Текст книги "Валерия"

– Понятия не имел, – Юра вскочил со стула и принялся ходить по комнате, размахивая руками, – она жила у мужа, понимаешь, у мужа, и я никогда не был в его доме. Она говорила, что живет где-то в центре.

– А твоя бабушка где живет?

– Она живет у метро «Горьковская». Вспомнил! Ира говорила, когда выходила замуж, что будет жить совсем недалеко от мамы.

– Понимаешь, Юра, в ту ночь тебя попросили придти в квартиру, где жила твоя тетя. И именно в ту ночь она была убита. Когда мы поднимались на вызов, то обратили внимание на приоткрытую дверь, заглянули, увидели беспорядок и позвонили в милицию. Она была мертва уже какое-то время.

На лице Юры появилось выражение ужаса.

– Как же так! Но этого не может быть! Я там был, и дверь была закрыта. Я дергал за ручку несколько раз. И потом, как это может быть! Ты вошел сразу же, как только я вышел. Получается, что кто-то был в квартире и открыл дверь, когда я ушел. Но зачем? И куда этот кто-то делся?

– Я пока не знаю, – Олег замолчал.

Тоненькая, словно ниточка мысль, которая что-то подсказывала во время Юриного рассказа, притихла и, похоже, больше ничем не собиралась помогать ему.

– Олег, я вижу только одно объяснение, – неожиданно сказал Юра, – это кто-то из соседей.

Он выглядел совершенно ошарашенным. Мысль о том, что он невольно оказался на месте убийства своей тети, даже не подозревая об этом, привела его в крайне нервозное состояние.

– Все может быть, – задумчиво проговорил Олег, – но для меня очевидно, что тебя хотели подставить. Но почему-то им это не удалось. И я пока не понимаю, почему.

– Знаешь, Олег, – немного успокоившись, сказал Юра, – когда я вышел из подъезда, у меня было чувство, что за мной наблюдают. Я запомнил, потому что был очень злой, да еще и это неприятное ощущение.

– Конечно, тот, кто вызвал тебя, должен был находиться поблизости и наблюдать, – Олег все еще пытался поймать ускользающую идею, – а почему ты сказал, что поднимался, считая этажи. Ты не на лифте ехал?

– Нет, я хотел на лифте, но он не работал. И я пошел пешком. Когда я второй раз поднимался, то подумал, что может быть проскочил этаж, или не дошел. Так бывает. И поэтому я внимательно считал этажи. Но уперся опять в ту же квартиру. Толстая темная дверь с большим номером двадцать пять.

– Как двадцать пять? Номер квартиры, где нашли Ирину, двадцать восемь! Я это точно помню.

Олег возбужденно забегал по комнате. Вот оно, решение загадки. А все-таки, интуиция не подвела его. Во время Юриного рассказа он чувствовал, что в его словах кроется разгадка.

– А сколько квартир на этаже? – спросил Юра.

– Три. Квартира Шабановых была этажом выше. Ровно над той, в которую ты ломился.

– Странно, но я все сделал так, как мне сказали.

– Правильно. Тут все дело в лифте. Вернее в том, что он не работал. Очевидно, преступник не придал этому значения. Возможно, он не пользовался лифтом. Тогда выходит, что он часто бывал в квартире у твоей тети и точно знал, что она живет на третьем этаже. И кнопка лифта тоже третья. Возможно, что иногда он все же ездил на лифте и знал, что нужно нажимать кнопку под номером три. Так или иначе, он знал, что квартира на третьем этаже. А ты этого не знал. Ты стал считать этажи, начиная с того, в который вошел. Ты решил, что этот этаж первый. Так?

– Да, так. Конечно, так. Я обратил на это внимание, там и двери какие-то были.

– Но это не жилой этаж, а так называемый нулевой. А двери, это что-то типа технических помещений, где дворник держит свои вещи. Дом-то старый, еще дореволюционной постройки. И нумерация этажей начинается со следующего этажа, как бы второго. Ты просто не дошел до нужного этажа.

– Похоже, что ты прав, – задумчиво проговорил Юра.

