Текст книги "Пятое Правило Волшебника, или Дух Огня"

Глава 18

Нора со стоном потянулась, решив, что уже рассвело.

Мысли ворочались медленно. Больше всего на свете хотелось спать. Соломенный матрас промялся так уютно. Вечно он принимает уютную форму, когда пора вставать.

Сейчас муж шлепнет ее по бедру. Джулиан всегда будит ее незадолго до рассвета. Нужно работать. Может, если полежать тихонько, он позволит ей понежиться еще несколько минут, несколько сладких мгновений.

Сейчас Нора просто ненавидела мужа за то, что он вечно будит ее до рассвета, шлепает по бедру, говорит, что пора вставать и браться за работу. А потом тут же принимается насвистывать, когда она сама еще пытается предаваться напоследок сладостной дремоте.

Нора перевернулась на спину и с трудом открыла глаза. Джулиана рядом не было.

Ее мгновенно прошиб холодный пот. Сна не осталось ни в одном глазу. Она села. Почему-то отсутствие мужа вызывало в ней острое беспокойство.

Неужели уже утро? И скоро рассветет? Или еще ночь? Мысли метались. Нора пыталась сообразить, что происходит.

Она поглядела на угли, которые положила в очаг перед тем, как лечь спать. Горели лишь самые верхние, значит, времени прошло совсем немного. В слабом свете Нора увидела, что со своего матраса на нее смотрит Брюс.

– Мама? Что случилось? – поинтересовалась старшая дочка, Бетани.

– Что это вы оба не спите?

– Мама, мы ведь только легли, – захныкал Брюс.

Ну конечно, так оно и есть. Она так устала, так смертельно устала, убирая весь день с поля камни, что провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки. Они вернулись домой, когда стало слишком темно, чтобы продолжать работу, поужинали и сразу легли спать. Нора все еще чувствовала во рту привкус мяса и молодой редиски. Брюс прав. Они только что легли.

Нору пробрала дрожь.

– Где ваш па?

– Пошел в туалет, наверное, – махнула рукой Бетани. – Что стряслось, мама?

– Мама? – пискнул Брюс.

– Ну-ка, цыц! Ничего не случилось. Ложитесь оба!

Дети смотрели на нее круглыми глазами. Нора не смогла совладать с охватившей ее тревогой, и дети прочли беспокойство на ее лице. Она поняла это, но, как ни пыталась, не могла справиться с собой.

Нора не знала, что происходит, но была уверена: что что-то случилось. Нутром чувствовала.

Зло.

Зло витало в воздухе, как дымок над костром, проникало в ноздри, наполняло легкие. Зло. Где-то в ночи поблизости рыскало зло.

Нора снова посмотрела на пустое место подле себя на кровати. Пошел в уборную. Джулиан в уборной. Должен там быть.

Хотя… Он ведь ходил в туалет сразу после ужина, перед тем, как лечь спать. Впрочем, он запросто мог пойти туда еще раз.

Ее вдруг охватил ужас, как перед самим Владетелем.

– Благой Создатель, спаси и сохрани, – прошептала она, – охрани нас и этот дом твоих покорных слуг. Отгони зло. Пожалуйста, добрые духи, храните нас, оберегайте нас.

Закончив молитву, она раскрыла глаза. Дети по-прежнему не сводили с нее глаз. Должно быть, Бетани тоже это чувствует. Она вечно задает всякие вопросы. Нора даже прозвала ее «почемучкой». А Брюс просто дрожит.

Нора отбросила шерстяное одеяло. Куры в углу переполошились и забили крыльями, удивленно кудахча.

– Ложитесь спать, дети.

Детишки послушно улеглись, продолжая наблюдать, как она быстро натягивает платье прямо на ночную рубашку. Неизвестно почему трясясь мелкой дрожью, Нора присела перед очагом и кинула туда несколько березовых поленьев. Было не так уж холодно – она думала, что угля хватит до утра – но ей вдруг остро потребовались утешительное тепло и свет огня.

Она взяла единственную керосиновую лампу. С помощью березовой лучины быстро зажгла фитиль и водрузила колпачок на место. Дети по-прежнему наблюдали за ней.

