Текст книги "Собака жива и я тоже. История без слез о несносном бигле и его неудержимой хозяйке, которые отказались умирать"

Когда мы приехали домой, Шеймус вбежал за мной в прихожую и начал обследовать дом, проверяя каждый сантиметр и задерживаясь везде, где еще сохранился слабый запах Ришелье и Рокси. Вскоре он устал нюхать, запрыгивать ко мне на колени, спрыгивать и снова нюхать. Набегавшись, он запрыгнул на диван и привалился ко мне, чтобы я гладила его по спине или чесала живот. Он успокоился. Поглаживая его, я отметила, что у него очень мягкая шерсть. И длинные уши. На внутренней стороне его правого уха я заметила хирургический шрам сантиметров в пять длиной, идущий по всей длине. Я аккуратно провела по нему пальцем – что бы с этим псом ни происходило ранее, о нем позаботились настолько, чтобы чипировать, кастрировать и зашить ухо.

Дестини сказала, что Шеймуса нашли сотрудники службы контроля за животными на улицах соседнего города. Его подобрали, но за ним так никто и не пришел. И никто не ответил на звонок, когда они набрали номер, указанный в информации микрочипа. Когда его время в приюте истекло, Дестини обратила на него внимание и отобрала для второго шанса. Его и трех других собак вернули обратно в Центр, где они должны были оставаться до тех пор, пока им не найдут хозяев. Спустя два дня она позвонила мне.

И вот теперь мы сидим вместе на диване. Вскоре я определила у Шеймуса любимые места для почесывания – живот, местечки за ушами и макушка его круглой головы. Чудесный, мягкий пес. И эти будто подведенные карандашом глаза цвета топленого шоколада растопили мое сердце. Шей-мус был совсем еще молодым – никак не старше двух лет. Мы проведем много времени вместе, успокаивала я себя. Никакой больше боли. Никаких разбитых сердец.

Я медленно и ласково гладила Шеймуса, сидя с ним на диване. Мой дом больше не будет пустым. Моя алфавитная жизнь вернулась на круги своя. Пес оказался замечательным.

Через пару минут он положил левую переднюю лапу на мою правую ногу и, глядя на меня снизу вверх, признал меня частью своей стаи.

Глава 2
Человек находит друга![9]9
  Отсылка к книге австрийского зоолога Конрада Лоренца о собаках «Человек находит друга».


[Закрыть]

– Ты завела собаку? – ночью голос Криса по телефону звучал сонно и немного испуганно.

– Да, нового бигля. Он такой хорошенький! Ты просто обязан с ним познакомиться. Вот увидишь, он тебе понравится!

– Ну ладно. Я… немного удивлен. Ты не говорила, что хочешь снова завести собаку.

А разве я должна была сказать? Неужели мы перешли какую-то границу, после которой я должна отчитываться о своих действиях или предупреждать о своих планах? Вроде нет. Не помню ничего такого.

– Ну да, мне хотелось. Может, я говорила как-то вскользь… Я ведь рассказывала тебе про Алфавитную жизнь? Буква D, помнишь? D означает «собаки».

– Это я помню. Просто… я думал, что ты… что это произойдет не так скоро.

А чего ждать?

– Я не искала специально. Мне позвонили из приюта, сказали, что у них появился бигль, вот я и не устояла.

Крис молчал, осмысляя мои слова.

– Я не особенно люблю собак.

Не особенно любит собак? Это как? Нет, я, конечно, знала, что он республиканец, но раньше как-то не придавала этому значения. Как и тому, что он слишком молод. Но как я могла упустить тот факт, что он не собачник?

Я посмотрела на Шеймуса, свернувшегося калачиком на подушке рядом со мной: он глубоко вдохнул, выдохнул и, всхрапнув, приоткрыл пасть, будто соглашаясь, что ситуация складывается довольно нелепая. Не большой любитель собак?..

– Ого! А я и не знала.

– А собака большая?

– Бигль.

– Это я помню. Это большое существо?

– Это не существо. Это бигль. Размером с бигля.

– Понятнее не стало. Сколько это примерно?

Как можно не знать примерный размер бигля? Похоже, по поводу своего несобачничества он не соврал. Вот вам еще одна причина, почему между нами не может быть ничего серьезного.

– Он весит около тринадцати кило. Я назвала его Шеймусом.

– Уверен, твоему кузену будет лестно… Честно говоря, я побаиваюсь больших собак. Но если он небольшой, то все будет в порядке, я думаю.

