Текст книги "Девятое правило волшебника, или огненная цепь"

Глава 8

Ричард отвязал скатку от мешка, расстелил одеяло в тесном пространстве между лежащими женщинами и улегся, коснувшись головой скалы. Никки оказалась от него справа, Кара, свернувшаяся клубочком, – слева.

– Никки, когда мы стояли на том месте, где нашли убитых, ты что-то говорила о кровавом безумии. Что ты имела в виду?

Никки кое-как села, завернувшись в одеяло.

– Это не простое убийство. Разве тебе не очевидно?

Он думал точно так же. Ему еще не приходилось видеть зрелища столь неукротимой ярости. Но он хорошо понимал, что колдунья должна знать намного больше.

– Я же тебе говорила, – бросила Кара, обращаясь к Никки, – он ничего не знал и не знает до сих пор.

Она уже почти заснула, но теперь, подложив под голову локоть, приготовилась внимательно слушать. Ричард недоуменно посмотрел на морд-сит, потом на колдунью.

– Чего это я не знаю?

Никки отвела пальцами мокрые волосы, упавшие на лицо. Она выглядела несколько озадаченной.

– Ты говорил, что получил письмо, которое я отправила!

– Да, получил. – Казалось, это было сто лет назад. Сквозь туман усталости и тревоги он попытался припомнить содержание письма Никки. Там было что-то о Джегане, превращающем людей в орудия убийства. – Твое письмо оказалось очень кстати, оно помогло мне представить общую картину происходившего с нами. А еще я оценил твое предупреждение насчет того, что для своих темных дел Джегань начал использовать людей, владеющих даром. Этот Николас Скользящий, видимо, был одной из таких штучек.

– Николас! – Никки словно выплюнула это имя и вздрогнула так, что ей пришлось поправлять одеяло, сползшее с плеч. – Да он всего лишь мелкая блоха на загривке волка!

Ну, если Николас был лишь блохой, то Ричард надеялся никогда не столкнуться с тем волком. Прозванный Скользящим, Николас был магом, которому сестры Тьмы дали качества, далеко превосходящие все возможности человека. Прежде считалось, что искусство наложения таких чар на людей утеряно, а может быть, вообще относится к области легенд. Ведь, помимо прочего, для этого бесчестного дела требовалось применять не только Магию Приращения, но и Магию Ущерба. Врожденных способностей к Магии Ущерба не наблюдалось много сотен лет, пока не появился на свет Ричард. Но кое-кто – очень немногие – сумели, не имея врожденного дара, научиться использовать эту разновидность магии. Одним из таких был покойный Даркен Рал. Рассказывали, что он продавал невинные детские души Владетелю потустороннего мира в обмен на разные одолжения – в том числе и на способность пользоваться Магией Ущерба.

Ричард также предполагал, что первые сестры Тьмы тоже могли пообещать какие-то услуги Владетелю – и таким образом обрели знания о Магии Ущерба, которые и стали тайно передавать своим ученикам.

Когда пал Дворец Пророков, Джегань захватил в плен многих волшебниц – как сестер Света, так и сестер Тьмы, но с тех пор число их постоянно убывало.

Судя по тому, что узнал Ричард, сноходец умел проникать во все уголки сознания людей и тем самым подчинять их себе. Не оставалось ни единой личной мысли, которой он бы не знал, ни единого тайного поступка, свидетелем которого он бы не стал. Невозможно представить себе более полное насилие. Еще хуже то, что от взгляда сноходца нигде нельзя было укрыться, но при этом жертва даже не всегда могла заметить, что Джегань проник в ее сознание.

Никки рассказывала, что от этого бесцеремонного вторжения сноходца несколько сестер потеряли рассудок. Ричард знал, что, установив такую связь, Джегань мог причинить пленникам жесточайшую боль – а если пожелает, то и довести до смерти. Поэтому он мог заставить сестер делать все, что ему потребуется.