Нора наклонилась и поцеловала крошку Брюса в щечку. Затем погладила Бетани по головке и поцеловала в лоб. От девочки пахло мокрой землей, в которой она возилась весь день, помогая убрать камни с поля, прежде чем его вспашут и засеют. Девочка могла носить лишь небольшие камешки, но все равно какая-никакая, а помощь.

– Спите, детки, – ласково прошептала Нора. – Па просто пошел в туалет. Я только отнесу ему лампу, чтобы он не споткнулся в темноте. Вы ведь знаете, как па ночью отбивает себе пальцы, а потом ругает за это нас. Давайте-ка спать. Все хорошо. Я просто отнесу вашему па лампу.

Нора сунула ноги в холодные, мокрые, грязные сапоги, стоявшие возле двери. Ей вовсе не хотелось отшибить себе пальцы, а после работать в поле с больной ногой. Она завернулась в шаль, укутавшись поплотнее. Почему-то Нора боялась открыть дверь. Едва не плакала от страха. Там – ночь. Там – темно. Там поджидает зло. Она знала. Чувствовала.

– Чтоб тебя, Джулиан, – пробормотала она сквозь зубы. – Чтоб тебе лопнуть, зачем ты вынуждаешь меня выйти на улицу?

Интересно, если она найдет Джулиана в уборной, обругает он ее за женскую дурь? Иногда он ругался на нее. Говорил, что она попусту беспокоится из-за всякой ерунды. Говорил, что от ее беспокойства все равно никакого толку, так чего зря нервничать? Уж во всяком случае она беспокоилась не ради того, чтобы он обругал, это уж точно.

Открывая дверь, Нора поняла, что больше всего ей хочется, чтобы муж оказался в уборной и обругал ее, а потом обнял и сказал, чтобы она прекратила плакать и возвращалась вместе с ним в постель. Она цыкнула на кур, возмутившихся тем, что дверь открылась.

Луны не было. Небо над головой – черное, как тень Владетеля.

Нора быстро двинулась по утоптанной тропинке к уборной и трясущейся рукой постучала в дверь.

– Джулиан? Джулиан, ты здесь? Пожалуйста, Джулиан, если ты здесь, отзовись. Джулиан, умоляю тебя, не разыгрывай меня сегодня!

Тишина звенела в ушах. Ни жужжания жуков, ни стрекотания кузнечиков, ни кваканья лягушек, ни пения птиц. Лишь мертвая тишина, будто освещенный крошечный огоньком лампы пятачок земли под ногами – все, что осталось от мира, а за пределами этого маленького светлого круга простирается ничто. Казалось, если она оставит лампу и ступит за этот круг, то будет падать в темную бездну, пока не станет старухой, а потом упадет еще ниже. Нора понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать.

Нора нерешительно толкнула дверь. Раздался скрип. Нора уже ни на что не надеялась. Она знала: Джулиана там нет. Еще не выходя из дома, знала. Не понимала откуда – но знала.

И была права.

Обычно предчувствия не обманывали ее. Джулиан говорил, что она спятила, если считает, что способна предвидеть события. Как та старуха, что живет в горах и иногда спускается вниз, чтобы о чем-то предупредить людей.

Но все же иногда Нора умела предвидеть. Она предвидела, что Джулиана в уборной не окажется.

Более того – она точно знала где он.

Не знала, откуда это знает, но знала, и от этого дрожала еще сильней. Она заглянула в уборную лишь потому, что надеялась ошибиться. Она не хотела искать там, где он сейчас был.

Но теперь – придется искать там.

Нора подняла лампу повыше. Шагая вперед, она оглянулась на дом и увидела окно. Огонь в очаге горел хорошо. Березовые поленья уже занялись вовсю.

Казалось, какой-то ужас ухмыляется ей из тьмы. Вцепившись в шаль, Нора снова осветила тропинку. Ей страшно не хотелось оставлять детей одних. Но что-то толкало ее вперед.

