Текст книги "Голубки воркуют… Коршуны снова на охоте"

Глава 16

Ольга медленно пришла в себя, приняв в руку стакан воды. Сделав несколько глотков, она взглянула на заплаканную мать и обняла:

–Прости меня, маменька, прости!

–До что ты, милая, да разве ж ты виновата? – плакала та, но старалась успокоить дочь.

Взглянув на Петра, стойко продолжающего стоять у окна с бокалом отравленного вина, княгиня сказала:

–Она вся измучилась от любви к такому человеку. Я знаю,… мой муж такой же. Его Бог вот уж покарал, а Соловьёву дал шанс.

–Если я отдам все деньги, – стала вновь говорить взволнованная Ольга. – Их нечестным способом взяли, я должна их вернуть, чтобы спасти… Если верну, Вы оставите моего жениха?

–Увы, сударыня… Соловьёва обязаны забрать и вернуть на каторгу, а оттуда он вряд ли вернётся теперь вообще, – прозвучал строгий ответ Петра.

–Тогда я поеду с ним, – казалась решительной княжна.

–Это Ваше дело, – снова он взглянул на вино в бокале, и Иона с тревогой спросила:

–Ты думаешь, он сам себя отравил?

–Пока похоже на то, – прозвучал его ответ. – Я не исключаю ничего. Судя по письму, что он сам оставил, чтобы не искали виновных, что понял крах и жить с этим не сможет, да,… тогда самоубийство… Бокал с остатками вина я заберу, как и перстень с письмом, чтобы провели обследование.

Появившийся на пороге слуга сообщил о приезде полицейских вместе с Генерал-губернатором, пропуская тех сразу пройти в комнату. Пётр тут же поведал о произошедшем на шведском языке для прибывших, и полицейские принялись осматривать спальню.

–Вот, значит, чьё тело было обнаружено у кареты прошлой ночью, – понял Генерал-губернатор и обратился к поднявшейся перед ним княжне. – Сожалею, что похороны пока будут невозможны. Нам предстоит произвести вскрытие и провести полное обследование.

–Умоляю позволить уехать вместе с моим женихом. Я всё отдам, – смотрела с мольбой та.

Строго молчавший Генерал-губернатор указал рукой на Петра, и тот вздохнул:

–Ваше дело, право.

–Нельзя так, милая, – хотела возразить княгиня, но, махнув рукой, поспешила уйти, чтоб никто не видел её горестных слёз.

–Вы утром сами отвезёте в лабораторию, – указал на бокал Генерал-губернатор, и Пётр кивнул:

–Как только рассветёт.

–Что ж, думаю, осматривать здесь больше нечего, – спросил он вставших у порога полицейских, закончивших осмотр.

Те кивнули в ответ и вскоре покинули дом следом за Генерал-губернатором. Ольга видела, что и Пётр с Ионой собрались уйти, но тут же остановила:

–Прошу вас, останьтесь. Вам приготовят лучшую спальню для гостей. Здесь так тревожно, Иона, милая, умоляю!

–Конечно, – переглянулась та с милым, и он кивнул, слегка улыбнувшись в ответ.

Будто успокоившись хотя бы за это, Ольга поспешила уйти следом за матерью. Иона с сожалением посмотрела вслед и взглянула на бокал вина в руках супруга:

–Не выпей, смотри!

–Постараюсь не забыться, – подмигнул тот. – Заберём с собой.

Их проводили в спальню, где оставили одних, и Пётр поставил бокал в углу у кровати.

–Почему ты не отдал вино и перстень полиции? – удивилась любимая. – Мне страшно со всем этим спать здесь.

–Генерал-губернатор знает, что я всегда лично приношу в лабораторию найденные на месте преступления вещи. А чего это ты волнуешься? – с удивлением подошёл Пётр, заключив в объятия и принявшись тут же покрывать её шейку поцелуями. – Я уже начинал верить, что ты ничего не боишься… Не бойся же… Я с тобой… Всех, кто решит ворваться, уничтожу.

–Ты будешь спать со шпагой и пистолетом в руках? – начинали её руки раздевать любимого, и он с нарастающей страстью прошептал:

–У меня куда больше способов отразить врага,… как, впрочем,… и любить тебя.

–О, Боже, – только и успела выдохнуть Иона, как губы попали в жар поцелуев.

Они поспешили обнажить друг друга, пока жадно целовались, и опуститься на постель. Наслаждаясь, утоляя вожделение, они еле сдерживались, чтобы не кричать от восторга снова быть единым целым.

Когда же утомлённые отдыхали, Пётр снова стал целовать шёлковую кожу плеч и спину возлюбленной, спускаясь всё ниже. Вдруг донёсшийся до слуха плач младенца заставил его резко остановиться…

Обняв бёдра оглянувшейся милой, он с удивлением спросил:

–Что это?

–Не что, а кто, – засмеялась та. – Это ребёнок!

–Какой ещё ребёнок? – смотрел с непониманием тот, и любимая, сев к нему ближе, прошептала:

–Ольга родила от Соловьёва сына. Только родила… Ей потому и дурно. Она ещё от родов не отошла, а тут такое.

–Родила?! – нахмурился Пётр. – Так вот, почему мы её в России больше не видели… А каков он подлец… Обрюхатил, к венцу ведёт, лишь бы до денег добраться.

–Так и есть, но Оленька столь правильна, столь верит в Бога и судьбу, что готова всё простить. Любит она его. Понимаю я её.

–Ты понимаешь её?! – был ещё больше удивлён Пётр. – Ну, знаешь… Завтра они могут вместе отправляться на каторгу. Только предупреди свою подругу, что сына им с собой забрать не позволят. Видя, что и матушка в возрасте, может и здоровьем не так благословлена, заботиться об этом ребёнке некому!

–Петенька, не будь так жесток, – смотрела жалостливо Иона. – Я готова помогать их сыну. А где, кстати, наш Никитин?

–Не знаю, – со вздохом лёг рядом Пётр и уставился в потолок. – Пересечёмся как-нибудь… Ему же нужен живой Соловьев.

Позволяя милому оставаться пока со своими размышлениями, Иона легла ему на плечо, а усталость от прошедшего дня скоро всё же взяла верх. Видя, что она уснула, Пётр осторожно поднялся, оделся и прокрался в коридор.

Скрипнувшая дверь заставила Иону резко очнуться, но она настороженно ждала возвращения любимого… Когда тот вернулся и снова лёг рядом, сразу обнял и прошептал:

–Всё завтра… Спи, голубка моя…

Глава 17

На следующий день Пётр и Иона уже утром оставили в лаборатории для обследования перстень убитого и бокал вина, после чего купили новую чёрную треуголку для Петра и сразу прибыли к Генерал-губернатору.

На месте того пока не было, и они решили обождать в кабинете. Встав к окну в напряжённых мыслях, Пётр сложил на груди руки и молчал. Иона смотрела на него, ощущая некую тревогу, а мешать и словом не осмелилась…

Через полчаса такой тишины Генерал-губернатор ворвался в кабинет в крайне недовольном виде. Снимая плащ, он тут же стал выпускать гнев в сторону Петра. Иона смотрела, слушала и ужасно жалела, что пока не понимает шведского. Однако то, что беседа была далеко не из приятных, видела и переживала за любимого…

–Вы, граф, надеетесь, что я буду потакать всем Вашим делам?! Вместо того, чтобы искать своего товарища, нашего человека, занимающегося, между прочим, Вашим делом, бегаете за какими-то русскими преступниками!

–Это отголоски моего дела из России, – молвил Пётр, оставаясь стоять спиной. – И я занимаюсь поисками товарища, как и поисками этих проклятых статуэток. Что Вы хотите, чтоб я ползал по всем углам города? – повернулся он в недоумении. – Сегодня у меня назначена встреча у графини Нордин как раз по поводу этих статуэток. Люди, которых Вы дали, следят за домами всех, кто причастен к сему делу. Жду вот их отчёт да отчёт и тех, кого попросил выведать информацию!

–Да, я дал Вам людей, – прошёл за стол Генерал-губернатор. – Результатов не вижу! Вместо этого только трупы собираем по улицам, которых понаоставляли именно Вы из-за Вашего русского дела! В камеры посадили всех, кого смогли поймать в той драке у дома Линн!

–Простите, – только успел вставить слово Пётр, как Генерал-губернатор взмахнул руками и сел к столу:

–Хватит! Ладно! Даю Вам сутки, чтобы узнать хоть что-то об этих статуэтках! Меня эта графиня уже замучила письмами! – стал он подбрасывать лежащие перед ним бумаги вверх. – Жалуется! Жалуется! На меня! На Вас! На полицию! Угрожает! Мне еле удаётся скрываться, чтоб лично меня не навестила!

–Я обещаю, я сегодня узнаю намного больше, – сказал твёрдо Пётр, чем видно будто успокоил Генерал-губернатора.

–Всё, ступайте, жду через день вести, – вздохнул с успокоением он и расслабленно откинулся на спинку стула.

Указав супруге на выход, Пётр поклонился ему на прощание и покинул кабинет… Взяв милого под руку, Иона спешила вместе с ним к ожидавшей их карете, и, когда уже сидели там, с тревогой спросила:

–Что случилось?

–Есть дела, – смотрел с недовольством в окно тот. – Ты хотела посетить со мной графиню Нордин?… Сейчас мы с ней поиграем. Для начала ты подождёшь в карете. Когда я пройду в дом и слуга уйдёт сообщать хозяйке о моём приезде, я проведу тебя.

–Но я не знаю шведского, – смотрела удивлённая милая, и Пётр улыбнулся:

–Он тебе здесь и не понадобится. Ты просто эффектно появишься, когда позову, вот и всё. Будешь смотреть в глаза графини так, словно всё знаешь.

–Хорошо, – засмеялась она, предчувствуя тонкую игру любимого.

Так и произошло… Как только слуга ушёл докладывать графине о прибытии графа Петра Аминова, тот сразу вернулся на улицу и открыл дверцу кареты, где ждала Иона. Они оба прошли в дом, дождавшись возвращения слуги, и, не слушая слова его удивления, что здесь, оказывается, не только один граф, но и ещё гостья, удалились к комнате графини, где та и была.

Оставив любимую в коридоре, Пётр прошептал:

–Жди здесь. Позову.

Он прошёл в спальню, снял треуголку в приветствие стоящей у окна хозяйки дома и закрыл дверь:

–Графиня Нордин.

–Вы можете меня звать просто Лотта, – подошла она ближе, игриво лаская взглядом. – Я ждала Вас с раннего утра.

–Это льстит, – улыбнулся он и оглянулся. – Однако,… где хранились статуэтки?

–О, Вы любите сразу переходить к делу, – погладила Лотта его плечи. – Я не зря жду Вас именно здесь.

–Боюсь, мы не так понимаем друг друга, – пробежался его взгляд от вздымающейся груди собеседницы к её взгляду, который так и горел растущим вожделением.

–Именно в этой спальне хранились статуэтки, – вздохнула Лотта, взяв его за руку и подведя к постели. – Это комната моего отца. Здесь, конечно же, все вещи уже давно поставили на место после того разгрома, чтобы папенька, как вернётся, не заподозрил ни о чём. Ваш товарищ осматривал здесь всё, но больше не вернулся.

–Он и постель осматривал? – обнял Пётр за талию, позволив её рукам обвить вокруг шеи, словно получила надежду близости.

–Вам я позволю осмотреть и меня, – прошептала Лотта, приблизившись к его губам, чтобы поцеловать.

Взяв её на руки, Пётр опустился с нею на постель и достал из кармана осколок египетской статуэтки:

–Представьте, милая Лотта, нашлась малюсенькая часть пока… И знаете, где? На месте, где пропала моя супруга, – молвил с ласковой улыбкой он и по-русски воскликнул. – Иона?

Дверь сразу открылась, и его любимая, как и договаривались, вошла в комнату, пронзительно уставившись на происходящее. Пётр поднялся, с улыбкой кивая Лотте, которая с испугом и шоком смотрела в ответ на обоих.

–Может соизволите сами всё рассказать? – предложил он графине на французском языке, чтобы Иона понимала, и графиня резко встала с постели, поправляя платье, но отвечая тоже по-французски:

–Понятия не имею, о чём Вы, граф! Вы подлец! Убирайтесь отсюда вместе со своей собачонкой, и чтобы не возвращались!

–Вот уж я бы поспорил, кто больше похож на собачонку, – засмеялся он, приняв руку любимой под свою.

Надев треуголку, он сделал лёгкий поклон. Выйдя в коридор, чтобы уйти, Пётр закрыл в комнату графини дверь, а сам, развернувшись, остановился. Сделав знак Ионе слушать, он замер, а подошедшего слугу, который грозно хотел проводить их к выходу, оглушил рукояткой пистолета.

Схватив его падающее бессознательное тело, Пётр тихонько положил его у стены, убрал пистолет обратно за пояс, а сам продолжил слушать происходящее в спальне, где осталась Лотта. Доносившиеся голоса его явно радовали, что Иона видела, радуясь вместе, хотя пока и не понимала, о чём и с кем вдруг там говорила графиня.

Когда стало тихо и Пётр тихонько открыл дверь, они оба увидели, как та целовалась в объятиях пылкого кавалера…

Глава 18

Осторожно закрыв дверь, Пётр снова задержался с любимой в коридоре. Он улыбнулся её вопросительному взгляду и прошептал:

–О, как я люблю таких людей… Их разоблачать одно удовольствие. Она назвала меня лакомый кусочек, пока соблазняла своего любовника… Твоего учителя, который тебя похитил, подлив дурман-травы… Ведь так?

–Да, я пила,… гадость на вкус, но… что теперь?

–Сейчас лакомый кусочек, а это я,… станет для графини костью в горле, – подмигнул Пётр и резко распахнул дверь, вновь пройдя в комнату.

Вздрогнувшие от такой неожиданности любовники тут же с испугом уставились на него и прошедшую следом Иону.

–Пообщаемся на французском, если не против, – сказал он и, глядя пронзительно в широко раскрытые глаза поражённого встречей учителя, приподнял треуголку. – Доброго дня!

Заметив синяк под глазом и глубокие ссадины на щеке, Пётр гордо похвалил любимую:

–А ты, оказывается, умеешь справлять и палкой! Умница, он просто красавчик!

–Да, это я его била, – еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, та.

–Ах, давайте уж разберёмся в этом деле, – сел расслабленно в кресло Пётр, указав супруге сделать то же самое, и, когда она села, стал крутить в руках пистолет, словно угрожал стоящим перед ними любовникам. – Вы, прекрасная Лотта, выпросили у Линн дурман-траву, устроили похищение Ионы, узнав у Валентина через новый соблазн, наверняка соблазн, кто будет учителем шведского. Что ж, прекрасно получилось сделать и учителя своим любовником, поздравляю, – похлопал он пистолетом по руке, будто аплодировал.

Учитель тут же с удивлением взглянул на Лотту, но та гордо взирала на Петра, слушая его речь дальше:

–Уговорить любовника помочь вывезти Иону из дома не составило труда, как видно… Не забыли и подкинуть осколок статуэтки, – похлопал он по карману, где тот снова лежал. – Где же остальные части?

–Этот осколок я хранила, когда пришла сюда после кражи. Здесь я его и нашла, – указала та на пол у шкафа. – Статуэтки стояли в ряд на одной из полок в шкафу. Видимо, воры разбили одну, а остальные забрали.

–Зачем же Вам понадобилась моя жена? – принял удивлённый вид Пётр, замечая краем глаза, как терпеливая любимая взволнованно следила за происходящим, слушая происходящий на французском языке допрос.

–Хотела скрыть её, пока бы Вы не нашли статуэтки, – усмехнулась Лотта, всем видом показывая, что не раскаивается ни в чём.

–Вы жестокая женщина, – погрозил пистолетом Пётр, и она выдала:

–Я привыкла добиваться своего, а после разговора с Вами у меня не было гарантий, что Вы явитесь и возьмётесь сами за моё дело… Сие признание не смягчает моей участи?

–Ни в коем случае, – поднялся Пётр и подал руку супруге, чтобы уйти. – Вы, графиня, выбрали не верный путь. Боюсь, может и игру со статуэтками выдумали.

–Вот как?! Это зачем же?! – поразилась та. – Кто же из нас более жестокий? Я не отступлю! Я заставлю Вас или всю полицию искать!

Она поспешила сесть к секретеру и принялась писать письмо:

–Я напишу Вашему Генерал-губернатору! Пусть он делает, что хочет, но статуэтки обязан найти! Я даю ему месяц, пока не вернулся мой отец!

–А где же Ваш отец, кстати? – с насмешливостью вопросил Пётр, встав позади неё.

–Не Ваше дело теперь, граф. Вы отказались участвовать. Вы оскорбили меня, унизили. Убирайтесь отсюда и не показывайтесь мне на глаза никогда!

–Я пожелаю Вам удачи, графиня, – кивнул он на прощание.

Приняв руку любимой под свою, Пётр теперь покинул с нею дом графини. Они молчали, пока не сели в карету, и, как только та тронулась с места, увозя их по названному адресу к Генерал-губернатору, Иона вопросила:

–Что теперь будет? Они успокоятся, думаешь?

–За похищение им придётся отвечать. Я не стал говорить об этом, чтоб не сбежали, – сказал это Пётр и посмотрел за окно, будто увидел кого, но не успел хорошо вглядеться в того господина, сразу исчезнувшего из вида.

Странное чувство вновь стало тревожить душу. Насторожившись от воспоминаний, он взглянул в глаза любимой:

–Мне показалось,… нет, не показалось… Я уверен, видел опять того типа… с выжженным на запястье знаком.

–Какого типа? – встревожилась Иона, выглянув за окно, но там не было никого, кто бы обратил на их карету внимание.

–Он стоял за углом дома Нордин и снова следил за нами, – сказал нахмуренно Пётр. – Один коршун за другим… Я уже устаю от них.

–Вот и прекрасно, – постаралась улыбнуться милая, а он с удивлением взглянул. – Может всё же будем когда жить тихонько для нас?

–Я обещаю, возьму отдых… длительный, – ответил он нежно.

–И сколько это? – светилась Иона надеждами на долгожданную радость жить вдвоём без проблем, но видно было, что боялась реальности, которая не позволяет тому случиться. – Месяц? Неделя? Час?

–Точно не час, – засмеялся любимый и, вдруг вспомнив, спросил. – А откуда у тебя оказалась нюхательная соль, чтобы привести Хилкову в чувство?

–Линн дала. Я обычно всегда имела при себе нюхательную соль, но её при мне не было, – улыбнулась милая, задав встречный вопрос. – А ты что делал той ночью у Хилковых, когда мы спали? Куда ты уходил?

–Обыскал комнату Соловьёва… Жениха…

–Нашёл что? – удивилась Иона, но любимый покачал головой:

–Увы, нет… Но мы с ним ещё пообщаемся.

–А ты не волнуешься за Никитина? – поинтересовалась тогда она.

–Ну, может быть,… немного, – улыбнулся Пётр. – Генерал-губернатор говорил, что поймали многих в той драке у особняка Линн. Значит, полицейские были последними, кто видел Никитина.

–Вот у них и спросить бы, – догадывалась Иона, где тот может быть, как и её любимый, тут же одаривший восхищённой улыбкой:

–Спросим… Думаю, ты права, что волнуешься. Пора отыскать Никитина и избавиться уже от первого коршуна… От Соловьёва… Заспался он, поди, у доктора.

Посмеявшись вместе с ним, Иона не стала скрывать, что на душе всё ещё томятся опасения:

–А его люди не смогут вновь помешать?

–Вот сейчас и узнаем в полиции, кого они там поймали и кто кому помешает…

Глава 19

Карета ещё не успела остановиться у здания полиции, как Пётр, заметивший собравшегося уезжать с парой полицейских Генерал-губернатора, выскочил скорее к ним. Иона с тревогой наблюдала из окна, как оба что-то бурно обсуждали на шведском, как милый был в недоумении и крайне взволнован, а сама переживала всё больше…

–Ваше дело заняться статуэтками, граф! – взмахнул рукой Генерал-губернатор, не желая дальше слушать отчёта о случившемся у графини Нордин. – Никому другому дело не отдам, и Вы обязаны вернуть нашего следователя обратно, жив он или нет из-за этого дела!

Генерал-губернатор держал своего коня за узду и строго смотрел на понимающего безвыходность Петра.

–Хорошо, я найду его, хоть и думаю, что дело это далеко нечистое.

–Вот и разберитесь, – более спокойно сказал Генерал-губернатор и сел верхом. – Можете забрать своего человека и всех, кто с ним оказался в заключении. Я знал, что Вы попросите. Вас ждут, проведут к ним. Позаботьтесь, чтобы они скорее вернулись в Россию. Это приказ!

Кивнув в благодарность, Пётр ещё некоторое время смотрел ему вслед, и поспешил открыть дверцу кареты, где любимая ждала.

–Всё, сейчас отыщем Никитина, и мне стоит заняться делом графини, – сказал он.

–Всё же приказано отыскать статуэтки?

–Мало того, – добавил он. – Графиню сейчас навестят насчёт похищения… Её с любовником ждёт домашний арест.

–Хорошо, идём, – видела она, как был любимый напряжён, и тихо шла рядом.

Их проводили к камерам, а увидевший Никитин тут же прильнул к прутьям решётки с возмущением:

–Вы упрятали меня за решетку специально?!

–Я чувствовал, что найду Вас здесь, – с виноватым видом смотрел Пётр, оглядев неопрятный и грязный вид Никитина. – Подумал, пока Вам лучше побыть вне дела… Простите.

–Я арестован, а Вы где-то шляетесь! – поразился тот. – Выпустите же меня?!

–Я ж не знал, – стал смеяться Пётр, приказав сопровождающим отворить камеру и выпустить того и всех, кого Никитин указал.

Когда вышли на свет, уединившись в просторном кабинете, Пётр пригласил Никитина сесть, а остальных его спутников обождать на улице. Он налил ему коньяку и сел напротив с супругой, молчаливой и жалеющей взглядом только что освобождённого…

–Всё случилось даже к лучшему, – сказал наконец-то Пётр, встретившись с удивлённым взглядом недовольного Никитина:

–О чём Вы?!

–Вы остались живы и… можете забрать своего Соловьёва, – улыбнулся Пётр.

–Никогда не поверю, что Вы его поймали в одиночку, – сделал глоток коньяка Никитин, глядя с недоверием на собеседника, и тот вновь улыбнулся:

–Я припишу это победу себе.

–Вы слишком горделивый тип.

–Ну, хорошо, не без помощи таинственного помощника, – с приятными воспоминаниями улыбнулся Пётр, подмигнув супруге, тут же одарившей смущённой улыбкой.

Она вздохнула и обратилась к удивлённому Никитину:

–Никита Сергеевич, простите, что сразу Вас не нашли. Столько всего происходит, а Вы, действительно, были в опасности.

–Ты и имя его настоящее знаешь?! – поразился не на шутку её милый, уставившись с таким удивлением, что она засмеялась:

–Петенька, ты бы мог стать другом Никите Сергеевичу. Это так, – кивнула она и Никитину. – А Вы – моему супругу.

–Я, действительно, Вам, Пётр Петрович, никогда не назывался, – припомнил тот, встретившись с удивлённым взглядом Петра:

–И постоянно меня графом называли. Теперь я Пётр Петрович… Приятно познакомиться!

Дружно посмеявшись, Пётр рассказал, как был пойман Соловьёв и где тот находится. Полный надежды, что теперь наконец-то сможет вернуться в Россию, Никитин больше не хотел терять времени:

–Мне бы привести себя в надлежащий вид сначала. Как думаете, Соловьёв сможет ещё поспать пару часов? – улыбнулся он.

–Едем в отличную гостиницу, там Вы сможете помыться и одеться в чистое. Я привезу Вам новую одежду, – предложил Пётр и поднялся, приняв руку вставшей рядом любимой.

Довольный таким окончанием дел в Швеции, Никитин отставил рюмку допитого коньяка на стол и поднялся:

–А самое приятное то, что Ваша супруга, Пётр Петрович, опередила нас всех! Вы, – поклонился он Ионе. – Достойны восхищения.

–Осторожно флиртуйте, а то отпишу Марии Хилковой, – прищурился шутливо Пётр, уводя супругу за собой, и снова все дружно засмеялись, покидая здание полиции…

Глава 20

Связанный по рукам и ногам Соловьёв лежал в постели одной из мрачных и весьма неуютных комнат квартиры, где проживал доктор. Прибывшие Пётр с супругой и Никитин были проведены доктором сюда и встали у постели…

Уставшая, растрёпанная от долгого времени возле любимого Ольга Хилкова сидела на краю постели. Она еле сдерживалась, чтобы вновь не рыдать, как видно, рыдала не столь давно. Она отошла в сторону и отвернулась, устремив взгляд за окно, где уже темнело.

Кивнув доктору, который взял в руки один из стоящих на столике флакончиков, Пётр дал тем самым разрешение приводить в чувство Соловьёва. Жалкое зрелище наблюдали они, как попытавшийся пошевелиться тот терпел крах, а возвращающееся сознание наполняло память воспоминаниями того, что пойман и находится в плену…

–Убийца, – прохрипел Соловьёв, узнав стоящего рядом Петра.

Прильнувшая в объятия любимого Иона с тревогой смотрела в ответ, но хладнокровие и стойкость его немного успокаивали.

–Он… Он убийца, – стал взирать с озверением Соловьёв в глаза такого же безразличного Никитина. – Использовал моего дядю, как мишень, чтоб я же и убил, чтоб моя пуля пронзила не его.

–Увы, барон, – усмехнулся Пётр. – Вам с лёгкостью докажут и покажут, коль захочется, что выстрел был сделан уже после смерти Вашего дяди. Рана не кровоточила… Вот и всё, – повёл он выразительно рукою в воздухе, обнимая другою взволнованную в объятиях супругу.

–Ваш дядя оставил посмертную записку, понимая свой крах и приняв яд, – добавил Никитин. – Вы попусту потратили время на побег и попытку завладеть украденным добром.

–Это вы все, – дышал в гневе Соловьёв. – Вы все заставили его убить себя и оставить записку… Никогда не поверю, чтоб он это сделал! И доказательствам вашим о выстреле после смерти не поверю! Я доберусь до вас всех… Уничтожу!

–Я хотел предположить, что это Вы его отравили и заставили, – принял удивлённый вид Пётр. – Хотя, теперь это уже не столь важно, верно? Вы возвращаетесь в Россию немедленно… На каторгу… Принимайте свою участь достойно.

–Я поеду с тобой, любимый! – не выдержала Ольга, кинувшись к любимому и начав его гладить то по голове, то лицу и плечам.

Отворачивающийся с пренебрежением Соловьёв воспротивился:

–Да зачем ты мне нужна, дура?! Отстань!

–Зачем ты так говоришь? Мы сможем обвенчаться, как мечтали! Всё возможно, я верю, – молила страдающая Ольга, не скрывая льющихся горестных слёз.

–Я не планировал жить с тобой вечно! Это не лучше каторги! Мне деньги были нужны! – рычал будто озверевший Соловьёв дрожащей от страха слышать всё это любящей его женщине. – Твоя набожность, излишняя правильность угнетали! Я уже еле выносил твоё присутствие!

–Нет, – не верила Ольга в такое, как бы душа ни разрывалась от боли столь резких, столь холодных слов. – Как ты можешь? А сын?… Ты говоришь это, чтобы мне легче жилось?

–Дура ты! – крикнул Соловьёв ещё громче, желая быть услышанным. – Я искренен, как никогда! Сына бы оставил себе, а ты… Мы бы не могли быть вместе долго! Такая, как ты, раздражает! Уж прости! Уйди же!

–Оленька, – взяв её за плечи, притянула к себе Иона.

Ужасно сочувствуя ей, она уводила за собой, уводила ото всех, а Ольга, убиваясь рыданиями, молила:

–Я всё отдам, отдам деньги, отдам всё, только бы быть с ним! Не позвольте ему страдать! Отдам всё! Уеду с ним!

–Сейчас плохо, завтра, может, хуже станет, но потом будет солнце! Будет, – пыталась поддержать Иона, уходя с ней всё дальше. – У тебя есть сын… Ты ему нужнее.

–Доктор? – будто дал знак тому Пётр сразу, как только перестали слышать Иону и Ольгу.

Тот схватил чернила, заранее приготовленные на подносе вместе с бумагой и преподнёс к нему. Никитин с вниманием наблюдал, как у пытающегося сопротивляться Соловьёва измазали каждый палец, один за другим, чернилами и оставили их опечатки на бумаге.

–Это на всякий случай… Вдруг, сможем доказать убийство дяди, да и ещё что может всплыть, – пожал плечами Пётр и улыбнулся кивающему с восхищением Никитину.

–Удивлён, одобряю. Вы, как вижу, любите учения древних греков? – заметил тот, и он подтвердил:

–Я люблю читать подобные книги, да… Даже во времена вавилонского царя Хаммурапи снимали у арестованных отпечатки пальцев. Многому можно научиться из истории. Увы, не всё используется, чтобы изловить преступника или доказать его виновность.

–Вы же использовать пытаетесь всё да как можно быстрее, – одобрил Никитин. – Я запомню сие учение.

–Полицию стоит образовывать… Что ж, – вздохнул Пётр и довольно потёр руки. – Я позову Ваших людей. Они ждут снаружи… Можете отправляться в Россию, корабль тоже готов. Деньги, которые передаст княжна, я лично привезу в порт.

–Сопровождаемый полицией, надеюсь, – улыбнулся его собеседник, и он кивнул:

–Разумеется.

–Благодарю, Пётр Петрович, – с облегчением вдохнул Никитин и протянул руку для пожатия. – Ещё напишем письма друг другу. Ну, а Бог даст, свидимся.

–Бог даст, – улыбнулся Пётр, искренне веря в то…

…Когда запланированное произошло, и Пётр приехал в порт уже с полицейскими, которые несли два металлических ящика, Никитин уже стоял у лодки, приготовленной для отплытия к кораблю…

–Здесь то, что обещал, – сразу сообщил спрыгнувший с коня Пётр, указав на ящики.

Он сам их открыл, используя множество ключей на различных узорах, где скрывались спрятанные от глаз замочные скважины. Показав наличие денег, он захлопнул крышки, и ящики стали грузить в лодку.

–Похвально, – улыбнулся Никитин.

–Однако, хочу разочаровать, сумма не вся, как призналась на духу княгиня Хилкова,… мать. Я заметил это, но всё же промолчал. Забрал то, что осталось, – признался Пётр.

–Понимаю, – кивнул Никитин. – Представим, что Соловьёв успел потратить… Им, как понимаю, жить не на что иначе.

–Верно. Разорение полное, – подтвердил Пётр и протянул связку ключей различной формы. – Ящики не горят и не разрываются. Под орнаментами скрываются замки. Сразу открыть не удастся… Это от воров, если что.

–Восхищен Вашей работой… Благодарю, – остался тот доволен, вновь пожав ему руку и теперь распрощавшись…

Глава 21

Прибыв на городской карете к дому Хилковых, Пётр не успел подойти к двери, как к нему уже вышла любимая, готовая отправиться в путь…

–Она справится теперь без тебя? – смотрел с надеждой он, и Иона улыбнулась, попав в его жаркие объятия:

–Да, справится. Матушка с нею, сын. Всё будет хорошо! А ещё, знаешь, – одарила она ласковым поцелуем губы. – Я предложила Оленьке давать мне уроки шведского. Она прекрасно владеет сим языком, а мне, ой, как надо, его выучить. Я хотела и денег дать, но она отказывается от них. Вот я и придумала совместить приятное с полезным. Будем платить Оленьке за уроки?

–Прекрасная идея! – воскликнул с восхищением Пётр. – Но я знал, что ты у меня умница… Иначе б не полюбил, – поцеловал он её долго и взял под руку, направляясь к карете.

–Куда мы теперь? – села она в его объятия, когда он назвал кучеру адрес и устроился рядом.

–Ты хочешь домой? – догадывался любимый, нежно улыбаясь, и Иона кивнула:

–Да,… хочется уже вместе быть, чтобы никто не мешал. Да и папенька с маменькой волнуются наверное.

–Я отвезу тебя домой, в таком случае, – вздохнул милый, крепче прижав к себе, но она насторожилась:

–Ты хочешь дальше заниматься расследованием статуэток, верно?

–Я должен, я же говорил. Генерал-губернатор в гневе, ситуация сложная, некрасивая. Жалобы, угрозы… Да сыщик, мой товарищ, которому отдал это дело, пропал. Надо искать, – взглянул на окно Пётр, видя, как подъезжают к особняку Линн. – Вот сейчас и займусь этим вновь, а потом отвезу тебя домой.

–Нет! – села Иона прямо, возразив. – Я останусь с тобой!

Ничего не ответив, дождавшись, когда карета остановится и они выйдут из неё, Пётр взял любимую под руку. Они направились к дому, где уже вовсю кипела развлечениями жизнь.

Остановившись в зале, Пётр снял треуголку и с улыбкой наблюдал за весёлыми гостями и девицами, пытаясь найти среди них саму Линн. Долго ждать им не пришлось, поскольку та девушка, которая проводила из холла, сразу отправилась искать хозяйку…

Довольная видеть их вновь здесь, Линн быстро прибыла, сразу заключив в объятия и поцеловав щёки обоих:

–Как же я рада видеть вас снова у меня! Комнату желаете, аль по делу опять?

–Линн, – игриво улыбнулся Пётр. – Я думал, похвалю, а придётся поругать? Давай поговорим?

–Комната один всегда свободна для вас, – кокетливо вымолвила она, поманив за собой.

Уединившись в той спальне, Линн сразу села в кресло, приглашая и Петра с Ионой сделать то же самое. Только любимая села, Пётр надел треуголку и встал рядом с Линн, убрав руки за спину. Видя его такого серьёзного, в столь строгой форме, та сразу бросила удивлённый взгляд: