Текст книги "Антакарана. Квест в реальности"

– Ты с ума сошла?! – шипит на меня Алекс. – Это солнце так действует на твой мозг?

– Он умрет, разве непонятно?!

– Я иду с тобой! – твердо объявляет Алекс, и я ему за это крайне благодарна, потому что на самом деле у меня подгибаются коленки от страха. – Би Би, слушай, тебе надо спуститься с камня, добраться до Планка и попробовать отсосать яд.

– Нет-нет-нет!!!

– Би Би, ты врач и давала клятву Гиппократа… – не унимается Алекс.

– Оставь ее в п-п-покое, – заступается за женщину Холео. Я его еще никогда не видела в такой ярости, – она только что п-п-пережила настоящий шок!

– Я иду, – вдруг заявляет Би Би, – ты прав. Без Планка и его светлой головы нам все равно никогда не выбраться с этого проклятого острова!

Би Би аккуратно опускает ноги с камня на солнечную сторону, где сейчас практически нет змей. С невероятным напряжением я наблюдаю, как она медленными шагами продвигается в сторону Планка, глаза округленные от страха. Холео так переживает за нее, что закрыл веки и что-то шепчет – очевидно, молитву. Би Би, кажется, боится даже дышать и все же шаг за шагом продолжает свой путь. Некоторые змеи в тревоге поднимают головы, но никто из них не атакует.

Проходит несколько напряженных секунд, и Би Би аккуратно приближается к камню Планка, вскарабкивается на него и приступает к осмотру пострадавшей руки. Женщина не спеша разрывает ткань рукава и обнажает место укуса. Планк сжимает зубы в попытке скрыть боль, но все же стон вырывается из его груди, когда Би Би отделяет ткань от двух алых точек, оставленных зубами змеи. В этот момент я безгранично восхищаюсь мужеством и силой воли импульсивной итальянки. Она однозначно заслуживает победы в Игре, впрочем, как и многие здесь. Удивительно, что я способна думать об этом в подобной ситуации.

– Мне тяжело дышать, – хрипит Планк, – как же больно! Рука горит, будто ее опустили в чан с кипящей водой!

– Тсс, береги силы, – шепчет Би Би, и в ней невозможно узнать бьющуюся в истерике женщину, которую мы могли наблюдать еще пять минут назад. Живущий в ней профессионал игнорирует собственный страх, пытаясь спасти чужую жизнь. Каждое движение Би Би точно, взгляд холоден. Лишь то, как яростно она кусает свои ярко-алые губы, выдает внутреннее волнение. – У него аллергический отек. Вам лучше поторопиться. У нас в распоряжении не более часа – полтора.

Большего мне и не надо слышать. Я аккуратно опускаю ноги, мысленно молясь, чтобы производители моих кожаных ботинок добросовестно выполнили свою работу, и их действительно не смогла прокусить ни одна змея. Вчера они показались мне слишком высокими, а сегодня я жалею, что весь костюм не сшит из такого же материала. Алекс следует моему примеру и тоже сползает со своего камня.

«Примерно пятьсот метров, – думаю я, – это около 1000 шагов. 1000 шансов отправиться на тот свет».

***

Я продвигаюсь вперед, как во сне. Сердце готово выпрыгнуть из груди от страха. Несмотря на дефицит жидкости в организме, ладони потеют, а на лбу выступает испарина.

Все это время я сидела и как будто ждала чего-то неизбежного, но сейчас, когда неизбежное наступило, даже чувствую облегчение. Из-за невыносимой жары многие змеи расползлись и теперь прячутся в спасительной тени травы, кустарников и, конечно же, наших валунов. Но и тех, что остались лежать на горячем песке достаточно, чтобы свести с ума кого угодно. Периодически они поднимают головы в нашем направлении, но либо отползают в сторону, либо остаются лениво лежать на своих местах. Боковым зрением я вижу Алекса, который крадется по песку по левую сторону от меня.

– Нужна палка, – произносит он, – песок заканчивается и начинается трава. Что-то подсказывает мне, что там эти гадины нежатся с особым удовольствием.