– Пожалуйста, добрые духи, пусть я буду дурой с глупыми женскими выходками. Пожалуйста, добрые духи, пусть с Джулианом все будет хорошо. Он нам нужен. Добрые духи, он так нам всем нужен!

Всхлипывая, она шла вниз по холму. Она боялась того, что поджидает ее впереди. Рука, державшая лампу, дрожала.

Наконец Нора услышала журчание ручья и обрадовалась: теперь ночь не казалась такой тихой и ужасающе пустой. Услышав знакомый шум воды, она почувствовала себя лучше. Хоть что-то родное нарушило мертвую тишину ужасной ночи. Какая же она дура, если решила, будто весь мир исчез за пределами светового круга, очерченного лампой. Значит, она может ошибаться и насчет остального. Джулиан закатит глаза, как он всегда это делает, когда она расскажет ему, как испугалась, решив, будто мир исчез.

Чтобы придать себе уверенности, Нора попыталась насвистывать, как насвистывал Джулиан, но губы пересохли, словно пережаренный хлеб. Жаль, что она не может свистнуть так, чтобы Джулиан ее услышал. Она могла просто окликнуть мужа, но боялась. Боялась не получить ответа. Лучше, если она подойдет и найдет его там, а потом получит порцию ругани. За то, что глупо ревет из-за ерунды.

Ласковый ветерок волновал воды озера, волны бились о берег. Нора надеялась увидеть Джулиана, сидящим на любимом пне с леской в руках. Он увидит ее и обругает за то, что она распугала всех рыб.

На пне никого не было. Леска провисла.

Трясясь, как осиновый лист, Нора подняла лампу повыше, чтобы увидеть то, что пришла увидеть. Слезы застилали глаза. Она пару раз сморгнула. Высморкалась, чтобы продышаться.

А потом – подняла лампу и шагнула в озеро и шла вперед, пока вода не залила сапоги, не намочила подол платья и рубашки.

Когда вода дошла до колен, Нора увидела его.

Он плавал лицом вниз, руки безвольно болтались вдоль тела, ноги чуть расставлены. Небольшие волны заливали его затылок, и волосы шевелились, словно водоросли. Он тихонько покачивался в волнах, как всплывшая на поверхность снулая рыба.

Именно этого она и боялась. Да, все было в точности так. И потому она даже не испытала шока. Она стояла по колено в воде, а в двадцати футах от нее Джулиан колыхался на поверхности озера, как снулый карп. Слишком глубоко, чтобы подойти к нему ближе. Там, где он плавает, ей будет с головой.

Нора не знала, что делать. Как она вытащит его на берег?

Как будет жить дальше? Как прокормит себя и детей? Всю тяжелую работу выполнял Джулиан. Он знал такое, о чем она и представления не имеет. Он был добытчиком.

Она чувствовала себя опустошенной, помертвевшей. Этого просто быть не может!

Джулиан не может умереть! Это ведь Джулиан! Он не может умереть. Только не Джулиан.

Какой-то звук заставил ее резко обернуться. Толчок воздуха. Порыв ветра – словно шквал в бурную ночь. Воздух взвился спиралью в ночное небо.

Нора увидела, как из трубы их дома на холме вылетел сноп искр. Искры взметнулись, исчезая во тьме.

Нора застыла в ужасе.

Тишину ночи разорвал душераздирающий вопль. Жуткий звук нарастал, возносясь вверх подобно искрам. Исполненного таким ужасом крика Нора отродясь не слыхала. И никогда бы не подумала, что так кричать может человеческое существо.

Но она знала, что кричит человек. Брюс.

С криком ужаса она выронила лампу в воду и помчалась к дому. Ее крики смешивались с воплями сына.

В доме остались ее крошки.

В доме, в который проникло зло.

А она бросила их там одних.

Нора взвыла, как зверь. Она взывала к добрым духам, молила о защите. И истошно звала детей. Задыхаясь и икая от необоримого ужаса, она неслась к дому, спотыкаясь о корни и цепляясь за ветки.

Кусты ежевики цеплялись за одежду, выдергивали клочья. Ветви били по рукам, но она мчалась, сломя голову. Нога зацепилась за торчащий корень, но она устояла и продолжала свой бег. Домой, к детям!

