с собранными в высокий хвост разноцветными косичками и в платье асимметричного покроя с большими накладными карманами, очки сегодня у нее были в тонкой желтой оправе, на плече висела объемная сумка-торба, а в руках она держала портреты.

– Нет, не переживай. Я только про тебя подумала, что завтра утром увидимся. Проходи, чаю выпьем, – я посторонилась, пропуская соседку.

– Нет, спасибо, на открытие выставки опаздываю. Мне Митрич и так опоздание не простит. Вот портреты, все, как заказывала. – Анна протянула мне рисунки и фотографии детей. – Принимай работу, – усмехнулась она.

– Аня, спасибо. – Я взяла портреты и стала их рассматривать при тусклом свете лампы на площадке. – Ты меня так выручила, просто нет слов.

– Маш, дома посмотришь, здесь свет фиговый.

– Аня, ну зайди, я тебе потом такси вызову, – попросила я.

– Нет, Маш, с этим матчем сегодня полная неразбериха на дорогах, не поймешь, где закрыто, где открыто, и такси не спасет. Наши играют с Египтом. Вот даже что знаю, – иронизировала Анна.

– Да с ума все сошли с этим чемпионатом мира, – согласилась я и подумала про себя: «А я-то как раз забыла, нужно будет этот момент учесть и использовать».

– Мне ехать к черту на кулички, – Анна наклонилась ко мне и чмокнула в щеку, – пока, подруга, – и побежала вниз по лестнице.

– Завтра тогда заходи, – крикнула я ей вслед.

– Не получится, уезжаю в Псков с друзьями на неделю, как вернусь – приду. – Остановившись, махнула рукой с лестницы она.

– Пока, – сказала я, но Анна уже убежала. Я только услышала, как хлопнула дверь подъезда.

Закрыв входную дверь, я прошла к себе в комнату, села за стол и стала рассматривать рисунки.

– Что ж, и они тоже готовы, отсрочить или изменить ничего нельзя, – обреченно выдохнула я.

Затем разложила все портреты перед собой на столе. Портрет Дмитрия поместила между портретами Кати и Вани. Они расплывались у меня перед глазами, я не могла их рассмотреть и только потом поняла, что не могу сфокусироваться из-за слез.

Изображения получились превосходные. Анне удалось уловить стилистику портрета, написанного Екатериной Андреевной.

– Митя, я надеюсь, что ты скоро увидишь, как выглядят дети. А я увижу тебя, – сердце заныло.

Я провела рукой по рисунку с Василисой, по тщательно выписанному кулону. Поставила на полку портреты Дмитрия и Василисы, а портреты Кати и Вани завернула в кружевной платок и убрала в карман камзола. Подошла к окну, прислонилась лбом к стеклу и стала смотреть на улицу. Начались белые ночи. Интересно, сейчас за мной кто-нибудь следит? Если да, то где он может стоять? Я попробовала прикинуть более выгодное место, всматривалась в него, пытаясь понять, есть ли там кто-нибудь.

На улице было достаточно светло, чтобы рассмотреть, как идут фанаты с флагами в бейсболках и в майках сборной. Погода была благосклонной, обещанного дождя во время матча не было. Наши болельщики громко и радостно кричали, размахивая флагами и шарфами сборной. Значит, наши выиграли. И мне нужно победить в своей игре.

21

21 июня 2018 г. Санкт-Петербург.

Весь день перед моим возвращением был как в тумане. Ночь, как и все прошлые, я просидела в спальне детей, присаживаясь на пол то перед кроватью Кати, то перед кроватью Вани. Я старалась их лучше запомнить. Я хотела запомнить их запах, их улыбки. Утром я приготовила детям завтрак, и пока они ели, я смотрела на них и то и дело вытирала слезы, стараясь, чтобы Катя и Ваня не заметили их.

Я повела детей в сад, еще раз прокручивая в голове свой план действий. Иногда я отвлекалась от своих мыслей, отвечая на вопросы детей и пытаясь снова определить следящего за нами человека. Но пока мне это не удавалось: то ли следил настоящий профессионал, и он смог быть незаметным, то ли вовсе и нет никакой слежки.

По пути на работу я продумывала еще раз заявление на отпуск и причину отъезда.

На мое счастье, директор НИИ был в командировке, а его зам Киляков, не вникая в заявление, подписал его. Только уточнил, все ли работы у меня завершены по плану. На мое робкое уточнение, что отпуск, возможно, получится длительным, Киляков махнул рукой и сказал, чтобы я решала свои семейные проблемы.

