Текст книги "Уголовно-правовое воздействие"

Н. С. Таганцев критикует позицию Биндинга о превращении права на подчинение в право наказания. Автор подчеркивает, что уголовный закон выполняет две функции, одна из которых заключается в уголовном преследовании нарушений его положений, вторая – ограничении правоохранительной власти.

Охрана интересов, поставленных под защиту, вызывает необходимость принятия различных мер предупреждения возможных или готовящихся посягательств, в том числе и отнесенных законодателем к числу уголовно наказуемых. Карательная же деятельность предполагает устранение вреда, причиненного преступником, и такая деятельность для общества не менее важна, чем предупредительная. В этом случае предполагается принятие государством более энергичных и действенных мер, одним из которых является наказание.

«…Правомерность принятия этих мер вытекает не только из того, как учил… Фейербах, а ныне учит Биндинг, что учиненное посягательство на право уже было ранее запрещено государством под страхом наказания, но вместе с тем и из самой природы юридических норм, из того, что опасность для правопорядка, для правильного развития общественной жизни, наконец, для осуществления государственных целей, которую государство видит в посягательствах на правовые нормы, еще с большей силой выступает в случаях действительного учинения таких деяний. Предшествующая угроза уголовного закона дает, так сказать, только формальное основание для применения карательного права государства; но внутреннее обоснование и оправдание этой деятельности лежит в необходимости и разумности, действительной или кажущейся, уголовного запрета, по его содержанию, в предполагаемом государством вреде преступного деяния для отдельных лиц или целого общества»[49]49
  Таганцев Н. С. Русское уголовное право. С. 40.


[Закрыть].

Н. Д. Сергеевский рассмотрение вопроса о праве наказания предваряет замечанием, позволяющим определить логику его теоретических построений. Как самостоятельные предметы исследования он выделяет сущность наказания (или значение уголовного правосудия в целом), формы наказания (или содержание карательных средств) и юридические свойства преступления.

Преступление определяется им как противоправное и наказуемое действие. Его юридическая природа проявляется в нарушении положительного закона, а наказуемость основывается исключительно на уголовном законе. Противоправность характеризует внутреннее свойство преступления, другими словами, его содержание; наказуемость – внешнее свойство, определяемое последствиями, с наличием которых законодатель связывает деяние с преступлением (фактический вред, создание угрозы его наступления, непослушание велениям законодателя). Оба свойства преступления исторически изменчивы.

В качестве объекта карательной деятельности государства Н. Д. Сергеевский признает преступление. Существенное свойство преступника он ограничивает способностью этого лица нарушать законы государства (общества), в котором живет.

Следовательно, если преступление есть деяние, нарушающее нормы правопорядка, то наказание есть осуждение и порицание такого деяния. Всякий общественный порядок для его сохранения нуждается в запрещении некоторых форм поведения; «определение деяний, несовместимых с установленным порядком, есть не более как обратная сторона всякого порядка, столь же неизбежно необходимая, как и те нормы, которые определяют собой его положительные черты»[50]50
  Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. С. 66.


[Закрыть]. Правопорядок может существовать только тогда, когда имеется перечень преступлений, которые способны нарушить его, и когда осуществляется правосудие. Тем самым он охраняет свои нормы.

Государство по своей сути (как одна из форм правопорядка, по Н. Д. Сергеевскому) поставлено в безусловную необходимость отправлять уголовное правосудие – судить и наказывать преступников. В противном случае оно разложится.

Уголовное правосудие – необходимый элемент правопорядка, поэтому оно для своего обоснования не нуждается ни в абсолютных принципах, ни в особых специальных целях. Следовательно, государство имеет право наказывать потому, что оно не может существовать без уголовного правосудия; последнее входит в само понятие правопорядка. Другими словами, если существует правопорядок, то должно существовать и уголовное правосудие.

Уголовное правосудие самоцельно. Даже если организация предупредительной деятельности будет доведена до высокой степени совершенства, то все равно ни одно государство, как показывает исторический опыт, не отказывается от отправления правосудия; наоборот, все страны прилагают усилия к оптимизации уголовного судопроизводства и улучшению реализации наказания. Это, разумеется, не означает, что у государства есть безусловная необходимость казнить, лишать свободы и т. д. Причиняемые преступнику вред и страдания не связаны с сущностью наказания; они – лишь его неизбежная форма. Осуждение и порицание невозможны без причинения физического или морального вреда. Наказание, причиняя страдание преступнику, причиняет его и всему обществу; оно «есть меч без рукоятки, который наносит рану и тому, кто им действует» (Биндинг).

