Текст книги "Черный камень эльфов. Падение Шаннары"

Глава четвертая

Парфенд, Матурен троллей корракс, вместе со своей армией стоял на возвышенности, с которой открывался вид на северо-восток, где едва проглядывали сквозь поднимающийся туман пенящиеся волны Тайдерэйса. Войска в полной боевой готовности располагались не дальше чем в пяти милях от береговой линии, но благодаря удачно выбранному месту они наблюдали сверху за своими врагами, без какого-либо порядка поднимавшимися на второй холм, не такой высокий и находившийся в нескольких сотнях ярдов от троллей.

Корракс представляли собой грозное зрелище. Их лица были расписаны изображениями крови и костей, а тела были обнажены до пояса, чтобы выставить напоказ могучие мышцы рук, плеч и груди. Оружием им служили огромные боевые топоры и палаши – остро заточенные, сверкающие даже в слабых лучах восходящего солнца. И если неприятелю доведется попасть под их удар, пусть даже и скользящий, смерть обеспечена. Корракс становились тем сильнее, чем больше был страх противника, а такие огромные создания с не менее огромными клинками не могли не вызывать страх.

Парфенд не знал, кто такие эти враги, но они нарушили границы территории корракс и своим поведением четко демонстрировали враждебные намерения – уходить не собирались. Откуда они пришли, оставалось загадкой. Попытки заговорить с ними не увенчались успехом. Надежды на мирное разрешение конфликта испарились, как только тролли получили от незнакомцев телегу, в которой лежали отрубленные головы посланников. Корракс были воинами, бойцами с незапамятных времен. А еще они были кочевниками, что делало их претензии на владение землей, на которой они сейчас стояли, несколько необоснованными.

Но с точки зрения самих корракс, их земля там, где они живут, и пока они не решат двинуться дальше, она таковой и остается, то есть принадлежит им. Они сами были завоевателями, а их история была длинной кровавой историей войн с другими племенами троллей. Большая их часть обладала опытом ведения нескольких битв, и чаще всего битвы эти заканчивались триумфом корракс. Вот почему горстка глупцов, нарушившая их границы в этот день, не вызывала у троллей никакого опасения.

В атаке корракс полагались на грубую силу и полное пренебрежение личной безопасностью – именно эти качества помогали им смять противника. Раньше, во всяком случае. Бей сильнее. Ни шагу назад. Не давай пощады. И сейчас они действовали по той же схеме. Она должна была сработать. Корракс, преисполненные бешенства и жажды крови, должны были пробить брешь и посеять смерть в рядах захватчиков, одержав сокрушительную победу над армией очередного противника.

Парфенд на минуту засмотрелся на неровные ряды «очередных противников», поднимавшиеся по склону соседнего холма. Это были высокие светловолосые люди с легким вооружением. С океана на берег наплывал туман, и рассмотреть что-то еще не представлялось возможным. Похоже, их меньше, чем троллей, а значит, люди не понимают, с каким врагом им придется столкнуться. Все, кто хоть что-то слышал о племени корракс, знали, что эти тролли свирепы, безжалостны и беспощадны. Начав битву, они сражались до последнего вздоха. Начав атаку, они уже не отступали.

Но этим чужакам, похоже, было все равно. Они просто стояли и ждали нападения, стояли неподвижно, выстроившись в ровные, но несомкнутые ряды, где между бойцами оставалось еще довольно много места. Багровые плащи запахнуты, бледно-коричневые сапоги уперлись в землю. Первые два ряда держали копья длиной в восемь футов с гладкими древками цвета остывшего пепла, с одной стороны снабженные наконечниками из кованого железа, а с другой – резными рукоятками. Последние ряды были вооружены короткими мечами, хорошо сбалансированными и удобными в ближнем бою.

Парфенд выжидал, что же предпримет враг, но вскоре понял, что враг ничего предпринимать не собирается. Если корракс хотят драться, начать придется им. Парфенда такая ситуация вполне устраивала. Корракс привыкли атаковать, использовать преимущество первого удара, действовать быстро и решительно и так же быстро заканчивать любой конфликт. Поэтому Парфенда не беспокоил тот факт, что в этой битве они будут действовать, как и всегда.

