Текст книги "Последняя любовь Самурая"

В начале октября муж позвонил мне на работу:

– Я заеду часа в два, нужно заскочить в одно место.

Надо так надо. Я вообще редко задавала ему вопросы в таких случаях, обошлась и сейчас. В офис он заходить не стал, ждал меня в машине.

Через полчаса мы остановились возле неприметного здания в центре, весь фасад которого был увешан табличками с названием фирм.

– Тебе надо будет подписать кое-какие бумаги, – на ходу объяснил муж.

– Бумаги? – удивилась я.

– Да. Я кое-что продаю из нашей недвижимости, необходимо твое согласие. Это пустая формальность.

В кабинете нас ждали трое: тучная женщина с очень серьезным лицом и двое мужчин. С женщиной мы обменялись короткими репликами. Вадим представил первого мужчину, второй поднялся навстречу и представился сам:

– Истомин Валерий Павлович. – Я назвалась, он поклонился и сказал: – Очень приятно.

Имя было мне знакомо. Кажется, он адвокат. В компании моего мужа, вспоминая о нем, неизменно добавляли: «Ловок, сукин сын». Оттого я разглядывала его с любопытством. Лет тридцати пяти, о таких принято говорить «интересный мужчина». Невысокий, но хорошо сложен, элегантный костюм, лицо, внушающее доверие. Каждое его слово, даже самое обычное, звучит значительно. Светлые глаза смотрят серьезно, приятная улыбка. Рядом с таким человеком женщина должна чувствовать себя как за каменной стеной. Мне он понравился.

– У нас мало времени, – сказал мой муж.

Женщина согласно кивнула.

Передо мной оказалась стопка бумаг, мне не дали времени прочитать, что там написано, да мне и не интересно было. Муж тыкал пальцем в нужных местах, а я быстро расписывалась. Адвокат собрал бумаги, сунул их в папку, они быстро переглянулись с моим мужем, и тот едва заметно кивнул.

– Встретимся через час, – сказал Вадим. – Я только отвезу Лину на работу.

Как и мои подруги, он называет меня Линой, хотя твердит, что Селина ему тоже очень нравится.

– Ты сегодня задержишься? – спросила я, когда мы уже подъехали к офису.

– Нет, встречу тебя с работы. Поужинаем где-нибудь и поедем домой.

– Почему мы ужинаем не дома, у нас какой-то праздник?

– Просто я приглашаю тебя в ресторан, – улыбнулся он и поцеловал меня на прощание.

Поужинав, мы минут тридцать прогуливались в центре города, оставив машину на стоянке ресторана. Вадим обнял меня и вдруг сказал тихо:

– Знаешь, что пришло мне в голову? Я совершенно счастлив. Я даже никогда и представить не мог, что у меня будет такая жизнь. И все благодаря тебе. – Я улыбнулась, пытаясь отгадать, что такого счастливого он нашел в нашей жизни? – Единственное, о чем я теперь мечтаю, – продолжал он, – так это о наследнике. Я хочу, чтобы у нас было много детей, трое или даже четверо. Как ты на это смотришь?

Я засмеялась, прижимаясь к нему, а он поцеловал меня, что избавило меня от необходимости отвечать. «Счастье – это очень просто, – думала я, возвращаясь домой. – Хороший муж и много детей. Хороший муж, который не пьет и зарабатывает деньги, приглашает тебя поужинать в ресторан и иногда говорит, что он счастлив. Рожу ему детей и тоже буду счастлива». На какое-то время мне удалось убедить себя, что все так и есть.

Разговоры мужа о наследнике больше не вызывали у меня уныния, я охотно поддерживала эту тему и дала себе слово сходить к гинекологу, иначе забеременеть я вряд ли смогу, по крайней мере, меня в этом клятвенно заверяли, но мужу я ничего не говорила. Дни проходили за днями, а я свое намерение так и не исполнила.

Новый год мы вновь встречали за границей. Однажды утром я встала и неожиданно подумала: «Как стремительно проходит жизнь, мне кажется, что моя уже прошла, и я не живу, а доживаю». Странные мысли для двадцатитрехлетней девушки.

