Текст книги "Обреченные невесты"
Автор книги: Тед Деккер
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 24
В подземном гараже, расположенном рядом с домом Человека Дождя, как всегда, царило оживление: машины то и дело въезжали и выезжали. Квинтон, припарковавший «крайслер» с затемненными окнами за углом, на частной стоянке, не пропускал ни одной. Место он облюбовал еще два дня назад, когда заметил, что в ранние утренние часы оно пустует. С этого удобного положения хорошо виден пологий уклон, ведущий на улицу. Квинтон опустил козырек от солнца, чтобы его снаружи не заметил никто из любопытствующих. Въезжающие и выезжающие из гаража автомобили фиксировались на камеру наблюдения, но он заблаговременно остановил машину на улице в четыре часа пополудни, надрезал кабель и заехал в гараж, зная, что так поздно электрика никто вызывать не будет. А когда к утру камеру снова приведут в действие, работа его уже будет сделана.
Наблюдая за Человеком Дождя всю минувшую неделю, Квинтон убедился, что тот в своих слепых попытках отыскать Коллекционера Невест готов работать за полночь.
В первой половине дня он видел, как агент ФБР припарковал свой «БМВ» в ЦБР, затем несколько минут следил, как он идет в сторону пруда с сестрой Ангела. Сердце Квинтона колотилось о ребра, как жесткий резиновый мяч.
Седьмая избранница должна явиться по собственной воле, тут нельзя идти ни на какие уступки, и хотя он неделями не находил себе покоя, обкатывая любую мелочь, Бог наверняка укажет верный путь.
Готовность людей идти ради близких на все одновременно раздражала и воодушевляла. Созданные по образу и подобию Божьему, люди принимают от него зерно безусловной, бесконечной любви, хотя большинство делают все, чтобы это зерно растоптать из жадности и эгоизма.
Но в час последнего испытания человек бросается спасать ребенка, мужа, жену, брата, сестру. И теперь успех миссии Квинтона зависит от того, насколько это зерно прорастет, расцветет. Он послан за ней, и она придет к нему.
Квинтон побарабанил по рулю затянутой в перчатку рукой. Пистолет покоился на пассажирском сиденье, готовый заработать когда нужно. Квинтон молил Бога, чтобы в эту минуту никого в гараже не оказалось – сегодня вечером ему не хотелось никого убивать, даже видеть никого не хотелось. Цель у него четкая и определенная: выполнить задание Бога, одного только Бога.
«Сейчас половина одиннадцатого, и в подземном гараже тихо как в гробу. А что, если Человек Дождя не вернется сегодня домой? – Квинтон перестал барабанить пальцами по рулю. – Что, если неверный открыл…»
Вспыхнули фары, и в темноте мелькнула красивая серебристая решетка «БМВ».
Человек Дождя дома. По телу Квинтона пробежала нервная дрожь облегчения. Бог милосерден. Как и всегда. И любовь его неисчерпаема.
«БМВ» проехал мимо и свернул направо, на свое обычное место за углом. Как только габаритные огни исчезли из виду, Квинтон завел мотор «крайслера», развернулся и встал на то же место, только задом наперед. И выключил сигнальные огни.
Оставив двигатель работающим, он взял пистолет-транквилизатор, открыл багажник и вышел из машины.
За углом хлопнула дверь автомобиля. Человек Дождя вышел. Квинтон надеялся, что не потерял слишком много времени, разворачивая машину, но иначе нельзя: сначала ему нужно было все видеть, когда он ждал появления Человека Дождя, а теперь багажник следовало расположить как можно ближе к потенциальной жертве.
В гараже было по-прежнему тихо. Квинтон выбежал за угол, неслышно двигаясь в туфлях на резиновой подошве – как и направляющийся к лифту Человек Дождя. Шестьдесят метров. Надо подойти поближе – этот человек умеет обращаться с оружием и при случае пустит его в ход без колебаний. Надо уложить его первым же выстрелом.
Забыв об осторожности, Квинтон увеличил скорость и сократил расстояние до тридцати метров. Человек Дождя, видимо, что-то почувствовал и круто повернулся.
Но мышь уже попала в мышеловку, и пружина сработала. Квинтон поднял пистолет и выстрелил. Пятисантиметровая стрелка с красным оперением с негромким чавкающим звуком вонзилась прямо в грудь Человека Дождя. Тот вскрикнул и отлетел назад.
При виде раскачивающейся где-то в районе грудной клетки штуковины у Брэда, искушенного в таких делах, расширились глаза. Он выдернул стрелу и рванул из кобуры пистолет.
– Ах ты, сукин сын… – Голос у Брэда пресекся, и он пошатнулся.
Сильное психотропное средство подействует через пятнадцать секунд. При сильном сердцебиении меньше.
Квинтон укрылся за машиной и начал отсчитывать секунды: «Шесть, семь, восемь…» Он распрямился и увидел Человека Дождя лежащим как тюк на полу и все еще сжимающим пистолет. Сунув за пояс собственное оружие, Квинтон рванулся к нему.
Человек Дождя оказался тяжел. Мертвый груз всегда тяжел. Он втаскивал невест на стену без всякой помощи с их стороны, но этот…
Квинтон перебросил его через плечо и потащил к машине. Вот тут стало ясно, как правильно он поступил, развернув ее задом наперед. Квинтон положил тело в багажник и, старясь действовать побыстрее, пока кто-нибудь не въедет в гараж, надел на Человека Дождя наручники. Действие лекарства продлится еще полчаса, но Квинтон не мог позволить себе рисковать.
Захлопнув багажник, он сел за руль и быстро вывел машину из гаража, в темноту ночи.
Пять минут спустя он был на Двадцать пятом шоссе и ехал на север. В зеркале заднего вида не видно мигалок. И вертолетов над головой не слышно. Погони нет. Если повезет, никто и не узнает, что звезда исчезла, до самого утра. Тревогу забьют, когда этот тип не появится на рабочем месте.
Одно из очевидных неудобств службы Квинтона, то есть службы на Бога, – плохая пресса. Таким, как он, уделяют порой слишком много внимания, причем отнюдь не хвалят. Однако имеются и преимущества. Например, что Бог на твоей стороне. Легкость, с какой он похитил Человека Дождя, это подтверждает.
Приятно думать, что в багажнике у тебя Человек Дождя.
Он свернул направо, на Семидесятое шоссе. До границы с Канзасом отсюда сто восемьдесят километров. А еще в десяти километрах мирно спит в ночи городок Сент-Фрэнсис. А в девяти километрах к югу от него находится амбар, готовый к приему «гостя».
Обычно такая дорога отнимает не меньше трех часов. Но ночью, да еще когда в твоем распоряжении мощный крайслеровский двигатель, а также лазерный рассеиватель света, можно добраться и за два.
Искали его в основном на территории штата Колорадо, и, чтобы избежать ненужного внимания к своей персоне, Квинтон решил устроить свидание с Богом для седьмой, и самой красивой избранницы в Канзасе.
От этой мысли он вздрогнул.
ГЛАВА 25
Фрэнк Клоски распахнул дверь в кабинет начальника управления.
– Ничего.
Темпл отвернулся от окна, где стоял, заложив руки в карманы брюк и глядя вниз, на улицу. Галстук сбился на сторону, две верхние пуговицы рубахи расстегнулись.
– Все проверили – дом, телефон, срочную переписку? И ничего?
– С тех пор как вчера, около десяти вечера, он уехал с работы домой – ничего. Мы и в рестораны его любимые заглянули – без толку.
– Но до дома-то он доехал…
– Да, машина в гараже. Но нет свидетельств того, что он вошел в дом. Да, и заметь: камера наблюдения отключена – кабель перерезан.
– И никому не дали знать? – Темпл мрачно посмотрел на собеседника. – Когда это случилось?
– Вчера, под конец дня. Управдом позвонил в страховую компанию, но ремонтники пришли только утром.
Темпл подошел к столу, вынул на мгновение руки из карманов, затем снова вернул их на место.
– Выходит, Коллекционер Невест.
– Этого утверждать мы не можем.
– По тому, как складываются дела, думаю, можем. Сначала Ники, за ней Брэд. И как там, черт возьми, насчет группы сопровождения?
– Брэд пытался связаться с ней после того, как мы нашли Ники. Нет оснований думать, что убийца переключился на мужчин. Сильный пол его никогда не интересовал.
Темпл выпятил челюсть.
– Заместитель директора намерен… – Он рывком придвинул стул и сел. – Ладно, пусть его фотографии будут на лобовом стекле всех государственных машин в этом штате. Проверьте все места, куда он заходит. Получите в телефонной компании распечатку всех его звонков. Мне нужно знать каждый его шаг за последние двадцать четыре часа. Как там с рисунком, что он принес вчера?
Фрэнк не мог понять, отчего Брэд был уверен, что на рисунке изображен убийца. В конце концов, он списан с призрака. Фрэнк распорядился срочно прогнать его через базу данных, в которой хранились фотографии всех правонарушителей. Рисунок был нечеток, потребует ручной работы, но все же это хоть какой-то след – первый после убийства Ники. И следствие, отложив в сторону остальные дела, принялось его отрабатывать.
– Пока ничего. Мы разослали копии по всем полицейским участкам, во все клиники штата. И еще сегодня утром отправили в центр нашего эксперта, пусть сделает еще один рисунок.
– А что известно о девушке? Кроме этого бреда насчет ее способности общаться с призраками?
– Почти ничего. Брэд предпочитал не распространяться на эту тему.
– Короче, ты хочешь сказать, что его судьбу сейчас решает психопатка?
– Судя по всему, он находил ее довольно неглупой.
– Не может же она быть лучше наших экспертов. – Темпл покачал головой. – Просто не может.
День выдался прекрасный. Деревья выглядели зеленее, чем обычно, птицы щебетали и перелетали с ветки на ветку, словно нашли банку с кофейными зернами и склевали все до последнего, а солнце светило особенно ярко. Яйца были особенно хороши на вкус, давно уж она ничего подобного не пробовала.
Птичка понимала, что ни деревья, ни птицы, ни яйца, ни солнце не изменились. А вот она – да.
Начать с того, что утром она проснулась знаменитой. Может быть, отчасти ей это просто показалось, но в столовой никто не сводил с нее глаз. Невозможно отрицать, что многие, если не большинство, постояльцы знали, что в глазах очень серьезных людей она превратилась в важную персону.
Рауди из кожи вон лез, чтобы подчеркнуть собственную роль в этом деле. В конце концов, именно он настоял, чтобы следствие предоставило улики его команде. А когда настанет срок, он снова понадобится – чтобы связать концы с концами.
– Неужели ты не можешь просто за нее порадоваться? – укоризненно спросила Андреа.
– Могу, конечно. Но убийца на свободе! Что же, тебе всех этих бедных девушек не жалко?
«Нет, он поистине безнадежен», – улыбнулась Птичка.
Райская Птичка изменилась. Она увидела. И ее увидели. С сердца сняли камень, с глаз – пелену. С ней случилось все, о чем пишут в книгах, все разом. В ее сумрачный мир заглянуло солнце.
И только они с Элисон знали, как все произошло. Дело не в том, что Птичка явила миру выдающиеся детективные способности. Все дело в Брэде Рейнзе. Или, точнее, в том, что у них общего. В том, что Брэд рассеял страхи, сковывавшие ее сознание. В том, что она поверила Брэду больше, чем кому бы то ни было, за исключением, быть может, Ангела и Элисон. Но Ангел – ее сестра, а Элисон – вместо матери.
Брэд – мужчина.
Между ними вспыхнула искра. Разумеется, Птичка не стала бы утверждать, что он ее любит, – слишком рано.
И еще она понимала: каковы бы ни были его чувства, ничего не получится. В конце концов, она пребывает здесь, в ЦБР, а он там, в мире, полном демонов.
Но вчера вечером она решила, что и пальцем не пошевелит, чтобы усмирить чувства, которые вспыхнули в ее сердце после отъезда Брэда. Всю ночь ворочалась в постели, и над ней словно порхали бабочки. А проснулась оттого, что увидела словно наяву Брэда, что-то нашептывающего ей на ухо.
«Я не влюблена. Это бы завело слишком далеко. Но если влюбленные чувствуют себя так, как я сейчас, не удивительно, отчего люди рискуют ради любви столь многим…»
Андреа с робкой улыбкой поглядывала на нее.
– Ну?.. – вздохнула Птичка.
– Даже не знаю, что сказать. – Она надкусила бутерброд. – Вы целовались?
– Андреа! – Вспыхнув до мочек ушей, Птичка отложила вилку. – Если ты готова задрать юбку перед первым встречным, это не означает, что все такие.
– Я спросила, целовались ли вы. Ты говорила, что ни с кем еще не целовалась.
– Так и есть. И ничего не изменилось. – Птичка с трудом сдерживала улыбку.
– Ничего, еще нацелуешься.
– Не мели чепуху! И прошу, Андреа, не надо все портить.
– Вижу, ты улыбаешься!
Кто-то сзади похлопал Птичку по плечу.
– Тебя к телефону, – негромко проговорил, наклоняясь к ней, Джонатан. – Я подумал, ты захочешь подойти.
Обычно им просто передавали, что звонит тот-то и тот-то. Но Джонатан как-то странно улыбался, и у Птички перехватило дыхание.
– А кто звонит, мужчина? Я… – Она вскочила со стула. – Переключи на мою комнату. – Птичка метнулась двери, успев на ходу бросить Андреа: – А ты останься.
Она пробежала по коридору, ведущему на женскую половину, взлетела по лестнице и ворвалась к себе в комнату в тот самый момент, когда зазвонил телефон. Птичка захлопнула за собой дверь, повернула ключ в замке и с бьющимся сердцем схватила трубку. Рука у нее дрожала.
– Слушаю.
– Привет, Птичка, – раздался в трубке чей-то смешок.
Она так ожидала услышать голос Брэда, что не сразу поняла, что это кто-то другой.
– Брэд?
– Нет, не Брэд. Брэд рядом, связанный сидит.
«Кто это, его напарник? Странно…»
– Я тот, кто убил Ники, – сказал голос. – И тот, кто связал твоего возлюбленного. Сейчас я заставлю его визжать как поросенка, а потом, если только не сделаешь то, что скажу, выпущу кишки.
Голос замолчал. Птичка застыла на месте. Она даже дышать не могла.
– Ты слушаешь меня, дорогая?
Она попыталась что-то выговорить, но тщетно.
– Не бойся, Птичка. Мне нужно, чтобы ты все хорошо поняла. Ты мне нужна, чтобы спасти Брэда. Сможешь?
– Да. – Голос у нее дрогнул.
– Хорошо. Прежде всего держи язык на замке. Я тебя вижу, за каждым шагом слежу. Знаю все, что происходит у вас в тюрьме. Если скажешь кому-нибудь, в том числе старой монахине, что говорила со мной, я убью мистера Рейнза. Это понятно?
В голове у нее вертелись самые страшные картины: она снова утопает в густом тумане и ее преследует монстр, хватая за пятки; вся земля покрыта телами, она ползет по ним.
– Ясно? – вновь послышался голос.
Все это наяву. Она разговаривает по телефону с человеком, которого видела тогда. Это его голос. Вспомнив прикосновение к мертвой девушке, она узнала его.
– Да.
– Ты внимательно слушаешь? Важно не паниковать. Иначе сделаешь глупость, и тогда я убью его. Дошло?
В голосе его не было ни злобы, ни угрозы. Он спокоен и деловит. Но от этого еще страшнее.
– Дошло?
– Да, – с трудом выдавила она.
– Через тридцать минут садовник сядет в свой красный пикап и, как обычно, надолго отправится пить кофе. Ты заберешься в кузов, под зеленый навес от дождя…
– Я не могу уезжать отсюда!
– …от дождя, – терпеливо выдержав паузу, договорил он. – Никто тебя уезжать не заставляет. Но если не сделаешь, как я говорю, мистера Рейнза найдут мертвым, и виновата в его смерти будешь ты.
– Я… – Птичка задрожала. Комната закружилась у нее перед глазами, и, лишь опершись левой рукой о стену, ей удалось сохранить равновесие. – Я не могу уехать отсюда, – хрипло прошептала она.
– Пикап направится в город, – словно не слыша, продолжал он, – и остановится у кафе «Старбакс». Ты вылезешь из кузова и, не привлекая внимания, пройдешь один квартал на восток до торгового центра. Там есть салон красоты. В конце квартала увидишь большой зеленый мусорный бак. Под ним найдешь конверт с деньгами и мобильник. Все понятно?
– Я не могу… не могу уехать…
– Повтори.
Она замешкалась, потом, запинаясь, повторила инструкции, но думать могла только об одном: если она не поедет, человек на том конце провода убьет Брэда.
– Ну не могу я…
– Послушай, Птичка. – Она услышала, как, оторвавшись от мембраны, он говорит с кем-то еще, требует, чтобы тот взял трубку.
– Птичка, скажи Эли… – знакомый голос Брэда оборвался.
В трубке что-то затрещало, потом снова послышался голос убийцы:
– Ну что, убедилась? Он у меня, и я убью его. Ты слушаешь?
«Это был Брэд, точно. Голос звучит прерывисто, хрипло, но это он!»
– Ты меня слушаешь, Птичка?
– Да… Слушаю.
– Возьмешь конверт с деньгами, пойдешь в салон красоты и скажешь, чтобы тобой занялись. Сделали такой же красивой, как твоя сестра Энджи. Сделаешь мне такое одолжение?
«О чем он просит? Чтобы она пошла в салон красоты? Но какое это имеет отношение к Брэду?»
– Отдай им все. В конверте пятьсот долларов. Если не будет свободных мест, пусть отменят прежние заказы. Когда будешь готова, сфотографируйся и пришли снимок мне, чтобы я убедился, что все сделано как надо. Затем перейди дорогу и жди меня в парке. Я позвоню и скажу, что делать дальше. А теперь повтори все с начала до конца.
Она повиновалась, по-прежнему запинаясь.
– Хорошо. И никому ничего не говори. Ни слова. Как только твое отсутствие обнаружится, тебя начнут искать. Старайся никому не попадаться на глаза. Если тебя найдут, все кончено. Ясно?
Что-то у нее в голове щелкнуло и замкнулось. Надо бы все это обдумать, но она не знала, с чего начать. Это кошмар. А как избавиться от кошмара?
– Ясно?
– Ясно.
– Спасибо, Птичка, – помолчав, произнес он. – Я долго ждал этого момента.
В трубке раздался щелчок – связь оборвалась.
ГЛАВА 26
Через многочисленные щели в крыше амбара внутрь сочился свет, но определить, какое время суток сейчас, было почти невозможно.
«Утро, – подумал Брэд. – Впрочем, может, и полдень».
Когда он первый раз очнулся, над головой покачивался какой-то мешок, а потом ему еще минимум дважды вводили снотворное.
В очередной раз придя в себя, он понял, что сбылся его самый страшный кошмар. Его захватили, накачали наркотиками, сунули в багажник, и теперь он, следом за Ники, ждет конца. Расследуя убийства, Брэд столько раз ставил себя на место насильников и их жертв, и вот теперь сам оказался в их положении. И это не столько страшно, сколько невероятно. Сюрреализм какой-то.
Но когда убийца позвонил Птичке, Брэд по-настоящему испугался. Даже почувствовал, что его тошнит.
Они находились в старом амбаре, где стены заменяли гнилые доски, а пол – грязная солома. Внутри висел затхлый запах зерна и засохшего конского навоза. Покосившиеся балки чудом удерживали пологую крышу. Ветхая полуразрушенная реликвия.
Руки его были привязаны к столбу, тоже покосившемуся. Он сидел на влажной земле, лицом к стене, приготовленной убийцей. Квинтон расстелил несколько больших шерстяных одеял с широкими красными и черными полосами – вроде тех, что продают в качестве индейских сувениров в придорожных палатках. С одной стороны убийца соорудил нечто вроде стенки, привалив к ней тюки с сеном.
Из досок, на высоте примерно в три четверти человеческого роста, торчали два штыря. По обе стороны самодельной стены Коллекционер Невест поставил два деревянных бочонка, а на них свечи. Не требовалось слишком развитого воображения, чтобы понять: стена предназначена для седьмой жертвы.
По мере того как сознание возвращалось к Брэду, эти детали все четче бросались в глаза. Но главный объект располагался на старом складном стуле в трех метрах от него. Скрестив ноги и руки, он молча разглядывал Брэда.
Коллекционер Невест выглядел более или менее похоже на рисунок, что сработала, лихорадочно копаясь в памяти, Птичка. В то же время имелись отличия, которые могут направить следствие в ложном направлении.
В реальности губы преступника пухлые, на рисунке – тоньше. Расстояние между бровями и линией волос Птичка сузила, придав ему более зловещую наружность, чем в жизни. И глаза у него побольше. Ничего, эксперт все исправит, а может, уже исправил.
Крепкий, внушающий на первый взгляд доверие мужчина. Ничего подозрительного. Темные волосы коротко подстрижены и хорошо ухожены. Руки тоже. Глаза черные, но посажены неглубоко и страха не внушают. Словом, подобно многим серийным убийцам, привлекательный на вид мужчина.
На нем были серые брюки и легкая, с короткими рукавами и высоким воротником, синяя рубаха – примерно такие носят автомеханики, только у них на накладном кармане имеется фирменный логотип» Мидас» либо «Гуд Йеар».
Если не считать разговора с Птичкой по телефону, этот человек не произнес ни слова. Но Брэд угадывал его намерения, хотя и смутно.
– Вам, должно быть, получше, – проговорил мужчина. Голос у него был мягкий и негромкий. Деловитый. – Вы называете меня Коллекционером Невест, что, учитывая обстоятельства, соответствует действительности. Но вообще-то меня зовут Квинтон, так можете и обращаться. Фамилия – Гулд.
«Квинтон Гулд», – повторил про себя Брэд.
– То есть вам все равно, что я знаю ваше настоящее имя.
– Теперь – да. Моя миссия на Земле скоро будет завершена.
– Вы намерены убить меня?
– Пока не знаю. Только если он велит.
«Ложь, – подумал Брэд. – После всего, что случилось, только дурак оставил бы меня в живых, а убийца доказал, что он далеко не дурак. Главное сейчас – его последняя жертва. Избранница Бога. Впрочем, если этот человек действительно не в себе, если находится во власти непреодолимых галлюцинаций, может, и не врет.
Брэд прокрутил в уме телефонный разговор Квинтона. От одной только мысли, что этот человек увидит Птичку – хотя бы только увидит, – у него свело живот, и, чтобы скрыть это, он глубоко вздохнул.
«Убийца выманивает ее наружу, – размышлял Брэд. – Все выглядит так, будто это он режиссировал события последних двух недель, подводя их к такому финалу. К тому, чтобы выманить Райскую Птичку из Центра Благополучия и Разума. Но зачем?»
Перед глазами у него все еще стояла фотография красивой девушки, которую вчера показала ему Птичка. Ангел Фаундер. Энджи, ее сестра. Он с самого начала знал, кто станет седьмой жертвой. И все равно непонятно.
– Вы охотитесь за Энджи. Ангелом. Она – ваша седьмая жертва.
Квинтон молча смотрел на него.
– Но к чему это? Почему просто не захватить ее? Зачем лишние хлопоты, связанные со мной и с…
– Седьмая жертва должна быть добровольной. Она сама должна выбрать свою судьбу.
– То есть вы подталкиваете ее к такому выбору?
Квинтон выпрямил ноги и опустил руки. Он посмотрел на Брэда как учитель на тупоумного ученика. Наконец он поднялся, подошел к тюкам с соломой и зажал в ладони пучок. Понюхал.
– Ничего подобного я не хочу. Просто она сама пока не знает, что представляет собой. А человеческие существа боятся неизвестного. – Стиснув зубы, он порывисто обернулся. – Я уже сделал одну попытку. Попытался довести наши отношения до логического конца. А она дала мне пощечину. И с тех пор я не мог завязать нормальных отношений. Бывает, жизни приходится немного подталкивать всех нас, чтобы в перспективе достичь истины.
– Выходит, с самого начала вам нужна была Энджи. Остальные просто пешки. Так?
– Дело не во мне, Брэд. – Квинтон вновь обретал уверенность. – Дело в нем. Я всего лишь исполнитель. Вы никогда не задумывались, почему люди, утверждающие, что они верят в Бога и небеса, на самом деле не хотят расставаться с жизнью ради встречи с ним? Во всяком случае, до того момента, когда жизнь преподаст им такой урок, что приходится умолять об этой встрече. И, для протокола, лишь немногие на самом деле готовы сойти с дистанции, когда Бог призывает невесту. Вы что же, не читали Откровения Иоанна Богослова?
Брэд подумал, что если у Квинтона и есть ахиллесова пята, то это тяга к рассуждениям. Если он и готов на что-то реагировать, то это – за исключением силы, которую сейчас невозможно применить, – разум. То есть его специфический разум.
Но в настоящий момент Брэд не был в состоянии завлечь Квинтона на эту территорию. Его преследовал образ Птички, которая сейчас, в эту самую минуту, не может унять дрожь, сидя у себя в комнате, в центре. Ему ненавистна была мысль – вдруг это животное захватит чистое невинное создание, которое только-только начало осознавать себя в сумрачном мире, и швырнет в бездну ужаса, а ведь ей и без того столько пришлось вынести…
К горлу подступила тошнота. Брэд снова глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться.
«Надо втянуть Квинтона в разговор. Надо заманить его на дорожку, любую дорожку, которая, возможно, заставит его отвлечься».
– Я не хочу, чтобы Птичке было плохо, – начал он. – Она для вас всего лишь пешка. Зачем отнимать жизнь у еще одной невинной жертвы?
– Невинных не существует. Тем не менее он избрал их. Так что с теологией у вас слабовато, мистер Рейнз.
– Ладно, пусть так. Но разве была избрана мать Ники? Или те двое полицейских, которых вы убили? Я? Райская Птичка? Зачем убивать остальных?
Квинтон с любопытством посмотрел на него.
– Тот же самое говорила Ники. Она умоляла сохранить ей жизнь. Но вы-то просите за Птичку, верно я понимаю?
– Она… – Брэд задохнулся от переполнявших его чувств. – Она не заслуживает такой участи. Прошу вас, во имя любви к Богу, она…
– Любви к Богу? Или во имя вашей любви к ней? Вы ведь любите ее?
Глядя в глаза этому человеку, Брэд различал тьму, от которой хотелось отвернуться, глубоко запрятанное зло, обманывающее самое себя, ибо считает, что знает то, чего знать не может. И тем не менее из этих самых глубин пришел вопрос, который не давал покоя и ему самому.
– Люблю? – пробормотал он. – А что такое любовь?
– Вы не знаете, что такое любовь? В таком случае у вас нет права разговаривать о ней со мной.
– Разумеется, я знаю, что такое любовь, просто…
– В таком случае повторяю: вы ее любите? Или вам за нее стыдно? В вашем мирке она считается умалишенной. Таких, как она, вы выбрасываете в мусорный ящик.
Брэд удивился этой вспышке.
– Не надо так говорить.
– Тогда почему же вы не влюбились в нее?
«Потому что это невозможно! Как я могу любить женщину, которая…»
Подавляя раздирающие его чувства, Брэд прикрыл глаза. За несколько минут этот человек захватил инициативу и заставил его защищаться. Надо переломить ход партии.
– Ладно, вы победили. – Брэд посмотрел на Квинтона. – По правде говоря, мне кажется, я и правда люблю ее.
– Вы любите Райскую Птичку. – В тоне Квинтона прозвучали недоверчивость и насмешка.
«Бред какой-то… привязанный к столбу, я рассуждаю о любви с преступником».
– Да. По-моему, да.
Несколько мгновений Квинтон молча смотрел на него, потом подошел, рывком поставил на ноги и, сжимая левой рукой воротник, правой ударил по скуле. Он разом вспотел, лицо его перекосилось.
– Бог ее любит. Бог, а не вы. Зарубите это себе на носу. – Квинтон отпустил его и, оставив стоять, подошел к столу, на котором лежал чемоданчик. Он открыл его и вынул электродрель с желтой ручкой и упаковку батареек. Дернул за «собачку», вывел инструмент на полную скорость, затем выключил, снял с зубьев полиэтиленовую обертку и аккуратно положил ее рядом с дрелью.
На краю стола стояло оловянное ведро.
Брэд понимал: нельзя позволить этому человеку молчать. Надо все время отвлекать его.
«Толщина столба, к которому я привязан, всего сантиметров десять. Что будет, если навалиться на него всем телом? Интересно, давно здесь стоит и гниет эта деревяшка?»
– В общем, – заговорил Брэд, – вы используете меня как наживку, чтобы приманить другую наживку, а на нее уже клюнет Ангел.
– Все не так просто, – не поворачиваясь к нему, откликнулся Квинтон. – Бог, дьявол, вся эта борьба небесных сил… К тому же это любовная история. А у любовных историй всегда есть свои осложнения. Соперничество, предательство, слезы… И все это входит в план. Включая вас, испорченного человека, который не знает, что такое любовь к женщине. Хорошо, что у Бога нет этих проблем.
Брэд размышлял, что ответить. В любом случае надо втянуть преступника в разговор, посеять зерно сомнения, перехватить инициативу, сразить его. Хотя сейчас он в невыгодном положении – ведь это убийца посеял зерно сомнения, задав вопрос насчет любви.
«Действительно, – размышлял Брэд, – почему после самоубийства Руби я оказался не способен любить? Потому что боялся. – Не за себя, а за женщину, которую полюблю. Когда нечто подобное сказала Птичка, я чуть не свалился со скамейки. Но не потому, что она права. А потому что ошиблась! Не так уж я благороден. Знали бы сослуживцы, официантки в излюбленных барах, подруги… что я думаю, как уберечь не их, а себя. Меня очень смущают чужие недостатки, мои требования к людям слишком строги… Обаятельный умный мужчина – только маска… Если бы только знали…
Я не могу полюбить Птичку, потому что иначе она узнает, что меня полюбить нельзя. И потому что не может соответствовать уровню моих требований. Именно это делает меня недостойным любви».
Осознание этого угнетало, потому что он чувствовал, что в глубине души хочет любить Птичку. Хочет отказаться от всех своих требований, поставить на них крест. Заключить любимую в объятия, отбросив все, что сделало из него монстра, требующего, чтобы женщина выглядела, говорила и думала так, чтобы это соответствовало его возвышенным ожиданиям.
И вот теперь, когда он стоит здесь, привязанный к столбу, стыд и желание возродились. Но вместе с ними пришла и одна очень простая мысль: все, о чем только что говорилось, правда. Он действительно любит Птичку.
Брэд прикрыл глаза.
«А что меня смущает? Почему я не должен любить ее? Прикидываюсь, будто не могу любить Птичку, только чтобы защитить себя. А на самом деле, если отбросить все эти глупости, которые заставляют меня выглядеть таким жалким, – я люблю ее. И теоретически способен завоевать ответную любовь».
Пульс у Брэда участился, сердце заработало как насос, жаждущий больше крови, чтобы не остановиться. Квинтон раскладывал на столе инструменты, готовясь отнять человеческую жизнь, потому что, с его точки зрения, это правильно, а Брэд стоял позади него, думая, как спасти жизнь, жизнь Птичке, которая случайно попалась в силки убийцы, – пешка, предназначенная привлечь седьмую жертву.
Спасти Птичку – это вдруг стало для него главным.
Вспомнились слова Элисон: «Чего он не понимает, так это того, что на самом деле убивает избранниц Бога. Он все переворачивает с ног на голову, улавливаете? Он не ангел, он дьявол. И кто-то должен вправить ему мозги».
– Говорят, вы подвержены галлюцинациям, – произнес Брэд. – Еще утверждают, что вы душевно больны и страдаете манией величия. Что Бог напрямую общается с вами как раз из-за этого нездоровья. Но ведь это не так, верно?
Квинтон поставил на стол последнюю, четвертую, бутылочку с лаком для ногтей.
«Все в полном порядке», – с удовлетворением отметил он.
– Вам не следует беспокоиться, мистер Рейнз. Я решил не убивать вас. – Он повернулся к нему. – Только не надо меня учить и заговаривать. Я прошел через это и прекрасно понимаю, кто я такой.
– Верно, вижу. Но вы не знаете, кто я.
– Вы специальный агент ФБР Брэд Рейнз. Вы тот, кто уже давно гоняется за мной и пытается остановить.
– Вы думаете? А что, если в этом… безумном мире, в этом хаосе у меня на уме совсем другое? Уточню: что если я совсем не затем оказался здесь сегодня с вами, когда, вы собираетесь отправить невесту Бога на небо, где она обретет вечное блаженство?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
