Текст книги "Вокруг Солнца на земном шаре. Альманах"

Время шло, у малыша было много глаз, которые за ним зорко следили, и много рук, которые его крепко держали. Через несколько дней приехал посыльный из посольства с официальным уведомлением о том, что мне необходимо прибыть в консульство для оформления документов и приобретения билетов во Францию.

Ничего не поделаешь, я начала собираться в дорогу. Папа достал двухместное купе, упаковал все необходимые вещи в почтовую коробку. Кроме родителей, Кирилла и двух подружек меня, как особо важную преступницу, провожал консул, который вручил мне загранпаспорт и все полагающиеся документы на проезд и ребёнка, которого по поручению Пьера оформили как гражданина Франции Франсуа Жако. Российский паспорт и Свидетельство о рождении я оставила дома. Я купила себе мощный айфон, заранее оплатила роуминг на большую сумму денег и могла общаться всю дорогу с родителями и друзьями.

Пьер нас встретить не мог, у него очередные гастроли. Встретил какой-то человек, у которого была моя фотография. Он по поручению Пьера должен был доставить меня в Дом матери, Пьер приедет через три дня. Я не стала возмущаться, к тому же ехать в дом к его родителям мне совсем не хотелось. Я не стала считать унижением и оскорблением пребывание в Доме матери. Там находились такие же женщины как я с детьми, которым необходимо было временное укрытие. Какой радостью было для меня встретить среди этих женщин свою соотечественницу из Карелии, которая даже не помнит, что с ней произошло, и как она оказалась здесь. Её поддержка была для меня просто необходима. Я вообще не знала о чём думать и что делать. А в Доме матери было совсем неплохо: чистенькая маленькая комнатка с диваном и кроваткой для ребёнка, санузел и ванна, как в недорогой гостинице, детский врач, банкомат, телефон и группа юристов. Вот только не было столовой, Но у меня продуктов было ещё, как минимум, на неделю.

Пьер не приехал за нами ни через три дня, ни через неделю. На исходе десятого дня пребывания у подъезда затормозил скромный пежо и из него вышел Поль. Но я даже не обрадовалась и поспешила прикрыть окно занавеской. Через несколько минут в дверь постучали, и вошёл Поль. Мы почему-то не бросились друг к другу, не сдавили в объятиях. Поль взял на руки Франсуа, а меня попросил собираться. Я упаковала всё опять в коробку, что-то положила в сумку и пакет и через четверть часа сообщила, что готова.

Мы сели в пежо, машина завелась и поплыла по асфальту. Тут Пьер сообщил, что мы едем не домой, а на съёмную квартиру. А это значит, не в его захудалое селение, а в маленький провинциальный городок, где есть трёх и пятиэтажные дома. Где есть театр, два ресторана, десяток кафе (в каждом из которых есть инструмент, и никто не запрещает играть), бассейн и много чего другого, что будет, как я думала, скрашивать мою жизнь.

Единственное, что я никак не могла понять; выплачивая вполне серьёзные пособия на ребёнка, у них нет никакого медицинского обслуживания новорождённых детей. Если в Москве ко мне и врач, и медсестра приходили сначала через день, а потом два раза в неделю, то там брошено всё на самотёк. Если у тебя есть вопросы к врачу, пожалуйста, в специализированном медицинском учреждении тебе окажут любую помощь и дадут необходимую консультацию. Только это будет стоить. Плановый бесплатный осмотр проводится каждые полгода при наличии страховых свидетельств и документов о рождении ребёнка на территории Франции. О русских – даже не заикайтесь.

Уже за это одно я была благодарна Полю. Меня хотя бы не будет тыркать по всем углам его мать, язвить его сёстры, хотя я им не сделала ничего плохого. Муж сначала недоумевал по поводу моего багажа, но занеся его в квартиру, понял, что это действительно необходимый минимум. Я обнаружила не новую, но вполне современную коляску, куда сразу положила Франсуа, который мирно и беззаботно спал всю дорогу. Поль сходил куда-то и вскоре принёс детскую кроватку, тоже вполне пригодную. И буквально через час – полтора жилище ожило и заиграло вполне радужными красками. «Рано радуешься», – тревожно застучало моё сердце. И не напрасно. Из шкафа, тумбочки, с полок, даже из-под кровати я доставала предметы женской бижутерии, гигиены и косметики, и даже нижнего белья. Огромный пакет барахла я выставила за дверь. С каждой новой находкой я всё больше убеждалась в назначении этой квартиры. Сюда он водил своих любовниц. Горьким ядом наполнилось моё сознание. Дикая обида закралась в моё сердце. Я расплакалась.