Рассматриваемый вопрос тесно связан с проблемой содержания карательных средств. Исходя из их сущности и значения при построении системы видов наказаний необходимо иметь в виду два правила: а) их экономию; б) необходимость предупредительной деятельности. Отсюда следует, что государство «не должно слишком щедро расточать наказания за маловажные нарушения и нарушения таких норм, которые и помимо наказания достаточно охраняются»[51]51
  Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. С. 75.


[Закрыть]; законодатель должен ограничиваться наименьшим по возможности вредом, причиняемым виновному наказанием. Последнее предполагает и соответствующую организацию исполнения наказаний. Наконец, государственная власть обязана принимать меры к сокращению преступности.

В формировании института наказания основное значение имеет положение личности в государстве – ее уважение как таковой или подавление государственным деспотизмом. Государство не должно переставать видеть в преступнике человека, более того, виновный должен стать объектом особой, специальной заботы.

Факторами, влияющими на указанный институт, также являются:

а) отношение государства к церкви и догмам религии; б) степень общей культуры и нравы общества; в) состояние государственного строя. «Чем слабее государство внутри себя, тем сильнее и жестче наказания» (Бернер).

Коль скоро наказание выступает прежде всего внешней формой осуждения и порицания преступника, то оно должно быть, во-первых, индивидуализировано и по возможности не затрагивать интересов других лиц; во-вторых, «отличаться постепенностью и должно обладать свойством делимости»[52]52
  Там же.


[Закрыть]; в-третьих, равным для всех классов; в-четвертых, содержать минимум страданий; в-пятых, преследовать достижение полезной цели, однако при этом человек не может превращаться в средство ее реализации.

В актовой речи в С.-Петербургском университете Н. Д. Сергеевский отмечал: «Никогда еще жизнь не предъявляла юристам такой массы практических вопросов, требующих немедленного разрешения, как в наши дни. Жизнь настойчиво требует ответа от теоретиков, но не выжидает его, а по-своему решает дело, хотя и дорого платит за каждую ошибку… Один из самых настойчивых для нашего времени практических вопросов – есть вопрос об устройстве карательных учреждений, об упорядочении уголовных наказаний»[53]53
  Первоначально в сокращенном виде речь была опубликована в отчете о состоянии деятельности университета за 1892 г. В 1893 г. она вышла отдельной статьей под названием «Основные вопросы наказания в новейшей литературе» (см.: Журнал гражданского и уголовного права. Кн. 4. 1893. С. 1–24).


[Закрыть].

По Н. Д. Сергеевскому, основание наказания лежит в совершении преступления – оно налагается quia peccatum est (за грех, преступление, провинность). Практический же результат наказания – общий, не зависящий от специальных целей – создание духовной силы, противодействующей нарушениям закона.

При определении права наказания В. Д. Спасович исходит из того, что человек – существо не только свободное, но и справедливое. Последнее характеризует весь образ его действий, его нравы. Деяния, соответствующие началу справедливости, считаются нравственными, а не соответствующие – безнравственными[54]54
  Некоторые безнравственные деяния «затрагивают другие лица или само общество только в области экономической, материальных их благ и интересов – это преступления частные или гражданские. Против них достаточны меры гражданских взысканий, сводящиеся к удовлетворению преступником обиженного посредством взыскания с преступника приличного эквивалента за причиненный вред. Другие правонарушения затрагивают отдельные личности, целые группы в более важных их правах, при попрании коих невозможны никакой… порядок общественный. Это преступления общественные или уголовные. Для противудействования им власть общественная употребляет меры полицейские; старается остановить преступника на его пути расстроить его планы. При недостаточности как этих, так и других средств охранения потрясаемого порядка, она прибегает, наконец, к наказанию» (см.: Спасович В. Учебник уголовного права. СПб., 1863. С. 58).


[Закрыть].

Из начала справедливости вытекают права и обязанности. Осознанная необходимость действовать с уважением к своему и чужому достоинству характеризует обязанность лица, а требовать этого же от других – его право[55]55
  См.: Спасович В. Указ. соч. С. 56.


[Закрыть].

В силу различных обстоятельств люди объединяются в общество, в котором действует определенный порядок. Для охраны этого порядка из числа объединившихся выделяется общественная власть, выражающая общую волю общества.

Автор считает, что последнее возникает само собой, и долгое время человек подчиняется ему бессознательно как необходимости. Именно отсюда проистекает его нежелание подчиняться такому состоянию. Воображение человека подсказывает новый идеал. Таким образом, возникает новое образование, необходимое для установления справедливости в обществе – государство[56]56
  См. там же. С. 57.


[Закрыть].

Справедливым делает человека общество[57]57
  Автор пишет: «Справедливость есть способность, имеющая применение только в сфере общежития и до того нам присуща, что исключить понятие о ней из нашего мышления и нашей совести мы никаким образом не можем. Она то же в области отношений человеческих, что истина в сфере знания: полнейшая гармония между двумя противуположными полюсами нашего существа – эгоизмом и общественностью, между нами, другими лицами и обществом» (см.: Спасович В. Указ. соч. С. 53).


[Закрыть]. В государстве же справедливость предполагает ограничение частного права общественным[58]58
  См.: Спасович В. Указ соч. С. 63.


[Закрыть]. «Ее можно назвать еще балансом между той долей сил и средств, которую каждое лицо берет из общего фонда народной цивилизации и суммой ограничений и услуг, которой оно жертвует для общества»[59]59
  Спасович В. Указ соч. С. 58.


[Закрыть].

Исходя из сказанного В. Д. Спасовичем определяется право наказания. По его мнению, наказание необходимо, поскольку: а) преступление вскрыло нравственную порчу преступника[60]60
  По мнению В. Д. Спасовича, «человек по своей природе стремится к наслаждениям. Это начальное побуждение дает первый толчок самосознанию и приводит в деятельность нравственные его способности. Таких главных способностей душевных три: ум, воображение и воля. Ум почерпает материал для знания из троякого источника: мира внешнего, самосознания и предания… Воображение, или творчество, состоит в возможности представлять себе создания метафизические нашего ума как нечто самостоятельное, сообщать им наглядную пластичность… Воля состоит в возможности ставить целью для своих действий и осуществлять созданные идеалы» (см.: Спасович В. Указ. соч. С. 54).


[Закрыть], которая может заразить все общество, быть опасной для него; б) преступление отражается в общественной совести, вызывает негодование и необходимость обуздания преступной воли лица; в) общество может и должно защищаться, иначе оно не могло бы существовать, так как все прочие средства, принимаемые государством, оказываются недостаточными.

«Преступник и общество отделены пропастью; преступление раскрыло в преступнике порчу нравственную… Обществу остается или

а) признать преступника существом совершенно уже испорченным, в котором совесть уже погасла, поступить с этим существом как с диким зверем или с врагом, отсечь от себя этот мертвый член, исключить его из общежития. С этой точки зрения не может быть безусловно отрицаемо даже и право государства на смертную казнь, если только доказано, что без пролития его крови государство не может считать себя безопасным (заметим, что на деле ни то ни другое не может быть доказано). Или б) если в преступнике совесть не совсем погасла и есть какая-нибудь надежда на то, что этот человек способен к общежитию или может со временем сделаться способным к общежитию при изменении окружающей его обстановки, то государство должно обратиться к источнику зла, к его же собственной воле свободной и потребовать от него, чтобы он примирился с совестью общественной; чтобы он искупил свою вину суммой дел добрых, которые бы заставили забыть о его прежних делах злых; чтобы наставленный, перевоспитанный и испытанный он вступил снова и без всякого пятна в то общество, которое удовлетворилось, что он его достоин и которое поэтому решило с ним помириться»[61]61
  Спасович В. Указ. соч. С. 63–64.


[Закрыть].

Позиция ученого достаточно противоречива (некоторые из приводимых им самим обстоятельств подвергнуты критике при анализе существовавших концепций[62]62
  См. в учебнике критику В. Д. Спасовичем теорий Гегеля (с. 25), Канта (с. 18), необходимой обороны (с. 33), вознаграждения (с. 34), Бауэра (с. 38) и др.


[Закрыть]), на что обоснованно обращает внимание Н. А. Неклюдов[63]63
  См.: Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная. Т. I. Часть Общая. С. 46


[Закрыть].

Вся теория В. Д. Спасовича покоится на формуле, заключающейся «1) в свойстве свободной воли желать и 2) осуществлять созданные воображением 3) идеалы справедливости»[64]64
  Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная. Т. I. Часть Общая. С. 46.


