Текст книги "История почти Всего – 2. Практическое пособие поедателей Времени"

Эри вернулась из мира прошлого уставшая, будто бы обесцвеченная. Я думал, прошлое прибавляет жизненных сил. И сейчас так считаю. Разве плохо – увидеть свою подругу, благодаря тебе живую?

Шефство над Эри перехватил Хант. Читает ей повесть о весталках Атлантиды, ведущих беседы обо всем на свете под куполом затапливемого океаном Храма Посейдона.

От прежних экспериментов осталась груда тончайших душевных видео, которую нужно рассортировать. Мы наглотались впечатлений и надо их по кусочку прожевывать.

Эри интересна. Кисло-сладкая карамель! То, что ее подвергали вторжению в мир Стелы – прекрасно. Так и поступайте с любимыми! Мучьте и жалейте, чтобы они горели ярче.

Сейчас вспомню снова, в подробностях.

Я у Монолита. После каждой новой картинки чувствую, как с Эри сползают оболочки, полупрозрачные округлые платья, и в атмосферу выбрасываются клубы душистого пара. Будто она, танцуя на бордовых углях, раздевается. Вот, сущность Стелы, ее цель. Основное, то, что скопила сложносоставная душа. Ее отражения в других веках.

Эри преображается. Замерзает и, оттаивая, все больше напоминает Стелу. Становится взрослей. Волосы седеют, просматриваясь в гриве, будто белые перья. Или, это иней? Порой сознание упускает особенности интимных процессов чужой плоти: когда смотришь картинку через девочку, это, наверное, всегда будет – реверберация и разрывы. Файлы необычайно качественные. Ведь Эри действительно – танцовщица Дико, проходила курс обучения в Интернате Специального Сервиса и, поскольку программы подготовки ее и Стелы, одинаковы, в их душах есть места для соединения.

Ничего не забыть! Дори, Харт и Хант. Все дже и лексы, свободные от дежурства в Броневых Залах. Они тоже это видели. Но… я был с Эри один.

Белый свет. Гул, переходящий в хоровое пение. Опять – туман.

Эри похожа на замерзающую во дворце Снежной Королевы Герду.

Мои конечности также холодеют. Умиротворение и сочувствие. Хор, берущие верхние ноты. Наверное, когда-нибудь музыкальное сопровождение работы Монолита будет запротоколировано и объяснено. Сейчас всё это скучно обозначается как «информация, снятая с подобного объекта посредством Мол-5. Уровень шума – АР436—056».

Неверно.

Вся жизнь, в полном объёме. Буду записывать, как чувствую – в разных временах.

…Стела появилась на свет в отделении Специального Сервиса. Её еще задолго до рождения опознали как танцовщицу Дико. Мутное лицо акушера, держащего меня на руках – не думал, что это можно восстановить. Личная комната и даже Окно за пределы Дома. Запретный мир проявлялся зазубринами гор, в мареве автоматических заводов, по вечерам небо делалось пятнистым и гасло.

Настоящее время.

Стела живет в Интернате Сервиса №45-А. Этот блок представляет собой сложно организованный, сверкающий, ледяной дворец. Комнаты, залы, предметы быта заключают в себе соотношения золотого сечения, мировых констант, и потому красивы. Нечто похожее в свое время создавалось для всемерного блаженства принца Гаутамы, будущего Учителя Будды. Всё нестареющее. Вода, проклюнувшаяся изо льда, сохраняющая строгий порядок кристалла. Стены, столы, кровати, окна, ступени, легко отстирывающиеся искусственным вихрем. Все иные меры, призванные одолеть последствия родовой травмы, сделать ребёнка радостным и любящим.

Лет до десяти Стела счастлива совершенно. Купается в океане любви. Так из неё производят артистку Дико. Главное умение танцовщицы и священника, – держать человека в напряжении, исчезать и выныривать, порождая нечто большее, чем жажда удовольствий. Люди ценятся те, кто говорит то, что всегда тебе хотелось слышать, высчитывают человека, перехватывают дыхание, проникают в духовный мир и отстирывают белье.

Стела видела Свалку, когда убегала из Интерната по шахте рабочего лифта. Эти побеги, возможно, являлись частью подготовки к будущей работе, и не пресекались руководством слишком строго. Десятый день рождения отметили всем курсом у ледяного фонтана, а на следующее утро надо было работать. Надев хрустальную корону, Стела приходила в скругленную комнату и пила воду с нескладным человеком. Глоток дядя, глоток она. Иногда они беседовали. Порой очищение души происходило в полной тишине.

