Текст книги "Все, кроме лжи"

Довольная Роберта вернулась к работе и уже не отвлекалась до конца дня. Собираясь домой, она повесила сумочку на плечо и направилась в приемную. Едва она застегнула все пуговицы пальто, как появился Джеймс и, не стесняясь присутствия секретарши, обнял Роберту за талию.

Через его плечо она видела, как Рита, вытянув до неприличия шею, напряженно прислушивается к их разговору. Роберта невольно понизила голос, пока договаривалась с Джеймсом, в котором часу он заедет за ней. В ее ближайшие планы входили извинение перед Чиверсом и «чистка перышек» перед ответственным свиданием.

Джеймс проводил ее взглядом и, довольно улыбаясь, скрылся за массивной дверью своего кабинета. А Рита так и осталась стоять в глубокой задумчивости и с высоко поднятыми бровями. Так вот на что намекал Рэнди, когда говорил о предстоящих грандиозных переменах! Можно было только порадоваться за Хауэлла.

Рита работала у нынешнего босса почти год, и за это время ни разу не становилась свидетельницей подобных сцен. По сравнению с ее предыдущим начальником Джеймс Хауэлл был просто образцом высокой нравственности. Ни одна сотрудница «БХТ» не могла похвастаться тем, что привлекла внимание президента компании. На работе он был занят только делом. Если у него и были женщины после развода, о котором Рита была наслышана, то он умело скрывал увлечения.

Представительницы прекрасного пола звонили ему редко. Причем после первого месяца работы Рита уже знала, что приятный женский голос, который она слышала по телефону чаще других и к которому ее воображение сначала пририсовало изумительной красоты фигуру, принадлежит его старшей сестре Джоанне Слоун.

Секретарша была рада, что ее босс обратил внимание на мисс Уоллер. Милая и умная женщина. В ней нет ни капли заносчивости, так часто встречающейся у деловых женщин. Она очень привлекательна, но сама не сознает этого в полной мере. И посему становится еще более привлекательной. Словом, Рита от всего сердца желала Хауэллу удачи. А Рэнди от нее еще достанется за скрытность!

7

Сделав несколько звонков, Джеймс потянулся в кресле и взглянул на часы. До встречи с Робертой осталось совсем немного времени. А ведь он еще хотел купить кое-что к ужину. Нет, в основном все было уже готово. К их приходу миссис Хименес закончит последние приготовления и испарится без следа. Жаль, что не удастся выдать творения ее рук за собственные произведения.

Роберта не дурочка, чтобы поверить, будто прошлой, ночью он не покладая рук трудился в кухне, чтобы соорудить ужин, на который еще не пригласил ее. Да и стоит ли начинать отношения со лжи, пусть даже такой мелкой? На самом деле ему лучше не появляться в кухне. Иногда, задумавшись о чем-то, он умудрялся дотла сжечь то, что собирался только подогреть. К тому же, если Роберта такая искусная кулинарка, как говорит, он рискует сразу же обнаружить полное невежество в этом вопросе…

Хауэлл спустился на первый этаж и вышел в почти пустой вестибюль здания. Дождь прекратился, но сумрачное небо предвещало, что затишье будет недолгим. Нужно поторопиться, иначе вновь польет и пешеходы, заслонясь разноцветными зонтиками, станут упорно лезть под колеса проносящихся мимо машин. Обычная вещь для осени в густонаселенном городе.

После недолгой остановки около универсама Джеймс направился к дому Роберты. Он закрыл машину и вошел в подъезд, намереваясь в лифте подняться на нужный этаж. Но промелькнувшая в голове мысль заставила его изменить планы. Он набрал на мобильном телефоне номер и подождал несколько секунд.

Услышав голос Роберты, Джеймс спросил, готова ли она. А получив утвердительный ответ, предложил спуститься и замер в ожидании ее прихода.

Возможно, ей покажется странным, что он не пожелал подняться. Но сам-то он прекрасно знал, что поступает верно. Ему не хотелось заранее увидеть, что наденет его спутница. Пусть это будет сюрпризом для него. И потом, если честно, то существовала реальная угроза того, что, увидев слишком глубокий вырез на груди или спине Роберты, Джеймс напрочь забудет об ужине. Что тогда подумает о нем Роберта? Выглядеть в ее глазах сексуально озабоченным подростком, не умеющим справляться с собственными эмоциями, очень не хотелось. А к сожалению, именно таким подростком он и ощущал себя рядом с ней.

Двери лифта раскрылись, выпустив элегантную женщину с высокой прической, делавшей ее строже и холоднее. Но улыбка, озарившая нежное лицо при виде ожидающего ее мужчины, оживила тонкие черты и придала им тепло. Длинное пальто скрывало то, что было надето для интимного ужина вдвоем, но при ходьбе оно распахивалось и являло заинтересованному мужскому взору нечто интригующее.

По дороге они едва ли произнесли несколько слов. Оба волновались, не зная, что ждет их дальше. Машина подъехала к уже известному Роберте дому и остановилась у въезда в подземный гараж. Джеймс опустил стекло и вставил электронный ключ-карточку в специальную прорезь в стене. Тяжелая металлическая дверь медленно отъехала в сторону.

Выйдя из машины, Роберта с любопытством оглянулась по сторонам. В гараже было безлюдно. Вместо охранников она заметила под самым потолком черный объектив видеокамеры. Стоявшие здесь машины были дорогих марок и выглядели абсолютно новыми. Должно быть, жильцы этого дома преуспевают.

Интересно, как выглядит квартира Джеймса? На этот раз Роберта дала простор своей фантазии, но действительность намного превзошла все ее ожидания.

Прежде всего она не была готова к тому, что апартаменты Хауэлла занимают весь этаж. Выйдя из лифта, который после нажатия соответствующей кнопки и поворота специального ключа доставил их на самый верх здания, Роберта оказалась в большом красивом холле, стены и пол которого были отделаны красным и серым мрамором. Высокие напольные вазы с изображением батальных сцен времен Войны за независимость Северной Америки стояли по обеим сторонам двери, ведущей в квартиру. Сама дверь была выполнена из очень красивого дерева, но какого именно, Роберта спросить постеснялась.

Оказавшись внутри квартиры, она огляделась с еще большим интересом. Джеймс помог ей снять пальто и проводил в гостиную. При этом он порадовался, что был так предусмотрителен, избежав соблазна увидеть Роберту в этом платье заранее. Мягкая даже на глаз ткань выразительно обрисовывала контуры гибкого тела. А от выреза платья у любого нормального мужчины началось бы головокружение и ускорился бы ток крови по жилам.

Сам цвет этого шедевра портновского искусства навевал определенное настроение. Женщина в нем была похожа на распускающийся вишнево-красный бутон розы. Осознавала ли обладательница платья, какие мысли одолевают неравнодушного к ней мужчину?

Гостья опустилась на мягкий кожаный диван кофейного цвета и положила сумочку рядом с собой. А хозяин квартиры предложил ей чувствовать себя как дома и, извинившись, на некоторое время исчез из поля зрения. Роберта предположила, что он направился в кухню, так как с собой из машины Джеймс захватил несколько бумажных пакетов.

Пользуясь любезным разрешением, Роберта неторопливо бродила по лабиринту помещений. Джеймс сказал, что в квартире восемнадцать комнат. Зачем ему столько места? – недоумевала она. Надо будет спросить, как Джеймсу удается не потеряться на такой большой территории. И какая, должно быть, жуткая тоска нападает на него, когда он остается в этих стенах в полном одиночестве!

Каждая комната была оформлена в своем стиле. Роберта ходила, как по музейным залам, любуясь в одной комнате современным мебельным гарнитуром и абстрактными полотнами, размещенными на гладких белых стенах и снабженными индивидуальными светильниками. А в другой уже восторгалась творениями мастеров-краснодеревщиков прошлого века и изысканной бронзой. Какой же из интерьеров отражает истинную сущность хозяина?

Роберта решила вернуться в кремово-коричневую гостиную, которая понравилась ей больше других комнат. Хотя она не исследовала и половины помещений, впечатлений было предостаточно. Хотелось хорошенько поразмыслить над увиденным. Ей понравилось, что она не заметила признаков показной роскоши: сверкающей позолоты, тяжелого бархата. Все было удобно, изящно и дышало уютом. Это говорило в пользу Хауэлла. Правда, не стоило ожидать иного от человека, в жилах которого текла голубая кровь. В таких семействах вкус совершенствуют веками. Должно быть, многое из того, что она увидела, в прошлом украшало старинный фамильный особняк. Сам Джеймс никогда не распространялся о своих предках, но Роберта из вполне понятного любопытства прочитала кое-что о нем и его семье.

Раздавшийся позади нее голос отвлек Роберту от созерцания вида, открывающегося из окна гостиной. Джеймс подошел вплотную к ней. Его влажные волосы блестели, а щеки были гладко выбриты. Ноздри Роберты защекотал приятный аромат лосьона. Джеймс успел переодеться в светло-бежевые брюки и тонкий белый джемпер. Под джемпером не было рубашки, и Роберта заметила в остром уголке выреза завитки темных волос. Ей захотелось прикоснуться к ним и проверить, мягкие ли они на самом деле или только кажутся такими. От нескромности желания она смутилась и вновь повернулась к окну. Низко висевшие над городом тучи разошлись, и море огней притягивало к себе взгляд. Это было захватывающее зрелище. Будь Роберта богаче, непременно поселилась бы под самой крышей такого же дома. Тогда вечерами она могла бы любоваться открывающейся бесподобной панорамой ночного Нью-Йорка.

Именно об этом она и сказала Джеймсу. Он согласился с ее мнением и рассказал, что приобрел квартиру после того, как увидел из ее окон вечерний город. Агент по недвижимости отлично знал дело: он привел сюда клиента в самый лучший час суток, когда внизу зажглись миллионы и миллионы маленьких сверкающих огоньков, простирающихся почти до самого горизонта. Роберта понимающе кивнула. Она бы тоже не смогла устоять при виде такого сказочно красивого зрелища.

Джеймс стоял рядом с ней, вдыхая тонкий аромат духов и любуясь ее чистым профилем. Сейчас ему требовалось решить, где они будут ужинать. Если делать все по правилам, нужно было накрыть ужин в столовой. Но ему не хотелось сидеть в официальной обстановке за огромным столом, рассчитанным на двадцать персон.

Там, конечно, было очень красиво. На темном полированном столе прекрасно смотрелись бы изысканные бокалы венецианского стекла и сервиз из саксонского фарфора. Можно было бы поставить серебряные подсвечники с высокими свечами для создания более интимной атмосферы, а на середину стола водрузить хрустальную вазу с искусно расположенными в ней цветами. Такие вещи всегда производят сильное впечатление на женщин.

Но ему больше нравилась гостиная. На небольшом стеклянном столе не уместишь много посуды, но там они будут ближе друг к другу. И он сможет, если повезет, прикоснуться к желанной женщине, потрепать ее по теплой атласной щеке, погладить округлое колено, так волнующе выглядывающее из-под платья. Джеймс поделился мыслями со своей гостьей, не упоминая, разумеется, о некоторых вещах, особенно о колене.

Роберта уже видела столовую во время своей краткой экскурсии по квартире, и та ей не очень понравилась: слишком уж торжественная и официальная. Наверное, тут естественно смотрелись бы мужчины в смокингах и женщины в бриллиантах. Но их ужин вдвоем нуждается в более непринужденной обстановке. Таким образом, было решено расположиться в гостиной.

Джеймс попросил Роберту помочь ему накрыть на стол. И та оказалась в кухне, которая скорее напоминала операционную в высококлассной больнице, чем уютное место, где готовят вкусную домашнюю еду. Здесь преобладал белый цвет, блестящие кухонные принадлежности напоминали хирургические инструменты. Роберту даже передернуло от внезапного озноба.

Заметив ее реакцию, Джеймс тихо засмеялся и признался, что ему тоже весьма неуютно на собственной кухне. Ее интерьером занимался модный дизайнер. Дженис смотрела ему в рот, а муж только подписывал чеки. Увидев, что сотворил с его кухней этот дорогостоящий болван, Джеймс предпочел отстранить его от дальнейшей работы и нанял вопреки воле жены молоденькую начинающую художницу по интерьерам. Вот она полностью оправдала ожидания заказчика.

По ее инициативе были пересмотрены хранившиеся на складах мебель, картины и другие предметы домашнего обихода. Кое-что она докупила на аукционах и выставках, кое-что заказала в художественных мастерских Старого и Нового Света.

Результат ее работы удовлетворил не только взыскательного Хауэлла, но и его капризную жену. Об отставленном декораторе она больше не заикалась, но кухню переделывать тогда не было времени. Слишком уж торопилась Дженис переехать из дома свекрови. При этом утешалась тем, что и сама она, и ее гости даже не подумают заглянуть в кухню.

Так и случилось. Кухня стала царством миссис Хименес, отличавшейся удивительно покладистым нравом и прекрасно готовившей. Она никогда не жаловалась хозяевам, что чувствует себя здесь не в своей тарелке. Интересно, что было тому причиной: плохой вкус или хороший характер? Так или иначе, но то, что миссис Хименес подавала на стол Хауэллам и их гостям, всегда было на редкость аппетитно.

Вот и сейчас, открыв холодильник, Джеймс с удовольствием отметил, что он заполнен блюдами, которые оставалось только подогреть. А некоторым не требовалось даже этого. Их можно было сразу подавать на стол.

Из принесенных пакетов Хауэлл извлек клубнику, о которой мечтал весь день, шампанское и белужью икру, которую просто обожал. Клубника благодаря удобной пластиковой упаковке нисколько не помялась и выглядела столь же аппетитной, какой показалась ему в магазине. Он сам уложил красивые крупные ягоды на блюдо. Шампанское дожидалось своей очереди в холодильнике. А украшенная свежей зеленью и ломтиками лимона икра сразу отправилась на сервировочный столик.

Пока он занимался этими хозяйственными приготовлениями, Роберта разглядывала содержимое холодильника. Неужели миссис Хименес всерьез полагала, что они все это съедят? Она только удивленно качала головой, доставая салаты, паштеты, тонко нарезанную копченую рыбу и оливки. А еще оставались горячие блюда!

Когда Роберта ехала сюда, у нее совершенно не было аппетита. Но при виде этого гастрономического изобилия она почувствовала, что проголодалась. Роберта подняла крышку блестящего судка с соусом. Ммм… какой аромат! В нем, несомненно, есть базилик. Этот соус прекрасно подойдет к мясу со специями и сладким перцем, которое она обнаружила в другом судке большего размера. Поставив и то, и другое разогреваться, Роберта нагрузила аппетитной снедью сервировочный столик и осторожно покатила его в гостиную.

Вошедший следом за ней Джеймс принес бокалы и свечи. Он с одобрением наблюдал, как Роберта накрывает стол на двоих. Ему не терпелось приступить к трапезе. Когда все было готово, они расположились рядом на диване и Джеймс наполнил изящные бокалы вином.

– Я очень рад, что ты пришла ко мне… Не волнуйся, я помню обещание, – нежно сказал Джеймс. – Знаю, что ты нервничаешь. Не спрашивай, откуда я это знаю, знаю и все. Давай выпьем за представившуюся нам возможность узнать друг друга получше.

Джеймс зачарованно смотрел на влажные от вина нежные губы и мечтал прикоснуться к ним, да что там прикоснуться – впиться со всей давно сдерживаемой страстью. Но Роберта так доверчиво взирала на него, что он не посмел нарушить обещание, тем более что сам несколько секунд назад добровольно подтвердил его.

– Мне кажется, что тебя влечет ко мне. Это правда? – спросил он. И в ответ на торопливый смущенный кивок обрадованно произнес: – Мне это подсказала твоя реакция на мои поцелуи. Но ты как будто чего-то опасаешься. Чего? Ты ведь была замужем, для тебя в сексуальных отношениях не должно быть ничего неизведанного и пугающего. Ведь это так естественно, когда мужчина и женщина любят друг друга. Скажи мне, чего ты боишься? Неужели меня?

– Нет, что ты! Дело не в тебе… – Роберта прикусила нижнюю губу, пытаясь найти слова, чтобы объяснить, что именно она чувствует.

Джеймс терпеливо ждал, понимая, что не должен торопить, если рассчитывает на откровенность с ее стороны. Ресницы Роберты опустились, скулы едва заметно порозовели. Впрочем, в свете свечей он мог бы и не заметить легкого румянца на ее лице, если бы так напряженно не всматривался в него.

Наконец Роберта вздохнула и призналась:

– Дело в моем неудачном браке. На протяжении трех лет меня использовали во всех смыслах этого слова, не давая ничего взамен. Мне изменяли, меня обманывали, в то время как я терзалась оттого, что не способна любить собственного мужа так, как положено. Наш брак оказался одной сплошной ошибкой. А на прощание мой бывший муж заявил, что я холодна как лед, не способна увлечь мужчину и удержать его возле себя. Что во мне нет ничего интересного, кроме моих денег, да и те невелики.

Только недавно Ланс извинился передо мной за эти слова, сказав, что они были произнесены со зла, в отместку за внезапный развод… Но я уже была отравлена горьким ядом сомнений: способна ли я быть желанной надолго? Да, моя изменившаяся внешность привлекает многих мужчин. Ты не исключение. Но не разочаруешься ли ты во мне после того, как узнаешь меня ближе? Мне страшно даже подумать об этом, потому что я действительно увлечена тобой… очень увлечена.

– Что я могу тебе сказать? Да и поверишь ли ты мне на слово? Чтобы узнать наверняка, нам нужно провести вместе не один день… и не одну ночь. Если бы я не боялся тебя напугать, я бы сейчас же показал тебе, как сильно хочу тебя. Желание мучит меня, а ревность не дает свободно дышать.

Джеймс помолчал, прежде чем продолжить:

– Я знаю, как ты относишься к супружеской измене, поэтому, обладая тобой, смогу быть уверен, что ты не окажешься второй Дженис. Я же со своей стороны могу поклясться, что, пока мы вместе, даже не подумаю о другой женщине. Но поскольку ты не моя, я с подозрением смотрю на каждого мужчину, который находится поблизости от тебя. Дошло до того, что я почти возненавидел собственного племянника. Да знаю я: Рэнди еще мальчишка, – отмахнулся он от ее возможных возражений. – Но он молод, хорош собой, остроумен. Разве им нельзя увлечься?

– Какая ерунда! С тех пор как пришла работать в твою компанию, я ни о ком не думала, кроме тебя. Так что тебе не о чем волноваться, – успокоила его Роберта, улыбаясь при мысли, что он ее ревнует.

– Прости, я заговорил тебя и не даю спокойно поужинать, – извинился Джеймс, глядя на ее тарелку, с которой не исчезло ни единого кусочка.

Она кивнула и лукаво посмотрела на него. Некоторое время они ели молча, думая каждый о своем. Роберта так задумалась, что не заметила, как капелька соуса упала на ее подбородок.

Джеймс протянул руку, кончиком среднего пальца стер эту капельку и отправил себе в рот. Она встрепенулась и облизнула губы. Кончик розового язычка высунулся на миг и исчез за алыми губами, к которым он до боли жаждал приникнуть. Выдержка Джеймса подвергалась серьезному испытанию, его глаза потемнели, взгляд стал напряженным.

Роберта, заметив это, в возбуждении стиснула пальцами салфетку. Сегодня вечером что-то непременно должно было произойти. У них обоих не оставалось больше сил терпеть подобную пытку. Они были так близко и одновременно так далеко друг от друга.

Роберте вдруг стало жаль, что Джеймс дал обещание не прикасаться к ней и, судя по всему, готов его выполнить. А ей этого уже совсем не хотелось, ведь она капитулировала еще до того, как пришла сюда. Значит, придется сделать первый шаг самой. Будь, что будет, решила Роберта и дотронулась пальцами до его губ.

В следующий миг она оказалась у него на коленях, трепеща и тая в крепких объятиях. Джеймс жадно целовал ее, а она, закрыв глаза, наслаждалась каждым мгновением. Но когда он дотронулся до ее груди, мягко отвела его ладонь и подняла ресницы. Затем встала и уклонилась от протестующего движения его рук, не желающих выпускать теплое желанное тело.

– Я хочу тебя. – Это прозвучало так неожиданно и откровенно, что Джеймс застонал от охватившего его горячего желания. Однако когда он попытался привстать и вновь обнять ее, Роберта сказала: – Прошу тебя, подожди немного, впереди вечер и вся ночь. Не торопи меня.

– Согласен на все. Только освободи меня от моего тяжкого обещания! – взмолился Джеймс.

– Освобождаю. Более того, просто приказываю оказать моему исстрадавшемуся по тебе телу все мыслимые и немыслимые знаки внимания… но не сию секунду. – Роберта торопливо отодвинулась, поскольку он моментально оказался рядом, и шутливо ударила его по руке, пробиравшейся к ее бедру. – Я пошла в кухню, а ты открой еще вина.

Когда она вернулась с горячим блюдом, открытая бутылка отличного французского вина уже стояла на столе. Они воздали должное и мясу, и вину, пытаясь непринужденно беседовать. Однако возбуждение становилось все сильнее, и они все чаще встречались взглядами, их пальцы то и дело сплетались.

Сделав по последнему глотку вина, они слились в поцелуе. Затем Джеймс оторвался от заметно припухшего женского рта, чтобы припасть к нежной шее. Тогда Роберта откинула голову, постанывая от удовольствия и этим заставляя его действовать смелее.

Под умелыми пальцами молния на спине платья быстро оказалась расстегнутой до талии, и Роберта сама высвободила плечи из мешавшей ей одежды. Он благоговейно провел руками по ее плечам и рукам, окончательно освобождая их из рукавов платья. Под ним у Роберты оказалось черное кружевное белье.

Горящий взгляд Джеймса заставил ее соски затвердеть и заныть. Роберта подалась ему навстречу, влекомая непреодолимым желанием прижаться грудью к его груди. Но на них обоих осталось еще слишком много одежды. Она торопливо стянула с него джемпер и восхищенно замерла при виде могучего торса, покрытого темными волосами.

Теперь Роберта могла удовлетворить любопытство и легонько прикоснулась кончиками пальцев к этим слегка вьющимся волосам, поражаясь их мягкости. Джеймс издал невнятный возглас и прижал ее руки к своему горячему телу. Под ее пальцами его соски тоже отвердели. Она нагнула голову и прикусила один из них зубами, отпустила его и вновь коснулась, но уже языком.

Эта ласка свела на нет выдержку Джеймса. Подумать только, еще только самое начало любовной игры, а он уже более чем готов к действию. Если Роберта будет продолжать в том же духе, он не удержится и возьмет ее прямо на этом диване или на столе, сметя с него все одним движением руки. Эта мысль слегка отрезвила Джеймса, и он, стиснув зубы, сжал ее пальцы. Она подняла голову и посмотрела на него взглядом, в котором сквозило ничем не прикрытое желание.

– Пора перебираться в спальню, – прерывисто дыша, сказал он и подхватил Роберту на руки.

Она прижалась лицом к его шее и даже не смотрела, куда Джеймс ее несет. Сейчас ей было все равно, где именно произойдет то, к чему так стремились они оба. Как легко он несет ее, прижимая крепко-крепко к своему телу! Как возбуждающе пахнет его кожа, к которой она прильнула жаждущим ртом! Как хорошо и правильно находиться в его объятиях!

В спальне Джеймс опустил драгоценную ношу на роскошное ложе, прямо-таки предназначенное для любви. Роберта лежала и протягивала к нему руки, а он быстро освободился от еще остававшейся на нем одежды и принялся раздевать ее. Туфли были брошены возле постели. Наполовину снятое прежде платье в одну секунду оказалось на полу. Туда же отправилось и кружевное белье, сорванное нетерпеливой рукой.

Обнаженное женское тело в неярком свете бра контрастировало с черными атласными простынями. Джеймс не мог оторвать глаз от дивного видения. Округлые груди манили к себе, и вот уже он ласкал их нежно и возбуждающе. Сильные пальцы то едва касались кожи, то энергично сминали обольстительные полушария, не причиняя боли, лишь вызывая во всем теле Роберты томление и заставляя ее выгибать спину.

Она не помнила, было ли в ее жизни что-либо более прекрасное, чем эти минуты. Ласки Джеймса заставляли изнывать от неутоленного желания, стонать и извиваться от наслаждения. Роберта понимала, что он хотел сначала доставить ей удовольствие и лишь потом позволить самому себе насладиться близостью с нею.

Но она жаждала другого, поэтому остановила его, когда он снова начал целовать пушистый треугольник между ее раздвинутыми ногами. Роберта потянула его на себя и заставила лечь на нее сверху. Когда Джеймс повиновался, она подняла согнутые в коленях ноги и, обвив руками его талию, прижала к себе. А затем опустила руки на его ягодицы.

Джеймс ощутил влажность и жар ее тела и уже не мог терпеть дольше эту сладкую пытку. Ему едва хватило сил, чтобы спросить:

– Ты предохраняешься или я должен воспользоваться презервативом?

– Не волнуйся, я предохраняюсь. Дальнейшее вряд ли кто-нибудь из них помнил связно. Ушли куда-то все мысли, им на смену пришел инстинкт. Следуя ему, они ринулись в бездну страсти, а затем вознеслись к вершинам любви… Много позже, когда они лежали рядом, приходя в себя и собираясь с силами, Джеймс повернулся на бок и погладил бедро Роберты.

– Никогда не испытывал ничего подобного, – признался он, наклонился и поцеловал довольно улыбающиеся припухшие губы. – Ты заставила меня полностью утратить над собой контроль.

– Это хорошо или плохо?

– Мое тело говорит, что хорошо, а разум предостерегает, чтобы я опасался. Ты можешь полностью поработить мои чувства, стать необходимой мне. Что я буду делать, если ты захочешь меня бросить?

– Это ты можешь поработить мои чувства. Я чувствую себя твоей рабыней. Но вот что странно: мне даже не хочется возмущаться собственной покорностью. Ты заставил меня испытать нечто прекрасное. Боюсь, что я опять хочу…

– Я тоже. Иди-ка сюда. В этот раз все будет медленно и томительно сладко. Я хочу услышать твой крик восторга и только потом потерять голову.

– Ммм… как приятно. Твои ласки так нежны… Она мурлыкала от удовольствия, подставляя его губам то грудь, то живот, то бедро. Потом вдруг перекатилась на край постели и капризно заявила, что хочет шампанского.

Джеймс оживился.

– Я о нем совершенно забыл. Есть еще кое-что. Ты помнишь, что я тебе обещал? – С этими словами он встал и вышел из спальни.

В ожидании Джеймса Роберта, раскинув руки, бездумно смотрела в потолок и чувствовала себя удовлетворенной и счастливой. Исчезли все опасения относительно сложностей и последствий взаимоотношений с этим исключительным мужчиной. Радость, подаренная им, была слишком пронзительной.

Она с дрожью представила, что могла бы и не согласиться на его предложение. Или такого просто не могло быть? Да что теперь об этом думать. Она здесь, ее тело поет после бурной любовной схватки, из которой оба вышли победителями. И она готова спорить на что угодно, что это было не в последний раз!

Джеймс вернулся с шампанским, бокалами и блюдом клубники. Роберта улыбнулась, вспомнив его слова, сказанные днем в офисе. Что ж, теперь они без помех могут полакомиться ягодами, вкус которых так хорошо сочетается с шампанским.

Роберта села в постели. Джеймс устроился рядом, поставив между ними принесенные лакомства. Он кормил Роберту клубникой, поднося к ее губам ягоду за ягодой. Но она откусывала белоснежными зубами только половину ягоды, вторая медленно исчезала во рту Джеймса. Он облизывал губы и часто целовал Роберту, будучи не в силах удержаться от прикосновений к ней при виде того, как она томно жмурится.

Покончив с ягодами, они вновь занялись любовью. И на этот раз все было так, как он и хотел – медленно и пронзительно нежно. После бурного финала, переживая который Роберта залилась счастливыми слезами, оба уснули в обнимку, не желая расставаться даже во сне.

Глубокой ночью она внезапно проснулась и долго смотрела на спящего Джеймса, поглаживая его твердые губы и шелковистые брови. Она пыталась обдумать случившееся и понять, как все сложится дальше. Смогут ли они установить прочные долгие отношения, которые устроят обоих? Она надеялась, что да. В самом деле, у них очень много общего. Обжегшись на неудачном браке, они оба не хотят снова связывать себя семейными узами.

Ей будет трудно вновь полностью довериться мужчине, даже такому, как Джеймс. Да и он испытывает то же самое. Достаточно посмотреть на него, когда в разговоре всплывает имя бывшей жены.

Но и партнеры на одну ночь им тоже не нужны. На их долю остается только ровная продолжительная связь. Оба будут жить, как раньше, с той лишь разницей, что теперь есть к кому прижаться всем телом, чтобы испытать божественные ощущения, без которых, как запоздало поняла Роберта, просто невозможна полноценная жизнь. С этими мыслями она и уснула, чувствуя даже во сне тепло сильного мужского тела.