Текст книги "Дочь Нефертити"

Глава 7
СМЕРТЬ В ПЕСКАХ

Уже немолодой, но полный сил мужчина сидел, расслабившись, в походном кресле после дневной трапезы. Он был невысокого роста, крепкого телосложения с крупными чертами лица. Пышная, короткая борода и густые волосы, постриженные полукругом так, что открывали лоб и шею, отвлекали внимание от большого носа. Хитрые выразительные глаза поблёскивали от удовольствия, на умиротворённом лице играла мягкая улыбка.

Это и был великий завоеватель, властитель обширных земель, могучий правитель Хатти – Суппилулиума.

– Принеси мне ещё вина, – приказал он слуге.

Слуга быстро вышел из палатки и побежал к соседнему навесу, под которой располагалась походная кухня. В углу была вырыта глубокая яма, где хранились кувшины с водой, разнообразные вина, пиво и другие продукты, не переносящие жару.

– Поистине, боги благоволят ко мне, Тудхалия, – произнёс довольный Суппилулиума, высокомерно поглядывая на своего приближённого – советника и помощника во всех делах, – Солнечная Богиня, госпожа моя и покровительница, всегда держала меня за руку, потому что я был одарён благоволением богов и ходил у них в милости.

– Твои слова – чистая правда, великий владыка, – поклонившись, подтвердил Тудхалия. – Ты – любимец богов! Да будут благословенны их имена! Боги даровали тебя мудрость. Они радуются, видя, как ты велик и могуществен на земле! Ты, как солнце, освещающее путь своих подданных к богатству и процветанию! Побеждённые властители сирийских земель трепещут перед тобой, падают ниц. Ты – великий герой, покоритель непобедимых земель. Ты…

– Ну хватит, – махнул рукой Суппилулиума и поморщился. – Не нравится мне, когда ты начинаешь восхвалять меня безмерно и не можешь остановиться. – Я завоёвывал земли во славу наших богов! Я всегда хотел, чтобы наша держава стала могущественной и великой. Я отомстил Митанни за позор наших предков. Властитель Митанни думал, что он непобедим, – ухмыльнулся Суппилулиума, – думал, что владыка Двух Земель поможет ему. Теперь Митанни – ничто, пыль под моими ногами! – и великий завоеватель расхохотался.

Слуга принёс вино в красивом глиняном кувшине и налил в два бокала.

– Выпей со мной, Тудхалия, – позволил Суппилулиума. – За процветание нашей великой державы Хатти. За взятие последней сирийской крепости! Каркемиш наш!

Они подняли бокалы и осушили их до дна.

– Хорошее вино, – удовлетворённо заметил Суппилулиума. – А ты знаешь, почему Великий Мисри (так хетты называли Египет) так ослабел?

Тудхалия вопрошающе посмотрел на своего правителя.

– Слишком много у них Верховных вельмож, – стал объяснять Суппилулиума. – Верховный жрец, Верховный главнокомандующий, Верховный судья. Зачем владыки Двух Земель дают своим подчинённым так много власти? Все эти напыщенные вельможи тайно желают править великой державой, плетут интриги и заговоры. Они скоро съедят друг друга… Великая Хатти никогда не давала столько власти простым подданным. Что гласит наш закон?

– Наш закон гласит: правитель Хатти – единственный повелитель. Он является и Верховным главнокомандующим, и Верховным жрецом, и Верховным судьёй, – ответил Тудхалия, до которого начинал доходить смысл слов, сказанных Суппилулиумой.

– Вот видишь, как справедлив наш закон, – улыбнулся правитель. – Наша держава всегда будет крепко стоять на ногах.

– Воистину, наш закон мудр и справедлив, – подтвердил Тудхалия.

– Скоро жрецы Амона Великой Мисри, а с ними и хитрый Аи будут трепетать перед новым владыкой Двух Земель, – сказал завоеватель, гордо подняв голову. – Мои сыновья – это моя плоть и кровь. Они так же, как и я, ни с кем не станут делить власть, неся стране раздоры и разрушения… Дай-ка мне письма от владычицы Двух Земель.

