Текст книги "История почти Всего – 2. Практическое пособие поедателей Времени"

…Не знаю, как новичок все это воспримет. Плохо объяснять людям, что хорошо открытым текстом. Если что-то объясняешь, как бы говоришь «Ты глупый, а я – умный, кидаю тебе кость». Другое дело, когда новички подсматривают. Так то они могут похвалить себя: «Вот, от меня пытались скрыть нечто весьма ценное, а я отследил, зафиксировал, силой присвоил. И, теперь это – мое!».

– Всё пишешь, Тур?! Да! И, есть о чём.

Кошки, собаки, кролики и белки. И другие, очень интересные животные.

Пошла мода на то, чтобы привязывать их психику к своей душе. Технически это уже не так сложно. Для нас теперь – почти раз плюнуть. Смысл в том, что к тебе переплывает чужая маленькая душа.

– Привет, Детка!

На плече у нее – смотри-ка, – верткая суетливая белочка.

– Мои глаза и уши, Тур. Лапы. И, как видишь, пушистый, отмытый шампунем хвост. Мы объединили сознания, и теперь представляем собой биологический комплекс; Аква-белку. Знаешь, как круто, – быть белочкой!?

Пока я дежурный, бродил по Лазу в поисках некоторых недочётов, Аква продемонстрировала, что способна выделывать её, как она сказала, «Попутчица». Приносит по мысленному приказу мелкие вещи, забирается в труднодоступные места, и там высматривает всякую мелкую всячину.

– Я вижу то же, что и она! Почему то, знаешь ли, лучше – правым глазом.

– Можно взять её на руки?

– Нет, Алекс, так ты вторгаешься в моё личное пространство, – почему-то обиделась Аква. – Хочешь тоже привязаться к зверьку?

Заскочили на Кухню, взяли пакетик орешков, этот извечный попкорн и поспешили через грузовой лифт в Корпус.

– Выбирай, кто придётся тебе по душе.

Долго прохаживались вдоль решетчатых вольеров. Ни одной, любимой мной лайки, колли, или овчарки. Мыши, еноты, хомяки. Крысы? В этом пронырливом животном что-то есть. Может, например, отыскивать упавшие гайки.

– Выбирай первое, что придет в голову, ах, ты всё равно ошибешься.

– Веди к семейству кошачьих.

– Ну, вот, смотри.

– Львят у вас нет? Тигрят, или, скажем, рысенышей?

Аква нервно щелкнула кастаньетами, раз, и еще пару раз. Такая мода теперь в Корпусе? Её белка смотрела мне прямо в душу своими выпуклыми сальными, безумными глазами.

– Дай на пробу котика. Он не занят? Что мне с ним теперь надо сделать?

– Поселитесь на три дня в маленьком зеркальном домике. Будет много переменного света и гула. Обменяетесь собственными излучениями.

– И всё?

– Пойдут странные сны. Потом в мозгах дико, мощно сверкнёт, прогрохочет, и ты сможешь видеть глазами кота. И, он – твоими. С животными синхронизация душ происходит совсем не так, как с людьми, всё ещё намного, намного более странно. Связь продержится дня два. Не всякий кот такое выдержит, собака, белка, или крыса. Недолго они живут после. Будет неприятно, когда животное умрёт. Но, конечно, с течением времени мы сможем разобраться, как образуется устойчивый симбиоз.

– Зачем нам это?

– Мы хотим, чтобы в Рай прошли животные. Ведь нам нужны там звери, младшие братья? Если идти туда – только вместе с нами.

Я покормил кота кусочком замаскированной под мясо сои, но ничего для себя не решил. Кстати, в моем Приходе Эври подопытные мыши скоротечно дохнут. Начинают коряво ходить, их шатает, они смотрят на меня укоризненно, маленькими сальными бусинками, и я сдаю их, с глаз долой, в Корпус.

Ещё Детка, как бы невпопад, сказала, что маленькая ложь допустима, чтобы не останавливать работу, но после того надо говорить только правду. Не совсем по морали, но, так и есть.

Назад шли через «бронзовый» лифт новобранцев. В двери ввалилась толпа новичков – прозелитов. Белка соскочила, заметалась между ног, я видел, как истерически менялось лицо Аквы.

Люди и животные вовсе не одно и то же. Соединяться нам незачем. Таково мое скромное мнение.

…Ровно год работы Нового Лазарета. Ура!

У ребят, между прочим, несколько приподнятое настроение.

Вчера выступил в Медиаториуме. Медиаториум? Не объяснял? Как долго не делал записей! Сравнительно новое, но весьма перспективное начинание. Место, где воспроизводится в точности, вся обстановка прошлых веков. Именно, в микроскопических деталях, без глупых фанерных декораций и, скажем, надуманных театральных диалогов. Посуда, мебель, одежда. Еда и напитки – все по оригинальным рецептам. Древний язык – согласно особым, аутотентичным словарям. Сложнее приходится с освещением, приходится подбирать спектр Солнца и Земли точно того времени. Интересная задача для археологов-астрономов и физиков.

Главное – артисты. Мы. Не какие-то там разбалованные люди, желающие денег и славы, а именно, вдумчивые уловители душ. Сложно сказать, зачем это потребовалось, но, вот, значит, оказывается, нужно. Необходимо – как вам дышать.

Пришел, увидел и выступил в качестве конферансье, тогда, когда ребята решали, кому в новом спектакле о древней жизни предстоит быть тем то и тем то. Я конферансье? Пророк? Найдите же правильное слово!

Вошел в свет прожекторов. Пощелкал пальцами.

И, – включилось вдохновение:

Вы – Глыбы, не истёртые нервными припадками, как все те обычные смертные люди. Магнаты! Вестники, ампутировавшие метастазы плоского сознания, усвоившие наждачное питание новой, широкой, как Вселенная, души. Дети света. Вы стали закваской Рая, где всего в меру – огня, воды, пара и масла, умопомешательства и разума. Аппетита и голода.

Шпионы Вечности… (с расстановкой).

Кто же не любит оваций на свой счет? Ощутил себя первокурсником Интерната Сервиса, без запинки прочитавшим красивый стишок на утреннике! Дже Кайра подошла и продолговато (как бы еще сказать?) поцеловала.

…Два эрка, с эмблемами Корпуса протянули мне чашки Петри с мёдом. Вторник? Значит, нужно неизменно доброжелательно, с заискивающей улыбкой, отвечать на все вопросы новичков?!

Я попал!

– Что вам? – я с принял чашки подношений. – Знаний? Почестей? Или усиленных пайков?

– Объясните устройство Аль-Мириуса!

Зашли в наш Эври. Новички, повинуясь знаку, разобрали колбы и принялись прилежно поливать растения. Кстати, у нас появилась неплохая оранжерея. Растения – хорошие подопытные в самых первых, пристрелочных экспериментах с органикой.

– Всегда ли свет переделывает объекты? Вот, смотрите, дже, люминесцентная лампа над ростками светит буквально круглосуточно, однако, в подобие ей, листья отнюдь не вытягиваются в трубочку.

– Важную роль имеет изначальное подобие объектов, ребята. Будь листья больше похожи на эту лампу, имей в своем составе стекло, неон, ртуть и люминофор, процесс бы пошел незамедлительно. И, ха-ха, садоводы-любители были бы удивлены обращению листов в светильник.

Важно выделить индивидуальный свет объекта. После вспышки Жертва несколько миллисекунд фосфоресцирует. Этот её личный свет усиливается Алтарем. Да, это просто скопление глобул, в простейшем варианте. Посмотрите на этот старый рисунок. В усилителе Аль-Мириуса свет умножается по всем линиям исходного спектра и направляется на объект подлежащий преображению. Делает его копией себя. Но, только при разрушении объекта – полном или частичном, снятая с него информация достаточно полна.

…Еще эти ребята пожаловались, что до сих пор спят в общей спальне, по пять человек. Спросили, когда их распределят по индивидуальным Яйцам. Ах, ну понятно, милые цыплята! Это в натуре человека – есть из своей тарелки, лишь только иногда сливаясь для обмена чем-то там.

В довершение этого дня была Баня, общая для дже и даже эрков, и роскошный обед на Большой Кухне.

Я согрелся.

Как я хотел, в раннем детстве, быть членом такой замечательной организации. Сигнал по радио, и вот, появляются наши. Люди, без разговоров приходящие нам на помощь. Они обстреляют хулиганов жесткими травматическими ракетами. Затем мы улыбаемся друг другу, наступаем на тайный люк, едем на лифте и входим в освещённую добела лабораторию Света. Где все свои.

Рисунок, представленный новичкам Лазарета. Вверху две камеры, приемная и передающая. В них – выемки для отправителя и получателя информационно-силового излучения. Выемки окружают массивы пульсирующих глобул или полостей (т.н. «зерен»), усилители излучений. Внизу показаны сами глобулы – каждая из них содержит одинаковый набор микрочастиц, готовых индуцировать резонансные фотоны под действием соответствующей внешней волны.

К тонкостям строения Жертвы приклеиваются отражения структур устройств, Алтарей, направляющих её на другие объекты. Кварц, стекло, и вода стремятся ввязаться в чуткие, замысловатые, не прощупанные до самых глубин механизмы переноса свойств.

Но, если однажды удастся, в высшей степени удачно воскресить и преобразовать одно тело, успех можно воспроизвести во всех аналогичных телах.

Высвечивание Зерна вызывает сбои в работе клеточных мембран, очень часто склеивание и обособление клеток, как Донора, так и Приемника.

На Алтаре высвечено немало высших животных, вплоть до ветхозаветных ягнят. До того место Зерна первичного поля занимали растения. Приятные для исследований, молчаливые объекты. Растения. Хорошие друзья.

Мы научились реанимировать животных, до трёх дней находившихся без пульса при комнатной температуре, в едкой кислородной среде. Вспышки в зеркальной, словно термос камере, наполненной вспененной водой, и организм содрогается. Тело приобретает некий живой цвет – этот момент перемены окраски волнующ. Серия вспышек, среди грома, – животное поднимается, открывает мутные глаза. Всё. «Зерно» – здоровый зверек отключается, и труп валится, так и не успев набраться жизненной силы. Надо теперь вынимать его из камеры и долго отмывать Алтарь. Иногда удается достичь особенного успеха. Воскрешенные котята миролюбивы (в соответствующих фильмах реанимированные агрессивны), нехотя, но лакают молоко, бегают по лабиринту, ведут себя вполне пристойно. Хотя недолго живут после всего этого.

Что меня поражает в смерти – тело такое сложное, умное, произведенное миллионами циклов эволюции, вдруг становится никому, вообще никому не нужно. Миг перехода в иное состояние – всё, его не надо лечить, ласкать, выхаживать, а только лишь поскорей утилизировать. Оно перестаёт принимать пристойные позы, в этом будто бы какая-то насмешка смерти.

Есть еще значимые нюансы. Вторичные излучения, исходящие от оживающего существа, могут преобразовать Зерно по своим законам. Так бывает часто. По правде говоря, всегда. Третий закон Ньютона в биологии: действие равно противодействию. Тогда совмещаемые организмы превращаются в разделенный пространством, но все же единый, слоёный, вовсе не приятный на вид мясной пирог. Лапы-головы-хвосты с деталями Алтаря; осколками зеркал и гранулами параметрического усилителя.

Излучение Жертвы нельзя заменить искусственным подобием, механическим генератором света. Это энергетические руки живого, и только живого организма. Точнее, сейчас, увы – грубые лапы Голема. Когда-нибудь мы сможем превратить их в божественные пальчики! Нужно лишь найти количество бессмертной крови, способной вывести из нутра людей их извечных червей.

Вся Вселенная с началом испытаний ввязывается в схему Воскрешения, каким образом, – всё прояснится после, после, после. И каждый новый день наши лаборатории выявляют особенности взаимодействия света с материей, – бозонов с фермионами, лоскутки предостережений, которые мы вряд ли отследим до последнего, будто бы ничего не значащего знака.

Все сейчас податливое, каким никогда не был непременно корродирующий, жесткий материал жизни. Нечто такое золотое, полноценное, мягкое, пропитанное услужливой силой.

Ты тоже это чувствуешь, дорогой мой неведомый друг?!

Ливи проговорился за обедом, что в отделе Домен функционирует что-то поинтересней Аль-Мириуса. То есть, учтите, после Вечного Двигателя, Алтаря и практически вылеченного хонга, мы ещё ахнем. Имеется повод для всемерного удивления. Но, это может быть опасно для вашей психики. Как бы экскурсия в Домен полностью не перевернула мировоззрение обычного человека!

Между пары ложек прекраснейшей ухи, я ответил, что не следует вдаваться в глупые предчувствия. Главное у нас, это задействовать рациональным желудочно-кишечным трактом отвергаемые, немыслимые средства. Выйти на прямую наводку и бить безобразных хранителей Вечности.

Уже это получается. Мы проложили путь в лабиринтах склепов, вскрыли ящики боеприпасов, и обстреливаем площади расположения Смерти. Наши снаряды рвутся придушенно, приглушенно, но иногда – та-дамм! – ярко вспыхивают и сияют.

Всё так красиво сходится.

Будто решаешь нагроможденные в сто корявых этажей уравнения, думаешь многомерно, так что мозги замораживаются от недостатка крови. И вдруг всё сокращается, без дробей и стремящихся к нулю остатков.

Выясняется вполне приемлемый ответ.

1

1. Усовершенствованный интерфейс души. Скан внутреннего видения 5А, на Лиге-8; теперь в «угле чудес» Макса Груденера возможно и такое. Все должно надежно запечатлеваться. По центру, справа – фрагмент обозреваемой мной в тот момент лаборатории. Внизу слева – устаревающий пульт управления собой, обстоятельствами и миром. Правее он переходит в совершенствуемое «железо». Сканы не представляют все нюансы Интерфейса. Внутренняя человеческая организация вовсе не столь прямоугольна. Это не классический компьютер. Все в нас дышит, пульсирует и перемещается. Трансформируется по подобию соседнего пульта. Некоторые «устройства» ложатся на старые и, по кусочкам впитывают их в себя. Как устанавливаются новые связи – представить сложно.

Справа вверху – Таблицы, они же и Телефоны. Все просто и понятно. Надо нажимать на кнопки, по цифрам, от единицы к девятнадцати, сосредоточенно, угрюмо. Так ты крайне сосредотачиваешься и вызываешь нужную ситуацию. Популярен номер «Восхождение», на латыни: «Эскандитур», попросту же «Сканди». При постоянном, в течении полутора месяцев наборе, все вокруг становится лучше. Потом, по уверениям Маала, основоположника нововведения, нужно сделать некоторый перерыв.

Есть Таблицы управления здоровьем, состоянием тела, способности к общению, раскрытию особенных способностей, ха, привлечению материальных благ. Все это еще должно быть запротоколировано, унифицировано и широко распространено.

Когда я пользуюсь Сканди, представляю себя в старом городе. Это жизнь. Округлые, наклонившиеся к дороге башни, с потеками как бы пота. Недостроенные дома. Сила тяжести. Угроза.

У меня есть самолет, пускай самодельный и примитивный. Меня провожают друзья-механики, напутствуют, чтобы я нашел новые земли. И вот, я разгоняюсь – и лечу над старым городом. Вижу все в другом плане, все сразу. Кинотеатры Просмотра Страшных Фильмов, зомби, карлицы, Блуждающие Огни, Трактор, уже не столь опасны. Легкость.

Кино корявое, смесь между самопальным документальным фильмом и выставкой художника-авангардиста. Но это интересно.

Я не слишком сентиментален?

…На стапелях добела освещенных лабораторий конденсируются очертания Танков. Необычных объектов, обращенных против Смерти, изготовленных, будто не нами, отягощенными атавистическим пищеварительным трактом, простыми людьми, а творениями, явившимися прямо из рук Бога.

Эта Машина войны создается гениальными конструкторами и добросовестными рабочими. Теперь, здесь, она еще и образ жизни, которому можно довериться, без вопросов и размышлений. Не совершать вычурных, быстрых движений. Смехом встречать чирканье болванки в двадцати сантиметрах от прислоненного к стали виска. Идти строго намеченным курсом.

…Так говорил Ливи, сразу после Синхронизации в Купели. Я понимал, это не зря. Готовит нас к экскурсии в отдел Домен.

Проповедовал он вдохновенно. И, по-прежнему почему-то называл нас с Деткой «братьями».

– В конечном итоге, братья, нужно учиться создавать то, что сильней Времени. Использует его, а не подчиняется течению. Знаете ли, что вся история человечества к этому вела?

Пророки догадывались, что борьба со Смертью изначально проявляется в образе земных крепостей. Наши предки всегда желали создавать города Вечной Жизни. Как мы, не хотели уходить навсегда.

Если крепость разрушается врагом или временем, когда она все же идеально удачна, то проявится здесь, или где-либо еще. Люди, повинуясь голосам из прошлого, восстановят стены в прежнем виде.

Еще Ливи, подмигивая своему отражению в зеркале, умножающему количество пищи на столике, выговаривал;

– Монолит тождественен самому себе. Стабилен в пространстве и, потому текуч во времени. Если координаты точек объекта стабильны, время вокруг размягчается. Неопределённость времени пропорциональна квадрату расстояния.

Наговорив такого всего, наглотавшись чаю и кукурузной каши, произвел неприличный жест бёдрами, принятый у бандитов в знак недосягаемого превосходства, похлопал в ладоши, продемонстрировал растопыренные пальцы, знак Домена – «Яростное Солнце».

…Две недели работаю в Корпусе, с Аквой. Мы всегда советуемся, прежде чем принять решение. И, не огорчаемся, если оно оказывается не верно. Из нас получилась бы идеальная супружеская пара, хо-хо-хо!

В моем Эше проводится эксперимент по определению пути света в сегментированной материи. Люблю такие опыты – запустил систему и отдыхаешь, иногда приходишь, стоишь и смотришь, смотришь…. Два прожектора бьют в фоточувствительный, пластичный экран. На нем проявляются признаки мышления взволнованной материи. Сплетаются узоры – чуть поддав фантазии, видишь города, портреты, фигурки существ. Прохождение света сквозь вещество – очень благодарная тема исследований. Все это, конечно, нечеловечески важно, но эксперимент не требует моего постоянного присутствия.

Что было раньше? Вспомним еще раз! Купель, Вечный Двигатель, песочные замки, лечение Валери, привязанные к душам белки и кошки. Рывок к небесам, сменившийся некоторой стагнацией.

В чем дело?

Мы не можем спросить подопытных животных; «как там у вас дела»? Действительно ли вы живы, или, притворяетесь? Внутри – пусто? Кролики, собачки, кошки, мыши. И – неведомые, взятые из Дома, люди.

Как всесторонне проверить душу, загнанную в отреставрированное тело? Рефлексы – понятно. Работает ветхозаветный метод Павлова. Звонки перед кормлением, слюна, истекающая из пасти при условном сигнале, даже, когда пищи нет, память о пройденном лабиринте. Примитивно. Как ни усложняй, все равно, проверки сшитой на белую нитку психики кажутся не достаточно глубокими.

Нужно дать испытать смерть тому, кому мы всецело доверяем. Это значимо, верить воскрешённому так же, как аксиоме Эвклида о не пересекающихся в безднах, параллельных линиях.

Нужно, чтобы было сразу всё или это произойдет не так. Вся Вселенная должна принимать участие в воскрешении. Все согласованные фрагменты времени, благодарные мёртвые. Иначе Смерть опомнится, выбросит десант в тылу, тебе, близком человеке, выставит непредвиденные счета, стиснет тебя и меня, словно тёплое, еще не проклюнутое яйцо.

Мёртвые похожи на клубни. Представь, как если промять пальцами корнеплод, ощутить угловатость, оттиск влажного тела, хранящего способность жить.

Пробуждаемые организмы могут пошевелиться и неторопливо, словно они насквозь пропитаны морфием, пробубнить в нос некую абракадабру. Общий смысл; никто из них не жаждет пробуждаться. Всем своим видом они протестуют против вмешательства в ноль, ноль всякого отклонения. Как будто там, под серой кожей во время пробуждения проистекают весьма болезненные процессы. Клеточные мембраны, раскупорка микроскопических устьиц, бурление импульсов, восстановление кислотно-щелочного баланса. Неприятно? Никакой благодарности. Вполне можно понять. Как если бы вам самим семь суток не спать, потом выплеснуться из утомленного сознания, рухнуть под шепот дождя в тёплую кроватку, и – снова подвергнуться побудке! Отстаньте, двуногие будильники, нам всё равно! Не нужны размышления, радость и страсть. В прошлом – бокалы со смешными напитками, лакомая еда, домашние звери, танцы плоти, и всё плоское остальное. Всё это уже определенно излишне. Но, может быть, предложите что-то еще, неугомонный святой угодник?

И, вдруг оказывается; нечего нам наживить на крючки, чтобы выудить на свет желанную рыбку. Вообрази эту ситуацию, друг, получи, в первом приближении, чувства воскрешаемого человека.

В самых первых, как говорится, пристрелочных экспериментах, мы используем людей незнакомых, не имеющих существенных органических повреждений, как в том, почти идеальном случае; малолетний воришка, окоченевший в морозильной камере, забитой бисквитами. Вот такой некислый финиш. Служба снабжения набирает тела по нашим заказам, но, это все равно, не то.

Сложно представить, насколько чистым обладали эти люди сознанием, имели ли сердце, полное любви, и сможем ли мы, когда нас хлестнёт волна обратной связи, справиться с влиянием чьей-то протестующей, не просветленной души. Откровенно, я не питаю родственных чувств к объектам реаниматорских прелюдий. Не обнаруживается любви к безымянным овощам. Вырабатывается, спасительный для нас, но не для них, цинизм. Полное психофизическое отторжение. Не вините, мы просто, как все!

И эти существа на Алтарях, в соленой красной пене, тоже, не намеревались, освеженные слезами, словно неиспорченные детишки, кинуться в объятия упрямых трубачей.

Чувства воскрешаемых людей можно примерить к себе и так. Вот у меня десять минут после пробуждения, в кровати – рафинированная нега. Здравствуй, мир! Это я! Тур-мур-мур-мур! Тела не чувствуешь. Грехи просто так, обнулились. В голову идут только хорошие мысли, сладкие, будто сахарная вата, образы. Будто нежишься в груде мурлычущих кошек. Вставать не хочу, не хо-чу!

Конечно, когда проснешься и встанешь, – тоже нормально, может, лучше, чем лежать, но в момент неги об этом и думать не хочется.

Надо поработать над этими вопросами.

…Однажды Детка сказала; за нами кто-то следит. В смысле, не наш коллега и тайный главнокомандующий Бог. Странные всеведущие люди, умнее нас.

Тоже иногда так думаю.

На самом деле, за деятельностью нашего Лазарета должны следить с младенчества приученные к порядку люди. Не зря Трасты вложили в нашу организацию все, не отдав ничего наследникам. Детка подумывает, что деятельность Лаза по реанимации, – лишь прикрытие каких-то других, темных целей.

Кинулась в мои объятия:

– Те животные, которых пришлось умертвить, приходят ко мне по ночам! Сам дьявол портит оборудование, искажает результаты экспериментов, отравляет пищу. Общий Чай, Солнечные Зёрна, всё портится, становится таким липким и холодным.

Я несколько проникся.

– Если хочешь, сбежим отсюда.

Не понял сам, серьёзно ли я тогда сказал.

Нет, Аква, в Лазарете нет доносчиков. Никого умнее нас, умеющих объединять тела и души. Хотя, нам надо надавать шлепков.

Нет, мы еще не воскрешаем. Луч Алтаря заменит бригаду хирургов. Заставит биться сгнившее сердце, летать выпотрошенного голубя. Залечит раны без ножей и органических ниток. Произведёт впечатление. Но, не более того.

Саркофаг, Детка, домен Стела, всякое разное

Мы получили доступ к Саркофагу.

Теперь я, Аква и Ливи, другие дже, можем проникаться телефонограммами иного мира. Такова новая традиция. Саркофаг вырезан из цельной мраморной глыбы. Футляр органической скрипки…

Стела. Танцовщица Дико, Спасительница Душ, четвертый домен.

– Интересно. Слышать мысли оттуда… Связь душ сохраняется. Надолго? Ты можешь смотреть через меня, и, если умрешь, я увижу то же, что и ты там. Это страшно? Домены были совмещены с ней без техники, естественно. Вот ей они могли бы верить. Не стали бы искать иной смысл в её словах, не испугались смотреть в глаза. Думаешь, они её специально убили, чтобы получать советы с того света? И, она согласилась?!

Детка смотрела на меня снизу вверх, как в самый первый день знакомства, когда она ждала от меня ответов на всё.

*…В предыдущих версиях имелась сцена воскрешения Стелы во плоти. Получилось не очень убедительно.

Эксперименты в домашней лаборатории помогают представить характер работы Лаза. Сны – дух и быт Дома. Но опыта общения с воскресшим существом нет. Звонок оттуда? Нет, не считается… *

…В ночное дежурство, оживляли высшее млекопитающее. Использовали Алтарь АМТ-17. Прибор показал себя с кроликами, но на примате дал осечку. В подкожных тканях при вскрытии обнаружились керамические кубики. Мы думали долго, пока не поняли, это детали Алтаря прошлой конструкции. Похоже, Алтари связаны между собой вне времени и пространства. Непросто работать с устройствами, представляющими собой островки владений квантовой механики.

…Очередное подопытное животное вырвалось из бассейна с оживающей водой, ушло из зоны действия Мириуса и принялось, струя сукровицу, метаться по Залу. Чистильщики с углекислотными баллонами принялись утихомиривать существо. Вскоре от него осталась лишь наполовину замороженная, местами подергивающаяся туша.

– Оно мертво? – спросил Кай.

Детка поднесла индикатор боли.

– О, нет! Ещё чувствует!

Аква отняла у новичка тушитель, не надевая костюм, и жала на крючок, пока струя не опала на фарфор холодным увядшим цветком.

Ну и ночка же была.