[Закрыть]. Исходя из этого автор делает вывод: «Наказание есть охранение закона положительного, посредством исключения из общества тех, чья совесть разошлась, судя по их действиям внешним, с совестью общественной и не подчиняется сей последней, или посредством испытания и примирения с обществом тех нравственно павших, в которых идеал справедливости не совсем погас, с предоставлением им возможности войти опять в общение с людьми и образом своих действий заслужить опять… уважение, которого они по своей вине лишились»[65]65
  Спасович В. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть].

И. Я. Фойницкий, раскрывая природу jus puniendi, поступает достаточно своеобразно: вначале он говорит о том, чем нельзя признавать и с чем нельзя смешивать наказание, а затем – как следует понимать основы права наказания. Чтобы не нарушать логику автора, последуем этому же правилу.

По мнению ученого, наказание применяется государством в общегосударственных интересах, составляя не только право, но и обязанность государственной власти. «В области уголовной расправы частному лицу… принадлежит право обороны, обществу – право порицания, государству – право наказания»[66]66
  Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. С. 30.


[Закрыть]. В частности, поэтому наказание не может признаваться небесным воздействием за грехи.

Наказание нельзя отождествлять с невыгодными последствиями, которые наступают по законам природы в связи с пренебрежением ими. Так, жизнь за чужой счет сопровождается преступными способами, отучая человека от честного труда, составляющего единственную прочную основу благосостояния; игнорирование экономических законов, как правило, приводит к разорению и нищете. С определяемым государством наказанием они ничего общего не имеют.

Наказание – это не угрызения совести и внутреннее беспокойство, следующие за дурным поступком. Нередко эти внутренние мучения в высшей степени тяжелые, их гениально изобразил Ф. М. Достоевский. Но они не могут признаваться в качестве наказания, так как исходят не от государства и не зависят от него.

Наказание нельзя смешивать с мерами обороны, принимаемыми частным лицом в целях самозащиты. Данные меры могут лишить посягающего любых благ (т. е. нет конкретных указаний о тяжести вреда), осуществляются частными средствами и в частных интересах, тогда как наказание строго определяется государством и реализуется в его общих интересах.

Наказанием не могут признаваться иные меры, устанавливаемые для охраны и удовлетворения частных интересов (штрафы, неустойка и т. д.).

Наказание – не общественное порицание, которое складывается из воззрений отдельных лиц, составляющих общество. Такое порицание действительно может быть тяжелым для личности: общество закрывает перед ним все двери, лишает своего доверия, преследует своим презрением. «Но оно не есть наказание, как потому, что исходит не от государства, так и потому, что не зависит от государства. Никакое правительство не в силах принудить общество порицать такие поступки… Порицание относится к миру нравственному, наказание принадлежит области права. В понятии наказания содержится указание на обе стороны карательного отношения, оно означает право наказывающего применить его и обязанность наказываемого подчиниться ему. Порицание указывает только на деятельность одной стороны, порицающей; но указания на другую сторону это понятие не содержит…»[67]67
  Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. С. 31.


[Закрыть]

В определении основы jus puniendi нельзя исходить из права наказываемого. Наказание, как уже указывалось, есть самостоятельный акт государства, определяемый его собственными интересами. Применяя наказание, государственная власть не только реализует свое право, но и обязанность, «однако эта обязанность не частного свойства, которую оно несет по отношению к отдельному лицу, но свойства публичного, определяемая интересами общежития»[68]68
  Там же.


[Закрыть].

Исключив указанные основания права наказания, И. Я. Фойницкий приходит к выводу, согласно которому:

1) будучи государственным институтом, наказание назначается и реализуется во имя общих государственных интересов, а не для удовлетворения каких-нибудь отдельных интересов – частного лица, сословия, ведомства или власти; в противном случае оно превратилось бы в месть;

2) применение наказания создает между государством и наказываемым отношения, принадлежащие сфере публичного права[69]69
  Эти отношения И. Я. Фойницкий именует карательными. «Карательное отношение, подобно иным юридическим отношениям, слагается из субъекта его – государства, объекта – наказываемого и действия, связующего субъекта с объектом – применения наказания» (см.: Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. С. 32, сноска).


[Закрыть];

3) наказание не должно отражать сословные различия, а быть равным для всех;

4) мерами наказания могут быть лишь такие блага наказываемого, которые находятся в зависимости от государства; если наказание направлено на интересы, которые не зависят от последнего, то государственное значение наказания существенно подрывается;

5) будучи лишением для наказываемого, наказание в то же время представляет известную невыгоду для государства, отсюда положение об экономии карательных средств[70]70
  См.: Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. С. 31–32.


