Текст книги "Дикая яблоня. Пасторальная симфония"

«Войду в тебя ливнем шального дождя…»

 
Войду в тебя ливнем шального дождя,
В лохматой комете узнаешь меня.
Свечей понаставлю ярчайшему дню,
Лучей преломленье соединю.
 
 
Рассыплю под ноги жемчуг – не град!
Оценят то боги. Ты разве не рад?
В знойной пустыне бескрайнего дня
Родник напоит: «Я – жажда твоя!»
 
 
Сольюсь рукавами извилистых рек,
Шепну: «Океан наполняла я век».
Сойду камнепадом с вершины крутой —
Ты голос услышь, услышь голос мой!
 
 
Туманом, как плисом, обволоку,
Пронзающей стану росой на лугу.
Речкой-тихоней к ногам припаду,
Осыплю листвою в заглохшем саду.
 
 
Косынкой помашет клин журавлей —
Я твой мираж, ты не жалей!
В стужу последнего дня февраля
Синица в ладонь упадёт – это я.
 
 
Преодолела она сто морей,
Певунью дыханьем своим отогрей.
И на пороге вечерней зари
Со мною вполголоса поговори.
 

Новый стих!

 
Я ханжу-паранджу сорву с сердца,
И душа слёзным ливнем разве́рзнется,
Как с небес, снизойдет озаре́ние,
Для души слёзы будут прощением.
Разрешу я душе плакать сти́хом.
После слёз и грозы всегда тихо.
Сердце на свободу выпущу, как птицу.
В небесах запоёт – не в руках синица.
И журавль жаждет синего неба.
Ты крылатым никогда не был.
Для полёта птице надо два крыла.
Для стиха хватило мне
одного листа.
Отпущу любовь свою ша́лую
И, как птаху, свободой изба́лую.
Ждать не станет птица,
Чтобы ветер стих.
И душа слагает
Уже новый стих.
 

Глухари

Моему однокласснику

Саше Белову, 8Б класс.

Работает врачом

в г. Уссурийске

 
Вот только взглядом провожу
твою безоблачную прядь.
Что на прощание скажу?
Скажу, что нечего сказать.
 

Андрей Вознесенский

 
Спускаясь по отлогому откосу,
Ежась от утренней пронзающей росы,
Я распустила за плечами косу.
«Моя русалка! – вдруг сказал мне ты. —
 
 
Моя русалка, нимфа, берегиня,
Тебя на белом свете краше нет,
Ты ангел света, ты моя богиня».
Тогда сказала я ему в ответ:
 
 
«Мой мальчик! Мне ещё пятнадцать.
Дай мне совсем немного подрасти».
В ту пору ему было лишь шестнадцать,
И он сказал вдруг тихо мне: «Прости».
 
 
Тогда мы, взявшись за руки, бежали
На встречу народившейся зари.
Вослед нам то ли пели, то ль кричали
Невидимые нами глухари.
 
 
Прошли года, нет – пролетели годы!
Мы больше с ним не встретились потом.
Всё так же о причал плескались во́ды,
Всю свою жизнь жалела я о том,
 
 
Что оттолкнула я любовь свою нечаянно,
Рассчитывая, как учила мать, года.
Пыталась я найти любовь отчаянно,
Но – видит Бог – одной быть навсегда.
 
 
В меня влюблялись, восхищались, обожали,
Но сердце было холодно ко всем.
Я не любила! В радости, в печали —
Я о любви не заводила больше тем.
 
 
Как будто для меня она закрыта,
Закрыта тема, что ни говори.
Так вот она, собака где зарыта,
Так вот о чём нам пели глухари!
 
 
Так вот зачем, спускаясь по откосу,
Бежали мы на встречу той зари.
Так вот зачем я распустила косу,
Так вот о чём кричали глухари.
 
 
Мы не храним всё то, что мы имеем,
Жалеем то, что потеряли мы.
И лишь одну надежду в сердце греем —
Когда-нибудь увидимся среди толпы…
 

Тихий омут

 
Мостик шаткий коромыслом
Над водой завис.
На речушку-говорушку
Гляну сверху вниз.
 
 
Синим оком подмигнул
Мне купа́вий глаз.
На мосточке я стою
Уж не в первый раз.
 
 
Речи речки мне знакомы,
Знаю, помню их.
С реченькой секрет у нас
Один на двоих.
 
 
Я с мосточка бросила
В реченьку колечко.
Мне не жаль того кольца,
Не болит сердечко.
 
 
Вы, кувшинки золотые —
Солнечные бли́ки,
По зато́нам расцвели,
Скрыли все улики.
 
 
Затянула бережка
Ряска зелена́.
Где колечко утонуло,
Не растёт трава.
 
 
Где на дне лежит колечко,
Не журчит река,
Тихим о́мутом печальным
Замерла вода.
. . . . . . . . . . . .
Мостик шаткий коромыслом
Над водой завис.
На речушку-говорушку
Гляну сверху вниз.
 
 
Синим оком подмигнул
Мне купа́вий глаз.
Горькая любовь моя
Была в первый раз.
 

Проснись и пой

 
Слова, как бисер, соберу,
На строчку-ниточку нани́жу
И в отражении увижу
Их блеск иль мутность поутру.
 
 
Если душа полна идей
И вдохновение с тобой,
Не помешает ей Морфей!
Муза у ног!
Проснись и пой!
 

«Всё стерпит тетрадь в клетку…»

 
Всё стерпит тетрадь в клетку,
Слезу не иссушит сто лет!
А можно поплакать в жилетку,
Но друг мой не носит жилет.
 
 
Судьба не обделила —
На жёстком уснуть не смогу,
Мягко стелить – стелила!
Только ему одному.
 
 
Нечасто, но приходилось
Против течения плыть.
Не сразу, но получилось
С пустого в порожнее лить.
 
 
Не ступала на те пороги,
Которые обивают.
Боги на то и Боги —
Всё за меня решают.
 
 
Соломку не подстилала,
Не успевала постлать.
Лихое не поминала,
Но лихо могла послать.
 
 
За счастье любимых, близких
Молилась я всем богам.
Не счесть тех поклонов низких,
Честно признаюсь вам.
 
 
Слава – опера мыльная,
Скучно гламурно жить.
Хотя работа не пыльная —
Шумно в литавры бить.
 
 
Как полюса планеты,
Раздваиваюсь я,
Но честь менять на монеты
Душа не приемлет моя.
 
 
Судьба не обделила —
На жёстком уснуть не смогу,
Мягко стелить – стелила!
Только ему одному.
 
 
Всё стерпит тетрадь в клетку,
Слезу не иссушит сто лет!
А можно поплакать в жилетку,
Но друг мой не носит жилет.
 

Любовный треугольник

Даниил сломал смычок о голову Валерия

(детям 3 и 4 года), взял скрипку и сказал деду —

профессору Новосибирской консерватории

Ю. Н. Мазченко:

«Всё! Только пиццикато, только пиццикато».

 
Не дав её убить морозу,
Скрипач укрыл в футляре розу
И позабыл на миг!
Вот тут нечаянно возник
Любовный, вечный треугольник.
Роза отчаянно влюбляется в смычок,
А он взаимностью ответить ей не мог.
Смычок был предан без остатка скрипке.
Порой случаются ошибки,
Когда, устав от жизни прозы,
Душа в футляре жаждет розы.
Скрипка блестящая, успешная,
изящных форм.
Ей овладел безумный шторм.
Она всем корпусом дрожала,
Колки к колючкам прижимала и гриф!
Наутро был развеян розы миф.
Расстроенное скрипки сердце —
Ей явно было не до скерцо —
Звучало абсолютно виновато.
Ах, пиццикато! Только пиццикато.
Смычок же верил в совершенство,
Испытывая блаженство,
Не покладая страстных рук,
Он извлекал за звуком звук.
То падал он, а то взлетал,
И зал ему рукоплескал.
Скрипка божественно звучала —
Вновь повторилось всё с начала.
 