Побаивается больших собак? Если бы у моего арендованного таунхауса был большой двор, я бы забрала из приюта добермана, немецкую овчарку и еще с десяток биглей – такая вот стереотипная разведенка сорока лет, только вместо сдвиг по фазе на собаках. Встречалась ли я когда-нибудь с человеком, который боится больших собак? Как моя интуиция могла подвести меня в этот раз?

Что ж, Крис хотя бы не отказывается от встречи с нами. Хотелось бы, чтобы они с Шеймусом поладили, но в противном случае мне стало бы предельно ясно, кто из них останется в моей жизни.

Первая неделя с Шеймусом выдалась непростой – этот пес держал меня в постоянном напряжении. Мой некогда пустой дом внезапно переполнился энергией. Я как будто забыла, какими жизнерадостными бывают молодые собаки, особенно бигли. Я гуляла с Шеймусом утром и вечером после работы, но между этими двумя прогулками дома он все равно носился без устали, подбрасывал в воздух свои игрушки и умолял меня играть с ним в догонялки, в чем я была не в силах ему отказать. За это я была вознаграждена пылкими объятиями, когда Шеймус приваливался ко мне. Он был моей первой собакой, которой так нравились прикосновения. Обычно биглей хватает на пару минут почесывания, а после нюх и бесконечная жажда приключений заставляет их срываться с места и срочно бежать куда-то, но Шеймусу обниматься нравилось так же сильно, как есть. Я твердо решила оставить его у себя. Я взяла на себя обязательства перед ним, хоть и пришлось признаться себе, что мне бы не хотелось заменять Криса Шеймусом.

В пятницу вечером я подготовилась к их знакомству – погуляла с Шеймусом утром и вечером дольше обычного, надеясь, что этим хоть как-то усмирю его пыл. После разожгла камин, охладила вино и приготовила кое-какие вечерние закуски.

Крис обычно пережидал час пик в Лос-Анджелесе и выходил из дома не раньше восьми вечера, что означало, что прибудет он только между девятью и десятью. Такое время меня вполне устраивало: это означало, что я могу выпить со знакомыми, посетить какие-нибудь мероприятия по работе и не только или же просто поваляться дома с книгой до его приезда.

Однако сегодня я ждала приезда Криса с нетерпением. Я даже не рассматривала вариант, что Крис и Шеймус могут не поладить; я вообще не думала о Крисе, когда брала Шеймуса. Вообще, я много о чем не думала, когда взяла новую собаку, и это становилось яснее с каждым днем.

Шеймус повсюду следовал за мной, пока я приводила в порядок дом.

Особенно ему нравилось на кухне – он усаживался рядом, склонив голову влево, слегка приоткрыв пасть, широко раскрыв глаза и сосредоточенно наблюдая за каждым моим движением.

Я разложила крекеры, сыр и салями на тарелке, после чего приготовила брускетту,[10]10
  Традиционная итальянская закуска – подсушенные ломтики хлеба, натертые чесноком. Как правило, намазываются смесью томатов и базилика.


[Закрыть] не подумав о том, что один из важных ее составляющих – чеснок – был не лучшей идеей для романтического вечера. В моем представлении еда на тарелках выглядела вполне по-домашнему.

Я перенесла тарелки в гостиную и поставила их на кофейный столик. Камин достаточно освещал комнату, поэтому свет я немного убавила. Не хватает свечей, решила я и пошла в столовую, чтобы взять парочку. В этот момент зазвонил телефон.

Определитель номера сообщил мне, что Крис уже возле главных ворот моего жилого комплекса.

Я впустила его и повернулась к Шеймусу:

– Тебе понравится Крис. Веди себя хорошо, приятель, договорились?

Но Шеймуса рядом внезапно не оказалось.

– Шеймус!

Тишина. По-хорошему, где-то рядом должен был позвякивать жетон на его ошейнике, сообщая, что пес бежит ко мне, но я этого звука не слышала.

– Шеймус! Собака, ты где?

Нет ответа.

Я прошла в гостиную.

– ШЕЙМУС!

Обе тарелки с закусками валялись на полу, а сам Шеймус сметал все подряд, и чем ближе я подходила, тем с большей жадностью он заглатывал куски. Томатно-чесночная начинка пролилась на ковер и диван. Сыр, или, вернее, его жалкие остатки, виднелись из-под перевернутой и разбитой итальянской керамической тарелки.

– Черт! Шеймус! – я попыталась ухватить его за ошейник, чтобы оттянуть от этого свинарника, но он сам отскочил в сторону, сдержанно ворча.

Когда я подняла с пола два больших осколка и хотела было отнести их в мусор, Шеймус сделал очередной рывок вперед и ухватил себе еще сыра.

– Шеймус, ХВАТИТ! – крикнула я, как будто биглю можно приказать прекратить есть.

Я могла бы среагировать лучше, но в тот момент позабыла даже базовые правила дрессировки. Как я уже сказала, у меня уже давно не было питомцев. Я решила пролезть между Шеймусом и разбитыми тарелками и зачерпнуть еду осколками, двигаясь так, чтобы он не мог обогнуть меня. И тут в дом зашел Крис.

– Я стучал, но ты не слышала, – сказал он.

Шеймус прекратил поедать все без разбора и обернулся на звук. Прежде чем я успела что-то сказать, он оскалился и зарычал. Это был низкий, угрожающий рык, которого я от него еще ни разу не слышала.

– Шеймус, спокойно! Все в порядке. Эй, все хорошо, – я старалась говорить спокойно, как будто держала ситуацию под контролем.

Крис сделал шаг назад.

– Он может укусить меня?

– Надеюсь, нет… – договорить я не успела.

Шеймус громко залаял, привывая, переводя взгляд с Криса на меня и обратно. С каждой секундой лай становился все громче. Крис застыл у входной двери, глядя в гостиную, где мы с Шеймусом воевали за опрокинутую еду. Шеймус бросился на Криса, я выкинула осколки на пол и попыталась схватить собаку за ошейник. Осколки с брускеттой снова оказались на полу. Я настигла Шеймуса за пару шагов. Крис испуганно прижался спиной к двери. Шеймус натянул ошейник до предела, пытаясь прорваться к Крису и бешено лая.

– Прости. Не лучшее начало! – прокричала я сквозь лай Шеймуса.

Кое-как оттащив пса в сторону, я отвела его в комнату, в сторону его лежанки и игрушек. Усадила хулигана на лежанку.

– Шеймус, сидеть! – я помахала пальцем у него перед мордой, что означало «Я не шучу». Всякая собака поймет этот жест. Кроме бигля.

Шеймус отвел взгляд. Он смотрел мне за спину, выискивая Криса, но с места все-таки не двигался. Я растопырила пальцы перед его мордой:

– Сидеть!

Он отпрянул и снова отвел взгляд. Его глаза засверкали.

– Си-деть, – повторила я, надеясь, что это сработает. – Так, Крис, попытка номер два. Заходи.

– Ты шутишь? – Крис стоял у входной двери, как вкопанный.

– Он не будет на тебя нападать. Это же бигль.

– Я уже это слышал! Но уловил только слово «нападать».

– Да все в порядке!

Не совсем вообще-то. Я понятия не имела, что делать дальше.

Крис все-таки зашел в комнату. Шеймус снова зарычал, но остался на месте. Я продолжала его придерживать.

Когда мы сели на диван, Шеймус подошел и стал обнюхивать брюки Криса. Пес стал вести себя гораздо спокойнее и теперь не обращал на меня никакого внимания. Крис погладил Шеймуса по голове, и я поняла, что он чувствует себя, как я, когда мне суют чужих детей. В этот раз Шеймус хотя бы не рычал и не пытался напасть.

Никто никого не норовил укусить – уже неплохо.

– Ну разве он не прелесть? – я попыталась разрядить обстановку.

– Но ты ведь слышала, как он рычал на меня? – Крис посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Все правильно, ты для него незнакомец, зашедший на его территорию. Думаю, это даже хорошо, что он зарычал.

– Может, и так, но мне все равно потребуется немного времени, чтобы признать его «прелестью».

– Ну, вы знакомьтесь, а я схожу за вином, – я встала и пошла на кухню.

Шеймус последовал за мной.

– Он не особо жаждет знакомиться. Даже как-то обидно, – заметил Крис.

Я засмеялась.

– Собакам правила приличия не писаны! – я откупорила бутылку вина и наполнила два бокала.

Шеймус потерял к этому интерес и покинул кухню. Я передала Крису бокал и опустилась рядом на диван. Мы аккуратно чокнулись.

– За очередные восхитительнейшие выходные, посвященные безделью! – сказала я.

– Да уж!

Мы попивали вино и целовались. Наши выходные начались. Через пару минут Крис отставил свой бокал.

– Все, я достаточно осмелел. Где этот мошенник?

Я огляделась по сторонам. И правда – где Шеймус? Он всегда крутился рядом со мной, только если не…

– ШЕЙМУС! – я совсем забыла про беспорядок, оставленный в гостиной!

Я соскочила с дивана и побежала в соседнюю комнату. Шеймус лежал на животе, шерудя мордой и лапой под диваном. Лежал он прямо на брускетте, точнее, на томатно-чесночной смеси, которая от нее осталась.

– Господи… Шеймус! – я хлопнула в ладоши. – Перестань!

Он перестал орудовать лапой под диваном и сел, покачиваясь из стороны в сторону, поглядывая то на меня, то на диван.

Я опустилась перед ним на колени.

– Ты правда думаешь, что я буду доставать тебе из-под дивана то, что ты не можешь достать сам?

Он радостно заскулил и завилял хвостом, еще сильнее размазывая помидоры по ковру.

Я не удержалась и рассмеялась: Шеймуса не волновали никакие препятствия, не волновало вообще ничего, кроме его цели. Я запустила руку под диван, пошарила там и достала ломтик поджаренного багета с остатками брускетты. И отдала его Шеймусу.

– Не верится, что ты это сделала, – раздался голос Криса за моей спиной.

– А… ну да. Просто… – я махнула рукой в сторону разбитых тарелок и красных пятен от помидоров. – Мы бы навряд ли уже стали это есть…

– И все-таки не стоило его поощрять за такое поведение.

– Сказал человек, который не особо любит собак! – усмехнулась я.

Вообще-то Крис был прав, но признавать это мне не хотелось. Во всяком случае, не в тот момент, когда я сижу на влажном перепачканном ковре среди осколков и томатных пятен. Ни за что. У меня еще оставалось достоинство.

– Не то чтобы я до этого вообще не имел дело с собаками. У моих родителей была собака, но ей никогда не давали ничего со стола.

Мне захотелось передразнить его тем самым детским голосом, которым канючат дети, выглядя при этом так, словно лимон проглотили, но это в очередной раз подчеркнуло бы мое поражение. Оставалось только искать поддержки у моего партнера по преступлению, который, уверена, поддержал бы меня, если бы не был так сильно занят, вылизывая ковер.

– Ладно, ладно, я поняла. Можешь просто придержать его, пока я все не уберу? – ответила я.

– Не могу. Сама его держи, а я буду убираться.

Ого! Что ж, ладно. Удерживать собаку определенно лучше, чем наводить чистоту. Вот и нашелся плюс в том, что Крис побаивается собак.

Когда Крис закончил прибираться и никакой еды не осталось, Шеймус перестал рычать и выть на него. Может, Шеймус решил, что Крис пришел отобрать нашу еду, и успокоился, как только ее не стало?

В конце дня Шеймус уже спокойно спал. Поправочка – спал до тех пор, пока Крис не наступил на него ночью по дороге в ванную.

Аррр! Гав! Гав-гав-гав! Аррра-а-а-у-у-у! Что с собачьего переводится как «Идиот! Ты, перепугал меня до смерти! А хочешь, я тебе ногу откушу?!» – Шеймус запрыгнул на кровать с моей стороны и развернулся к Крису. Он дрожал, но по-прежнему был готов выражать свое недовольство в самых незамысловатых выражениях.

Несмотря на то что Шеймус довольно бодро запрыгнул на кровать, я приподнялась и ощупала его на предмет каких-либо повреждений.

– Что произошло? – я включила свет на прикроватной тумбочке.

Крис стоял голый в коридоре и выглядел еще более растерявшимся и испуганным, чем Шеймус.

– Я его не заметил. У него две лежанки, на первом и втором этажах, а еще диван и кресло, но он спит посреди коридора!

– Ты наступил на него?

– Не наступал! Я пытался обойти его и чуть не споткнулся.

– Он испугался, – я обняла Шеймуса; он чуть подался в мою сторону, но взгляда от Криса не отвел.

– Он ипохондрик!

– Как собака может быть ипохондриком?

– Он притворяется, я не наступал на него!

– Ты и не наступал. Все в порядке, – ответила я, почесывая живот Шеймуса: пес удобно разлегся на кровати, беззастенчиво заняв место Криса. – Иди, куда шел, и возвращайся.

Когда Крис подошел обратно к кровати, Шеймус не обратил на него никакого внимания и не выразил ни малейшего желания освободить ему место.

– Помощь бы не помешала, – заметил Крис. – Ты смеешься надо мной?

– Прости! Это забавно. Он обычно не лежит на кровати, но в этот раз сделал исключение.

– Ага, интересно, с чего это вдруг?

Они оба явно друг другу не понравились. Я убеждала себя, что могло быть и хуже. Что, если я как-то дала Шеймусу понять, что Крис был временным явлением в моей жизни, а Шеймус – постоянным? Неужели мы так быстро с ним сроднились?

У нас установился распорядок дня – прогулки, обнимашки, общий прием пищи (точнее, я делилась своей едой; пища Шеймуса меня не прельщала), но в пятницу вечером обязательно – Крис. Охлажденное вино или шампанское, разожженный камин, негромкая музыка… Шеймус все усложнял – бросался на Криса, таскал нашу еду. Коктейль из креветок, сыр, крекеры, клубника, пицца, фаршированные грибы, кесадильи, эклеры – таков был рацион Шеймуса по пятницам.

Несмотря на то что я больше не оставляла тарелки с едой в комнате без присмотра, Шеймус обучался с невероятной скоростью. Он быстро сообразил, когда мы с Крисом начинали целоваться, тарелки оставались без присмотра. Шеймус бросался к тарелке и сжирал все, что только успевал.

Это происходило так часто, что я начала готовить безвредные для собак закуски. Бигль, поглощающий все без разбора, мог отравиться шоколадом, орехами, виноградом, луком или чесноком.

Со временем готовка по выходным легла на плечи Криса – он либо приезжал с пакетами продуктов, либо ходил в магазин в субботу утром. Мое правило «встречаемся каждые вторые выходные» начало нарушаться: Крис стал навещать меня чаще, и в конце концов Шеймус решил, что появление Криса означает появление еды. Крис постепенно стал Кормильцем. Так Шеймус перестал на него рычать и начал с таким же нетерпением ждать его приезда, как и я. Пес с тревогой бродил по дому в пятницу вечером и время от времени заглядывал мне в глаза: «Ну, где там Кормилец?» Если Крис приходил позже обычного, Шеймус ждал его у ворот во внутренний двор.

Я прекрасно знала, что ждет он вовсе не Криса, но сам Крис был польщен, думая, что завоевал доверие пса. До тех пор пока Шеймус не разуверил его в этом.

Однажды субботним вечером, когда Крис готовил ужин, он обнаружил, что ему не хватает одного ингредиента.

– Детка, ты случайно не брала заварной хлеб?

– Нет, я вообще его не видела.

Мы поискали в шкафах, проверили столешницы, Крис дважды дошел до своей машины, предположив, что случайно оставил там сумку с продуктами.

Хлеба нигде не оказалось. Тогда Крис вернулся в столовую и обошел кухонную стойку по кругу: упаковка от хлеба валялась на полу в окружении немногочисленных крошек, а на стене рядом красовались отчетливые отпечатки собачьих лап.

– Ты не поверишь, – произнес Крис.

– О черт! Опять Шеймус?

– Вот тебе и ужин с заварным хлебом…

– Неужели он сожрал буханку хлеба?! – я огляделась, но собаки поблизости нигде не было. – Шеймус! Шеймус!

Тишина. Я поднялась наверх. На кровати пусто. На кресле в библиотеке Шеймуса тоже не было, хотя он любил сидеть там, когда Крис приходил. Я вернулась к себе в комнату, где в углу находилась его лежанка. На ней он и оказался: Шеймус лежал на боку, при этом живот его был вздутым, как у змеи, которая только что заглотила яйцо целиком.

Я коснулась собачьего живота: он казался натянутым до предела. Что случится, если Шеймус попьет воды? Можно ли ему? Поможет ли вода быстрее переварить буханку хлеба? Я знала наверняка, что он заглотил ее за пару секунд. Может, отвезти его в неотложку?

Крис был более спокоен.

– Он не в агонии, а просто обожрался. И даже не подавился! Надо просто подождать, – рассмеялся он.

– Не смешно!

– Не смешно? Посмотри на него! – Крис указал на Шеймуса; тот слабо приподнял голову.

Да, в целом Шеймус и правда выглядел довольно забавно. Я тоже рассмеялась. Может, он извлечет из этого хоть какой-то урок, помимо того, что заварной хлеб – не самое вкусное лакомство.

Ужинали мы с Крисом без хлеба, а после поднялись наверх в ванную. Проводить время в ванне становилось нашей традицией. Так начинались наши выходные – неторопливое исследование друг друга и осознание того, что между нами, вероятно, существует нечто большее, чем хороший секс и приятное времяпрепровождение. Возможно – только возможно, – между нами и вправду что-то было…

Но Шеймус ненавидел эти моменты.

Он ненавидел все, что было связано с Крисом. Он заглядывал в ванную, подходил, гавкал, уходил. Если у нас была с собой какая-то закуска, то Шеймус вставал на задние лапы, клал передние на бортик ванны и пристально на нас смотрел. Если виляние хвостом не приносило плодов (то есть всю еду, что у нас была), он начинал завывать. Громко, вызывающе. И это совсем не добавляло романтики.

Однако после заварного хлеба Шеймусу явно было нехорошо. Отходя от этого объедания, он дал нам редкую передышку от своих выходок, и мы неспешно отмокали в горячей воде и щекочущих пузырьках, окруженные тишиной, паром и светом свечей.

Тридцать спокойных минут спустя я уловила какой-то шум. Скребущий звук с другой стороны стены. Неужели мыши?

– Ты тоже это слышишь?

Крис прислушался.

– Да. Будто что-то копают. Звук словно из-за стены.

– Может быть, это крыса?

Пока мы прислушивались, шум становился все громче. Все настойчивее и быстрее. Я выскочила из ванны, на ходу заворачиваясь в полотенце.

Чтобы эта огромная ванна поместилась в комнату, предыдущие владельцы дома объединили ванную комнату с одной из ближайших гостевых спален, убрав из нее шкаф. Таким образом, гостевая спальня стала наполовину ванной, наполовину гардеробной. Меня это устраивало.

Я прошла в гардеробную, откуда, как мне показалось, и доносился шум. Включив свет, я увидела хвост и всю заднюю часть Шеймуса; его голова была опущена в кучу моих ботинок.

Он закопался в нее по уши, потом вынырнул с чем-то в зубах и обернулся на меня. Его глаза расширились, он сорвался с места и помчался мимо меня в спальню.

– Держи его! – крикнула я Крису, который тем временем уже тоже успел вылезти из ванны.

Крис последовал за мной в коридор.

– Что случилось?

– Не знаю! Надеюсь, что он не крысу там поймал.

Мы подошли к двери спальни и включили свет. Шеймус свернулся калачиком на своей лежанке вокруг половины буханки заварного хлеба, в то время как другая половина по-прежнему распирала его живот. Видимо, он не успел его доесть и запрятал. По мере нашего приближения Шеймус продолжал жевать хлеб, стараясь проглотить как можно больше. Крис подошел быстрее меня, но Шеймус зарычал на него: Не приближайся, Кормилец, это мое! Крис загнал Шеймуса на подстилке в угол и потянулся за хлебом у него в пасти. Шеймус еще крепче сжал челюсти вокруг своей добычи и оскалил зубы. Крис обернулся на меня, тараща глаза.

Ах, да, не большой любитель собак. Крис был совсем голым, а Шеймус угрожающе рычал, загнанный в угол, – неудивительно, что Крис заколебался. Я даже немного удивилась, что он вообще осмелился подойти так близко.

Крис снова повернулся к Шеймусу и твердо проговорил:

– Шеймус, нельзя!

Пес притих, и в этот миг я полностью разделяла его чувства – смесь тревоги и уважения. Каким-то чудом Крису удалось вытащить оставшийся хлеб из пасти разозленной собаки. Шеймус не огрызался и не рычал – он был набит хлебом под завязку, так что сил на сопротивление у него не было.

– Ого! Я впечатлена! Видишь, в плане собак у тебя еще не все потеряно.

– Не уверен, что это можно назвать собакой. Больше похоже на реинкарнацию какого-нибудь диктатора из страны третьего мира!

– Может быть. Но выглядит миленько.

Шеймус забил хвостом по своей подстилке. Его карие глаза, глядящие прямо в душу, говорили о том, что он уже простил нам все несправедливости по отношению к нему.

– В том-то все и дело, что он такой миленький. Подходит на роль главаря революции.

На следующее утро Шеймус проснулся голодным, как и всегда. Тем не менее в этот раз мы уменьшили его порцию. Крис заставил Шеймуса сидеть и смиренно ждать свою еду, пока я, затаив дыхание, наблюдала за этим со стороны.

Так в нашем доме появлялись новые правила, к которым нужно было привыкать. Нас стало трое, и это уже больше походило на настоящую семью.