Пронзительный крик Брюса все не смолкал, и от этого волосы у Норы встали дыбом. Она не слышала голоса Бетани, только Брюса, крошку Брюса, орущего так истошно, будто кто-то выкалывал ему глаза.

Нора споткнулась, ударилась лицом о землю, тут же вскочила. Кровь из носа текла ручьем. Охнув от боли, она стерла с лица кровь и грязь, ловя воздух ртом, плача, крича, молясь и икая. С отчаянным усилием Нора снова помчалась к дому.

С грохотом вломилась в дверь. Вокруг мельтешили куры. Брюс стоял, вжавшись спиной в стену подле дверей. С выпученными от ужаса глазами, ничего не соображая, он вопил так, будто сам Владетель хватал его за пятки.

Завидев мать, Брюс протянул руки, намереваясь обхватить ее, но при виде окровавленного лица и стекавших по подбородку ручейков крови снова вжался в стенку.

Нора схватила его за плечи.

– Это мама! Я просто упала и расшибла нос, только и всего!

Малыш прижался к ней, обхватив ручонками, судорожно вцепившись пальцами в юбку. Нора повернулась, но даже в ярком свете очага не увидела дочери.

– Брюс! Где Бетани?

Мальчик поднял руку, которая тряслась так, что, казалось, вот-вот отвалится. Обернувшись, она глянула туда, куда он указывал.

И завизжала. Она подняла руки, чтобы закрыть лицо, но не смогла, скрючившиеся пальцы замерли возле рта и она заорала вместе с Брюсом.

Бетани стояла в очаге посреди бушующего пламени.

Вокруг нее ревел огонь, языки пламени плясали, пожирая маленькое тельце. Девочка стояла, воздев руки, как тянут руки к солнцу теплым весенним днем.

Нора вдохнула запах горелой плоти, ее замутило, и она долго кашляла и отплевывалась, прежде чем вздохнуть снова. Она не могла отвести взгляд от Бетани, оторвать глаз от заживо горевшей дочери. Это казалось наваждением. Она не могла заставить свой разум поверить тому, что видит.

Наконец Нора шагнула в очаг. Но остатки здравого смысла подсказывали ей, что уже поздно. Подталкивали уйти прочь, пока это не захватило и их с Брюсом.

Кончики пальцев Бетани сгорели. Вместо лица – оранжевый круг огня. Огонь горел с дикой решительной яростью. От жара Нора задыхалась.

Внезапно девочка истошно завизжала, будто огонь коснулся ее души, и рухнула в пламя. Огонь сомкнулся над скрюченной фигуркой, рыча в каменном мешке, языки пламени лизали каминную доску. Искры полетели по всей комнате, прыгая и раскатываясь по полу. Некоторые долетели до Норы и, коснувшись мокрого подола, с шипением погасли.

Подхватив Брюса в охапку, Нора вылетела из дома, а зло пожирало то, что осталось от ее дочери.

Глава 19

Несан плюхнулся на траву, блаженно вытянув ноги.

Прохладный кирпич приятно холодил взмокшую спину. Несан вдохнул поглубже ночной воздух, насыщенный доносившимся из открытых окон ароматом жареного мяса, приятно смешивающимся с запахом свежих яблоневых поленьев. Сегодня предстояло трудиться допоздна, убирая после пира, и им предоставили небольшую передышку.

Морли протянул бутылку. Напиться как следует удастся лишь поздно ночью, но глотнуть разок-другой можно и сейчас. Несан сделал приличный глоток. И мгновенно закашлялся, невольно выплюнув большую часть.

– Говорил же тебе, что оно крепкое! – рассмеялся Морли.

Несан вытер рукавом мокрый подбородок.

– Ты был прав. Где ты это раздобыл? Отличная выпивка!

Несан никогда еще ничего такого крепкого не пил. Напиток драл глотку. Насколько ему доводилось слышать, если спиртное вот так пробирает, значит действительно хорошее. Говорили, что если доведется когда-либо такое попробовать, он будет полным идиотом, если откажется. Несан снова закашлялся. Глотку драло ужасно.