– Юрка, ты даже не представляешь, как тебе повезло. Тебя очень хотели подставить. Но это не получилось из-за двух нелепых случайностей. Похоже, тебя оберегает какой-то ангел-хранитель.

– Наверное, это Ирина душа, – грустно улыбнулся Юра.

После того, первого знакомства, они часто звонили друг другу, а вот встретиться и обсудить расследование дела, так неожиданно связавшего их судьбы, никак не удавалось. И лишь теперь, в новогодние праздники, Олег сумел выбраться в гости к Юре. У него появилось много новых вопросов, ответы на которые, как он думал, могли пролить свет на это таинственное дело.

Олег снова и снова пытался систематизировать всю имеющуюся у него информацию. И все его выводы настойчиво подводили его к одному-единственному подозреваемому. И подозреваемым этим был сын Шабанова – Николай. По мнению Олега человек, который хотел подставить Юру, должен был, по крайней мере, знать о его существовании, а значит, должен был хорошо знать Ирину и ее семью. А эта история с этажами. Конечно, убийца часто бывал в доме Ирины. Но Шабановы жили достаточно замкнуто. Друзья и родственники Ирины навещали ее редко. А вот сын Михаила Викторовича наверняка бывал в их доме. Придется еще раз встречаться с Шабановым-старшим и выяснять все это.

А сейчас он ехал к Юрке, и радовался от предвкушения скорой встречи со своим новым другом. Юра тоже обрадовался гостю, но не дал ему сказать ни слова, пока не накормил каким-то удивительно вкусным яблочным пирогом.

– Ты что, все это сам готовишь? – удивился Олег.

– Конечно, сам. Я готовлю редко, когда время есть. Но очень люблю что-то придумывать необычное. И почти всегда получается вкусно.

– А мне всегда жалко времени на приготовление еды. Жена часа два на кухне колдует, что-то режет, парит, варит, а потом за пятнадцать минут все ее труды исчезают. Хотя ей, похоже, доставляет удовольствие возиться на кухне.

– Вот-вот, в этом-то и дело, – оживился Юра, – ей нравится, она от этого удовольствие получает, а значит, заряжает пищу хорошей энергетикой. А это очень важно.

– Честно говоря, очень вкусно, – с набитым ртом проговорил Олег.

– У меня или у твоей жены?

– У всех, – Олег облизал тарелку и, смущенно улыбаясь, попросил еще кусочек.

– Ешь-ешь, – Юра веселился, как ребенок, глядя на друга.

Вдруг он перестал смеяться и стал очень серьезным.

– Если тебе интересно, – медленно, словно нащупывая твердое место в болотной топи, проговорил он, – то я могу рассказать о некоторых вещах, которые мне кажутся правильными. Некие жизненные принципы. И приготовление пищи здесь тоже является немаловажным.

Юра внимательно смотрел на друга, словно спрашивая: «Поймешь ли ты, насколько это важно для меня? И станет ли это также важно для тебя?»

Скорее по изменившейся интонации, а не по словам и взгляду, Олег понял, что Юра хочет поговорить о чем-то очень личном. И от того, как он отреагирует, возможно, будут зависеть их дальнейшие отношения. Олег перестал жевать, отодвинул в сторону чашку с чаем и, облокотись на стол, внимательно посмотрел на друга.

– Мне очень интересно. Рассказывай.

Юра сразу расслабился, словно размяк и, присев за стол, начал быстро говорить, словно опасаясь, что его перебьют.

– Значит так. Во-первых, что касается еды. Не пить алкоголь, не курить, по возможности не есть мясо. Это, конечно, сложно, но мне кажется, что можно есть рыбу и курицу. Дело в том, что мясо, особенно жареное или копченое при переваривании забирает очень много энергии. В идеале нужно питаться простой растительной пищей.

Юра замолчал и вопросительно посмотрел на Олега, видимо ожидая какой-то реакции.

– Это понятно. Просто, правильно и понятно, – резюмировал Олег, – боюсь, что все это понимают, но мало кто выполняет.

– Точно, – воскликнул Юра, – именно потому, что не видят целой картины. Ведь питание, это лишь часть системы, важная, конечно, то только часть. Идем дальше. Нужно не думать о болезнях. Считать, что их нет. Перестать ходить к врачам и пить таблетки. Ведь врачи не лечат, а сразу таблетки назначают, если заболела голова, вот тебе анальгин, если живот, то но-шпа. А еще очень популярны у нас стали различные физиотерапевтические процедуры. А они очень неблагоприятны, особенно всевозможные УВЧ-прогревы. Из-за них нарушается биополе человека. И не только от этого. А здоровье человека – это, прежде всего, ровное, сильное, здоровое биополе. Ты же врач, должен понимать, о чем я толкую.

– Да, уж, размазал ты моих коллег, – рассмеялся Олег, – молодец, рассказываешь врачу о вреде медицины.

– Ну не совсем так, – Юра смутился, – ты же работаешь на скорой, выезжаешь на экстренные случаи. Я о другом говорю.

– Я понимаю, рассказывай дальше, мне очень интересно.

– Ну вот, а самое главное, это жить естественной жизнью. Научиться прислушиваться к своему телу, к его потребностям. Больше времени проводить на свежем воздухе, на природе. Там происходит подпитка, очень мощная, – Юра говорил торопливо, стремясь высказать как можно больше, словно опасался, что его вот-вот прервут, – поменьше болтать, никого не осуждать, вообще не обсуждать других людей. А то ведь как принято, праздник какой-то, собираются гости, выпьют, закусят и начинают всем знакомым кости перемалывать. Еще – как можно меньше смотреть телевизор. Выключать ненужные приборы в доме из сети.

– То есть ты призываешь вернуться от благ цивилизации назад к природе? – улыбаясь, спросил Олег.

– В общем, да, по моему мнению, нужно жить так, чтобы не растрачивать энергетику, а, наоборот, аккумулировать ее.

– А откуда ты знаешь, что от физиотерапии нарушается биополе? – вдруг спросил Олег.

Юра смутился.

– А ты самую суть ухватил, – тихо произнес он.

– Я давно об этом догадывался, ну я врач все-таки, – сказал Олег, – Очень часто у больных после курса УВЧ наблюдались сильные головные боли. Вот я и подумал, что, возможно, эти лучи как-то вредно влияют на людей. Но это только мое предположение.

Олег замолчал. Он видел, что Юра волнуется и раздумывает, рассказывать еще что-то или нет. Он надеялся, что затянувшаяся пауза, как это нередко бывает, заставит его друга заговорить. Так и случилось.

– Ты только постарайся меня правильно понять, – теперь Юра говорил очень медленно, немного приглушенным голосом, – и не думай, что я ненормальный. Дело в том, что я вижу биополе других людей. Ну, или ауру.

– Ты это серьезно? – Олег даже привстал со стула, – но разве это возможно, я имею в виду, обычному человеку?

– Да, да, и это очень просто, – Юра так обрадовался, что друг не стал над ним смеяться, – мне кажется, что это может каждый. Хочешь, я объясню…

От Юры исходила такая радость, глаза горели, что Олег, хотя и скептически отнесся к его словам, не мог не кивнуть головой.

– Это желательно делать в полумраке, – засуетился Юра, – пойдем в комнату.

Шторы были задернуты неплотно, и в комнату проникал неясный свет пасмурного январского дня. Юра усадил Олега на диван и, растопырив пальцы на правой руке, направил ее таким образом, что рука оказалась на фоне потолка.

– Смотри в направлении руки, – почему-то шепотом сказал Юра, – но так, чтобы взгляд падал не на пальцы, а проходил как бы сквозь них и упирался в потолок. Надо сосредоточиться на пространстве непосредственно перед кончиками пальцев и какое-то время смотреть неподвижно. Но смотреть надо не на него, а сквозь него – в потолок.

Олег пытался смотреть, но ничего особенного не увидел.

– Ты свою руку вытяни так, как я, и смотри на свою руку. Ты должен увидеть как бы уплотнение пространства возле пальцев. Но не напрягайся и не старайся увидеть, просто смотри и все.

Прошло минуты три, но ничего не происходило, и Олегу уже надоело вглядываться в потолок. Чтобы не обижать Юру, он стал думать о чем-то своем, как вдруг, снова сосредоточив взгляд на руке, увидел бесцветные лучики, идущие от пальцев, словно продолжающие и удлиняющие их. Эти лучики не были неподвижными, они меняли форму и цвет, то вытягивались, а то становились темнее или светлее.

Олег не мог вымолвить ни слова, он, затаив дыхание, не отрываясь, смотрел на игру этих лучиков.

– Здорово, – сказал он, наконец, очнувшись, как от наваждения, – никогда бы не поверил, что это так просто.

– Надо смотреть немного под другим ракурсом.

– Или изменить точку зрения, – в тон другу добавил Олег.

– Также можно увидеть ауру любого человека, – с воодушевлением продолжал Юра, – для этого достаточно под таким же ракурсом посмотреть на пространство вокруг головы человека – и можно увидеть прозрачный овал. Если внимательно наблюдать, то можно понять, из-за чего набирается или теряется энергия. Вот, например, волосы являются своего рода антеннами, они собирают на себя чужие мысли и ненужную информацию. Поэтому в старину женщины всегда покрывали волосы и не ходили с распущенными волосами. Мало кто знает, что термин распущенная женщина, – это женщина с распущенными волосами. Распускать волосы было принято лишь дома, в присутствии мужа. И не стригли женщины волосы, накапливали энергию для семьи. А сейчас что твориться? Девчонки стригутся чуть ли не налысо, на лице килограммы косметики. А ведь косметика и всякие там маникюры – это, по – сути, обман, это желание выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. Не быть лучше, а именно выглядеть. Женщины вообще, мне кажется, лживые существа. В общей массе, конечно.

– Ну, тут я с тобой не соглашусь, – сказал Олег, – ведь всегда взгляд остановиться на девушке ухоженной, яркой, накрашенной. А ты призываешь чадру на них надеть, что ли.

– Взгляд может и остановится, вот только жениться ты вряд ли захочешь на размалеванной красотке. Тут другие качества важны. Скромность, верность, порядочность.

В голосе Юры слышалась затаенная боль, и Олег подумал, что похоже, у его друга, несмотря на молодой возраст, был в жизни какой-то неудавшийся роман, вот и считает он всех девушек с короткими волосами обманщицами и развратницами.

Он хотел все же возразить другу, но вдруг вспомнил, как познакомился с Катей. Их бригада приехала по вызову в Горный институт. Стало плохо пожилому профессору. Олег быстро зашел в аудиторию, где на стуле полулежал профессор с валидолом под языком, а медсестра выгнала за дверь стайку перепуганных студентов. После обычных в таких случаях манипуляций им понадобилась помощь, и Олег вышел в коридор, чтобы попросить кого-то из студентов записывать изменение пульса больного. Перед дверью стояло около десяти молоденьких девушек. В глаза ему бросились все оттенки их волос, от ярко-рыжего до белесого. У одной из них в стороны торчали аж ярко зеленые пряди. Это, безусловно, притягивало взгляд. Но выбрал он все же другую девушку. Высокая, немного полноватая в бедрах, с толстой косой, перекинутой через плечо, она была похожа на Аленушку из русских сказок. И на лице Олег не заметил ни грамма косметики. Возможно, он пригласил ее тогда именно из гигиенических соображений, но, потом, когда она быстро и четко выполнила все указания, он посмотрел на нее внимательнее. Спокойная, но не медлительная, приятный тихий голос. А глаза! В них было что-то русалочье. Непонятного серо-зеленого цвета, они, казалось, менялись каждую минуту, то темнели, когда она беспокоилась, то светлели – когда улыбалась.

Олег так и не понял, когда именно он влюбился в нее, но из аудитории не выпустил, пока не упросил оставить номер телефона. Она тогда улыбнулась, глаза заискрились какими-то волшебными малахитовыми огнями, и он понял, что пропал. Он даже не спросил тогда, как ее зовут и выяснил это, лишь когда позвонил. Он сразу узнал по телефону ее голос. Выглядел он тогда, видимо, совсем глупо, потому что сказал следующее:

– Здравствуйте, милая девушка. Я врач, который приезжал в ваш институт два дня назад. Меня зовут Олег, и я даже не узнал ваше имя.

Он сделал ей предложение через две недели после знакомства. Он хорошо помнил чувство страха, что она ускользнет, исчезнет из его жизни вместе со светом и теплом, которые исходили от нее. Он боялся, что она откажет, скажет, что мало знает его или еще что-то в этом духе. Он выжидал эти две недели, считая, что раньше некрасиво и несвоевременно предлагать руку и сердце в общем-то совершенно незнакомому человеку. Уже потом, после свадьбы, он рассказал Кате об этом. Она рассмеялась и сказала, что влюбилась в него сразу, как только увидела в коридоре и потом переживала, что он не позвонит.

И еще он подумал, что возможно Юра прав, потому что он плохо представлял себе Катю с короткой стрижкой, а еще хуже мог вообразить, что она ходит по улице или на работе, распустив волосы. Она делала это только вечером, долго расчесывалась, сидя перед зеркалом, а он откровенно любовался ею. В эти минуты она была еще больше похожа на русалку, и ее глаза с темно-зелеными искорками игриво светились в полумраке спальни.

Вспомнив о жене, Олег засобирался домой и, уже стоя в прихожей в пальто, сообразил, что приезжал по делу. Юра сказал ему по телефону, что хочет рассказать о каком-то давнем поклоннике Ирины, который был влюблен в нее чуть ли не со школы.

– Ах, да, – опять засуетился Юра, – точно, я совсем забыл об этом Толике. Но вообще-то я ничего о нем не знаю, просто знаю, что он был влюблен в Иру много лет и она с ним общалась. Может быть, есть смысл с ним поговорить.

– Не нравится тебе в роли преступника господин Шабанов-младший?

– Не нравится, – Юра согласно кивнул головой, – он ведь родственник и, к тому же, у него алиби.

Всю зиму Даша прожила за городом. Целыми днями она возилась с малышами, родители которых работали. Весна, налетевшая неожиданно и бурно, внесла свои коррективы в ее планы воспитателя. Возникли сложности с прогулками, которые зимой доставляли детишкам огромное удовольствие. Малыши, вынужденные все дни проводить в доме, уставали и капризничали. Даша, скорее от безысходности, чем от понимания того, что детей надо чему-то учить, решила заняться с ними рисованием. Она упросила маму привезти ей бумаги, карандашей и красок и вскоре безупречно чистая изба бабы Тони превратилась в художественную мастерскую.

Даше не читала специализированной литературы ни по педагогике, ни по академическому рисунку или живописи. Она действовала по наитию. Сначала ее малыши просто рисовали разноцветные каляки-маляки, и каждому нарисованному существу придумывали имя и рассказывали о нем смешную историю. Потом, когда они немного освоились и научились правильно держать кисточки, Даша придумала новое развлечение. Детишкам завязывали глаза и они рисовали то, что представляли себе. Потом задача усложнялась. Сначала каждый рассказывал то, что хочет нарисовать, а потом все, тоже с завязанными глазами, рисовали одно и то же.

Даша была счастлива, дети тоже, они уже сами придумывали все новые и новые темы и с упоением изображали их. Так, незаметно для себя, Даша тоже увлеклась рисованием. Первым ее творением был выполненный акварелью очаровательный подснежник, неожиданно выросший прямо под ее окном. Ей не очень понравился результат своего творчества, и она решила спрятать его подальше, однако вездесущая пятилетняя Маша, самая старшая из ее небольшой группы увидела рисунок.

– Ой, – воскликнула малышка, смешно прижав ладошки к груди, – какой красивый цветочек! Как настоящий.

– Тебе нравиться? – обрадовалась Даша.

– Очень нравиться. Я видела такой цветочек на улице, – щебетала Машенька, – и ваш такой-же. Тетя Даша, научите меня такие цветочки рисовать.

Эта наивная, но искренняя оценка заставила Дашу рисовать еще и еще. Тем более, что весна уверенно вступала в свои права, подсыхали лужи, и она, со своими воспитанниками, стала выходить на улицу. Расположившись на небольшой скамеечке возле дома, они с упоением рисовали белые цветочки, появляющиеся то тут, то там.

Даша и сама видела, как с каждым днем растет ее мастерство, да и окружающие стали хвалить и подбадривать ее.

– Вашей девочке надо учиться, – сказала однажды Любови Андреевне одна из женщин, приводивших к Даше детей, – у нее определенно талант.

И перед Любовью Андреевной снова встал вопрос, который полгода назад она отодвинула на задний план. Конечно, девочке надо учиться, получать образование, чтобы…. И вот тут Любовь Андреевна терялась.

– Чтобы что? – спрашивала она себя. И в голову ей приходил лишь один ответ: – Чтобы быть как все.

А может быть все неправы, а права ее маленькая Дашенька, которая, глядя на нее ясными глазками, говорит, что очень счастлива здесь. Что ей нравится возиться с детишками и рисовать цветочки, и не хочет она выходить в большой мир, чтобы учиться в художественной школе или в педагогическом колледже.

– Пусть еще годик поживет у меня, – уговаривала Любовь Андреевну Антонина, – она счастлива здесь, да и мне одной грустно, и с хозяйством тяжело управляться.

И уговорила. Ведь действительно, впереди лето и, конечно, они с дочерью будут жить здесь. А ближе к осени подумают, как быть дальше. А потом Антонина Петровна и вовсе удивила Любу. Сказала, что написала на Дашеньку завещание и оставляет ей все, что у нее есть, домик с участком земли.

– Нет у меня никого ближе и дороже вас, – украдкой утирая слезы, говорила пожилая женщина, – а с Дашенькой я словно возрождаюсь, и настроение бодрее и самочувствие лучше.

Любовь Андреевна была настолько растрогана, что даже не смогла вразумительно отблагодарить Антонину Петровну.

«Что ж, – думала она, возвращаясь домой, – видно, судьба, наконец-то сжалилась надо мной и решила подарить покой и счастье».

Лишь в начале весны Олег Логинов смог встретиться с оперуполномоченным Кириллом Антоновым, чтобы получить необходимые для расследования материалы.

Как он и предполагал, ни о каком Толике в окружении Ирины Шабановой следствию известно не было, и Олегу предстояло самостоятельно найти этого человека. В деле об убийстве Ирины упоминались две ее подруги, и к одной из них, Елене, Олег направился в первую очередь. Ее квартира оказалась маленькой, но уютной, а сама хозяйка – приветливой и доброжелательной. Стройная, невысокого роста, с длинными, убранными в хвост темно-каштановыми волосами, с грустным выражением лица и немного застенчивой улыбкой, она сразу понравилась Олегу.

Интуитивно он чувствовал, что Елена искренний и порядочный человек, и что ему не нужно что-то придумывать и пытаться хитростью вызвать ее на откровенность. Поэтому он без предисловий рассказал ей о том, что по просьбе мужа Ирины занимается частным расследованием ее гибели.

– Надо же, – удивленно воскликнула Елена, – никогда бы не подумала, что ему придет в голову нанять частного детектива.

– Почему? – в свою очередь удивился Олег.

Елена молчала, то поднимая на Олега глаза, то опуская их, словно не решаясь сказать что-то важное.

– Елена, – видя ее нерешительность, снова заговорил Олег, – я ведь не из праздного любопытства вас спрашиваю. Я понимаю, что вам не хочется обсуждать личную жизнь своей подруги, но, возможно, какая-то известная вам информация подтолкнет меня к разгадке этой трагедии. А спросил я вас потому, что не вы одна удивлены таким решением Михаила Викторовича.

– Вот как…, – Елена задумалась, – а кто еще удивлен?

– Племянник Ирины, – ответил Олег.

– А, Юрочка, – хозяйка тепло улыбнулась, – да, да, я понимаю, он тоже очень любил Иру, также как и я.

Она снова замолчала.

– Вы хотите сказать, что Юрий, так же как и вы, любил Ирину и не любил ее мужа?

– Ну не совсем так, – Елена снова начала мямлить и запинаться.

Олег начал терять терпение. Ну почему она не может нормально и спокойно рассказать все, что знает. Почему обязательно надо вытягивать из нее информацию. Ведь вроде бы прямая и доброжелательная тетка, а начинает вести какие-то ненужные разговоры.

– Послушайте, Лена, – усилием воли Олег заставил себя говорить мягким и вкрадчивым голосом, – мне очень важно знать, какие отношения были у Ирины с ее мужем и с другими ее родными и знакомыми. Я убежден, что убийца – свой, близкий человек.

Елена заохала и схватилась за сердце.

– Этого не может быть, – с отчаяньем проговорила она, – мы все считали, что убийца посторонний, грабитель какой-нибудь.

– Нет, нет, я убежден, что убийца свой. Этому есть очень много подтверждений. Поэтому я и обращаюсь к знакомым Ирины и нащупываю ниточки, которые могут привести к убийце. К тому же, мое расследование неофициальное и все, что я узнаю, станет известно лишь тому, кто меня нанял, то есть, мужу Ирины.

Олегу показалось или действительно лицо его собеседницы немного расслабилось. Она явно успокоилась и даже заулыбалась.

– Хорошо, – сказала она, – я расскажу вам все, что знаю, хотя считаю, что некрасиво обсуждать личную жизнь человека, которого уже нет в живых. Но Ире уже все равно, а моя совесть будет спокойна. Спрашивайте.

– Итак, почему вы удивились, узнав, что муж Ирины решил начать собственное расследование?

– У них были странные отношения, – начала рассказывать Лена, – для меня непонятные. Они жили каждый своей жизнью, и я не думаю, что это устраивало Иру.

– Но ведь она жила с ним, значит, ее все устраивало, – сказал Олег.

– Она его любила, – задумчиво сказала Лена, – и надеялась, что со временем все наладится.

– А что должно было наладиться? Что-то было плохо?

– Не то, чтобы плохо, – вздохнула Елена, – просто странно. Например, Михаилу не нравилось, когда к ним кто-то приходил в гости. Они даже свадьбу не справляли по-человечески. Он не признавал никаких общепринятых правил жизни, никуда не ходил, к себе никого не приглашал. Они не отмечали Новый год, он в одиннадцать часов ложился спать. Представляете?

– Да, интересная позиция. А Ирину это не устраивало?

– Нет, нет, вы, наверное, не так поняли. Он не запрещал Ирине встречаться со своими друзьями, однажды она у меня Новый год встречала. Я же говорю, что они жили каждый своей жизнью.

– То есть, у Ирины были свои знакомые, с которыми не общался ее муж? – спросил Олег.

– Да, – воскликнула Елена, – и его совершенно не волновало, с кем она проводит время, понимаете? А она была очень привлекательная женщина. И у нее вполне могли появиться поклонники.

– Видимо, он доверял ей и не считал нужным ее контролировать, – предположил Олег.

– Нет, я считаю, что ему было все равно, он просто жил, так как считал нужным. А с ней не считался.

– Ну как же не считался, – улыбнулся Олег, – ведь не запрещал же общаться с друзьями, и дома не заставлял сидеть.

– Это все так. Он и по дому сам все делал, не было такого, чтобы он ее ждал для того, чтобы еду приготовить. Он готовить любил и часто Иру баловал чем-нибудь вкусным. Но он, как бы вам объяснить, нелюдимым был, что ли. Хотел общаться только с Ирой. Ее друзья и родственники его не интересовали.

– Понятно, – Олег решил сменить тему их беседы, – Скажите, Елена, вы вот упомянули о том, что у Ирины были поклонники. А какие-то серьезные отношения у нее могли возникнуть с другим мужчиной? Может быть, могла быть ревность?

Она задумалась. И Олег понимал, что она сейчас колеблется, рассказывать ему об этом Толике или нет. Он не торопил ее.