Тут надо сказать, что после нашего возвращения из-за границы у нас часто стал появляться Истомин. Иногда я ловила на себе его взгляд, весьма настойчивый, но это был не тот раздевающий взгляд, к которым я успела привыкнуть. Скорее в нем было любопытство, а еще сомнение. И слушал меня он всегда внимательно, хотя, по большой части, в компании я молчала, успешно заменяя слова улыбкой, и охотно смеялась мужниным шуткам.

– Вадик, тебе здорово повезло с женой, – пьяно кивали его друзья.

Но почему-то мне казалось, что Истомин с этим не согласен. Иногда он звонил мне, болтал о всяких пустяках, что как-то не вязалось с образом чрезвычайно серьезного человека, а я гадала, чего ему от меня надо. В том, что надо, я не сомневалась. Он ни разу не произнес ничего такого, что позволило бы мне решить: Истомин, как и прочие, вознамерился уложить меня в постель. Кстати, к тому моменту многие от этой идеи вынуждены были отказаться, и я приобрела репутацию неприступной особы. «Дура деревенская, – прокомментировала как-то мое поведение жена одного из Вадимовых друзей, стоя ко мне спиной и думая, что я ничего не слышу. – Втюрилась в этого прохвоста и искренне считает, что никого лучше и на свете нет». Это позволило мне лишний раз убедиться в том, как обманчивы бывают впечатления. Иногда мне казалось, что Истомин меня экзаменует, а его редкие вопросы – некий тест, и тогда мне становилось любопытно. В общем, дружбу с ним я охотно поддерживала и, памятуя о том, что я деревенская дурочка, любила ввернуть в разговор свой вопрос, обычно на редкость глупый. В таких случаях он начинал хохотать и потом терпеливо объяснял, что и как, а взгляд его больших серых глаз становился серьезным и опасливым. Одно время я даже решила, что могу в него влюбиться, но длилось это не более двух недель. За это время я не успела наделать глупостей по причине его занятости, и мы так и остались приятелями.

Как-то, придя на работу, я получила задание от своего шефа: встретиться с клиентом.

– Я дам ему номер вашего мобильного, – предупредил шеф.

Клиент позвонил через час. Встретились мы в обеденный перерыв в кафе. Молодой мужчина со светлыми волосами ежиком показался мне очень симпатичным. Мы обсудили наши дела, а напоследок обменялись визитками. Я мельком взглянула на его карточку, прежде чем убрать ее в сумку, ниже фамилии стояла приписка: «Адвокат». Парень повертел мою в руках и вдруг спросил:

– Простите, а Козельский Вадим Эдуардович…

– Мой муж, – улыбнулась я.

– Вот как, – сказал он, мгновенно меняясь в лице, брови его сурово сдвинулись, но еще через мгновение он вновь улыбался. – Приятно было познакомиться.

– Мне тоже, – не осталась я в долгу.

Однако, несмотря на заверения, наше расставание трогательным не было, хоть Алексей Иванович и старался быть приветливым, но его отношение ко мне по неизвестной причине изменилось.

Разумеется, это вызвало у меня любопытство. Поэтому вечером я, рассказывая мужу о событиях прошедшего дня, поведала об этой встрече и как бы между прочим упомянула фамилию.

– Нилин? – нахмурился муж. – И о чем вы с ним говорили?

– Как – о чем? – удивилась я. – О делах, конечно.

– Ты назвала свою фамилию?

– Мы обменялись визитками, так что моя фамилия ему известна. А в чем дело?

– Да ерунда, – отмахнулся Вадим. – Но все равно держись от этого типа подальше. Очень неприятный человек, у нас с ним были проблемы.

– Проблемы? – не отставала я.

– Я же сказал, ерунда. Позвоню твоему начальству, пусть кто-нибудь другой имеет с ним дело, тебе с этим Нилиным встречаться ни к чему.

Я попыталась углубиться в тему, чтобы узнать побольше, но Вадим проявил завидное упрямство, чем, конечно, только увеличил мое любопытство.

Через несколько дней мы встретились с Истоминым, и я полезла к нему с вопросами.

– Неудивительно, что твой муж не пришел в восторг от этого знакомства, – усмехнулся Валера. – Они, можно сказать, враги.

– Вот как?

