Текст книги "Так могло быть"

Глава 4

По звонку будильника Соня с трудом заставила себя открыть глаза. Рассветало. Повернувшись на бок, Соня решила, что никакая сила не заставит ее подняться, и по настроению включила второй концерт Рахманинова. Лежа в кровати, послушала первые фортепианные аккорды, а когда музыка стала разливаться вширь, заполняя все пространство квартиры, Соня поднялась и направилась на кухню приготовить кофе. Она была вся там, в музыке, над вечным покоем. Когда она слушала этот концерт, перед глазами возникала церквушка на утесе с картины Левитана, качаемые ветром кроны деревьев. И видела она все это, словно с облаков, которые проплывают высоко в небе. В этот момент Соню лучше не трогать. Ее охватывало чувство сладкой печали, и те, кто об этом знал, старались в такие моменты ее не тревожить. Но потом она становилась тихой и ласковой.

Была хорошая весенняя погода, но еще холодно, и поверх платья Соня надела свое любимое белое пальто, взяла сумку и направилась к лифту, который как раз остановился на ее этаже. Тихая жизнь Сони закончилась, когда дверь лифта открылась и она услышала голос Ильи, соседа с пятого этажа:

– Привет, соседка. Это я остановил лифт на твоем этаже. Ты рада?

– Привет. Конечно, я в восторге, – улыбаясь, ответила Соня.

Илья – худой очкарик с красивой бородой, голубыми глазами и яркими чувственными губами. Он доктор исторических наук, преподает в университете, фанат своего дела и говорит взахлеб о студентах, раскопках, скифах, славянском периоде…. Соня любит с ним поболтать, но сейчас раннее утро, и им нужно спешить по своим делам.

– Надо увидеться, ты как считаешь? – с улыбкой спрашивает он.

В этот момент они уже вышли из подъезда и оказались на улице.

– Ты ведь знаешь, я всегда за. Привет Алене.

Махнув на прощание рукой, Соня направилась к своей машине. Ранним утром в Москве еще нет пробок. Они появятся позднее, когда подтянутся машины из пригорода, а сейчас ехать – одно удовольствие. От Никитского, где Соня живет, до Сретенки, где работает, в это время можно доехать за двадцать минут.

В коридорах банка еще тихо, рабочий день начнется только через сорок минут. Как только Соня вошла в свой кабинет, раздался звонок. Звонила Алексеева, но Соня решила дать себе десять минут тишины и покоя и трубку не сняла, а подошла к шкафу и стала снимать пальто. Через пять минут снова звонок, и она, вздохнув, ответила.

– Вы уже пришли? – И, не дожидаясь ответа Сони, директор строго приказала: – Зайдите, пожалуйста.

Взяв блокнот и ручку, Соня направилась в кабинет Алексеевой. Рабочий день начался.

Когда через час она вернулась к себе. стол ее все еще был пуст. Пришлось звонить Павлу, но его рабочий телефон не отвечал, а на мобильный телефон Соня не стала звонить. Набрала номер его секретарши:

– Верочка, – ласково обратилась Соня, когда та через минуту подняла трубку, – доброе утро. Это беспокоит Софья Владимировна. Павел Андреевич мне вчера вечером дал срочное задание и сказал, что сегодня утром материал будет лежать у меня на столе. Но его у меня нет. Где он?

– Да-да, Софья Владимировна, – Соня представила, как Верочка подпрыгивает в своем кресле, – этот материал у меня, но курьер будет позднее. Как только он появится, попрошу его принести вам.

– Мы теперь работаем по расписанию курьера. Ясно. Интересно, а когда он появится? А если не сегодня, а только завтра? И появится ли вообще? – с еле скрываемым раздражением спросила Соня.

– Не могу вам ответить на этот вопрос, Софья Владимировна, – мило пропела в трубку Верочка.

Соня почувствовала, что начинает заводиться, но этого категорически делать нельзя, иначе весь день пройдет насмарку. Она взяла себя в руки.

– Спасибо, Верочка, все поняла. Сейчас к вам зайдут и заберут его для меня.

– Та-да-дам-м-м! – пропела Соня, положив трубку и, тяжело вздохнув, подумала: «Вот бы мне такую выдержку, и чтобы при этом внутри ничего не напрягалось. Этому научиться нельзя, с этим рождаются. Она, наверное, обо мне уже забыла».

Наконец материал оказался у Сони. Теперь можно им заняться, пока отдел выполняет полученное утром задание. Соня разобралась с бумагами, сделала на полях пометки, сверила с уже сделанными ею прогнозами. Порадовалась, что практически все прогнозируемые показатели по стране на ближайшие три года учтены ею в прогнозах, за исключением некоторых моментов. Поразмышляла над этим и поняла, что не может согласиться. «Это нужно обсудить с Павлом», – решила Соня.

Тут принесли подготовленную докладную для руководства банка. Соня стала смотреть материал. «Молодцы», – подумала она. Затем еще раз перечитала, убрала два лишних абзаца, включила некоторые показатели и поправила кое-где текст. Времени оставалось мало, и она попросила с поправками поторапливаться. Знала, что этого можно не говорить. Сотрудницы и сами все знают. И тут началось, как всегда, самое неприятное в ее работе – звонки с требованием срочно дать докладную, которые повторялись с периодичностью в две минуты. Соня встала и пошла в отдел, где вносили исправления в докладную. Ей было стыдно стоять над душой, но у нее не было иного выхода, она не могла вернуться в кабинет и продолжить работу или пойти к Павлу с его материалом.

Когда докладная была доработана, Соня тут же принялась ее читать и, если находила опечатки, сразу исправляла. Вошла Алексеева и при всех стала выговаривать Соне, что она ей звонит, а та не берет трубку:

– Вы должны находиться в своем кабинете, – строго сказала она Соне, – а не ходить по отделам. Пусть они к вам приходят. Я вам делаю очередное замечание.

Соне было неприятно это слышать, но она знала, что спорить с Алексеевой нет смысла. И потом, они ведь не одни. Перепалка здесь неуместна. Она просто молчала и ждала, когда принтер распечатает докладную. Ей показалось, что он стал медленно работать, а ее начальник протянула руки, чтобы выдернуть листы из внутренностей устройства. Ускорить работу принтера Соня была не в силах, оставалось только ждать. А ждать, стоя рядом с нетерпеливым человеком, мучительно трудно. Соня отошла в сторону, и в комнате воцарилась тяжелая тишина, нарушаемая шумом работающего принтера.

Наконец докладная оказалась в руках у Алексеевой, и она бросила Соне через плечо:

– Идемте.

«Что за манера заставлять меня присутствовать при читке материала? Я его уже читала неоднократно. У меня полно работы, нужно идти к Павлу». Соня вздохнула, взяла себя в руки и пошла следом.

Она сидела напротив и видела, как Алексеева черкала подготовленный материал, ставила стрелочки то тут, то там, а затем изрекла:

– Сколько можно вам говорить, что я не люблю слово «поскольку»? Нужно писать «учитывая изложенное», и слова «по мнению» исключите. Заберите свой позорный материал и идите правьте.

«О да! Это действительно так, – подумала Соня, – нелюбовь – это сильное чувство. Мне, например, не нравится, когда со мной так разговаривают. Еще я не люблю, когда всех вокруг считают ничтожными, а себя – самой умной».

Проект докладной Алексеева, не глядя на Соню, бросила ей через стол, как будто это была макулатура.

– И еще. Скажите своим подчиненным, чтобы они не подкладывали правленый экземпляр, он пачкает мне руки. Я постоянно об этом твержу.