Пьер пришёл поздно вечером. Трезвый. Деловой. Мы поговорили. Говорил больше он. О своих бесконечных гастролях, поездках, работе солистом вполне приличном оркестре, о хорошем заработке. О том, что он давно не живёт с родителями и давно там не был, так что, его отец и мать вряд ли сюда заявятся даже для того, чтобы увидеть внука. Сказал, что без денег меня не оставит, да, и намекнул, чтобы я не слишком на него рассчитывала. Что детский крик и бессонные ночи очень могут помешать его карьере. Что договорился о том, что у меня будет помощница по хозяйству, которая будет ухаживать за нашим малышом четыре часа в день утром с 11 до 13 и вечером с 16 до 18, но если очень нужна будет её помощь в другое время, то за дополнительную плату можно к ней обратиться. Живёт она в соседнем доме, у неё положительные рекомендации от других хозяек, где она работала, ключ он ей уже оставил и завтра в 11 она придёт. И что… Дальше я уже слушала невнимательно. А тут зашевелился Франсуа, я вынула его из коляски и стала кормить.

И тут я увидела, с какой жадностью смотрит на меня Поль, так блестели его глаза, стали влажными его губы. Ну, понятно, три месяца не видел. Я покормила Франсуа. Мы с Полем тоже немного поели. Легли в кровать. Я ждала нежности и ласок, готова была быть для него самой желанной женщиной на свете. А он взял меня силой и отмахал, как последнюю сучку за гаражом. Мне было больно, но издавать громкие звуки я не могла, разбудила бы ребёнка. Я закусила губу до крови, и в этот момент у меня возник план мести. Когда Поль в бессилии откинулся на подушку, глупо улыбнулся и засопел, у меня уже выстроилась цепочка действий. Уехать в Россию я могу только при одном условии – поехать рожать ребёнка. Значит, мне надо забеременеть (хотя, куда мне второго, когда первому едва исполнилось два месяца), заработать денег, даже не представляю каким образом, быть паинькой, не возражать, не расспрашивать ни о каких его делах.

Помощница Эльза оказалась родом из Эстонии и неплохо знала русский язык, хотя с двенадцати лет живёт во Франции. Своих детей у неё не было. Всю свою любовь и тепло души она отдавала чужим детям в семьях, где ей пришлось работать гувернанткой. Но вот теперь возраст и некоторые заболевания позволяют ей подрабатывать лишь по нескольку часов в день. Потом я узнала, что у неё диабет и ей действительно иногда бывает плохо. Мне кажется, что мы с Эльзой подружились. Муж неплохо ей платил, а у меня не было причин ей не доверять.

Я стала выходить в город и самостоятельно делать покупки. Зашла в кафе поиграть, а хозяин пригласил меня поработать тапёром в его заведении. С 16 до 18 его вполне устраивало. Началась моя регулярная работа в кафе, стали собираться люди, чтобы меня послушать. Казалось бы, не самое удачное время (обед прошёл, а ужин ещё не скоро) стало приносить доход. Хозяин был очень рад, а я была очень довольна. Мне удалось скопить серьёзную сумму денег для осуществления своего плана побега.

Поль первое время приходил домой часто, сюсюкался с Франсуа. Смотрел, как я кормлю ребёнка, заводился и укладывал меня в постель. Его ласки стали нежнее и действия не приносили откровенной боли. Боль была в другом: зачем я ему? Вскоре я поняла, что беременна. Сразу сообщила Полю. Он как-то спокойно воспринял это сообщение, но мне показалось, немножко загрустил. А вскоре стал уходить из дома на 3 – 4 дня даже не говоря куда, даже не сообщая о гастролях. Тут ещё и Эльза проговорилась, что знает про двойную жизнь Поля, знает, что в соседнем городе у него хорошая квартира, что у него другая женщина, которая хочет его развести со мной и женить на себе.