– Если коротко, а подробностей я и сам не знаю, потому что в то время с твоим мужем не был знаком, Вадим когда-то начинал бизнес с отцом этого Нилина. Есть мнение, что твой муж воспользовался его доверчивостью и попросту кинул Нилина, увеличив свое состояние тем самым практически вдвое. Мужик остался без гроша. Хотя, думаю, это сильно преувеличено. Его сын считает, что Вадим виновен в смерти родителя: старик умер от инфаркта в результате всех этих переживаний. Парень даже пытался восстановить справедливость, так сказать…

– И что?

– На страже интересов твоего мужа уже стоял я, – засмеялся Валера. – Так что шансов у него практически не было. Хотя мужик он способный, и, я думаю, пройдет пара-тройка лет и…

– Он отберет у моего мужа деньги?

– Что за странная фантазия? Никто ничего у него не отберет, – и добавил с улыбкой: – Пока я этого не захочу. Просто я имел в виду, что он хороший юрист, вот и все.

То, что Вадим поступил нечестно, меня, казалось, не удивило, и это было довольно необычно. Мне сообщили, что он непорядочный человек, довел бывшего компаньона до инфаркта, а я согласно киваю в ответ. Пожалуй, меня больше бы удивило, скажи о нем Валера что-нибудь хорошее. Выходит, я сама все это время считала его непорядочным человеком или подозревала, что так оно и есть, и продолжала жить с ним?

– Не стоило мне этого рассказывать, – понаблюдав за мной, заметил Валера.

– Не беспокойся, Вадиму я ничего не скажу.

Он кивнул, и разговор на этом был закончен.

И вновь побежали дни бесконечной чередой, я с ужасом думала, что они абсолютно похожи друг на друга. По вечерам я смотрела фильмы или читала и завидовала чужой, кем-то выдуманной жизни. В моей не было ничего, заслуживающего упоминания, и я опять начинала мечтать. И опять себе напророчила.

Все началось с того, что Вадим вдруг занервничал. Ходил хмурый, говорил мало, а когда я приставала к нему, отвечал невпопад. Без конца с кем-то совещался по телефону, иногда повышал голос, что было ему совершенно несвойственно. Истомин к нам зачастил, они подолгу обсуждали что-то, закрывшись в кабинете. Я пробовала подслушивать, совершенно этого не стыдясь, но говорили они тихо, и ничего мало-мальски стоящего мне разобрать не удалось. Отчаявшись хоть что-то выведать у мужа, я в очередной раз обратилась к Истомину. Позвонила ему на мобильный и попросила о встрече.

– Нам надо поговорить. Это касается Вадима.

Он, казалось, не удивился, не задавал лишних вопросов и сообщил, что будет ждать меня после работы в баре «Три пескаря».

В шесть часов я вошла в бар и увидела его у стойки. Он помахал мне рукой и пошел навстречу. Прижался щекой к моей щеке и улыбнулся:

– Потрясающе выглядишь.

– Спасибо.

– Нет, серьезно. Ты необыкновенно похорошела, хотя отлично выглядела и в тот день, когда мы познакомились. Кстати, я прекрасно помню тот день, а ты?

– Еще бы. На тебе был костюм в тонкую полоску и розовая рубашка. Терпеть не могу розовый цвет, – засмеялась я. Он тоже засмеялся.

– Иногда я сомневаюсь в правдивости истории женитьбы Вадима, – сказал он.

– В каком смысле? – не поняла я.

– В буквальном. Кто там кому пудрил мозги, еще вопрос.

Признаться, я опешила и очень внимательно посмотрела на Валеру.

– Ты меня удивляешь.

– Серьезно? Хорошо. Пока оставим это. Так о чем ты хотела поговорить?

Мы к этому времени устроились за столиком, подошел официант, и мы сделали заказ.

– Я вижу, что-то происходит, – начала я. – Вадим сам на себя не похож. Пробовала говорить с ним – молчит. Я беспокоюсь за него, скажи, у Вадима неприятности?

– Нет, – помедлив, ответил Истомин. – Я не стал бы это так называть. Но неприятности вполне могут быть, если…

– Если что?

– Если он допустит ошибку в очередной своей афере.

– Вот как, – нахмурилась я.