[Закрыть].

Таким образом, И. Я. Фойницкий выделяет формальные и фактические (материальные) основания jus puniendi. По его мнению, формальным основанием наказания выступает воля государственной власти, являющейся ее субъектом; фактическим – разнообразные потребности человека, которые приводят к столкновениям между людьми[71]71
  Ученый выделяет три группы потребностей: потребности материального существования; потребности, лежащие в чувственной, сенсуальной стороне человеческой природы; потребности, лежащие в умственной, интеллектуальной сфере человека. «Фемида, богиня юстиции, по преимуществу уголовной, изображается в форме женщины с повязанными глазами; в одной руке она держит меч, в другой весы. В этой символической форме меч – эмблема потребностей материального мира, женская фигура с повязкой на глазах – эмблема потребностей сенсуальных, весы – эмблема потребностей интеллектуальных» (см.: Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. С. 13, 15).


[Закрыть].

Теорий, отрицающих право наказывать, немного, впервые их краткий анализ дал В. Д. Спасович[72]72
  По сути, он очень коротко представил лишь позицию, отстаиваемую Оуэном.


[Закрыть]. Характеризуя в целом концепции, отрицающие jus puniendi, ученый пишет, что их представители отвергают «один из самых существенных факторов нашего сознания – свободу воли… С отрицанием свободы воли должна исчезнуть и всякая ответственность человека за свои деяния… уголовное право теряет всякое под собой основание»[73]73
  Спасович В. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть].

Более подробная характеристика учений, отрицающих право наказания, представлена Н. А. Неклюдовым. Он выделяет восемь концепций:

«I. Учения, центр тяжести которых лежит в религиозном взгляде на мир вещественный и духовный, —

Система детерминистов или фаталистов.

II. Учения, опирающиеся главным образом на диалектику,

Система безнравственности наказания.

III. Учения, опирающиеся на физиологию и анатомию человека. Сюда относятся:

1. Система френологов, или черепощупов.

2. Система кефалометров, или мозгомеров.

3. Система сенсуалистов.

4. Система физиогномиков, или лицеводов.

IV. Учения, опирающиеся на психологию человека:

1. Система прирожденной злобы.

2. Система несвободного проявления прирожденных инстинктов.

V. Учения, исходящие из физиологии и анатомии общественного быта и строя, —

Система социалистов.

VI. Учения, исходящие из психологии общественной, из наблюдения всех явлений жизни духовной, —

Система статистиков.

VII. Учения, опирающиеся на изучении всей природы вообще,

Система материалистов»[74]74
  Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная. Т. I. Часть Общая. С. 50.


[Закрыть].

Эта классификация подверглась критике и в первую очередь за то, что среди представителей концепций оказались и те, кто не только не отрицает jus puniendi, но и яростно его защищает.

Н. С. Таганцев всех указанных Н. А. Неклюдовым представителей концепций, не признающих право наказания, предлагает сгруппировать в три группы, как: а) отрицающих свободу воли, б) отрицающих существенную систему наказаний и б) отрицающих право государства наказывать.

Детерминисты вовсе не исключают ответственность лица за совершенное деяние, они лишь отказываются от принципа возмездия, или воздаяния как основы наказания, видя в наказании лишь средство общественной охраны. Вторая группа криминалистов по сути не отрицают право государства наказывать преступников, они, проповедуя разные взгляды на принципы вменения, сходятся в одном: вся система карательных мер или ее отдельные части лишены всякого разумного начала, в них можно отыскать лишь одно хаотическое наслоение остатков разных веков, сохранивших свое бытие скорее по привычке, чем по необходимости. Представителей третьей группы, имеющих цельное учение о jus puniendi, по мнению Н. С. Таганцева, совсем немного, сам же он, как и Н. А. Неклюдов, ограничился анализом лишь учения Роберта Оуэна[75]75
  Следует заметить, что ученый очень тепло и с восхищением отзывается об Оуэне как «великом печальнике человеческих несчастий, апостоле любви и всепрощения, до гробовой доски сохранившего юношескую веру в человеческое сердце и еще на 85-м году своей жизни являвшегося на общественной арене худо слышавшим, слабым, но с той же проповедью уничтожения казней и возрождения человечества в стройной жизни общего труда» (см.: Таганцев Н. С. Русское уголовное право. С. 21).


