Текст книги "Я в мужчинах защиты искала…"

Глава 9. Андрей

Утро прошло по плану. Анна проснулась первой, кое-как привела себя в порядок и занялась приготовлением быстрого завтрака для них с Денисом и для мамы. Денис поднялся уже на запах еды, тоже быстро умылся и пригладил взъерошенные волосы пальцами, а после завтрака проводил Анну до больницы, сам же поехал забирать машину. Девушка чувствовала себя неловко, очарование и близость прошедшей ночи казались теперь не более чем сном, и как вести себя с мужчиной, она не знала. Он тоже был словно не в своей тарелке, быстро обнял ее и ушел по направлению к автобусной остановке, чем вызвал у Анны вздох облегчения. По крайней мере, сейчас ей не нужно было придумывать тему для разговора и делать вид, что все в порядке.

В отделении девушка практически сразу столкнулась с врачом, ночью прооперировавшим отца. Он узнал ее и поинтересовался, как она себя чувствует. Анна написала на листочке, что все в порядке, и добавила благодарность ему и его коллеге лору. Потом подумала и, пока врач не убежал по своим делам, дописала вопрос о том, как прошла ночь у Игоря Сергеевича. Мужчина успокоительно похлопал ее по плечу.

– С ним все будет нормально, – пообещал он. – Ваш отец приходил в себя, он в адекватном состоянии, сообразил, где находится, и вспомнил, что с ним произошло.

При этих словах Анна похолодела. Если папаша рассказал о попытке суицида, его же на учет к психиатру поставить могут! А он и так устойчивостью психики не отличается. Или это все-таки просто отвратительный характер и отсутствие нормального воспитания?

– Вы только не переживайте. Мы к нему час назад даже милицию пустили, он им рассказал, что это был несчастный случай, и они ушли с миром.

Анна постаралась сделать так, чтобы ее облегченный вздох не слишком уж бросался в глаза. Получилось у нее или нет, она так и не поняла: врач или не заметил, или сделал вид, подыграв ей.

– Температура нормальная, обезболиваем через капельницу, так что в целом ваш отец чувствует себя неплохо, насколько это возможно в его состоянии.

Девушка с чувством пожала руку врача и написала большими буквами на листочке-«выручалочке»:

«Огромное Вам спасибо, доктор! Я никогда этого не забуду».

Врач улыбнулся:

– Всегда пожалуйста!

В палату она тоже прошла без проблем: на посту была вчерашняя медсестра, которая кивнула ей головой в знак приветствия. Анна ответила тем же. Мама сидела в кресле у кровати отца, как и ночью, почти в той же самой позе. Она подремывала, но открыла глаза на звук открывшейся двери и улыбнулась, узнав дочь.

– Как он, мам? – шепнула девушка.

– Не очень, – грустно сказала Нина Дмитриевна. – Разумеется, все болит, но ему в капельницу добавили обезболивающее, проще терпеть. Просыпался… – Мать сделала паузу и нервно сглотнула. – … разговаривал с милиционером и снова уснул.

Анна присела на подлокотник кресла и успокаивающим жестом накрыла руку мамы своей ладонью.

– Я видела доктора, он мне сказал про милицию, – тихим-тихим шепотом, все еще боясь нагружать связки, произнесла она.

Нина Дмитриевна прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями, потом так же негромко, как и дочь, прошептала:

– У твоего отца хватило ума не признаваться в собственной дури чужим людям. Он поддержал мою версию с ремонтом окна. Хоть когда-то он согласился со мной, надо же! Мы сказали, что он поскользнулся на подоконнике и едва не выпал в окно, а я пыталась его поймать, но не удержала, вот он и улетел.

Чтобы мама не слишком уходила в грустные мысли, Анна крепко обняла ее и прошептала ободряющие слова, а потом достала принесенный завтрак и насильно заставила его съесть. После еды женщина заметно повеселела, он явно пошел ей на пользу.

– Ты хоть немного спала ночью? – поинтересовалась девушка.

– Немного.

– Дождись обхода и иди домой, поспи.

– А отец?

– Доктор сказал, он стабилен. Над ним не нужно сидеть. Я договорюсь с сестрами, за ним присмотрят, пока ты отдохнешь.

Нина Дмитриевна замолчала, и Анна отлично видела, что мать хочет ей что-то сказать, но не решается.

– Хорошо, – сказала она после недолгой паузы, прекрасно поняв то, о чем пока молчала мама. – Я побуду с ним, пока ты восстановишь силы. Но не жди, что это войдет в привычку.

– Аня! – воскликнула мать, но тут же прикусила язык и продолжила уже тише: – Это же твой отец! Будь хоть ты умнее!!

– Я не хочу быть умнее, – прошипела девушка. – Я его из окна не толкала и не обязана расплачиваться за его тараканов. Это он выгнал меня из дому, а не я его. И вообще, я уверена, что он наговорит мне всяких приятных слов, когда придет в себя и увидит, что я тут.

– Да что ж ты такая обидчивая-то? – взвилась Нина Дмитриевна. – Вся в него, хоть и пытаешься откреститься.

– Я не пытаюсь. – Анна и сама слышала, что шипит, словно змея. – Я вообще ничего не пытаюсь. Мне надоел этот цирк. Сколько еще вы будете меня шантажировать?

– Да кто тебя…? – Женщина не договорила, дочь перебила ее:

– Вы оба. Как только я ушла из дома, он создал ситуацию, в которой я должна была вернуться, хотя бы ради тебя, чтобы не оставлять тебя одну. А ты сейчас играешь роль великодушной супруги, которая всегда поддержит мужа в трудной ситуации, даже если он не прав, и требуешь того же от меня. – Она умолкла, чтобы перевести дух и откашляться, потом продолжила: – Я в ваши игры играть не намерена. Да, я буду тебе помогать. Общаться с тобой я и не отказывалась, что бы вы там себе ни думали. Но ждать от меня, чтобы я делала вид, что мы счастливая семья и у нас все прекрасно, не стоит.

Нина Дмитриевна попыталась заплакать, но Анна не дала ей этого сделать.

– Мам, прекрати. Я сказала, хватит. Я тут, с тобой. Этого довольно. Я дам денег медикам, отца не оставят без внимания и необходимого лечения. Но не жди от меня чего-то еще.

– Откуда у тебя деньги? – запоздало сообразила мать, но девушка только махнула рукой.

Анне нестерпимо хотелось курить, и она вспомнила, что не курила уже больше суток.55
  Вы же помните, что курить опасно для здоровья, да?


[Закрыть] У нее не было зависимости, но сейчас она ни о чем другом думать не могла, поэтому встала, извинилась и вышла из палаты. Нужно было развеяться и побыть хоть немного вне этой выматывающей нервы ситуации. Она не считала, что была слишком жесткой с мамой – точнее, не хотела об этом думать. Просто не хотела и все. Хотелось просто постоять на холоде, покурить и чтобы все было просто, хотя бы на несколько минут. «Просто. Просто. Просто», – шептала она, словно молитву.

На улице, недалеко от входа в больницу, где было оборудовано место для курения, Анна нашла себе место в уголке и закурила, с непривычным для себя наслаждением затянувшись крепким едким дымом. Она сосредоточилась на размеренных движениях: поднести сигарету к губам, затянуться, опустить руку с сигаретой вниз, подождать, пока дым достигнет ее легких, выдохнуть, еще подождать. И опять то же самое, по новому кругу. Как ни странно, это действительно успокаивало, ритмичный повтор простых однотипных действий работал. Анна стояла, курила и старалась вообще ничего не брать себе в голову. Совсем ничего. Чтобы в мыслях была темная гулкая пустота. Наверное, поэтому она и не заметила подошедшего к ней парня.

– Девушка, угостите огоньком, пожалуйста, – сказал веселый голос, – а то я так торопился покурить, что зажигалку в палате забыл.

Анна вздрогнула от неожиданности, но повернулась на голос и протянула просящему зажигалку.

– Возьмите, – прошептала она и вдруг остолбенела. – А… Андрей? Андрей Решетников?

Стоявший напротив парень с загипсованными ключицей и рукой, одетый в темные тренировочные штаны и майку, сверху которой была кое-как наброшена куртка, так и застыл с протянутой рукой. Он был невысок, худ, жилист и поразительно, просто невероятно похож на ее друга детства: те же смешливые глаза и веснушки на носу, которые она помнила так хорошо, словно только вчера видела их.

– Аня? – подозрительно сощурившись, спросил парень. – Аня Денежко?

У Анны задрожали руки, пепел просыпался на куртку. Она брезгливо стряхнула его и швырнула недокуренную сигарету в урну, потом сделала шаг навстречу парню и пристально вгляделась в его лицо. Ошибки быть не могло.

– Андрюшка! – утвердительно, словно убеждая себя саму, произнесла она. – Это все-таки ты!

Андрей, будто бы забывший о своем намерении покурить, неловко обнял девушку здоровой рукой и зашипел, когда объятие стало слишком крепким.

– Анька! Анечка! Сколько лет! – не веря себе, пробормотал молодой мужчина.

Анна смотрела на него, и радостная улыбка все шире и шире расплывалась на ее лице. Она не верила своим глазам. Сколько лет она вспоминала его, думала о нем – и боялась спросить родителей, куда переехала семья Решетниковых. Боялась того, что отец будет подшучивать над ней, высмеивать их с Андреем дружбу. А потом уже как-то забылось за бытовыми рутинными делами, стало совсем не до того. И вот теперь он стоит перед ней хоть и не совсем здоровый, но живой, веселый, жизнерадостный, каким она до сих пор помнила его. Невероятно!

– Ну, как ты? – все еще шепотом спросила Анна, не придумав никакого более интеллектуального вопроса. На самом деле вопросов было море, но с какого начинать?

– Как видишь, – улыбнулся Андрей, показывая на свой гипс. – Я лежу, болею, сам себя жалею…

– Что с тобой произошло?

– А, ерунда, под машину попал, – отмахнулся парень. – Жить буду, виновник оплачивает лечение. С тобой-то что? Тоже лежишь? – Он кивнул головой куда-то в сторону больничного корпуса.

– Я? – не поняла девушка. – Нет, со мной все нормально. У меня отец в «травме» лечится, из окна вывалился. Его этой ночью прооперировали, сейчас в себя приходит.

– Из окна? В это время года? Чего он вообще туда полез? – удивился Андрей. – Узнаю дядю Игоря, у него вечно все не как у людей.

Он подкурил себе сигарету, с видимым удовольствием затянулся и продолжил:

– Но с тобой-то что? Ты шепчешь, у тебя синяк на пол-лица. Ты тоже из окна выпала? Папаше ассистировала? – Парень улыбнулся, показывая, что шутит.

– Почти, – прошипела девушка. – Погодка шепчет, вот я и поскользнулась, головой приложилась. А голос – просто простудилась, по работе бываю в разных местах, в том числе и не очень теплых.

Парень понимающе покивал головой, потом с сочувствием посмотрел на подругу детства.

– Так не пойдет, Ань, – сказал он. – Я вижу, тебе тяжело говорить. А поговорить нам надо, мы сто лет не виделись. Меня сейчас разорвет, как хомячка от капли никотина, так хочется все о тебе узнать. – Анна улыбнулась шутке, она и узнавала, и одновременно не узнавала в этом очаровательном шуте старого друга. – Давай так, ты запишешь мой телефон и позвонишь, когда к тебе вернется голос. Вот тогда мы наговоримся вдоволь.

Девушка ничего не имела против, она послушно записала номер его телефона и подумала, как вовремя они встретились: ей так нужны были сейчас друзья и положительные эмоции! Андрей не удержался и снова заключил ее в объятия, охнул от боли, а потом рассмеялся:

– Ань, если бы ты знала, как я рад тебя видеть!

Чуть позже оказалось, что Решетников лежит в травматологическом отделении прямо в соседней палате от Игоря Сергеевича, так что у Анны появился лишний повод прийти в больницу навестить невыносимого во всех смыслах отца.

Как и обещала матери, девушка пробыла в палате все утро и большую часть дня. Придя в себя и увидев дочь в первый раз после операции, мужчина, что называется, «потерялся». Он не знал, как ему реагировать: то ли обрадоваться, что она нашла время подежурить у его постели, то ли возмутиться тем, что она осмелилась прийти. Потом он разглядел синяк на ее лице, побледнел еще больше, хотя Анне это казалось невозможным, и хриплым голосом произнес:

– Дошлялась…

Больше он говорить ничего не стал, закрыл глаза и сделал вид, что снова уснул. Анна пожала плечами и пошла искать санитарку, чтобы та принесла отцу судно. Судя по количеству капельниц, оно могло ему понадобиться, а помощь от дочери, судя по реакции, он вряд ли бы принял. Сунутая в карман халатика купюра сделала женщину быстрой и ловкой, та выполнила все необходимое практически в мгновение ока. С медицинской сестрой тоже удалось легко договориться, она осмотрела капельницы и перевязки и пообещала по необходимости добавить еще обезболивания, поскольку доктор разрешил.

Пока женщина занималась этим, Анна вышла на улицу и взяла в киоске чашку кофе – хотелось взбодриться. Нервный вчерашний вечер, почти бессонная, полная переживаний ночь и ранний подъем, а потом еще не самое спокойное общение с родителями сказывались на общем самочувствии девушки. Начала болеть голова, снова напоминал о себе ушиб на лице, горло побаливало, но, спасибо врачу, уже не так сильно. Вспомнив о прописанном лечении, Анна купила себе в больничном аптечном киоске лекарств, с грустью подумав, что взрослая жизнь не такая уж радостная: деньги зарабатываются сложно, зато тратятся быстрее, чем хотелось бы.

Когда она вернулась в палату отца, он снова спал. Немногочисленные соседи негромко болтали между собой и попытались пригласить к беседе и Анну. Попытки прекратились после того, как она в письменном виде объяснила, почему разговаривать не может. Ее пожалели и оставили в покое. Так она и сидела у постели спящего Игоря Сергеевича, погруженная в свои мысли.

Первым приходил на ум Андрей. Было удивительно и невероятно встретить его после стольких лет, но еще более поражал тот факт, что он не только не забыл ее, но и проявил искренний интерес к ее жизни, а вдобавок ко всему радовался ей и даже не пытался этого скрывать. В последнее время Анна как-то не привыкла к такому к себе отношению, со всех сторон сыпались проблемы, и девушка боялась поверить в то, что кто-то может так хорошо к ней относиться. Правда, она не скрывала от самой себя собственного удовольствия от новой встречи с закадычным другом детства.

Потом пришли мысли об отце и об их отношениях. Несмотря на все его выходки последних дней и лет, ей было его по-человечески жаль, что бы она ни говорила маме. Она не могла понять, что творилось у него в голове, если он решился на самоубийство. То, что он выжил, было чудом. Анна холодела от мысли, что могла потерять отца в эту ночь. Да, они постоянно ругались, цеплялись друг к другу, он не стеснялся в выражениях на ее счет, и она в последние годы, уже утратив терпение, начала отвечать ему тем же, но потерять его не входило в ее планы. Она не желала ему смерти, просто не хотела жить с ним под одной крышей. И прекрасно понимала, что это желание нормально и не заслуживает наказания.

Почему же было так мерзко на душе, словно это она пыталась вытолкнуть его из открытого окна?

И жаль было маму. Анна представляла, как ей плохо. Мама всегда хотела (или, по крайней мере, озвучивала это вслух), чтобы у них в доме был мир и покой. Дочь иногда шутила, что недельные «молчанки» отца – это как раз ответ на ее мольбы: когда Игорь Сергеевич дулся, в доме действительно было тихо и спокойно. При всем том Нина Дмитриевна, пожалуй, не очень понимала и принимала тот факт, что Анна, которая и в детстве-то не была белой, пушистой и плюшевой, став взрослой, кинулась защищать свои права и свое личное пространство с пылом, которого у нее не было замечено даже в подростковом возрасте. Девушка подозревала, что мать, не в силах справиться с ситуацией, просто занимает в ряде случаев позицию страуса, засовывая голову в песок и не желая видеть того, что происходит. В принципе, ее сложно было за это винить, но играть в эти игры Анне уже не то что не хотелось – это было, как ей казалось, выше ее сил.

Так плавно, через мать, мысли девушки пришли к Денису, и щеки ее запылали. Сначала она подумала, как все же стыдно, что он оказался в курсе всей этой истории с отцом, когда она, поддавшись минутному порыву, позволила маме все рассказать в его присутствии. Потом, справившись с первым стыдом, Анна успокоила себя тем, что все-таки мужчина действительно помог ей и был обходителен, внимателен и – чего уж там, хоть себе самой-то можно признаться! – очень привлекателен. Наверное, не последнюю роль в этой пьесе сыграла его помощь в ситуации с домогательствами Гавриша, это она признавала, но вместе с тем было, пожалуй, и что-то еще. Не считай Анна Дениса хотя бы чуть-чуть интересным для себя, ничего бы и не было. Из ничего ничего и не появится – в этом она была убеждена.

Что же теперь делать? Как быть? Как вести себя с Дэном, если в его присутствии и местами при его активном участии она сделала за последние сутки много такого, при воспоминаниях о чем ее щеки снова начинали пылать? Перед глазами в который раз пронеслись сцены прошедшего вечера и ночи. Их тет-а-тет в квартире Валентина. Один стаканчик кофе на двоих. Чаепитие в родительской квартире. Его уход и возвращение. Ее телефонное сообщение ему. То, как смело и решительно он подхватил ее на руки… Анна уже сама ощущала, что пылает от смущения, и мимолетно подумала, что, должно быть, выглядит совсем уж комично с половиной лица красного цвета и другой половиной синего. А потом девушка вспомнила, как Дэн целовал ее на ее же собственной кровати, и она была уже готова на большее, и ждала этого, и боялась, и надеялась… Но он остановился. Как и почему? Он все же не хотел ее? Да нет, не похоже, слишком уж горячими были губы, слишком смелыми руки. Что делать со всем этим теперь??

– Ань, ты еще тут? – спросили за плечом, и девушка обернулась. Рядом стоял Андрей.

Она кивнула головой. Пожалуй, можно было и попробовать ответить шепотом, но мысли о Дэне были еще настолько свежи и живы в ее голове, что дыхание перехватило, и сказать хоть что-то она бы точно не смогла.

– Я хотел проведать твоего отца. Может, он меня и не помнит уже, кто знает, но все же… – Парень замялся. – Как он? Спит?

Анна потянулась за листком и быстро написала:

«Он просыпался, сейчас обезболили и снова заснул. Врач говорит, сон ему на пользу».

Андрей прочел, с видимым трудом разбирая ее неровный нервный почерк, потом сказал:

– Я тогда попозже загляну. Думаю, ему в любом случае будет приятно внимание.

Он внимательно посмотрел на девушку, заметил остатки краски стыда на ее лице и лихорадочно блестящие глаза и предложил:

– Давай выйдем в коридор, пошепчемся. Да и разомнешься заодно.

Девушка подумала: а почему бы и нет? Что она теряла, в конце концов?

Стоя у окна, они разговаривали – очень странно, надо сказать. Андрей говорил быстро, с чувством, вставляя шутки в самых неожиданных местах и этим заставляя девушку улыбаться независимо от ее воли. Она, в свою очередь, то писала на листке, то шептала, то просто кивала головой или пожимала плечами. Но главное – они понимали друг друга.

Андрей рассказал о том, как жил все эти годы. По его словам, его родители получили квартиру в новом районе, который находился всего в получасе ходьбы от района, где жила Анна. Если бы они знали раньше, можно было бы и в гости ходить, и видеться чаще, чем раз в пятнадцать лет. Андрей закончил девять классов школы и ушел в ПТУ, потом отслужил в армии и, вернувшись, устроился по специальности, автомехаником, в автосервис к знакомому, где и работал по сей день. Специалистом он оказался хорошим, глаз и рука у него были точные, так что денег хватало. Плюс к основной работе он брал подработки: ездил в помощь другу на установки и обслуживание кондиционеров. Научился быстро, и сейчас эта работа тоже приносила свою неплохую стабильную «копеечку». На вопрос Анны о личной жизни парень замялся, потом, подумав, признался, что встречается сразу с двумя девушками, не в силах пока разобраться, кто из них ему нравится больше.

Анна подумала, что она и ее странные отношения с Дэном на этом фоне не выглядят чем-то таким уж страшным, и улыбнулась своим мыслям. Чего уж там.

Когда Андрей стал, в свою очередь, расспрашивать ее, она рассказала кратко, насколько позволял голос и исписанный почти полностью очередной лист бумаги. Рассказала и про серебряную медаль в школе, и про красный диплом в вузе, и про неожиданную нынешнюю профессию. Андрей внезапно обрадовался и сказал, что в ближайшее время приведет ей заказчика, а возможно, и не одного – были среди его собственных клиентов люди, которым нужно было видеонаблюдение. Девушка улыбнулась и пообещала ему процент с заключенных договоров.

Договорившись, они разошлись на этот раз. К удивлению своему, Анна почувствовала, что груз с души упал, мысли были ясными и намного более позитивными, чем до разговора с другом. «Как все-таки вовремя он вернулся в мою жизнь!» – подумала она и смело шагнула в отцовскую палату.