Текст книги "Так могло быть"

– Это самая ценная информация, которую ты добыл ночью, – смеясь, похвалила его Соня.

– Я хотел тебя удивить.

– Тебе это удалось.

Через дорогу напротив отеля в небольшом саду – статуи его самых знаменитых постояльцев: Владимира Набокова, Рэя Чарльза… Выйдя из ресторана, Соня с Алексом зашли в сад, постояли минуту у статуи Набокова и направились к пристани, чтобы вернуться в Лозанну на пароходике, курсирующем по озеру.

Подойдя к пристани, Алекс сообщил, что Женевское озеро было первым в стране, где появились пароходы для туристов. А самый первый из них, названный в честь национального героя Швейцарии «Вильгельм Телль», был спущен на воду стараниями американского консула в Бордо в 1823 году. Соня, смеясь, зажала рукой его рот. Алекс не позволил ей убрать руку и, удерживая ее, поцеловал ладонь. Затем он притянул к себе Соню и нежно поцеловал в губы.

Соня прекрасна. Еще в ресторане Алекс почувствовал в ее лице нечто притягательное, что не давало ему отвести глаз. Ему нравилось, как Соня забавно морщила нос, когда смеялась. И то, как она широко улыбалась, и ее задорный неподражаемый смех. Сейчас, когда он поцеловал Соню в губы, их взгляды на секунду встретились, и Алекс увидел вопрос в ее глазах, ему почудилось, что в воздухе висит невысказанный ответ. Алекс отвернулся, чувствуя, как напрягаются мышцы живота.

День был долгий, насыщенный событиями, и Соня страшно устала. Но в течение всего дня она постоянно ощущала себя будто бы обманутой. Она была рядом с человеком, который волновал ее, с которым ей хотелось быть, но неизбежно наступит завтра, и все в одно мгновение рухнет. Завтра он вернется в свою жизнь, которая помчится вперед, как по накатанным рельсам: один день будет сменяться другим. А эта встреча уйдет в Сонино прошлое и, оставаясь там, будет с каждым днем все больше удаляться от нее. Так две судьбы, пересекшись однажды в одной точке, снова разойдутся в разные стороны, и, возможно, навсегда.

Поднявшись на лифте, они вышли на этаже, где находился номер Сони. Остановившись на пороге, она поднялась на цыпочки и поцеловала Алекса в щеку, поблагодарив за чудесный вечер. Слова благодарности она произнесла, опустив голову, чтобы спрятать от него глаза, которые помимо ее воли стали наполняться слезами, и когда, поборов этот позыв огромным усилием, Соня подняла их, то увидела расстроенное и печальное лицо Алекса, пытавшегося ей улыбнуться. Алекс понял, что ему явно не хватило храбрости завоевать ее, но и другом быть не хотел. Он кивнул ей головой и поспешно ушел.

«Вот и все», – с болью подумала Соня, закрывая дверь.

Она стояла под душем и плакала навзрыд горькими и злыми слезами. Почему она всегда жертва? Почему? Что в ней не так? Соня плакала так горько, что плечи сотрясались от рыданий, а кулаки колотили по кафелю. Ей было нестерпимо жаль себя, и тут же захотелось, чтобы все уже было позади и она смогла бы вернуться домой. «На что же я надеялась?» – пронеслось в ее голове.

Несмотря на усталость и подавленное состояние духа, Соня не могла уснуть. Она пыталась расслабиться и навести порядок в своей голове, но сделала еще хуже. Теперь она думала только об Алексе. Она потягивалась, ворочалась с боку на бок, глубоко дышала и полностью расслабляла тело, как ее учила бабушка, а потом представила, будто запирает мысли об Алексе в ящик и выбрасывает ключ далеко в море. И тут же вскочила, натянула на голое тело джинсы и футболку и, хлопнув дверью, побежала по лестнице на следующий этаж. Ей никто не встретился. Была глубокая ночь. Нормальные люди в это время уже спят.

Соня позвонила в дверь номера Алекса и прислушивалась. Тихо. Прижавшись лбом к двери, она нажала кнопку звонка, задержав палец на ней. Тихо. Соня обхватила голову руками, сделала шаг назад, собираясь уходить, а когда подняла глаза, увидела стоящего в дверях мокрого Алекса с полотенцем, обвязанным вокруг бедер. Он сделал шаг назад, приглашая войти. С подбородка у него капала вода, как будто он только что вылез из-под душа, не успев даже вытереться. «Вот почему он не слышал звонка», – промелькнула мысль в очумевшей Сониной голове, когда она вошла в номер. Алекс обнял ее за плечи и прижал к себе, чтобы закрыть дверь. С его лица на Соню капнула вода, губы заскользили по ее виску, волосам и спустились по щеке, чтобы найти ее губы.

Ночь была замечательной. Это было больше, чем просто секс. Соня понимала, что с ней случилось что-то необыкновенно чудесное. Такого она никогда раньше не испытывала. С Андреем она не была так счастлива в сексе. Алекс такой нежный и любящий… Любящий? Но это было именно так, она это чувствовала. Алекс ни в чем не сомневался, любил нежно, и Соня чувствовала связь между ними. Как только он заключил ее в свои объятия, все стало так естественно, словно она должна быть именно здесь, а не где-то в другом месте. И не было никакого промедления и сомнения, никаких пробных поцелуев или робких прикосновений. Одного поцелуя Алекса хватило, чтобы Соня поняла: это самое лучшее из всего, что могло с ней случиться. Это не был просто случайный секс на одну ночь, они занимались любовью, словно за плечами у них был не один день влюбленности и томления. И вот, наконец, они встретились после долгого пути сомнений и поиска друг друга. Именно поэтому им и было так хорошо: они понимали друг друга с полуслова, чувствовали друг друга, не стесняясь своих желаний и предугадывая желания другого.

Проснулась Соня, когда за окном только стало светать. Она чувствовала себя счастливой. От Алекса пахло теплом сонного мужчины. Она совсем забыла, какой огромной властью обладает этот запах. Она откинула голову и стала рассматривать того, кто так нежно обладал ею, кого она желала и теперь должна покинуть. Его рука лежала у нее на животе, и Соня попыталась убрать ее, чтобы тихо выскользнуть с постели, но Алекс, словно почувствовав, крепко обнял ее и прижал к себе. Соня закрыла глаза… «Я хочу быть с ним, – крутилось у нее в голове, – я не хочу уходить…» Она осторожно высвободилась из его рук и легла на живот, повернув лицо к нему. Алекс спал. Дыхание было тихое и ровное. Приподнявшись на локтях, Соня рассматривала его темные брови на белокожем лице. Соня легонько подула на них, а он нахмурил лоб, а затем вздохнул и улыбнулся. Спит он так сладко, а Соне пора уходить. Она провела рукой по его мягким волосам и коснулась губами теплой щеки. От Алекса пахло мятой, теплом, уютом. Как ей не хочется уходить, но нельзя оставаться, она не успеет на самолет, а будить его сейчас, когда он так сладко спит, – преступление. Нет. Соня решила этого не делать. Может, написать записку? Она встала с кровати, нашла на письменном столе бумагу и ручку, но задумалась, что именно написать: свой телефон? Но зачем? Они из разных миров: он в Сингапуре, а затем вернется в Лондон, она в Москве. У каждого из них своя жизнь, и, возможно, у него есть девушка, а тут она со своим телефоном. Все произошло так быстро. Он ей очень нравится, но это вовсе не значит, что она ему нужна. Она не хочет ему навязываться. Ночь была чудесной… Соня подошла к кровати, чтобы еще раз взглянуть на Алекса. Сердце у нее громко стучало. Она наклонилась и нежно поцеловала его в щеку, а рука потянулась к его плечу. Соня замерла и решительно вышла из номера.

Глава 14

Проснувшись утром, еще не открыв глаза, Алекс понял, что он счастлив. «Софи-и-и!» – пронеслось у него в голове. Он чувствовал ее запах, который одурманивал его. Улыбнувшись, он протянул руку, чтобы прикоснуться к ее шелковой коже, но, нащупав пустое пространство, открыл глаза. Что Софи ушла, он понял сразу же. Ни один предмет не напоминал о том, что она здесь была. Только легкий запах ее духов. «А возможно, это мне только приснилось? – подумал Алекс. – О нет, конечно, нет». Он снова ощутил шелк ее кожи, нежные губы… Нет, конечно, нет. Это было наяву, но прекрасно, как во сне. Она сказала, что улетает утром. Эта мысль в секунду прогнала сон, и, моментально одевшись, Алекс спустился на этаж ниже и быстрым шагом направился к номеру Софи. Дверь была заперта, а на его стук никто не отзывался. Она ушла! Улетела! Не сказав ни слова, не разбудив его, не оставив записки. Черт-черт! Просто выскользнула из его постели и ушла. Как он мог проспать? Кретин! Кретин еще и еще раз! Кретин! А Софи улетела, не попрощавшись с ним. Но почему? Эта мысль ударила его под дых.

У Алекса внутри все сжалось. Необычное сочетание сексуального опыта и неуверенность в долгосрочных отношениях лишь увеличивали его страх, что он оказался непривлекателен для Сони. У него был сексуальный опыт и с юными девушками, и с женщинами, которые состояли в браке. Пытался он упорядочить свою жизнь и завести семью. Они пытались жить вместе, но с бытом получалось плохо. Точнее, он у них совсем не получался. Разбросанные повсюду женские вещи раздражали его. Привыкший жить в доме, где царил порядок, где для каждой вещи было отведено место, от бардака в квартире он выходил из себя и закатывал истерики, а затем все чаще стал искать повод, чтобы после работы поехать к родителям и остаться у них. А поводов была уйма: отвезти маме в стирку рубашки и забрать чистые и глаженые, переодеть костюм, поскольку свои вещи он так и не перевез. Такие вопросы его девушку не волновали. Это был тот самый случай, когда говорят: их любовь разбилась о быт. А была ли вообще любовь? И было ли чему разбиться? Любил ли он ту, с которой встречался уже пять лет до того трудного времени, а потом, пройдя курс лечения, просил стать его женой? Он не услыхал в ответ «нет», но, сославшись на подготовку и защиту диссертации, ему было предложено отложить свадьбу на время. В итоге диссертация так и не была написана, защита постоянно откладывалась, и Алекс понял, что его избранница и не собиралась защищаться, поскольку была лентяйкой. Она попросту заняла выжидательную позицию, постоянно врала, и ему стало по-настоящему страшно. Его снова нагло использовали. Он больше не ездил к себе в квартиру, а она, продолжая в ней жить, особенно не настаивала на его появлении. Потом была Испания, а затем он улетел работать в Сингапур.

Уверенность в том, что он обречен на неудачи в отношениях с женщинами, возникла у него после ухода от той, которая пыталась манипулировать им, ссорясь с его родителями и постоянно оценивая выгоду, которую может получить от брака с ним.

А теперь Соня. Она даже не потрудилась если не разбудить, то хотя бы оставить записку. А зачем? Ночь прошла, и… Алексу было больно. Короче, решил он, его снова отвергли, бросили после мимолетного романчика в командировке. Возможно, у нее есть любимый человек, с которым они прекрасно живут вместе, а то, что случилось здесь, – так, маленькое приключение. А почему и нет? А вдруг он проглядел записку?

Алекс бегом вернулся в свой номер и, перерыв его, понял: записки ему Соня не оставила. Затем он бросился к администратору отеля. Там ему подтвердили, что мадам Софи Патеновская сдала номер и отбыла в аэропорт. Он почувствовал, как сердце его упало и во рту стало сухо. Тут он увидел Джона, который входил в отель. Тот помахал ему рукой, приветствуя:

– Алекс, привет. Я только что посадил твою Софи в такси. Она классная, передала тебе привет. Что ты так на меня смотришь? – с беспокойством спросил Джон.

– Она что-нибудь мне передавала? – охрипшим голосом спросил Алекс.

– Ну, я же тебе сказал – привет.

– И все?

– Все. А должна была? – Джон засмеялся.

– По-видимому, нет. Спасибо, – Алекс направился к лифту, а затем обернулся и добавил: – Я пошел собирать вещи. Нам с тобой скоро в аэропорт, такси я заказал.

– Ты не будешь завтракать?

Алекс, отрицательно покачав головой, вошел в спустившийся лифт. Ему стало одиноко. Войдя в номер, он сел в кресло и закрыл лицо руками. Ему было сейчас очень больно, хотелось закричать, завыть от обиды. Почему, почему она так поступила с ним? Что он сделал не так? Чем он ее обидел? Как все замечательно было только несколько часов назад: Софи такая нежная, он обнимает ее, а она прижимается к нему и замирает, словно очень устала и теперь хочет отдохнуть у него на груди. А у него колотится сердце, и он зарывается лицом в ее волосы. За много лет впервые ему было по-настоящему хорошо.

Стоило Алексу закрыть глаза, как он видел ее длинные пальцы, касающиеся бокала с вином, слышал ее голос, чувствовал на себе взгляд ее зеленых глаз, прикосновение нежных губ. Складывая вещи в чемодан, он ощущал пустоту, вернее, одиночество вместе с огромным желанием найти ту единственную, которая может его заполнить. И вот она появилась. Он это почувствовал, как только увидел ее. А она?.. Нет-нет, так притворяться нельзя. Вдруг пропустил записку, знак или намек? Алекс еще раз окинул взглядом всю комнату – ничего. Найти номер ее телефона – не проблема. Но хочет ли она, чтобы он ей позвонил? Но хочет ли она, чтобы он был в ее жизни? Ведь она ушла, ничего не сказав ему, ушла так тихо, словно хотела скрыться от него, раствориться в утреннем воздухе. А он не успел ей сказать, что она ему нужна. И не успел спросить, нужен ли он ей. Как хорошо, что через несколько часов он сможет обнять маму. Еще через полчаса он был готов расшибить кулаками стену.

Когда Алекс спустился в холл, Джон уже ждал его, и они направились к такси, поджидающему их у входа в отель.

Глава 15

В самолете Соня села в кресло и закрыла глаза.

– Не хотите шампанского воды, сока, вина? – обратилась к ней на английском стюардесса.

Соня открыла глаза и вспомнила, что летит «Швейцарскими авиалиниями»:

– Спасибо, нет, – ответила она на французском.

Соня предпочитала летать «Аэрофлотом». Но в этот раз билеты покупал банк. Ее соседом оказался француз средних лет весьма приятной наружности по имени Луи. Они обменялись парой фраз на его родном языке и улыбнулись друг другу. Поняв, что Соня русская, Луи стал расспрашивать о погоде в Москве. Соня поинтересовалась, с какой целью он летит в Москву, и узнала, что по приглашению Московского университета (МГУ), а сам он преподаватель французской литературы в Сорбонне. Услышав об этом, Соня улыбнулась и рассказала, что ее отец неоднократно по приглашению университета читал там лекции по архитектуре. «Теперь я знаю, откуда у вас французский», – заметил Луи и посетовал, что сейчас, как правило, все изучают английский. Весь полет они проговорили о литературе, о взаимоотношениях мужчин и женщин, о музыке и договорились, что непременно встретятся в Москве, для чего при расставании обменялись визитками.

Когда после приземления в Москве Соня включила телефон, тут же раздался звонок от брата. «Почему Володя? Почему не Лена? Должна быть Лена», – мысли метались в голове у Сони, а сердце екнуло от страха, что дома что-то случилось – с бабушкой или родителями. Какое же это мерзкое чувство – страх!

– Да, – с испугом пробормотала Соня в телефон.

– Сонь, это я.

– Что случилось? Как дома? – голос ее дрожал.

– Дома все хорошо. Просто я тебя встречаю. Ты должна быть рада. Рада? – ровным голосом спросил Володя.

– Рада, конечно, рада. Я еще не получила чемодан. Жди, я скоро.

Володю Соня увидала сразу же, как только вошла в зал прилета. Он радостно помахал ей рукой и, когда она подошла, крепко обнял ее, а Соня, уткнувшись ему в плечо, вдруг заплакала.

– Эй, ты чего, Софья? Перестань, а то я сам сейчас зареву, – он взял сестру за плечи, отстранил от себя и заглянул в лицо. – Ну-ну, малышка. Поехали, а дома я тебя пожалею.

– Почему ты? – промямлила Соня. – А Лена где? Что с Леной?

– С твоей Леной все в порядке. Успокойся. Ты что такая дерганая? Тебя брат приехал встречать, ты должна радоваться.

– Вот я и радуюсь. Что случилось?

– Соскучился. Что? Так не может быть? Позвонил Лене и сказал, что встречу тебя сам. Вот и все.

– Соскучился? Врун. Неделю назад ты меня провожал.

– Уже неделя прошла? Не может быть, а мне казалось, что только вчера, – Володя остановился и внимательно посмотрел на сестру.

– Вот я и говорю, что ты врун.

Володя обнял сестру и помог сесть в машину.

Въехали в город. В машине было тепло и идеально чисто, как, впрочем, всегда. На чистоте Володя был помешан с раннего детства, и мама буквально боготворила своего сыночка. Они вспомнили одно дождливое лето, как еще детьми на даче в легкой обуви обходили лужи, чтобы не замочить ноги. Тогда бабушка бросила клич, и родители в выходной день привезли им резиновые сапожки. Сколько же было радости! И вот они вчетвером (Володя, Соня и две двоюродные сестры) в резиновых сапожках отправились гулять. А вечером три чучела: Соня с двоюродными сестрами – явились в сапогах, полных воды, – они мерили лужи. При этом братец Володенька был не только в сухих, но и чистых сапожках. Он, видите ли, руководил сестрами, указывая, какие лужи нужно исследовать. А теперь он вез Соню домой, потому что соскучился. И она с беспокойством заглядывала ему в глаза. «Неужели я становлюсь как мама?» – с испугом думала Соня.

Они припарковали машину на ее месте у дома. Из подъезда вышел Андрей Ильич, сосед с третьего этажа, со своим бульдогом Булькой на поводке и помахал Соне рукой:

– Рад вас видеть обожаемая Софья Владимировна.

– Добрый вечер, Андрей Ильич! Я тоже рада вас видеть.

– В каких краях были, Сонечка? – наклонив голову вперед, с улыбкой спросил он, придерживая Бульку, который на крепких мускулистых лапках рвался к Соне и громко сопел.

Вот Булька оказался на свободе и пошел к ней навстречу тяжелой и грузной походкой, короткими и быстрыми шагами на кончиках пальцев, «Как на цыпочках», – всегда умилялась Соня. Поскольку задние конечности не поднимались высоко, Соне казалось, что пес плывет, задними лапами гребя над поверхностью земли. Подойдя к ней, Булька широкой черной мочкой носа уперся в ее ногу. Она присела перед ним и, заглянув в его глубоко посаженные, широко расставленные, абсолютно круглые, почти черные глаза, тихо, как по секрету, шепнула в его маленькое высоко поставленное ушко: «Привет, мой мальчик!» И тот в ответ зашлепал своими мясистыми губами.

– Красавец мой! – Соня с нежностью погладила пса по нежной, короткой и густой шерсти спины, боясь оскорбить его английское благородство и сдержанность. Булька засопел еще громче, выставив вперед мощную грудь. «Какой же он красивый!» – подумала Соня, с восторгом глядя на своего любимца.

– Да тут, недалеко, в Лозанне на конференции.

– Приятно слышать, что Лозанна тут рядом, недалеко, – засмеялся Андрей Ильич, и они раскланялись.

Тем временем Володя достал из багажника Сонин чемодан и какие-то пакеты, которые протянул ей:

– На, держи.

– Что это? – спросила Соня растерянно.

– Держи-держи. Это еда. Сейчас мы есть и пить будем.

– Пить? Зачем пить? Тебе нельзя, ты за рулем.

– Приютишь меня на одну ночь?

У Сони засосало под ложечкой. Она взглянула на брата и поняла, что что-то все же случилось. Выглядел он, как и всегда, весьма презентабельно и элегантно, но глаза! На Соню смотрели растерянные глаза ее братика Володеньки. Лозанна, которая минуту назад была вот тут, рядом, вдруг отодвинулась за границу – в Швейцарию – и снова стала просто одним из городов Европы.

– Посмотрим. Пошли.

Пока готовили ужин, о чем они только не говорили и дружно смеялись своим шуткам. Наконец уселись за накрытый стол.

– Что ты будешь пить? Тебе открыть вино? – Володя кивнул на бутылку кьянти, стоящую на столе.

– А ты что будешь пить? – вместо ответа спросила Соня.

– Если у тебя есть виски или коньяк, то я бы…

– У меня есть и то и другое, – перебила она Володю.

– Тогда давай виски, – пробормотал тот.

Это было уже серьезно. Что-то все-таки случилось. Она поднялась и принесла виски и два стакана.

– Лед? Содовую?

Володя отрицательно покачал головой, налил в стакан немного виски и взглянул на нее. Соня кивнула, он налил и протянул ей стакан.

– Господи! Говорил бы уже. Володя, ну не тяни! – прикрикнула Соня на брата, беря стакан из его рук.

– Ух. Как я тебя заинтриговал, – с печальной улыбкой проговорил он. Затем помолчал секунд пять и выдал: – Татьяна беременна.

Соня опешила. Потом выдохнула, на секунду задумалась и завопила. «Дошло», – подумал Володя.

– Боже мой! Какое счастье. Володенька, это так чудесно, это такое счастье! – Соня бросилась на шею брату, расплескав виски на его рубашку. – Ты родителям сказал? А бабуле? Они знают?

Вопросы сыпались как из рога изобилия. Но это Сонины вопросы, а у Володи были свои. «Влип», – подумал он.

– Нет! Кроме тебя и нас с Татьяной, больше никто ничего не знает, – Володя опустил голову.

– А ну подними голову, чтобы я видела твои глаза, – зло проговорила Соня. – Это как понимать прикажешь?

Володя поднял голову и взглянул на нее своими голубыми глазами, в которых была такая тоска, что у Сони подкатил комок к горлу.

– Ну что ты? – ласково проговорила она, взяв брата за руку. – Расскажи мне все, и тебе станет легче.

– Я не знаю, люблю я ее или просто привык, все-таки мы вместе три года.

– Ты сравниваешь с ней? – с беспокойством спросила Соня.

Володя молча бросил быстрый взгляд на сестру. Сравнивает, конечно, сравнивает, Соня могла об этом и не спрашивать. Но сейчас уже поздно копаться в себе. Сейчас нужно рожать ребенка.

– И вы раздумываете, сохранять ребенка или нет? – с беспокойством спросила Соня.

– Она сказала, что в любом случае оставит ребенка.

– Что значит «в любом случае»? Ты сказал Тане, что не женишься? – У Сони от ужаса перехватило дыхание. – Как ты мог?

– Нет, конечно. Но я и не говорил, что женюсь. �– Володя снова опустил голову, а когда поднял, в глазах у него стояли слезы. Потом вскочил и стал метаться по комнате. Остановившись, с отчаянием спросил сестру: – Соня, что мне делать?

«Мой любимый братец, такой умный, красивый, уверенный в себе мужчина и…» – подумала Соня и обняла его, прижавшись к сильному плечу.

– Я тебе завидую, Володя, и очень-очень рада твоему счастью. Татьяна такая молодец и любит тебя.

– Любит? С чего ты это взяла? – Володя отстранился от нее и удивленно пожал плечами.

– Она, что, тебе не говорила? – Сонины брови поползли вверх.

– Говорить говорила, но одно дело говорить, а другое… Я тоже говорю.

– Ты говоришь, что любишь, когда не знаешь, любишь или нет? Чудовище! Вот поэтому и не веришь, что тебя любят. Если сам постоянно врешь, то потом не веришь никому. А Татьяна любит по-настоящему. Она мне сказала и плакала, что ты ее не любишь. Она не верит тебе. Ты так заврался и истрепал это волшебное слово, что сам перестал себя понимать. Доигрался? Постоянно оставляешь ее одну, не берешь с собой к нам на дачу, словно стыдишься ее. Она сказала мне, что хотела уйти от тебя, но не может без тебя. Дурында ты все-таки, Володенька. Ты сомневаешься еще и потому, что она не нравится маме. Мама чувствует в ней личность и понимает, что ей придется тебя отдать Татьяне. Для нее это очень тяжело, но нужно будет с этим смириться, – Соня развела руками. – Она, как все женщины, не хочет делиться.

– Ты хоть понимаешь, что мне сказала? Утешительница! Теперь я чувствую себя подопытной мышкой, которой на спину пришили ухо, – усмехнулся Володя. – Так им может прийти в голову расчленить меня.

Он вздохнул, сел за стол и стал есть. «Ну, слава богу! Если ест, значит, не смертельно», – подумала Соня и тоже принялась за еду. Иногда Володя поднимал глаза и пристально смотрел на нее, но ничего не спрашивал.

Было уже за полночь. В дедушкином кабинете, где все осталось, как при его жизни, Соня постелила Володе на тахте. Зашла в свою спальню, сняла покрывало с кровати, открыла окно и стала дышать прохладным весенним воздухом. Она вспомнила запах сегодняшнего утра. «Неужели это было сегодня? И было со мной?» – подумала она. Волна пробежала по спине, ее бросило в жар. Снова захотелось очутиться в Лозанне, в номере Алекса, в его объятиях, вдохнуть его запах.

– Соня, ты уже легла? – из комнаты донесся голос брата.

– Нет.

– Я могу войти?

– Да.

Володя вошел в комнату и приблизился к Соне.

– Соня, я хотел тебя спросить… – И он замолчал.

– Ну же, спрашивай, – повернувшись к брату, ласково сказала она.

– Ты меня извини, но это очень важно для меня… – Он опять замолчал, а затем, решившись, спросил: – Соня, если бы тогда с вами… не случилось, и Андрей не захотел бы ребенка… ты бы рожала? – Володя стал внимательно смотреть ей в глаза.

– «Если бы», «не захотел бы», а нельзя спросить просто, не прибегая к сослагательному наклонению? – Готовая заплакать, Соня отвернулась, чтобы спрятать глаза, и тихо, но твердо сказала: – Да, тысячу раз да, я бы рожала. Прости за это «бы», я, к сожалению, не могу без него обойтись. Володя, что тебя мучает? Ты любишь другую?

– Какую другую? – опешил брат.

– Ну, я не знаю. Может, у тебя есть еще кто-нибудь? Разве такого не бывает? Другая девица, кроме Татьяны?

– Да? – он сделал круглые глаза и тут же сообразил, что сказал не то, что хотел. – Нет-нет!

– Почему тебя так удивил мой вопрос? Мы оба знаем, что было время, когда ты встречался с двумя одновременно. – Соня внимательно посмотрела на брата. – Разве не так?

Володя поднял вверх обе руки, словно сдавался.

– Соня, во-первых, это было давно, во-вторых, я был молод и глуп. Во мне играла молодецкая кровь.

– Ну, допустим не кровь, а то, что находится внизу. Ты считаешь, что это тебя оправдывает? – строго произнесла Соня. Она сейчас в лице брата казнила всех мужчин на свете.

– Ты не права. Мы с Таней вместе три года, и никаких других девиц у меня в это время не было и нет, – тихо и твердо, нахмурив брови, ответил Володя. – Я ей не изменял и не изменяю. Мне другой женщины не нужно.

Соня внимательно посмотрела на брата. Она верила ему. Он не был лжецом. Она это хорошо знала. И еще она поняла, что он просто испугался. Страх – сильное чувство, и его брату сейчас нужно пережить, а она должна ему в этом помочь. Он пришел за советом к ней, к своей сестре, и Соня понимала, что ей оказано величайшее доверие, и она будет стараться. И потом, Володе недостаточно сказать «да» или «нет».

– Тебе Татьяна неприятна? Что-то в ней тебе не нравится? Она не твой идеал? Она плоха в постели? У нее кривые ноги? Она тупая, кривая? Плоская? Лысая, наконец? Ну, что? Что не так? – Соня задавала все эти вопросы с таким жаром, что брат отступил от нее на шаг и вопросительно смотрел. А она выдохлась и замолчала.

– Соня, я тебя достал?

– Достал, и меня, и ее, и себя тоже. Ты не боишься, что когда сделаешь ей предложение, она тебе откажет? У-у? И твоего ребенка будет растить чужой мужик, а тебя будут пускать к нему только по выходным. Ну, как? Нравится? Люди женятся, разводятся. Пожалуйста. Общество не принуждает жить вместе, если вам не захочется, но у ваших детей должны быть оба родителя, даже если они живут в разных квартирах. А вы живете вместе, она тебя любит, и в ней растет твой ребенок. Он уже есть там, внутри Татьяны, малюсенький, твоя и ее часть. Ты хоть об этом задумывался. Ну? Это такое чудо!

– Тебе только ужастики писать. А главное, ты так убедительна, черт возьми. Я знал, что за советом нужно ехать только к тебе. И еще, Соня, я хочу, чтобы ты завтра…

– Сегодня.

– А? Да. Уже сегодня поехала со мной и Таней к нам на дачу, и я… Ну, в общем, поедешь? – сказав это, Володя выдохнул и обнял ее.

«Как же бабуля будет рада!» – подумала Соня.