Юль Васильна, как назло, весь день была слишком разговорчивой, что-то мне рассказывала, я только кивала и поддакивала время от времени, а потом и вовсе сбежала от нее в лабораторию. Вот там мне удалось немного собраться с мыслями. Я еще раз проговорила свой план, чтобы ничего не забыть и не упустить в своих расчетах. Мне очень многое предстояло сделать вечером, и мне нужно было время с запасом.

Сумка с вещами детей у меня была с собой, я собрала ее заранее. А так как ничего не должно было вызывать подозрений, вещей было на два дня. За остальными Александр приедет позже и прочтет мое письмо с объяснениями. Хотя придет он сначала не за вещами, а разыскивая меня, и уж потом увидит письмо.

Я позвонила Полине буквально за час до приезда к ней с детьми и попросила посидеть с ними до воскресенья. Я знала, что Полина мне не откажет, но раньше ее предупредить не могла, иначе узнал бы и брат.

Дети с восторгом слушали, что будут гостить у Полины и Александра. Я же с трудом ушла от них, крепко обняв обоих на прощание. Полину я тоже обняла и поцеловала, вызвав ее недоумение, но отшутилась и убежала.

Я шла по улице и беззвучно плакала. Я не замечала, что на меня обращают внимание. Только когда одна дама преклонных лет обратилась ко мне, спросив, не нужна ли помощь, я поняла, что веду себя не совсем адекватно, забыв обо всех своих планах. Поблагодарив даму за ее отзывчивость, я вытерла слезы и сказала, что расставание бывает довольно печальным, но со мной все хорошо. Потом улыбнулась и быстрым шагом отправилась дальше.

У меня созрел довольно-таки смелый план. Но сначала я отругала себя за неосмотрительность. Я совсем упустила из виду, что за мной должны присматривать люди Кирилла, да и забывать о шантажистах тоже нельзя. Судя по подготовке, которую продемонстрировали, они могли выследить меня и узнать место, откуда я уйду в прошлое. Мне не нужно было, чтобы меня перехватили сразу на месте, когда я вернусь из прошлого. Если вернусь…

Теперь мне нужно было отрываться от двух предполагаемых преследователей.

На улицах было довольно много гостей города, болельщиков из разных стран. Навстречу мне попалась большая группа фанатов нашей сборной, видимо, приезжих, потому что они громко спорили, решая, куда им лучше пойти. Среди них были как парни, так и девушки. Я не стала их пропускать или обходить, смешалась с толпой и пошла с ними, повернув в обратную сторону. Так как я была небольшого роста, я надеялась, что преследователи, если таковые были, меня потеряют.

Пока мы шли до нужной мне улицы, я с большим трудом выпросила у высокого парня его футболку. Деньги, как я ни предлагала, он не взял. Согласился только на три билета, о которых я вовремя вспомнила, на концерт группы «Танцы Минус», который должен был начаться буквально через пару часов на крыше, на Кожевенной линии. Довольные друг другом, мы разошлись. Я юркнула в арку, мимо которой мы проходили, ведущую в проходной двор. Так и оказалась на параллельной улице.

По пути домой, не забывая осматриваться, я бросила письмо для Кирилла в почтовый ящик. Как я примерно рассчитала, оно должно прийти именно тогда, когда Александр уже найдет у меня дома мое послание с объяснениями.

22

– Ну и почему она не отвечает на звонки? – раздраженно спросил Александр Полину, в очередной раз прослушав серию длинных гудков. – Что за срочность? Машка, как всегда, в своем репертуаре – куда-то едет, взбирается, попадает черти куда, – повысив голос, возмущался он.

– Саня, тише, дети уже спят. – Полина подошла к Александру, обняла его и заглянула ему в глаза, подняв голову. – Ничего страшного не случилось, она в дороге, возможно, телефон разрядился, может, связь не ловит.

– Почему она мне не позвонила? А? – Поцеловав Полину, Александр высвободился из объятий жены, – Кириллу нужно позвонить.

– Саня, только я прошу, не поднимай панику раньше времени.

– Хорошо, это я по другому делу, – беря телефон со стола, отговорился Александр.

– Так я тебе и поверила, – шепотом сказала Полина и добавила громче: – Только недолго, а то опять все остынет.