– Ответь мне вот на какой вопрос, – продолжил он, внимательно глядя на меня. – Ты любишь своего мужа?

– Он мой муж.

Валера усмехнулся:

– Странный ответ.

– Чем он так странен?

– Почему бы просто не ответить «да»? Впрочем, если бы ты это сказала, я бы все равно не поверил.

Я попыталась придать своему лицу оскорбленное выражение, Валера наблюдал за моими попытками и вновь усмехнулся:

– Я думаю, нам пора поговорить начистоту.

– Валяй, раз пора. Только вот о чем?

– Ну, хотя бы о том, как доверчивы порой бывают жулики. Твой муж, к примеру. Извини, что я назвал его жуликом, но это чистая правда. На нем клейма негде ставить. И этот жулик искренне верит, что его жена – наивная дурочка, которая любит его нежно и преданно.

– А у тебя есть повод в этом сомневаться? – серьезно спросила я.

– Нет, что ты. Какой там повод, ты безукоризненна. Этот прохвост так и не понял, что получил. – Только я собралась ответить, как Валера взял меня за руку и тихо добавил: – В тебе бушует пламя, – и опять засмеялся. – Я не хотел тебя обидеть, – поспешно добавил он. – С того самого дня, как мы познакомились, я внимательно наблюдал за тобой: как и что ты говоришь, как смотришь, как двигаешься. Ты не уважаешь ни своего мужа, ни его окружение, более того… представляю, как ты мысленно хохочешь…

– Ты что, спятил? – не выдержала я.

– Я же предложил поговорить откровенно, почему бы и нет?

– Я задала тебе вопрос, а ты на него до сих пор не ответил.

Он все еще держал в руках мою ладонь, легонько поглаживал мои пальцы и улыбался.

– Уверен, детали тебя не интересуют, поэтому буду краток. Вадиму поступило очень выгодное предложение, и он с ним согласился, хотя знал, что на осуществление проекта ему понадобятся большие деньги. Свободных денег в нужном количестве у него нет, но дело исключительно перспективное, и он не собирается от него отказываться.

– И что дальше? – поторопила я.

– Выход, конечно, есть – забрать свою долю в строительной фирме, но тем самым он поставит компанию под удар, попросту ее разорит.

– Ах, вот оно что, – перевела я дух. – Значит, он мучается сомнениями…

– Ничего подобного, угрызения совести к этому никакого отношения не имеют. Он просто гадает, как обтяпать дельце половчее. Ведь его компаньоны тоже не дураки. Время идет, и кое-какие слухи, несмотря на его осторожность, просочатся. Ему надо действовать быстро, а главное – наверняка.

– В конце концов, это его деньги, – заметила я.

– Конечно. Но его новые компаньоны люди солидные и пекутся о репутации.

– Выходит, положение безвыходное?

– Отнюдь. Я посоветовал ему самый простой способ: развестись с тобой. Ты потребуешь свою законную долю, и он сможет получить деньги, не теряя лица. Знаешь, он ухватился за эту идею. Наш прощелыга полностью уверен в твоей наивности и доверчивости.

– Он уверен, а ты нет? Тогда почему ты посоветовал ему развестись со мной?

– А вот это очень хороший вопрос. Кстати, ты знаешь, что значительную часть своей собственности он уже перевел на тебя? – Истомин сверлил меня взглядом, а я, досадливо вздохнув, покачала головой.

– Теперь понятно, что я тогда подписывала.

– Тебя в самом деле не интересовало, под какими бумагами ты ставишь свою подпись? – усмехнулся он. Кажется, Истомин был не в состоянии поверить в такое, а я решила его не разочаровывать и проигнорировала вопрос. – Ты уже сейчас очень богатая женщина. А главное – сможешь самостоятельно распоряжаться очень крупной суммой денег.

Валере было невдомек, что деньги интересуют меня меньше всего.

– Отличная новость, – кивнула я, а он насторожился.

– Я же предложил разговор начистоту, – усмехнулся Истомин. – Передо мной не стоит разыгрывать наивную простушку. Ты не любишь своего мужа, и если бы он не был таким кретином, точнее, если бы дал себе труд хоть немного понаблюдать за тобой, он давно бы это понял. Тебя интересуют его деньги, других вариантов я не вижу.