Как-то днём, в кафе, где я играла, зашла элегантная пара. Мужчину я сразу узнала – это был мой муж Поль. Женщина тоже показалась знакомой, я её видела в каком-то фильме, в роли второго плана, но не это главное. Хочу сказать, что там, где я жила, интеллигентные люди не смотрят телевизор. Ну, очень редко. Телевизор нужен для просмотра видеодисков. Вот это распространено повсеместно. С одной оговоркой – там нет пиратских копий. Я не могла отказать себе в удовольствии каждую неделю покупать новую картину. У меня собралась очень приличная видеотека. Свои любимые фильмы приносила Эльза. Вот у неё и был фильм, в котором снималась спутница моего мужа. Он меня долго не замечал. Но когда я заиграла концерт, который мы готовили на защиту в Консерватории, он оглянулся и тоже узнал меня. Но вместо того, чтобы как-то смутиться, поскорее покинуть кафе, он подошёл ко мне, придвинул стул, и мы закончили этот концерт в четыре руки. Буря аплодисментов со стороны посетителей кафе меня вогнала в краску, а Поль привстал, галантно поцеловал мне руку и, глядя в глаза, тихо сказал: «Дома поговорим». Своей спутнице Поль рассказал кто я такая – «русская пианистка», его беременная жена. Спутница стала меня нагло, с большим интересом рассматривать. Но, к счастью, моё время закончилось, я получила у бармена свой заработок и ушла.

Ни в этот день, ни в другой Поль не приходил. Через два дня боль улеглась, а когда пришёл Поль, ругаться с ним уже не хотелось. Выслушала его. Эта дама действительно киноактриса, их связывает давняя дружба и серьёзные отношения. Она живёт в его новой квартире, хочет стать его женой. Но он этого не хочет, и со мной разводиться не собирается. Я зачем-то его поблагодарила, чем привела в хорошее настроение. Ночевать он не остался, немножко посюсюкался с Франсуа и ушёл.

Надо сказать, что жильё моё было сносным. Мой айфон Поль в этот раз не отобрал. Я здесь на месте купила вторую SIM карту и свободно звонила в Москву, пересылала фотографии, и родители могли следить, как растёт мой малыш. Правда Эльза меня предупредила, что такие номера могут быть оснащены прослушивающими микроэлементами. Я поняла и попросила маму из Москвы меня не набирать, ну и сама говорила только на бытовые темы и особым голосом восхваляла местные обычаи и свои отношения с Полем. Мама всё понимала, но ничего в ответ не говорила, а когда узнала, что я уже на четвёртом месяце беременности, ужаснулась, ойкнула и закрыла рот руками. Она догадалась, что я собралась покинуть Францию навсегда.

Я попросила Эльзу, чтобы она через какую-нибудь знакомую узнала в юридической конторе, а тут их навалом, что мне грозит, если я подам на развод. Через несколько дней она сообщила, что ничего хорошего, если инициатором буду я. Нас разведут, ребёнка у меня заберут сразу, как только я подам заявление, до выяснения обстоятельств. Ребёнка мне не вернут, даже если его не присудят мужу, а передадут в приёмную семью. Так что, если я чего решила, надо уезжать домой и там думать, что делать. Самой никуда не ходить, что-то делать только через третье лицо. Дома ещё ничего, а в присутственном месте могут арестовать, и двое суток ничего не докажешь.

Каждая встреча с мужем давалась нелегко. Но я старалась ничем себя не выдавать: была весела, услужлива. А когда пришло время, отпросилась рожать к родителям в Москву. Поль дал согласие, подписал все документы, и как в прошлый раз поручил консулу проверить мой приезд в Москву и проконтролировать возвращение во Францию.

Перед отъездом Франсуа сделал свои первые шаги. Это была большая радость для меня. Кажется, и Поль был доволен. Он помогал мне с вещами, с документами, задекларировал большую сумму денег. Свой заработок я решила не указывать, и вообще хотела, чтобы об этом никто не знал. Я уложила их в фольгу в детские памперсы, игрушки, обувь. До самой Москвы крайне экономно пользовалась только тем, что дал мне муж. Видимо на таможне что-то и заметили, но видя меня с одним ребёнком на руках и беременную вторым, рыться в детских вещах не стали. И вещей-то у меня было совсем немного. Я всё оставила и громко сказала: «Вот вернусь, всё пригодится». Но я тогда уже точно знала, что не вернусь.

Экипаж поезда был российским. Мне постоянно помогали проводники, заходил начальник поезда, даже врач поезда приходила справляться о моём здоровье два раза в день. Окружённая вниманием со всех сторон, я хорошо доехала до Москвы, где меня встречали отец и мать. Вскоре я была дома, в родном городе, в своей комнате. В ней как будто остановилось время, всё выглядело так, будто я сейчас прибегу из консерватории, брошу нотную папку у дверей и завалюсь на диван с ногами. Потом мама позовёт меня кушать, и я побегу на кухню наслаждаться каким-нибудь рассольником или украинским борщом с чесноком и сметаной.