Морли наклонился поближе:

– Кто-то из важных господ велел отнести это обратно. Заявил, что это помои. Все они стараются показать себя друг перед другом. Пит, виночерпий, прибежал обратно на кухню и оставил бутыль на столе. Когда он схватил другую и умчался наверх, я, пока никто не видел, слямзил эту и спрятал за пазуху.

Несан привык пить все, что удавалось стянуть. Он допивал почти пустые графины и бутылки, собирал недопитые остатки из бокалов. Но никогда еще ему не попадалась такая отменная выпивка, как эта.

Морли подтолкнул бутылку к его губам. Несан гораздо более осторожно отхлебнул еще и проглотил, умудрившись не поперхнуться. В желудке бушевал огонь. Морли одобрительно кивнул, Несан с тайной гордостью улыбнулся.

Из открытых окон доносились смех и голоса собравшихся в ожидании пира на галерее. Несан начал ощущать действие спиртного. Позже, когда они с Морли закончат с уборкой, можно будет напиться основательно.

Несан потер покрывшиеся мурашками руки. Доносившаяся из окон музыка привела его в странное состояние. Музыка всегда оказывала на него такое воздействие, что ему казалось, будто он может встать и сделать что-то. Что именно – Несан не понимал, но знал: нечто очень значительное.

Морли протянул руку. Несан передал бутылку и наблюдал, как с каждым глотком кадык у Морли ходит вверх-вниз. Музыка звучала все громче, все быстрее. И вызывала дрожь.

За спиной Морли Несан увидел, как по тропинке к ним приближается чья-то высокая фигура. Человек шел целеустремленно, не как на прогулке, а по какому-то делу. В желтом свете, льющемся из окна, сверкнуло серебро ножен. И тут Несан узнал благородную осанку и черты.

Далтон Кэмпбелл. Направляется прямо к ним.

Несан ткнул Морли локтем в бок и встал. Поднявшись, одернул тунику. Вся грудь была залита вином, которое он выплюнул, закашлявшись. Он быстро пригладил волосы. Снова ткнул ногой Морли и пальцем велел подниматься.

Далтон Кэмпбелл обошел поленницу и направился прямо к ним. Казалось, высокий андерец прекрасно знает, куда идти. Несан с Морли, когда им удавалось украсть что-нибудь спиртное и удрать, никогда никому не говорили, куда идут.

– Несан, Морли! – окликнул Далтон Кэмпбелл.

– Добрый вечер, мастер Кэмпбелл, – сказал Несан, приветственно поднимая руку.

Он подумал, что в столь ярком свете, льющемся из окон не так уж трудно разглядеть, что тут происходит. Во всяком случае, он видел прекрасно, как Морли прячет за спиной бутылку. Наверное, помощник министра увидел из окна, как они идут к поленнице.

– Добрый вечер, мастер Кэмпбелл, – поздоровался Морли.

Далтон Кэмпбелл оглядел обоих, как придирчивый сержант новобранцев. А потом протянул руку.

– Можно мне?

Морли, скривившись, вытащил из-за спины бутылку и протянул андерцу.

– Мы… Это…

Далтон Кэмпбелл сделал здоровенный глоток.

– Ух! – выдохнул он, возвращая бутылку Морли. – Вам повезло, что вы заполучили полную бутылку столь отменного вина. – Он заложил руки за спину. – Надеюсь, я ничему не помешал?

Несан с Морли, ошеломленные тем, что Далтон Кэмпбелл пил из их бутылки, а еще больше – тем, что он вернул ее обратно, отчаянно замотали головами.

– Нет, господин, мастер Кэмпбелл, – сумел выдавить Морли.

– Ну, тогда ладно – ответил Кэмпбелл. – Я вас искал. У меня тут возникли кое-какие сложности.

– Сложности, мастер Кэмпбелл? – чуть наклонившись поближе и понизив голос, переспросил Несан. – Не можем ли мы чем-нибудь помочь?

Кэмпбелл пристально посмотрел в глаза Несану, потом – Морли.

– Ну, вообще-то говоря, да. Именно поэтому я вас и искал. Понимаете, какая штука, я тут подумал, что возможно, вам обоим понравится мысль получить шанс проявить себя. И вы захотите продемонстрировать, что у вас действительно имеется то, что я в вас разглядел. Я мог бы и сам заняться этой задачей, но мне подумалось, что, возможно, вы захотите воспользоваться случаем и доказать, что вы чего-то стоите.

Несан вдруг ощутил себя так, будто сами добрые духи спросили у него, хочет ли он сделать что-то хорошее.

Морли поставил бутылку и расправил плечи, как солдат по стойке «смирно».

– Да, мастер Кэмпбелл, я, безусловно, хочу воспользоваться такой возможностью.

Несан, в свою очередь, приосанился.

– Я тоже, мастер Кэмпбелл. Вы только скажите, что нужно сделать, а мы уж постараемся доказать вам, что мы мужчины, готовые взять на себя ответственность.

– Хорошо… Очень хорошо, – ответил андерец, пристально изучая обоих. Немного помолчав, он продолжил. – Это важно. Очень важно. Я думал поручить это кому-нибудь другому, более опытному, но в конечном итоге решил дать вам шанс. Докажите, что вы достойны доверия.

– Все, что угодно, мастер Кэмпбелл! – горячо ответил Несан, ни чуть не покривив душой. – Вы только скажите, что нужно.

Несан аж дрожал от восторга: наконец-то ему представилась возможность проявить себя в глазах Далтона Кэмпбелла. Казалось, сама музыка наполняет его желанием сделать что-то важное.

– Суверен нездоров, – сообщил Кэмпбелл.

– Это ужасно, – ответил Морли.

– Нам очень жаль, – добавил Несан.

– Да, как это ни прискорбно, но он уже стар. А министр Шанбор по-прежнему молод и полон сил. Он несомненно будет избран Сувереном, и этот день уже не за горами. Большинство Директоров приехали сюда, чтобы обсудить это с нами – дела, связанные с наследованием титула Суверена. Провести кое-какие исследования, скажем так, пока у них есть такая возможность. Они хотят уточнить некоторые факты касаемо министра. Хотят получше узнать его характер, понять, что он за человек. Удостовериться, достоин ли он их поддержки.

Несан искоса глянул на Морли и увидел, что тот не сводит широко раскрытых глаз с помощника министра. Несан поверить не мог, что слышит столь важные новости из уст такого высокопоставленного человека. В конце концов они ведь всего-навсего хакенцы! И вдруг сам помощник министра, андерец, высокопоставленный андерец! – рассказывает им о таких важных делах.

– Благодарение Создателю, – прошептал Несан. – Наконец-то наш министр получит признание, которого заслуживает!

– Да, – со странной интонацией протянул Кэмпбелл. – Ну, короче, дело в том, что есть люди, желающие помешать министру стать Сувереном. Эти люди намерены навредить министру.

– Навредить? – переспросил изумленный Морли.

– Именно. Вы оба помните, как вас учили, что Суверена необходимо защищать, и все, что делается в защиту Суверена – добродетель?

– Да, господин, – ответил Морли.

– Да, господин, – эхом повторил Несан. – А поскольку министр будет Сувереном, то и его следует защищать точно так же.

– Отлично, Несан.

Несан просиял от гордости. И пожалел, что от выпитого так трудно фокусировать взгляд.

– Мы хотели бы помочь, мастер Кэмпбелл, – заявил Морли. – Мы хотим доказать вам, что чего-то стоим. Мы готовы.

– Да, господин, мы готовы, – поддержал Несан.

– Ну, тогда я вам обоим, так и быть, предоставлю случай. Если справитесь и будете держать язык за зубами, несмотря ни на что – то есть до гробовой доски, – я буду доволен, что моя вера в вас оказалась оправданной.

– До гробовой доски, – кивнул Несан. – Да, господин, мы справимся.

Несан услышал странный металлический звук, и с ужасом почувствовал, что ему в горло упирается острие меча.