В древности один из предков Ричарда, желая защитить свой народ от сноходцев того времени, разработал защитные магические приемы – и с тех пор те, кто приносил клятву верности лорду Ралу, не поддавались этому злу. Унаследовав дар, Ричард унаследовал также и эту способность. Когда в Новом мире вновь объявился сноходец, она оберегала всех, кто хранил верность правителю Д’Хары, – Джегань не мог прокрасться в их сознание и поработить их.

Хотя формальную преданность лорду Ралу изъявили все люди Д’Хары, магическая защита реально действовала только в том случае, если человек поклялся в этой верности совершенно искренне. И Энн, аббатиса сестер Света, и Верна, которую Энн назначила своей преемницей, пытались спасти своих сестер, прокравшись в лагерь Имперского Ордена. Сестрам, попавшим в плен, предлагали установить эту защитную связь, для этого они лишь должны были всем сердцем принять верность Ричарду. Но в большинстве своем пленницы были уже настолько запуганы Джеганем, что отвергали возможность обрести свободу. Да и не все они стремились стать свободными: ведь свобода требовала не только усилий, но и риска. Кое-кто предпочитал обманывать себя и воспринимать свои цепи как защитные доспехи.

Никки долго находилась в услужении у Ордена: сперва – у сестер Света, потом – у сестер Тьмы, и наконец – у самого Джеганя. Она ушла от них; она приняла любовь к жизни – веру Ричарда. Непоколебимая верность ему и его убеждениям вырвала ее из когтей сноходца; более того, она покончила с рабским служением кому бы то ни было. Теперь ее жизнь принадлежала лишь ей самой, и недаром она теперь выглядела так ярко и горделиво.

– Но до конца я не дочитал, – признался Ричард. – Тут как раз началось нападение тех солдат, которых Николас прислал, чтобы схватить нас. Я уже говорил тебе – вскоре Сабар был убит, а письмо попало в огонь и сгорело…

– Добрые духи, – пробормотала Никки, откидываясь к скале. – А я‑то думала, ты знал…

Только усталость помешала Ричарду выйти из себя:

– Знал – что?

Никки уронила руки на колени и устало вздохнула.

– Джегань придумал, как взятые им в плен сестры Тьмы могут применить свои способности для создания живых орудий из людей – как это делалось во времена великой войны. Во многих смыслах он человек выдающийся. Он любит и умеет находить новые знания и усваивать их. К нему свозят книги из всех разграбленных земель. Я видела часть этих книг. Помимо всевозможных пророчеств, там были древние учебники по магии времен великой войны.

– Однако будучи весьма умен и являясь сноходцем, сам он даром не владеет, – продолжила она после паузы. – Поэтому его понимание сути дара в лучшем случае поверхностно. Он не постиг, что такое Хань и как действует эта великая сила жизни. Человеку, не владеющему магией, трудно глубоко осознать такие понятия. Ты имеешь дар – и то не все понимаешь, не знаешь, как он на самом деле работает. Но Джегань, вообще не умея пользоваться магией, жестоко заблуждается, требуя, чтобы какие-то вещи осуществлялись лишь потому, что ему привиделось во сне – и он, великий император, желает воплотить свои видения в жизнь.

Ричард потер пальцами лоб, пытаясь стереть грязь.

– Не стоит недооценивать его. Возможно, он знает об этих вещах больше, чем тебе кажется.

– То есть?

– Я, может, и не сильно разбираюсь в магии, но кое-что усвоил твердо. Например, магию можно считать не столько наукой, сколько искусством. И художеством – прости, не подберу лучшего слова – могут создаваться такие виды магии, каких никто отродясь не видывал.

Никки уставилась на него в полном недоумении:

– Ричард, не знаю уж, где ты этого нахватался, но она просто не может работать таким образом!

– Знаю, знаю. Кэлен тоже думает, что меня заносит. Она выросла среди магов, знает многое об их науке и постоянно твердит, что я ошибаюсь. Но это не так. Я в этом не раз убеждался. Пользуясь своим даром по-новому, необычно, я выбирался из таких ловушек, где иначе пропал бы!