– Ревность, конечно, могла быть, – заговорила, наконец, Елена, – дело в том, что в Иру был влюблен еще со студенческих лет наш однокурсник. Он много раз предлагал ей выйти за него замуж. А она всегда относилась к нему, как к другу, жалела его, конечно. В общем, они дружили, но муж ничего не знал о Толе.

– Значит, поклонника Ирины звали Анатолий? А фамилия?

– Фамилия Григорьев.

– А как он отнесся к замужеству Ирины?

– А вы знаете, мне показалось, что он как-то расслабился и успокоился. Видимо, он всегда понимал, что вряд ли добьется Ириной любви. А когда шансов не осталось, успокоился и попытался наладить свою личную жизнь по-другому.

– Он женился?

– Нет, он не женился, но стал встречаться с другой нашей однокурсницей. Она к тому времени развелась и осталась одна с ребенком.

Олег почему-то подумал, что эта однокурсница и есть другая свидетельница по делу. Но решил, что пока не будет дожимать Елену расспросами о личной жизни неудачливого Толика.

– Скажите, Елена, а с сыном Михаила Викторовича вы были знакомы?

– Нет, никогда его не видела, но много слышала о нем от Иры. Похоже, только этот Коля и бывал у них в доме. Общался он больше с Ирой, чем с отцом. Ира жалела его, рассказывала, что парень рос без отца и теперь тянется к нему, а Михаил совсем не стремится к общению с сыном.

– Значит, отношения у Ирины и Николая были хорошими?

– У Иры со всеми были хорошие отношения, – на лице Елены появилась мягкая, добрая улыбка, – она всех жалела и понимала. И к сыну Михаила она очень хорошо относилась. Она считала, что ее муж должен помогать Коле, ведь парень нигде не работал, приходил всегда голодный и одет был бедно. Ира его вкусно кормила и с собой давала еды, а Михаил давал денег. Ира считала, что у мужа чувство вины перед Колей из-за того, что он ушел из семьи и не воспитывал мальчика. А теперь парень живет впроголодь. Но, с другой стороны, работать—то не идет. И приходит к отцу не потому, что любит и скучает, а чтобы покормили и денег дали. И давит на чувство вины.

– Да, ситуация непростая, – Олег, не смотря на то, что не считал информацию важной, решил слушать все, что сможет рассказать Елена, а вдруг, да и проскочит что-то интересное, – значит, получается, что Ирина сначала сочувствовала Коле, а потом стала сочувствовать своему мужу?

– Получается, что так, – немного поразмышляв, ответила Елена.

Олег подумал, что, пожалуй, узнал все, что могла рассказать ему подруга Ирины, но все же чутье говорило ему о том, что она что-то скрывает.

Олег в детстве и юности перечитал горы детективов. И сейчас почему-то ему вспомнился роман «Пять поросят», в котором Эркюль Пуаро сумел распутать убийство, с момента которого прошло около пятнадцати лет, основываясь лишь на воспоминаниях свидетелей. Он обожал этот роман. Уже, будучи взрослым, нашел и прочитал его на языке оригинала и был поражен меткостью и точностью английских фраз, мастерски передававших все хитросплетения детектива. Его очень развеселило тогда оригинальное название романа, звучащее в точном переводе как «Пять маленьких свиней».

Вот и сейчас он невольно представлял себя этаким Эркюлем Пуаро, понимавшим, что Елена что-то недоговаривает. Он видел это по ее нерешительным, немного вопросительным взглядам, которые он чувствовал на себе. Словно она раздумывала, является ли то, что она знает, важным или нет.

Поразмышляв немного, Олег решил рискнуть.

– Ну что ж, – сказал он, поднимаясь со стула, – спасибо вам за то, что уделили мне время.

Елена тоже поднялась и с едва заметным вздохом облегчения направилась к входной двери.

В этот момент Олег резко остановился и, повернувшись к хозяйке, произнес уверенно и утвердительно:

– Вы хотели мне еще что-то сказать?

Елена смутилась и покраснела.

– Я, я не знаю, – она замолчала.

– Пожалуйста, говорите, вы же не можете знать, что важно, а что нет. Уверяю вас, что любая информация может помочь мне.