 
Не дав её убить морозу
Скрипач укрыл в футляре розу…
 

Пустота

 
Прикоснусь устами к стылому стеклу,
Засмотрюсь в постылую пустоту.
Месяц, словно знак вопроса, в темноте повис,
Удивленья не скрывая, смотрит сверху вниз.
 
 
Что уставился, повеса, молодой да ранний?
Запотелое стекло плачет в тёмной раме.
То не слёзы, а ручьи, – жаркое дыханье.
То не грёзы, а в любви разочарованье.
 
 
То не чары заклинанья, нет!
Не проклятие ему вслед!
Просто жаль минувших дней, лет.
Не любила я его, нет!
 

Меланхолия

 
Ну, как мне без тебя?
Тебе как без меня?
И день не день,
И ночь не ночь – тоска.
 
 
Когда ты без меня,
Я без тебя когда,
Сплошная непогода
В любое время года – зима.
 
 
Я без тебя, ты без меня
Как ливень без дождя
И как гроза без молнии,
Без капитана судно – абсурдно.
 
 
Ну как мне без тебя?
Тебе как без меня?
Мы друг без друга, милый,
Как лодка без весла – разлука.
 
 
Не поплывёт ладья вперёд,
Назад не поплывёт.
Попала наша лодочка
В крутой водоворот – судьба.
 
 
Как жалко нашу лодочку.
Она же так плыла!
С одним веслом она
Как птица без крыла – беспомощна.
 
 
Не удержалась на плаву
Та лодка, крен дала.
Ещё немного, и она
Воды будет полна – беда.
 
 
Никто не может вспомнить,
Как унесло весло!
Кто справа был, кто слева,
Кто прав был, а кто не был – смешно.
 
 
Надеялись, что лодочку
Само теченье вынесет.
Зима пришла, река замёрзла.
Разлука, как слеза, – горька.
 
 
Ну как мне без тебя?
Тебе как без меня?
Никто не может нам помочь.
Весь день идёт холодный дождь —
меланхолия.
 

Просто прости!

 
Жизнь что дорога: то лентой вьётся ввысь,
То под откос несёт, то гололёд.
Но пусть её с трудом преодолеть придётся,
Только б не тьма! Пускай та лента не прервётся,
Только б вела вперёд, вперёд, вперёд!
Но прочь, печаль! Дорога есть из плена тьмы!
Я знаю, что вернусь по ней однажды,
Улягусь на заре туманом влажным
Иль стану нежными ладошками листвы.
А может, прорасту ромашкой белой-белой
Средь миллионов точно же таких
И ты случайно выберешь из них
Одну! И это буду я! Гадай по ней ты смело!
О! Стать бы ро́сною поляною нескошенной
И видеть: ты бежишь по ней босой,
И опоить тебя до одури росой,
И знать, что это ты примял траву,
Мой гость непрошеный!
Но знай! Не ландыш незаметный и душистый,
А гордый тот чертополох пушистый,
Роскошными бутонами маня,
Больно ладонь твою поранит вдруг!
Его ты не кляни, мой друг, —
То я, любимый, поздоровалась с тобой.
Просто прости, прости, друг мой.
 

На яхте в шторм

 
Лучи веером! Во все стороны!
Ветер балует паруса!
Тучи хма́рые поразорваны!
Настежь пьяные небеса!
 
 
И всё зримее зорь желанная,
Всё лазурнее небосвод,
Всё пространнее даль туманная
И балу́ет зыбь властных вод!
 
 
Запредельное чувство, зыбкое,
С кормо́й небо одной высоты.
Нереальное счастье близкое
Во Вселенной всей! Я и Ты!
 
 
Лучи веером! Во все стороны!
Ветер балует паруса!
Тучи хма́рые в клочья порваны!
Настежь пьяные небеса!
 

