Текст книги "Я в мужчинах защиты искала…"

– Аня! Что это? – воскликнула она, показывая на синюшную скулу. – Тебя кто-то ударил?!

Анна обреченно вздохнула. Она ни при каких обстоятельствах не планировала ставить мать в известность насчет ее непростых «отношений» с Гавришем. Пришлось импровизировать на ходу. Она написала на листке, стараясь выглядеть спокойной и вести себя естественно:

«Я поскользнулась по пути домой и упала. Приложилась о тротуарную плитку».

– Голова не болит? – участливо спросила мама. – Не кружится? Не тошнит?

«Все в порядке. Сотрясения нет. Немного болит лицо, но это только ушиб».

– Откуда ты знаешь? – Нине Дмитриевне, похоже, хотелось поволноваться еще. – Ты была у врача? Тебя осматривали?

«Я сама себя осматривала. И сотрясение у меня было раньше, если ты помнишь. Я не забыла симптомы».

Женщина хотела еще что-то сказать, но к ним уже подходил Денис с двумя одноразовыми стаканчиками. Он осторожно, стараясь не обжечь ни Нину Дмитриевну, ни Анну, вручил им напитки и встал рядом.

– Спасибо, – поблагодарила мать, а дочь лишь в очередной раз кивнула головой.

«Интересно, – подумал мужчина, непроизвольно улыбнувшись своим мыслям, – у нее шея не болит еще от всех этих кивков?» Ему казалось, что должна бы болеть. Спросить у нее самой, что ли? А она в ответ еще раз кивнет.

Нина Дмитриевна мелкими глотками, не торопясь, пила горячее сладкое какао. Стакан она держала уверенно, руки у нее больше не дрожали. Это отметили и ее дочь, и Денис. И это радовало. Значит, она уже лучше владела собой и могла адекватно воспринимать реальность. Шока не было. Это было кстати: чем бы ни закончилась операция, женщина сможет нормально реагировать. Она пила, грела руки о стаканчик и молчала, думая о чем-то своем.

Анна встала с подлокотника и подошла вплотную к Денису. От ее присутствия по его телу разлилось тепло, и он мысленно отметил это с неожиданной для самого себя радостью, автоматически подавшись ей навстречу.

«А себе?» – быстро написала на листке девушка.

– Что себе? – не понял мужчина.

«Ты не взял себе кофе. Рук не хватило?»

Денис улыбнулся. Она правильно все поняла. Нести три горячих стакана одновременно он бы не смог.

«Давай напополам, – предложила она. – Мне одной много».

– Ты уверена?

Анна попробовала кофе, слегка испачкав верхнюю губу в сливочную пенку, и передала стакан ему. Он взял, автоматически сделал глоток, ойкнул, обжегшись, но не мог отвести глаз от сливок на ее губе, которые она, перехватив направление его взгляда, тут же слизнула, и он испытал что-то похожее на разочарование. Денис не признался бы в этом под пыткой, но ему вдруг безумно захотелось самому собрать губами эту нежную пенку со сливочно-кофейным вкусом с ее губ. Память услужливо подкинула ему воспоминание о том единственном поцелуе, который у него с ней был, и мужчина покраснел в четвертый раз за вечер. Это уже не лезло ни в какие ворота! Как девчонка, честное слово! Скрывая смущение, он передал стакан обратно девушке, жадно ловя каждое ее движение, внутренне желая, чтобы она опять испачкалась и облизнулась.

Когда они допили, Анна тронула Дениса за плечо и написала:

«Ты, когда выходил, не заметил, банкомат работает?»

– Работает, – ответил Денис. – А зачем тебе ночью деньги?

«Нужно врачу дать. И медсестрам в отделении».

– Точно. Я не подумал как-то. Прости.

«Ты и не должен. Ты и так сделал больше, чем вообще мог бы. Спасибо! Может, домой поедешь?»

– Ну уж нет! – не согласился мужчина. – Я побуду с тобой, дождемся окончания операции. Возможно, я еще в чем-то пригожусь.

Нина Дмитриевна с интересом наблюдала за ними, ловя каждое слово и движение. Хорошо зная мать, Анна была уверена, что та еще не раз будет ее пытать насчет Дениса и того, какие отношения их связывают. Но сейчас ей было не до того.

Денис проводил девушку до банкомата, а когда они вернулись, Нина Дмитриевна уже не сидела, а стояла, разговаривая с высоким шатеном в зеленом операционном костюме. Анна прибавила скорости, почти побежала, не чуя под собой ног.

Она не ошиблась, это действительно был принявший Игоря Сергеевича травматолог. Он рассказал, что операция прошла неплохо, повреждения были не так серьезны, как показалось на первый взгляд. Отец Анны отделался несколькими переломами, в том числе со смещением – их почистили, собрали и сложили – и ушибами мягких тканей и внутренних органов. Без сотрясения мозга тоже не обошлось, но в целом состояние пациента серьезных опасений не вызывало. Внутренних разрывов и кровотечений не было, повезло. Теперь мужчину должны были поместить в послеоперационную палату в травматологическом отделении. С ним можно было остаться на ночь, ответил он на вопрос Нины Дмитриевны. Утром будет обход, и станет понятнее, как дальше пойдет выздоровление. Но он обязательно поправится, волноваться не нужно, добавил хирург.

Анна тихо и уверенно, незаметно для остальных находившихся в холле людей сунула в карман врача купюру. Тот попытался было что-то сказать, но она перехватила и с чувством пожала его руку, кивнула головой, а потом написала на листке: «Большое спасибо, доктор!»

– Пожалуйста, – ответил тот, внимательно посмотрел на девушку и спросил: – А с Вами что? Вы тоже падали? И почему Вы не говорите? Вы немая?

«У меня временно пропал голос. А синяк от падения – поскользнулась сегодня на льду».

– Ну-ну, – буркнул врач. Его не обмануть было историей про лед, он, в отличие от Нины Дмитриевны, прекрасно отличал синяки от падения и от удара. – Пойдемте, я попрошу отоларинголога Вас осмотреть. А Вы, – обратился он к женщине, – можете пройти к мужу и побыть с ним, его сейчас будут перевозить в палату.

Все вместе они двинулись за врачом. Денис нес верхнюю одежду и поддерживал Нину Дмитриевну под руку. Та воспринимала это уже как должное и благодарно опиралась на его крепкий локоть. У лифтов они встретили санитаров, которые везли на каталке только что прооперированного Игоря Сергеевича. Он был до подбородка накрыт белой простыней и на ее фоне казался трупом. Кожа была бледной с желтоватым оттенком, губы посинели, вокруг закрытых глаз темнели круги, щеки и глаза ввалились. При виде отца Анна едва не упала в обморок, но врач успел поддержать ее и слегка пошлепал по щекам. Нина Дмитриевна еще сильнее оперлась о руку Дениса.

– Вы можете остаться с ним до утра, – повторил доктор, обращаясь к жене пациента. – Я сейчас скажу сестрам.

В отделении отца быстро переложили на койку в послеоперационной палате, поставили какие-то капельницы, нашли кресло для мамы. Анна подумала, что не последнюю роль в этом сыграла ее хрустящая «благодарность». Аккуратно поймав за полу халатика суетящуюся медсестру и отведя ее в уголок, девушка сунула купюру поменьше в ее карман, указав головой на лежавшего на койке отца. Женщина изображать невинность не стала, тихо поблагодарила и убежала за одеялом потеплее. Тем временем доктор вполголоса что-то рассказывал маме, а когда Анна подошла поближе, взял ее за локоть и сказал:

– А теперь мы займемся Вами. Пойдем.

Денис оставил Нине Дмитриевне ее пальто, шепнул что-то ободряющее и в несколько шагов нагнал Анну.

– Ваш муж? – спросил доктор у девушки, указав головой в его сторону, но та не успела ничего ответить, потому что Денис быстро сказал:

– Да.

– Хорошо, пошли с нами, – не стал спорить врач.

Двумя этажами выше, в лор-отделении, доктор пошептался со своим коллегой и попрощался с Анной и Денисом, заверив, что и с отцом, и с ней все будет хорошо. В свою очередь, отоларинголог осмотрел девушку, покачал головой, пожурил за позднее обращение и обработал ее горло каким-то холодным и неприятным на вкус лекарством, после чего быстро расписал на листке бумаги схему лечения. Как он уверял, если его придерживаться, голос восстановится уже через пару дней, но и тогда желательно поберечься и не болтать много. И, конечно, порекомендовал взять бюллетень и побыть дома. Анна, уже привыкшая к письменной речи, написала на листке бумаги благодарность, потом хотела было добавить еще купюру, но, к удивлению своему, увидела, что это уже сделал Денис: быстро, споро, уверенно, – после чего обменялся с врачом рукопожатием и увел девушку из отделения под руку.

Они взяли себе еще по стакану кофе в круглосуточном киоске, но пили его в холле больницы, в тепле, положив верхнюю одежду на подоконник. Сесть было негде: поток пациентов не прекращался, несмотря на позднее время.

«Теперь ты поедешь домой?» – спросила Анна.

– А ты? – парировал Денис.

«Мне нужно зайти в родительскую квартиру, собрать отцу вещи и маме какой-нибудь завтрак».

– Ты что, сейчас его нести собралась?

«Нет, принесу утром. Сейчас ни к чему».

– Тогда я тебя провожу, – решил мужчина.

«А твоя жена?»

– А что жена? Она кутит и, спорю на что угодно, обо мне и не вспоминает.

Анне показалось, что в голосе Дениса звучит горькое сожаление, но ей было его совсем не жаль: сам виноват, нечего гулять от законной супруги. Потом она подумала, что и сама сейчас занимается тем, что встает между Денисом и его женой. Что мешало ей отказать ему, когда он просил разрешения приехать? Что мешало отправить его домой, когда позвонила мама? Да и что мешает попрощаться прямо сейчас? Она спокойно дойдет домой пешком или доедет на такси.

Как страшно было признаваться себе, что она совсем не хочет, чтобы он уходил!

– Так мы идем? – спросил Денис. – Или машину вызвать?

«Идем. Тут недалеко».

– Как скажешь.

Глава 8. Первая ночь

В квартире было темно и пусто. Когда они вошли, Анна не стала включать свет, по привычке, чтобы никому не помешать, совсем забыв, что, кроме них двоих, там никого не было. На ощупь сняв обувь, они прошли на кухню, и девушка зажгла светильник над обеденным столом. Денис на ходу расстегивал куртку, и она последовала его примеру. Потом до нее все-таки дошло все, что произошло в этот вечер, и, как была, в полурасстегнутом пальто и с сумкой в руках, она не села – упала на табурет перед столом и схватилась руками за голову. Опять начало трясти. Денис тихо подошел сзади и помог подруге освободиться от верхней одежды, потом забрал из ее рук сумку и отнес все на вешалку в прихожей.

Когда он вернулся в кухню, девушка сидела на том же месте, в той же позе, и тихо плакала в ладони. Плечи ее вздрагивали, и она выглядела такой маленькой, съежившейся, что ее захотелось взять на руки и крепко-крепко прижать к себе. Мужчина подошел сзади, замер на несколько секунд, потом положил руки ей на плечи и обнял. Анна прижалась к нему спиной и заплакала еще сильнее, словно его прикосновение сняло в ней какой-то зажим, и слезы полились сами собой. Он держал ее, пока она плакала, и понемногу она стала успокаиваться. Наконец слезы закончились совсем, и девушка, подняв лицо, вытерла тыльной стороной ладони стекающую по нему влагу. Глаза ее блестели в полутьме, в самой глубине расширившихся зрачков сияли отражения источника света. Денис вздрогнул и шагнул назад.

«Что?» – беззвучно, одними губами спросила она, но он понял и покачал головой.

Девушка встала и сделала шаг ему навстречу. Вопросительное выражение не сходило с ее лица.

Денису стало страшно. Она была настолько красива сейчас, что он готов был забыть обо всем на свете и наброситься на нее с поцелуями, лишь бы снова ощутить тот вкус, что засел, словно заноза, в самой глубине его памяти, – вкус ее губ. В его глазах ее не портил ни огромный, почти на половину лица, синяк, ни размазавшаяся косметика, ни тени усталости под глазами. В скудном свете настенного светильника она выглядела совсем юной, и Денис казался себе еще старше, чем был, словно она годилась ему в дочери. Он не мог обидеть ее. Он понимал, что, если не сдержится сейчас, будет ничем не лучше гада Гавриша и потеряет ее навсегда, одним махом зачеркнет все то, что побудило ее назвать его своим, доверить ему тайну своей семьи и свою безопасность. И мужчина сделал еще один шаг назад, собираясь с силами.

Анна в недоумении остановилась. Она вообще ничего не понимала. Поведение Дэна казалось ей странным. По старой привычке она стала искать причины в себе, пытаясь вспомнить, что же она сделала такого, что обидело его. Как назло, ничего «такого» не вспоминалось. Девушка пожала плечами и осталась стоять, пристально глядя на Дениса. Тот не отводил взгляда, но и не двигался. Некоторое время они играли в гляделки, потом Анне это надоело, она развернулась и пошла к плите, греть воду для чая. Нестерпимо хотелось выпить горячего, внутренний душевный холод, кажется, решил захватить еще и ее тело в придачу. Только когда девушка поставила чайник на огонь и развернулась, чтобы снова сесть за стол, Денис нашел в себе силы подойти к ней.

– Извини, – сказал он. – Я не хотел тебя пугать. Это просто усталость.

– Ты поедешь домой? – шепотом спросила Анна и удивилась тому, что хоть так может общаться. Горло почти не болело, и девушка вспомнила дежурного отоларинголога теплым словом.

– Да, посижу немного с тобой и вызову такси. Ты же нальешь мне чашку чаю?

– Конечно, – едва слышно ответила девушка и улыбнулась. – Спасибо тебе за все. Ты так помог мне!

– Рад был, – совершенно искренне признался мужчина.

Анна заварила чай и разлила его по большим чашкам. У них в доме никто из маленькой посуды никогда не пил. Денис грел руки о теплые фарфоровые бока и радовался, что у него есть еще время, чтобы побыть с девушкой, пока чай не закончится. На самом деле ему совсем не хотелось уезжать. Он ощущал почти физически, как с каждой проведенной рядом секундой его отношение к ней становится все теплее, все нежнее, все трепетнее. Да, он уже признался себе, что хочет ее, еще в тот самый день, когда она попросила его о помощи в лифте. Это было для него нормально, он любил женщин, но зарождающее чувство, которому он пока не мог найти имени, удивляло и очаровывало его. Ни к одной девушке, кроме, пожалуй, жены Надежды, да и то в самые первые месяцы их отношений, он не испытывал ничего подобного. Хотелось помогать ей, заботиться, защищать, облегчать жизнь. И как это с ним произошло, он не понимал.

Анна, в свою очередь, сидела рядом с Денисом за столом, пила чай мелкими глотками и мысленно ругала себя распоследними словами. Она уже не раз за вечер предложила Дэну уехать домой, но он все еще оставался с ней. Девушке было стыдно перед его женой за то, что ей так хорошо в его присутствии, она хотела, чтобы мужчина наконец оставил ее и вернулся к семье. И в то же время она до ужаса боялась того момента, когда он все же поднимется и уедет, оставив ее одну в пустой квартире.

Разговор не клеился, каждый был занят своими мыслями, и девушка почувствовала, что уже засыпает. Нужно было что-то решать, тем более что рано утром она должна была вернуться в больницу, да еще и маме принести что-то перекусить. Денис заметил, что Анна становится все тише и почти совсем не пьет, и с сожалением поднялся.

– Я поеду, Ань. Тебе нужно отдохнуть.

Она тоже встала, прошептала:

– А как же такси?

– Я вызову с улицы и покурю, пока машина придет. Не переживай. Спасибо за чай.

Она улыбнулась.

Пока он одевался, девушка стояла рядом и пыталась найти слова, чтобы уговорить его остаться и чтобы это не выглядело неприлично. Слова не находились, она опять мысленно ругала себя, наблюдала за мужчиной и молилась о том, чтобы он сам придумал повод и не оставлял ее. Наконец Денис застегнул куртку. Больше медлить было нельзя.

– Я позвоню тебе утром, – пообещал он.

Она кивнула и шепнула:

– А твоя машина?

– Я заберу ее завтра, скорее всего, ближе к вечеру. Тебя же все равно у Валентина не будет, да?

Анна отвела глаза.

– Я не знаю, – так тихо ответила она, что он скорее угадал ответ по ее губам, чем услышал. – Я не думаю, что буду сидеть у его постели.

Денис прекрасно понял, о ком идет речь.

– А мама? – уточнил он. – Ты же будешь ее поддерживать?

Тут Анна не колебалась.

– Разумеется. Но это не значит, что я вернусь сюда жить.

Денис почесал уже зарастающий колючей щетиной подбородок.

– Значит, ты все еще хочешь посмотреть съемную квартиру?

– Хочу. Созвонимся утром и договоримся о времени, – прошептала Анна, чувствуя, что горло снова начинает жечь. – Если, конечно, тебя не убьет твоя жена.

– Хватит уже о ней! – с неожиданной для них обоих злостью бросил Денис. – Я не хочу говорить о Надежде, слышишь?

Анна подалась назад, ее напугала эта вспышка. В долю секунды она вдруг не просто вспомнила, что стоящий напротив нее мужчина – чужой муж, а почувствовала это всей кожей: по ней словно холодный ветер пронесся.

Денис, в свою очередь, сразу же мысленно обругал себя за эту вспышку. Не вина Ани была, в конце концов, что он, взрослый женатый мужик, вел себя абсолютно неподобающе, унижая своим поведением и обеих заинтересованных женщин, и себя самого.

– Ань, прости! – Он шагнул к ней, но она снова отступила. – Прости меня, дурака! Я не должен был повышать голос. Ты ни в чем не виновата. Я просто устал, прости. – Видя, что страх все еще не ушел из глаз девушки, он продолжил: – Я никогда не причиню тебе вреда, слышишь? Я клянусь тебе!

Анна осторожно, на цыпочках, подошла к нему и примирительно погладила мужчину по щеке кончиками пальцем. Пальцы были легки, невесомы и холодны, словно не грелись о горячую чашку всего пару минут назад. На миг зажмурившись под ее прикосновениями, Денис открыл глаза и улыбнулся, вложив в эту улыбку все чувства, что переполняли его в этот момент по отношению к стоявшей рядом с ним чудесной девушке. Его в общем-то заурядное лицо преобразилось от этой улыбки настолько, что Анна словно впервые увидела его и залюбовалась. И улыбнулась в ответ, не боясь больше.

– Я пойду? – то ли спросил, то ли сообщил Денис.

– Иди, – одними губами сказала она.

Мужчина развернулся, открыл дверь и шагнул в холодную полутьму лестничной клетки, аккуратно прикрыв за собой дверь. Девушка осталась стоять на пороге, чувствуя, как откуда-то из тьмы пустой квартиры подбирается к ее сердцу страх. Она села на корточки, обхватила себя руками и закрыла глаза, словно это могло каким-то образом помочь и изгнать призраки прочь.

Просидев так минут пять, обозвав себя в очередные триста пятьдесят раз дурой и трусихой, признавшись себе, что Денис ей сейчас нужен здесь, и плевать на жену, Анна подбежала к окну и посмотрела вниз. Фонари не горели, двор был окутан тьмой. Не было видно, стоит ли кто-то возле подъезда или нет. Рассудив, что, если даже мужчина и успел уже уехать, то не очень далеко, она трясущимися руками стала набирать телефонное сообщение с просьбой вернуться. Ей было стыдно и страшно. Она боялась, что он отвергнет ее и все-таки уедет к жене. И в то же самое время она страшилась того, что он вернется сюда, к ней, – что она станет делать тогда? Обругав себя еще раз, Анна дописала сообщение и нажала на кнопку «отправить». Все. Теперь только ждать.

Тишину разорвал сигнал домофона. Не чуя себя от страха, девушка кинулась к входной двери и сорвала трубку с аппарата прежде, чем он успел подать сигнал во второй раз.

– Аня, это я, – сказали там, не дожидаясь, пока она прошепчет что-то. – Впусти меня, пожалуйста!

«Так быстро! – удивилась про себя Анна. – Он вернулся ко мне, едва получив сообщение! Мамочка, что я делаю?!» Она нажала кнопку открытия дверей, повернула ключ в замке и застыла статуей у порога, ожидая шагов на лестничной клетке.

Денис вошел в квартиру, запер за собой дверь и посмотрел на нее в нерешительности.

– Знаешь, – сказал он, – можешь на меня кричать, но никуда я не поеду. Тебе нельзя сейчас оставаться одной. Можешь думать обо мне, что хочешь, но эту ночь я проведу с тобой. Я не стану приставать, тебе нечего бояться. Я просто буду рядом.

– Не поняла, – беззвучно проговорила Анна.

И в этот момент из кармана мужчины раздался звон. Денис тут же достал телефон, нажал несколько кнопок, прочел – и только тут до нее дошло, что это было ее сообщение. Он вернулся к ней просто так, еще не успев прочитать всего того, что она ему написала. Уши покраснели, девушка опустила глаза, желая провалиться сквозь землю от стыда. Несколько долгих секунд мужчина читал, потом подошел к ней и, взяв пальцами за подбородок, поднял его так, чтобы видеть ее глаза.

– Не бойся, – произнес он тихим шепотом. – Я буду с тобой. – А потом подхватил на руки и понес в комнату – ее комнату, безошибочно найдя дорогу в почти полной темноте.

Они целовались, лежа на ее широкой кровати, и девушке казалось, что она тает, растекается по поверхности, как весенняя полноводная река, освободившаяся от ледяного плена, стремится захватить все доступное ей пространство. Денис не позволял себе большего, его руки просто держали ее, прижимали к его телу, не давая провалиться в беспамятство страсти. Она уже не думала, не оставалось сил думать. Его поцелуи прогнали из ее разума все возможные мысли, и она хотела сейчас только его, хотела сделать его своим – пусть на один лишь раз, на одну ночь. Денис целовал ее, словно пытаясь выпить всю ее сладость, ее неугомонное жизнелюбие, ее страсть к жизни. В отличие от девушки, он не позволял себе расслабиться, прекрасно понимая, что дать полную волю своим желаниям сейчас означало бы потерять Анну потом. Он хотел ее не меньше, чем она его, но, чувствуя ответственность за ее благополучие, собрал волю в кулак и держался, держался из последних сил. И при этом отказать себе хотя бы в поцелуях не мог, на подобный подвиг его сил уже не хватало.

– Дэн… Дэнечка… – шептала под его губами и руками девушка, и мужчина понял, что, если не остановится сейчас, дальше уже не сможет.

Он прижал подругу к себе, с трудом оторвавшись от шеи, зарылся лицом в ее волосы и замер. Анна попыталась вывернуться и заглянуть ему в лицо, не понимая, почему он остановился, но мужчина держал ее крепко, и она, после недолгих попыток вырваться, смирилась, уткнулась лицом в его плечо и тоже застыла без движения. Несколько минут спустя, когда оба уже смогли выровнять дыхание, девушка прошептала:

– Дэнька, мы просто ненормальные с тобой. Особенно я…

– Ты такая сладкая, Ань, – словно не слыша ее слов, ответил Денис. – Я просто с ума от тебя схожу. – Он умолк, Анна хотела сказать еще что-то, но мужчина продолжил: – Однако без твоего желания я ничего делать не буду, клянусь тебе. Буду тебе другом, буду братом, буду тенью. Все, что больше, – только когда ты захочешь. Если захочешь.

Анна хотела было сказать, что хочет его прямо сейчас, но поймала себя на том, что по-прежнему испытывает острое чувство вины перед его женой. А еще где-то в глубине души, там, где гнездятся самые смелые желания, ей страстно хотелось, чтобы их первый раз был не здесь и не так – впопыхах, под острым соусом страха и боли. Если она все же решится наплевать на свои принципы, пусть это хотя бы доставит ей удовольствие и будет красиво. Приняв решение, она прошептала:

– Мне так хорошо с тобой, Дэнька! Просто оттого, что ты рядом. Давай спать. Обещай, что останешься со мной и не уйдешь. Останешься?

– Останусь. Не уйду, – тихо, обжигая ее ухо жарким дыханием, прошептал в ответ Денис.

Проваливаясь в сон, девушка ощущала его запах вокруг себя, словно укуталась в теплое и уютное, хотя пока еще новое и непривычное одеяло. Руки и тело мужчины согревали ее, и в настоящем одеяле нужды вовсе не было.

А Денис, обнимая ее, долго не мог уснуть, думая о том, куда он влез и как теперь будет жить, разрываясь между все еще любимой женой и этой проблемной, но очень желанной девушкой. Простой мимолетный романчик не оставил бы следа в его сердце, но уже одно то, что он пока отказывал и себе, и Анне в близости, многое говорило Денису о нем самом. Мужчина лежал в темноте, обнимая подругу, слушая ее дыхание и удивляясь себе самому. Остаться на ночь – это верх глупости, Надя дома еще расскажет ему все, что думает о нем. Но бросить Аню, уйти в ночь, зная, что она останется одна в темной пустой квартире, с мыслями о прооперированном отце, каким бы он ни был, и о гаде Гаврише, Денис не мог. Просто не мог. Кто-то должен был помочь ей, дать ей ощущение безопасности и уверенности – так почему не он?

С этими мыслями он все-таки задремал, и снилась ему Анна, всю ночь до самого пробуждения.