Тудхалия подошёл к столику, на котором лежал короткий меч, ножны, боевой топорик и большая шкатулка из чёрного дерева с золотым орнаментом. Клинок меча был слегка изогнут, а рукоятка выполнена в форме полумесяца, отделана золотом и самоцветными камнями. Ножны украшал не менее изящный золотой рисунок, выбитый на коже. Топорик имел округлую режущую кромку, и деревянная ручка его напоминала человеческую руку со сложенными в кулак пальцами. Великий правитель Хатти всегда носил это боевое оружие. А в чёрной шкатулке хранил документы и письма. Обычно правители вели между собой переписку на глиняных табличках, но тексты договоров между странами и особо важные документы выбивались на пластине из драгоценного метала – золота или серебра – и скреплялись оттиском царской печати.

Письма, о которых говорил Суппилулиума, были написаны на папирусе и свёрнуты трубочкой. Слуга аккуратно вытащил их из шкатулки и поднёс правителю.

– Читай, – приказал великий завоеватель советнику. – Я хочу ещё раз послушать.

Тудхалия раскрутил папирус и начал читать:

«Мой муж умер, и у меня нет сына. Люди говорят, что у тебя много сыновей. Если ты пришлёшь ко мне одного из них, он станет моим мужем. Я не хочу брать в мужья никого из своих слуг».

Суппилулиума сидел гордый и довольный.

– Читать второе письмо? – спросил советник.

– Читай, – улыбнулся правитель.

Тудхалия аккуратно скрутил первое письмо и положил обратно в шкатулку. Развернув второй папирус, продолжил:

«Почему ты говоришь: „они пытаются обмануть меня“? Будь у меня сын, то стала бы я писать чужеземному правителю, унижая себя и свою страну? Ты не веришь моим словам и даже не стыдишься говорить мне об этом! Тот, кто был моим мужем, умер, и у меня нет сына. Неужели теперь я должна взять одного из своих слуг и сделать его своим мужем? Я не писала в другую страну, я писала только тебе. Говорят, что у тебя много сыновей. Пришли мне одного из них, и он станет правителем Великой Та-Кемет».

– Да… – задумчиво проговорил Суппилулиума. – Ещё никогда не случалась такого, чтобы владыкой Двух Земель стал чужеземец. Если у властителя не было сына-наследника, то он обычно выдавал замуж свою дочь-наследницу за сына от наложницы или младшей жены, но, в крайнем случае, за сына близкого родственника. Страной, по их мнению (и это правильно), должен править только кровный преемник. Однако Анхесенамон никого из своих приближённых не хочет брать в мужья, – он развёл руками. – Всё это странно. Анхесенамон хочет взять в мужья моего сына. Тогда страной будет править чужеземец, мой сын, и именно он станет великим владыкой Двух Земель.

Суппилулиума походил по комнате, потом налил себе вина, поднял кубок и важно произнёс:

– Мой сын Заннанза – владыка Двух Земель! Это поистине чудо! Я благодарю тебя, Солнечная Богиня, владычица земли Хатти, владычица Неба и Земли, направляющая и благословляющая! Я поднесу тебе щедрые дары, я выстрою новые храмы в твою честь!.. Слава вам, великие боги, создавшие небо и землю по своему разумению, покровительствующие мне и любящие меня!..

Великий завоеватель расхаживал довольный и умиротворённый. Затем он сел в кресло и обратился к советнику:

– Ты знаешь, Тудхалия, а я ведь сомневался, очень сомневался, получив первое письмо Анхесенамон.

– На то у тебя были причины, – сказал Тудхалия.

– Ещё бы! – скривил губы Суплилулиума. – Я подумал, что они хотят обмануть меня, хотят заполучить моего сына, а потом потребовать за него выкуп. Например, часть потерянных вассальных земель.

– Великая Та-Кемет не настолько обессилила, чтобы так низко поступать, – проговорил Тудхалия.

– Я предпочитаю думать самое худшее относительно правителей соседних держав, – твёрдо заявил Суппилулиума. – Я никогда никому не доверял и благодаря этому стал великим завоевателем. Тем более разве я мог предположить, что великий владыка Двух Земель Тутанхамон так рано умрёт, не оставив наследника. Он был так молод и совершенно здоров… Это всё интриги жрецов. Но ничего, когда мой сын станет владыкой Двух Земель, он поставит этих хищников на место!

– Да, – согласился советник, – жрецы там крепко держат власть. И так просто они не сдадут своих позиций – будут бороться до последнего. Но твой сын – плоть и кровь твоя, он сумеет победить их, сумеет стать могущественным и единственным владыкой Двух Земель.

Суппилулиума погладил свою пышную бороду, потом подошёл к Тудхалии и взял у него из рук второе письмо.

– Это письмо, – и он потряс папирусом перед носом советника, – поистине, самая ценная вещь из тех, что я имею. Все сирийские земли, которые я завоевал, – ничто в сравнении с этим посланием, – он аккуратно свернул папирус и убрал в шкатулку. – И всё-таки я правильно поступил, – продолжил правитель, – что, получив первое письмо владычицы, послал Хатту-Заттиша с миссией в Мисри. Я должен знать наверняка намерения Анхесенамон. А вдруг у них уже есть преемник? Или они что-то задумали против меня?

– Конечно, ты поступил совершенно правильно, великий владыка. Но не дал ли ты повода жрецам Амона что-то заподозрить? Ведь посланник, передавший тебе первое письмо от владычицы, говорил, что Анхесенамон тайно писала тебе, – сказал Тудхалия.

– Ты же знаешь, Хатту-Заттиш – мой верный слуга. Он не настолько глуп, чтобы выдать Анхесенамон. Послав его разведать обстановку в Мисри, я дал наставления. Хату-Заттиш прекрасно понимал, какое ответственное поручение доверено ему…

– Но жрецы Амона вездесущи. Если они узнают о решении Анхесенамон взять в мужья хетта, то…

– Что они сделают? – возмутился Суппилулиума. – Она владычица, кровь от крови Великих владык! Это её право выбирать себе мужа!

– Жрецы не примут иноземца, – робко возразил Тудхалия.

– Жрецы! – расхохотался великий завоеватель. – Какое они имеют право вмешиваться в божественные решения владык!

– Не забудь, – заметил советник, – Анхесенамон писала тебе тайно, значит, она побаивается жрецов. Видимо, на это есть причины.

Суппилулиума внимательно посмотрел на Тудхалию и, улыбнувшись, ответил:

– А ты совсем даже не глуп, мой верный советник!

Тудхалия поклонился. Услышать из уст правителя похвалу было величайшей милостью.

– Мой сын Заннанза отбыл в Мисри. Скоро, я думаю, получу хорошие вести. Если народ покорённых мною городов узнает, что мой сын стал владыкой Двух Земель, люди падут ниц передо мной, будут целовать следы моих ног, а правители перестанут подстрекать подданных бунтовать, прекратят тайно принимать послов других государств. Правители покорённых земель хоть и принесли мне клятву верности, но доверия к ним нет. Я разрешил им править принадлежащими им землями самостоятельно, однако вступать в дипломатические отношения с другими княжествами или принимать у себя при дворе иноземных послов строго запретил. Но ты же знаешь, как они соблюдают договор.

– Да, в сирийских землях тяжело поддерживать порядок, – подтвердил Тудхалия. – Митаннийцы ищут поддержку у Ассирии. На Мисри у них надежды мало.

– Митанни, которая получала дань от Ассирии, теперь ползает перед ассирийцами на коленях, умоляя о помощи, – рассмеялся Суппилулиума. – Митанни не опасна – она лишь пыль под моими ногами. После того как я растоптал их столицу и отнял все подчинённые им земли, они погрязли во внутренних интригах. Две правящие ветви никак не могут поделить трон. А ты знаешь, когда в стране слишком много претендентов на власть, такая страна не опасна. Пусть едят друг друга, а мы посмотрим… Меня больше беспокоит Ассирия. Её правитель слишком высоко поднял голову.

– Он от нас далеко – за Евфратом, – сказал Тудхалия. – А к тому же, нас разделяет клочок земли, которую ты оставил митаннийцам. Если ассирийцы захотят расширить свои владения, им сначала придётся отобрать оставшуюся землю у Митанни, своего соседа. А пока они будут воевать друг с другом, мы соберём войска.

– Да, – согласился Суппилулиума, – Митанни будет прослойкой пирога. И всё же правитель Ассирии слишком активен. Нужно усилить охрану границы на востоке…

Великий завоеватель ещё не закончил говорить, как в палатку вбежал запыхавшийся гонец, упал перед правителем на колени и, опустив голову вниз, произнёс:

– О владыка! Солнце Небесное! Великий правитель могучей земли нашей Хатти! Недобрую весть принёс я. Я четырежды припадаю к твоим ногам и молю Солнечную Богиню из Аринны, чтобы она даровала нам милость твою. То, что я скажу, великий владыка, повергнет тебя в ужас!

– Что за страшную весть ты принёс? – взволнованно проговорил Суппилулиума.

– О владыка! Мой язык отказывается говорить тебе такие вещи. Ты покараешь меня за сию весть.

Суппилулиума встал и подошёл к гонцу.

– Если ты не причастен к тому, о чём скажешь, я не буду наказывать тебя, ибо великодушен я. Говори! – приказал он.

Гонец ещё ниже склонил голову и тихо произнёс:

– Твой сын Заннанза, которого ты послал в Мисри, убит.

– Что?! – громовым голосом выкрикнул Суппилулиума. – Что ты сказал?! Повтори!

Гонец распластался перед правителем и ещё тише сказал:

– Твой сын убит.

Лицо у завоевателя стало багровым от гнева, ноздри затрепетали, губы сжались, глаза метнули молнии. Он взял со стола свой меч и крепко стиснул рукоятку. Затем подошёл к гонцу и сквозь зубы процедил:

– Встань.

Гонец поднялся с земли, весь дрожа от страха. Лицо его было белым, как льняное полотно. Взглянув в глаза повелителю и увидев в них великий гнев, он снова бросился на колени.

– Клянусь жизнью, – тихо произнёс гонец. – Моей вины здесь нет. Прошу тебя, великий повелитель, выслушай меня. Я – слуга твой, я – раб твой. И пусть меня покарают боги, если я скажу хоть слово неправды.

– Говори.

– Это случилось на границе с Мисри. Отряд твоих верных воинов, в числе которых я находился, подобрал в пустыне умирающего хетта. С ним было письмо, – и он протянул Суппилулиуме кожаный мешочек, в котором лежала глиняная табличка с посланием к Анхесенамон.

Суппилулиума взял письмо. Глаза его пробежали первые строчки послания:

«Великая владычица Двух Земель, Великая Жена владыки, ушедшего в Страну вечности! Да будешь ты жива, невредима и здорова! Моё сердце скорбит вместе с тобой! Как ты и желала, я посылаю к тебе своего сына…»

– Это моё письмо к Анхесенамон, – сказал Суппилулиума и передал письмо Тудхалии. Тот тоже прочитал табличку и кивнул.

– Рассказывай дальше! – прозвучал приказ гонцу.

– Воин, которого мы подобрали, рассказал нам, что, когда твой сын Заннанза, о великий правитель, вместе с отрядом сопровождения находился уже на земле Мисри, на них в пустыне напали воины. Их было великое множество. Они, как стая саранчи, настигли на своих колесницах небольшой отряд твоего сына, подло убили его, всех воинов и слуг. Израненные и мёртвые тела твоих подданных они оставили в пустыне и умчались, растворившись, как мираж. Воин, единственный выживший из всех, израненный, истекающий кровью, взяв важное послание из мёртвых рук твоего сына, двинулся через пески в надежде найти наши приграничные войска. Когда мы его подобрали, он был почти мёртв. Но вот его предсмертные слова: «Подлые враги из Мисри убили сына великого владыки земли Хатти. Они знали, что он спешит ко двору владычицы Двух Земель. Они подстерегли его. Спешите к нашему правителю и расскажите ему о подлом предательстве». Сказав это, он вручил нам письмо, которое ты, повелитель, держишь в руках. Наши воины тут же направились в указанное место, где произошла неравная битва, с тем, чтобы привести тело твоего убитого сына, а меня с письмом послали в Каркемиш, чтобы я передал тебе, великий правитель, последние слова умирающего воина и страшную весть о гибели сына.

Когда гонец закончил свой рассказ, наступила гнетущая тишина. Было слышно лишь тяжёлое дыхание Суппилулиумы.

– Иди, – сквозь зубы сказал он гонцу через некоторое время.

Тот, пятясь, вышел из палатки, благодаря про себя богов за то, что правитель не покарал его за ужасную весть. Ведь гонца, принесшего плохую весть, принято было убивать.

– Ничтожные и подлые убийцы! – яростно выкрикнул Суппилулиума, когда гонец вышел из палатки. – Отныне нет у меня доверия к Мисри! Я соберу войска, которые будут многочисленнее песчинок на морском берегу и завоюю эту страну! Я сокрушу её! – Суппилулиума взял свой боевой топор со стола и со всей силы ударил им по креслу. Кресло великого завоевателя разлетелось на несколько частей. – Небесный Бог Грозы, слышишь ли ты слова мои?! О, теперь Мисри познает гнев великого завоевателя! Не будет им пощады!

Глава 8
ОПАСНОСТЬ ВСЕГДА УГРОЖАЕТ ТЕМ, КТО ЕЕ БОИТСЯ

Раньше всех к метро подошёл Ваня. Он прохаживался туда-сюда и с еще большей опаской, чем накануне, вглядывался в снующих мимо людей. Подозрительными казались все: один посмотрел не так, у другого – походка крадущаяся, третий – споткнулся на ровном месте, будто специально, чтоб искоса понаблюдать за ним, а четвёртый вообще нахально остановился рядом и попросил зажигалку. Ваня аж вспотел. «Как тяжело, оказывается, когда ты один! Да еще и враг неизвестен… Может, пойти друзьям навстречу? – думал он, лихорадочно перескакивая с одного на другое. – Люди, жаждущие получить „Фаэтон“, наверняка уже здесь. Ещё минута, другая – и они меня схватят…»

Странно, но там, в средневековой Франции, он так не волновался. Наверно, только сейчас до него стало всерьез доходить, что же он натворил. Да, именно он. Ради сомнительного соблазна посетить свои прошлые жизни подверг кошмарному риску всю свою настоящую жизнь. И не только свою.

Ваня никогда не был трусом. Даже наоборот – прослыл смельчаком и отчаянным искателем приключений. Но сейчас его оптимизм и твёрдость духа испарились почти без следа. Непрерывное ожидание подлого удара из-за спины постепенно переходило в неуправляемый, животный страх. К этому добавлялось и чувство вины за тот скоропалительный и безответственный поступок, когда он нажал злосчастную кнопку на «Фаэтоне»…

«Хоть бы дневник, что ли, до конца прочитали, не торопясь разобрались, взвесили всё, а уж потом…» – мысленно ругал он себя. Но тут же вдруг и понял: ничего бы не изменилось. Лично он, Иван Оболенский все равно принял бы то же самое решение. И потому не только поздно, но и просто глупо биться головой о стену… «В чем каяться? – продолжил он разговор с самим собой. – Ты подарил себе настоящее счастье и никому не принес зла. Ты был там и возвратился живым в неизменившийся мир. Конечно, ты и сегодня еще можешь вернуть машину времени, не опасаясь дальнейших преследований. Вот только эти чертовы документы!.. Их надо найти, тут даже нет вариантов…».

И все же он переломил в себе страх и отчаяние. Он думал уже о конкретной, пусть очень сложной, тяжелой, но разрешимой проблеме. Бодрость духа и даже чувство юмора постепенно возвращались. Неожиданно для себя он проговорил тихо, но все-таки вслух:

– Ничто так не утомляет, как ожидание поезда. Особенно если лежишь на рельсах.

Проходившая мимо немолодая женщина покосилась на Ваню, остановилась в нерешительности, подошла ближе:

– Что-нибудь случилось, сынок? Я могу помочь? – спросила она ласково.

Ваня вздрогнул от неожиданности и пару секунд смотрел на женщину испуганно. Потом взял себя в руки, улыбнулся немного вымученно и сказал:

– Да нет, всё в порядке

– Правда всё в порядке? – уточнила на всякий случай женщина.

– Да, конечно. Я просто задумался. Спасибо за участие.

– Да не за что.

– Не скажите, – возразил Ваня. – Сегодня это такая редкость! Никто не останавливается. Умирать будешь на улице – все мимо пройдут. А то и побегут ещё быстрее.

Женщина нахмурилась.

– Ты ещё очень молод, а так мрачно рассуждаешь. Никогда не отчаивайся, и удача будет твоей. Поверь мне.

В голосе женщины слышалась небывалая искренность и убежденность, да и в лице ее было что-то особенное. Оно вдруг сделалось моложе, красивее и напомнило ему одновременно маму, Анюту и одну знаменитую актрису, он только фамилию никак не мог вспомнить. На душе стало удивительно тепло, и все грустные мысли куда-то испарились.

– Спасибо, – сказал он, а может, только хотел сказать, ведь женщина уже уходила своей дорогой, словно и не было ее здесь вовсе.

«Как мало надо человеку! – подумал Ваня. – Просто почувствовать, что ты не один…»

И уже совсем спокойно, словно наблюдая ситуацию со стороны, он вспомнил один из афоризмов Бернарда Шоу: «Опасность всегда угрожает тем, кто её боится». «Мудро сказано, однако!», – восхитился про себя Ваня, аккуратно подталкивая к урне валявшуюся под ногами банку из-под «колы» и даже не вздрогнул, когда кто-то хлопнул его по плечу: страха не осталось совсем.

– Привет! – ему улыбались Аня и Саша.

– Вы чего опаздываете? – спросил Ваня строго.

– Мы? Опаздываем?! – удивилась Аня и глянула на часы. – Без трёх минут шесть.

– А-а, – растерянно протянул Иван. – Это, значит, я в такую рань притащился…

– И уже начал психовать, – догадалась Аня.

– Не без этого, – сознался он.

– Время, – напомнил Саша, постучав по часам и перекинул увесистую сумку с «Фаэтоном» с одного плеча на другое. – Куда поедем?

– Я знаю одно приличное кафе на Арбате, – сказала Аня, – которое открывается очень рано. Отличный кофе, тишина, масса пустых столиков. Туда в основном приходят завтракать те, кто веселился в ночных заведениях.

– А они вообще завтракают? – удивился Ваня. – По-моему, после этого сразу заваливаются спать.

– Поверь мне, – подтвердила Аня, – после ночных дискотек бывает зверский аппетит и никакого желания идти домой.

– Возражать не стану, – пожал плечами Саша. – Вань, нам Арбат подходит территориально?

– Возможно, – ответил Ваня уклончиво. – Но давайте обсуждать это не здесь. Только после выхода из метро.

– Понятно, – тихо сказал Саша, – в метро он надеется отсечь хвост.

– По-моему, это смешно, – высказала свое мнение Аня.

– Береженого бог бережет, – отпарировал Ваня и достал из внутреннего кармана куртки темные очки.

– У тебя их три пары? – поинтересовалась Аня.

– Нет. Я только себе взял, – растерялся Ваня.

– А тогда смысл? – пожала плечами Анюта. – Впрочем, очки тебе идут, особенно тёмные.

– Она права, – сказал Саша. – Сними их лучше.

От хвоста они отрывались вполне грамотно, если не считать, что Аня всякий раз хихикала, когда они вываливались из вагона или запрыгивали в него в последнюю секунду перед закрытием дверей. А на Арбате было непривычно пусто и тихо. Редкие в этот час автомобили проносились по широкому проспекту. Водители явно наслаждались дорогой, свободной от пробок. Собственно, город только еще пробуждался. Свежий осенний ветерок бодрил первых прохожих, зябко кутавшихся с недосыпа в куртки и плащи.

Возле кафе ребята почти догнали устало бредущую компанию.

– Наверно, хорошо вчера погуляли, – прокомментировала Аня.

Компания сгрудилась у входа. Первый из подошедших стал яростно дёргать ручку, но дверь покорилась ему лишь с четвёртого раза.

– Вся силы отданы ночным танцам, – съязвил Ваня.

– Тут действительно туговато дверь открывается, – сказала Аня. – Я помню. Правда, и мы тогда после дискотеки были.

– Вот видишь, – улыбнулся Саша, – похоже, дверь тут не при чем. – И вдруг спросил неожиданно для самого себя: – А ты была здесь с Гошей?

– Это так важно знать именно сейчас? – Аня немедленно перешла в наступление.

Ваня удивленно покосился на Сашу (вот что значит, не выспаться!), но решил поддержать друга:

– Анюта, сейчас, когда от наших поступков и решений зависит судьба целой планеты, важно все! В этом деле не может быть мелочей. Как же ты не понимаешь?

И он театрально всплеснул руками.

– Да ладно вам, шутники! – сменила Аня гнев на милость.

Они уже стояли у дверей. И Саша небрежно потянул ручку на себя. Без видимого результата.

– Ого! Оказывается, я был не прав.

– Без труда не выловишь и рыбку из пруда, – назидательно проговорил Ваня.

– Да уж, это по-нашему, – Саша продолжал воевать с дверью. – Хочешь получить удовольствие – сначала помучайся!

А внутри было красиво и как-то очень по-домашнему. Тихая музыка, приятный полумрак, небольшие столики, чистые скатерти, ненавязчивые официанты – все, что надо утреннему посетителю. Побывав однажды, сюда приходили еще и ещё.

Ребята расположились в самом дальнем уголке, заказали по большой чашке кофе и пирожных. Ваня, продолжая играть в разведчика, конечно, сел спиной к стенке, чтобы постоянно наблюдать и за входной дверью, и за барной стойкой, позади которой был проход в служебные помещения.

– Итак, – приступил он к отчету, – в Москве проживает двадцать семь Зориных Александров Петровичей. Из общего списка я выделил подходящих по возрасту и зарегистрированных в центре, то есть в пределах Садового кольца. Таких получилось всего четверо. И я обзвонил бы их всех, но, посмотрев на часы, понял: нормальные люди уже спят.

– А сейчас они еще спят, – заметила Аня. – Будем ждать девяти утра?

– Да нет, около восьми уже вполне прилично звонить, – сказал Саша. – А в девять можно и упустить человека.

– В субботу, – напомнил Ваня.

С этой суетой они все трое немного утратили чувство реальности.

– Да уж, придется ждать, – загрустил Саша.

– Да вы что, ребята?! – Аня смотрела на друзей в полном недоумении. – У вас как с головой-то? Или мы просто так в пять утра поднялись – кофе попить? Вопрос стоит о жизни и смерти, а они стесняются человека разбудить! Ну, трое других поругаются немного и лягут обратно, а нужный нам Александр Петрович все поймет. Он бы и среди ночи понял. Зря ты не позвонил, Вань! Мы же драгоценное время теряем. Давай сюда номера, я буду сама звонить.

Ваня не нашелся, что ответить, и молча протянул ей листок с распечаткой. Аня достала из сумочки телефон. Она уже набрала пару цифр, но потом внезапно сбросила их и сказала.

– Нет, лучше пусть кто-нибудь из вас. У этих Александров Петровичей наверняка есть жёны, их может насторожить женский голос в трубке.

– Какая ты предусмотрительная! – восхитился Ваня. – И опять, как всегда, права.

Официант принёс кофе и блюдо с пирожными, возникла невольная пауза.

– Анюта, безусловно, права, – сказал Саша, – но давайте всё-таки выпьем кофе спокойно и подумаем. Минут пятнадцать ничего не решат, а вдруг мы еще что-то важное упустили…

Сашина мысль тоже была признана мудрой.

Кофе, сваренный явно не экспресс-методом, а в песке, по-турецки был великолепен, да и свежайшие маленькие пирожные просто таяли во рту.

– Слушай, а ты проверял «Фаэтон»? – вдруг спросил Ваня. – Он работает?

– Крыша едет, – странно ответил Саша. – Я даже забыл рассказать вам. Только вчера вечером этот прибор впервые запищал, требуя подзарядки. Представляете, какой аккумулятор они разработали: пять дней в древней Франции и еще сутки здесь! А расход энергии, должно быть, бешеный.

– Ну, об этом я не стал бы судить так уверенно, – пожал плечами Ваня. – А вот интересно, как ты подзаряжал его?

– Пришлось некоторое время поискать устройство. В итоге обнаружил провод с обычной вилкой на двести двадцать вольт, а выпрямитель у него, значит, встроенный.

– Постой, – Ваня сделал страшные глаза, – этот аккумулятор проработал не шесть дней, а целый месяц, как минимум, пока лежал в тайнике. Как это может быть? Выходит, его подбросили уже в развалины дома!

– Специально для тебя, – съязвила Аня. – Кто-то крался за нами, пока мы искали место для запуска петард, а потом, когда они взрывались и освещали все вокруг, этот невидимка и решил подсунуть нам «Фаэтон».

– Зря ты так, – обиделся Ваня, – это надо обдумать.

– Вань, – сказал Саша, – да у современного ноутбука или у твоей трубки дней десять аккумулятор жить будет, если не давать нагрузки. А тут, я же говорю, особая разработка. Пойдёмте.

Оставив деньги на столе, они поднялись и пошли к выходу. Звонить решили с улицы. Первый номер ответил длинными гудками. По второму женский голос сообщил им, что Александр Петрович в командировке и будет только во вторник. И, наконец, третий абонент взял трубку сам и – о, чудо! – оказался тем самым человеком.

Конечно, он готов был встретиться немедленно, едва услышал, о чем идет речь. Предложил на Пушкинской, возле памятника, через двадцать минут. Ребята успели бы дойти и пешком, но опять же из соображений конспирации, поехали с пересадкой на метро.