Тем не менее он выжидал дольше обычного. Что-то странное было в этих людях, выстроившихся впереди. В них чувствовалось что-то неземное, призрачное. С Тайдерэйса дул ветер, нагоняя на захватчиков хлопья тумана, и временами казалось, будто враги тают в нем и снова появляются. Все в них, включая оружие, казалось нематериальным. Как будто они были не созданиями из плоти и крови, а призраками, сотканными из дымки и отражений. Они стояли на земле, бледные, но хорошо видимые, – и вместе с тем не стояли.

Все это не могло не вызывать беспокойства, но корракс не привыкли волноваться по поводу того, что они не могли объяснить. Такова была природа этого мира и тех, кто обитал в нем.

В следующее мгновение Парфенд дал сигнал к атаке: он высоко поднял меч и проревел боевой клич корракс. Воины последовали его примеру. Когда предводитель опустил руку с мечом, его солдаты побежали вперед, вопя как умалишенные. Сомкнув ряды, они мчались по склону холма прямо на врага. Размахивая оружием, нападали тройками: один тролль выступал острием атаки, а двое формировали фланги. Их крики заглушали шум океана и ветра, а от топота ног по твердой скалистой земле стоял нестерпимый грохот.

Но враг не пошевелился. Он просто стоял и ждал.

«Они дрогнут, – подумал Парфенд. – Сломают ряды и побегут».

Но они не дрогнули. Они остались стоять на месте, уперев копья в землю и даже не вынув мечи из ножен. Они совершенно не двигались, как будто были не живыми людьми, а статуями. Глаз тролля не заметил ни единого движения в рядах противника. Ухо тролля не уловило ни единого шепота.

Корракс уже достигли долины между холмами и двинулись дальше. На склоне они слегка замедлили свой бег, но их воинственный клич не становился тише. Тролли всегда обращали в бегство даже самых храбрых и непоколебимых противников.

До вражеских построений оставалось не больше пятнадцати футов, когда захватчики наконец зашевелились: весь первый ряд неожиданно замерцал, и это мерцание перенеслось на остальных. Больше ничего не происходило, но создавалось впечатление, что что-то уже случилось. Воины первого ряда наклонили копья, и корракс оказались прямо перед частоколом длинных, снабженных железными наконечниками палок. Внезапно тролли поняли, что не могут сказать, где конкретно находится их противник. Еще мгновение, и тролли остались перед пустым холмом. Враги просто исчезли.

Корракс оказались захвачены врасплох, и шансов сориентироваться у них не было. В этот момент они уже налетели на захватчиков, нанося удары направо и налево, но поражая лишь воздух, в котором растворились враги. На какой-то миг тролли растерялись, а уже в следующее мгновение оказались под градом ударов мечей и копий. Корракс яростно отбивались, умирая с боевым кличем на устах, но ничем не могли себе помочь, поскольку не видели нападавших. В их поле зрения были лишь зыбкие образы, призрачные и текучие, как воздух.

Их враги внезапно оказались духами.

Но корракс все равно продолжали биться. Они не умели иначе и, силясь понять, что же происходит, отчаянно сражались, чтобы вернуть привычный порядок вещей. Но все было тщетно. Кровь текла ручьями, окрашивая землю, лица и тела живых. Тролли отчаянно размахивали оружием, пытаясь обнаружить противника, но безрезультатно. Их убивали, одного за другим.

И, умирая, они все еще не могли понять, что же убило их, ибо оставались слепы к происходящему.

Парфенд, сражавшийся в самой гуще битвы, старался собрать вокруг себя своих воинов. Он призывал их к себе, приказывал им выстроиться для защиты, выставив вперед оружие, и могучие тролли снова бросались на врага. Или, скорее, туда, где, как они считали, находился враг. Но к этому моменту врага там уже давно не было – он оказывался у них за спинами, атаковал их сзади и обрушивался на растерявшихся, не успевающих защищаться троллей. Вокруг Матурена корракс умирали его родные и близкие. Вокруг него гибли воины. Бой превратился в бойню, и Парфенд не мог сделать ничего, чтобы остановить ее.

Вокруг него грудами лежали тела друзей. От армии корракс осталось не больше сотни бойцов, и они отчаянно сражались за жизнь поодиночке или небольшими группами. Кое-кто даже упал на колени (о, подлые трусы!) и пробовал сдаться. Но пленных враг не брал. Раненые молили о пощаде. Но враг не щадил никого.

Они пали все, один за другим, вся мощная армия корракс, все пять сотен бойцов. Парфенд продолжал сражаться, потому что не мог иначе. Он видел, как гибнут его воины, и его захлестывали гнев и отчаяние. Все его попытки спасти их, собрать и организовать контратаку провалились. Они сражались с призраками. Они сражались с духами воздуха.

Парфенд смотрел на происходящее, пока наконец его не пронзило одно из этих ужасных восьмифутовых копий, и силы тут же покинули тролля. Он упал на колени, пальцы разжались, выпустив боевой топор, а руки повисли вдоль тела. Он поднял голову и увидел, как к нему приблизилось видение – худощавая, закутанная в плащ фигура. В ее руках, затянутых в белые перчатки, был палаш. Словно во сне он смотрел, как поднимается и опускается палаш, нанося мощный удар.

Голова его упала с плеч.

Глава пятая

К северу от Арборлона, что на границе со страной эльфов, в деревеньке Эмберен начался новый день. В небе, ставшем более серым и менее дружелюбным по сравнению с прошлым вечером, собирались тучи, предвещая наступление очередной бури. В воздухе уже чувствовался металлический привкус, запахло дождем. Поднялся порывистый ветер, и кроны деревьев, окружавших деревню, задрожали от предвкушения.

Но Дрискер Арк не обращал никакого внимания на эти предзнаменования. Более того, он даже не поднял головы от книги, которую читал, сидя на крыльце своего дома, – так его поглотило изучение возможностей перевертышей. Встал он еще на рассвете, как и всегда, и давным-давно позавтракал и совершил омовение. Жизнь он вел уединенную, посвященную науке, размышлениям и тренировке магических навыков. Иногда он не столько тренировался, сколько экспериментировал, но итог все равно был един: он либо улучшал свои навыки владения магией, либо приобретал новые. Дом его отстоял от собственно Эмберена на целую милю и находился в глубине дремучего леса, что позволяло друиду беспрепятственно заниматься любимым делом. До ближайших соседей было так далеко, что даже громкие крики не смогли бы достичь их слуха. Именно такая жизнь нравилась Дрискеру. Он ценил уединение куда больше, чем общество людей. Так было всегда, но особенно в последнее время, когда он почти все потерял. Он жил один. Никто его не навещал. Никто не приходил к нему за советом. Торговцы тоже проходили мимо. Прошлое осталось в прошлом, и друиду это было по душе.

Однако в такую погоду ему иногда хотелось, пусть на один день, вернуться в прошлое и снова увидеть Паранор и других друидов. На их земли надвигалась буря, и об этой буре друидам стоило знать. А еще им нужно было разобраться, кто именно насылает ее. Возможно, когда-нибудь они этим займутся. Во всяком случае, некоторые сочтут это необходимым. Кое-кто еще в состоянии позабыть о мелких сварах и постоянном непонимании и обратить свои взоры к северу. Кое-кто найдет возможность отказаться от политиканства и различных игрищ, которым остальные посвящают все свое время, и осознает, что на кону куда более важные вещи, чем получение недолгого преимущества над коллегами и повышение статуса в неформальной иерархии друидов.

Возможно. А возможно, и нет. Возможно, никто ничего не станет делать. По крайней мере, будучи одним из них, он не сумел изменить сложившуюся ситуацию.

А ведь он был Верховным друидом ордена.

Дрискер вздохнул, отложил в сторону книгу и перевел взгляд на деревья. Сейчас об этом и подумать сложно. Столько грызни. Столько попыток остальных решить собственные проблемы за его счет. Так мало терпимости к чужому мнению. Так мало желания вести нормальную дискуссию, искать компромиссы. Почему все зашло настолько далеко? Даже сейчас, обдумывая старые проблемы, припоминая мельчайшие детали, которые привели к сложившейся ситуации, он не мог однозначно ответить на этот вопрос. Все шло к тому – медленно, но неумолимо. Вполне вероятно, что упадок ранее могучего ордена произошел из-за неверного отбора желающих стать друидами. А может, былую стабильность и управляемость, которую еще помнил он и некоторые соратники, подорвало простое увеличение количества посвященных. В истории ордена и раньше случались неспокойные периоды, его члены умирали или просто покидали орден, иногда устои подрывались, причем как снаружи, так и изнутри. Но друиды смогли все пережить, они каждый раз становились сильнее и всегда были готовы продолжать свое дело. Они оставили прошлое в прошлом, неустанно искали проявления магии в других землях, собирая или нейтрализуя ее самые опасные формы, определяли источники силы, проявлявшиеся в магических водах, и запирали под замок артефакты, которые могли наделать бед, попади они не в те руки.

Да, это была борьба. Постоянная работа, конца-края которой не было видно, да и был ли он, этот край? В мире Четырех Земель магия была везде, и значительная ее часть отличалась нестабильностью. Наука доказала свою несостоятельность еще во времена Древнего мира и потому была позабыта. Тогда на ее место пришла магия, и уже много лет именно она являлась главной силой в юном мире Новых Рас. Но всегда оставалась опасность, что магия, как и наука, может быть использована во зло, может остаться безнадзорной, вырваться из-под контроля или же породить новые беды и болезни, подобные тем, что существовали во время науки. Такое уже случалось, и последствия иногда оказывались катастрофическими. Но каждый раз магию обуздывали и исправляли весь нанесенный ею вред до того, как становилось слишком поздно.

И это стало возможным исключительно благодаря друидам. Именно друиды пасли, сбивая в стадо дикую магию, выступали против худших ее проявлений и подчиняли себе лучшие.

Теперь мир снова начал меняться, и друиды менялись вместе с ним. Не потому ли Дрискер оказался здесь, в глуши, покинув славный Паранор? Возникала новая наука, в основном в Федерации и в такой форме, которая не была известна Древнему миру. Новая наука в значительной степени опиралась на диапсоновые кристаллы и энергию, которую можно было активизировать благодаря тщательной огранке и преломлению солнечного света. На этой энергии уже работали воздушные корабли и наземные средства передвижения. Появились разные виды оружия: боевые вспышки и молнии, рельсовые пушки и пращи-пулеметы, способные высвободить такую энергию, которая разрывала на части или полностью уничтожала врагов вместе с вооружением. Возникли новые средства связи, позволявшие беседовать с глазу на глаз людям, находящимся в сотнях миль друг от друга. Были разработаны машины, влияющие на погоду, генерирующие бури для полива обширных сельскохозяйственных угодий. Существовали транспортные средства таких размеров, что в них можно было перевозить целые армии. Произошло столько перемен, вот только друиды оставались прежними.

«Магия – это все, что нам нужно», – говорили они.

«Магия – единственная стóящая энергия».

Друиды не считали необходимым использовать новые науки. Они не считали нужным приветствовать будущее, радовавшее остальных.

Они удерживали баланс сил Четырех земель и будут делать это вечно.

Дрискер Арк поджал губы: «Сначала вам придется разорвать в клочья и себя, и этот ваш орден».

Он встал и потянулся. Он был крупным мужчиной – очень сильным, широкоплечим и мускулистым. Ростом почти семь футов, с длинными волосами, заплетенными в косички, он выглядел наиболее внушительно из всех друидов со времен Алланона. Дрискер был немолод: его кожа потемнела и сморщилась от постоянного пребывания на воздухе и регулярных упражнений в магии, – но и старым его назвать было нельзя. Будучи Верховным друидом, он не прибегал ко Сну друидов и старел так, как стареют простые смертные. Взгляд у него был цепким и ясным, а глаза – удивительного бледно-голубого цвета, намекавшего на склонность своего обладателя к мягкости и уступчивости. Он умел тепло улыбаться, но его взгляд при этом оставался таким пронзительным, что большинство людей не выдерживало его.

В общем, друид Арк состоял из противоречий.

Он ценил порядок и порядочность, как мало кто другой, но умел прощать тех, кто не соответствовал его высоким моральным принципам. Страстью всей жизни для него оставалась магия, но он понимал тех, кто не разделял его чувств и даже считал их глупыми и опасными. Он прославился своей переменчивостью: настроение у него скакало от спокойного и рассудительного до гневливого, несмотря на светившуюся в глазах доброту. Однако голос его всегда звучал одинаково, и по его поведению часто было сложно определить, с какой ноги он сегодня встал.

Друид Арк оставался непроницаемым для других. Непостижимым. Никто не мог сказать наверняка, что Дрискер задумал, пока задуманное не осуществлялось.

Он опустил руки и снова сел. Он все о себе знал. Окружающие так часто становились свидетелями его вспышек, что только идиот не заметил бы их косых взглядов. Он смирился со своими особенностями, но ни одна из них ему не нравилась – пожалуй, за исключением упрямого изучения и применения магии. Ну хоть что-то. Причем что-то очень ценное.

Хотя… наверное, это качество уже утратило свою былую ценность. Ведь теперь некогда славный орден собирался уничтожить все, чего друиды сумели достичь за время своей деятельности. Теперь само существование Четырех Земель оказалось под угрозой и нет никого, кто мог бы предотвратить грядущую катастрофу.

Он покачал головой, и по его венам потекла горечь поражения.

С Севера шли слухи об ужасных событиях – ничего конкретного, но страх охватывал жителей все бóльших территорий. Конечно, верить слухам не следовало, ведь друид узнавал их из ночных кошмаров, из криков птиц и шепота ветра, шевелящего кроны деревьев. Но Арк был магом и прекрасно знал, как опасно недооценивать такие знаки. Его глаза в той части света обязательно пошлют ему весточку, если магические намеки на опасность окажутся небеспочвенными. Впрочем, он и так уже понимал: слухи правдивы. В таких делах интуиция редко подводила его.

Друидам тоже следует поразмышлять на эту тему. Особенно если вещие воды показали следы использования магии: воды всегда реагировали на любое магическое вмешательство на территории Четырех Земель, а событие такого масштаба уж точно не должно было пройти незамеченным. Разумеется, вода в чаше предсказаний все отразила, и друиды наверняка отправили кого-то проверить, что произошло.

Арк немедленно отправился бы в Паранор и расспросил друидов обо всем, что случилось, если бы он хоть на мгновение мог поверить в то, что его примут. Или дадут задать хотя бы один вопрос. Он просто хотел услышать все, что ему могли бы поведать: что именно произошло, что друиды намерены предпринять, – этого для него было бы достаточно. Он злился, что приходится сидеть одному в своем уединенном доме, но разве у него был выбор? Он ведь больше не один из них. Его в Параноре больше никто не ждет. Балронен позаботился об этом, когда вступал в должность Верховного друида: не желая ничего пускать на самотек, он немедленно во всеуслышание запретил Дрискеру появляться в Цитадели, лишил его звания друида и объявил отщепенцем. Балронен позаботился о том, чтобы Дрискер не мог передумать и вернуться в Паранор, чтобы воссоединиться с прежними соратникама.

По правде говоря, Обер Балронен боялся Дрискера, и не без причины. Дрискер всегда считал Балронена просто мелкой политической сошкой, чьи амбиции значительно превосходили способности. Когда Балронен пришел в Паранор и попросил принять его в орден, Дрискер проголосовал против. Но очень многие друиды не согласились с ним, и новичка приняли в орден. Много лет спустя, когда Дрискер решил сложить с себя полномочия Верховного друида, покинуть Паранор и начать новую жизнь, Балронен быстро воспользовался представившейся возможностью и нашел аргументы для большинства друидов в пользу своей кандидатуры на главу ордена. Дрискеру никогда и в голову не приходило, что Балронен осмелится выставить свою кандидатуру на голосование, а тем более что его действительно изберут. Знай он о том, что такое возможно, он бы хорошенько подумал, прежде чем предоставлять такой шанс своему противнику. Скорее всего, он бы не стал уходить в отставку.

Но Дрискер понимал, что обманывает сам себя. Он бы все равно ушел с должности, а значит, нынешнее высочайшее положение Балронена было, пожалуй, неизбежно. Балронен представлял собой квинтэссенцию проблем, обрушившихся на Паранор. Разве не из-за него в основном происходило все то, что заставило Дрискера уйти? Разве он не был одним из тех, кто настолько погряз в потакании своим желаниям и отгораживался от чужих проблем, что Дрискер начал испытывать отвращение ко всему ордену друидов разом? Разве его нельзя считать очередным примером неспособности друидов выполнять свой долг – разыскивать и защищать магию к вящей пользе Четырех Земель, а не в качестве средства увеличения личной власти?

Так и есть, но степень безответственности Балронена и ему подобных, которые плевать хотели на дело, ради которого и создавался орден, потрясала воображение. Дрискер не мог спокойно думать о том, во что превратился Паранор после его ухода. Мысли об этом преследовали его даже тогда, когда он повторял себе, что уже ничего не поделаешь.

Внезапно друид заметил какое-то движение справа, среди деревьев. Делая вид, что ничего не заметил, он снова поднял книгу и начал читать.

К нему кто-то пришел.

Дрискер терпеливо ждал. Он скорее ощущал присутствие чужака, чем видел или слышал, как тот движется. В лесу точно кто-то был. Но кто именно? Почему незнакомец предпочел подкрадываться, а не прийти открыто? Движение повторилось – как будто неуловимая тень метнулась с одного места на другое, поддразнивая друида, на долю мгновения позволяя заметить неясные шевеления, перемежающиеся долгими паузами: чужак приближался. Кто бы это ни был, сноровки ему не занимать.

Дрискер неожиданно подумал – а может, это один из его многочисленных врагов, желающих смерти опальному магу? – но тут же отмахнулся от дурных предчувствий. Нет, глупости. Какой смысл вот так скрываться? Если враги решили причинить ему вред, зачем тогда временами показываются своей жертве? Кроме того, никаких злых намерений от пришедшего не исходило – друид обычно чуял зло.

Впрочем, лучше таки удостовериться, а не принимать все на веру.

Дрискер снова отложил книгу и посмотрел прямо на то место, где в последний раз уловил присутствие непрошеного гостя.

– Я знаю, что ты там.

– А я знаю, что вы знаете, – раздался голос – совершенно с другого места. – Мне нужна ваша помощь.

Это девушка, причем достаточно юная, иначе Дрискеру было бы сложно определить пол собеседника.

– Что ж, раз мы оба знаем, что ты там, может, перестанешь играть в прятки и мы поздороваемся, глядя в глаза друг другу?

– Нет. Я должна показать свой дар. Как вы считаете, вы сможете найти меня?

Дрискер опешил. Что задумала эта девица?

– Зачем мне тебя искать?

– Чтобы доказать, что вы можете найти меня.

Он встал, окинул взглядом густой лес и пожал плечами.

– Вроде бы это я должен проверять твои способности, а не наоборот?

– Вы и проверяете. – Голос снова переместился. – Так я докажу вам, что буду хорошей ученицей.

– Мне не нужны ученики.

– Но мне нужно учиться у вас. Почему вы не хотите проверить, достойна ли я стать вашей ученицей? Испытайте меня!

– Результат тебе не понравится.

– Может, вы и правы. Давайте договоримся. Если вы меня не найдете, то согласитесь учить меня лучше использовать магию. Я, в принципе, владею магией, если хотите знать. Но если вы меня переиграете, я уйду.

– Ты очень уверена в себе.

– Я совсем не уверена. Я в отчаянии. Испытайте меня, прошу!

– Тебе все равно придется уйти. Я больше не беру учеников. Я отошел от дел. Ты знаешь, кто я такой? Думаю, знаешь.

– Я все о вас знаю. Знала еще до того, как отправилась искать вас по свету. Как только я добралась до Страны эльфов, люди с радостью стали отвечать на мои вопросы. Нет здесь никакой тайны. Ладно. Испытайте меня, посмотрите, достойна ли я вас. Все знают, какой вы великий маг. Попробуйте найти меня.

Она снова сменила дислокацию. Дрискер улыбнулся про себя: ему импонировала ее дерзость. И она действительно умела передвигаться, ничем не выдавая себя. Ему не хотелось признаваться себе в этом, но желание принять брошенный девушкой вызов пересилило. Давненько никто не бросал ему вызов. И друид согласился.

– Ладно. Какие правила у твоей игры?

– Вы должны увидеть меня и успеть окликнуть до того, как я хлопну вас по плечу.

– И это все правила?

Девушка приглушенно рассмеялась.

– А что, нужны еще какие-то?

Дрискер Арк невольно улыбнулся.