Текст книги "Девятое правило волшебника, или огненная цепь"

Глава 10

Спрятавшись среди ветвей плакучей ивы на поросшем травою склоне над кладбищем, птица-пересмешник издавала пронзительные вопли – видимо, чтобы защитить свою территорию от вторжения чужаков. Обычно эти звуки, хотя они и предназначались для отпугивания других птиц, казались Энн даже приятными – но в мертвой тишине ночи раскатистый свист, треск и уханье неприятно дергали ее нервы. Где-то в отдалении другой пересмешник тоже сыпал угрозами. Даже птицам не дано было жить в мире.

Пробираясь сквозь высокую спутанную траву, Дженнсен подняла фонарь, а другой рукой указала направление:

– Том сказал, что мы можем найти его вон там, внизу.

Взмокшая после долгой быстрой ходьбы, Энн вгляделась в темноту. Она не могла сообразить, что затеял пророк. За время, что она его знала, он никогда не делал ничего подобного. Бывало, он чудил – но совсем в другом духе. Он был уже немолод и, если подумать, должен бы избегать преждевременных визитов на кладбище.

Энн двинулась следом за младшей сестрой Ричарда по склону холма, стараясь не отставать. Казалось, они шли уже половину ночи, и бывшая аббатиса совсем запыхалась. Энн не знала о существовании этого кладбища, затерянного среди необитаемых пустошей. Она жалела, что не прихватила с собой еду, оставленную на тарелке в комнате.

– Ты уверена, что Том еще там?

Дженнсен снова оглянулась через плечо.

– Должен быть. Натан поставил его сторожить.

– Зачем? Прогонять других похитителей скелетов?

– Не знаю, может, и так, – сказала Дженнсен, слегка усмехнувшись.

Энн не очень-то умела смешить людей. Она была мастерицей доводить их до дрожи в коленках – но с юмором у нее дело обстояло неважно. Хотя, пожалуй, кладбище темной ночью было не лучшим местом для шуток. Зато для дрожи в коленках здесь имелись все условия.

– Может быть, Натану просто нужна компания, – предположила Энн.

– Не думаю, что дело в этом. – Дженнсен нашла дыру в ограде, окружающей обитель усопших, и пролезла в нее. – Натан попросил меня привести вас сюда, а Тома – посторожить и обойти все кладбище – наверное, чтобы убедиться, что вокруг нет никого незнакомого.

Натан любил командовать. А чего еще можно ждать от Рала, владеющего магическим даром? Весьма вероятно, все это затеяно лишь затем, чтобы заставить Дженнсен, Тома и Энн суетиться, исполняя его приказы. У пророка имелась склонность к театральным эффектам, а кладбище способствовало созданию драматического настроения.

На самом деле Энн была бы счастлива, если б все свелось к очередной дурацкой выдумке Натана. К сожалению, сосущее ощущение под ложечкой подсказывало ей, что простым и безобидным фарсом сегодня не обойдется.

На протяжении многих столетий их знакомства Натан бывал и скрытным, и обманщиком, порою даже опасным, но никогда он не преследовал злых целей – хотя это и не всем казалось очевидным. Очень часто во времена своего заключения во Дворце Пророков он испытывал терпение сестер, доводя их до того, что они орали и рвали на себе волосы – но не проявлял ни злобы, ни презрения к обычным людям. Ему была свойственна врожденная ненависть к тирании и почти детская любовь к жизни. Сердце у Натана оставалось добрым при всех его выходках.

Почти с самого начала, несмотря на тяжелые обстоятельства, он стал другом и союзником Энн против Владетеля, стараясь не допустить его к власти в мире живых и не давая слугам зла чинить произвол. Он много сделал, чтобы остановить продвижение Джеганя. А главное – именно он первым показал ей предсказание о Ричарде за пять столетий до того, как мальчик появился на свет.

Энн поймала себя на том, что предпочла бы находиться в менее темном месте – и уж точно не на кладбище. И чтобы у Дженнсен были ноги покороче и меньше прыти.

