Текст книги "Корона из ведьминого дерева. Том 2"

Пчелы, улетевшие из-за молодого монаха, который работал среди кустов розмарина, снова вернулись, но брат Этан уже не чувствовал себя счастливым. Тиамак подумал, что он выглядит так, будто однажды утром проснулся и увидел, что небо находится внизу, а земля – наверху.

– Ты побледнел, – сказал Тиамак. – С тобой все в порядке, брат? Ты выглядишь больным. Разве хорошие новости, которые я принес, тебя не радуют?

– Хорошие новости? – Этан смотрел на Тиамака так, словно не понял, что он сказал. – Прошу прощения, милорд, но разве это хорошие новости? Я должен отказаться от своего дома и работы и уйти в мир – в чужие земли, к варварам! А моя задача состоит в том, чтобы отыскать детей, которые исчезли более двадцати лет назад. Очевидно же, затея совершенно безнадежна.

Тиамак поджал губы, он был недоволен собой.

– О боже. Я понимаю. Пусть Тот, Кто Всегда Ступает По Песку простит меня, потому что я выбрал неверный путь. – Он положил тонкую руку на плечо Этана. – Давай сядем, и я постараюсь тебе объяснить.

Этан позволил увести себя в сад лекарственных растений, разбитый при соборе, к скамейке, которая стояла возле дорожки. Монах рассеянно вытер руки о сутану, но ему не удалось избавиться от масла розмарина, более того, пушинки от одежды прилипли к ладоням и пальцам.

– Тебе ведь известно, что я родом из Вранна, – сказал ему Тиамак. – В детстве я даже представить не мог, что есть другие страны, не говоря уже о том, как сильно они могут отличаться от привычных мне болот. Я не знал никого, кто ходил в обуви! Я вообще мало что знал. Когда я покинул свою деревню в первый раз и по воде добрался до Кванитупула, то поразился уже тому, что подобное место может существовать. Так много людей! И никто из них никогда не ступает по земле – так мне казалось. Как ты знаешь, Кванитупул практически полностью построен на помостах.

– Мне кое-что известно о Кванитупуле, лорд Тиамак. Вы рассказывали мне о нем прежде.

Тиамак улыбнулся:

– Да, но я не собираюсь говорить о Кванитупуле. Речь идет о путешествии из родного дома и знакомого окружения. Потому что в тот момент Кванитупул стал для меня самым великолепным и жутким зрелищем, какое мне доводилось видеть. Затем я отправился на Пердруин, остров, показавшийся мне таким же большим, как Вранн, и почти весь его занимал огромный и шумный город. А потом я увидел Наккигу!.. – Тиамак покачал головой. – Я рад, что не попал туда сразу после того, как покинул болота, вероятно, его размеры и шум заставили бы мое сердце остановиться.

– Но я, простите меня, лорд, не вранн, – сказал Этан. – Я живу в одном из самых больших городов в Светлом Арде. И я встречал людей со всего мира. Это совсем не то же самое, что жить… ну, на болоте.

– Нет, конечно нет. Но я пытаюсь донести до тебя другую мысль – нет ничего, что так раздвигает рамки мышления, как нечто новое. – «Медленнее, – сказал себе Тиамак. – Только для того, чтобы ошеломить, но не ослепить». – Ты очень мудрый молодой человек, Этан, но ты жил в убежище. Сейчас ты получаешь шанс побывать в тех частях мира, которые архиепископ Джервис никогда не видел и не увидит.

– Но почему? Вот что я хочу вас спросить. Почему именно я? И почему я получаю это странное задание сейчас, когда вокруг столько всего, к чему я мог бы приложить руки?

– Прежде всего потому, что я считаю: ты – лучший выбор для выполнения данного задания. – Тиамак позволил себе говорить тверже. – Я неплохо разбираюсь в людях, обладаю некоторой мудростью и опытом и не слишком часто говорю: «Вот человек, который достаточно мудр, но может стать еще мудрее, он способен самостоятельно мыслить». Однако я считаю, что ты именно таков.

