Текст книги "Метро 2033: Пасынки Третьего Рима"

Глава 4. Жизнь совсем за МКАДом

– Вы там, на той стороне, поосторожнее будьте, мужики! – предупредили соседей караулившие переправу через канал дозорные из Сор-городка. – Морра в лесу завелась!

– Что еще за морра такая? – нахмурился Бабай.

Командир дозора пожал плечами; от его движения чуть колыхнулись полы тяжелого брезентового плаща – традиционной «национальной одежды» обитателей Трэш-сити.

– А хрен ее знает… Мы эту тварь никогда не видели, только ощущали ее присутствие. Как будто на тебя смотрит кто-то… пристально так… будто сожрать примеривается… Жуть просто! – дозорный, крепкий дядька лет шестидесяти, вздрогнул. – Ко всему прочему, еще вдруг такая тоска наваливается – хоть вешайся! В общем, когда морра где-то рядом – это сразу чувствуется. И вот вам мой совет, мужики, если вдруг почуете неладное – тут же берите ноги в руки и ходу оттуда! Нашим охотникам уже доводилось с ней пересекаться… «Двухсотых», слава богу, не случилось, но вот страху парни натерпелись – просто до усрачки! Сюда-то она пока не лезет, но пару раз точно было – приходила и сидела на той стороне моста. Показаться не показалась, но таращилась так, что аж поджилки тряслись. Вон, видали? – мужчина кивнул на перегораживающую мост баррикаду, сложенную из сушняка. – Только этим от нее и спасаемся. Если запалить – так она переключается на огонь, а вскоре и вовсе уходит.

– Морра страшшслая и ужасслая… – тихо хмыкнул Умник. – Да у вас тут, смотрю, прям сказки про муми-троллей!

Сор-горинец сверкнул на него из-под капюшона защитными очками над самодельным респиратором и с сожалением смерил взглядом с головы до пят:

– Вот и наш Карбид точно так же хмыкал и про сказочки проезжался. А как морру почуял – так драпал чуть ли не впереди планеты всей, а после еще и штаны сушил. Посмотрим, что ты запоешь, Вадик, в подобной ситуации!

– А я не умею петь! – хохотнул Умник. – Мне медведь на ухо наступил. Всеми четырьмя, да еще джигу сплясал… Впрочем, спасибо за предупреждение, – вдруг мигом посерьезнел он. – Будем глядеть в оба.

Каким бы ни был отчаянным народ, живший в «алтухах», но такими вот предупреждениями никто никогда не разбрасывался. Тем более предупреждениями, исходящими от соседей, живших на Поверхности, и эту самую Поверхность знавших куда лучше их, пещерных троглодитов!

Времена не те!

– А все-таки, откуда взялась эта самая морра, не из сказки же, в самом деле? – полюбопытничал Кот, пихая в бок Марка, чтоб слушал внимательнее и на ус мотал. В силу возраста и, так сказать, цеховой иерархии подросток пока еще не имел права встревать в разговор взрослых охотников без их разрешения. Кот же недавно перешел этот Рубикон – чем немало гордился и форсил перед младшим товарищем.

Дозорный снова пожал плечами:

– Да поди ж ее, паскуду, разбери, откуда она взялась! Тоже, небось, откуда-нибудь приползла, мало ли сейчас всякой швали в округе?.. В честь монстра-то из сказки ее Варвара, наша травница, обозвала – за похожие свойства. Это она с ней первой из наших пересеклась. Даже потом картинку из книжки по памяти нарисовала и нам все показывала. Но вот как эта гребаная морра на самом деле выглядит – как на картинке или нет, – Варька и сама не в курсе. Говорит, некогда проверять было, чесанули они с ее учеником оттуда, как под хвост ужаленные! Но говорит, что не удивится, если эта морра и правда точь-в-точь такая, как в книжке. А материализовалась из чьего-нибудь похмельного бреда!

– Ну, это Варюха загнула, конечно! – покачал головой Бабай. – Как это – материализовалась? Из ничего, что ли? Так не бывает!

– Да очень просто! Про ноосферу и инфополе слыхали?