Никки рассматривала его характерным для нее изучающим взглядом. Он вдруг понял почему: не из-за его мнения о магии. Он снова упомянул Кэлен – женщину, которой не существовало, женщину из сна. Ну а судя по выражению лица Кары, морд-сит просто молча переживала за него.

– И все-таки послушай, – сказал Ричард, настойчиво возвращаясь к сути дела. – Пусть у Джеганя нет дара, это не означает, что он не умеет в своем сне придумывать разные кошмары – вроде Николаса. И вот именно за счет такого необычного подхода рождаются самые жуткие монстры, неуловимые, неодолимые обычными средствами. Мне кажется, примерно так поступали маги древности, превращая людей в орудия своей борьбы.

Возмущение Никки уже переливалось через край.

– Ричард, магия так не работает, и точка. Ты можешь увидеть во сне что угодно, выполнить любые свои желания. Магия же основывается только на законах природы, как и все остальное в Новом мире. Ты не сделаешь доски из дерева лишь силой своего желания; дерево нужно будет обработать. Если ты строишь дом, кирпичи и доски не улягутся на места по твоему хотению, тебе придется приложить к стройке руки…

Ричард нагнулся поближе к колдунье:

– Да, но именно при помощи человеческого воображения эти конкретные действия не просто становятся возможными, но и реализуются. Строители не направляют фантазию на формы дома или амбара – они делают то, что уже делалось до них, просто потому, что ничего другого не требуется. Поэтому они действуют бездумно и никогда не придумывают ничего нового. Они ограничиваются повторением и оправдываются тем, что то-то и то-то делалось так всегда. Но и магия обычно используется так же – люди, владеющие даром, просто повторяют уже неоднократно использованные приемы или заклинания и верят, будто так и надо, лишь потому, что так делалось всегда.

– Ты пойми, – продолжил он, – прежде чем будет воздвигнут огромный дворец, он сперва возникает в воображении кого-то дерзкого, кто осмелился увидеть его и воплотить. Но ведь дворец не возникнет в мгновение ока, к изумлению мастеров, собравшихся создать амбар. Только сознательное осмысление фантазии может сделать ее реальностью – ведь даже творческое воображение не может нарушить законы природы, определяющие возможность постройки дворца. Напротив, человек, задумавший не только пофантазировать, но и осуществить свое видение, должен глубоко проникнуть в эти законы, ознакомиться с природой тех материалов, которые будут ему нужны для работы. Он должен знать все это лучше, чем мастер, воздвигающий амбары. Иначе дворец попросту рухнет. В общем, тут дело не в желании, выходящем за пределы законов природы, но в умении нетривиально применять эти самые законы.

Ричард перевел дыхание.

– Я вырос среди лесов, в окрестностях Хартленда, и никогда не видал дворцов. – Он развел руки, как бы показывая, сколько всего он увидел потом, покинув родину. – Пока я не увидел замок в Тамаранге, твердыню Волшебника, дворец Исповедниц в Эйдиндриле и Народный Дворец в Д’Харе, я понятия не имел, что такие здания существуют, что они вообще могут существовать. Они выходили за пределы моего тогдашнего мышления. Но другие-то люди смогли все это выдумать, и они возникли, эти дворцы. Мне кажется, что великие творения существуют еще и затем, чтобы вдохновлять других творцов…

Никки все-таки захватил поток его рассуждений, ей стало по-настоящему интересно.

– То есть ты хочешь сказать, что искусство может применяться и в области магии?

Ричард улыбнулся:

– Никки, ты не могла постичь всю важность жизни, пока я не вырезал ту статуэтку в Алтур-Ранге. Когда отвлеченное понятие обрело зримую форму, ты наконец смогла свести воедино все, чему научилась на протяжении жизни, и уловить скрытое значение. Произведение искусства затронуло твою душу. Вот про это я только что и говорил. Ты прониклась вдохновением, постигла красоту жизни и благородство людей – и захотела освободиться. А ведь прежде тебе и в мысли такое не приходило. И народ Алтур-Ранга также увидел в той статуе то, что может и должно существовать – увидел и возмутился против тирании. И получилось это вовсе не путем копирования известных статуй, не подражанием общепринятым канонам Древнего мира, требующим показывать человека слабым и беспомощным – но благодаря той идее красоты и благородства, которая побудила меня вырезать статую по собственному разумению.