– Но если хоть один из вас не оправдает моего доверия, я буду очень разочарован, потому что из-за этого министр окажется в опасности. Вам ясно? Я не позволю людям, которым доверяю, подводить меня. Подводить будущего Суверена. Обоим ясно?

– Да, господин! – Несан едва не орал.

Клинок молнией метнулся к горлу Морли и замер у его внушительного кадыка.

– Да, господин! – рявкнул Морли.

– Кто-нибудь из вас говорил кому-либо, куда вы намерены отправиться пить сегодня вечером?

– Нет, господин, – хором ответили Несан с Морли.

– И все же я знал, где вас искать, – поднял бровь высокий андерец. – Помните об этом на случай, если вдруг вам взбредет в голову, что вы можете от меня скрыться. Доставите мне хоть малейшие неприятности, я вас из-под земли достану!

– Мастер Кэмпбелл, – выдавил Несан, сглотнув, – вы лишь скажите, чем мы можем помочь, и мы это сделаем. Нам можно доверять. Мы вас не подведем. Клянусь!

– Да, правда, Несан верно говорит, – закивал Морли.

Далтон Кэмпбелл убрал меч в ножны и улыбнулся:

– Я уже горжусь вами обоими. Вы, безусловно, продвинетесь по службе. Я не сомневаюсь, что вы оправдаете мое доверие.

– Да, господин, – заверил Несан. – Можете на нас рассчитывать.

Далтон Кэмпбелл положил одну руку на плечо Несану, другую – Морли.

– Ну ладно. А теперь слушайте внимательно.

– Вон она идет, – шепнул Морли Несану.

Поглядев в указанном приятелем направлении, Несан кивнул. Морли скользнул в темный проем служебного входа, а Несан присел на корточки за бочками. Он вспомнил, как сегодня днем тут, на той стороне дороги, стоял запряженный в повозку мясника Броуни, и вытер вспотевшие ладони о штаны. Нынче выдался насыщенный событиями день.

Они обсуждали дело и так, и эдак, и Морли испытывал те же чувства, что и Несан. Хотя от одной только мысли о предстоящем у него сердце готово было выпрыгнуть из груди, Несан ни за что бы не согласился подвести Далтона Кэмпбелла. И Морли тоже.

Через лужайку из окон доносилась музыка, звучали рожки, струнные инструменты, арфа. Музыка переполняла душу. Грудь Несана распирало от гордости: ведь его избрал сам Далтон Кэмпбелл.

Министра – будущего Суверена – необходимо защитить.

Легким спокойным шагом женщина поднялась по четырем ведущим к складу ступенькам. В тусклом свете она огляделась по сторонам, всматриваясь в глубокие тени и вытягивая шею, пытаясь разглядеть все углы. Она казалась такой прекрасной, что Несан судорожно сглотнул. Женщина была старше его, но выглядела великолепно. Он никогда еще так долго и пристально не смотрел на андерскую даму.

Тут из тьмы подал голос Морли, стараясь говорить как мужчина в возрасте.

– Клодина Уинтроп?

Она с готовностью повернулась к стоявшему в дверном проеме приятелю Несана.

– Я Клодина Уинтроп, – шепотом ответила она. – Значит, вы получили мое письмо?

– Да, – ответил Морли.

– Хвала Создателю! Директор Линскотт, очень важно, чтобы я поговорила с вами о министре Шанборе. Он притворяется, что поддерживает культуру Андерита, но он худший образчик человека, который только может занимать этот пост или любой другой. Прежде чем рассматривать его кандидатуру как будущего Суверена, вам следует услышать о его низости. Этот кабан принудил меня… изнасиловал… Но это лишь цветочки. Все обстоит гораздо хуже. Ради спасения нашего народа вы должны выслушать меня.

Несан смотрел на ее красивое лицо, озаренное льющимся из окон светом. Далтон Кэмпбелл не сказал, что она такая красавица. Уже не так молода, конечно. Женщин ее возраста Несан обычно не воспринимал как красивых. Его удивило, что он думает о такой старой даме – на вид ей было лет тридцать – как о привлекательной женщине. Несан медленно и беззвучно выдохнул, собирая волю в кулак, но ничего не мог с собой поделать и смотрел туда, где было надето – точнее, не было надето ничего.