– Сон разума порождает чудовищ… – кивнул Умник. И весело посоветовал: – Вован Сергеич, ты при наших обормотах не слишком-то учеными словами выражайся. Еще решат, что ругаешься, обидятся, полезут морду бить! Конфузу потом в международных отношениях не оберешься!

– Да ну тебя!.. Миротворец ООН нашелся, тоже мне! – отмахнулся сор-горинец.

Алтуховец подмигнул ему и заржал. Эти двое были давними собеседниками и собутыльниками и радовались каждой возможности при встрече попикироваться и порассуждать на какую-нибудь ученую тему.

Переходить широкий – сто с небольшим метров – канал по сильно покореженному, но, слава богу, не рухнувшему мосту, на котором не было ни одного укрытия, чтобы спрятаться в случае опасности с воздуха – удовольствие рискованное и сомнительное. К тому же Марк – рожденный и выросший в подземелье – став охотником, так и не смог окончательно привыкнуть к высоте и иррационально до сих пор ее побаивался. И это сейчас, а что было в самом начале, когда он только-только начал выходить на Поверхность! Смех и ужас! Хмаре в свое время пришлось очень сильно постараться, чтобы приучить сына к подобным местам – пешеходным виадукам, мостам и прочему. Постепенно Марк освоился и даже научился внешне не демонстрировать своего страха высоты… но все равно во всех подобных случаях старался держаться подальше от краев мостов и поближе к их середине. И вообще держаться. За что угодно – лишь бы не сверзиться с этой жуткой высотищи и не переломать себе кости или еще хуже того – утонуть!

В бригаде эту его неудобную особенность конечно же мигом раскусили и теперь иногда подтрунивали над ней. Но все же понимали, что от заложенного матушкой-природой никуда не денешься. Рожденный ползать, как говорится, иногда летает. Но все-таки уж – птица гордая: пока не пнешь – не полетит.

– Всем сгрудиться в кучу! – скомандовал при входе на мост Бабай. – Кот, О’Хмара – в середину! Наблюдайте за небом. Остальным – глядеть по сторонам. Оружие проверить!

Защелкали разнообразные оружейные механизмы. Вроде все пучком.

– Двинули!

Марк поудобнее перехватил свой (когда-то отцовский) двухзарядный арбалет и, подавив волнение, сделал несколько шагов по растрескавшемуся и кое-где даже оплавленному или вставшему дыбом покрытию моста. За каналом он до этого бывал уже несколько раз, но вот этот переход всегда заставлял его слегка нервничать.

Бригада ходко двинулась к противоположному концу моста.

Слева слышались крики чаек, суетливо носившихся над одним и тем же местом. Время от времени птицы резко падали вниз и что-то выхватывали из воды. На людей они пока не обращали внимания.

– Охотятся! – хмыкнул, кивнув в их сторону, Буль. – Никак, косяк мигрирует? Интересно, вверх или вниз?..

– Эх, вот помню, до войны рыбачил я как-то на Селигере… – начал было Пакет, ностальгически прижмурив глаза.

– Пакет, дорогой, заткнись, да? – вкрадчиво попросил Шахар. – Мы сейчас на охоту идем, а не на рыбалку, понимать надо!

– Тихо вы! – шикнул Бабай. – Раскаркались! Дома байки про «до войны» травить будете! Пакет, ну вот сколько раз…

– Хьюстон, кажись, у нас проблемы! – перебил его глазастый Репа и протянул татуированную руку, указывая в сторону высоток Левобережной, торчащих над лесом, словно осколки выбитых зубов. – Видите?

В самом деле, с юга к ним очень быстро приближались, увеличиваясь в размерах, темные точки – навскидку десятка два.

– С-сука, гарпии! – прошипел Буль. Он немедленно вложил в рот пальцы, оглушительно свистнул и замахал руками выскочившим из своего КПП охранникам моста. Те, узрев надвигающуюся угрозу, сноровисто похватали оружие и тоже заняли боевые позиции за нарочно для подобных случаев устроенным солидным бруствером из мешков с песком.

Гарпии были одним из примеров того, какими бывали потомки обычной живности и порождений. Исходно в их предках явно отметились какие-то крупные летучие хищности – не то вороны, не то ястребы, а может, и все те же чайки… То, что получилось из их потомков спустя несколько поколений, представляло собой зрелище, внушающее нешуточное уважение и опаску.

Размах крыльев – в среднем метра два с полтиной, сами – примерно с южноамериканского кондора. Крепкие клювы, острые когти и жесткое, словно накрахмаленное, маховое и хвостовое оперение, способное – если такая вот птичка вдруг черканет крылом или краем хвоста по незащищенной коже – и до крови порезать… и счастье, если черканет не по шее!

И, несмотря на габариты, – необычайная верткость и маневренность в полете.

Действовать «птички» предпочитали стаей, проявляя во время налетов удивительную слаженность и даже некоторое хитроумие. К величайшему счастью людей, метать свои перья-стилеты в противника – подобно мифологическим стимфалидам – гарпии, однако, не умели. А то бы от них вообще спасу не было!

Как назло, появление гарпий застало бригаду практически на середине моста. Ни тебе обратно за это время не успеть вернуться, ни оставшуюся половину пересечь. Стоящая или движущаяся фигура – отличная цель для пикирующего пернатого хищника. Поднять в одиночку взрослого мужчину гарпия, конечно, не могла – строение лап не позволяло, но, налетая кучей, твари старались нанести жертве как можно больше ран, полосуя и терзая ее своими когтями и клювами. Случалось, выдирали целые куски плоти, оставляя страшные, долго не заживающие и часто гноящиеся раны.

Оставалось одно – занимать позиции и драться.

– К бою! – скомандовал Бабай.

Методы борьбы с летучей нечистью в этих краях были уже отработаны до мелочей, поэтому каждый в бригаде знал, где ему быть и что делать. Охотники сноровисто рассыпались, кто куда, и укрылись – кто за останками строительной техники, кто залег за бордюром дороги, над которым дополнительным заслоном все еще щерилась стальная арматура временного ограждения. Конечно, за прошедшие годы она сильно пострадала, но с размаху напороться на острую арматурину рисковала любая из летящих хищниц.

Скоро стал слышен характерный шелестящий «металлический» свист, с которым жесткие крылья гарпий рассекали воздух. Внизу всполошились и загалдели чайки, которых оторвали от охоты. К гарпиям они питали, как выражался Умник, «незамутненную классово-видовую ненависть», поэтому появлением их были раздосадованы и обозлены, пожалуй, не меньше людей. А то и больше. Белая туча взвилась в воздух и заметалась над волнами.

На несколько мгновений гарпии сбились с курса и притормозили, кружа на одном месте и хлопая крыльями – видимо, решали, кем лучше заняться, чайками или людьми. Но чаек было раза в два больше, а людей – раза в два меньше, и они выглядели такими беззащитными на огромной и относительно ровной площадке моста!..

Наконец, головная гарпия приняла, видимо, решение и повернула в сторону моста, заходя на атаку. Остальные ринулись за ней, предвкушая пиршество.

– Огонь! – рявкнул Бабай.

Грохнул слаженный залп из автоматов, охотничьих карабинов и двустволок взрослых охотников, звонко чпэнькнули тетивы арбалетов О’Хмары и Кота. Несколько гарпий, выхваченные из стаи этим залпом, кувыркаясь и теряя перья, с пронзительным визгом полетели вниз. Буквально тут же на них набросились взбаламученные и обозленные чайки.

– Ай да чаечки! – прокричал Кот, снова спуская тетиву. – Есть!!!

– Ча-чах! – отработал по новой цели арбалет Марка. Первая стрела ушла «в молоко» – верткая тварь умудрилась в последний момент заложить поистине головоломный вираж, но зато вторая достигла цели. Подранок заверещал от боли и ярости и, дергано кувыркаясь, канул вниз. Тут же на него напали, даже не дав плюхнуться в воду, «классовые враги», и – полетели клочки по закоулочкам!

Еще несколько подбитых охотниками гарпий рухнули на мост. Одну из них Умник метким форвардским «пыром» отправил «за борт». В ответ, словно на стадионе во время решающего матча Кубка мира по футболу, раздался дружный вопль обрадованных столь метким «голом» чаек.

– Мужики! – весело заорал охотник. – Как вам идейка – продать в Трэш-сити ноу-хау: прикормить мартынов, чтоб они им этих тварей от поселка отгоняли? Все равно ведь мартыны почти все время на Сор-горе ошиваются!

– Умник, вали ты знаешь куда со своими ноу-хау?! – оскалился Пакет, выцеливая очередную хищницу. – Нашел время!

Позади тоже слышались хлопки выстрелов, вопли гарпий и отчаянный мат. Это охрана моста отстреливала отбившихся от основной стаи.

– Йоу, мазафака!!! – Репа сноровисто перекатился на спину и дал от живота короткую очередь вверх и по косой. Пикирующая на него тварь захлебнулась криком, шарахнулась и врезалась в уклоняющуюся в это время от выстрела О’Хмары товарку. Обе гарпии невольно сцепились когтями и рухнули на мост, бешено дергаясь и душераздирающе визжа.

– Добивай! Добивай!

Взлетел в руках Буля знаменитый топор – раз, другой. Сочно чмякнуло, брызнуло на дорогу багровым и горячим, и визги тварей оборвались на высокой ноте.

– Отлетались птички! – прокомментировал здоровяк, по примеру Умника расчетливыми и точными пинками отправляя обезглавленные тушки противников в воду.

– Дубль! – одобрил Пакет и показал товарищу большой палец. – Девять – ноль в нашу пользу!

– Эй, гляньте! – вдруг замахал старшим Кот, привлекая их внимание. – Кажись, мартыны за них всерьез взялись!

И верно! Разъяренные вторжением «классового врага» и сообразившие, что сила и количество теперь на их стороне, чайки вдруг скопом накинулись на оставшихся гарпий. Во все стороны полетели черные и белые перья, поднялся невообразимый хай.

– Валим!!! – первым опомнился бригадир. – Им сейчас не до нас будет! Пацанва – в середину, Пакет, Репа – прикрываете фланги! Буль, Шахар – тылы! Умник – со мной! Ходу, мужики, хо-оду, бляха-муха!!!

Бригада, молниеносно сгруппировавшись в новый походно-боевой порядок, дружно кинулась к правому берегу канала, огибая и перепрыгивая препятствия. Соседи с левого прикрыли их, срезав метнувшуюся было за ними гарпию. Буль издал гортанный индейский вопль, коротко салютнул им топором и кинулся догонять своих.

Остаток моста преодолели без потерь и в чащу на берегу вломились, как стадо бешеных носорогов.

– Ффу-у-у-у-блин, мазафака!.. – простонал Репа, стаскивая шляпу с накомарником и обмахиваясь ею, как веером. – Бодрячком денек начинается!.. Бабай, че ты там бухтел у прудов насчет того, что «путь будет»?

– Ну, так отмахались же! – не купился на провокацию бригадир. – И никому пока жопы не надрали. Отдых полчаса, – тут же распорядился он. – Все проверить, перезарядить, подлатать… Репа, про клещей забыл?

– Ща надену! – успокоил его охотник. Закончил обмахиваться, вытер лицо шляпой и снова нахлобучил ее на голову.

Марк неторопливо пересчитал оставшиеся в туле болты. Неплохо, неплохо. В прошлый раз попаданий было меньше, и в целом стрел ушло гораздо больше. «Растешь, О’Хмара», – поздравил он сам себя мысленно.

Полчаса, отведенные для отдыха, вскоре истекли. Успокоились в лесу и в одичавших садах покинутого людьми Старбеево всполошенные звуками боя на мосту птицы снова завели свои нескончаемые песни.

Выждав еще немного, Бабай поднялся.

– Выдвигаемся!

Глава 5. Морра

Обратно не шли – бежали! Неслись, летели, как курьерский поезд, невзирая на довольно тяжелую и громоздкую, затрудняющую продвижение ношу – волокушу с разделанной лосиной тушей и… Пакета, безжизненно свисающего с плеча Буля. Бабай, Шахар и Умник тащили волокушу, Кот с О’Хмарой помогали им, придерживая груз, Репа прикрывал их всех. Буль с ношей на плече боевым слоном Ганнибала несся впереди, прокладывая дорогу и задавая направление и скорость.

…Сохатого подстрелили километрах в трех от моста, рядом с когда-то вырубленной под строящуюся дорогу, а ныне заросшей молодняком просекой. Молодой бык стоял по колено в небольшом круглом болотце и увлеченно хрумкал стеблями и листьями каких-то водяных растений. Он даже не успел выбраться на берег.

– Вот это свезло, вот это удача! – радовался Бабай. – Не зря Хозяин показывался, ай, не зря!

Теперь, в общем-то, не было смысла идти на принадлежащую алтуфьевцам «солянку» – нарочно устроенный и время от времени обновляемый искусственный солончак для приманивания охочих до лакомого копытных. Идти и сидеть там, в тишине и неподвижности, ожидая, не вздумается ли кому-нибудь из них прийти, чтобы полизать пропитанную крепким рассолом землю. Туши одного быка – при общем котле и экономном распределении мяса – хватит станции примерно на неделю. За это время охотники успеют добыть еще что-нибудь. Следовало бы побыстрее доставить бычка на станцию и отправить на ледник: лосятина уже через несколько часов теряла свои вкусовые качества, становилась дряблой и начинала отдавать не то серой, не то хвоей. Тем более что и погода сегодня – не в пример недавним дням – стояла погожая и почти по-летнему жаркая. Промедлишь больше, чем нужно, – и все, испортится мясо!

Оттащив добычу подальше от болота (чтобы не отпугнуть запахами крови и смерти других животных, что будут сюда приходить потом), охотники начали сноровисто ее свежевать и разделывать. Между делом с удовольствием накромсали и пожевали полосок сырого, еще теплого мяса: проблема авитаминоза и сопутствующих ему болячек типа цинги была бичом, пожалуй, всего метро, за исключением тех, кто находил какие-то новые способы с ними бороться.

В Алтуфьево (и в целом на Сером Севере), что такое цинга, не знали уже достаточно давно. И все благодаря пресловутым природным дарам и… выработанной небрезгливости жителей, с которой они этими самыми дарами пользовались.

Хрустели и перемалывались на крепких зубах крупные кристаллики серой соли, сочно чвакало и расплывалось на языке темно-красное парное мясо, пряной острой нотой прихотливо вплетался привкус высушенных и растертых в порошок трав. Называемую на местном жаргоне «спайсом» смесь соли и местнорастущих незамысловатых специй типа укропа, дикого чеснока и горчицы каждый алтуфьевец всегда носил при себе в аккуратном кисете.

Хорошо-то как!..

Перекусив, сменили часовых (вынужденная необходимость в сегодняшних реалиях), соорудили из толстых еловых лап волокушу и стали грузить на нее увязанное в свежеснятую шкуру и мешки мясо и кое-что из требухи, что годилось в еду или на переработку. Между делом сгоняли молодежь – О’Хмару и Кота – на все то же болотце за водой. Пока возились с добычей, пока грузились, умывались, перекусывали и приводили в порядок снаряжение и одежду – солнце, часа два как перевалившее зенит, стало неторопливо клониться к закату. Потянуло прохладным ветерком, а тени от деревьев и поросших травой и кустами куч стройматериалов на просеке переползли на противоположную сторону.

Первым почуял неладное отошедший «по делу» Репа. Он как-то уж очень долго возился в кустах, пыхтел, несколько раз менял дислокацию, а затем не выдержал:

– Мужики, мазафака, хорош на меня пялиться! Дайте погадить спокойно!

– Да кому ты там на хрен нужен, пялиться на тебя? – удивился Буль. – Че мы там у тебя не видели?

Репа еще немного повозился в кустах, поворчал и затих. Но через некоторое время раздалось по новой:

– Мужики, ну это уже не смешно! Кончайте шутить, а?

– Да е-мое, Репа! – не выдержал Умник. – Сидим себе спокойно, никого не трогаем, починяем примус… Гадь себе на здоровье, хоть все кусты завали – только не в нашу сторону, пожалуйста!

– Ага, и гляди, чтоб тебя за жопу никто не ухватил! – поддержал Пакет. – Или еще за чего интересное. А то подползет какая-нибудь неведома зверюшка и ка-ак…

– Блин, мужики, ну хорош!!! – взвыли за кустами. – Тут реально кто-то есть! И смотрит!..

Репа поспешно выбрался из кустов, пытаясь одной рукой на ходу застегнуть штаны. Другой он придерживал автомат. Без оружия люди теперь даже до ветру не ходили.

– Тут реально кто-то есть! – повторил он, настороженно озираясь.

Бригада разом умолкла, оставив смешки и подначки. Все тут же вспомнили предупреждение соседей.

– Говоришь, смотрит? – протянул Бабай, придвигая поближе свою «Сайгу».

– Птицы! – вдруг встрепенулся Шахар и резко развернулся в ту сторону, где перед этим возился в кустах Репа.

С краю заросшей, но все еще заметной просеки, метрах в трехстах от стоянки охотников взмыли ввысь и с тревожным ором заметались над деревьями птицы. Кто-то вспугнул их, и теперь, судя по тому, как все ближе и ближе начинался переполох среди пернатых, этот «кто-то» двигался в сторону стоянки. Двигался медленно, но целеустремленно.

– Как думаете, мужики, сторожа на мосту точно не гнали про эту морру, или как там ее? – вполголоса осведомился подобравшийся Буль. Рука его непроизвольно стиснула верный топор.

– Морра там или не морра, – не отрывая напряженного взгляда от мечущихся птиц, отозвался Бабай, – но давайте-ка и правда последуем доброму совету соседей и уберемся отсюда на фиг побыстрее!

Внезапно Пакет, уже метнувшийся было проверять узлы на поклаже, вздрогнул, покачнулся…

– Не понял… – пробормотал он, делая непроизвольный шаг назад. А потом вдруг со стоном обхватил голову руками и надломленно рухнул на колени. – А-а-а-а, с-сука… – услышали охотники. – Че за… Светка… это ты? – он вдруг замер и уставился прямо перед собой, видя что-то, незримое для остальных. – Светка, послушай, я же… я не успел!.. Прости меня!.. Прости… Светка… Я не успел!..

И тут на глазах остолбеневших от изумления товарищей Пакет согнулся в три погибели и с рыданиями начал биться головой о землю.

– Чет и мне тоже как-то не по себе… – через пару-тройку секунд пробормотал Репа, морщась и потирая виски. – Мазафака…

– Боюсь, что про морру – это был не гон! – более тертый жизнью и потому более «толстокожий» Бабай окинул быстрым оценивающим взглядом остальных. – Стопудово валить надо! Мужики… Эй, вы чего?

По обычно невозмутимому, а теперь словно закаменевшему лицу Шахара потекли слезы, Буль выглядел – словно любимого брата схоронил. Умник что-то шептал, глядя перед собой остановившимся, мертвым взглядом. Оба стажера вообще скорчились возле волокуши, причем Кот уже всхлипывал, а О’Хмара, бессильно запрокинув белое, почти бескровное лицо к небу, изо всех сил тер правую сторону лба. У парня снова начались эти его головные боли, о которых бригадир был в курсе.

– Так, народ! – рявкнул он, изо всех сил пытаясь подавить ощущение чернейшей тоски и безнадеги, что неукротимо наваливалось на него откуда-то извне. – Харэ мне тут медузами растекаться! Встали, встали! Мужики вы или где? Пакет, хорош выть, будто тебе яйца отрезали! Буль, встряхни его и сам встряхнись! Кот, О’Хмара, если вы сейчас же не придете в себя, этот рейд станет последним в вашей охотничьей карьере! Шахар, Умник, соберитесь, мать вашу! Я один, что ли, эту хрень поволоку? Давайте-давайте, очухивайтесь!

Крича во всю глотку и раздавая пинки и тычки, Бабай метался от одного охотника к другому, и понемногу его «терапия» возымела эффект: народ встрепенулся и малость ожил. Шахар и Умник первыми впряглись в волокушу, всхлипывающие стажеры заняли привычные места позади поклажи, чтобы придерживать ее на поворотах. Остальные рассредоточились вокруг – все, кроме Пакета. Тот продолжал скулить и ползать по земле.

– Буль! – гаркнул бригадир, показывая здоровяку на истерящего и все призывающего неведомую Светку простить его коллегу. – Займись!

Буль шагнул к извивающемуся в пыли телу и уже протянул руку, чтобы схватить Пакета за шиворот и как следует встряхнуть, но тот вдруг сам резко поднялся. В руке его, словно сам собой, возник карабин, ствол которого Пакет упер себе в ямку между шеей и подбородком.

– Светка… прости… – прошептал он одними губами.

Сухой щелчок осечки прозвучал громче выстрела. Спустя еще мгновение Буль ударом ноги выбил оружие из рук товарища.

Следующим ударом – на этот раз кулака – он отправил несостоявшегося самоубийцу в нокаут.

– И проблем меньше! – пробурчал бывший «браток», привычно потирая намозоленные костяшки.

– Сам его теперь и потащишь! – предупредил Бабай, подпрягаясь к остальным «лошадкам». – Дуй вперед, будешь задавать направление и скорость. Репа, паси тылы и постарайся, чтобы никто не добрался до наших задниц! Пацанва, не раскисать! Все, взяли-потащили!..

Мост пролетели, можно сказать, на крейсерской скорости, крича издалека охранникам, чтобы готовились встречать следующих по пятам бригады неведомых дорогих гостей. Или гостью?..

Отчаянно молясь, чтобы снова, по закону подлости, не прилетела какая-нибудь хищная дрянь, миновали место давешней битвы с гарпиями, о которой теперь напоминали только бурые кляксы на дорожном покрытии да редкие, прилипшие к ним черные перья разного размера. Сор-горинцы уже спешно освобождали проход в защитном валу, растаскивая в стороны особо крупные ветки и жерди.

Вломились на безопасную территорию, как стадо кабанов в дубраву. Волокушу затащили за бруствер и охранную будку, и алтуфьевцы тут же повалились на землю, кто где. Буль едва успел сгрузить уже слегка пришедшего в себя Пакета.

– Чего там? – спросил начальник заставы, вглядываясь в противоположный берег, над которым уже тучами носились истошно орущие птицы. Его люди спешно заделывали брешь в баррикаде.

– Морра… – выдавил Бабай, пытаясь отдышаться. Возраст все же брал свое. – Кажись, ты был прав, Сергеич… Фонит, паскуда… Тоску нагоняет, что аж выть охота!.. Пакет из-за нее чуть не застрелился!..

– Вона как!.. – пограничник присвистнул. – А ведь она, кажись, за вами увязалась!

Вместо ответа алтуфьевец дернулся, судорожно перехватил карабин и бросил обеспокоенный взгляд в сторону противоположного берега.

– Бабай, там у О’Хмары кровь носом пошла, – сообщил вышедший из-за будки Умник. – Но он говорит, что ему от этого даже немного легче стало, голова уже не так болит. Перенапрягся парень, все-таки зеленоват он еще для таких экстремальных приключений.

– Пусть привыкает! – отмахнулся бригадир. – А что легче стало – это хорошо. Зови-ка остальных, кто на ногах. Кажись, наша гостья скоро припожалует! Будем устраивать теплую встречу с ковром и оркестром!

Умник кивнул и скрылся за постройкой. Через пару минут оттуда один за другим торопливо вышли все остальные члены бригады.

– Бабай… – хмуро и виновато пробормотал Пакет, потирая наливающуюся багровым скулу. – Ты это… извини… Как-то так накрыло, что…

– Проехали! – оборвал его бригадир. – Но если еще раз накроет – чур, на Буля не обижаться!

Пакет криво и вымученно усмехнулся и кивнул.

– О’Хмара, а ты чего подорвался? – переключил бригадир внимание на самого младшего в команде. – Тебе сейчас лежать надо с холодной тряпкой на морде и не жужжать!

Марк был по-прежнему бледен, на щеке и губах размазалась кровь, но вид у подростка был решительный и упрямый.

– Да все уже в порядке со мной, бригадир! – слегка в нос сказал он, отняв от переносицы мокрую, в красных пятнах, тряпицу, заменявшую ему носовой платок. – А если опять будет не в порядке то я просто упаду куда-нибудь в канаву и не буду мешаться и отсвечивать. Разрешите мне остаться?

Бабай окинул его пристальным взглядом. Упорство и стойкость мальчишки импонировали ему, но людей следовало беречь.

– Хрен с тобой, – наконец кивнул бригадир. – Оставайся. Но если что – погоню в тылы без пощады и жалости! Кот, пригляди за ним!

Старший из стажеров коротко кивнул и, скорчив страшную рожу, погрозил младшему кулаком. Тот ответил в том же духе – показал средний палец и пренебрежительно отвернулся.

Между тем птичий переполох на правом берегу усилился и приблизился почти к самому мосту. Птицы словно бы в ужасе разлетались от кого-то, пока незримого для людей, но не оставляющего упорного намерения добраться до реки.

– Внимание! – тихо приказал своим Сергеич.

Дозорные и охотники рассредоточились за бруствером. Все взгляды устремились к противоположному берегу.

За двадцать лет безлюдья просека под несостоявшуюся М-11 и улочки прилегающего к ней поселка Старбеево заросли кустарником и молодыми деревцами. Разрослись и заматерели и садовые деревья на брошенных приусадебных участках. Но тем не менее оставались еще признаки того, что в эти места когда-то ступала нога человека. И не просто ступала, но и по-хозяйски проходила тут.

Чуть колыхнулись кусты на краю просеки; движение ветвей продолжилось ближе, ближе… Как будто сквозь поросль к берегу пробирался кто-то живой и довольно крупный.

– Парни, вы кого-нибудь видите? – шепотом осведомился Бабай.

– Никого, – так же шепотом откликнулся Буль. Бывший «браток» был в бригаде самым внимательным и дотошным ко всякого рода мелочам. – Фигня какая-то… И фонить снова начинает…

Шевеление в кустах вдруг прекратилось, но люди так пока что никого и не увидели.

– Смотрите! – вдруг вскинулся один из дозорных. – Вон там, где бочки!

На какой-то миг всем почудилось, что перед указанными бочками слегка поплыл, замерцал рябью воздух. Как летом, в жару, когда от раскаленного песка или асфальта поднимаются горячие токи, искажая видимость и создавая миражи. И еще сильнее и явственнее стала ощущаться засевшими на левом берегу людьми тяжкая, давящая на мозг эманация боли, тоски и жуткой, беспросветной безнадеги.

– Как в кино «Хищник», там тоже воздух так переливался, когда он в «стеллсе» шел… – прошептал Умник, нервно стискивая двустволку. И поморщился: эманации неведомой сущности действовали на него все сильнее.

– С-сволочь… – болезненно прошипел кто-то слева от Марка. – Тварюга! По мозгам так и лупит!..

А мерцающий сгусток воздуха уже двигался по мосту. Неспешно, но все так же целеустремленно распространяя вокруг себя черную, сводящую с ума ауру.

Лязгнули предохранители.

– Не стрелять!!! – страшным шепотом прокричал Сергеич. И пояснил: – А ну как она в качестве ответа шарахнет по нам со всей дури? И будем тут ползать… как безмозглые гусеницы… У нас свои методы. Зажигай, Андрюх! – кивнул он одному из бойцов. Тот уже держал наготове кресало и обмотанную ветошью палку. От ветоши исходил тяжелый дух уже много лет как прогорклого растительного масла.

Вспыхнул импровизированный факел, очертил слепяще-яркий полукруг, падая чуть дальше перегораживающей мост кучи хвороста – дозорный промахнулся. Но все вдруг увидели, как отпрянувшая прочь от летящего огня мерцающая тень на какой-то миг, всего на миг обрела очертания.

– Да чтоб меня! – охнул Буль. – Это же волк!!!

– Собака, – машинально поправил Бабай, не отрывая взгляда от неожиданного явления. – На шерсть и хвост посмотри!

В какой-то момент пламя факела и упавшие на мост лучи вышедшего из-за облачка солнца отразились от чего-то блестящего и вдруг проявили из воздуха четкую фигуру огромного – в холке ростом почти со взрослого мужчину – зверя с черной, плотно прилегающей к телу лоснящейся шерстью. Острые уши, вытянутая зубастая морда, загнутый крюком хвост… И глаза, глаза… Круглые, горящие не то отсветом пламени, не то собственным огнем – кроваво-красным, как зарево пожара, и столь же пугающим, затягивающим…

Настоящая адская гончая, какими их представляли в старинных легендах! Только вот по чью грешную душу она пришла в эти края?..

– Андрюха, мать твою, заснул?! Вторую кидай, мазила!!! – раздался вопль, заставивший всех очнуться от наваждения.