«Она ведь постоянно об этом говорит», – пронеслось в Сониной голове. Проклиная все на свете, Соня взяла исчерканную вдоль и поперек докладную и передала в отдел править. При этом она не произнесла ни слова. Через десять минут появилась начальник отдела, и стала выговаривать:

– Соня, ты посмотри, что она поправила! Только слова, и ничего по существу. Все осталось наше, а тут из-за вставленного слова получилась чепуха. Ты посмотри, Соня, посмотри, – с обидой в голосе сердилась она.

Но что Соня могла сделать? Она понимала и принимала слова возмущения, но сотрудники должны выполнять задания руководства, даже если те произнесены неподобающе грубо. Растерзанная докладная – это результат несдержанности и злости. В этом есть и Сонина вина. Она по себе знает, как раздражает отсутствие на рабочем месте специалиста, когда он срочно нужен. Но это никому не дает права вести себя с ним неподобающе грубо, и она научилась держать себя в руках. Тяжело переживая каждую допущенную ошибку, Соня замечания специалистам всегда старается произносить тихим голосом. Достаточно только обратить внимание тех, кто относится к делу ответственно, а на тех, для кого рабочее время тянется нестерпимо долго, бесполезно и кричать. Но хорошим руководителем Соня себя не считает. И на это есть веская причина. Она так и не смогла быть справедливой в распределении работы. Если возникает необходимость подготовить срочный материал, то работа достается самому способному и быстрому. А учитывая, что срочные бумаги у них постоянно, вывод напрашивается сам. Соня знает, что это неправильно, но снова и снова так поступает. Она пытается это компенсировать премиями, должностным окладом… Но это все равно несправедливо.

– Успокойся, пожалуйста, Марина, все нормально. – Соня попыталась успокоить коллегу и, не читая, завизировала докладную. Затем попросила передать материал в секретариат и напомнить секретарю, что он срочный. И умоляющим голосом произнесла: – И, пожалуйста, не подкладывайте черновик, а то Алексеева меня уже изнасиловала. Она мне об этом постоянно напоминает, а я – тебе. Мы словно играем в поддавки. Нехорошо. Пожалуйста. Такую малость можно и запомнить. Попроси, пожалуйста, всех еще раз от моего имени.

– Но так удобнее проверять, – не сдавалась начальник отдела.

– Алексеева думает по-другому. Это ее право, в конце концов. Пожалуйста, проследи, или пусть мне приносят все материалы, чтобы я проверяла.

– Ну, вот еще. Не волнуйся. Все уже знают, а это случайно проскочило. Бывает.

Соня согласилась, что такое возможно при их объеме работы. Покончив с этим вопросом, она зашла в отдел, поблагодарила специалистов за хорошую работу и отпустила их на обед. Как только она открыла дверь своего кабинета, раздался звонок телефона. Сняв трубку, Соня услышала восторженный голос:

– Правда, теперь хорошо получилось? Вам нравится? Так ведь значительно лучше, да, Софья Владимировна?

Из Сони словно выпустили воздух. Она была обескуражена. Что на такое можно ответить? Она промычала что-то бессвязное в ответ и помчалась к Павлу. Он просил прийти утром, а уже полдень.

Глава 5

Когда в гостях у родителей Павла Наталья познакомилась с ним, он тут же проявил к ней интерес. Еще бы – такая красавица. Да и Наташа зациклилась на нем. В первое время она не могла ни о ком другом говорить. Ах, какой Павел замечательный! Павел сказал то, Павел сказал это. А главное, что бы Павел ни сказал, – все гениально. Когда Соне и Лене надоело слушать воздыхания влюбленной души, подруги потребовали, чтобы им срочно его представили на «утверждение». Это было идеей Лены.