Алекс идет впереди и осматривает траву перед собой, а я сосредоточена на том, чтобы попадать точно в его следы. Один раз змея атакует его высокий сапог, но, к счастью, тонкая на первый взгляд кожа, даже не оставляет следа от зубов. На меня же это зрелище производит неизгладимое впечатление. Даже не сомневаюсь, что не раз увижу эту сцену в своих кошмарах, которые – вне всякого сомнения – будут преследовать меня отныне до конца жизни. Если, конечно, эта жизнь выйдет за рамки сегодняшнего дня. И еще одно: отныне я больше не буду любить кошмары, потому что, просыпаясь, не испытаю чувства облегчения и безопасности. Ведь это не просто страшный сон, а прожитая реальность, которую я буду переживать в темноте ночи снова и снова…

Проходит еще немного времени, и мы оказываемся у заветного камня. На удивление, в окружении хранилища в радиусе двадцати метров не видно ни одной змеи. Нельзя терять ни минуты! Нужно забыть на время о смертельном соседстве и сосредоточиться на коде. Хранилище представляет собой небольшой сейф, встроенный в камень, на дверке которого располагается уже знакомые нам три объемные семерки. Приглядевшись, мы видим, что знак Антакарана напоминает большую кнопку. Алекс торопливо нажимает ее. Раздается щелчок, и металлическая дверца открывается. За ней находится компактный экран, на котором обнаруживаются два поля для ввода пароля: восемь и шесть символов.

Ниже экрана располагается сенсорная клавиатура, содержащая лишь буквы латинского алфавита, никаких цифр или других символов. Хорошо, это облегчает задачу. Я никогда не была особо сильна в разгадывании цифровых кодов.

– Как ты думаешь, что это за слова? Определенно, они должны быть связаны со змеями, – задумчиво произносит Алекс, – как говорила Блонда – называются эти твари по-научному?

– Bothrops insularis, – напоминаю я, – первое слово подходит, второе слишком длинное. Мы оба знаем, что это переводится как «островной ботропс», но боимся вслух сказать хоть слово на русском языке.

– Insularis – это, судя по всему, латинский термин, что если мы его заменим английским словом? Например, island?

– Звучит разумно! По крайней мере, есть смысл попробовать.

Алекс торопливо вводит «bothrops island» на клавиатуре. Секунду ничего не происходит, затем раздается резкий сигнал, и электронный голос объявляет: «до полной блокировки хранилища остается две попытки».

– Черт! Черт! – вскрикивает раздосадовано Алекс, пиная камень. – Могли бы и догадаться, что, конечно, никто не позволит нам вот так просто гадать и вводить подряд, все что взбредет в голову!

Я близка к отчаянию. Представляю себе, как Планк лежит там, теряя сознания, и готова кричать от бессилия. Но сейчас мы просто не можем себе этого позволить, нужно собраться с мыслями и сохранять трезвую голову.

– Как Блонда еще называла этих змей? Вспоминай, вспоминай же! – Алекс судорожно потирает лоб одной рукой, пальцами второй руки нервно стучит по краю сейфа.

– Golden Lancehead – вспоминаю я, думая про себя, что это переводится как «копьеголовая змея». – Форма ее головы действительно напоминает копье… Первое слово подходит, в нем шесть букв, но второе слишком длинное.

– Может быть, взять по слову из каждого термина? Например, «bothrops golden» – золотистый ботропс? – предлагает Алекс и уже тянется рукой к сенсорной клавиатуре.

– Нет, стой! Это лишено всякой логики! Зачем смешивать между собой разные термины? Помни про оставшиеся две попытки! – предупреждаю я.

– Логика, логика… – ворчит он в ответ, но одергивает руку, а на его лбу выступает испарина от напряжения.

Мы молчим, судорожно стараясь сообразить, какой пароль организаторы ожидают от нас. Мысли путаются в голове. Я отчаянно пытаюсь придумать хоть что-нибудь и предлагаю:

– Давай подумаем, что это может быть, если не имя змеи?

– Название яда, привычки, любимое времяпровождение. Что еще там у вас, девочек, может быть важного?