Поль звонил несколько раз. Очень удачно, так как я снимала трубку. И вот уже скорая отвезла меня в роддом, и следующим утром у меня родился ещё один мальчишка. Конечно, я была очень рада, хотя девочка мне тоже не помешала бы. За Франсуа я была спокойна: он в надёжных руках мамы и бабушки. Похоже, что она больше всего радовалась своим правнукам.

Папа вновь позаботился о документах. Меня, как и в прошлый раз, на ступеньках роддома встречал консул, которому я передала документы. Вновь папа зарегистрировал ребёнка и вписал в мой российский паспорт. Вновь к нам пришла наш детский доктор, и мы попросили её сделать несколько записей в карточку старшего, как будто я никуда не уезжала, а регулярно в течение года посещала детского врача. Завели карту и на малыша. А через какое-то время из консульства пришло напоминание о моём скором отъезде.

Я как профессиональная разведчица, «русская пианистка», совершенно хладнокровно выправила все документы, собрала вещи, опять немного, там же всё есть. На вокзале консул (какой стыд) вручил мне документы. Я попрощалась с родителями и бабушкой и вошла в вагон. Поезд тронулся. Предстояло разыграть спектакль. Мне стало страшно, вдруг всё сорвётся.

Я замерла в ожидании, и на подъезде к Смоленску устроила припадок с обильным кровотечением. Бригадир вызвал скорую и меня с детьми сняли с поезда. Врачом бригады скорой помощи был мой отец. Мы поехали, оставив запись в книге бригадира. Навстречу нам неслась скорая, вызванная экипажем поезда. Хорошо, что она опоздала.

Папа, мой волшебник папа! Это он меня украл. Это он спас моих детей. Это он нашёл для меня конспиративную, в полном смысле слова, квартиру в каком-то городке, названия которого я сейчас и не вспомню.

Доброе время года – осень. В лесочке водятся грибочки. Мы каждый день туда ходили гулять. Ходили – это не совсем так: папа где-то достал двухместную прогулочную коляску, которая очень понравилась моим малышам. Папин отпуск подходил к концу. Он искал для меня жильё на зиму. Больше всего подходила Дубна: не так далеко от Москвы и очень хорошие условия проживания. Хозяйка квартиры ни о чём не спрашивала, так как папа заплатил за три месяца вперёд и ещё прибавил премию за молчание. Мы поменяли все SIM карты, благо у нас был целый пакет левых симок.

А Москва уже гудела. Я до Парижа не доехала. Никакая скорая меня в Смоленске никуда не госпитализировала. И самое удивительное, что в Москве меня нет, и никто не знает, где я. Поль подал заявление в розыск. С подобным заявлением обратился отец. Но гражданки Франции Жако Марии с двумя детьми Франсуа и Мишель в России нет. А в Дубне проживает мать-одиночка Завьялова Мария Петровна с детьми Фёдором и Михаилом, гражданка России и всё тут.

Через полгода переписки и перезвонов Поль понял, что отец знает, где я нахожусь, но скрывает это от консула Франции. Консулу тоже надоело, хоть и за деньги, выполнять поручения Поля. У него много своей основной дипломатической работы. А потом у меня двойное гражданство и я сама могу выбирать место проживания и срок нахождения. А знакомый папин адвокат высказал ещё такую мысль, что Францию я покинула с согласия супруга. Он разрешил взять с собой ребёнка, а под разрешением стоит его подпись.

Я продолжала шифроваться, менять симки и не светиться в общественных местах. И тут я обратила внимание на молодого человека, который уже несколько раз на этой неделе мне встречался на прогулке. А утром я увидела, как он расспрашивает соцработника, который приносит мне продукты два раза в неделю. Я поняла, что Поль нанял частного детектива, и он напал на мой след. Во время прогулки он подошёл ко мне и заговорил, как со старой знакомой. Я опередила его и спросила, не от Поля ли он?

– Скрывать не буду. Меня зовут Сергей. Я давно живу во Франции, где мои способности анализировать различные ситуации хорошо оплачивают в детективном агентстве. Сам я вам вреда не причиню, но Поль, мой клиент, хочет вас разыскать и принудить вернуться во Францию. Даже не совсем так: вы ему не нужны, он хочет отобрать у вас детей. У меня письмо. Он ждёт ответа. По приезде я докладываю ему обо всём, что увидел.