Стела выслушивала глотки, потягивала воду, принятую из рук дядюшки и наблюдала, как в кубке завязываются кристаллы снов. Созревающие образы забирались в рот, глаза и уши, словно осы, жаля мускусом и ядом.

За открывшейся между людьми дверью, обнаруживался почти не освещенный серый Дом. Надо было прокладывать путь между этажами, выгребать мусор, чинить ржавые механизмы лифтов, избегая взгляда на свои руки, чтобы не проснуться. Перебирать зёрнышки образов, словно, теперь уже вполне реальная подружка Золушка-Сандрильона. Отмывать окна зрения. Вылетать за пределы личности, оглядывать архитектуру Дома сверху, падать и возвращаться. Пробивать мусоропроводы души. Просыпаясь, представлять больному диадемы, машинальные звезды, что бы это ни значило, монетки желаний и памятные медальоны. Очищать от песка важные даты. Разворачивать поле мечты, превращая сузившееся, словно забитый жиром сосуд, сознание, в залитый светом Аэродром.

Обычно дяденька не всё понимал в куплетах ее Оракулов, но они определенно действовали на душу. Насыщали ауру тонкой энергией, добавляли небесного и оранжевого цветов.

Иногда строение души представлялось в виде громоздкого автомобиля, который мчал по скоростной магистрали, никем, будто бы, не управляемый. Стела останавливала его на обочине, вытаскивала из приборной панели, зачищала и вновь скручивала провода. Ремонт не всегда удавался совершенно правильно, это занятие ужасно густило кровь в голове. Несмотря на то, что некоторые проводки оказывались лишними, мотор заводился, и машина начинала слушаться руля. Клиент оставался доволен.

Заказчиками были также и женщины. Стела объясняла, как нужно отходить от разговоров о постной хозяйственной ерунде, вильнув телом, вспоминать настоящую себя. Пить воду из пронятого тонким светом бокала, смотреть опасные сны и страдать за других, – вот, работа весталки, танцовщицы Дико.

Все мечтают иметь детей, которые перенимают и перерабатывают твое родительское «Я». Не бук, имеющих примерно половину генотипа, подростков, выслушивающих откровения предков с отсутствующим взглядом. Им не нравится ни наигранно ласковые прикосновения, ни всё, что мешает самостоятельно жить. Воспитанники Специального Интерната именно те дети, в которых можно безбоязненно ввинчивать депрессию, воспоминания и страхи.

Так, наобум, они изрекали трогательное нечто про тебя, от чего наворачиваются слезы, и хочется постоянно улыбаться. То, что действеннее казенных приемов психоаналитиков, с их лысиной, брюшком и поблескивающими очками, которые не заслужили право вскрывать грехи: ни собственным выходом за границы пола, ни общением с потусторонним миром. То, что обычно ожидают своего от чада наивные родственники, то великолепие непосредственной любви, которое изображается в рекламе шоколадных батончиков, где тебя с благодарностью и любовью чмокают в дряблую щёку.

Стелу обучили движениям диких животных. Танцы Дико расправляют комок воспоминаний, напутанный во время путешествий по чужой душе. Обыкновенные, на самом деле, танцы, чуть выше степени обычного совершенства. Нечто подобное можно видеть перед выступлениями гладиаторов на арене Амфитеатра. Броски из стороны в сторону, изломы, восьмёрки и волны. Светящаяся лента, мечи, батуты, другие технические атрибуты воздушного, земного, огненного и каменного танца.

После сеанса очищения души платежеспособные люди ощущали жизнь заново, могли использовать капиталы для еды, круизов, пылкой любви, а не только как подношение требовательному золотому тельцу.

Вот так взрослому дереву прививают сочную веточку, и пара растений взаимно изменяется. И, как генетика не способна разъяснить это супружество растительных организмов, так и современная медицина, имеющая в арсенале томографию, рентген и электроэнцефалограмму, массу приборов, не могла объяснить оживление нервных клеток клиента. Однако так было. У Интерната Специального Сервиса не ощущалось недостачи в клиентах.

Её запоминали. Со Стелой советовались важные люди. Она оставалась с ними навсегда. Именно, живая девочка, особая программа души, подсказывающая, утешающая, с приложением объемного видео.

Эта работа приносила неземное удовольствие. И дикое утомление, которое можно было вытянуть из головы и ног, плескаясь в бассейне со льдом. С тонкими подружками Ашанти, Дианой, Лаурой и Илоной.

Все рухнуло, когда обследование показало, что аура клиента не расцвела должным образом.

Она хотела проработать ещё год. Хотя бы только Наставницей, чтобы объяснять подопечным, как нельзя говорить, то, что всегда так невпопад произносят обычные дети. Очередной биофизический тест показал, что не все уже идет именно так, как нужно. Это не то Наставники по привычке отнесли к достижению совершеннолетия, когда девочка начинает дичиться и перестаёт дружить со всем миром.

Стела сбежала раньше, чем ей объявили, что она слишком стара для работы. Ей переслали решение Совета через информационный (небрежно защелкнутый Контролером на запястье) Ай-Ди браслет.

Тогда она захотела стать обычной женщиной. Нарастила складки на животе и бёдрах. Но жир не держался в ее теле. Ругательства вызывали смех и улыбку. Люди легко распознавали танцовщицу Дико по лунной коже, походке, трепетным ресницам и необычным глазам. По тому ещё, что она, не задумываясь, способна была броситься в ноги, взмахивая белой гривой, чтобы поднять и вернуть выроненную человеком вещь.

Иногда Стела подсаживалась к кому-то в пустом вагоне, отчего пассажиру становилось дико приятно.

Она стеснялась того, что была весталкой Сервиса, вышла на пенсию, и, вот, уже не является проводником высшей Силы. Чувствовала то же, что все люди, в детстве искупавшиеся в море любви; что пора делать шаг в направлении, противоположном былой святости. Начинать ругаться, злоупотреблять алкоголем и заплывать жиром. Уходить от строгой самодисциплины. Забывать правила ангела, как бы язык пальцев пианиста, который, если перестаёшь больно штудировать его, в течение трех суток, оставляет тебя.

Потому что всё, что могло быть солнечного и лунного, осталось позади.

Она не знала, что такое средняя жизнь, без подарков и трат, того, чтобы каждые сутки подкрадываться к пропасти. Ей всё еще двенадцать. И восемьдесят. Двести. Уже некоторое приближение к Вечности.

Она могла бы закрыться в реабилитационном центре Сервиса. Стать спутницей бывшего клиента, того, который теперь пожизненно искал бы в ней прежнюю девочку-весталку. Стать чем-то вроде дорогостоящего предмета искусства. Иногда показываться на светских раутах, выделывать реверансы и улыбаться всем тем, кто хотел бы приобрести её только для себя.

Всё это бы было не лучше, чем, к примеру, сниматься в ролике, привлекающем болезни, где она, вся такая красивая, улыбается и зовёт, обещая неосторожному пожирателю рекламы великое счастье. И вот, назло всем его чувствам, в кадр вплывает самодовольный, плохо выбритый самец, и бессовестно ласкает, холит уже как бы твою зазеркальную половинку.

Этим доказывается польза косметической продукции. И, до рекламщиков так просто не добраться.

Но этот выпад вызывает протест у нормальных мужчин. Будьте вы прокляты. Будьте прокляты.

Да, так, а они что думали?

Надо было измениться.

Время от времени такое ей представлялось. Всё начинается сначала, и, как бы, не с ней. Она шагает по нагретому Солнцем, ароматному асфальту, и вмешивается в подростковую игру; перебрасывание лимонно-желтого каучукового мяча. Запрокинув голову, оглушительно хохочет и выбрасывает из памяти все прежние, похожие на сон дни. Превращается в обычную девушку, только сегодня проклюнувшуюся из тинэйджера, шагает в свет, и улыбается от чего-то наипростейшего.

Нырнув в следующую жизнь, Эри не увидела Дота. Странно, я думал, прошлая Стела обязательно будет в нем, кем-то вроде помощницы директора секретной сети военных лабораторий.

Вторая половина девятнадцатого века и тридцатые двадцатого. Обломки, край других духовных подобий.

Царская Россия.

Мария.

Так эту девочку назвали приемные родители. Младенец, найденный на поле, где ничего, кроме темной травы не росло.

Тогда она была одновременно и чёрной, и белой. Веер перьев в смолистой гриве.

Та, которую дразнили за красоту, казавшуюся порой даже неким необычным уродством, рассказывала о железных шарах, скрывающих злой свет. О жалящих под кожу незримых скорпионах. О волнах всех воскрешающей любви. Было в ней нечто уютное, словно в меру нагретый медный самовар. То, для чего в дом приемных родителей приходили соседи, даже чужие люди, оставались на ночь и неделю, чтобы отогреваться, видеть прошлое, настоящее, и будущее.

Деревню обходили пожары и подати. Её будто не видели прожорливые государственные структуры. Здесь можно было найти надежный приют, смотреть в небо и ходить по окраине без одежды.

Несколько минут калейдоскопа, показывающего картины идиллии. Потом личность Марии отключилась, ее душа заговорила.

Вновь началось необъяснимое – осознанные перемещения Эри в прошедшем, уже, казалось, намертво замороженном мире. Иногда из Марии она перескакивала в душу соседской помещицы – и, ей там нравилось. Иногда – в дворовую девушку. Тоже не плохо. Минимум инициативы, жизнь в рамках установленных традиций.

Эри сказала, что последовавшая в ее прошлой старости Революция – не многоходовая борьба эсеров, кадетов, большевиков, или вмешательство пронырливых англичан, как пытались потом представить историки. Суть не в этом.

Народу требовалась форма силы, способная уничтожить преемников рабовладельцев, упырей, хотя бы не серебряной, но свинцовой пулей. Наказать тех, кто мог бы уцелеть, если бы не скрывал свои недостатки за вычурными манерами и словами. Если бы можно было понять, что они тоже люди.

Потомки любителей псовой охоты мыслили в настоящем веке, хотя могли бы спасти, наверно, даже кое-что из недвижимости, если бы раскаялись и замолили грехи предков.

Мария желала подсказать им, как пройти экзамен на вход в будущее. Металась среди чиновников, приказчиков, студентов, простых, налитых вином и злобой людей. Эри почти полностью охватила нервную систему духовной подруги Марии. Пыталась высказать пророчество хоть кому-то. Но, её слова казались тем, умным, солидным людям, бредом. Лепетом деревенской глупышки, попавшей под ломовую лошадь. Кстати, гораздо легче проникнуть в душу людей, испытавших шок, влекущий отстраненность от односложного «Я».

Еще в тысяча девятьсот тринадцатом можно было просто приятно жить. Вот лакомые, как сказать правильно? духовитые пейзажи; дома, улицы, экипажи. Через пять лет ничего не осталось.

В тридцатых годах двадцатого столетия, почти такая же, как в крепостном веке, сестра Эри-Стелы-Марии, Надежда, жила в красивом, лишь потом пронятом скарлатиной теле. Тогда, когда машина мести потомкам рабовладельцев начала ускоряться, уже вовсе не разбирая пути. Зубчатое колесо проворачивалось, приходило ночами, светило фарами в дрожащие окна.

Еще двадцать секунд и зрение угасает.

Мы на кухне коммунальной квартиры. Последнее подобие Стелы в рябом прямоугольнике зеркала. Слишком красивая девочка среди предметов общественного быта. Сальная и, как сказать, если опираться только на фонетику? циничная, зализанная многолетней протечкой, раковина. Надтреснутые тарелки и кружки. Веревки поперек кухни – простыни и нижнее белье. Кастрюли в лепестках копоти. Солоноватый, словно подсолнечное масло, запах коммунальной жизни. Вид из окна – бордовые корпуса необьятной кирпичной фабрики.

Сознание вливается в прошлое так полно, что становится тревожно; вдруг мы забудем себя и останемся здесь навсегда!?

Улица среди домов, наполненных жизнью. Серое холодное утро.

Этот юноша проходит рядом и опускает голову. Мне известно: он сделает всё, чтобы я была вечно.

В нем проглядывает будущее. Город в скале, окруженный ветром и ледяным морем. Бетон, сталь и стекло. Ламповые, уютно тлеющие приборы, запах гетинакса, разряды первых примитивных дефибрилляторов, люди за Общим столом, слепые, закоптевшие от атомного света чайки. Колоритный вид заключенных Новой Земли, нашедших приют в Доте, и кое-что ещё из той далекой безразмерной страны.

Под конец сеанса – холод и сияние.

1

1. Скан путешествий Стелы по лабиринтам души клиента.

…Когда мне было лет десять, хотя уже считал себя ужасно старым, любил детскую металлическую горку. Сейчас от нее ничего не осталось. Вдруг у меня из кармана выпали какие-то ключи. И, та девочка с белыми волосами, немая, дико красивая, похожая на нашу Стелу, вдруг стремительно бросилась за ними. Я, приняв её за воровку, тут же скатился вниз, оттолкнул её, так, что она упала, взвыла и заплакала, закрывая длинными льняными волосами лицо. Был такой случай в моей жизни. Но, хватит уже минора.

Сейчас присматриваю за новичками, пробующими Синхронизацию в Купели, под Колоколом-5А. Некоторым это не подходит. Зависит ли эффект от состава коллектива, характера, частоты проб или свойств генератора колебаний? Во время уподобления, вымораживания степеней свободы соответствующими колебаниями, они бродят по кругу, одновременно совершают одинаковые движения и что-то бормочут. Иногда колотятся лбом о стенку бассейна. И никакого общего Сознания, блаженства, умиротворения и продвижения мечты. Такое, пишут, было в Заполярье – «мерячка», – когда людей, вплоть до атомов, синхронизировало Северное Сияние – скачки напряженности электрического поля ионосферы.

Хожу в Купель регулярно, веду наставнические разговоры, затем ускользаю в привычный круг общения.

По вечерам в Бане Эври, совмещенном с Кухней, декламируют старинные стихотворения. С выражением конечно и обязательно нараспев. Заодно транслируются мысленные образы. Таково новое веяние. Пока общее Сознание достаточно сильно, можно настроиться на отрывки сознаний людей прошлого даже с отдыхающим, разобщившимся Монолитом.

Дориан лучше всего выуживает литературные вещицы из Франции девятнадцатого века, приговаривая, что они замечательно подходят к описанию нашей работы:

 
В стране бесплодной и нагой
С утра трудиться до заката
И в землю упирать лопату
Босой, кровавою ногой
 

Так мы развлекаемся, а эрки, собирающиеся сдать экзамен на дина или даже лекса – набирают материал для диссертаций.

Недавно неутомимый Хетт, после какого-то очередного нашего спора на повышенных тонах, предложил представить, как выглядит моё альтер-эго. Он же специалист по окунанию вглубь себя. Я согласился и прошел к Купели. Обычные процедуры внутренней синхронизации; зеркало-катафот, возвращающее глазам лучи сетчатки, удары инфразвукового Колола и ослепительный Громовой Салют. Что явится мне на этот раз?

Над Купелью появилось облако. Придавило меня к вибрирующей воде. Я тут же забыл свое выдуманное, человеческое имя и очутился мистером Непомнящим в здании большой холодной Библиотеки. Часто встречи с собой происходят здесь. Хотя для некоторых место свидания Лифт и Подвал.

Явился Альт.

Такой, знаете ли, неуклюжий обезьяноподобный человек с выпирающей челюстью. Начал грубить. Провоцировал. Я долго все это терпел, затем не выдержал и принялся себя больно бить, заодно громко читая нотацию.

Вышел из Синхронизации, очнулся в основательно остывшей Купели. Понял, что Тур Алекс – грубиян, но, однако, на пути к исправлению. Кое-что основательно откорректировано. Только так можно переделать себя – плотно, вежливо, но иногда буйно общаясь с потусторонним миром. Ну, а советы душек психологов, как усовершенствоваться силой воли, запойным чтением их пособий, и все такое – в реальной жизни не особенно-то применимо.

Удивительно жить в Лазарете. Вещать, словно инфантильный вундеркинд, и не получать за это по лбу. Чувствовать себя, ну да, ожившим интерферирующим светом. Раздваиваться, словно луч, пролетевший зеркало, прогуливаться в чужих и знакомых, живых и умерших людях, цепляя их жизнь, мечты, глаза, шрамы и болезни.

Ожидал ли я этого, подписывая два года назад договор с Лазаретом? Мечтал ли стать Конаном-варваром, ангелом-львенком, поднять двести тонн золота, приобрести статус нобиля и жительство в Белом Квартале?

Ну и свинья же я! Теперь уже и сам не знаю, чего хочу.

*Вы уже получили поощрение. Научились разговаривать, понимая, что произносится правильно, как говорится, «в кассу».

Напишите откровенные автобиографии и, густо покраснев, представьте друг другу. Так вы существенно продвинетесь в осуществлении вашей мечты. Другие люди также ждут чудес, откровений и успеха.

Сближение иногда вызывает нервное напряжение. Общение, дружба, любовь, могут казаться излишне странным. Подумайте, что действительно хотите. Просчитайте все последствия исполнения желания.

Что бы вы проповедовали миру, проявись такая возможность сейчас? Что, простое, но перспективное?