Вдруг до Энн дошло, зачем Натан захотел, чтобы Том посторожил и «убедился, что вокруг нет никого незнакомого», как выразилась Дженнсен. Местные жители, люди Бандакара, как и Дженнсен, от природы не имели даже крупицы магии. Они были лишены той бесконечно малой искры дара Создателя, которой обладали остальные люди в мире. Все, кроме них, знали о реальности и природе магии. Но для бандакарцев магия не существовала.

Отсутствие этого врожденного, стихийного зерна дара приводило не только к тому, что эти люди были нечувствительны к воздействию магии; взаимодействовать с тем, что для них не существовало, они не могли – и тем самым становились невидимыми для магической силы.

Это качество передавалось потомству, даже если дара был лишен только один из родителей. Ради сохранения магических способностей у рода человеческого таких людей в старину изгоняли из общества. Решение, бесспорно, жестокое – но благодаря ему дар сохранился, а иначе магия давным-давно прекратила бы существование.

Поскольку пророчества основаны на магии, люди, лишенные дара, ускользали также и от взгляда предсказателей. Ни в одной из книг ни слова не говорилось о них, о будущем человечества и магии после того, как Ричард нашел этот народ и покончил с его изоляцией. Что теперь будет, неоткуда было узнать.

Энн полагала, что Ричард не мог бы поступить иначе. Свою связь с пророчеством он воспринимал без восторга. Что бы там про него ни говорилось, Ричард то и дело отказывался считаться с предопределением. Он верил в свободную волю. Смутно представляя себе понятие детерминизма, он не желал ознакомиться с ним поглубже.

Все сущее в мире, и особенно в мире магии, должно находиться в равновесии. В этом смысле своеволие Ричарда служило противовесом пророчеству. Он был стержнем целого водоворота сил. Касаясь Ричарда, пророчество пыталось предсказать непредсказуемое. И все же это следовало пытаться сделать.

Хуже всего было то, что свободная воля Ричарда делала его темной картой в раскладе даже тех пророчеств, которые касались его лично. Он представлял собою хаос среди расчисленных путей, беспорядок среди системы устойчивых связей. Он был прихотлив и непредсказуем, как молния. Но все же он прислушивался к истине и руководствовался разумом, а не капризами или случайностями, и вдобавок не был склонен к произволу. Каким образом ему удавалось вносить хаос в пророчества и в то же время вести себя разумно, было для Энн загадкой.

Бывшая аббатиса очень беспокоилась о Ричарде, потому что такие противоречия в личности владеющего даром могли привести к безумию. А человек в таком состоянии не способен возглавить силы Света…

Но все эти соображения относились к области чистой науки. Важнее всего сейчас, не теряя времени, удостовериться, что он ступил на путь, предначертанный пророчествами, и проследить, чтобы он не уклонился от своей судьбы. Если они опоздают, если он подведет, тогда все будет потеряно.

Сообщение Верны маячило в глубине сознания Энн, словно тень смерти.

Том, заметив издали свет их фонаря, бросился навстречу, приминая высокую траву.

– А, вот и вы, Энн! – воскликнул он, выскочив из темноты. – Натан будет счастлив, что вы наконец прибыли. Пойдемте, я покажу, куда идти!

Ей хватило даже беглого взгляда в слабом желтоватом свете фонаря, чтобы заметить неподдельную тревогу на лице Тома.

Рослый д’харианец повел их между рядами округлых могильных холмиков, обведенных кругами из камней. Наверное, эти могилы были поновее прочих, потому что дальше, насколько могла видеть Энн, не было ничего, кроме высокой травы, скрывшей и камни, и сглаженные временем холмики. В одном месте виднелись небольшие гранитные надгробия, сильно выветренные – видимо, самые древние. От тех могил, которые когда-то были отмечены только досками с вырезанными на них именами, не осталось вообще ничего, и большая часть кладбища выглядела просто как зеленый луг.

– Ты не знаешь, что это за здоровенные насекомые – те, что так шумят? – спросила Дженнсен у Тома.