[Закрыть].

Оуэн – английский философ, педагог и социалист, один из первых социальных реформаторов XIX в. – исходит из гуманистических, но теоретически дискуссионных и практически не реализуемых положений[76]76
  Основной работой Р. Оуэна, в которой рассматриваются проблемы права наказания, является «Образование человеческого характера», изданной в русском переводе в Санкт-Петербурге в 1865 г.


[Закрыть]. Он пишет: «Характер низших классов общества образуется в большинстве случаев под влиянием таких обстоятельств, которые неминуемо заставляют их следовать по пути крайней нищеты и порока и делают из них самых развратных и опасных членов государства. Большинство же остального общества воспитывается в принципах, идущих в разлад с человеческой природой и неминуемо вызывающих поступки, недостойные разумных существ… Таким образом, мир наполняется безумием и нелепостями, и во всех классах общества царствуют неискренность и разврат»[77]77
  Цит. по: Таганцев Н. С. Русское уголовное право. С. 21.


[Закрыть].

Такое положение противоречит и природе человека, и разумным принципам организации общества. Человек, по мнению Оуэна, – существо сложное, его характер определяется частью прирожденными способностями, частью внешними влияниями, окружающими каждого от рождения до смерти. Чувства и убеждения, образуемые независимо от его воли, выступают мотивами его поступка. Влияние внешней обстановки придает индивидуальность характеру каждого человека.

Преступник, т. е. член общества, наделенный наихудшими природными качествами и поставленный в наиболее вредные условия, должен быть предметом сострадания всех находящихся в лучшем положении. Наказывать его жестоко и несправедливо. Государство должно отказаться от своего права мстить и наказывать тех, кого оно же довело до преступлений.

«Но отрицая таким образом право государства мстить нарушителю, Оуэн и не затронул вопросов о праве государства охранять себя от грозящего вреда, о праве устранять и парализовать вредные результаты хотя бы и собственной вины, – и в этом теоретический пробел попытки Оуэна»[78]78
  Таганцев Н. С. Русское уголовное право. С. 22.


[Закрыть].

Н. Д. Сергеевский упрекает автора в ненаучности его концепции. В частности, по его мнению, не выдерживает критики утверждение, что преступность порождается исключительно недостатками организации общества. «Не недостатки, не дурные только стороны общественной организации, а все, и дурные, и хорошие, служат почвой, на которой вырастают преступные деяния, под влиянием ближайших причин и условий, лежащих в личности преступника»[79]79
  Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. С. 81.


[Закрыть].

Надо сказать, что концепция Оуэна не выдержала проверку и на практике[80]80
  Оуэн вначале пытался реализовать свои планы в Нью-Ланарке. В 1799 г. он стал совладельцем (вместе с несколькими манчестерскими капиталистами) и управляющим бывшей фабрикой своего тестя. Эта фабрика привлекала внимание многих и в первую очередь благодаря ее коммерческому успеху и благосостоянию рабочих. Был на этой фабрике и великий князь Николай Павлович, который, удивленный успехом Оуэна, предлагал ему вместе с двумя миллионами британцев переехать в Россию.
  В Нью-Ланарке главное внимание уделялось воспитанию детей, которые с двух лет поступали в особые заведения. Применяемые меры взыскания фактически убеждают в том, что Оуэн лишь изменил их содержание (денежные взыскания, «вменение в бесчестье», удаление из колонии и т. д.), а не отверг наказание как таковое.
  После краха фабрики Оуэн переехал в Америку, где в штате Индиана на реке Вабах организовал производительную общину «Новая гармония», устав которой основывался на принципах уравнительного коммунизма. Но попытка сразу изменить природу человека путем изменения внешних условий вновь завершилась неудачей.
  Закончилась банкротством и организация «Биржи трудового обмена» (Лондон, 1832 г.).


[Закрыть].

Кроме указанной концепции Н. Д. Сергеевский к учениям, отрицающим право государства наказывать, относит и теорию лечения преступников, исходящую из того, что преступное деяние есть результат психической болезни. Следовательно, преступник – больной человек, его нужно лечить, а не наказывать.

Это учение в свое время имело большой успех, нередко использовалось российскими криминалистами и публицистами.

Следует сказать, что в советском и российском уголовном праве проблемы jus puniendi не исследовались.