– Начистоту так начистоту, – согласилась я. – Твои предложения?

– Собственно, я уже все сказал. Он разводится с тобой, и ты получаешь свою долю, а также полную свободу, милая. Послушай, как это звучит: полная свобода и большие деньги. И никакой необходимости притворяться и видеть рядом этого идиота.

– Заманчиво, – хихикнула я. – А тебе от всего этого какая польза?

– Я хочу тебя. Думаю, это не новость, верно? И кое-что позволяет мне надеяться, что мои чувства к тебе могут быть взаимны. Я ошибся?

– Нет, – покачала я головой. – Не скрою, я не раз сожалела, что мой муж Вадим, а не ты, к примеру.

– Вот видишь, как все просто, – засмеялся он, взглянул исподлобья и вновь погладил мою руку, но теперь вполне по-хозяйски.

Я широко улыбнулась и спросила:

– Скажи, ты хочешь меня или меня и его деньги?

– Детка, что плохого хотеть все сразу, тем более что деньги сами идут нам в руки? Имей в виду, без меня ты не справишься. Битва будет долгой, и мне придется потрудиться, но будь уверена, я буду биться за каждый доллар для моей красавицы. В конце концов, этот мерзавец должен получить по заслугам, он столько раз кидал людей, которые имели глупость ему довериться. Полное дерьмо твой муж.

«А ты чем лучше?» – хотелось спросить мне, но делать этого я не стала и возблагодарила своего ангела-хранителя за то, что он был настороже и не позволил мне оказаться в объятиях этого мерзавца. А я ведь всерьез помышляла об этом.

– Ну, так что ты мне скажешь? Мы договорились?

– Я обещаю, что ничего не скажу о нашем разговоре своему мужу, – ответила я.

– И это все? – хмыкнул он.

– Между прочим, я оказываю тебе услугу, чтобы ты не лишился богатого клиента.

– А ты не проста, ох как не проста… Я рад, что не ошибся в тебе.

– Мне приходится быть осторожной, и то, что сейчас я рискую…

– Рискуешь? – нахмурился он.

– Разумеется. Что, если в твоем кармане лежит диктофон и уже через пару часов мой муж прослушает запись этого разговора?

– О боже, детка… – Он покачал головой, взял мою ладонь, поцеловал ее и сказал серьезно: – Мне ты можешь доверять. Кстати, здесь есть премиленькая комната на втором этаже, ты смогла бы лично убедиться, что ни в моем кармане, ни в прочих местах у меня никакого диктофона нет.

– А когда я буду этим заниматься, появится мой муж и обвинит меня в измене?

– У тебя просто мания, – покачал он головой. – Я же сказал: мне ты можешь доверять. Я хочу видеть тебя свободной женщиной и, разумеется, богатой. Ты мало что понимаешь в делах и сама захочешь, чтобы рядом был мужчина, пекущийся о твоих интересах, это позволит тебе вести счастливую и абсолютно беззаботную жизнь. И я надеюсь, что этим мужчиной буду я.

– Но до той поры я не сделаю ничего такого, что дает возможность моему мужу оставить меня без денег, так что мысли о комнате на втором этаже оставь.

– О’кей, – развел он руками. – Я все понял. Можно только еще одну фразу? – Он наклонился ко мне и прошептал: – Из нас выйдет отличная пара.

Я подмигнула ему и улыбнулась, а он захохотал.

Из бара мы выходили вместе, в темном узком пространстве между двумя дверями Истомин вдруг навалился на меня и стал целовать, шепнув:

– Здесь-то видеокамер точно нет.

Признаться, меня передернуло от отвращения, и мой нелюбимый муж показался мне гораздо привлекательнее этого типа. На счастье, кто-то потянул уличную дверь, и Истомину пришлось угомониться, он разом приобрел черты серьезного человека и преуспевающего адвоката, а я сладко улыбнулась ему на прощание.

Разумеется, у меня и в мыслях не было менять одного малоприятного субъекта на другого, еще менее приятного. Но ситуация вдруг показалась мне занимательной, а жизнь интересной, и я стала ждать развития событий.

Уже на следующий вечер Вадим, вернувшись с работы, усадил меня в кресло и начал с постной миной:

– Котенок, нам надо поговорить.