– Точно не скажу, – отозвался Том. – Никогда прежде таких не встречал. Они вдруг взялись откуда-то все сразу…

– Это цикады, – просветила их Энн, улыбнувшись про себя.

– Что-что? – переспросила Дженнсен, нахмурившись.

– Цикады. О них вам неоткуда было узнать. Когда они последний раз выводились, ты, наверное, была еще младенцем и ничего не могла запомнить. Жизненный цикл этих цикад, так называемых «красноглазок», – семнадцать лет.

– Семнадцать лет! – удивилась Дженнсен. – Вы хотите сказать, что они появляются один раз в семнадцать лет?

– Да, неукоснительно. После того, как самки спарятся с этими шумными молодцами, они отложат яйца на тонких веточках деревьев. Когда личинки выведутся, они упадут с деревьев и зароются в почву, чтобы появиться лишь спустя семнадцать лет и прожить свою короткую взрослую жизнь.

Дженнсен и Том, бормоча что-то в большом удивлении, без остановки шли дальше по кладбищу. Энн почти ничего не видела, кроме огонька, мерцающего в фонаре Дженнсен, да темных силуэтов деревьев, чьи ветви покачивались в такт легкому дыханию влажного ветерка. Хоры цикад гремели в темноте, не умолкая ни на минуту. Энн попробовала при помощи Хань проверить, нет ли поблизости еще кого-нибудь, но не обнаружила ни единой живой души, кроме Тома и где-то на расстоянии еще одного человека – наверное, Натана. Дженнсен, лишенную дара, при помощи Хань она обнаружить не могла.

У Ричарда и Дженнсен был общий отец – Даркен Рал. Рождение лишенных дара потомков – таких, как Дженнсен, – было непредсказуемым и случайным побочным эффектом той магической сущности, к которой принадлежали все носители дара из дома Ралов. В древности, когда такие случаи участились, неодаренных отпрысков этой семьи, как и прочих подобных, отправляли в край забвения – Бандакар. Но впоследствии всех детей лорда Рала, лишенных дара, стали просто предавать смерти.

В отличие от всех прежних владык из дома Ралов, Ричард обрадовался, обнаружив, что у него имеется сестренка. Он ни за что не допустил бы ее убийства – более того, он счел, что ни ей, ни другим лишенным дара нельзя запрещать жить, где вздумается.

Хотя Энн уже долго жила среди этих людей, она все еще не привыкла к их особенностям и ориентировалась с трудом. Даже когда кто-то из них стоял прямо перед нею, чувства Энн уверяли ее, что там никого нет. Это была своего рода слепота, и она вызывала мучительное ощущение потери врожденной способности, которая, казалось бы, не должна была исчезнуть никогда.

Дженнсен приходилось широко шагать, чтобы не отставать от Тома, а Энн и вовсе перешла на рысцу.

Наконец они приблизились к небольшому бугорку, на котором вырисовывался из темноты каменный памятник. Свет фонаря упал на одну сторону прямоугольного основания, высотою чуть больше Энн, но ниже Дженнсен. Грубый камень был весь изъеден временем и непогодами; если его когда-либо полировали, от этого не сохранилось и следа, но в квадратных углублениях на боковых сторонах еще уцелела вычурная каменная резьба. Свет падал на потемневшую, выщербленную поверхность, покрытую пятнами желтовато-зеленого лишайника. Внушительное основание венчала вырезанная из камня урна со свисающими сбоку побегами виноградной лозы. Виноград был любимым лакомством Натана.

Том обошел вокруг памятника, и Энн с изумлением обнаружила, что один из прямоугольных блоков выступает из ряда. Из-под него сочился слабый свет.

Оказалось, что весь памятник был сдвинут в сторону, а там, где прежде находилось его основание, виднелись крутые каменные ступени, уводящие под землю – туда, где мерцал источник света.

Том многозначительно покосился на ступеньки:

– Он там, внизу.

Дженнсен слегка наклонилась и заглянула в глубину:

– Натан внизу? Под этими ступеньками?

– Боюсь, что да, – вздохнул Том.

– А что это за место? – спросила Энн.