Болгария

Обещай мне

 
В море бросили монету
                   на прощанье.
Вновь вернёмся в наше лето,
                   обещай мне.
Обещай, что будем вместе
             слушать шум прибоя.
Я хочу счастливым быть,
                 милая, с тобою.
Вместе мы протянем руки
                 ласковой волне.
Обещай, что море ласки вновь
                  подаришь мне.
Обещай, что не забудешь обещанья
Помнить крик печальных белых чаек
И цветок магнолии в руке,
И звезду, летящую во мгле.
 
 
В море бросили монету
                    на прощанье.
Вновь вернёмся в наше лето,
                     обещай мне.
И шептал песок прибрежный,
                   волны догоняя:
«Обещаю, обещаю, обещаю!»
«Обещай, – дразнили чайки, – обещай,
Мальчик хочет быть любимым —
                     ай, ай, ай!»
Обнимал твои колени ласково прибой.
Ревновал я, он смеялся надо мной:
«Ах какой ты глупый,
                   бой, бой, бой!»
В море бросили монету
                    на прощанье.
Вновь вернёмся в наше лето,
                     обещай мне.
 

«Где тоску мою пьёт…»

 
Где тоску мою пьёт
Грусть-бессонница,
Там гуляет
Луна-беспризорница.
То смеётся она,
А то плачется,
То за тучку луна
Кротко прячется.
Пьёт тоску грусть моя,
Грусть-бессонница.
И не может
Никак успокоиться.
Ночь уйдёт, с ней печаль,
Грусть останется.
Грусть моя,
Призрак мой,
Бесприданница.
 

Морской блюз

 
Речной трамвайчик у причала
Волна баюкала, качала.
Но маленький всё маялся, не спал.
Мечтал он об открытом море.
Там, на бескрайнем на просторе,
Встретить любовь большую он мечтал.
Мечтал о яхте белой-белой,
Которая летела смело,
А океан, как колыбель, её качал.
Он оторвался от причала,
За ней его мечта помчала,
Его уже нельзя остановить.
Он вырвался! Открыто море!
Да что беда! Беда не горе!
Только трамвайчики умеют так любить.
В волнах его почти не видно,
И было так ему обидно!
Его никто, никто не понимал,
А он, шальной, навстречу счастью,
Наперекор стихии властной
За яхтой белой-белой смело мчал.
Ах, глупый! Глупый ты, трамвайчик.
Ты мал, как солнца нежный зайчик.
Ты жизнь не знал и сил не рассчитал.
Ты видишь сам! Смелая яхта
Легко и просто, словно птаха,
Летит навстречу к другу – кораблю.
А он большой, морской, солидный,
Он пятипалубный и видный,
Ей подаёт гудок: «Лю-блюз-з-з!
Лю-блюз-з-з!
Люблю-ю-ю… з!»
Он про любовь гудел стихи ей,
Она боролась со стихией, и: «У-у-у-у-у…» —
Пропел, прощаясь, белый лайнер.
Трамвайчик, растерявшись, замер,
И не досталась яхта никому.
Коварны эти океаны!
Не строй, речной трамвайчик, планы.
Большое плаванье – большому кораблю!
В волнах его почти не видно,
И было так ему обидно.
Он тихо простонал: «Люблю-ю-ю.
Люблю-ю-ю-ю.
Люблю-ю-ю-ю…»
 

«Научи меня любить, научи!..»

 
Научи меня любить, научи!
Как синицу, по весне приручи.
Чтоб в ладонь твою села, смелая,
Чтоб в руках твоих звонко пела я.
 
 
Небом звёздным стань – буду я роса,
По ночам целуют травы небеса.
Берегами станешь – буду я рекою,
Я уйду волной и вернусь волною.
 
 
Бризом стану лёгким, а ты парусами,
Что волнует лодку – разберёмся сами.
Среди скал услышу голос тихий твой,
Я твоею стану, а ты будешь мой.
 

Да! Она ему сказала

 
Расплескала полночь звёзды над садами рая!
Звёзды падали с небес, мест не выбирая,
Яблоко от яблоньки рядышком упало —
Для большого счастья надо очень мало!
 