– У тебя неприятности? – испуганно спросила я. – Ты молчишь, но я же вижу, что тебя что-то беспокоит.

– Ах, милая, я просто не хотел тебя расстраивать, но теперь… теперь вынужден поговорить с тобой. – Он устроился в моих ногах, сграбастал обе мои руки и тяжко вздохнул. – Бизнес – грязное дело, – произнес он. – И я сейчас в весьма затруднительном положении. Люди, которым я имел неосторожность довериться… в общем, так, котенок, я много думал и пришел к выводу: единственная возможность спасти наши деньги – это развестись.

– С кем? – испугалась я.

– Милая, развод – это чистая фикция. То есть мы, конечно, разведемся, но для нас с тобой это не будет иметь никакого значения. Мы же любим друг друга, верно?

– Вадим, я не понимаю, почему мы должны разводиться? – заволновалась я.

– Все очень просто. При разводе ты потребуешь свою долю, ведь ты моя жена, и по закону половина всего, что принадлежит мне, – твое.

– Мне ничего не надо…

– Котенок, послушай меня внимательно. Если ты заберешь деньги, эти типы не смогут на них претендовать. Разумеется, на самом деле забирать их тебе не нужно, но об этом будем знать только ты и я. А когда ситуация нормализуется, мы опять распишемся. Теперь ты поняла, моя радость?

Радость поняла. Выходит, Истомин прав и муженек заглотил крючок. Если честно, в тот момент у меня возникла непрошеная жалость к Вадиму, я его не любила, и все-таки он был мне мужем, пусть жуликом, но мне-то он не сделал ничего плохого, напротив, всегда заботился обо мне. И я попыталась спасти положение.

– Вадим, – сказала я. – Мы не можем развестись. Я беременна.

– Как некстати, – буркнул он, но тут же опомнился. – Я очень рад, котенок. Очень. Какой срок?

– Семь недель, – глазом не моргнув, соврала я.

– Отлично. К моменту рождения ребенка мы уже снова будем мужем и женой. Все это займет полгода, не больше. И то, что мы разведемся, вовсе не значит, что мы должны жить врозь. Ничего подобного. Ну, если только месяц-два. Мы будем видеться каждый день. – Он заключил меня в объятия, а я вздохнула. Что ж, как сказано у Ницше, «падающего подтолкни», пожалуй, это тот самый случай.

– Вадим, это ужасно, – честно сказала я.

– Доверься мне, родная. Все будет хорошо. Просто поверь и поступай так, как я прошу. И я сделаю тебя самой счастливой женщиной на свете.

Я заревела и кивнула. Он утешал меня минут пятнадцать, умоляя подумать о ребенке и не расстраиваться, а когда я успокоилась, стал деловито объяснять:

– Значит, так. Для развода необходим повод. Укажешь в заявлении, что я тебе изменяю:

– Ты мне изменяешь? – ахнула я, начиная получать удовольствие от происходящего.

– Конечно, нет. Кандидатуру на роль моей мнимой любовницы мы подыщем, я думаю, вполне сойдет моя секретарша. Она не замужем и не откажется подтвердить сплетни, которые возникнут. Стоить это будет недорого, я с ней договорюсь. Чтобы не запутаться во вранье, обо всем этом лучше особо не распространяться. Все знают твою обычную сдержанность, так что бегать по знакомым и что-то там объяснять не придется. Если возникнет необходимость, переедешь в нашу квартиру на проспекте Ленина. Нет, лучше я туда перееду. Тебе здесь привычней и легче будет перенести одиночество. Опять же, Ангелина Сергеевна рядом, я на нее очень рассчитываю. Милая, уверяю тебя, это все на крайний случай. Сейчас ты должна мне довериться и думать только о нашем ребенке. Ты поняла?

Я закивала, как китайский болванчик, и вновь заревела, а он начал утешать меня.

Через три дня я подала на развод и на раздел имущества. Мы перестали появляться на людях вдвоем, но по-прежнему жили вместе. Муж повеселел и даже что-то насвистывал под нос, а по вечерам, обложившись словарями, выбирал имя нашему первенцу, мужское, но на всякий случай интересовался и женскими. С Истоминым мы наедине не встречались, но виделись довольно часто и, когда муж отворачивался, обменивались весьма красноречивыми взглядами. В общем, жулики уже готовились праздновать победу, и тут случилось нечто, едва не разрушившее их планы.