Лена – школьная подруга Сони: девочки всегда сидели за одной партой, проводили вместе каникулы и все тайны рассказывали друг другу. Лена была своей в кругу Сониной семьи. Бабушка любила заплетать ей косы и говорила, что такой девочке трудно будет найти пару: слишком красива и слишком умна. С длинными русыми волосами, озорной улыбкой, внимательными карими глазами и острым язычком, Лена была одной из красавиц школы. Даже когда она задорно улыбалась, ее глаза внимательно изучали собеседника, и, только бывая вместе с Соней, она расслаблялась, и в ее глазах начинали плясать чертики. Она знала, что Соня ее любит, что та без нее не может, что той важно ее мнение, и этим умело пользовалась, а Соня, зная обо всех уловках подруги, снисходительно указывала той на ее проделки.

Соня познакомила Лену с Наташей и та, оценив ее, сказала: «Наш человек». С тех пор они дружили втроем, при этом Лена помыкала Натальей, а той, похоже, это нравилось. Подруги все разные, но им очень хорошо вместе, они чудесным образом дополняли друг друга. После того, что случилось с Соней три года назад, Лена и Наташа объединились и теперь постоянно учили ее, как жить. Соня с интересом наблюдала за их потугами, и ей это даже доставляло наслаждение. Она не сопротивлялась, но и слепо не следовала их наставлениям.

Итак, Павел, которому подруги Наташи поставили оценку «отлично». При появлении Сони он вышел из-за стола, коренастый, широкоплечий, с намечающимся животиком, элегантный, в белоснежной рубашке и, как всегда, в красивом галстуке и, подойдя, чмокнул ее в щеку.

– Привет. Непременно доложу твоей жене, что ты в рабочее время целуешь своих подчиненных, – серьезно сказала Соня.

– И пожалуйста, скажи ей, что я целую только красивых и умных подчиненных, – засмеялся тот.

– Это ты сам скажешь, когда будешь оправдываться. – И она протянула ему документы.

Около часа обсуждали проект макроэкономического прогноза развития экономики на три ближайших года. Соне было легко общаться с Павлом. Тот уже ознакомился с проектом, и сейчас ему важно было обменяться с ней мнением. Он, как и она, уперся в показатели, которые вызывали у Сони сомнения. Они так увлеклись, что не замечали звонков своих телефонов, а если они им докучали, то просто сбрасывали их.

Дверь кабинета тихонько открылась, и показалась голова Верочки, секретаря Павла:

– Павел Андреевич, уже неоднократно звонит председатель. Мне нужно ему что-то сказать?

Павел поднял голову, посмотрел внимательно на Верочку, а затем рассмеялся:

– Нет, Вер, ты лучше ничего не говори. Передай, что я сам позвоню.

Когда голова Верочки скрылась за дверью, он снова рассмеялся, а затем вздохнул:

– Вот черт, надо звонить. Спасибо тебе, умная красавица. Мне с тобой хорошо. Твоя, небось, с ума сходит, где ты. Да, чуть не забыл. В Лозанне через две недели состоится международный экономический форум или конференция. Вещать будут на английском. Я хотел сам туда махнуть, но подумал, что тебе нужно расслабиться и побывать на людях. Это пойдет на пользу и тебе, и банку. Прими это как мое извинение. А потом, ты у нас полиглот и сможешь пообщаться на английском и французском, а если будут немцы – то и на немецком.

– На немецком я хуже. Ты ведь собирался сам?

– А, перестань. У меня здесь дела, а то бы я махнул с тобой, – он кокетливо улыбнулся. – Еще раз спасибо.

Когда Соня выходила из кабинета, Павел уже звонил председателю. Верочка взглянула на нее, подняв вопросительно бровь, а Соня, пожав плечами, ответила ей очаровательной улыбкой. «Интересно, как будут развиваться события. Поживем – увидим!»

Еще не дойдя до своего кабинета, Соня уже знала, что ее разыскивают с собаками. Вздохнув, она направилась в кабинет начальника, по дороге подумав, что когда вернется к себе, то позвонит и предупредит Наталью, что на глазах всего банка – а Верочка и есть его глаза и уши тоже – она уединилась с ее мужем.

– Где вы были? – с раздражением спросила Алексеева, когда Соня вошла в ее кабинет.

– Обедала, – устало соврала та.

Сказать, что была у первого заместителя председателя банка, означало вызвать бурю вселенского масштаба и нудную лекцию на тему, что она должна делать, а что делать ей категорически запрещено. Она понимала, что директор все равно узнает, и ее вранье только на короткое время отсрочит экзекуцию. Верочка, конечно, растрезвонит по банку, но это будет потом, а сейчас у Сони было только одно желание – вернуться в свой кабинет и заняться делом.

– Но обед ваш длится сорок пять минут, а вас не было больше часа.

Соня пожала плечами:

– Много заказала и медленно ела, – ответила она и стала ждать, что будет дальше.

– Надо есть быстрее, – с нажимом на слово «быстрее», недовольно произнесла начальник. – Я прошу вас успевать обедать в отведенное для этого время.

Последовала пауза. По-видимому, она была сделана, чтобы Соня могла осознать отвратительность своего поступка.

– Я вам делаю замечание. И вы не отвечали, когда я вам звонила на мобильный телефон.

– Я оставила телефон в кабинете, – с трудом сдерживая себя, ответила Соня и, поняв, что допустила ошибку, покорно стала слушать продолжение.

– Сколько можно говорить, чтобы вы всегда и везде ходили с телефоном?

Раздражение Алексеевой зашкаливало, тон был капризный и нравоучительный, и Соня подумала, что если бы это было возможно, ее сейчас поставили бы в угол или лишили десерта. Впрочем, могло произойти и то и другое. Возможно, она это заслужила. Врать нехорошо. Материал все равно придет на заключение через секретариат. Ну, пообщалась она с начальником своего начальника! Если бы Соня не была уверена, что это вызовет истерику, она не стала бы скрывать и все бы сейчас доложила. Но она ответила:

– Извините за подробность, но я живой человек и бываю в туалете. Не могу же я и туда ходить с телефоном, если в моей одежде сегодня нет карманов?

– Не нужно мне говорить о таких подробностях.

– Тогда не нужно спрашивать, где я была. Если меня нет на месте, дайте поручение своему секретарю, и она меня найдет. Я, как правило, ставлю ее в известность, когда отлучаюсь.

С возмущением произнеся эту тираду, Соня стояла и молчала, кляня себя и Павла последними словами за свое вранье. Молчала и Алексеева.

– Распечатайте еще два экземпляра докладной.

– И это все?

Соня посмотрела с упреком на директора, но та молчала.

– Да конечно. Вам сейчас принесут, – улыбаясь, тихо пообещала Соня и вышла из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.

Все уже знали, что Соня дверь намеренно закрывает осторожно, чтобы обуздать желание грохнуть ею изо всей силы и разнести этот чертов кабинет в щепки. Сжав губы, чтобы не ругаться вслух, она быстро понеслась по коридору к своему кабинету и буквально врезалась в коллегу.

– Какое счастье, что ты нашлась! – сказал шедший навстречу Константин, начальник управления рекламы. – Теперь твоя очередь гасить капризы.

– Привет. У тебя старые новости. Нет, милый мой, – с сарказмом бросила Соня, похлопав того по плечу, – ты еще не отработал утро. У меня оно было длинным и весьма плодотворным. Надо мной целое прекрасное весеннее утро измывались. И сейчас я оттуда, – Соня развела руками. – Теперь твоя очередь до конца дня, а я пойду поработаю в свое удовольствие. Должна же и я получать удовольствие от всей этой…

Соня не произнесла грубого слова – она воспитанная девушка, но так хотелось его сказать. Оно вертелось у нее на языке, но, как и в эпизоде с дверью, она обуздала свою ярость и улыбнулась Косте. Они обменялись улыбками и разбежались. Между Соней и Константином были хорошие товарищеские отношения. Он часто показывал Соне фотографии своих близнецов и жены. Соня была для него рубахой-парнем, которому можно поплакаться в жилетку и доверить свои тайны. И, похоже, она оправдывала его надежды. Он захаживал к ней в кабинет, чтобы поделиться своими мыслями и переживаниями по поводу унижений, которым подвергается у Алексеевой. А главное, он мог почувствовать, что такой не один. Соня выполняла функцию психолога. Они начинали разбирать ситуацию, а затем Соня переводила разговор на его семью, и заканчивали беседу с оптимизмом: главное – это семья, люди, которых ты любишь, а все остальное можно потерпеть. И Костя с улыбкой выходил из ее кабинета. А Соня уже в который раз задумывалась, не поступить ли ей в университет на факультет психологии. Она, пожалуй, последует совету отца: прослушать курс в Сорбонне. В психологии тоже аналитика, как и в банке, но если здесь цифры, различные факторы, влияющие на показатели в экономике, то там – действия и факты наших поступков, и влияние их – как на собственную судьбу, так и на судьбы других людей.

Соня набрала номер телефона Наташи:

– Привет, – ласково прошептала она, – ты как?

– Привет. Я уже все знаю. Ты больше часа была в кабинете моего мужа. Вы никого не впускали и ни с кем не разговаривали по телефону, даже с председателем. Вот! Я все правильно пересказала?

– Как быстро доходит до тебя информация! Просто диво дивное. Мне остается только мечтать, чтобы так быстро поступали документы из приемной. Об этом нужно подготовить научный доклад, как ты считаешь? – Соня услышала смех подруги и продолжила: – Признаюсь. Все правильно, и это чистейшая правда. Ни одна пылинка не успела на него сесть. А еще твой муж поцеловал меня в щеку и сказал, что я умная и красивая. Но Верочка этого не видела, и поэтому ты не знаешь. Вот! – засмеялась Соня. – На Верочек надежды мало, так что будь начеку, дорогая.

– Ну, это уже слишком, – рассмеялась Наталья. – Велю, чтобы он общался с тобой только в присутствии Верочки.

– О! Это жестоко. Прости нас, но только не Верочка. Да, я тебе хотела сказать, что он у тебя франт: костюмчик весьма-весьма классный, белоснежная рубашечка, красивый галстук. Наряжаешь своего миленького, откармливаешь.

– Я делаю это с удовольствием, а этот галстук, между прочим, привезла ты из Англии.

– Ладно-ладно. Чего уж тут. Ты только не откармливай его, пожалуйста, а то живот уже появляется, заставляй за собой бегать, а то будут говорить, что я его пассия.

Они стали обе смеяться, а затем Наташа серьезно спросила:

– Паша тебе сказал про Лозанну?

– Паша – нет, а вот Павел Андреевич – сказал. Ясно. Это, конечно, была твоя идея? – усмехнулась Соня.

– Идея? Можно и так сказать. Он сообщил, что получил приглашение, а я предложила, чтобы полетела ты. Полетишь?

– Еще не знаю. Я не думала об этом и, если бы сейчас ты не спросила, то попросту забыла бы.

– Сонечка, миленькая, я тебя очень прошу, – в голосе у Наташи звенели слезы, – тебе нужно отвлечься, ты почти два года по-настоящему не была в отпуске. Ты загонишь себя. Тебе нужно внедриться в другую среду и отвлечься от будней.

– Внедриться куда? – засмеялась Соня.

– Ну, слава богу! Ты смеешься. В субботу мы тебя ждем. Да, еще я тебе хотела сказать, – и Наташа замялась, – в субботу должен быть, – снова пауза, – Андрей. Он ведь друг Павла и крестный Ромы, это муж его пригласил. Я уже его отругала, а он сказал, что пора с этим уже покончить и двигаться вперед и тебе, и ему. Ты не обидишься на меня, – она тут же поправилась, – на нас? Нет?

«Оговорка по Фрейду», – мелькнула мысль у Сони, но она отогнала ее за ненадобностью. На миг Соня оцепенела, а потом ее вдруг осенило: Павел прав, ей уже давно пора двигаться вперед. И с Андреем пора поговорить, а не сбрасывать его звонки. Нет смысла убегать от прошлого. Прошлое – в прошлом, но почему оно так болит?

– Все нормально. Павел прав, уже пора. Я полечу в Лозанну и постараюсь внедриться, как ты сказала, в другую среду. Поцелуй от меня нашего Ромочку. Пока.

«Как хорошо, что у меня есть Наташа и Ленка, как хорошо, что у меня есть мои родные и замечательный братец-юморист Володенька», – со счастливой улыбкой подумала Соня.

Не успела Соня отключить телефон, как по местной «вертушке» раздался звонок Павла. Соня подняла трубку, боясь снова оказаться между двумя начальниками.

– Да, – чуть слышно сказала она.

– Тебя плохо слышно, – сердито проговорил Павел. – Вызови мастера. – Затем, не теряя время на пустяки, строго приказал: – После шести у меня будет совещание Ты должна быть.

Соня испугалась, что он сейчас положит трубку, и она не успеет опротестовать его указание.

– Подожди! – почти прокричала она в трубку.

– О, и телефон заработал, – не без ехидства заметил Павел. – Что еще?

– Не мог бы ты сообщить мне об этом через Верочку?

– Сонь, уволь меня, пожалуйста, от ваших женских штучек, – Павел не на шутку сердился.

– Это не женские штучки, – Соня тоже начала сердиться. – Ты ошибаешься, если так считаешь. В конце концов, Алексееву можно понять. Меня бы тоже не устраивало такое положение вещей. Это ненормально. Ты мешаешь нам работать.

– Что? Что я делаю? Я вам мешаю? Так давай уволим меня.

Соня услышала, как он стал натужно кашлять.

– Выпей воды. Станет легче.

– Спасибо. Ты у нас добрая, – прохрипел он.

Соня услышала звуки льющейся воды.

– Полегчало? – спросила она, но Павел пропустил ее вопрос мимо ушей.

– Что ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты спустился со своего Олимпа, позвонил своему секретарю и поручил ей пригласить меня на совещание, как она сделала с другими твоими подчиненными. Тебе это будет стоить два слова, а мне – и Алексеевой, думаю, тоже – сохранит несколько жизненно важных нервных клеток. Спасибо за понимание.

Соня услышала на другом конце провода сердитое сопение, а затем только одно слово:

– Ладно. – И Павел отключился.

Через несколько минут позвонила Верочка, и только тогда Соня поднялась и отправилась к директору с докладом. Та, не поднимая головы от бумаг, сказала, что ей об этом сообщила секретарь заместителя председателя банка, и она по дороге к нему зайдет за Соней, чтобы пойти вместе.

В кабинет Павла они вошли вместе и сели за стол совещаний – рядом. Павел поздоровался с ними кивком головы и чуть заметно улыбнулся. Соне ничего не оставалось, как только опустить голову. На протяжении всего совещания она не проронила ни слова.

– Софья Владимировна, – обратился к ней Павел, когда совещание подходило к концу и все, кроме Сони, высказались по обсуждаемому вопросу. – Я хотел бы услышать ваше мнение.

У Сони внутри все сжалось, и она уже собиралась сказать, что у нее нет особого мнения, как тут же произнесла:

– Со всем, что здесь было сказано, можно было бы согласиться, если бы не одно «но»…

Всем было предложено еще раз хорошо взвесить все «за» и «против» и собраться завтра. На завтра Соня приглашена не была. Да, собственно, она уже Павлу была не нужна. Он принял решение тем же вечером, о чем сказал Соне по телефону, поблагодарив ее.