 
Малая Медведица стерегла сады,
Но уснула! В рае долго ль до беды?
Оюнелый месяц смотрит, не мигая,
Как Адам шагает по долинам рая.
Райской красоте не внемля, заскучал Адам,
Но значенья не придал наливным плодам.
Это ж надо потрудиться, встать, сорвать и съесть,
А куда прикажете гордость деть и честь?
Голод был в то время – дядька, отнял много сил,
Бог тогда с ребра Адама деву сотворил.
Плоть от плоти звал Адам очень просто – Евой.
Предаваясь наслажденью с этой милой девой,
Отхватил пол-яблока, жадный! Очень смело!
Ева раньше плод вкусила, но не в этом дело.
Источал запретный фрукт вожделенья соки.
Искуситель Змий залёг в зарослях осоки.
Пало семя от плода с яблонькою рядом,
Змей-злодей его кропил ядовитым ядом.
Сладка парочка о том вовсе не жалела,
Что, нарушив все каноны, плод запретный съела.
Честь с достоинством прикрыли фиговым листочком —
Ни фига-а-а! Я не поставлю в этом месте точку.
Хоть насильно мил не будешь, кто-то говорил,
Своему сейчас припомню, «чё» Змий искусил.
Из себя чуть мой не вышел, как тот змей из кожи.
Ева точно не видала такой кислой рожи!
«Не твори себе кумира» – истина стара как Мир.
На диване рассуждал демагог-кумир.
Говорил, что отродясь сладкое не любит,
Что за это самое поплатились люди,
Что виновен змий ползучий, плод вкусили оба,
Не послушалась совета Ева отца-Бога.
Бедный Адик! Отказать не хватило сил,
Его Ева соблазнила, вот и откусил.
Выгнал грешников из рая седовласый дед,
Из-за них теперь у всех столько разных бед.
Вон Мария родила Светлого Христа
Без удобства всякого, а причина та,
Что хватила Ева лихо лиха через край,
Размечталась: в шалаше ей будет с милым рай…
Любви вечной под луной звёздный захотел бомонд,
Под луной ничто не вечно, вечен здесь евроремонт!
С райскими законами надо б осторожно,
Правда, если хочется, то немного мо-о-ожно. (Зевает.)
Засыпая, «поливал» парочку из рая,
Что сменила сад Эдемский на содом сарая.
Ну, короче, змий уполз, что об нём теперь?
Змей хоть дома, хоть в раю был и будет зверь!
Да! В начале было слово – это нам не ново,
Но, видать, за Евой было и последним слово.
Да! Она ему сказала. Да! Любви венец!
И тогда её проблемы порешал Отец.
Увидал Создатель наш Змия злодеянье,
Все созвездия собрал в рай на совещанье.
Повелел он звёздам ярче осветить сады,
Водолею приказал не жалеть воды,
Звёздный пахарь воду лил, силы не жалея —
Труды даром не пропали парня Водолея.
И когда лучами жизни заиграл Восток,
Где таилось семя, про́бился росток!
 
 
Расплескала полночь звёзды над садами рая!
Звёзды падали с небес, мест не выбирая,
Яблоко от яблоньки рядышком упало —
Для большого счастья надо очень мало!
 

Про любовь

 
Чудес на свете хватает,
Бывает тако-о-о-е в природе!
Подсолнух кланялся Мальве
Через плетень в огороде.
Подтянут, блестящ, весел,
В расцвете и полон сил…
«Ты любишь меня, Мальвина?» —
Подсолнух у Мальвы спросил
Тут пышная белая Мальва
Молвит: «Умом ты не слаб?
Да будь я простой лебедою,
Тебя полюбить не смогла б!
Ну, долговязый олух!
Умора – я хохочу!»
Почернел весь Подсолнух
И крикнул:
«Да-а-а плевать я на вас хочу!»
 

«Ничего не сказано: ураган и тишь…»

 
Ничего не сказано: ураган и тишь,
Мы такие разные – нас не различишь.
 
 
Мы такие разные – нечего сказать,
С разностями нашими нам не совладать.
 
 
Я – чужими фразами, ты молчишь и ждёшь,
Мы такие странные – нас не разберёшь.
 
 
Мы такие разные – что два рукава.
Левый ты, я правый – я всегда права!
 
 
Месяц – пёс бездомный, мы за ним следим,
День такой безветренный, не сравним с другим.
 
 
Мы такие разные – ты да я с тобой.
Мы такие страстные – не разлить водой.
 
 
Себе неподвластные и своим годам,
Мы такие разные – Ева и Адам.
 
 
Что-то недосказано: жизнь – тугая нить.
Видно, свыше сказано нас соединить.
 

Я потерял четыре дня

Из интервью с Мстиславом

Растроповичем по TV в день

его 75-летия.

Корр.: «Правда, что вы были

знакомы с Галиной Вишневской

всего 4 дня и поженились.

Что вы на это скажете?»

«Я потерял четыре дня!» —

был его ответ.

 
Я знал её четыре дня
И понял, что любовь моя,
Как будто яркая звезда,
Зажглась на небе для меня.
 
 
Сразил безумной красотой твой лик,
Я не забуду никогда тот миг.
Друзья шутили: «Вот ты влип,
Держись, Подсолнух, ты погиб.
 
 
Ты молод, не спеши, маэстро,
Пусть подождёт твоя невеста.
Чем плохо тебе с нами?
Поверь, брак – это камень,
 
 
Такое бремя не для нас.
Давай сыграем старый джаз.
Ты посмотри, какой простор!
Весной жениться – это вздор».
 
 
Промчались годы, но любовь
Ещё сильней волнует кровь.
Я вспоминаю вновь и вновь
Тот день, тогда
Ты мне сказала: «Да!»
 
 
От счастья я сходил с ума,
И были правы небеса,
Что там живёт любовь!
Прошло так много зим и лет,
 
 
Я знаю: оправданья нет,
Нет оправданья для меня,
Я потерял четыре дня.
Прости любовь моя.
 

Москва

Миллениум

 
Вселенский разум из частиц
Невидимой рукой
Бродяги-атомы собрал
И сделал их звездой.
 
 
Частица, атом, клетка…
Сквозь миллиарды лет
Плоть воплотилась в вечность —
Родился человек.
 
 
Какая яркая звезда
Зажглась вновь, посмотри!
Вселенский разум всё же
Зависит от любви!
 
 
Всё в космосе рождает миг
Частицею, искрой.
Мгновенье без любви грозит
Бескрайней пустотой.
 
 
Разбита вечность временем
На части бытия.
Спасибо мигу в вечности,
Что мы живём, друзья.
 
 
В космическом пространстве,
В частях тех бытия —
Частица, атом, клетка,
Вращается Земля.
 
 
Частица, атом, клетка…
Сквозь миллиарды лет
Плоть воплотилась в вечность —
Есть мы, есть новый век.
 
 
Куранты бьют двенадцать.
Ещё лишь миг – и вот
Разбита вечность временем.
Родился новый год!
 
 
В космическом пространстве
Тысяча лет как миг.
Спасибо мигу этому,
Что на Земле сегодня нас
Миллениум настиг.
 
 
Миллениум, наверное, —
Вселенной день рождения.
Жаль, не придёт к нам вновь.
Друзья! Поднимем же бокалы
И выпьем за любовь,
 
 
И будет продолжаться
Звёзд танец вновь и вновь.
Частица, атом, клетка —
Пускай живёт любовь!
 
 
Какая яркая звезда
Зажглась вновь, посмотри!
Вселенский разум всё же
Зависит от любви!
 

За веру с любовью

 
Ни мало, ни много,
Ни много, ни мало —
Жизнь без лимита
Мне всё выдавала.
Любовь, и надежду,
И счастье, и веру.
Ни много, ни мало,
Но главное – в меру.
Я счастье, как скульптор,
Из глины лепила.
Любовь не имела,
Но щедро дарила.
Любовь и надежда
Не ведают меры,
Вот веры б побольше,
Побольше бы веры!
Я б с верой ложилась
И с верой вставала.
Я б верила, верила,
Я б не устала!
 
