Автор книги: Татьяна Юсупова
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Случайности и закономерности в археологических открытиях: Монголо-Сычуаньская экспедиция 1907–1909 гг. и археологические раскопки в Хара-Хото
Странно иногда распоряжается судьба археологическими открытиями. Один человек может полжизни потратить на изучение научной проблемы, на поиски следов исчезнувших цивилизаций, но все его усилия окажутся тщетными: долгий и кропотливый труд не будет достойно вознагражден. Другой – даже не помышляя об этом, решая совершенно иные задачи, совершает неожиданное открытие. Так случилось с П. К. Козловым, который, не будучи археологом, внес выдающийся вклад в археологическую науку. Мировую славу путешественнику-географу принесли раскопки, проведенные в 1908–1909 гг. в засыпанном гобийскими песками средневековом городе Хара-Хото и в 1924–1925 гг. в гуннских захоронениях, в горах Ноин-Ула, в Монголии. Что это? Слепой случай или запланированная удача? Попробуем разобраться, подробно рассмотреть историю двух экспедиций Козлова, в ходе которых были сделаны эти археологические открытия. Начнем с Монголо-Сычуаньского путешествия, совершенного в 1907–1909 гг.
Завершив написание отчетов о Монголо-Камской экспедиции, Козлов сразу же начал подготовку нового путешествия. «Нет сил находиться в бездействии», – писал он осенью 1906 г. своему другу, секретарю РГО А. А. Достоевскому, – «невыносимая тоска по Азии, такая, какую я себе не мог представить!»[128]128
СПФ АРАН. Ф. 723. Оп.1 Д. 90. Л. 38. Письмо П.К. Козлова к А. А. Достоевскому,
[Закрыть]. Желание вновь отправиться в путешествие усиливала также информация об очередной центральноазиатской экспедиции шведского исследователя Свена Гедина[129]129
октября 1906.
3 Речь идет о третьем Тибетском (Трансгималайском) путешествии Свена Гедина 1905–1908 гг., ознаменовавшемся многими важными географическими открытиями. Gedin Sv. Trans-Himalaya: Discoveries and Adventures in Tibet. Vol. 1–3. New York; London: Macmillan, 1909–1913.
[Закрыть], хорошего знакомого Козлова и, можно сказать, конкурента по географическим открытиям в этом регионе.
Первоначально Петр Кузьмич планировал, что новый маршрут пройдет по Южной Монголии и той части Кама, которая на западе граничит с обратным маршрутом его Монголо-Камской экспедиции, а на востоке – с маршрутом экспедиции Г. Н. Потанина 1884–1886 г. в Ганьсу. Но в силу обострившихся российско-британских отношений после так называемой военно-дипломатической миссии Ф. Янг-хазбенда в Тибет в 1903 г.,[130]130
Андреев А. И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. С. 105–153.
[Закрыть] в результате которой Далай-лама XIII вынужден был бежать из Лхасы, Министерство иностранных дел не рискнуло отправить российскую экспедицию в Кам.
Весной 1907 г. Козлов вновь поднял вопрос об экспедиции и представил на рассмотрение П. П. Семенову-Тян-Шанскому новый маршрут, изменив посещение Кама на изучение северной части провинции Ганьсу. После получения его предварительного согласия Козлов, как офицер при Генеральном штабе[131]131
Подполковник П. К. Козлов был прикомандирован к Главному управлению Генерального штаба «с назначением в распоряжение начальника Генерального штаба» (РГВИА. Ф. 409. П/с 361–123. Послужной список П. К. Козлова, 1914 г.; Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1450. Л. 15. Приказ начальника Генштаба Ф. Ф. Палицына, 3 августа 1906).
[Закрыть], доложил своему непосредственному начальству о «желании ИРГО организовать экспедицию исключительно для научного исследования малоизвестных до сего времени областей Монголии и северо-западной части провинции Ганьсу и поручить ведение названной экспедиции ему, Козлову»[132]132
Архив РГО. Ф. 1—1907. Оп. 1. Д. 5. Л. 3. Письмо заместителя начальника Генерального штаба Н. В. Дубасова к П. П. Семенову, 19 мая 1907.
[Закрыть].
Этот маршрут вполне устроил Министерство иностранных дел, поскольку «никаких неудобств и возражений» с точки зрения политической не вызывал, при условии, что подполковник Козлов будет строго придерживаться намеченного пути, «не вдаваясь в области, связанные с Тибетом»[133]133
Там же. Л. 3 об.
[Закрыть].
П. П. Семенов-Тян-Шанский представил проект новой экспедиции Козлова 24 мая 1907 г. на рассмотрение Совета РГО. При обсуждении вопросов ее финансирования он предложил использовать средства несостоявшейся Месопотамской экспедиции[134]134
Экспедиция для исследования Месопотамии и Курдистана была инициирована членом РГО, штабс-капитаном лейб-гвардии Егерского полка П.А. Риттихом. На ее организацию и проведение по императорскому указу было отпущено 25 000 руб. Начало экспедиции планировалось на осень 1903 г., но она, в силу разных политических и организационных проблем, таки не состоялась. АРГО. Ф. 1—1903. Оп. 1. Д. 1.
[Закрыть], выделенные РГО по «высочайшему повелению» еще в 1903 г.
Однако не все участники заседания[135]135
На заседании присутствовали: П.П. Семенов-Тян-Шанский, М.А. Рыкачев, Ю.М. Шокальский, Д.П. Семенов-Тян-Шанский, В.П. Семенов-Тян-Шанский, А. В. Григорьев (помощник председателя РГО), П.В. Охочинский, Н.Д. Артамонов, С. Ф. Ольденбург, А. И. Воейков, С. Н. Никитин, князь В. И. Масальский, А. А. Достоевский, М. Е. Огородников (казначей РГО).
[Закрыть] были готовы поддержать новую инициативу Козлова. Некоторые члены Совета считали, что не следует расходовать такие большие средства на «исследование отдаленных стран, хотя и сопредельных с Россией», полагая, что было бы целесообразнее использовать их не на одну, а на несколько экспедиций в страны, более близкие к России[136]136
Известия ИРГО. 1907. Т. XLIII. С. 43.
[Закрыть]. Для принятия окончательного решения Совет попросил Козлова представить более подробный маршрут предполагаемого путешествия.
Повторное рассмотрение плана экспедиции состоялось через несколько дней, 29 мая 1907 г. На заседании выступил сам Козлов. В своем докладе путешественник отметил, что его, прежде всего, интересовала Камско-Сычуаньская область. Но поскольку проект этот встретил противодействие со стороны МИД, он решил оставить в стороне Кам и подробнее изучить именно те районы, которые рекомендовал МИД[137]137
Там же. С. 49.
[Закрыть]. В итоге он выбрал следующий маршрут: из Урги пройти через Гоби новым меридиональным направлением до Дэньюаньина, где при содействии Алаша-вана и бывшего участника Монголо-Камской экспедиции, а ныне представителя торгового дома «Собенников и братья Молчановы» Ц. Б. Бадмажапова устроить базу экспедиции и метеорологическую станцию. Здесь в январе 1908 г. экспедиция разделится на две партии: западную и восточную. Первая, во главе с геологом (А. А. Черновым), должна будет заняться изучением исторической дороги Гань-чжоу – Хара-морит – Пекин; затем из Ганьчжоу сделать петлю до монастыря Таги-чойлинь и долины Эдзин-гола и или вернуться на экспедиционную базу, или направиться в южном направлении, через Наньшань к озеру Кукунор.
Тем временем вторая партия, которую возглавит сам Козлов, займется всесторонним обследованием Алашаньского хребта и других прилежащих к долине Хуанхэ гор. По мере возможности предполагалось собрать сведения о быте, религии и «мировоззрении» местных жителей. К осени 1908 г. все участники должны будут собраться на берегах озера Кукунор, а в начале 1909 г. заняться изучением Сычуани. Таким образом, всю работу экспедиции Козлов условно разделил на три периода: монгольский, Кукунорский и Сычуаньский. Кроме того, он втайне надеялся, что ему вновь представится случай встретиться с духовным главой Тибета Далай-ламой XIII. В это время он находился в монастыре Гумбум (в северо-восточном Тибете) после вынужденного бегства из Лхасы в 1903 г., когда туда вошла военная экспедиция Ф. Янгхасбенда. Первый раз их встреча состоялась в Урге, весной 1905 г. Козлов был командирован для переговоров с Далай-ламой по поручению МИДа, Главного штаба и РГО. Об этой поездке он подробно рассказал в своей книге «Тибет и Далай-лама»[138]138
Козлов П. К. Тибет и Далай-лама. Пг., 1920; переизд.: Козлов П. К. Тибет и Далай-лама. М.: Тов-во научных изданий КМК, 2004. В это издание включен «Дневник поездки в Монголию [в 1905]» П.К. Козлова (Архив РГО. Ф. 18. Оп. 2. Д. 94). Целью поездки, инициированной С.Ф, Ольденбургом и поддержанной МИД и Главным штабом являлись: «а) приветствия Далай-ламы и поднесения ему подарков от имени ИРГО за гостеприимство, оказанное экспедиции в 1899–1901 гг., Ь) выяснить вопрос, чем могла бы быть полезна Россия по отношению к Тибету, или иначе, чем должна быть выражена помощь первой страны ко второй и с) негласная разведка в Восточной Монголии». (Там же. С. 98)
[Закрыть].
На этот раз Совет РГО одобрил проект Козлова и признал намеченный им маршрут «совершенно правильным» для решения поставленных перед экспедицией задач. Одновременно Совет также уверенность в ее успехе, поскольку во главе экспедиции стоит опытный путешественник, «пока еще полный сил и энергии и страстно желающий работать для науки»[139]139
Известия ИРГО. 1907. Т. XLIII. С. 46.
[Закрыть].
Финансирование экспедиции также не вызвало больших проблем. Кроме капитала (25000 руб.), оставшегося от несостоявшейся экспедиции в Месопотамию, Николай II дополнительно даровал Козлову еще 5000 руб. на «непредусмотренные сметами надобности»[140]140
Архив РГО. Ф. 1—1907. Оп. 1. Д. 5. Л. 12. Письмо министра внутренних дел П.А. Столыпина к П. П. Семенову-Тян-Шанскому, 30 июня 1907.
[Закрыть]. Кроме того, по сложившейся традиции, Военное ведомство взяло на себя содержание офицеров и нижних чинов «всеми видами довольствия» (12894 руб.), а Государственное казначейство выделило средства на транспортные расходы (10657 руб. 62 коп.)[141]141
Архив РГО. Ф. 1—1907. Оп. 1. Д. 5. Л. 35. Письмо вр. и. д. начальника Генерального штаба Н. В. Дубасова к П. П. Семенову, 4 октября 1907 г.
[Закрыть].
Информация о новом путешествии Козлова 13–14 июля 1907 г. появилась в большинстве петербургских и многих московских газетах («Биржевые ведомости», «Новое время», «Петербургская газета», «Петербургский листок», «Русские ведомости», и др.). Содержание заметок варьировалось от краткой информации о встрече Козлова с императором до подробного изложения целей и маршрута экспедиции. Чуть позже было опубликовано интервью с самим путешественником («Петербургская газета», 19 июля 1907 г.).
Запланированное в августе выступление экспедиции несколько затянулось. Николаю II представили доклад о ее организации только осенью, и 2 октября она была утверждена. 17 октября 1907 г. состоялась прощальная аудиенция, на которой Козлов поблагодарил императора за оказанное доверие и в ответ получил «нравственное благословление»[142]142
Козлов П. К. Дневники Монголо-Сычуаньской экспедиции, 1907–1909 / Ред. – сост. Т. И. Юсупова, сост. Т. Ю. Гнатюк, отв. ред. А. И. Андреев. СПб.: Нестор-История, 2015. С. 23–24.
[Закрыть], по примеру предыдущей экспедиции.
В состав экспедиции кроме ее руководителя вошли: геолог Московского университета А. А. Чернов, топограф капитан Военно-топографического управления Генерального штаба П.Я. Напалков, собиратель растений и насекомых С. С. Четыркин[143]143
О С. С. Четыркине см.: Кравклис Н. Н. Путешественник Сергей Четыркин. Смоленск, 1999.
[Закрыть], заведующий экспедиционным караваном, гренадер, верный спутник Козлова Г. И. Иванов, а также казаки-урядники П. Телешов, А. Мадаев, В. Демиденко, М. Давыденков, М. Санакоев, Е. Полютов (переводчик китайского языка), Б. Мадаев, Г. Бадмажапов (брат Ц. Г. Бадмажапова), Б. Содбоев.
Экспедиция Козлова выехала из Москвы 10 ноября и 2 декабря 1907 г. прибыла в Кяхту. Здесь в течение двухнедельного пребывания были завершены последние приготовления. В столицу Монголии Ургу отряд русских путешественников прибыл 9 января 1908 г.
Перед экспедицией стояли задачи преимущественно географического исследования региона и сбор естественно-научных коллекций. Однако одно неожиданное обстоятельство внесло коррективы в планы Козлова. В конце июня он получил письмо из Алашани от Ц.Б. Бадмажапова, который постоянно снабжал его самой разнообразной информацией о Китае, столь необходимой для путешественника[144]144
См.: Юсупова Т.И. (подг. публ., коммент.) Переписка Ц.Г. Бадмажапова с П.К. Козловым // Известия РГО. 2004. Вып. 2. С. 75–96.
[Закрыть]. В этом письме бывший сотрудник Монголо-Камской экспедиции Козлова сообщал своему покровителю об интересной находке, сделанной им во время коммивояжерской поездки на Эцзин-гол: «Около песков между долинами Гойцзо и Эцзин-гол наткнулся на развалины Хара-Хото или Хара-байшин, где специально дневал, [чтобы] сделать снимки и кое-что записать». К письму были приложены четыре снимка развалин, которые Бадмажапов просил показать Семенову-Тян-Шанскому, а также сообщить ему, что он собирается написать «маленькую брошюру» о своей поездке[145]145
Там же. С. 83. Письмо Ц. Г. Бадмажапова к П. К. Козлову, 15 мая 1907.
[Закрыть].
Оазис в низовьях Эдзин-гола давно уже привлекал внимание различных экспедиций, проходивших по этим местам. Так, в 1886 г. здесь останавливалась на дневку экспедиция Г. Н. Потанина. В своем отчете путешественник писал: «Из памятников древности [торгоуты] упоминают развалины Эрхэ-харабурюк, то есть от самого восточного рукава Едзина; тут, говорят, виден небольшой кэрим, т. е. стены небольшого города, но вокруг много следов домов, которые засыпаны песком. Разрывая песок, находят серебряные вещи. В окрестностях кэрима большие сыпучие пески, и воды близко нет»[146]146
Потанин Г. Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. Т. 1. СПб., 1893. С. 464.
[Закрыть].
В 1893 г. эти же места посетил В. А. Обручев (1863–1956)[147]147
Обручев В. А. Центральная Азия, Северный Китай и Нань-Шань. Отчет о путешествии. Т. II. СПб., 1901. С. 399–400.
[Закрыть], а в 1900 г. сюда для исследования низовьев Эдзин-гола Козлов направил своего помощника Казнакова[148]148
Казнаков А. Н. Мои пути по Монголии и Каму // Монголия и Кам. Труды экспедиции ИРГО, совершенной в 1899–1901 гг. под руководством П.К. Козлова. Т. II. Вып. I. СПб., 1907. С. 47–53.
[Закрыть]. Но каких-либо сведений о развалинах древнего города никому из них добыть не удалось.
Сообщение Бадмажапова о посещении Хара-Хото вызвало большой интерес у Козлова. Незадолго до своего отъезда в экспедицию он как раз обсуждал с Обручевым сведения Потанина о развалинах древнего города. В свой книге «Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хото» Козлов пишет: «От В. А. Обручева торгоуты скрыли существование Хара-Хото и возможность проникновения в Алаша по кратчайшей дороге, принудив его сделать огромный крюк, чтобы пересечь владения Алаша-цинвана на северо-востоке, а не на северо-западе, как того желал наш талантливый геолог»[149]149
Козлов П. К. Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хото. Пг.: Госиздат, 1923. С. 101.
[Закрыть]. Если посмотреть на карту пути, пройденного Казнаковым, то можно увидеть, что он также совсем немного не дошел до развалин Хара-Хото: проводники провели его, обогнув древний город. Возможно, это объяснялось особым отношением торгоутов к этому месту, как к своеобразному пантеону духов их предков.
Следует сказать, что в начале XX в. западные исследователи проводили активные археологические раскопки в развалинах древних городов, обнаруженных ими в Восточном Туркестане, в бассейне р. Тарим, в Турфанской котловине и других местах, которые дали ценный научный материал. Как отмечал авторитетный геолог и археолог Д. Н. Анучин, русским исследователям трудно было соперничать с подобными «богато обставленными экспедициями англичан, немцев и др.»[150]150
Из экспедиции Козлова // Русские ведомости. 1909. 20 сентября.
[Закрыть]. Поэтому не удивительно то внимание, с которым Козлов отнесся к информации Бадмажапова.
Поиск Хара-Хото не вносил особых изменений ни в маршрут экспедиции, ни во временной график ее следования. 25 января 1908 г., отправив основной караван в Дэньюаньин, Козлов направился через массив Гурбун-Сайхан в урочище Угольцзин-тологой, в ставку местного князя Балдын-Цзасака, чтобы совершить поездку в низовья Эдзин-гола, к Хара-Хото, и самому проверить полученную информацию о древнем «мертвом» городе.
В ставке Балдан-Цзасака состоялся «деловой разговор» о дальнейшем пути на Эцзин-гол. «В конце концов, – вспоминал позднее Козлов, – я был рад результатами переговоров. Мы в перспективе видели исполнение своих заветных планов: нам не отказали ни в знании о Хара-Хото, ни в возможности отыскать верблюдов и проводника, но, конечно, не поскупились содрать с нас высокую плату – Vi лан»[151]151
Козлов П. К Дневники Монголо-Сычуаньской экспедиции, 1907–1909. С. 57.
[Закрыть]. Чуть позже, в письме в РГО, Козлов напишет, что он убедился, в том, «что как название Хара-Хото, так и сами развалины ведомы некоторым из обитателей балдын-цзасаковских владений. Сам Балдын-Цзасак рассказывал <…> про Хара-Хото немало интересного»[152]152
Вести из Монголо-Сычуаньской экспедиции под начальством П. К. Козлова // Известия ИРГО. 1908. Т. XLIV. Выл. VII. С. 453.
[Закрыть]. Например, что «там торгоуты втихомолку копают, ища скрытых богатств»[153]153
Козлов П. К Дневники Монголо-Сычуаньской экспедиции, 1907–1909. С. 76.
[Закрыть].
1 марта 1908 г. в сопровождении Балдын-Цзасака экспедиция направились на юго-юго-запад, в низовье Эдзин-гола, к озеру Сого-нор. Из урочища Бага-мото Козлов решил следовать новой, еще не изученной дорогой, «в надежде скорее прибыть к Сого-нору и лишний день провести в теперь уже близком <…> таинственном городе Хара-Хото»[154]154
Там же. С. 64.
[Закрыть]. Через две недели прибыли на берега озера, во владения уже другого князя – торгоут-бэйле. При встрече с русскими путешественниками он «вначале принял вид надменный», но после получения подарков, по выражению Козлова, «стал человеком». Торгоут-бэйлэ предоставил экспедиции юрту, палатку и людей «для услуг»[155]155
Там же. С. 74.
[Закрыть]. На 19 марта наметили первую, «легкую поездку» в Хара-Хото.
Вместе с Козловым в таинственный город выехали геолог Чернов, топограф Напалков, гренадеры Иванов и Мадаев. Отряд сопровождали проводники от торгоут-бэйлэ. Козлов, Напалков и Иванов пробыли в Хара-Хото три дня, а Чернов и Мадаев пять дней. В первое посещение мертвого города были определены его географические координаты (41°45′40″ с. ш. и 101°5′15″ в. д.), абсолютная высота местности (810 м), снят план, осмотрены развалины и произведены пробные раскопки. В ходе раскопок было обнаружено большое количество черепков посуды, предметов обихода, денежные ассигнации, монеты, три книги, тридцать оригинальных рукописей на неизвестном тогда языке Си Ся, предметы культа и др. артефакты[156]156
Овчинникова Т. 77. П. К. Козлов – исследователь Центральной Азии. С. 123.
[Закрыть].
После краткого знакомства с развалинами города отряд Козлова направился к Алашаньскому хребту. О результатах посещения Хара-Хото Козлов сразу сообщил в РГО. В своем донесении он привел описание местности, краткую историческую справку о городе, составленную по расспросным сведениям, перечень произведенных работ и собранных находок, а также приложил несколько фотографий[157]157
Вести из Монголо-Сычуаньской экспедиции под начальством П. К. Козлова (28 марта 1908 г.) // Известия ИРГО. 1908. Т. XXXXTV. Вып. 7. С. 453–458.
[Закрыть]. Информацию о Хара-Хото он послал также непременному секретарю Академии наук, востоковеду С. Ф. Ольденбургу[158]158
Письмо П. К. Козлова к С. Ф. Ольденбургу, 28 марта 1908 // Козлов П. К. Русский путешественник в Центральной Азии: избранные труды. С. 446–447.
[Закрыть].
Даже краткий осмотр поступившего в Петербург археологического материала позволил ученым сделать вывод о его уникальности и высокой исторической ценности. В письме от 9 сентября 1908 г. помощник председателя РГО А. В. Григорьев сообщил Козлову о первых результатах изучения находок: «Я рассказал П. П. Семенову о Ваших открытиях в Хара-Хото и он очень интересовался тем, что Вы там нашли, а нашли Вы, во-первых, <…> Ся Ся (His-hsia) столицу[159]159
На самом деле Хара-Хото не являлся столицей тангутского государства. Однако эта ошибка еще до сих пор периодически появляется в публикациях о Хара-Хото.
[Закрыть] тангутского царства, существовавшего с XI по XIV век. 2) Рукописи помимо китайского – на неведомом языке (по крайней мере прочитать <…> никто еще не умеет, хотя образцы письма и известны). 3) Ассигнации Минской династии, которых известно было до сих пор лишь 4 штуки, в том числе в Азиатском музее Академии наук». Григорьев, которого связывали с Козловым тесные дружеские отношения, посоветовал ему продолжить раскопки в Хара-Хото на обратном пути, не жалея ни времени, ни средств. «Такое мнения, – писал Григорьев, – не одного только меня, питающего к Вам некоторую слабость, но и других, более компетентных, чем я, лиц». Чтобы усилить личную заинтересованность путешественника, он сыграл на исследовательском честолюбии Козлова: «Вы первый. Биологическими сборами не удивить, а когда узнают про Си Ся и о том, что Вы там нашли, прямо ахнут и остолбенеют»[160]160
Архив РГО. Ф. 18. Оп. 3. Д. 184. Письмо А. В. Григорьева к П. К. Козлову, 9 сентября 1908.
[Закрыть].
Это письмо путешественник получил только 7 декабря 1908 г., и оно стало поворотным пунктом в истории Хара-Хото. Козлов послушался совета своего старшего друга, изменил маршрут экспедиции, свернув исследование Сычуани, и через Амдоское нагорье направился в Хара-Хото. Этому решению, по-видимому, способствовало и письмо Анучина от 20 сентября 1908 г. Именитый ученый сообщил Козлову, что присланный ему очерк о Хара-Хото он поместил в «Русских ведомостях»[161]161
Анучин Д. Н. Из экспедиции Козлова // Русские ведомости. 1909. 20 сентября.
[Закрыть]. В своем предисловии он указал на важность раскопок мертвых городов, в которых «англичане и немцы нас предвосхитили в Китайском Туркестане и Турфане»[162]162
Архив РГО. Ф. 18. Оп. 3. Д. 14. Л. 5. Письмо Д. Н. Анучина к П. К. Козлову, 20 сентября 1908.
[Закрыть]. Анучин, сожалея, что из краткого описания Козлова нельзя видеть, насколько подробно исследован город, тем не менее не сомневался, что «собранный материал обогатит науку новыми данными и либо даст добавочные материалы для ознакомления с той эпохой, какая стала известна из раскопок Штейна и Грюнведаля, либо познакомит с древностями более поздней эпохи, исключительно уже буддийской и монгольской»[163]163
Анучин Д. 77. Из экспедиции Козлова Русские ведомости. 1908. 20 сентября. С. 2.
[Закрыть].
Новые раскопки в Хара-Хото экспедиция начала 23 мая 1909 г. Причем велись они без всякого плана и системы. Козлов, как и в первое пребывание в городе, не давал своим спутникам конкретных указаний, где копать, предоставив им полную свободу действий. Участники экспедиции работали «по собственному чутью». Козлов полагал, что так они «и работают веселее и самая работа их занимает больше»[164]164
Козлов П. К. Дневники Монголо-Сычуаньской экспедиции, 1907–1909. С. 318.
[Закрыть]. С первого дня стали находить части рукописей, монеты, ассигнации, обломки посуды и проч. Но все находки являлись незначительным дополнением к материалам, добытым в первое посещение Хара-Хото. Энтузиазм сотрудников экспедиции заметно падал. Чтобы как-то разнообразить их деятельность, Козлов предложил перенести работы за стены Хара-Хото, где находилось несколько субурганов – культовых построек в виде ступы. 30 мая приступили к исследованию самого крупного из них, «отстоящего на запад от города в 200-х саженей»[165]165
Там же. С. 323.
[Закрыть]. Решение оказалось счастливым, а этот субурган стал знаменитым. Во время раскопок, продолжавшихся 9 дней (с 30 мая по 7 июня), была обнаружена целая библиотека прекрасно сохранившихся свитков, рукописей, книг на тангутском, китайском и уйгурском языках, сотни буддийских икон и скульптур, святыни из буддийских храмов.
Одновременно с радостью от неожиданного успеха возникла серьезная проблема сохранения собранного археологического материала и его транспортировки в Россию. Козлов, упаковывая очередные находки, признавался: «У меня, повторяю, теперь остается одно величайшее желание: не собирать, а лишь сберечь все то, что собрано»[166]166
Там же. С. 332.
[Закрыть]. Загруженный до предела караван не мог увезти с собой весь археологический материал, и Козлов принял решение оставить часть вещей, главным образом крупную скульптуру, предполагая вскоре вернуться в Хара-Хото для продолжения раскопок.
Пройдя в течение полутора лет по маршруту Урга – Эдзин-гол – Хара-Хото – Алашаньский хребет и прилегающая к нему часть долины Хуанхэ – Восточный Наньшань – Синин – озеро Кукунор – оазис Гуйдуй – юго-западная часть провинции Ганьсу – восточная часть Амдо – монастыри Лавран и Гумбум – Ланчжоу – Алаша – Хара-Хото – Урга, в августе 1909 г. Монголо-Сычуаньская экспедиция вернулась в Петербург.
Экспедиция привезла многочисленные естественно-исторические коллекции, но, несомненно, самым ценным результатом ее деятельности явились археологические находки. Дальнейшая их судьба теперь зависела от ученых. Козлов это понимал и искренне надеялся, «что и Географическое общество, и Императорская Академия наук приложат все усилия, средства и уменье, чтобы достойным образом обработать и издать труды и материалы Хара-Хото»[167]167
Там же. С. 336.
[Закрыть].
Находки в Хара-Хото несколько затмили другие, не менее значимые, достижения экспедиции. Между тем, сотрудники Козлова проделали большую работу по географическому изучению территорий, по которым проходил их маршрут, в том числе, как и было запланировано, низовья Эдзин-гола с озерами Сого-Нур и Гашун-Нур[168]168
Специальное геологическое изучение этой местности провел участвовавший в экспедиции геолог А. А. Чернов. См.: Черное А. А. Низовье Эдзин-гола. Вести из Монголо-Сычуаньской экспедиции под начальством П.К. Козлова // Известия ИРГО. 1908. Т. XLIV. Вып. VII. С. 459–466; Чернов А. А. От Гурбан-Сайхан через низовье Эдзин-гола в Дын-юань-ин. Вести из Монголо-Сычуаньской экспедиции под начальством П. К. Козлова // Известия ИРГО. 1909. Т. XLV. Вып. I. С. 126–146.
[Закрыть]. Впервые были проведены лимнологические работы на оз. Куку-нор, с применением уже испытанной Козловым в Монголо-Камском путешествии разборной брезентово-пробковой лодки. Особой географической заслугой экспедиции считается изучение северо-восточной части Тибетского нагорья – Амдо, проходившее в тяжелых условиях высокогорной местности (от 4 300 до более 4 800 м над уровнем моря). Кроме того, были собраны ценные этнографические сведения о тибетских племенах и коллекции бытовых и религиозных предметов[169]169
Итс Р. Ф. Китайские коллекции Петра Кузьмича Козлова в собраниях МАЭ // Сборник Музея Антропологии и этнографии. Т. XX. М.; Л., 1961. С. 5—29.
[Закрыть]. Среди богатых зоологических и ботанических коллекций были и уникальные экземпляры. Так, например, маленький тушканчик, пойманный 22 мая 1909 г. вблизи развалин Хара-Хото. Как выяснилось впоследствии, он принадлежал к совершенно новому роду и виду. Сотрудник Зоологического музея Б. С. Виноградов, изучавший привезенные сборы млекопитающих, назвал его в честь Козлова Salpingotus Kozlovi[170]170
Виноградов Б. С. Заметка о своеобразном новом роде и виде тушканчика из Хара-Хото (Монголия) // Козлов П.К. Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хото. М.; Пг.: 1923. С. 540–545.
[Закрыть].
В конце января 1910 г. РГО устроило торжественный прием в честь Козлова. Чествование путешественника планировали провести в только что построенном собственном доме Общества в Демидовом переулке, 8 (сейчас Гривцов пер., 10). Однако в виду слишком большого числа желающих поучаствовать в заседании Совет РГО принял решение провести прием в 1-м Кадетском корпусе, на Васильевском острове[171]171
В зале собралось более двух тысяч человек.
[Закрыть]. В новом же здании в Демидовом переулке организовали выставку привезенного экспедицией научного богатства. Выставка заняла второй и третий этажи дома РГО: в фойе перед Большим и Малыми залами были размещены естественно-научные коллекции, Большой зал был занят археологическими и этнографическими материалами. Эта часть экспозиции была разделена на три отдела: «Хара-Хото», «Буддизм» и «Старый Китай».
Выставка открылась 1 февраля 1910 г. и сразу же сделалась настолько популярной, что срок ее работы был продлен с 18 февраля еще на несколько дней. За это время ее посетило до 12 тысячи человек[172]172
Фоторепортаж с выставки был опубликован в журнале «Огонек» (Огонек. 1910. № 6. С. 8–9).
[Закрыть]. Кроме индивидуальных визитеров приходили целыми группами учащиеся различных учебных заведений. По решению Совета РГО вход на выставку был бесплатный. Выставку посетили также великие князья Николай Михайлович – председатель РГО и Константин Константинович – президент Академии наук, многие министры и другие высокопоставленные лица.
После завершения выставки книги и рукописи из Хара-Хото были переданы на хранение и изучение в Азиатский музей (сейчас Институт восточных рукописей РАН). Остальные предметы поступили в Этнографический отдел Русского музея, где они хранились до 1934 г. Затем их передали в Государственный Эрмитаж. Сегодня самая значимая часть из них находится на постоянной экспозиции в нескольких залах Отдела Востока.
О результатах экспедиции и раскопках в Хара-Хото Козлов сделал доклад для царской семьи. В своем дневнике Николай II записал: «25 марта [1910]. <…> Вечером полк[овник] Козлов сделал недлинное, но очень интересное сообщение о своем двухлетнем путешествии в Монголию. Он показал нам любопытные предметы, найденные им и его спутниками в развалинах гор [ода] Хара-Хото»[173]173
Дневники императора Николая II. 1894–1918 / Отв. ред. С. В. Мироненко. Т. II. Ч. I. М.: РОССПЭН, 2013. С. 463.
[Закрыть]. В благодарность Петру Кузьмичу был подарен золотой портсигар.
Очередной географический подвиг Козлова был отмечен со стороны Военного ведомства производством его в марте 1910 г. в чин полковника; со стороны РГО – избранием в апреле 1910 г. в свои почетные члены. В декабре 1911 г. Козлов был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени[174]174
РГВИА. Ф. 407. Оп. 1. Д. 102. Л. 140. Рукописный список генерал-майоров, получивших чин с 22 мая 1916 по 9 февраля 1917.
[Закрыть]. Его заслуги отметили также зарубежные научные учреждения.
В период 1911–1920 гг. Козлов подготовил несколько публикаций, в которых были отражены главные результаты путешествия[175]175
Козлов П. К. Русский путешественник в Центральной Азии и мертвый город Хара-Хото. СПб., 1911; он же. Трехлетнее путешествие по Монголии и Тибету. СПб., 1913; он же. Мертвый город Хара-Хото // Сборник в честь семидесятилетия профессора Дмитрия Николаевича Анучина. М., 1913. С. 31–45; он же. Тибет и Далай-лама. Пг., 1920.
[Закрыть]. Издание же обстоятельного отчетного труда отодвинули сперва организация новой (хотя и несостоявшейся) экспедиции, затем Первая мировая война и последовавшие бурные политические события. Опубликовать книгу «Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хото» удалось только в 1923 г. Уже несколько подзабытое открытие вновь привлекло широкое научное и общественное внимание, в том числе и зарубежных ученых. В начале 1925 г. в сокращенном варианте книга увидела свет в Германии[176]176
Kozlov Р. К. Zur Toten Stadt / Ubers. von L. Breitfu|3, P. Zeidler. Berlin: Verlag Neufeld & Henius, 1925.
[Закрыть]. Редактором этого издания был немецкий путешественник В. Фильхнер, предисловие написал С. Гедин. Второй перевод, более расширенный, на немецкий язык был осуществлен в 1955 г.[177]177
Kozlov P. K. Die Mongolei, Amdo und die tote Stadt Chara-choto / (Ubers. von H. Straubig). Leipzig: Brockhaus, 1955.
[Закрыть] Книга также была переведена на чешский (1929 г.), словацкий (1951 г.)[178]178
Kozlov P. Mrtve mesto Chara-Choto (Mongolsko a Amdo). Expedice Ruske zemepisne spolecnosti 1907–1909. Praza: Pokrok, 1929; Kozlov P. K. Mrtve mesto Chara-Choto (prelozil
A. M. Eubomiersky). Martin, 1951.
[Закрыть], японский и китайский (2003 г.) языки.
Сообщения о результатах раскопок в Хара-Хото заинтересовали западных исследователей. В 1914 г. в оазисе Эдзина работал А. Стейн (A. Stein, 1862–1943), в 1923 г. там побывала американская экспедиция Л. Уорнера (L. Warner, 1881–1955), а в 1927–1928 гг. этот район обследовал С. Гедин. Их экспедиции собрали большое количество интересных находок, но повторить успех Козлова никому не удалось.
Уникальные археологические находки в Хара-Хото, сделанные Монголо-Сычуаньской экспедицией П. К. Козлова, дали науке ключи к тайнам тангутской истории и культуры и обогатили российские музеи выдающимися коллекциями восточных рукописей, книг и художественных произведений. Кроме своего главного, общепризнанного исторического значения, это археологическое открытие повысило престиж российской науки в изучении Центральной Азии и, несомненно, сыграло важную роль в жизни руководителя экспедиции, замечательного российского путешественника Петра Кузьмича Козлова.
Этот очерк хочется закончить словами, которые принадлежат С. Ф. Ольденбургу. Нам кажется, что в них содержится ответ на вопрос, поставленный в начале нашего повествования: «Часто приходится слышать, что находки, делаемые путешественниками, являются результатом „удачи“. Такое утверждение несправедливо, ибо, если путешественник что-нибудь находит, то почти всегда только потому, что он искал и умел искать. Так было и с П. К. Козловым, и потому его находки должны быть поставлены ему в большую заслугу»[179]179
ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 37. Д. 11. Л. 50 об. Отзыв о трудах П. К. Козлова, 1928 г.
[Закрыть].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