– При этом я изучил свойства камня и узнал, как обрабатывать мрамор, – продолжал он. – Я попросил Виктора сделать для меня новые инструменты, чтобы достичь желаемого результата. И тогда в реальности появилось нечто, чего прежде не существовало. А если что-то подобное происходит в области магии, то вновь созданные орудия оказываются чрезвычайно действенными именно потому, что они новые, о них никто ничего не знает. Но тогда другая воюющая сторона должна напрячь свои творческие силы, чтобы в свою очередь создать столь же новый магический противовес этим орудиям. Если в старину это удавалось, тогда противники немедленно брались за обдумывание каких-нибудь новых магических ужасов.

Ричард тоже привстал на постели и подтянулся вверх, опершись спиной о скалу и продолжая говорить:

– Сама подумай – если бы маги былых времен черпали знания исключительно из прошлого опыта или из книг, откуда бы брались новые орудия? Если уж на то пошло, где мог обучиться самый первый из магов? Или, быть может, он все-таки использовал свои творческие способности? Ну а если Джегань умен и учен, почему бы ему ради достижения собственных целей не придумать что-то новое в магии? Или хотя бы по-новому применить древнюю науку? Один пример нам уже известен – Николас, но могут быть и другие, вовсе невиданные, а служащие ему знатоки магии вполне могут реализовать его сновидения! Они как бы станут каменщиками и плотниками, которые прежде строили дома и амбары, а теперь, по его замыслу, выстроят дворец…

Никки слегка кивнула, взвешивая его слова.

– Знаешь, в твоих словах больше смысла, чем мне сперва показалось. Но подобных рассуждений мне до сих пор слышать не доводилось. Мне еще придется хорошенько подумать. Возможно, ты первый вскрыл суть замыслов Джеганя – или, точнее, смысл творений древних магов. С такой точки зрения объясняется многое из того, что мучило меня много лет.

В словах Никки звучало уважение; она услышала нечто новое для себя, но полностью уловила смысл сказанного. Никто из говоривших прежде с Ричардом о магии не относился к его идеям с таким вниманием. По сути, сейчас она впервые по-настоящему поняла, что он имел в виду.

– Ну, – сказал он, – с творениями Джеганя мне приходилось сталкиваться. Тот же Николас, скажем, доставил нам кучу неприятностей.

Никки попыталась всмотреться в его лицо, но было уже почти совсем темно.

– Ричард, из того, что мне удалось выяснить, – сказала она мягко, – создание Николаса не было конечной целью Джеганя. Николасом он занимался, чтобы поупражняться.

– Поупражняться? – Ричард резко дернул головой и стукнулся о каменную стенку. – Вот уж не сказал бы, Никки. Николас был чудовищем, и над его созданием основательно потрудились. Ты ведь не знаешь всего, что он натворил!

Никки пожала плечами:

– Ты его победил.

Ричард удивленно моргнул:

– Тебя послушать, так он был просто кочкой на дороге! Чушь какая! Говорю тебе, он был жуткой тварью и чуть не убил нас!

Никки медленно покачала головой.

– А я тебе говорю, каким бы чудовищем ни казался Николас, на его создании Джегань не остановился. Ты советовал не недооценивать сноходца – а сам именно это сейчас и делаешь. Он никогда не считал, что Николас сравняется с тобой. Твои слова о творческом воображении очень подходят к этому случаю. Кое-что становится понятно. Из тех немногих сведений, которые мне удалось раздобыть, следует, что первоначально Николас предназначался лишь для подкрепления способностей сестер, исполняющих волю Джеганя. Наблюдая за Николасом, они могли судить, какие в дальнейшем потребовались бы переделки, усовершенствования… Этот эксперимент был важен потому, что число сестер постоянно уменьшается. Правда, пока их еще достаточно, чтобы делать новые опыты.

У Ричарда мурашки поползли по спине, когда до него стал доходить смысл того, что говорила Никки.

– Значит, создавая Николаса, Джегань как бы заставил своих работников строить дом, чтобы потом приступить к постройке чего-то более сложного, вроде дворца?

Никки улыбнулась:

– Совершенно верно, так и есть.

– Но зачем же тогда он поручил Николасу править целой областью, дал ему войска и одновременно велел охотиться за нами?

– А ему так было удобнее. Джегань внушил Николасу стремление поймать тебя – но оно составляло часть назначенного ему испытания. Сноходец вовсе не рассчитывал, что тот сумеет выполнить его запредельные требования. Как бы император ни ненавидел тебя за то, что ты препятствуешь его завоеваниям в Новом мире, сколько бы ни считал тебя недостойным соперником и развратным язычником, заслуживающим лишь смерти, у него хватает ума правильно оценить твои способности. Ты недавно рассказал, как отправил одного из плененных солдат убить Джеганя. Но ты же на самом деле не рассчитывал, что одинокий солдат сумеет подобраться к императору, окруженному многочисленной охраной? А ведь ни на что другое тот солдат не годился, и ты подумал: если есть хоть малейший шанс на успех, пусть пробует – а я пока попробую придумать что-то более надежное. А если бы солдата убили, он всего-навсего получил бы то, что его и так ожидало.

Никки улыбнулась.

– Так вот, Николас и был таким же солдатом. В общем раскладе он не представлял особой ценности для Джеганя, вот он и проверил его в деле. Если бы Николас добился успеха, Джегань выиграл бы – но убив Николаса, ты не повредил императору.

Ричард почесал в затылке. Рассуждения Никки его обескуражили. Он-то попрекал ее неумением увидеть общую картину, а теперь сам оказался близоруким!

– Тогда скажи, – спросил он, – может ли Джегань сотворить кого-то худшего, чем Николас Скользящий?

Неумолчный треск цикад вдруг показался ему назойливым, угрожающим, словно они окружали его, как враги.

– Я думаю, он уже что-то сотворил, – сказала Никки уверенно, подтягивая одеяло к горлу. – Именно с этим его творением и столкнулись в лесу наши люди.

Ричард наклонился к ней совсем близко, чтобы рассмотреть в темноте выражение лица.

– Что ты знаешь об этой твари Джеганя?

– Немногое, – призналась Никки. – Лишь несколько слов, сказанных мне шепотом одной из моих бывших сестер перед тем, как она отправилась в странствие.

– В какое странствие?

– Далеко. В мир мертвых.

Сказав это, она отвернулась, и Ричард не захотел расспрашивать, что же заставило неизвестную женщину отправиться так далеко.

– Ну, и что же она тебе поведала?

Никки с трудом подавила очередной вздох. От усталости голос ее звучал монотонно:

– Джегань использовал для опытов как пленников, так и добровольцев. Среди молодых магов есть немало таких, кто искренне верит, что жертвует собой ради доброго дела. Плачевное заблуждение… – Никки покачала головой. – Та сестра объяснила мне, что Николас стал для его величества лишь первой ступенью в восхождении к истинным и благородным целям. – Никки снова посмотрела на Ричарда, проверяя, слушает ли он. – Она сказала, что Джегань уже вплотную подошел к созданию некоего существа, описанного в древних рукописях, но в улучшенном варианте, намного более сильного, убийственного и непобедимого.

Ричарда передернуло:

– Что это существо собою представляет?

– Это зверь. Непобедимый зверь.

Ричард сглотнул, прочищая горло.

– Каковы возможности этого зверя? На что он похож? Тебе удалось выяснить что-нибудь?

Отчего-то он понизил голос, не в силах заставить себя громко произносить это слово – «зверь», как будто мог вызвать его появление из ночной тьмы.

Никки отвела взгляд, пряча собственный страх.