– Я скоро, – и Александр прошел в кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

Он еще раз набрал номер Марии, но теперь в телефоне раздался автоматический голос.

– Черт, – ругнулся Александр и набрал номер Кирилла. – Да бери ты трубку, – с нетерпением приговаривал он, слушая гудки.

– Слушаю, Сань, – услышал Александр запыхавшийся голос Кирилла.

– Ты чем там занимаешься? Не отвлек я тебя? – почувствовав себя неловко, спросил Александр.

– Нет, все нормально, мы с Ладой на вечерней пробежке, – чуть отдышался Кирилл, – говори.

– Уж скорее на ночной, – усмехнулся Александр и уже с тревогой в голосе перешел к делу. – Кирилл, тебе больше ничего не писали? Ты Маше ничего не говорил? Ничего не узнал еще? – засыпал он вопросами Уварова.

– О-о, не так быстро, друг. Отвечаю по порядку: не писали, не говорил, ничего за последние два часа я больше не узнал. Что случилось?

– Маша срочно уехала в Москву, как она сказала, на конференцию. Проверить сейчас ничего не смогу, в НИИ уже никого нет, да и раньше времени не хочется тревогу поднимать.

– Звонил Маше?

– Обижаешь, – стукнул по столу Александр, – телефон недоступен.

– Я сейчас позвоню ребятам, узнаю у них про Машу и попробую отследить ее телефон, но если, как ты говоришь, он отключен, то шансов нет. Правда, можно посмотреть последнюю локацию, где был включен телефон.

– Сделай, пожалуйста, Кирилл.

– Сань, успокойся, не пыли раньше времени, – успокаивающе проговорил Уваров. – Ребята мне бы уже сообщили, хотя, – он протяжно выдохнул, – они должны были мне сообщить о ее отъезде на вокзал.

– А ты вспомни, какое сегодня число, – выкрикнул Александр и, спохватившись, оглянулся на дверь.

– Твою ж… – вырвалось у Кирилла, – надеюсь, что она на самом деле в Москве. Я еще подключу товарища, он сможет по билетам определить, куда и когда она поедет, – и тихо добавил: – Дай бог, чтобы билеты были. Все, звоню ребятам и сразу же тебе.

– Жду звонка, пока. – Александр устало потер глаза, посмотрел на часы и вышел из кабинета.

По дороге в кухню он заглянул в гостевую комнату, где на большой кровати спали дети. Поправил одеяло у Вани. Тот всегда спал так, что подушка и одеяло непременно среди ночи оказывались на полу, а сам он вертелся как юла. Так, утром на том месте, где лежали подушки, оказывались ноги. Катя спала, обняв свою любимую мягкую игрушку: коричневую пушистую собачку, которую она прозвала Бубликом.

23

Я шла по вечернему городу. На улицах было много народу: помимо футбольных фанатов, гости города, которые по традиции приезжают на праздник выпускников «Алые паруса», в этом году он состоится в ночь с 23 на 24 июня. На юбилейный, пятидесятый, праздник на Дворцовой площади соберутся только выпускники. Зрители будут смотреть музыкальное шоу на Стрелке Васильевского острова, а затем всех ждет знаменитое мультимедийное шоу на Неве. Завтра к тому же должен состояться матч Бразилия – Коста-Рика, о чем говорилось на каждом шагу и на разных языках. Да и болельщиков из этих стран было много. Иногда мне приходилось буквально пробираться сквозь толпу.

Я предприняла меры, чтобы скрыться от предполагаемой двойной слежки. На мне была просторная футболка нашей сборной, та самая, которую я выпросила у парня. Ее я надела поверх блузки, рукава которой мне пришлось закатать. Просторная футболка прекрасно маскировала мою фигуру. Широкие спортивные штаны, в которых я ходила в поход, скрывали кюлоты и мои туфли XVIII века. Кафтан и камзол я положила в бумажный пакет. На голове у меня была бейсболка, под которую я спрятала волосы. Кроме этой маскировки с одеждой, я еще нарисовала на щеках трехцветным мелком триколор. Про трехцветный мелок я вспомнила, переодеваясь. Как-то Александр брал с собой на футбол Ваню, чтобы тот себя почувствовал настоящим болельщиком, я купила этот мелок. Ваня был такой счастливый, когда я нарисовала ему триколор. Кроме этого, он надел на шею шарф, который принес с собой Александр, и радостно кричал, что он настоящий болельщик.

Из дома я выбиралась со всеми предосторожностями. Зная про камеру на подъезде, выходя, я прикрыла лицо рукой с пакетом, поправляя бейсболку, а потом заматывая шарф вокруг шеи. Всю дорогу я снова оглядывалась и проверяла, как показывали в фильмах, есть ли слежка за мной. Пусть это и походило на паранойю, но мне так было спокойнее.

И сейчас я радовалась, что на улицах много народа, мне проще было затеряться среди прохожих, туристов и болельщиков, потому что многие из них были в таких же футболках, как у меня.

Время близилось к полуночи. На улице из-за облачности стало темнее, и это мне было только на руку.

Чем ближе я подходила к месту, тем все больше и больше тревожилась: удастся ли мне снова оказаться в прошлом? Если удастся, то где именно я окажусь? Получится ли оказаться именно в 1762 году, как я рассчитывала? Вопросов было больше, чем ответов.

Неподалеку от театра на Фонтанке я нашла безлюдное место, сняла с себя футболку со спортивными штанами, надела камзол и кафтан. Нарисованный триколор на щеках я стерла влажными салфетками, которые предусмотрительно захватила из дома. Штаны, шарф и футболку я убрала в пакет и оставила его у мусорного бака.

Так со всеми предосторожностями я оказалась на нужном мне месте. Ровно пять лет назад я была здесь, вернувшись из прошлого.

24

– Да, детей она оставила у брата и пошла домой, – сидя в машине перед подъездом Марии, отчитывался худой, юркий светловолосый молодой человек.

– Куда-нибудь по пути заходила? – спросил механический голос.

– Нет, – голос молодого человека дрогнул, он прокашлялся, – не знаю, мы ее потеряли по пути, пришлось ждать у дома, но недолго.

– Почему сразу не доложили? – зазвенел голос.

– Мы разделились: я пытался ее найти, а Михаил пошел сразу к дому, – вытер вспотевший лоб молодой человек, – и как он сообщил, придя на место, она буквально через пятнадцать минут пришла домой.

– Вы за эту ошибку ответите.

– Понял, – обреченно ответил молодой человек.

– Обо всех ее передвижениях сразу же докладывать, – отчеканил голос, раздались короткие гудки, а затем тишина.

Молодой человек отбросил телефон на пассажирское сиденье рядом с собой, дрожащими руками снял бейсболку и тыльной стороной ладони вытер бисеринки пота со лба. Потом он наклонился, чтобы через лобовое стекло машины увидеть окна квартиры Марии. Окна были темными.

25

22 июня 1762 г. Санкт-Петербург.

Я сидела в своей комнате в доме Екатерины Андреевны, переодевшись в домашний халат Ростовцевой, и слушала Глашу. Брошь и портреты Кати и Вани я переложила в карман халата, когда переодевалась. Горничная уже пришла в себя от потрясения, увидев меня через столько лет и снова в мужском костюме.

Мне удалось довольно быстро и без приключений добраться до дома Екатерины Андреевны. Для меня все складывалось наилучшим образом. Если бы не вынужденная причина появления здесь и разлука с детьми, я бы считала себя самой везучей и счастливой. Первой, кого я увидела в доме, была именно Глаша. Как и раньше, вся остальная прислуга жила в пристройке.

В доме Екатерины Андреевны шел ремонт – переделывали несколько комнат к приезду Марко и Василисы.

Но Глаша мне с радостью сообщила, что в бывшей моей комнате ремонта не будет, поэтому она мне приготовит именно ее. Глаша сновала по комнате, устраивая все для меня.

Взбудораженная моим неожиданным ночным приездом, горничная не останавливаясь рассказывала все новости, мне оставалось только слушать. И это было мне на руку, потому что сколь-нибудь правдоподобного объяснения, почему я не поехала в дом Дмитрия, я не придумала.

Новости Глаши чередовались с причитаниями о том, как давно она меня не видела и уже не чаяла вновь встретиться, что я совершенно не изменилась, такая же красивая и молодая. Глаша же повзрослела, оставаясь такой же пухленькой, что ее ничуть не портило. Она была все такой же стремительной, движения ее были быстрыми, ловкими, а голос был все таким же звонким.

Меня порадовало, что кто-то из этой жизни остался прежним, без изменений. Я боялась встреч и боялась увидеть, что знакомые и близкие мне люди могут измениться безвозвратно, как бывает после долгих лет разлуки. А ты помнишь их по-своему, лелеешь в памяти эти воспоминания, проживаешь с ними жизнь, и они не меняются со временем, потому что в памяти они не подвержены никаким метаморфозам.