В понедельник, как обычно, мы после ужина посмотрели новости, а потом отправились спать. Вадим утром собирался ехать в Москву и намеревался встать пораньше. Пожелав мне спокойной ночи, он обнял меня и уснул, а вслед за ним уснула и я. Пробуждение оказалось весьма своеобразным.

– Просыпайтесь, голуби, – услышала я, открыла глаза и приподняла голову с подушки. За окном было темно, часы показывали два ночи. С другой стороны кровати горел ночник, муж сидел в постели с вытаращенными глазами и, так же, как и я, силился понять, что происходит. Я повернула голову и возле двери обнаружила парня в спортивном костюме, в дурацкой шапке с прорезями для глаз и с пистолетом с глушителем в руке. Фраза о голубях, вне всякого сомнения, принадлежала ему.

– Ты кто? – обалдело спросил Вадим.

– Твой страшный сон, – ответил парень, решив быть оригинальным.

– Что происходит, черт возьми? – продолжал Вадим, отчетливо клацая зубами. Я замерла, спросонья не в силах соображать, но очень к этому стремилась. Надо сказать, Вадим относился к той категории мужчин, у которых всю жизнь были любимые игрушки. Его хобби стало оружие, и его в доме находилось предостаточно. Два или три охотничьих ружья (на охоту на моей памяти он никогда не ходил) и пара пистолетов. Выезжая за город, он любил пострелять по мишеням и приохотил к этому меня. Стреляла я, кстати, много лучше, чем муж. Так что вид пистолета не вызывал у меня панического ужаса. С другой стороны, я очень хорошо знала, на что способна подобная игрушка, и почувствовала неприятную пустоту внутри. Руки вдруг похолодели и бессильно повисли, я таращилась на парня и пыталась найти выход, то есть пыталась придумать, как отвлечь внимание этого типа и достать пистолет Вадима из прикроватной тумбочки. Только я начала строить планы, как тут же с ними и распрощалась: наш пистолет, конечно, не заряжен. Хотя бандиту знать об этом необязательно. Выходит, кое-какой шанс у нас все же есть.

Между тем тип в спортивном костюме вознамерился ответить на вопрос Вадима.

– Что происходит? – издевательски переспросил он. – Происходят неприятные вещи, приятель. Ты решил кое-кого кинуть, и этот кое-кто в восторг не пришел, так что, если ты сейчас окажешься с дыркой в башке, это будет только справедливо.

Я повернулась к мужу. Пот градом стекал по его лбу, рот был приоткрыт, дышал Вадим тяжело, больше всего в тот момент напоминая выброшенную на берег рыбу.

– Да вы что? – залепетал он. – При чем здесь я? Это все она, она. – Чтоб было понятно, кого он имеет в виду, Вадим ткнул в меня пальцем. – Эта стерва вздумала со мной разводиться.

– Серьезно? – не поверил парень. – Поэтому вы, трогательно обнявшись, спите в одной постели.

– Конечно, – кивнул муж. – Я пытаюсь с ней помириться. Из кожи вон лезу, чтобы она забрала назад свой дурацкий иск. – Слова сыпались из него, как горох, он вытирал ладонью вспотевший лоб и говорил, говорил.

Я смотрела на него с брезгливой жалостью, не зная, чего во мне больше: этой самой жалости или презрения. Взрослому человеку не худо бы знать, что за все свои поступки придется отвечать, в том числе за скверные поступки. Мой муж отвечать за них не хотел и теперь отчаянно трусил. Но это был мой муж. Мне было унизительно обливаться холодным потом и слушать издевки типа с пушкой в руках, и то, как вел себя Вадим, делало ситуацию унизительной вдвойне. Мои чувства достигли критической точки, и я вдруг с удивлением поняла, что не боюсь. Мне хотелось одного, чтобы эта омерзительная сцена закончилась как можно скорее.

– Прекрати, – сказала я Вадиму. – Он не будет стрелять.

– Вот как? – удивился парень, а я продолжала:

– Тебя послали попугать его, верно? Если бы твои намерения были серьезными, чего б тебе не пристрелить нас, когда мы спали?