Он передал мне конверт и сделал несколько снимков меня, детей, уличной обстановки. Мы договорились встретиться завтра примерно в это же время. Вечером я развернула письмо от Поля и стала читать. Пьяный сапожник у нас так мерзко не ругается, как интеллигентный, образованный, находящийся в высоких кругах общества, распоясавшийся француз. На обороте написала на двух языках: детей не отдам, видеть тебя не хочу, не ищи – не трать деньги. Следующим днём Сергей получил от меня ответ в этом же конверте. Сказал так же, что встретится с клиентом через пять дней, что у меня есть немного времени. Он не договорил для чего, но мне и так было понятно: надо менять дислокацию.

Срочный звонок папе и наутро фургон-газель и современный легковой автомобиль с детским креслом и удобной подвеской для новорождённого стояли у меня под окном. Двое рабочих аккуратно погрузили вещи и усадили меня в автомобиль. Квартирная хозяйка очень сожалела о моём отъезде. Я ей вручила ключи, сказала, что в холодильнике много еды и, видя её утреннее ещё непохмелённое состояние, дала ещё немного денег.

Первым делом я разломала обе SIM карты и выбросила в окно. Спросила водителя, знает ли он, куда мы едем? Тот кивнул утвердительно, но место прибытия не назвал. Через шесть часов, с двумя остановками на кормление и маленький отдых-прогулку, мы приехали в Тулу, где меня снова нашёл Сергей. А потом был Новосибирск, а потом Омск. Теперь я – здесь и никто не знает, где я. Только ты. Как ты меня нашёл? Да чего я спрашиваю.

Я списалась с семьёй, с которой ехала первый раз рожать в Москву. Каждый раз получала письма до востребования на разных почтовых отделениях. Всё продумала сама, не посвящая папу в свой план побега. И как-то вечером с двумя детьми и очень маленьким багажом я отправилась на вокзал, села в поезд, обычный плацкарт, где много разного народа, и с тремя пересадками через семь дней оказалась в Североморске. Меня встретили старые знакомые и определили сначала к себе, а теперь, вот уже два года я живу в этой маленькой уютной квартирке. Друзья мне помогают нянчить малышей, работой я обеспечена и даю частные уроки. Как общаюсь с родителями? Да, это отдельная история. У знакомых (видишь, я даже тебе не называю их фамилии) кто-то работает в курьерской службе штаба. Каждые два – три дня направляется курьер в разные города России. Вот я и прошу в этих городах отправлять мои письма без обратного адреса. Я подробно пишу о себе, о здоровье малышей, даже отправляю фоточки. Надеюсь, что дома всё хорошо, но ничего о родных я не знаю. Думаю, что пока достаточно того, что они знают обо мне и малышах. Пока не придумала, как мы можем увидеться.

Это просто невероятно здорово, Федя, что мы встретились здесь! За разговорами мы просидели всю ночь, не заметили, как наступило утро.

– О чём ты сейчас думаешь? – спросила Маша, увидев на моём лице застывшую улыбку.

– Да ни о чём. Ты не поверишь, но мне с ума сойти, как приятно просто так быть с тобой.

– Федька, ты такой хороший! – Маша улыбнулась и поцеловала меня в макушку волос, выпирающих из общей причёски, так, как это было четырнадцать лет назад в моём маленьком приморском городке.

Гороскопы

 
Сбываются все предсказанья,
Составленные в гороскопах.
Какое-то мне наказанье
Ходить по проложенным тропам,
Не часто, и всё ж, попадаться
В расставленные капканы,
И даже тихонько смеяться,
Когда разрушаются планы.
И если влияют планеты
На скорое обогащенье,
То я понимаю, что это
Совсем не имеет значенья.
Да, в жизни такое бывает
Да, в жизни такое бывает:
Тоска на тебя нападает,
Ломается жизненный стержень,
Учебники руки не держат.
И пальчики падают мимо
Тех клавиш на пианино,
Которые в жизни, допустим,
Частенько спасали от грусти.
Да, в жизни такое бывает:
Тебя кто-то вдруг называет
Не самой хорошей девчонкой.
И ты вдруг пошлёшь его к чёрту,
Закроешься и зарыдаешь,
Сама того не понимаешь.
А как успокоишься вовсе,
В душе появляется осень.
Да, в жизни такое бывает:
Твой милый тебя забывает,
Не шлёт SMS ежечасно,
И чувствуешь, как ты несчастна,
Заброшена и одинока,
Разбита, как в поле дорога.
И взор устремляется к тучам:
– Не надо, пожалуйста, мучить.