Больше всего я боялась встречи с Дмитрием. Я не знала, даже не могла предполагать, как он изменится, и боялась встретиться с незнакомцем. Боялась, что он меня забыл и встретил другую женщину. И он имел полное право так поступить, пять лет назад мы с ним попрощались навсегда.

Глаша уже устроила мою постель и, сходив на кухню, принесла мне чай и пирог. Мы устроились прямо у меня в комнате, и Глаша продолжила свой рассказ.

Я очнулась от своих раздумий, услышав про Дмитрия, и стала внимательно слушать. Так, я узнала, что Дмитрий всем сказал, будто я уехала ухаживать за тяжело больной сестрой и за ее новорожденным сыном в Нижний Новгород. Сказал все именно так, как мы с ним и договорились. Я горько усмехнулась, вспомнив, как продумывала все до мелочей, чтобы обезопасить Дмитрия после той угрозы, которой я подвергла его жизнь, невольно оказавшись причастной к придворным интригам и столкнув его с Бестужевым и Екатериной. Дмитрий ничего не хотел слушать и отказывался что-либо придумывать в свое оправдание, но я заставила поклясться мне в том, что он сделает именно так, как я его прошу.

– Барыня, – в очередной раз всплеснула руками Глаша, – как же я рада, что вы вернулись. Уж как печалился Дмитрий Михайлович после вашего отъезда, прямо с лица сошел, аж почернел. Это мне потом Луша сказывала, да я и сама это видела, когда он к нам заезжал. А потом он и вовсе уехал за границу.

От этого известия я вздрогнула, ладони у меня похолодели. Я ведь до сих пор совершенно ничего не знала о Дмитрии, а напрямую спрашивать было опасно, поэтому с жадностью ловила каждое слово, связанное с ним.

«Боялась встречи, получай, Маша – он уехал. Господи, как же я хотела его увидеть, хоть со стороны», – призналась я сама себе, наконец.

Глаша подлила мне чаю.

– От Дмитрия Михайловича долго не было вестей. Потом мы получили письмо от барина Марко, он давал распоряжения о ремонте и упомянул, что Дмитрий Михайлович у них гостил некоторое время.

Сердце у меня забилось учащенно, я выпрямилась на стуле.

– Гостил? – вырвалось у меня.

– Да, потом он еще куда-то поехал, я уж и не знаю точно, – протирая полотенцем блюдце, продолжила Глаша, как мне показалось, пряча от меня глаза, – недавно он вернулся.

«Все-таки он здесь», – радостно мелькнула у меня мысль.

– Но я его еще не видела, к нам он не заезжал, – замялась Глаша. – Это не мое дело, – глаза ее налились слезами, – барыня, вы поссорились с Дмитрием Михайловичем? Вы поэтому домой не поехали? До вас все-таки дошли слухи, что у него полюбовница появилась? – и с жалостью посмотрела на меня.

Сердце у меня куда-то ухнуло.

«Все правильно. Он здоровый привлекательный мужчина, ему нужно думать о семье, – успокаивая себя, подумала я. – Вот, кстати, и причина, по которой я не еду домой, – я горько усмехнулась про себя, – лучше и не придумаешь».

– Глаша, не переживай, – я отвернулась, собираясь с силами, – мы разберемся с Дмитрием Михайловичем потом, сейчас нам нужно время, – и перевела тему разговора. – А герцог что-то про Василису написал?

– Нет, только подробно описал, какой должна быть комната Василисы. Василиса уже не дитя, а маленькая барышня, – мечтательно проговорила Глаша.

– Да, Марко увез ее, когда ей было всего полгода, как время быстро пролетело. Я скучаю по ней, – проговорила я, сдерживая зевок.

– Ой, барыня, что ж я своей болтовней не даю вам отдохнуть с дальней дороги. Простите меня, Мария Владимировна, – засуетилась горничная, забирая мой костюм.

– Спасибо, Глаша, – пробормотала я.

Глаша плотно закрыла за собой дверь. Я сняла халат, дошла до кровати и рухнула на нее без сил.

Меня терзали противоречивые мысли, воспоминания стали путаться с реальностью, навалилась усталость, бессонные ночи, переживания о детях, пугающие меня новости о Дмитрии, и я незаметно для себя уснула.