 
Я верила всем,
И вся, и всему…
Куда делась вера?
Сама не пойму.
На крыльях надежды
Как птица взлечу —
За веру!
С любовью поставлю свечу!
 

Тонкий лёд

 
Снега, косые полосы,
Застилавшие мутно свет,
Перепутали мои волосы.
Ветер! Прошу, дай ответ.
 
 
Как согреть мне душу и руки,
Удержаться на тонком льду?
Тонкий лёд – это мука разлуки,
Я до берега не дойду.
 
 
Тонкий лёд не причина грусти,
Ты осталась на льду одна,
А вот если бы были вы вместе,
Неминуема глубина.
 
 
Я руками любовь не согрела,
Не согрела любовь в душе,
Любовь просто дотла сгорела,
Не вернуть нам её уже.
 
 
Он меня называл – моё лето!
Я любила его столько лет,
Но осталась любовь без ответа.
Разлука! Дай мне ответ.
 
 
Твои волосы побелели,
И не ветер тому вина,
Седина – это сердца метели,
А метель перекрасит весна!
 
 
Вновь согреет весна твои руки,
Потеплеет душа весной,
Тонкий лёд не причина разлуки,
Видишь, ветер играет с волной!
 

Песни и романсы

Под музыку дождя

© Слова: Татьяна Мишина

© Музыка: Андрей Сеничев

Романс

 
Под музыку дождя поёт осенний ветер,
И даль забвеньем зыбким замело,
Но образ твой в глазах до боли светел,
И оттого на сердце так тепло,
Что греет душу встречи ожиданье.
Мы так давно не виделись с тобой,
Словно распятье, было расставанье,
Я слёз твоих дотронулся рукой.
Рукой, холодной от дождя и ветра,
Я ощутил, как горяча эта слеза.
Разлука средь любви так же нелепа,
Как в феврале июльская гроза.
Любовь ещё сильней на расстоянии.
Когда от мысли о тебе вскипала кровь,
Я понимал, что нашим расставаньем,
Разлукой проверяется любовь.
Под музыку дождя поёт осенний ветер,
И даль забвеньем зыбким замело,
Но образ твой в глазах до боли светел,
И оттого на сердце так тепло.
 
 
Словно распятье, было расставание…
 

Это снова весна над алтаем

© Слова: Татьяна Мишина

© Музыка: Андрей Сеничев

Песня

 
Это снова весна, это снова весна,
Это снова весна над Алтаем.
Из-за синих морей, из-за дальних далей
Журавли снова к нам прилетают.
И кричат журавли, и курлычут они,
И весну на Алтай возвращают.
Снова клином летят и тревожно кричат —
Они родину милую знают.
На Алтае они вили гнёзда свои,
Их родные просторы встречают.
Журавли…журавли… Вновь курлычут они,
Вновь тревожно кричат над Алтаем:
«Прилетаем домой, прилетаем домой,
Прилетаем домой, прилетаем».
Видно, в дальней дали
Трудно вам, журавли,
Я сама, журавли, это знаю.
Журавли, журавли,
У родимой земли
Силу крыльев мы все обретаем.
Ничего нет милей
Слышать крик журавлей
Над отчизной моей – над Алтаем!
 

Алтай

Разлуку рисовать

© Слова: Татьяна Мишина

© Музыка: Андрей Сеничев

Песня

 
Переписать бы жизнь с начала,
На чистый холст переписать!
Я ни за что тогда б не стала
Разлуку рисовать!
Я грусть оставила бы в прошлом,
Забвенью предала бы грусть!
А может, взять её немного?
Совсем немного… Тогда пусть.
Пусть будет всё, как было прежде:
И грусть, и счастье, и печаль,
Любовь, разлука и надежда!
Жизнь переписывать мне жаль!
Жаль переписывать былое,
Жаль тратить краски и холсты.
Если б не знала я разлуки,
То, как люблю, не знал бы ты!