– Соскальзывая в объятия смерти, сестра улыбнулась так, как, наверное, улыбается сам Владетель, получая сразу много душ, и сказала: «Когда Ричард Рал использует свою силу, зверь узнает его. И тогда он найдет Ричарда – и убьет. Жизнь Рала так же кончена, как и моя сейчас!»

Ричард зажмурился.

– Может быть, она сказала что-то еще?

Никки покачала головой.

– В этот момент у нее началась агония. Когда пришла смерть, в комнате потемнело – Владетель выхватил ее душу в уплату за сделки, заключенные ею когда-то…

В убежище повисло тягостное молчание.

– Меня сильно беспокоит вопрос, как тварь сумела найти нас, – добавила Никки после паузы. – Но все же положение наше вряд ли совсем отчаянно. У нас нет убедительных доказательств, что именно эта тварь напала на наших людей. Ведь ты не пользовался своей силой, и у Джеганева зверя не было никакой возможности найти тебя.

Ричард зачем-то принялся осматривать свои сапоги.

– Когда на нас напали, – сказал он негромко, обводя пальцем подметку, – я использовал дар, чтоб отклонять летящие стрелы. И только с последней у меня вышло неудачно.

– Вы ошибаетесь лорд Рал, – вдруг подала голос Кара. – Я думаю, вы отклоняли стрелы силою меча.

– Тебя не было там, откуда же тебе знать! – хмуро возразил Ричард. – Силу меча я направлял на солдат; не мог же я использовать ее еще и на то, чтобы отклонять десятки стрел! На это я пустил свой собственный дар.

Никки внезапно села прямо:

– Тебе удалось призвать свой дар? Как это получилось?

Ричард досадливо пожал плечами. Он и сам желал бы узнать больше о своих способностях.

– Наверное, как всегда – очень нужно было… Я же не знал, как оно потом аукнется.

Она нежно коснулась его руки.

– Не вздумай обвинять себя! Это глупо. Никто ничего не мог заранее предвидеть. А если бы ты не защитился, то уже давно лежал бы мертвый. Ты свою жизнь спасал, а про зверя не знал ничего. Да и вообще, возможно, винить нужно не тебя.

Ричард нахмурился:

– Что ты сказала?

Никки откинулась к стенке.

– Боюсь, это я помогла чудовищу найти нас.

– Ты? Но как?

– Я применила Магию Ущерба, чтобы удалить кровь из твоей грудной клетки и спасти тебя. Та сестра ничего прямо не говорила – но у меня тогда возникло нехорошее ощущение, что эта тварь может быть как-то связана с миром мертвых. Значит, применив Магию Ущерба, я могла, сама того не понимая, сообщить зверю, так сказать, вкус твоей крови.

– Ты все сделала правильно, – сказала Кара. – Сделала единственное, что оставалось. Если бы лорд Рал умер, Джегань получил бы дорогой подарок!

Никки кивнула, благодарная Каре за поддержку. Ричард вспомнил, что нужно дышать, и выпустил воздух сквозь зубы.

– Что еще известно об этой твари?

– Ничего существенного, увы. Сестра сказала мне, что Скользящим занимались несколько сестер; они не придавали Николасу большого значения, и все же часть из них умерла, выполняя эту задачу. Если учесть, сколько их уже умерло раньше, скоро Джеганю придется беречь оставшихся. Но покамест он вовсю использует их всех, чтобы добиться своего. Очевидно, создать зверя было значительно труднее, чем Скользящего, – но итог, как мне было сказано, стоил того. Подозреваю, что в ходе работы Джегань потребовал обеспечить зверю возможность быстро перемещаться по короткому пути через мир мертвых. Если мы намерены победить эту тварь, нужно разведать о ней побольше – и поскорее, прежде чем она нападет на нас. Судя по тому, что она выделывает с людьми, не думаю, что у нас есть много времени.

Ричард уловил подспудный смысл ее слов: он должен забыть бессмысленные, по ее мнению, мечты о Кэлен и посвятить все свои усилия борьбе с опасным созданием Джеганя.

– Я должен найти Кэлен, – сказал он спокойно и твердо, пресекая дальнейшие уговоры.