– Тебе деньги нужны? – быстро сориентировался муж, несмотря на испуг уловивший в моих словах рациональное зерно. – Сколько ты хочешь? Тридцать тысяч, пятьдесят? Здесь в доме есть пятьдесят тысяч. Забирай и уходи.

– Даже не надейся, – покачал тип головой. – И пусть твоя баба заткнется.

– Замолчи, – шикнул на меня Вадим.

– Вы тут поболтайте, а я пойду в душ, – сказала я и начала подниматься. Раздался хлопок, и пуля ушла в стену где-то над моей головой. Муж вскрикнул и вжал голову в плечи. Это меня окончательно разозлило. – И все же, – крикнула я, – вам придется закончить разговор без меня. Кстати, передай тем, кто тебя послал, я написала завещание. Предупреждаю на тот случай, если они и вправду решат убить меня. Все свое имущество я завещала государству. Меня раздражают российские дороги, на машине подвеску пришлось менять, так вот на их благоустройство и пойдут мои деньги. А твои друзья пусть попробуют из наших чинуш выбить хоть доллар.

– Сядь и не двигайся, – сурово предупредил бандит. Открыл дверь и выскользнул в коридор, продолжая целиться из пистолета. Дверь за собой захлопнул. Вадим сидел в полном обалдении, таращась на закрытую дверь. Я подошла и толкнула ее, с той стороны она была чем-то подперта.

– Придется выбираться через окно, – вздохнула я.

Через полчаса мы сидели на нашей кухне. Лезть в окно не пришлось. Немного придя в себя, Вадим вышиб дверь спальни – вполне мужской поступок. Я налила водки в рюмку и поставила перед ним. Он залпом выпил и мутно посмотрел на меня.

– Ты что, с ума сошла? Ты хоть понимаешь, что он мог нас застрелить? – спросил он зловещим шепотом.

– Они тебя пугают, не поддавайся, – сказала я, Вадим слабо икнул.

– Не поддавайся? Тебе легко говорить, а если… черт, – покачал он головой. – Лина, я думал только о тебе и нашем ребенке. Я хотел разговорить этого типа, я был готов на что угодно, лишь бы он не выстрелил.

Это я и так знала и молча кивнула.

– Ты меня очень… удивила, – с трудом нашел он нужное слово и посмотрел на меня. В его взгляде и впрямь было удивление, а потом появилось беспокойство. Должно быть, он вспомнил, что как раз в среду подписал согласие со всеми моими претензиями, адвокаты уже вовсю шуршали бумажками, а деньги перетекали с его счетов на мои. – Милая, – промямлил он.

Я обхватила его голову руками, прижала к себе и сказала:

– Я никому не позволю угрожать моему мужу, – решив дать Вадиму последний шанс. Он еще мог все переиграть, отказаться от выгодной сделки и остаться приличным человеком, то есть попытаться им стать.

Черед два дня мне стало ясно: он далек от этого. В пятницу, вернувшись домой, он сказал:

– Линочка, наш развод должен выглядеть правдоподобно. Нам придется разъехаться на время.

Надо сказать, что за эти два дня он успел заметно успокоиться. Если во вторник он еще тревожно шарил взглядом по моему лицу, спотыкаясь на привычном слове «котенок», то в среду вновь уверился в моей большой любви и абсолютной бестолковости. Разумеется, разубеждать его ни в том, ни в другом я не собиралась.

– Бедняжка моя, – пел он. – Истомин говорит, у тебя был шок, и ты просто не понимала, что делаешь. Я вот что подумал: может, тебе лучше уехать на некоторое время за границу? Мне было бы гораздо спокойнее, знай я, что ты в безопасности.

– Без тебя я никуда не поеду, – покачала я головой.

– Детка, но нам все равно придется жить врозь, и часто встречаться тоже не получится. Так что твой отъезд – это идеальное решение.

После полуторачасовых уговоров я согласилась. Мой муж старательно копал себе яму и горел желанием свалиться в нее. В субботу с чемоданом в руке он покинул дом, Ангелина Сергеевна утешала меня, поила чаем и, тревожно поглядывая в мою сторону, твердила: