Текст книги "Так могло быть"

Глава 21

Уезжали они в полной тишине. Быстро поцеловав маму, папу, бабушку и простившись с Валечкой, ее мужем и недовольным, заспанным Василием, Соня первая села в машину. Папа все никак не мог проститься с Таней. Что-то говорил ей весьма бодрым голосом, а она ему кивала и пыталась выдавить улыбку на своем зеленом лице. Ее снова мутило. Закончив укладывать вещи, Володя подошел к Тане, обнял ее за плечи и, улыбаясь папе, громко и весело сказал:

– Мы поехали. – Затем, чмокнув маму и бабушку, добавил: – Все будет хорошо.

Когда он сел в машину и завел мотор, Соня с ехидством буркнула ему в спину:

– А это не менее пошлая сентенция.

Последнее слово она проговорила в нос, подражая бабушке. Володя засмеялся:

– Будем считать, что все пошлые сентенции сегодня уже были сказаны.

Дальше они ехали молча. Соня закрыла глаза и подумала, что мама, наверное, права. Что она знает об Алексе? Ничегошеньки. А что он знает о ней? Ничегошеньки. Они фактически не знакомы. Что она может сказать о нем? Это тот парень, с которым мы были когда-то на конференции в Лозанне. А он что может сказать о ней? Это та девица, с которой он переспал в Лозанне на конференции. Если, конечно, вспомнит ту девицу.

– Соня! Девочка Соня! Вас ожидает брат у вольера со слоном-м. Повторяю…

– С крокодилом. Твоя сестра Соня живет у вольера с крокодилами, – перебила Соня шутку Володи. Тот весело рассмеялся:

– Как я рад, что ты не утратила свой искрометный юмор.

– Соня, этот парень… Он красивый?

Соня вздрогнула от вопроса Тани. И сначала даже не нашлась, что ей ответить. Она закрыла глаза и улыбнулась. Красивый? О да, он красивый, нежный. Он особенный.

– Да, он красивый… Но почему ты спрашиваешь? – Соня, повернувшись к Тане, внимательно на нее посмотрела. Она вспомнила, что, когда случился весь этот разговор, Таня за все время не проронила ни единого слова. А сейчас, когда они одни, вдруг заговорила.

– Галина Васильевна все твердила, что он первый встречный. Но я думаю, что это не совсем так. Он, наверное, тоже приехал на конференцию? Соня кивком головы подтвердила слова Тани. – Вы все, наверное, познакомились в первый день, раз жили в одном отеле.

– Конференция проходила тоже в здании этого отеля, – уточнила Соня.

– Выходит, вы все постоянно были вместе?

– Да. Как в пионерском лагере, правда, я в лагере никогда не была. Завтракали, обедали и прочее – вместе, только спали в отдельных номерах. Ну а я, пардон, за исключением последней, четвертой ночи. О других утверждать не берусь, поскольку не знаю.

– Когда люди знакомятся в гостях или в театре, – продолжала рассуждать Таня, – и потом начинают встречаться, то им нужно время, чтобы узнать друг друга.

Соня про себя подумала, что это становится скучно. Но Таня продолжала развивать свою мысль:

– Но учитывая, что свободное время от работы и учебы только в выходные дни, чтобы узнать человека, нужно несколько месяцев, а тут время было, как бы сконцентрировано, сжато.

Соня подумала, что ничего не поняла, а Таня продолжала нанизывать одну мысль на другую:

– И можно узнать быстро друг о друге, и тогда три дня превращаются…

– …в шорты, – весело перебил ее Володя, но Таня не обратила внимания на его шутку и продолжила:

– …в два месяца, а секс через пару месяцев – это нормально.

«Ах, вот оно что! – догадалась Соня. – Таня хочет сказать, что секс через три дня после совместного пребывания нос к носу – вполне нормальная вещь. Пожалуй, с ней можно согласиться. Но это теоретически, а в жизни? Как в жизни?»

Ее размышления прервал голос Володи.

– Татьяна, какое вольное толкование секса, – возмутился он. – Такое в мединституте вам преподают? И почему я туда не пошел учиться? – буркнул он себе под нос. А затем громко изрек: – Я не узнаю тебя. Соня, ты мне испортишь невесту.

– С этим ты справишься без моей помощи, – парировала Соня.

Она задумалась, а затем, что-то вспомнив, рассмеялась:

– Перед Лозанной Наталья мне сказала, что женщина, не имевшая секса с мужчиной три года, превращается снова в девственницу и поэтому мне срочно нужно заняться сексом. Вот я и… Так что секс, только голый секс.

– Голый? Это хорошо, что голый, – хмыкнул Володя, – а этот Алекс тоже так считает, или у него другое мнение?

– Я у него не спрашивала. Да я и не ставила перед собой такой цели – влюбиться.

– Ух ты! Цели, задачи. Пожалуй, я с мамой соглашусь, что ты рассудительная, умная, одним словом – рациональная бюрократка. А Алексу ты свою концепцию изложила или он так и остался в неведении?

– В неведении чего? – изумилась Соня. Она почему-то забеспокоилась.

– Того, что его использовали как объект голого секса.

– Никто никого не использовал и никто никого не насиловал. Все было по обоюдному согласию, – Соня не на шутку разозлилась.

– Нет, – громко произнесла Таня, – это неправда. Я не верю, что за три года ты не встречала на родине достойного объекта для секса, а прилетев в Швейцарию, вдруг захотела секса.

– Действительно, что тебе вдруг приспичило? – Володя засмеялся.

– Вдруг? Почему вдруг? Смотри лучше на дорогу, умник, – фыркнула Соня.

– Не-е-ет, умница ты у нас, а я оболтус, – Володя с ехидной улыбкой посмотрел на Соню в зеркало заднего вида, а она ему в ответ показала язык.

Зеркало – удивительная вещь. Соня вспомнила, как в отеле, стоя перед зеркалом и поправляя челку, она встретилась с отраженным взглядом Алекса, смотревшим на нее. И в тот же миг почувствовала почти физическую близость с ним. Ей тогда показалось, что они одни на всем белом свете. Вот и сейчас только при воспоминании у нее дрожь пробежала по спине, и перехватило дыхание. Тем вечером она сама пошла к нему. Вот это самое «вдруг» и случилось. Теперь она знает, почему. Зеркало! Это оно привело ее к нему.

Пока шла перепалка между сестрой и братом, Таня размышляла, почему Соня наговаривает на себя. Никогда Таня не поверит, что Соня может заниматься сексом только потому, что ей кто-то что-то сказал. Чушь, чушь и чушь. Она помолчала, а затем выдала:

– Соня, признайся, ты в него влюбилась?

От неожиданности такого заявления Володя дернулся, машина резко пошла влево, но, на счастье, машин в это время еще было мало:

– Сколько можно говорить, чтобы меня, когда я за рулем, не отвлекали разговорами? – гневно прокричал он.

– А ты не подслушивай, – хором закричали Соня и Таня и, взглянув друг на друга, захохотали.

Соня не стала ни отрицать, ни подтверждать сказанное Таней. Ей бы самой разобраться в себе. Она предложила Володе не заезжать к ней во двор, а остановиться и высадить ее у тротуара. Но Володя довез до самого ее дома и вышел с ней из машины. У подъезда он поцеловал ее в щеку и прошептал в ухо:

– У тебя есть его телефон?

– Нет, – Соня покачала головой и уставилась на брата, широко распахнув глаза.

– Как? Он не оставил тебе своего номера? Подлец.

– Он не подлец. Это я не оставила ему своего номера. Когда я уходила, он еще спал, и я не стала его будить. Самолет улетал рано, и я его больше не видела.

– А записку ты ему оставила, телефон?

– Я же сказала – нет!

– Нет? – Володя был поражен. – Соня, но так не делают. Я не знаю, что за человек Алекс, но меня эта твоя выходка оскорбила бы. Тебе найти его телефон? – Было видно, что Володя взволнован.

– Интересно, чем же я оскорбила его? У меня рано утром был вылет, и я должна была ехать в аэропорт. Он спал, и я…

– Ты что? Не понимаешь? – с возмущением перебил ее Володя. – Так поступают те, кто другого партнера потребительски используют в сексе. Они используют и уходят…

– Я думала, так поступают только мужчины по отношению к женщинам – потребительски используют.

– Нет! Это не так. Я тебя еще раз спрашиваю. Тебе найти его телефон?

– Нет. Не нужно. Я должна подумать.

– Соня, о чем ты собираешься думать? Тебе надо извиниться перед парнем. – Володя взял ее за плечи и легонько тряхнул. – Ты меня услышала?

– Услышала, услышала! – почти прокричала Соня.

После слов Володи она чувствовала себя раздавленной.

– Ты не усматриваешь во всей этой ситуации странной иронии? Ты все делаешь, чтобы о нем не говорить и забыть его, а он снова и снова появляется в твоих мыслях и на наших языках. Ты ведь не будешь отрицать, что постоянно думаешь о нем?

Володя понял, что попал в самую болевую точку. Он видел, как по Сониному лицу пробежала тень. Он очень любил свою младшую сестру, он был готов на любые жертвы ради нее. Что сделать ему, чтобы она была счастлива? Найти этого парня? Он его найдет, из-под земли достанет, пусть только скажет. Но Соня упрямо покачала головой и поджала губы, а затем, боднув Володю головой в плечо и заглянув в его глаза, ласково произнесла:

– Об этом потом… Потом, пожалуйста… Володенька, пока мы ехали, я все думала. Я думала о нас: маме, Тане, тебе и о себе тоже, – Соня остановилась, словно ей не хватало воздуха. – Только не обижайся на меня. Ладно?

– Ты о чем? И почему я должен на тебя обижаться?

– Мы не так часто, как хотелось бы, бываем у родителей, и, если можно, постарайся, пожалуйста, когда мы бываем там, не очень опекать Татьяну… Ну, все нежности пока оставляй для вашего дома. Я понятно говорю?

– Не понял. Чем это вызвано? Опять из-за мамы?

– И из-за мамы тоже.

– А из-за кого еще?

– Из-за меня.

– Из-за тебя? – это был крик души, а не вопрос.

– Понимаешь, я ревную, и пока ничего не могу с собой поделать.

– Соня, ты спятила! – Он это произнес спокойно, как врач произносит диагноз тяжелобольному.

– Мне нужно время, чтобы привыкнуть к Татьяне, и маме тоже. Сегодня она твоя, но еще не наша. Я ревную тебя, как любая любящая женщина.

Соня увидела, как брат закатил глаза.

– Чему ты удивляешься? И когда в моем присутствии другая женщина предъявляет на тебя права, меня это бесит. И всех девиц твоего типажа, которые вешались тебе на шею, я ненавидела.

– Что ты имеешь в виду? У меня нет и никогда не было типажа. Я всеядный!

– Есть-есть, – со снисходительной улыбкой тихо произнесла Соня, – это пустоголовая блондинка.

– Неправда. Шатенки и брюнетки меня очень даже привлекают, – Володя весело рассмеялся и обнял Соню.

– А вот ты ни к какому типажу не относишься. Ты в единственном экземпляре, вот поэтому я так и не нашел такую вторую зеленоглазую брюнетку с умопомрачительным темпераментом, добрым сердцем, упрямым характером и исключительную стерву.

– Не заговаривай мне зубы, – Соня решительно освободилась от объятий Володи. – Так вот, только подумай, это я, твоя сестра, ревную, а что говорить о маме? Дай нам время. Ты ведь так никогда не принял Андрея. А ведь он отличный парень, и мне было с ним хорошо… И я даже была с ним счастлива… Пока не узнала о его шалостях. – Соня вздохнула, но взяла себя в руки и с новым напором бросилась доказывать свою правоту, уперев в грудь брата свой указательный пальчик. – А почему? Ты задавал себе этот вопрос? Теперь вот ополчился на Алекса. Ты его никогда не видел и, может быть, никогда не увидишь, но он тебе уже не нравится. Так? И как ты считаешь, почему?

– И почему? – обескураженно спросил Володя.

– Потому что ревнуешь. Не можешь и не хочешь представить, что рядом с сестрой – чужой мужчина. Как я не могу видеть, что ты обнимаешь чужую женщину. Все очень просто. В этот момент в нас преобладает чувство собственника. Но когда эти чужие мужчина или женщина становятся своими и родными, все воспринимается по-иному. И ваши романтические отношения только умиляют… – Соня всплеснула руками и изобразила на лице гримасу наподобие улыбки. – Поэтому я и говорю, что маме и мне нужно время. Это ведь так очевидно. Все очень просто.

– Просто? Да нет, это все не так просто, как кажется. Сколько из-за этого, казалось бы, счастливых пар распалось. И потом, ты ошибаешься, я от всей души сочувствую этому парню, что он вляпался в тебя… А что касается вашей гребаной ревности, то я должен подумать. Не зря бабуля называет тебя умницей.

Володя обнял Соню и прошептал:

– Я люблю тебя, дорогая сестричка. И когда начнешь умиляться нашим отношениям, скажи мне. Ладно?

– Ладно! Я тебя тоже люблю, Володенька.

Глава 22

Утром, перед самым выходом на работу, у Сони зазвонил телефон. Это был Володя:

– Соня, я думал над твоими словами…

– Когда ты успел? – с недоумением спросила Соня.

– Ночью, и сейчас думаю.

– Ночью нужно спать, – чеканя каждое слово, сердито произнесла она.

– Да, я знаю. Это тоже, между прочим, пошлая сентенция. Я, наверное, повторюсь и задам тебе вопрос…

Соня тяжело вздохнула.

– Задавай.

– Соня, ты спятила?

– Фу-ты ну-ты! Вчера это был не вопрос, а утверждение. Следовательно, ты свое утверждение подвергаешь сомнению, а это значит, что мое положение за ночь стало чуть лучше. Что это тебя так бросает из стороны в сторону? А-а-а?

– Я нестабилен. Я в растерянности. Ты в последнее время меня удивляешь. И почему вдруг вылезли эти пустоголовые блондинки?

Соня почувствовала, как брат пожал плечами, и засмеялась, предложив ему не думать об этом, а просто поверить ей на слово. Еще она пообещала, что приложит все усилия, чтобы полюбить его Таню, тем более она уже на пути к этому. Соня сказала, что начала любить Таню, как родную, с того самого момента, когда узнала, что та оставит ребенка, несмотря не все его выверты, а укрепилась ее вера в нее после их «Рябинки». Володя так и не понял, о какой «рябинке» идет речь, но переспрашивать не стал. Важнее то, что Соня сказала, что начинает любить Таню. Ну а с мамой будет посложнее, сообщила ему Соня, поскольку он ее любимчик, а в этом деле это только усугубляет его положение, но, приложив максимум усилий и с лаской, у него все получится. Нужна только вера в успех. Лично она в этом не сомневается. А пустоголовые блондинки вылезли так, для пущего эффекта, вспомнив намедни тут одну старую знакомую. Он, по-видимому, о той уже забыл, и правильно сделал, вот ей все не удается. Или он несогласен, что его бывшие – пустоголовые и блондинки? Тогда она готова к дебатам.

После минутного пыхтения Володя строго спросил:

– Соня, еще раз спрашиваю, тебе найти телефон Алекса?

– Зачем?

– Чтобы извиниться, черт тебя дери.

– По ночам нужно спать, – ласково посоветовала сестра брату.

В понедельник, после разговора с Володей по телефону и выйдя из квартиры, она спустилась на лифте во двор и направилась к своей машине. Все как всегда, но совсем не так. Сидя в машине, Соня снова и снова думала о разговоре с Володей. Дело не в том, что Володя прав, а в том, что она думает об Алексе. Она скучает по нему так, что не может найти себе места. Вот и сейчас, стоит ей закрыть глаза, как она видит его улыбку, чувствует на себе его взгляд, его руки, обнимающие ее. Володя прав: как она могла вот так взять и уйти? А причина всему случившемуся тем утром – это ее самоуверенность, черт бы ее побрал. Рассудительная? Как бы не так: дура, дура, дура.

На работе день прошел спокойно. Ближе к обеду позвонила Лена и сообщила, что если не расскажет Соне о вчерашнем праздновании дня рождения, то ее разорвет, но она очень занята на работе. Договорились, что Лена вечером приедет к Соне и останется у нее ночевать.

Позвонила мама, спросила как у Сони дела, а затем, после паузы, сказала, что она сожалеет, что все так сложилось, что она любит Соню и желает ей только добра. Соня ответила, что она тоже ее любит и что все у нее хорошо и ей не следует волноваться. Так снова воцарился мир.

«Ну вот, с домом разобрались, – подумала Соня. – А как быть со своей жизнью?» Почему она была в Лозанне? Загадка. Эта поездка случилась так вдруг, да и, если честно, то смысла в ней не было. Ничего нового для себя Соня не открыла, и, судя по теме конференции, она прекрасно знала, так и будет. Она хотела отказаться, но почему-то этого не сделала. Лететь в Лозанну не было смысла, но она полетела. Почему? Зачем? Но у всего в жизни есть смысл, а иначе все было бы впустую.

Когда Соня подъехала к дому, Лена уже ждала ее у своей машины. «Снова заняла мое место», – вздохнув, подумала Соня, но, припарковавшись на свободном месте и выйдя из машины, ничего ей не сказала. Лена обняла подругу, и они поднялись в квартиру. Решили на ужин к рыбе приготовить салат с сельдереем, грецкими орехами и яблоками, а заправить Сониной фирменной заправкой, рецепт приготовления которой та привезла из Италии.

Соня поставила в духовку рыбу, предварительно утром подготовленную для запекания, достала из холодильника овощи.

– Я буду нарезать яблоки и сельдерей, а ты готовь заправку, – распорядилась Лена, доставая из ящика стола разделочную доску и ножи.

Соня с улыбкой кивнула ей и открыла бутылку шардоне. Налив в два бокала душистое вино, один она протянула Лене.

– За что будем пить? – Лена внимательно поглядела на Соню.

Соня пожала плечами.

– За нас.

– Соня, ты какая-то не такая. У тебя все нормально? – Лена склонила набок свою красивую голову и опять внимательно посмотрела на подругу. – Сонь, что-то было?

– Угу, – кивнула та.

– Ух ты! Здорово. Рассказывай.

– Не-е-ет, – Соня достала миску для приготовления заправки. – Давай договоримся так: сначала ты рассказываешь мне, как прошел день рождения Юли, а затем я тебе расскажу все и отвечу на все твои вопросы. Идет?

– Ладно. Но мне так хочется все узнать…

Соня протестующе подняла руку:

– Чем раньше начнешь, тем раньше закончишь и услышишь.

– Ладно-ладно, – согласилась с подругой Лена. – Я тебе уже говорила, что отмечать она решила в «Пушкине». Представь себе трех разодетых в пух и прах девиц с цветами, подарочными коробками… – Лена замолчала на пару секунд и округлила глаза. – Представила? Вот эта группа потенциальных невест ввалилась в ресторан и уселась с разговорами за стол. Цветы у нас сразу же забрали и вернули в вазах с водой. Наконец определились, кому что заказать. Сама знаешь, как этот процесс захватывает… Приняли у нас заказ, официанты ушли. И вот мы оглядываемся и видим: за соседним столом сидят два красавца. Один просто душка. Улыбнулся так скромно нам, а другой все смеялся и строил нам глазки. Я поняла, что они наблюдали за нами. Оба высокие. В общем, парни что надо. Когда все угомонились, я услышала, что общаются они между собой на английском. Они обсуждали архитектуру ресторана и замысел его владельцев. Причем один из них рассказывал, а другой слушал и задавал вопросы. Я, конечно, вбросила пару уточнений в рассказ, и оказалось, что тот, который рассказывал, – наш парень, а тот, кто слушал, – англичанин, гостивший у него. Нашего зовут Саша, а гостя нашей столицы – Джонни. Саша ему переводил, когда мы стали с ними общаться. Ну, мне переводить было не нужно, и я стала переговариваться с Джонни непосредственно. Юля тут же запала на Сашу, но он держался как-то отстраненно, мило улыбался, весело болтал, но дальше дело у них не пошло. А Джонни так разошелся… Смеялся… говорил комплименты, в основном мне, – Лена кокетливо закатила очаровательные глазки.

– Лен, а ты уверена, что этот Джонни – англичанин? – с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, спросила Соня.

– Да, – с сомнением в голосе ответила Лена. – Он сказал, что в данный момент живет и работает по контракту в Сингапуре, а в Москву приехал по приглашению своего друга. Он все веселился и сетовал, что раньше не прилетал в Москву, где столько красивых девушек и их встречаешь на каждом шагу на улицах и в ресторанах. У них мол, в Лондоне, их можно увидеть только на конкурсе красоты.

Соня, не выдержав, засмеялась:

– Где ты видела рыжих англичан веселыми? И еще – почему «Джонни», а не «Джон»?

– Я не говорила, что Джонни рыжий, – обиделась Лена. – С чего ты взяла? Джонни – так Юлька стала его называть, и я за ней.

– Ясно. Но ты же сама сейчас сказала, что он англичанин, а для меня англичане все рыжие, – Соня весело улыбалась.

– Рыжие – ирландцы, а не англичане. Но Джонни не рыжий… если только чуть-чуть. – Лена все еще продолжалась упираться, а в голосе явно слышались нотки обиды.

– Ну, тогда британцы все рыжие, – снисходительно поправилась Соня. – Они там на своем острове все уже давно перемешались. А Джонни, значит, чуть-чуть? Это как, чуть-чуть? – засмеялась Соня. – Лен, не обижайся. И почему ты решила, что мне не нравятся рыжие? Рыжие – это замечательно. – И Соня снова расхохоталась.

– Ты хочешь сказать, что все жители Соединенного Королевства Великобритания рыжие? А Колин Ферт, например, Хью Грант, Дэвид Бекхэм, Файнс, Лоу наконец. Какие они рыжие?

– Потому, что как раз Колин Ферт рыжий, и Файнс с Бекхэмом тоже, – фыркнула Соня. – Но даже если они не рыжие внешне, то все равно они рыжие в душе. Что ты на меня так смотришь? – засмеялась Соня. – Рыжий – это не только цвет волос и кожи, это еще и диагноз.

Лена надула губки и нахмурила брови.

– Потом, я не согласна с тобой, что нет веселых англичан. А английское чувство юмора? Уж с этим ты не поспоришь.

Лена показала Соне язык и запустила в нее дольку яблока. Соня ловко увернулась и состроила Лене рожицу.

– А вот и буду, а вот и буду спорить, – захихикала Соня, задумалась на секунду и прибавила: – Юмор и веселость, я думаю, разное состояние, что ли… Юмор – дополнительное чувство, данное человеку с момента его рождения. Он сродни таланту, не каждому дается. Это не смешливость, не веселость, которая является одной из черт характера оптимиста. И очень часто юмором обладают как раз пессимисты. Ты лучше мне скажи, чем у вас закончилось?

Лена вздохнула, давая понять, что не согласна с Соней, но спорить в этот раз не стала.

– Мы обменялись с Джонни электронными адресами и номерами телефонов. И сегодня я получила от него привет, – отрапортовала она. Ее глаза светились радостью.

– Теперь ты рассказывай, – Лена сложила нарезанные овощи и орехи в салатницу, села за стол и сделала глоток вина. – Я готова тебя слушать хоть всю ночь.

Соня отмахнулась, давая понять, что ничего интересного она не расскажет. Приготовленной заправкой она полила салат и стала с отсутствующим лицом перемешивать его.

– Да мне, собственно, особо и рассказывать не о чем. Последнюю ночь я провела в постели чудесного мужчины. Все было… Кажется, я ничего не забыла. А утром улетела домой. Вот, пожалуй, и все.

Лена увидела, как вдруг у ее милой Сонечки глаза стали грустными. Она забеспокоилась.

– Ничего себе! Спала с чудесным мужчиной, а рассказать нечего? Соня, что-то было не так?

– В том-то и дело, что все было замечательно. – Соня опустила глаза и прошептала: – Занимаясь сексом спустя три года, я испытала оргазм… и не один… Это было, как… Как в раю. А сейчас я скучаю по нему. Он англичанин и улетел к себе, а я… Я ушла рано утром и не оставила ему ни записки, ни номера телефона – ни-че-го. Володя считает, что это неприлично, что я повела себя как продажная женщина, и мне необходимо срочно извиниться. Вот так.

– Даже та-а-ак? А ты не хочешь извиняться?

Соня пожала плечами и сжала губы, но так ничего и не сказала.

– Соня, расскажи, какой он из себя! – от нетерпения Лена подпрыгивала на стуле.

– Высокий, стройный, но не худой, – Соня задумалась. – Темные русые волосы, а глаза…

Соня вздохнула, а в ее глазах появился этот особенный блеск, когда вспоминают о чем-то тайном, нежном и очень личном. Лена залюбовалась подругой. Она уже давно не видела ее такой. «Никак, влюбилась, – почему-то с тревогой подумала она. – Это хорошо, – уговаривала себя Лена. – Разве не этого мы все хотим? Соня заслуживает счастья. Если не ей быть счастливой, то кому?»

А Соня тем временем, встряхнув головой, словно отогнав прекрасное видение, продолжала:

– Синие-синие глаза… улыбка… Она такая застенчивая, ласковая… детская. Лена, у него такая чудесная улыбка. И руки. У него такие руки!

– Ну, если ты заговорила о руках, то с тобой все ясно. Я никогда не понимала тебя в пристрастии к красивым мужским рукам. Когда женщину оценивают по красивым рукам, это логично, но чтобы мужчин… Соня, это патология, ты не считаешь?

Соня с улыбкой покачала головой, но промолчала. А Лена продолжала развивать смою мысль:

– У них есть более интересные части тела, но тебе подавай красивые руки. Я надеюсь, что не от красивых его рук ты побывала в раю?

У Сони округлились глаза, но в этот раз она промолчала.

– С тобой все ясно. Одним словом, он красавец, – подвела итог Лена, – но я хочу его представить. К какому типу он относится?

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросила Соня.

– Ну, например, он тип Андрея или Павла? Они ведь разные.

– Несомненно. Но тип ни того и ни другого, – Соня засмеялась. Затем она задумалась, прижав указательный палец ко рту: – Он? Он тип Алекса, – хмыкнула она. – А впрочем, я попробую… Мы с тобой вместе смотрели фильм «Четыре свадьбы и одни похороны»?

Лена растерянно кивнула.

– Так вот. Вспомни эпизод с Хью Грантом: после первой свадьбы он просыпается утром в гостинице: голубые глаза, милая застенчивая улыбка… нежная белая кожа… губы… нежные губы… руки… запах мяты и моря… А руки нет. Не вспоминай руки. У Алекса несравнимые руки.

Лена смотрела на Соню не мигая. Она видела, как задумчивое выражение лица подруги сменилось выражением тихой радости, а затем – нежности. В эту минуту Соня снова была там… с ним…

– Извини. Я запаха моря и мяты не видела, – это был явный сарказм. – Соня, ты влюбилась. И ты с ним занималась любовью. Как это здорово! – одними губами прошептала Лена. – Я тебе завидую.

Она впервые видела такой подругу. Всегда уверенная, сейчас та была такой беззащитной, уязвленной и тихой. Без сомнения, с ней что-то происходит.

– Я не знаю. Возможно, и влюбилась. А что? Такое, наверное, случается. Может быть, в этот раз и со мной. По мне заметно?

– Ну, это не сложно просчитать. Это так очевидно. Ты сравнила его с Хью Грантом, просыпающимся утром в постели. Мне продолжать?

Соня засмеялась:

– Действительно, это очевидно.

– И потом, ты такая красивая, когда влюблена. Вот как сейчас. Ты вся там – с ним и в нем. Я тебе завидую, – снова повторила Лена с восторгом. – Соня, он, конечно, тоже рыжий?

– Рыжий? Не-е-ет, – опешила Соня. Она глядела на Лену, совершенно ошарашенная, но не от слов Лены, а от мысли, которая крутилась у нее в голове, – он темно-русый, и у него совсем нет веснушек.

Лена одарила ее таким взглядом, что та сначала даже не нашлась что сказать.

– Не «нет», а «да», – радостно засмеялась подруга, – британцы все рыжие, если не внешне, то в душе. И это диагноз. Я правильно тебя поняла?

Соня словно не слышала слов Лены.

– Знаешь, все это очень странно. Он говорил на английском, как говорят англичане, живущие в Лондоне, но его внешний вид и поведение были не английскими. Это и Люси тогда сказала, что англичане так себя не ведут. Это как у Джулиана Барнса: «Он носил английскую одежду, но отнюдь не выглядел англичанином».

– Ты сказала, что он похож на Хью Гранта, – вытаращила на нее глаза Лена, – а он из… – увидев лицо Сони, она замолчала.

– Я хочу к нему, – тихо сказала та. В ее голосе было столько тоски, что Лене стало жаль подругу.

– Куда?

– Я не знаю. Мне все равно. Туда, где он.

– Он тоже участник конференции?

– Да. Тоже.

– Тогда не проблема найти его номер телефона. И когда ты запала?

– В первый же вечер, сразу же, когда увидела его. Я так явно почувствовала, что хочу секса именно с ним и чтобы он был рядом. У меня сердце колотилось в горле. Лена, что это? Со мной такое впервые, чтобы вот так… Это ведь я пришла к нему в ту… последнюю ночь. Ты можешь такое представить? Я от себя такого не ожидала, и, если бы это я не была бы сама, то не поверила бы, что на такое способна.

– А он что? – прошептала Лена с расширенными глазами.

Соня развела руками и рассмеялась:

– Представь себе, не отказался.

Они обе засмеялись.

– Ты ведь должна была почувствовать, как он к тебе относится. Я не могу представить, чтобы ты явилась, набросилась на него и изнасиловала.

– Но я действительно сама явилась, – Соня улыбнулась. – Пожалуй, даже набросилась, но все остальное было по обоюдному согласию… и было чудесно…

И Соня рассказала подруге о своих мыслях и тоске по Алексу, о скандале на даче у родителей, о разговоре с братом.

Вино было выпито, салат и рыба съедены, а Соня и Лена сидели за столом и делились своими тайнами. Это только кажется, что подруги всегда откровенны друг с другом. У каждой из них много бытовых проблем, работа, в которой каждая из них преуспела и которой отдают много сил и таланта. Да и обстановка не всегда располагает к разговору о самом потаенном, о том, в чем сам себе боишься признаться. Но бывают моменты, когда ты открываешь душу близкому другу и находишь в нем поддержку. Это был тот самый момент.

– Хочу чаю, – ленивым и капризным голосом произнесла Лена.

«И правда, сейчас как раз нужна чашечка чая», – подумала, вставая из-за стола, Соня.

– Какой желаете выпить чай? – с улыбкой спросила она уже почти засыпающую Лену.

– Только, пожалуйста, не ваш зеленый, – быстро проговорила та. «Ваш зеленый» – это относилось к Соне и Наташе, которые в кафе заказывали если не кофе, то зеленый чай с лимоном.

Соня засмеялась:

– Ладно-ладно, – успокоила она подругу, – я сейчас заварю нам черный чай премьер-министра…

– Какого еще премьер-министра? – перебила ее Лена.

– Как какого? Английского, конечно, – засмеялась Соня, наливая в чайник воду. – Ради бога, не пугайся. Это просто чай «Граф Грей», – она показала Лене желтую жестяную коробочку, наполненную чаем. – Граф Чарльз Грей несколько лет в первой половине девятнадцатого века был премьер-министром Англии. Уйдя в отставку, он стал генерал-губернатором Индии. Раньше чай выращивали только в Китае, и граф Грей решил в Индии обустроить плантации чая, вывезенного из Китая. У него все получилось. И уже через несколько лет первая партия черного индийского чая появилась на рынках Англии. Вот только вкус у него, надо сказать, был неидеальным. И тогда в него стали добавлять бергамот. Вот поэтому, в память о графе, один из самых популярных сортов чая зовется «Граф Грей».

Соня налила себе и Лене в чашки душистый чай. Лена с восхищением смотрела на подругу:

– Соня, откуда ты так много знаешь? Я не перестаю восхищаться тобой. Ты так много интересного рассказываешь. Вот и сейчас. Эта история о графе Грее… Ты что, специально интересовалась выращиванием чая? Когда ты все это успеваешь? А если бы я спросила тебя о рыбе, которую мы ели за ужином, ты могла бы и о ней рассказать?

– Конечно, – уверенным голосом изрекла Соня, а затем засмеялась. – Рыба – она и есть рыба. Она живет в воде и иногда попадается на крючок. Я тебе по секрету скажу, что выращиванием чая я нисколько не интересовалась. Сегодня днем я вышла на улицу, чтобы отдышаться, и зашла в кафе, а там, на столике, валялся старый, ну очень старый журнал. Я даже не помню его названия: то ли «Вокруг света», то ли «Биография» – они тоже такие интересные вещи печатают, там и была статья о чае. Пока мне несли мой заказ, я ее прочитала, а сейчас вспомнила и рассказала тебе. У меня часто так бывает. Моя память иногда только от одного слова, сказанного кем-то другим, выбрасывает на поверхность сознания информацию, которая была получена давно и о которой я думала, что забыла. Вот и вся хитрость.