– Ты ничего не сможешь сделать, если умрешь, – парировала Никки.

Ричард стащил через голову перевязь и уложил блестящие ножны с Мечом Истины рядом с собою, под каменной стенкой.

– Между прочим, мы даже не уверены, это ли чудовище убило наших ребят или какое-то другое.

– Что-что? – переспросила Никки.

– Смотри: если зверь способен найти меня, когда я применяю дар, почему же он напал не на меня? Да, именно на том месте я пользовался даром – но нападение произошло лишь три дня спустя! Мы предположили, что зверь может распознавать меня, зачем ему уничтожать других людей?

– Может, он чуял, что ты среди них? – предположила Кара.

– Знаешь, Кара, возможно, права, – согласилась Никки.

– Возможно, – сказал Ричард. – Но если он способен улавливать действие моего дара, да к тому же ты познакомила его со вкусом моей крови, мог ли он не заметить, что меня там нет?

Никки пожала плечами.

– Не знаю. Возможно, отголосок твоей силы указал зверю общее направление, но ты прекратил ею пользоваться, и тварь как бы ослепла. Может быть, не найдя тебя, тварь разозлилась до такой степени, что пошла убивать всех подряд. Если верно последнее, тогда я подозреваю, что ей придется подождать, пока ты снова воспользуешься даром – но уж тогда она сразу тебя словит.

– Но тебе сказали, что как только я воспользуюсь даром, зверь меня узнает. Тогда ему незачем ждать следующего раза.

– Разные вещи – знать и найти, – возразила Никки. – Но, зная твои приметы, зверь, вероятно, нуждается только в новом сигнале, чтобы броситься на тебя.

В этом была своя, пугающая логика.

– Значит, хорошо, что я не завишу от моего дара!

– Вы лучше не мешайте нам защищать вас, – вставила Кара. – Я думаю, вам следует остерегаться любых действий, которые даже ненароком могут вынудить вас применить магию.

– Я согласна с Карой, – сказала Никки. – Не уверена, известен ли чудовищу вкус твоей крови – но твой дар точно притягивает его. Сестра не стала бы выдумывать в смертный час. Пока зверь охотится за тобой, а мы не знаем о нем ничего и не можем устранить угрозу, ты не должен пользоваться даром ни под каким предлогом.

Ричард кивнул, соглашаясь, – хотя не знал, возможно ли подобное воздержание. Не умея вызывать дар сознательно, он не умел также останавливать его произвольные вспышки. Дар возникал сам, в ответ на гнев или острую необходимость, вот и все.

Предложение женщин разумно, но удастся ли последовать ему? Есть и другая опасность: а вдруг тварь уже выследила его и точно знает, где он находится, а людей поубивала из природной кровожадности? Тогда почему бы ей не залечь в лесах, выжидая, а потом подкрасться к их укрытию – пользуясь шумом цикад, заглушающим шаги?

Он умолк, перебирая в мыслях возможности – одну мрачнее другой. Никки снова протянула руку и почти на ощупь, в темноте, прикоснулась к его лбу.

– Ты весь дрожишь от холода, – сказала она, откинувшись назад. – Давай хоть немного отдохнем. От такого состояния недалеко и до лихорадки. Ложись. Мы втроем тут согреемся. Но сперва тебе нужно просушиться.

Кара приподнялась на локте и удивленно спросила:

– Но как ты высушишь его без огня?

Никки отмахнулась и велела:

– А ну-ка, ложитесь вы оба!

Ричард послушно улегся; Кара, поколебавшись, последовала его примеру. Никки склонилась, почти касаясь их, и положила правую руку на голову Ричарда, а левую – на голову Кары. Ричард ощутил покалывание магической силы, но приятное, теплое – не такое, как при лечении раны. Над головою Кары он увидел слабое свечение и подумал, как это удивительно: Никки так доверяет Каре, что использует магию, помогая ей! Обычно применение магии к одной из морд-сит давало им возможность перехватить магическое воздействие и подчинить себе человека, владеющего даром. Еще более удивительным показалось Ричарду то, что Кара доверяет Никки, позволяя применять к себе магию. Морд-сит очень не любили магов.

Никки медленно повела руками вниз, чуть-чуть не касаясь их тел. Когда она остановила руку над сапогами Ричарда, он вдруг обнаружил, что и тело, и одежда его совершенно сухие.

– Ну, как вам это? – спросила Никки.

– Я бы предпочла оставаться мокрой, – сердито фыркнула Кара.

Никки подняла брови дугой:

– Если желаешь, могу устроить!

Кара промолчала и, сложив руки, повернулась на бок. Довольная тем, что Ричарду ее помощь понравилась, Никки немножко позаботилась и о себе: медленно провела обеими руками сверху вниз по платью, как бы отжимая из него влагу. Закончив это действие, она задрожала, зубы у нее застучали от холода – но и она сама, и ее черное платье стали сухими.

Ричарду показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Он снова сел и осторожно взял ее за руку.

– С тобой все в порядке?

– Я просто очень устала, – призналась она. – Несколько дней почти без сна, и это после того, как я вытягивала тебя… А потом все, что сегодня случилось, и наша гонка по лесам… Все это меня сильно задело. Сейчас я лишь слегка воспользовалась магией, и сразу замерзла и осталась без сил. Но если я посплю, все пройдет. А тебе, Ричард, даже если ты сам не чувствуешь, отдых нужен еще больше. Ложись и спи, прошу тебя, сейчас же! Нам легко будет согреться в этой тесноте.

Сухой, но усталый и все еще замерзший, Ричард завернулся в одеяло. Никки прижалась к нему всем телом. Она права: ему требовалось отдохнуть. Просто отдохнуть. Он не сможет прийти на помощь Кэлен, если не восстановит силы.

Кара тут же прижалась к нему с другой стороны, готовая согреть его собственным телом.

Угревшись, он понял, насколько же сильно промерз. Тепло было истинным наслаждением. И все-таки он пока не мог отрешиться от забот.

– Никки, как думаешь, могла эта тварь забрать Кэлен, чтобы добраться до меня? – спросил он, нарушая сонный покой укрытия.

Ответила Никки не сразу.

– Этому порождению тьмы вовсе не нужны такие замысловатые способы, чтобы добраться до тебя, Ричард. Судя по словам той сестры, довольно уже и моих ошибок, и использования твоей силы.

Чувство вины тяжелым камнем легло на душу Ричарда. Если бы не он, все остались бы живы. В горле у него стоял комок. Эх, если бы можно было как-то переделать случившееся, вернуть людей к жизни, возвратить им будущее…

– Лорд Рал! – прошептала Кара. – Я хочу кое в чем признаться, если вы поклянетесь, что никому не расскажете…

Ричард никогда не слыхал от нее подобных речей, но ответил спокойно:

– Хорошо. Что же ты намерена мне поведать?

Она долго молчала и наконец ответила так тихо, что Ричард бы не услышал, не лежи он так близко.

– Мне страшно…

Противореча всем доводам рассудка, Ричард высунул одну руку, обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Не бойся. Эта тварь ищет меня, не тебя.

Она приподняла голову и хмуро взглянула на него.

– Потому-то мне и страшно. Посмотрев, что сделал зверь, я боюсь за тебя, боюсь не суметь защитить…

– Ох, вот оно как, – сказал Ричард. – Ну, если тебе от этого станет легче, признаюсь – мне тоже страшно!

Кара опустила голову на его плечо, утешенная теплом крепкой руки. Цокот цикад снаружи не утихал, и отчего-то Ричард чувствовал себя беззащитным, прислушиваясь к нему. Насекомые всего лишь подчинялись закону своей жизни, семнадцатилетний цикл приходил неизбежно, неумолимо, неотвратимо. Так и зверь, созданный Джеганем. Куда спрячешься от такого создания?

– Слушай, – спросила Никки, явно желая развеять слишком тяжелое настроение в укрытии, – где ты познакомился с той женщиной из сна?