– Твой сарказм тут не к месту, – злюсь я в ответ.

– Места тусовок, – продолжает он, игнорируя мое замечание. Идея посещает нас одновременно: мы вдруг смотрим друг на друга полными тревоги глазами. – Как называется остров в Бразилии, где обитают эти змеи?

– Я не знаю! Мы ни разу не упомянули это в разговоре. Даже чертов маяк и закусанную насмерть семью успели обсудить, только не название острова. Как не предусмотрительно с нашей стороны! Алекс, нам нужна Блонда!

Расстояние слишком большое, как бы громко мы ни кричали вопрос, все попытки в буквальном смысле слова развеваются по ветру.

– Что ж, я ее принесу, если понадобится, – обещает Алекс и без дальнейших колебаний направляется обратно по протоптанной дорожке на заминированное змеями поле.

***

Проходит немного времени, и Алекс действительно приносит Блонду на руках. Она крепко обнимает парня за плечи, спрятав голову на его груди. Если бы я не знала о ее странной привязанности к Энджелу, то даже испытала бы приступ ревности. А если быть до конца откровенной, это как раз то, что происходит со мной в эту минуту. Такая девушка, как Блонда, вряд ли может ограничиваться вниманием одного мужчины. Понимая всю неуместность своих внезапных эмоций, я все-таки не могу удержаться от едкого комментария:

– Ты боишься змей? Я думала, вы отлично понимаете друг друга?

– Поэтому я их боюсь еще больше. К твоему сведению, яд этих красоток в пять раз сильнее их сородичей. Потому что им приходится выживать на острове с ограниченными источниками пищи, – невозмутимо отвечает Блонда, еще крепче вцепляясь в плечи Алекса.

– Пара твоих подружек опять попытались нашипеть на меня. Ты бы поговорила с ними на вашем общем языке, – улыбается Алекс и ставит ее на землю возле Хранилища, – кстати, ты на удивление мало весишь, легкая, словно перышко. Носить тебя – одно удовольствие.

– Ты невыносим! – кокетливо улыбается она в ответ.

Я не могу не заметить искры между ними, и это доставляет мне боль в области грудной клетки. Странно испытывать подобное, ведь мы едва знакомы и между нами даже речи не заходило о чем-то большем, чем просто игровом партнерстве. Так что я предпочитаю сразу перейти к делу:

– Блонда, мы предполагаем, что здесь зашифровано название змеи или места ее обитания.

– Да, Алекс рассказал мне. Попробуй ввести: Queimada Grandi. Так называется самый страшный на свете остров.

Я смотрю на Алекса, он ободряюще кивает. Затаив дыхание, ввожу код.

Проходят несколько мучительных секунд, и раздается щелчок. Но наше кратковременное ликованием сменяется новым разочарованием: сенсорные кнопки клавиатуры меняются с английских букв на китайские иероглифы, а на экране остается одно единственное поле для ввода. Точнее, одна единственная буква. Второй уровень пароля.

– Мы никак не обойдемся без Ю…. – я поворачиваюсь к Алексу. Но он уже возвращается по тропе смерти за очередной участницей.

В отличие от Блонды, Ю идет своими ногами. Я невольно вспоминаю ее вчерашнее поведение и приступы паники в пещерных пространствах. Ю совсем не трусиха, она довольно смело следует за Алексом по тропе смерти. Мне становится понятным на ее примере, что такое фобия – это действительно тяжелая болезнь, которая не имеет ничего общего со степенью мужества человека.

– Твои девочки без конца атакуют меня, ну это уж совсем ни в какие рамки не лезет, – жалуется Алекс Блонде с притворным недовольством. Что это? Флирт или способ немного разрядить атмосферу?

– Ю, спасибо, что пришла, ты не была обязана так рисковать… – начинаю я.

– Ах, брось. Я с удовольствием ушла оттуда.

– Что с Планком? Он еще в сознании? – взволнованно спрашиваю я.

– Би Би сделала все, что могла. Но ему с каждой минутой становится все хуже, он начал бредить: говорит с кем-то, но мы не понимаем ни слова из путанной речи. Дело даже не в Планке, почему я больше не могла там выдержать ни минуты…

– Что-то с Энджелом?! – от волнения голос Блонды срывается, ее кокетливая улыбка улетучивается в одно мгновение.

– Да. Он впал в какое-то истеричное состояние: часто дышит, иногда посмеивается. Но хуже всего ногти. Грызет их зубами… так самозабвенно! Все руки и губы уже в крови. А он как будто не видит, не хочет прекратить..

– Хватит, – торопливо прерывает ее Алекс, косясь на Блонду. Я рада, что и от него не ускользнуло особенное отношение знойной красотки к Энджелу, – нам нужно сосредоточиться на деле.

Несмотря на недавнюю злость на Блонду, мне становится искренне жаль ее. Видно невооруженным взглядом, как сильно она страдает в глубине души. Хотя мне абсолютно непонятны такие глубокие чувства этой сильной и самодостаточной девушки к слабому и порой инфантильному Энджелу, я могу понять, что значит испытывать страх за близкого человека. Интересно, что там делает моя Лилу?

Без лишних слов Ю внимательно изучает клавиатуру.

– Вот этот иероглиф, – показывает она, – означает «змея». Все остальные указывают на животных, кроме…

– Кроме? – нетерпеливо повторяю я.

– Вот этих двух: они означают «жизнь» и «смерть».

Мы стоим в раздумьях. Первым прерывает молчание Алекс:

– У нас есть название острова и было бы логично ввести его обитателей – иероглиф «змея».

– Да, но «жизнь» и «смерть» тоже могут быть необходимыми символами. Смерть – это то, что несет с собой змея. Жизнь – это то, что ждет нас в сейфе, – возражает Ю. Ее слова звучат разумно. Нам необходимо срочно принять решение, ведь для Планка каждая секунда на счету!

– Наверное, «змея» – правильный вариант. Ну не может это хранилище обойтись без змеи, – предлагаю я.

– Голосую за «змею», – подхватывает Блонда.

Затаив дыхание, я нажимаю соответствующую клавишу.

Ожидание настолько томительно, что я забываю выдохнуть. Ко всеобщему разочарованию электронная система оглашает: «до полной блокировки сейфа остается одна попытка».

– У нас остается одна попытка: либо жизнь, либо смерть, – говорит Ю с досадой.

– «Жизнь» – верный вариант, – предполагает Блонда, – посудите сами: нужное нам противоядие означает жизнь для Планка, а как говорил Маэстро «секретный код, что продиктован жаждой жизни».

– Конечно! Стихотворение! Какие же мы идиоты! Со всей этой кутерьмой совсем забыли о подсказке. Блонда, ты моя умница! – Алекс смеется от внезапно нахлынувшего потока чувств, притягивает за плечи Блонду и целует ее в макушку (ненавижу это неуместное чувство ревности!) Вторая строфа, помните?

«В том месте, где лютует смерть,

Там смерти этой воплощение,

Коль ты откроешь к Жизни дверь,

Тебе подарит исцеление.»

– Вот оно! Мы ввели «место» – название острова. Теперь верный иероглиф «смерть» – «где лютует смерть». А внутри ждет «жизнь»! – Ю приходит в возбуждение от внезапной догадки.

Алекс торопливо вводит символ.

Следует щелчок, обозначающий, что дверь открыта. Блонда и Ю что-то весело щебечут, давая выход напряжению последних часов. Алекс протягивает руку к дверце. Что-то внутри не дает мне покоя: я чувствую тревожные сигналы в голове, но по-прежнему не могу растолковать их. Алекс тем временем хватается за маленькую дверную ручку. Пульс яростно колотится в моих висках, словно кто-то внутри мозга нажал на красную тревожную кнопку… И в тот момент, когда рука Алекса начинает тянуть дверцу на себя, я кричу и не узнаю свой голос:

– Стой!!!

– В чем дело? – Алекс одергивает руку. – Орешь, как ужаленная!

– Помнишь, как я предполагала, что не может это хранилище обойтись без змеи? В стихотворении было сказано «Там смерти этой воплощение… тебе подарит исцеление». Это воплощение – змея! Но ни в одном коде она не была упомянута. Это может значить только одно…

– … что змея внутри, – с изумлением заканчивает Алекс мою мысль. От внезапной догадки весь его шутливый тон как рукой смыло. Остаются лишь его бледное лицо, неприкрытый страх в темных глазах и холодная испарина на лбу.

Мы отходим на безопасное расстояние, и Алекс берет палку. Он аккуратно подцепляет ручку двери и открывает ее. В этот же момент огромная желтая змея, шипя, выползает из внутренней части хранилища. Немного помедлив, она отползает в сторону и скрывается в траве.

– Лавина, ты – мой ангел-хранитель. Похоже, теперь я у тебя в долгу, – шепчет Алекс в состоянии шока.

Осмотрев хранилище на наличие других змей, мы изучаем его содержимое. Это три шприца с мутноватой жидкостью и, как мы и ожидали, камень с высеченной дробью: 1/3.

– Не очень-то они щедры, – замечает Блонда, – если бы укусы получили более трех человек, кем-то бы пришлось пожертвовать. Сомнительный шанс на спасение, не находите?

Вереницей мы возвращаемся к остальным игрокам. Удивительно, но на этот раз Блонда идет своим ходом. На ее лице отчетливо читается беспокойство, на фоне которого она даже забывает обмениваться любезностями с Алексом.

Когда я вижу игроков, мое сердце сжимается от жалости. Планк лежит на камне с закрытыми глазами, рука его раздулась до чудовищных размеров и окрасилась в сине-малиновый цвет. Кожные покровы мужчины сильно побледнели, а по лбу течет ручьем пот. По выражению лица Би Би я понимаю, через что бедняжке пришлось пройти, сидя рядом с умирающим человеком, которому она ничем не в силах помочь.

Остальные игроки выглядят не многим лучше: мучимые жаждой и страхом, сидящие несколько часов без движения на солнцепеке, совершенно обессиленные, они словно блуждают между сном и реальностью. Особенно тяжело смотреть на маленькую Лилу – ни один ребенок в мире не должен подвергаться подобному насилию. Мой гнев на организаторов растет с каждой секундой.

Но что больше всего меня удивляет – змей стало в разы меньше. Солнце уже клонится к горизонту, и они расползаются по кустам.

Би Би без лишних комментариев вводит противоядие Планку. Блонда садится рядом с Энджелом, который перестал грызть ногти и просто смотрит вдаль с отрешенным видом. Кровь на его губах запеклась и образовала корку. Она что-то шепчет парню на ухо, периодически поглаживая по голове.

К счастью, больше никто не был укушен. С противоядием игроки чувствуют себя несколько увереннее, но все равно хочется как можно быстрее убраться с этого места. Мы немного отдыхаем и сами не замечаем, как в какой-то момент времени от змей не остается и следа.

Найти дорогу к лагерю не составляет особого труда – на всем пути деревья помечены небольшими символами Антакараны. Раннер, Холео и Алекс поочередно помогают идти Планку, подхватив его за подмышки. Пожилой мужчина едва перебирает ногами и постоянно просит остановиться, чтобы передохнуть. Проходит около часа, и мы, обессиленные и измученные жаждой, эмоционально истощенные и близкие к нервному срыву, возвращаемся на Платформу.

***

Би Би и Холео запасаются провизией и водой и следуют вместе с Планком в его ячейку, чтобы помочь больному переодеться, помыться и поужинать. Рука пожилого мужчины по-прежнему синюшного цвета, но припухлость заметно спала, и он находится в сознании. Планк без конца благодарит Би Би и «группу спасения», как он назвал нас, и извиняется за причиненные неудобства.

Все игроки утоляют жажду и голод. Я выбираю в этот раз баночки с надписями «стейк Рибай» и «овощи гриль», хотя на вкус все примерно одинаково. Не удивлюсь, если организаторы используют эффект «плацебо», подсовывая нам одну и ту же пищу в разных упаковках, чтобы создать иллюзию разнообразного питания.

Как бы то ни было, даже самый лучший стейк в мире не способен сейчас доставить мне удовольствия. Я ем без аппетита, все еще не в силах забыть ужасные картинки сегодняшнего дня, которые то и дело мелькают перед глазами. До меня доносятся обрывки фраз, когда Энджел уговаривает Блонду поесть что-нибудь. Она достаточно резко отвечает что-то про абсолютное отсутствие аппетита.

– Ты не можешь не есть. Тебе нужны силы. Не возвращайся к старому, – Энджел звучит, на удивление, твердо и настойчиво.

– И это говоришь мне ты?! Ты до смерти напугал меня сегодня! – сердито кидает в ответ Блонда.

«Какая странная парочка, – думаю я про себя, – но по крайней мере они заботятся друг о друге. В конце концов, это не мое дело». И больше я не отвлекаюсь на них.

Закончив ужин, мы расходимся по ячейкам, чтобы принять душ и переодеться. На этот раз на спинке стула висит легкий льняной костюм, состоящий из шортов и футболки, а в качестве обуви предусмотрены тряпичные кеды.

«Что ж, – отмечаю я про себя, – по крайней мере прогноз погоды на завтра благоприятен: не холодно, не сыро и, преимущественно, без ползучих гадов».

***

По предварительной договоренности, после гигиенических процедур все игроки, за исключением Планка, собираются на Платформе у массивного стола. Я смотрю на усталые и измученные лица и с трудом узнаю в них людей, с которыми познакомилась всего лишь два дня назад.

– Непростой выдался денек, не так ли? – открывает собрание Алекс.

– Теперь совершенно ясно, что организаторы игры настроены серьезно. Если мы неверно или некачественно будем выполнять задания, кто-то может серьезно пострадать. Мы стали заложниками ситуации. Нет никаких шансов добровольно выйти из игры или покинуть этот остров, – Би Би полна горького разочарования. Холео сидит рядом и в открытую держит руку женщины, периодически подбадривающе поглаживая ее ладонь. В это мгновение он поглощен ей и благодарен, что судьба пощадила Би Би на этот раз. Но страх вновь потерять ее уже навсегда отпечатался в душе Холео. Они нашли друг друга в сложное время. Но разве любовь становится менее человечной и более понятной в тяжелых условиях? Би Би и Холео счастливы в несчастье.

– Я не совсем уверена, – тихо начинает Марта, – кажется, за этой игрой скрывается что-то большее. Сегодня на краю поляны я видела человека в белом защитном костюме. Даже его голова была покрыта маской – такие носят в лаборатории при работе с опасными веществами. Вчера в пещерах меня тоже не покидало ощущение, что кто-то постоянно следит за нами, но было так темно и практически ничего не видно. Я подумала, что мне показалось. Но сегодняшний случай убедил меня в обратном. Что если это какой-то жестокий эксперимент, а мы – контрольная группа?

– Ты точно видела этого человека? Бьюсь об заклад, что все мы находимся под круглосуточным наблюдением. Даже не удивлюсь, если выяснится, что на нас делают ставки какие-то извращенные азартные игроки, – задумчиво рассуждает Холео. Держа ладонь Би Би он словно обретает уверенность в себе. Его речь звучит стройно и уверенно, без единого намека на заикание. – В конце концов кто-то же переносит нас на новые локации. И все же не представляю, что организаторы находятся в непосредственной близи во время бодрствования. Это было бы крайне неосмотрительно и даже рискованно для мерзавцев. Кроме того, это было бы нарушением правил игры со стороны Корпорации.

– Значит, мне показалось, – вздыхает Марта, чтобы избежать дальнейших дискуссий. Но по ее лицу видно, что она ни на секунду не сомневается в своей правоте.

– В любом случае, нужно как можно скорее определить, что всех нас может связывать и покинуть проклятый остров.

Ю права. Чем скорее мы выясним, почему именно мы, именно эти 11 человек среди многочисленных желающих были выбраны организаторами, тем больше шансов у нас убраться из этого гиблого места живыми.

– Есть одна идея, – продолжает Ю, – вчера в пещере со мной случился жуткий приступ паники. Я годами лечилась от клаустрофобии и достигла неплохих результатов: могла без страха заходить в лифты и даже оставаться длительное время в комнатах без окон. Вчера все мои достижения были перечеркнуты одним единственным узким лазом. Энджел сегодня вел себя более чем неадекватно в компании змей. Может быть, он страдает офидиофобией? Что, если каждый из нас имеет свой непреодолимый страх, даже если он умалчивает или сам не догадывается об этом? Все идиотские задания организаторов как будто имеют своей целью столкнуть нас лицом к лицу с нашими самыми страшными кошмарами, воплотить их в реальность и посмотреть, как мы будем действовать в той или иной ситуации. И, возможно, в некотором смысле я даже согласна с Мартой. Это все похоже на какой-то больной эксперимент богатой и влиятельной группы людей.

Мысль Ю не лишена смысла, но как бы игроки ни старались, они не находят в своем арсенале страхов, которые бы походили на истинные фобии. В любом случае, это стоит держать в уме, – решаем мы, – неизвестно, какие еще задания готовит Корпорация Антакарана. При мысли о завтрашнем дне все умолкают. Никто даже не пытается обсудить, что бы это могло быть. От первоначального азарта и оптимизма не осталось и следа. Теперь мы точно знаем: даже если кто-то из нас будет мучительно и медленно умирать, никто не придет и не вмешается в чудовищный ход событий. Игроки предоставлены сами себе, и только от их решений зависит собственная безопасность.

Вдруг Энджел поднимается с места и отходит от нас на некоторое расстояние.

– Энджел? – осторожно спрашивает Блонда.

– Малыш, куда ты собрался? В джунглях сейчас темно и страшно и, ай-ай-ай, по-прежнему могут водиться ядовитые змейки. Зрелище не для трусливых мальчиков, – Раннер насмешливо цокает языком.

– Это вы все трусы, – Энджел отвечает ему спокойно, но в глазах парня появляется какой-то странный блеск, – вы позволяете управлять собой, как марионетками, смиренно принимаете вторжение в личное пространство и выполняете каждый каприз жадного зрителя. Но я избавлюсь от координатора прямо сейчас и не позволю диктовать себе, что мне делать, когда спать и что носить!

– Энджел, успокойся! – Блонда вскакивает на ноги и делает неуверенный шаг в его сторону, словно опасаясь чего-то. Неожиданно Энджел достает из-за пазухи нож и приставляет его к своему горлу.

– Ни с места! Стой, где стоишь! Хоть один шаг в мою сторону, и я клянусь, что перережу себе глотку!

Глаза Энджела выражают чистое безумие. Я раньше никогда не видела такого взгляда, и мне становится жутко. Он шумно дышит через нос и яростно кусает губы.

– Положи нож, пожалуйста, – продолжает настаивать Блонда.

Не обращая внимания на ее уговоры, Энджел разворачивается вполоборота и вонзает нож себе в плечо, как раз в ту область, куда нам были вживлены координаторы. Затем он протягивает к ране левую руку и торопливо ощупывает разрезанное место. Внезапно Энджел расплывается в счастливой улыбке и кричит с триумфом:

– Вот он, я нашел его! Не так-то и трудно избавиться от этой штуки. Нужно всего лишь…, – и с этими словами Энджел в буквальном смысле слова разлетается на куски.

***

Сила взрыва координатора небольшая, но ее хватает, чтобы оторвать правую руку Энджела, разнести половину его миловидного лица и еще чего-то, что я не могу и не хочу идентифицировать. Блонда, которая стоит ближе всех, поворачивается к нам, облитая кровью с ног до головы. Как в замедленной съемке я вижу ее красивые черты лица, искаженные гримасой боли. Мы стоим, не в силах двинуться с места, пораженные увиденным. Я чувствую непреодолимую тошноту и с трудом подавляю рвотный порыв. Некоторым игрокам не удается удержать содержимое своих желудков. Звуки извне доносятся до меня как в тумане, словно все происходит не со мной, и я лишь сторонний наблюдатель какого-то немого фильма. Единственный четкий звук в ушах – это оглушительное биение собственного пульса.

Вся сцена длилась не более пяти минут, и никто из игроков даже не успел среагировать на внезапный срыв Энджела. А теперь его обезображенное тело лежит на Платформе, как немой упрек на наше бездействие. Я замечаю на себе и других участниках брызги крови, и это выводит меня из какого-то ступора. Бросаюсь к Блонде и пытаюсь оттащить ее от трупа юноши. Она упала перед ним на колени и пытается прижать к груди то, что осталось от его тела. При этом девушка горько рыдает, не обращая на других никакого внимания. Раннер спешит на помощь, но она сначала с силой отталкивает его от себя, а затем кидается на спортсмена, как дикая кошка.

– Это ты во всем виноват! Ты всегда был против Энджела! Называл его слабаком и трусом и не переставал издевался! Ты убил его! – она отчаянно колотит его по лицу и груди. Раннер прибывает в таком шоке, что даже и не думает сопротивляться. Несмотря на его отвратительный характер, в этот момент мне становится искренне жаль парня.

– Блонда, остановись! Если кто и виноват в смерти Энджела, так это организаторы и их чертова Корпорация! – Алекс оттаскивает Блонду от Раннера и пытается крепко обнять ее, загородив от ужасающего зрелища на Платформе.

Постепенно она расслабляется в объятиях Алекса и опускается в бессилии на землю:

– Энджел! Милый мой Энджел! Что они с тобой сделали, мой любимый брат?

Брат?! В глазах остальных игроков я могу читать тот же немой вопрос, но никто не решается произнести его вслух.

– Так Энджел был твоим братом? – неуверенно спрашивает Раннер. Впервые я вижу что-то похожее на раскаяние на его лице. Голос Блонды звучит неимоверно уставшим, как будто сдаваясь: теперь нет больше смысла скрывать.

– Не просто братом. Мы погодки. Мать родила нас от разных отцов и бросила в возрасте четырех лет на произвол судьбы, словно котят. Как будто это мы были виноваты в том, что появились на проклятый свет и испортили ее и без того поганую жизнь. Энджелу тогда было три года, и он совсем ничего не помнит. Но мне повезло меньше – я помнила всю боль и унижение, какие только может испытывать ребенок, которого ненавидит собственная мать. Мы скитались по детским домам, и у нас не было никого, кроме друг друга. Энджел – это настоящий ангел, который сошел с небес, чтобы беречь меня в моей никчемной жизни. Мы заботились друг о друге, сидели друг у друга на кроватях в моменты болезни или приступов страха. Когда мне было десять, а Энджелу девять, мы попали в приемную семью. Новым родителям было совершенно наплевать на нас: они получали большое пособие и наказывали нас за малейшие проступки.

Вы считаете Энджела трусом, а я вам скажу, что он был мужественнее всех вас вместе взятых. Несмотря на все, через что ему пришлось пройти, мой брат смог остаться чистым и красивым внутри. Но я была другой. Я ненавидела их всей душой и постоянно делала все наперекор, зная наперед жестокость грозящего наказания. Как часто Энджел сидел всю ночь около моей постели, держал меня за руку, когда я тихо плакала от боли и обиды.

Я всегда мечтала заниматься биологией, и мне удалось поступить на бесплатное обучение и выбраться, наконец, из ненавистного дома. Энджел предпочел спортивную карьеру. Эти годы разлуки показались мне адом. Мой брат был гением, обладал невероятным аналитическим умом и широкой душой. Но природная скромность и отсутствие финансов так и не дали ему пойти дальше. Я тоже не смогла работать по специальности из-за своей бедности. Все мои подработки приносили копейки. И я была слишком посредственной ученицей, чтобы кто-то меня заметил и пригласил на хорошую работу в научном центре. Мечтала о семье и трех детях, чтобы подарить им всю любовь и нежность, которыми так обделила нас наша мать. Но вместо этого вышла замуж за ублюдка, который пил и бил меня в неконтролируемых приступах ревности. Однажды я нашла в себе силы уйти от него. И только Энджел, мой милый брат, всегда был рядом.