Том виновато пожал плечами:

– Понятия не имею. Я даже не знал, что тут такое есть, пока Натан не указал мне, где искать. Он велел направить вас к нему, как только вы появитесь. Сильно настаивал. При этом он не хочет, чтобы кто-нибудь еще узнал про это открытие. Стой, говорит, и следи, отгоняй, если кто-то сюда заявится. Хотя, честно, я не думаю, чтобы сюда и днем люди ходили, а уж тем более ночью. Жители Бандакара не особо любят приключения.

– Чего не скажешь о Натане… – пробормотала Энн и, погладив мускулистую руку Тома, добавила: – Спасибо тебе, мой мальчик. Сделай все, как сказал Натан, покарауль, а я спущусь и погляжу, что происходит.

– Я с вами, – сказала Дженнсен.

Глава 11

Холодея от тревожного любопытства, Энн двинулась вниз по пыльным ступенькам. Дженнсен шла за нею по пятам. От первой площадки лестница повернула направо. Второй пролет, третий – на четвертом снова поворот налево. Пыльные каменные стены сходились все ближе, потолок нависал низко, даже для Энн; Дженнсен уже приходилось пригибаться. У Энн возникло неприятное чувство, будто заплесневелая пасть заглатывает ее, и она вот-вот окажется в чреве кладбища.

Лестница кончилась, и Энн застыла, не веря своим глазам. Дженнсен за ее спиной тихонько присвистнула. Перед ними был не подвал, не склеп, но чрезвычайно странное, ни на что не похожее помещение. Каменные стены, наклоненные под разными углами, располагались зигзагами, каждая была оформлена по-своему, независимо от других; часть поверхности стен была даже оштукатурена. Ряд выступающих углов тянулся вдаль, и этот длинный зал казался следом от проползшей под землей змеи.

Все в целом производило странное и малоприятное впечатление хорошо рассчитанного беспорядка. Тут и там темные ниши в оштукатуренных стенах были отмечены странными символами или обведены каймой выцветшего орнамента, кое-где краска давно осыпалась. Встречались и целые слова – но они слишком поблекли и без специальной реставрации не читались. В нескольких местах углы были заставлены книжными полками и древними столами, сплошь покрытыми пылью.

Пыль скопилась даже на неподвижно застывших полотнищах паутины. Они свисали где попало, будто забытые мастером драпировки. Несколько горящих свеч торчали на столах и даже в пустых нишах – но свет рассеивался, придавая всей картине потусторонний оттенок. Казалось, будто мертвые, покоящиеся над головою Энн, вот-вот соберутся здесь, чтобы обсудить вопросы, важные лишь для них, и приветствовать новоприбывших членов их вечного Ордена.

Сквозь прозрачные занавеси паутины виднелись четыре массивных стола, сдвинутых вместе. За ними стоял Натан, окруженный беспорядочно нагроможденными высокими стопками книг. Они занимали все четыре стола.

– Ага, вот и вы! – вскричал Натан, выглядывая из-за своей книжной крепости.

Энн искоса взглянула на Дженнсен.

– Я тут прежде не была, – сказала девушка, отвечая на вопрос, так и не слетевший с языка Энн. Блики свечного пламени плясали в ее голубых глазах. – Я и не подозревала вообще, что такое место существует.

Энн снова огляделась.

– Сомневаюсь, чтобы за последние несколько тысяч лет хоть кто-то об этом подозревал. Но вот как он ухитрился найти его?

Натан резко захлопнул книгу и положил на стопку позади себя. Прямые белоснежные волосы взвились над широкими плечами, когда он повернулся к ним. Темно-синие глаза из-под нависших бровей уставились на Энн.

Она уловила невысказанный смысл в его взгляде и обратилась к Дженнсен:

– Не лучше ли тебе, дорогая, подняться наверх и побыть с Томом? Стоять на часах в кладбищенской обстановке в одиночку неприятно!

Лицо Дженнсен выказало разочарование – но она, кажется, поняла, что им нужно заняться делом вдвоем.

– Хорошо, – улыбнулась она. – Побуду наверху. Если понадоблюсь, зовите!

Выждав, пока отзвуки шагов Дженнсен по каменным ступеням отдалились и стали еле слышны, Энн пробралась сквозь заслоны паутины и шепотом спросила:

– Натан, ради Создателя, скажи, что это такое?

– Здесь незачем шептать, – отозвался он. – Видишь, как стены развернуты под разными углами? Они гасят эхо.

Энн с удивлением обнаружила, что он прав. Обычно эхо в каменных помещениях сильно мешает разговору. Однако здесь, в змееобразном зале, царило мертвое безмолвие.

– Форма этого зала кажется мне странно знакомой…

– Заклинание сокрытия, – небрежно сказал пророк.

– Что? – нахмурилась Энн.

– Расположение частей этого помещения соответствует словам заклинания сокрытия. – Заметив ее недоумевающий взгляд, он раскинул руки в стороны. – Речь идет не об общем плане подземелья, не о сочетании комнат, залов и коридоров – как в Народном Дворце. Заклинание вплетено в линию стен, как если бы его сперва начертили огромными буквами на земле, возвели по этим линиям стены, а потом уж обустроили все остальное. Стены по всей протяженности одинаковой толщины – то есть наружная их сторона также повторяет форму заклинания, что дополнительно усиливает его воздействие. Хитро придумано, ничего не скажешь. Чтобы такое заклинание сработало, оно должно быть начертано кровью, и притом человеческими костями. Вот уж этого добра здесь достаточно под рукой!

– Кто-то, несомненно, затратил огромные усилия, – сказала Энн, снова оценив размеры подземелья. Теперь она различила некоторые линии и сочетания углов. – Для чего же это служило?

– Мне самому хотелось бы об этом узнать, – признался он со вздохом. – Я не знаю, предполагалось ли навсегда похоронить эти книги вместе с мертвецами или просто спрятать их, а может быть, преследовалась какая-то вовсе неведомая цель. – Натан призывно взмахнул рукой. – Иди сюда. Позволь показать тебе кое-что.

Энн пошла за ним; миновав несколько зигзагов и поворотов, пройдя мимо полок, уставленных пыльными книгами, они остановились возле ряда ниш трех футов высотой.

– Смотри сюда! – Натан указал длинным пальцем вниз, на одно из низких арочных отверстий в стене.

Энн пригнулась и заглянула внутрь. Там лежали человеческие останки.

От тела не осталось ничего, кроме костей, едва прикрытых обрывками одежды. Кожаный пояс охватывал талию, к нему крепилась перевязь, переброшенная через плечо. Руки скелета были сложены на груди. Вокруг шеи обвились золотые цепи. С одной из цепочек свисал медальон. По тому, как он блестел, отражая свет, Энн догадалась, что Натан, видимо, приподнимал его, чтобы рассмотреть, и пальцами стер пыль.

– Ты можешь предположить, кто это был? – спросила она, выпрямившись и сложив руки на животе.

Натан наклонился к ней:

– Я полагаю, он был пророком.

– Ты, кажется, говорил, что шептать незачем?

Он вскинул бровь и выпрямился во весь свой немалый рост.

– Здесь погребено еще много других людей. – Он взмахом руки указал в темноту. – Вон там.

Энн подумала: могли ли все они быть пророками?

– А книги?

Натан снова нагнулся и снова прошептал:

– Пророчества.

Она нахмурилась и оглянулась.

– Пророчества? Ты хочешь сказать – это все, все эти книги – пророчества?

– По большей части.

Волнение вскипело в ее душе. Книги пророчеств бесценны. Они – редчайшие сокровища. Такие книги могут послужить руководством, дать ответы на важные вопросы, заполнить пробелы в их знаниях, избавляя от лишних усилий. Сейчас эти ответы нужнее, чем когда-либо прежде. Нужно узнать как можно больше о решающей битве, которую Ричарду предстояло возглавить.

До сих пор они не сумели определить, когда настанет срок этой битвы. Туманные пророчества можно было трактовать и так, что до битвы оставалось еще много лет – возможно, она произойдет тогда, когда Ричард уже состарится. За последние несколько лет им пришлось преодолеть немалые трудности, и теперь оставалось лишь надеяться, что времени еще достаточно и они успеют приготовиться. Новые пророчества могли пригодиться для этой подготовки.

Подвалы Дворца Пророков когда-то заполняли тысячи томов пророчеств – но все они погибли вместе с дворцом, были уничтожены, чтобы не достались императору Джеганю. Нельзя было позволить злу коснуться их страниц – хотя бы и такой ценой.

Но об этом подземелье никто не знал. Заклинание сокрытия хранило его. Открывались такие возможности, что у Энн закружилась голова.

– Натан… Это замечательно!

Она обернулась и взглянула на пророка. Он смотрел на нее так, что ей стало не по себе. Она положила руку ему на плечо:

– Натан, здесь их больше, чем где бы то ни было! На такое я и надеяться не могла!

– Их не просто много, – сказал он таинственно и, зашагав в обратную сторону, вдруг добавил с угрюмым взмахом руки: – Здесь есть книги, заставляющие меня сомневаться в здравости своего рассудка.

– Наконец-то даже ты дошел до этой мысли! – подколола его Энн.

Он остановился и, обернувшись, прожег ее взглядом:

– Здесь не до шуток!

Энн почувствовала, что покрывается гусиной кожей.

– Хорошо, тогда покажи мне их, – сказала она уже вполне серьезно. – Что же ты нашел?

Натан потряс головой, словно отгоняя мгновенную вспышку дурного настроения. Но когда он протиснулся между столами, сдвинутыми квадратом, его обычное цветистое красноречие не вернулось; было видно, что ему приходится сдерживаться.

– Я пока ни в чем не уверен, – буркнул он. – Я тут сортировал книги…

Энн хотелось подстегнуть его, скорее добраться до сути дела – но она знала, что Натана в таком настроении лучше не трогать и дать ему возможность объяснить все по-своему, особенно когда речь шла о магических исследованиях.

– Сортировал?

Он кивнул.

– Вот в этой стопке никакой реальной пользы для нас нет. Либо пророчества давно устарели, либо касаются несущественных предметов, либо же записи сделаны на неизвестных языках – ну и так далее… – Он повернулся и хлопнул рукою по другой стопке, подняв облако пыли. – А все эти книги были и у нас во дворце. – Он очертил круг над высокими кипами книг у себя за спиной. – И эти тоже. Весь стол.

Расширенными от удивления глазами Энн взглянула на полки и ниши, тянущиеся вдоль стен странной залы.

– Но там намного больше книг, чем на столах! Это лишь малая доля!

– Разумеется. Я не успел даже заглянуть в них. Хотел сперва дождаться, пока Том приведет тебя. Того, что я уже открыл, пока достаточно. Тут есть что почитать. Я вытаскивал книги по одной, просматривал и раскладывал на столах.

Энн подумала: сколько знаний из этих книг еще можно применить, могут ли они пригодиться после тысячелетнего лежания под землей? Ей случалось и прежде находить книги, пострадавшие от времени и стихий, особенно от плесени и воды. Она внимательно осмотрела стены и потолок, но не увидела следов просочившейся влаги.

– Судя по виду, эти книги вовсе не пострадали от сырости, – произнесла она. – Разве может быть так сухо в подземелье? Обычно вода рано или поздно просачивается сквозь стыки между камнями. Здесь все должно было отсыреть и заплесневеть. Между тем книги выглядят совершенно целыми!

– «Выглядят» в данном случае есть самое значимое слово, – пробормотал Натан еле слышно.

– О чем ты? – обернувшись к нему, нахмурилась она.

Он раздраженно махнул рукой.

– Минуточку внимания! Представь себе: швы на потолке и стенах обработаны свинцом, и воде сюда ходу нет. Кроме того, все подземелье прикрыто магическим щитом для дополнительной защиты. И вход также был защищен.

– Но жители Бандакара не знают магии, а земля их была закрыта для пришельцев из других стран. Зачем здесь защищаться магией от кого бы то ни было?

– Однако запрет с их земли был в конце концов снят, – напомнил Натан.

– Да, верно. – Энн похлопала пальцем по подбородку. – Интересно, кто и зачем создал это место?

– Сейчас это не столь важно, – пожал плечами Натан. – Хотя мне тоже любопытно… – Он щелкнул пальцами, словно отсекая тему. – Важен сам факт, что это было сделано. Тот, кто вздумал прятать книги, хотел, чтобы они оставались здесь скрытыми и невредимыми – и для этого проделал немалую работу. Здешним людям, лишенным дара, магические щиты не помешали бы войти, но тяжелый каменный памятник стал для них достаточным препятствием сам по себе. Но главное – они вообще не вздумали бы сдвигать его с места, поскольку не имели никаких оснований полагать, что под ним что-то есть. И с чего бы им такое заподозрить? Подземелье явно никто не тревожил уже много лет, а значит, никто так и не догадался о его существовании. Поэтому я уверен, что магические щиты были установлены в предвидении появления в Бандакаре чужаков, захватчиков вроде людей Джеганя.

– Пожалуй, это разумно, – пробормотала она, подумав. – Не имея прямых указаний на то, что Бандакар перестанет когда-то быть запретным, кто-то установил щиты просто из предосторожности.

– Или на основании пророчества, – добавил Натан.

– Да, наверное, – тут же согласилась Энн. Для того, чтобы взломать подобные щиты, потребовался бы волшебник уровня Натана. Даже Энн в некоторых случаях не хватало сил. Она знала также, что в древние времена иногда ставились щиты, которые снимались лишь с помощью Магии Ущерба.

– Впрочем, возможно, что книги спрятали здесь просто затем, чтобы сберечь столь ценные сочинения – на случай, если что-то случится с другими их экземплярами.

– Ради этого предпринимать подобные труды? Ты действительно так думаешь? – спросила она.

– Вспомни: все книги во Дворце Пророков пропали, ведь так? Книги пророчеств всегда подвергаются риску. Одни погибли, другие попали в руки врага или попросту исчезли. Укрытия вроде этого служат для сохранения дубликатов – особенно если какое-то пророчество указывает на такую необходимость.

– Пожалуй, ты прав. Я слыхала о редких находках пророчеств, которые прятали для большей сохранности или подальше от глаз непосвященных. – Она покачала головой, не отрывая взгляда от бесчисленных сокровищ. – Но про столь богатые находки мне прежде не приходилось слышать.

Натан подал ей книгу в старинном кожаном переплете, некогда красном, а теперь выцветшем почти до коричневого. И все же в ней было что-то очень знакомое, вплоть до тусклого золотого тиснения на корешке. Энн приподняла обложку и взглянула на титульный лист.

– Ого! «Глендхиллская Книга по Теории Отклонений»! Как приятно снова взять ее в руки! – Она закрыла книгу и прижала к груди. – Будто встретила старого друга, воскресшего из мертвых!

Это было одно из ее любимейших пособий по разветвленным предсказаниям. Поскольку этот основополагающий труд содержал ценные сведения о Ричарде, она изучила его и так часто ссылалась на него на протяжении столетий, ожидая, когда предсказанный мальчик родится, что практически знала наизусть. Она страшно расстроилась, когда пришлось уничтожить его вместе со всеми остальными книгами из хранилищ Дворца Пророков. Там было еще очень много полезных сведений о возможностях дальнейшего развития событий…

Натан выдернул из стопки еще один томик и повертел им перед ее глазами, вскинув брови:

– «Книга Обратных Преобразований и Двойной Спирали»!

– Нет! – Она вырвала книжку из его рук. – Не может быть!

Никто не знал наверняка, существовало ли вообще это таинственное сочинение. Энн сама охотилась за ним по просьбе Натана всюду, куда ее заносили странствия. Она и сестрам поручала искать его. То и дело возникали какие-то указания – но все они заводили поиски в тупик.

Она вскинула глаза на пророка.

– Неужели это правда? Ведь многие авторы отрицают существование этой книги!

– А другие называют безвозвратно утерянной. Я немножко полистал ее – судя по разветвлениям пророчеств, с которыми согласуется текст, это может быть только оригинал или же очень точно выполненная копия. Для дальнейших суждений нужно прочесть ее всю – но из того, что я уже увидел, можно сделать вывод, что текст подлинный. Да и какой смысл прятать подделку? Подделки изготовляют для того, чтобы обменять их на золото.

С этим трудно было спорить.

– И все это время она лежала здесь – погребенная под костями…

– В компании огромного множества других творений – вероятно, не менее ценных.

Энн в который раз обвела взглядом ряды книг и прищелкнула языком:

– Натан, ты открыл сокровище. Сокровище неоценимое, бесценное!

Ее переполняло чувство благоговения, граничащего с испугом.

– Возможно, – сказал он. Встретив ее озадаченный взгляд, он снял увесистый том с другой стопки. – Ты, наверное, не поверишь, что это. Вот. Открой и прочти заглавие сама!

Энн неохотно отложила «Книгу Обратных Преобразований и Двойной Спирали» и взяла у Натана из рук тяжелый том. Положив его на стол, она склонилась ниже и очень осторожно откинула обложку. Тут же, изумленно заморгав, она выпрямилась и уставилась на пророка:

– «Седьмая Задача Селлерона»! – выдохнула она. – Но я думала, что у нее был только один экземпляр, и тот погиб!

Натан приподнял уголок рта в иронической усмешке и взял другую книгу.

– Это «Двенадцать Оброненных Слов». Я нашел также список «Близнеца Горы». – Он ткнул пальцем в высокую стопку. – Где-то там!

Энн пришлось сделать усилие, чтобы заговорить:

– А я думала, мы потеряли их навсегда…

Натан, странно улыбаясь, наблюдал за нею. Она схватила его за руку.

– Неужели нам повезло, и здесь есть копии?

Натан кивнул, подтверждая ее догадку. Улыбка его угасла.

– Энн, – сказал он, подавая ей «Двенадцать Оброненных Слов», – взгляни на это и скажи мне, что ты думаешь.

Озадаченная угрюмым выражением его лица, она уложила книгу на свободном уголке стола и принялась бережно листать страницы. Чернила немного выцвели – но не больше, чем в любой книге такого возраста. При такой древности текст был в хорошем состоянии и вполне читабелен.

«Двенадцать Оброненных Слов» содержали двенадцать основных пророчеств и ряд подчиненных им разветвлений. Сами по себе двенадцать основных пророчеств были не столь важны – но их следствия, если правильно сочетать их друг с другом, связывали реальные события с содержанием многих других пророчеств, которые иначе невозможно было расположить хронологически. Эти следствия определяли, как соединены между собою стволы и ветви дерева пророчеств; именно поэтому книгу считали столь ценной.

Хронология зачастую доставляла много затруднений тем, кто работал с пророчествами. Невозможно было определить, сбудется ли такое-то пророчество завтра или через сто лет. События в мире шли непрерывной чередой. Привязать пророчество к определенному моменту времени бывало очень важно не только затем, чтобы знать, когда оно осуществится. То, что могло иметь чрезвычайное значение в один год, могло оказаться лишь второстепенным и незначительным событием на следующий год. Не зная, к какому году привязано пророчество, невозможно было судить, предвещает ли оно опасность либо же является просто примечательным фактом.

Большинство пророков, составляя свои предсказания, предоставляли потомкам определять их место в потоке событий реального мира. Среди знатоков не было единого мнения насчет того, делалось ли это сознательно, по небрежности, или потому, что пророк, погруженный в созерцание своих видений, не задумывался, насколько важно и сложно будет позднее привязать их к определенному времени. Наблюдая за Натаном, Энн часто замечала, что для самого пророка предсказание было настолько отчетливо и ясно, что он просто не осознавал, до чего трудно будет другим прочесть его и поставить на надлежащее место в головоломке жизни.