Этан снова заметно смутился:

– Неужели никто не может это сделать лучше, чем я, милорд? Какой-нибудь рыцарь или, еще того лучше, дворянин, который способен заставить людей отвечать на свои вопросы?

– Любой может солгать, брат. Люди говорят могущественным представителям власти то, что, по их мнению, те хотят услышать. Или они считают, что любые произнесенные ими слова могут оказаться для них опасными, и будут просто молчать. Если мы пошлем большую королевскую миссию с сэром Закиелем или графом Эолейром во главе, люди выстроятся в очередь и начнут рассказывать полуправду или просто передавать слухи, рассчитывая получить какую-то услугу. Так невозможно выяснить что-то полезное – тем более сохранить тайну.

– Значит, миссия должна оставаться тайной?

– А как иначе? Неужели мы, в то время когда новая война с норнами становится пугающе возможной, расскажем всем, что единственный уцелевший сын короля Джона, которого большинство считало погибшим в последнем сражении с Королем Бурь, на самом деле жив, но мы не знаем, где он, а также его жена и оба королевских ребенка? У нас уйдут годы, чтобы отделить ложные истории от правдивых, поверь мне, их появится превеликое множество, не говоря уже о бесчисленных претендентах на трон, утверждающих, будто они пропавшие дети Джошуа. И как, ты думаешь, отнесутся к известию об их исчезновении в Стормспейке? Нам придется не только разыскивать Джошуа, но и попытаться опередить норнов.

– Пожалуй, я начинаю видеть некоторый смысл в том, что вы говорите. – Этан нахмурился, обдумывая то, что ему поведал Тиамак. – Но почему сейчас? Вы же сами сказали, что скоро может начаться война – хотя, должен признаться, я не понял, насколько серьезна угроза. Зачем приступать к поискам сейчас, если в течение двадцати с лишних лет никто ничего не пытался узнать?

Тиамак не смог подавить вздох.

– Потому что это не так. Мы несколько раз пытались узнать правду об исчезновении Джошуа, но терпели поражение. Однако две причины делают это важным для нас именно сейчас. Одна из них состоит в том, что король обещал умирающему герцогу Изгримнуру найти детей Джошуа – герцог Изгримнур был их крестным отцом. Утешение души старого достойного человека уже само по себе достаточный повод для возобновления поисков, уж поверь мне. Но есть и еще одна причина, смысла которой даже король и королева еще не успели понять. Нет, пока не спрашивай у меня, – предупредил он вопросы Этана. – Все в свое время. Давай вернемся в мои покои. Моя жена ухаживает за отравленной ситхи, поэтому там нам никто не помешает, как ни в одном другом месте в этом шумном городе или даже в замке.

* * *

Брат Этан никак не мог прогнать тревогу. Тиамак ему сочувствовал – молодому монаху приходилось осмысливать слишком много нового.

– Почему ты начал работать в замке? – спросил он, наливая себе и ему по чаше вина.

– В замке? Потому что лорд Пасеваллес позвал меня, милорд, а архиепископ сказал, что я смогу помочь ему в канцелярии.

Тиамак не сумел сдержать улыбки.

– Нет, на самом деле ты получил работу в замке немного иначе. Я наблюдал за тобой и, когда Пасеваллес стал искать помощника, подумал, что ты будешь здесь полезен. Очевидно, он посчитал мое предложение разумным. А я был настолько эгоистичен, что использовал тебя для решения своих задач, как тебе хорошо известно. Но ты должен задать себе другой вопрос. Как ты думаешь, почему я обратил на тебя внимание?

Этан разочарованно развел руки в стороны.

– Понятия не имею, лорд Тиамак, и, если честно, уже устал отвечать, потому что выясняется, что все мои прежние представления не соответствуют действительности.

– Очень хорошо. Мне нравится, что ты можешь за себя постоять. Человек, не чуждый философии, должен доверять собственным мыслям, во всяком случае, настолько, чтобы следовать им и посмотреть, куда они приведут. Я заметил тебя из-за того, что ты честолюбив. – Тиамак поднял руку. – Нет, нет, я не вижу в этом ничего плохого. Ты не искал славы или наград. Но ты обладаешь тем, что я называю беспокойный ум. Ты не получаешь удовлетворения, если используешь старые привычные методы только из-за того, что так поступали всегда. Ты смотришь на проблему, как будто ее еще только предстоит решить, а не пытаешься ее избежать. Это и есть некая форма честолюбия. И у тебя есть идеи. Еще одно проявление честолюбия. Помнишь, как ты предложил Пасеваллесу подвешивать корзины на веревочной петле и перемещать их между казной и канцелярией, сказав, что так будет быстрее, чем использовать курьеров?

– Теперь, когда вы сказали, я вспомнил, – ответил Этан. – Но откуда об этом узнали вы?

– Потому что я постоянно за тобой присматриваю, брат. Меня интересуют люди, которые способны мыслить самостоятельно и ценят знание не только ради него самого, но и для того, чтобы оно приносило пользу людям. – Тиамак сделал пару глотков из своей чаши. – Боюсь, вино оставляет желать лучшего. Ни я, ни леди Телия не склонны часто употреблять алкоголь, поэтому у нас нет запасов хорошего вина.

Этан махнул рукой, чтобы показать, что это не имеет значения.

– Очень хорошо, – продолжал Тиамак. – Слушай внимательно, потому что многое из того, что я сейчас тебе расскажу, имеет прямое отношение к твоему заданию, от которого ты можешь отказаться, о чем мне следовало сообщить тебе с самого начала.

Удивление на лице монаха стало еще более заметным.

– В самом деле? Должен признать, мне такое даже не пришло в голову.

– Конечно. Если бы речь не шла о жизни и смерти, я бы не послал кого-то против его воли – оторвав от привычной жизни и работы, как ты сам сказал. Но я подозреваю, что после того, как я закончу свой рассказ, ты увидишь открывающиеся перед тобой возможности и без колебаний согласишься.

На лице Этана появился интерес.

– Правда? Это пари, милорд?

– В некотором смысле. Позволь сказать – если ты не увидишь очевидных преимуществ для себя в том, чтобы согласиться на выполнение данного задания, я принесу тебе извинения и мы больше никогда не будем к этому возвращаться. Так честно?

– Более чем.

– Хорошо. Тогда слушай историю Эльстана – Короля Рыбака, как называли его многие, – первого истинного короля Эркинланда. И предка короля Саймона.

– Я что-то об этом слышал.

– Держу пари, не слишком много. Король немного стыдится собственной крови – нет, не совсем крови, а права на трон, которое он получил благодаря ей. Но это обычное дело, ведь сейчас речь пойдет о вещах, показывающих, что поступки великих мужчин и женщин бывают столь же глупыми и запутанными, как поступки большинства из нас.

– Очень хорошо. – Этан добавил воды в третью чашу вина, потому что испытывал жажду, но не хотел, чтобы его разум терял остроту. – Я попытаюсь рассказать вам, что я понял. – По мере того как день стал клониться к вечеру, парад имен и событий стал слегка ошеломляющим, несмотря на удивительное терпение, проявленное лордом Тиамаком, когда он отвечал на любые вопросы, вновь и вновь повторяя какие-то вещи. – Орден манускрипта основан королем Эльстаном, здесь, в Хейхолте, чтобы защищать и умножать знание. За прошедшие годы в нем состояло некоторое количество членов, обычно в каждый момент времени семь, но в последние годы численность Ордена сократилась.

– Ну, не совсем, – уточнил Тиамак. – Нам так и не удалось полностью заменить тех, кто погиб во время войны… ну, и ты знаешь, что случилось с Прайратом.

Этан кивнул. Официально Мать Церковь не говорила о Красном священнике, но духовные лица были готовы рассказать о нем частным образом, как только такая возможность представлялась, и Прайрат стал демонической фигурой, которая пугала и завораживала.

– Я понимаю, – сказал Этан. – Но принц Джошуа являлся членом Ордена! Я никогда об этом не слышал.

– Да, после того, как башня рухнула, а война закончилась, – сказал Тиамак. – Эта роль выглядела идеальной для Джошуа, обладавшего живым и острым умом, но, хотя он всегда интересовался делами отцовского королевства, принц не хотел им править. К несчастью, он состоял в Ордене всего несколько лет, после чего исчез.

– Оставив детей и их мать… как ее зовут? Ворсава?

– Воршева, дочь вождя тритингов. Да, у них было двое детей, близнецы, Дерра и Деорнот. Но мы не знаем, исчез он один или вместе с женой и детьми.

– Потому что после того, как пришли последние письма от Джошуа, никто ни о ком из них ничего не слышал.

– Да, и позднее я покажу тебе письма, потому что они являются исходной точкой для начала поисков. Но ты должен понять меня правильно, брат. Король и королева о них не забыли – Джошуа был дядей королевы. Он сделал Саймона рыцарем, когда король еще мальчишкой работал на кухне. И они оба очень любили Джошуа.

– Я понимаю. А теперь прошу меня простить, если я что-то понял не так, милорд, но герцог Изгримнур и граф Эолейр совершили путешествие на юг от Кванитупула и пытались их отыскать. И вы их сопровождали.

– Я сопровождал Эолейра во время первых поисков. – Тиамак улыбнулся. – До этого я не слишком хорошо знал графа. И благодарен судьбе за то, что нам довелось путешествовать вместе.

– Но вам ничего не удалось найти. Оказалось, что гостиница, которой владел Джошуа, продана, а новые владельцы сказали, что они не знают, куда исчезла семья прежних хозяев. Кто ее продал? Джошуа или Воршева?

– Деньги получила темноволосая женщина, которая могла быть Воршевой, – ответил Тиамак. – Цена была не слишком высокой, из чего следовало, что она по каким-то своим причинам не хотела ждать.

– Быть может, Вор-шай-ва отправилась обратно на свою родину? – предположил Этан, довольный тем, что сумел наконец произнести незнакомое имя. – Вы сказали, что она была из высоких тритингов.

– Она ненавидела степи и своего отца, вождя клана. Это все, что мне известно точно. Возможно, она и вернулась домой, но Эолейр не сумел найти никого среди тритингов, кто что-то о ней слышал. Мы не говорили с ее отцом, но это сделал кто-то другой от нашего имени, и он сказал, что, если бы она вернулась с детьми Джошуа, он бы всех казнил.

– Варварское чудовище.

– Да, но такие люди существуют не только в степях и болотах Светлого Арда. Их можно найти повсюду. Даже в церкви.

Этан собрался возмутиться, но решил не отвлекаться. У лорда Тиамака могли быть языческие предубеждения, но он был хорошим человеком с самыми лучшими намерениями. Все остальное не имело значения.

– Значит, тогда не удалось найти никаких следов, и никто не знал, куда они могли направиться. А другие члены Ордена манускрипта ничего о них не слышали до того, как Джошуа исчез? Что относительно женщины из Пердруина?

– Леди Файера. Мы ничего не знаем наверняка, потому что она исчезла примерно в то же время – или просто перестала отвечать на письма других членов Ордена.

– Быть может, исчезновения как-то связаны между собой? – спросил Этан. – Я надеюсь, что не проявляю неуважения, но нельзя ли предположить, что принц Джошуа и эта женщина… ну…

– Убежали вместе? Ты можешь задавать любой вопрос, ничего не опасаясь, брат. Я рад, что ты об этом спросил, поскольку нам в голову также пришло такое предположение. Мы с Эолейром ее искали. Я не говорил тебе, что нам удалось найти?

– Нет. Если только я не упустил что-то в начале вашего рассказа.

Тиамак улыбнулся:

– Может быть, но, скорее всего, я забыл. Мы с Эолейром отправились в Пердруин, чтобы ее отыскать и послушать, что она может рассказать, потому что Джошуа упоминал в одном из своих писем, что у него самого были к ней вопросы – важные вопросы, так он сказал. – Тиамак покачал головой. – Представь себе, что мы подумали, когда узнали, что она не только исчезла, но и ее дом сгорел.

– Сгорел? Но как? Она ведь была дворянкой?

– По крови, да, но не по обстоятельствам. Она жила в доме, находившемся в одном из самых населенных мест Пердруина, в районе, который назывался Котелок, возле доков, в старейшей части города. Ее дом стоял первым в ряду, и все остальные были старыми и обветшалыми. Та улица могла бы находиться в Кванитупуле, а не в Пердруине. О, ты же и в Кванитупуле не бывал. Ну, в любом случае за год до нашего появления приблизительно в то время, когда исчез Джошуа, в этом ряду начался пожар. Сгорели все дома посреди улицы, а также несколько на соседних улицах. Многие погибли, и от них остались лишь обугленные кости. Мы не смогли узнать, была ли леди Файера среди погибших. Нам также не удалось установить, находился ли там Джошуа.

– Значит, такой ужасный конец нельзя исключить? Трагический несчастный случай, в результате которого принц и леди Файера погибли в огне?

– Да, конечно, нельзя исключать, что именно по этой причине никто их больше не видел. Однако у нас нет никаких оснований считать, что Воршева находилась там вместе с детьми, а именно в этом состоит главная задача. – Он похлопал монаха по плечу. – Мы должны узнать, где дети.

Этан откинулся на спинку стула. Он был ошеломлен.

– Мне нужно очень многое осмыслить, милорд. Почему вы считаете, что я захочу согласиться на такое трудное или даже невыполнимое задание, да еще через двадцать лет после их исчезновения? Вы сказали, что я непременно соглашусь.

– Потому что это не просто задание короля и королевы – для них очень важно сохранить верность старому другу и выполнить данное ему обещание, – но это еще и благоприятная возможность, какая может тебе больше не представиться. Замечательная возможность.

– Искать людей, исчезнувших двадцать лет назад?

Маленький вранн протянул руку и сжал плечо Этана:

– Я уже сказал, что хочу, чтобы ты согласился добровольно, брат, и я говорил совершенно серьезно. Но прими к сведению последнюю важную причину. – Тиамак слегка понизил голос. – Ты человек, в котором любовь к учению и знаниям сидит очень глубоко. И у тебя не будет лучшего шанса увидеть мир, являясь послом Верховного Престола, со всеми привилегиями этого положения, который отправляется на юг на поиски истины. Разве ты никогда не хотел увидеть санцелланских эйдонитов, сердце твоей религии? Неужели не мечтал посмотреть на руины древних городов, когда-то украшавших южные острова? А как насчет Пердруина, где воздух напоен запахами товаров со всего Светлого Арда? Как ты можешь отказаться от таких возможностей, в особенности если знаешь, что тебе будут благодарны король и королева?

Этан чувствовал себя как святой Сутрин, которого искушал переодетый ангел.

– Вы очень красиво все представили, милорд. И я действительно могу принять решение самостоятельно?

– Да, конечно, и, если ты скажешь, что согласен, я передам тебе все письма Джошуа, которые у меня есть. И леди Файеры. Ты будешь знать больше об Ордене манускрипта, чем члены Ордена. Так что скажешь, брат? Тебе нужно время подумать?

Но прежде чем Этан успел ответить, они услышали торопливые шаги, потом раздался стук, дверь распахнулась, и на пороге появился приземистый священник, секретарь Тиамака, который обливался потом и задыхался.

– Отец Авнер! – сказал Тиамак. – Что-то случилось?

– Лорд Тиамак, ваша жена леди Телия просит вас срочно прийти! В королевскую часовню! Она говорит, что медлить нельзя!

– Отдышитесь немного, отец, – сказал Тиамак, и Этан подумал, что он слишком спокоен. – Не спешите и расскажите все по порядку. Конечно, я приду. Так в чем дело? С женщиной ситхи что-то случилось?

Отец Авнер недоуменно потряс бритой головой.

– Ситхи? Я ничего про нее не знаю, милорд. Но принц упал с башни.

Потрясенный брат Этан сотворил знак Дерева.

– Да хранит его бог! – сказал он. – И нас!

– Принц Морган сильно пострадал? – резко спросил Тиамак. – Он мертв?

– Я не знаю, леди Телия лишь сказала, чтобы я вас привел, – ответил Авнер. – Но говорят, что он упал с Башни Хьелдина, а она очень, очень высокая…

Тиамак поспешил к двери. Этан вскочил на ноги и последовал за ним. А посланец наклонился вперед, уперся руками в колени и попытался восстановить дыхание.

Глава 33. Тайны и обещания

Всякий раз, когда королева пыталась подойти к Моргану, лежавшему на импровизированной кровати, поспешно поставленной в королевской часовне, леди Телия хмурилась и вежливо просила ее отойти назад. Мириамель сердилась – ведь с ней обращались как с ребенком, но изо всех сил старалась сдерживаться.

Наконец Телия выпрямилась.

– А теперь, ваше величество, можете подойти. У нас хорошие новости – он упал на крыше башни, а не свалился с самого верха вниз, слава милосердному богу. Если не считать впечатляющего синяка на челюсти и небольшой раны на ноге, я не обнаружила ничего, кроме нескольких царапин и синяков.

– Слава благословенной Элизии! – Мири опустилась на колени и вытерла Моргану лоб влажной тряпицей. – Спасибо всемогущему богу, что ты не пострадал более серьезно. Бедный мальчик!

– Бедный мальчик?! – Король побледнел, а его голос стал хриплым, и Мири знала, что это не только от страха, но и от гнева. – Взобраться на Башню Хьелдина! Взобраться на ужасную запрещенную башню!

Морган застонал и открыл глаза. Королевская чета и все находившиеся в часовне – слуги, пара церковных служек и капеллан, отец Нуллес – облегченно забормотали.

– Где Сненнек? – спросил принц после того, как несколько мгновений недоуменно оглядывался по сторонам, а потом его глаза округлились от страха. – С ним все в порядке? Он упал?

– Нет, он не упал, – ответил его дедушка. – С ним все в порядке, слава богу и всем его ангелам. Сненнек спустился вниз и привел помощь. Бинабик уже искал вас обоих – после того, как его дочь вернулась. – Король сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить, но его голос задрожал от гнева: – Мальчик, о чем ты думал? И думал ли ты вообще?

– Не надо сейчас на него кричать, – сказала Мириамель, вытирая лоб Моргана.

Она пришла в ужас, когда слуги рассказали ей, что произошло. Время, которое ей потребовалось, чтобы дойти от своих покоев до часовни, куда стражники отнесли ее внука, превратилось в настоящий кошмар. Более того, это очень походило на жуткие сны, которые мучили ее почти каждую ночь в первый год после смерти Джона Джошуа, – постоянная спешка… Мириамель знала, что он в ней нуждается, но всякий раз опаздывала и оказывалась перед запертой дверью, у пустой постели или возле следов на поле, но нигде не было ее любимого сына. И теперь ей оставалось благодарить бога, что на сей раз все закончилось благополучно.

– Мне нужно поговорить со Сненнеком, – заявил Морган, который все еще выглядел испуганным. – Может кто-нибудь привести его сюда?

– Нет, вам необходимо поспать, ваше величество, – сказала леди Телия. – Сейчас это главное. Сон лучший лекарь, исцеляющий почти все недуги, которые не убивают. И слава Усирису, ваше падение, каким бы неудачным оно ни оказалось, не привело к серьезным травмам.

Тиамак и молодой брат Этан появились в дверях часовни, и их лица говорили о том, что они еще не знают, что принц на самом деле не падал с башни и не получил серьезных ранений. Мириамель смотрела, как капеллан подошел, чтобы поговорить с ними.

– О, у меня сердце все еще не может успокоиться, – сказала она мужу. – Я очень беспокоилась.

– Похоже, наш внук ничего другого нам не приносит, – сказал Саймон. – Но это худшее из всего, что он вытворял до сих пор.

– Не смей кричать на него – только не в присутствии людей. – Мири понизила голос. – Ты бы мог подождать, пока он снова окажется в своей комнате.

– И это случится достаточно скоро, – заявил Саймон. – Мы не оставим его в часовне. Он пока еще жив и всего лишь хорошенько приложился обо что-то челюстью. Мы отнесем его наверх, прямо на одеяле, на котором он сейчас лежит. – И прежде чем Мириамель успела возразить, Саймон начал отдавать приказы слугам.

– Пожалуйста, осторожнее! – сказала Телия слугам-мужчинам и двум эркингардам, которые взялись за углы одеяла и подняли Моргана. – Мы пока еще не уверены, что он не сломал ребра.

– Сразу все, – простонал Морган, когда его слегка тряхнули, спускаясь по ступенькам алтаря. – Все мои проклятые ребра сломаны, я уверен.

– Так тебе и надо, юный… дурачок, – сказал король, но понизив голос, чтобы его услышала только Мириамель.

Она еще не пришла в себя от страха, чтобы улыбнуться, но тут же вспомнила, что молодой Саймон часто так называл себя.

Лиллия узнала новость и теперь с нетерпением ждала брата. Ей разрешили немного поговорить с ним, прежде чем Моргана унесли, чтобы она убедилась, что принц пострадал не слишком сильно. Девочка отругала его так сурово, что Мириамель даже немного пожалела внука, пусть он того и заслуживал.

Лорд-канцлер Пасеваллес также пришел вместе со всеми, бледный и встревоженный.

– Как он, ваши величества? – спросил Пасеваллес после того, как процессия прошла мимо него и он переступил через порог. – Я только что узнал. Будем молить бога о том, чтобы он не слишком сильно пострадал…

– Получил удар в челюсть, вот и все, – прорычал Саймон, хотя Пасеваллес обращался к Мириамель. – Надеюсь, он получил хороший урок. Один лишь бог знает, что подумают люди – всем известно, что посещение башни запрещено! – Саймон покачал головой, он все еще не пришел в себя от пережитых волнений. – Зачем вообще приближаться к проклятому месту? Я предупреждал его множество раз.

– Видимо, слишком много, – сказала Мириамель. – Для него это всего лишь легенда, вроде сказок о Джеке Мундводе.

– Слава богу, у меня отлегло от сердца, ваши величества, – с улыбкой сказал лорд-канцлер. – Значит, с ним все в порядке?

– Только синяки и царапины, как сказала леди Телия. – У Мириамель все еще дрожали руки. – И огромная пурпурная шишка на подбородке. – Благодарение нашей благословенной Матери, он отделался легким испугом.

Она быстро объяснила, что произошло, точнее, рассказала, что им было известно: Младший Сненнек отправился за помощью, привел людей, несколько мужчин с инструментами и веревками забрались на крышу Башни Хьелдина, и они сумели спустить бесчувственного Моргана на землю.

– Но он не входил внутрь башни, я надеюсь? – сказал Пасеваллес.

– Судя по всему, нет, – ответил Саймон. – Он поскользнулся на крыше и ударился головой. Тут нам остается только благодарить бога. Ужасное, ядовитое место. Ты же знаешь, я там бывал. Во время войны. Мне до сих пор снится… – Король смолк, глядя в пустоту.

– С вашего разрешения, ваши величества, я вернусь в канцелярию, – сказал Пасеваллес. – Я занимался важным делом, но, как только услышал, что с принцем случилась беда, поспешил сюда.

– Да, конечно, – ответил король. – Нет никакой причины всем тратить время из-за нашего неразумного внука…

– Да, ты можешь идти, Пасеваллес, – сказала Мири, прервав мужа. – И, пожалуйста, вознеси молитву о его скорейшем выздоровлении.

– Сегодня вечером я поставлю свечку во время мансы.

Тиамак, его жена и брат Этан последовали за процессией наверх, в покои Моргана. После того как ушел Пасеваллес, остались только слуги, отец Нуллес и монахи часовни. Нуллес принес свои искренние соболезнования, Мири постаралась быть вежливой, но сейчас ей больше всего хотелось уйти и ухаживать за внуком. Даже гнев Саймона не имел для нее значения. Несчастный случай остался позади, и теперь не было никакого смысла переживать и ругаться. Но когда она сказала, что им следует подняться наверх и убедиться, что принц ни в чем не нуждается, Саймон заупрямился.

– Если хочешь, можешь идти. А я не желаю его видеть.

Мири почувствовала, как ее охватывает гнев.

– В его возрасте ты совершал куда худшие вещи.

– Это совсем другое, Мири. Я не был наследником Престола. Я был не принцем, а поваренком. Никто не стал бы переживать, если бы со мной что-то случилось.

– Ну, кое-кто стал бы, – сказала она, смягчившись от воспоминаний. – Я всегда считала тебя интересным.

– Ха. – Саймон слегка расслабился и рассмеялся. – Интересным. Да, я уверен, ты смотрела на неуклюжего рыжего поваренка, который постоянно спотыкался, и думала: «Я бы хотела иметь долгую беседу с этим симпатичным парнем».

– Нет, я думала совсем другое. – Мириамель вдруг вспомнила тот день, когда она в первый раз увидела бежавшего через внутренний двор цитадели Саймона, похожего на неуклюжего жеребенка, впервые пробующего галоп, ноги которого двигались во всех направлениях, кроме того, что требовалось. – Я подумала: «Он выглядит таким свободным! Словно у него вообще нет никаких забот. Интересно, каково это?» Вот что я подумала.

– Ну, во всяком случае, ты не делаешь вид, что тебя привлекло мое красивое лицо.

– Я провела всю свою жизнь среди красивых лиц, сначала в Мермунде, потом здесь, – сказала она. – Но никогда не видела человека, которому было совершенно наплевать на то, что думают о нем другие люди.

Смех Саймона прозвучал более естественно, к нему возвращалось его обычное чувство юмора.

– Нет, мне вовсе не было наплевать на то, что другие обо мне думали – просто я об этом постоянно забывал, моя дорогая. Рейчел все время повторяла: «Дело не в том, что ты глуп, мальчик, просто ты не помнишь, что можешь быть умным, до тех пор, пока не пытаешься избежать наказания».

– Я знаю, что ты скучаешь по ней, – сказала Мири. – Но она меня пугала. Рейчел всегда так смотрела на меня, словно знала, что я оставлю после себя мусор и ей придется убирать.

– Рейчел Дракониха, бросавшая строгие взгляды на неряшливую принцессу. – Саймон кивнул. – Да, она бы хотела, чтобы ее помнили именно такой.

– Так ты пойдешь со мной проведать Моргана?

Саймон покачал головой:

– Я его видел. Пожалуй, будет лучше, если я предоставлю его твоим заботам. Но ты ведь понимаешь, что потом мы поговорим о том, что он сделал?

Мириамель вздохнула:

– Да, конечно, и я согласна, он заслуживает наказания, но я не позволю тебе его запугивать.

– Он нуждается не в наказании, Мири. Все иначе. Морган должен начать вести себя как мужчина, а не как ребенок.

– Только не хмурься так. Ты сам становишься похож на ребенка. Нет, ты становишься похожим на Моргана.

И она вдруг поняла, что это правда – за исключением цвета волос и отсутствия веснушек у принца, в особенности когда она вспоминала Саймона в таком же возрасте. Стоит ли удивляться, что она не могла долго сердиться на внука, у которого не было веснушек.

Они расстались перед королевской часовней, король снова отправился на рассмотрение судебных дел вместе с графом Эолейром, но прежде сжал руку Мири, чтобы ее поддержать, маленькое послание, позволявшее им быть вместе даже во время заседания суда.

Стражники и слуги вынесли Моргана из часовни, пересекли двор и направились к более широкой лестнице, потому что Морган уже несколько раз жаловался на боль от тряски. Однако носильщикам было трудно подниматься спиной вперед с тяжелым принцем на руках.

Пасеваллес увидел, как в сопровождении нескольких эркингардов из гауптвахты вывели двух пленников в оковах. Заметив суматоху возле лестницы, пленники протолкались вперед, не обращая внимания на возмущение стражников, которые выполняли свой долг без особого энтузиазма. Лорд-канцлер почти сразу узнал арестованных.

– Эй, послушай! – обратился Пасеваллес к сержанту стражников. – Я вижу, это наши друзья сэр Астриан и сэр Ольверис.