Несан вспомнил, как дамы на лестнице обсуждали такие платья, в каком сейчас была Клодина Уинтроп. Он отродясь не видел настолько обнаженной женской груди. От волнения грудь ее тяжело вздымалась, и у Несана от этого зрелища глаза буквально лезли на лоб.

– Не могли бы вы выйти? – шепотом попросила она, обращаясь к темному проему, где стоял Морли. – Пожалуйста! Мне страшно.

Внезапно Несан сообразил, что пришел его черед. Он скользнул из-за бочек и бесшумно двинулся к женщине.

Желудок скрутило в узел, а чтобы что-то разглядеть, пришлось стереть застилавший глаза пот. Он старался дышать ровно, но сердце отказывалось слушаться его. Он должен это сделать. Но, добрые духи, как же ему страшно!

– Директор Линскотт? – снова обратилась она к Морли.

Несан схватил ее за локти и вывернул руки за спину. Женщина ахнула. Юноша удивился, насколько просто оказалось удерживать ее руки за спиной. Дама была растеряна и удивлена. Как только Морли увидел, что Несан ее схватил, он мгновенно выскочил из тьмы.

И не успела она закричать, как Морли со всей силы двинул ее кулаком в живот. Могучий удар едва не сбил с ног и женщину, и державшего ее Несана.

Клодина Уинтроп сложилась пополам, и ее вырвало. Несан отпустил ей руки. Она прижала их к животу и опустилась на колени, ее жестоко выворачивало. Морли с Несаном отошли чуть в сторону, чтобы не испачкаться. Но они вовсе не собирались уходить дальше, чем на расстояние вытянутой руки.

Когда спазмы прекратились, женщина выпрямилась и попыталась подняться на ноги, ловя воздух ртом. Морли рывком поднял ее и снова вывернул ей локти.

Несан знал, что теперь его очередь проявить себя. Вот он, его шанс защитить министра. Шанс сделать так, чтобы Далтон Кэмпбелл гордился им.

Несан двинул женщину в живот так сильно, как только смел.

Он еще никогда никого не бил, только своих друзей, да и то шутя. Но ни разу вот так, сознательно, желая причинить боль. Ее живот оказался маленьким и мягким. И Несан понял, какую боль причинил ей удар.

Ему стало тошно. И в то же время ее боль возбуждала. Так жестоко вели себя его хакенские предки. Вот что было в них самое ужасное. И в нем самом. Глаза женщины расширились от ужаса, она судорожно пыталась вдохнуть, но безуспешно, лишь молча неотрывно глядела на своего мучителя, как овца на мясника. Как когда-то ее андерские предки смотрели на предков Несана.

– У нас для тебя сообщение, – сказал Несан.

Они с Морли заранее условились, что говорить будет Несан. Морли не очень хорошо все запомнил, а Несан всегда отличался хорошей памятью.

Женщина наконец продышалась. И тогда Несан нанес ей еще три удара подряд. Быстрых. Сильных. Жестоких.

– Ты слышишь? – прорычал он.

– Ах ты, жалкий хакенский ублюдок…

И тут Несан врезал ей со всей силы. Так, что даже кулак заболел. Морли подался на шаг назад. Женщина обвисла у Морли в руках, давясь сухими спазмами. Несану хотелось ударить ее по лицу – заткнуть ей кулаком рот, – но Далтон Кэмпбелл строго наказал не оставлять следов.

– На твоем месте я бы не стал больше его обзывать, – порекомендовал Морли, ухватив ее за волосы и грубо поставив на ноги.

Он так сильно запрокинул ей голову, что груди полностью вывалились из декольте. Несан застыл. Он не знал, следует ли ему поправить ей платье, и тупо глазел на женщину. Морли тоже глянул через ее плечо и ухмыльнулся Несану.

Женщина опустила взгляд и увидела, что ее груди выставлены на всеобщее обозрение. Затем подняла голову и покорно закрыла глаза.

– Пожалуйста, – проговорила она, тяжело дыша, – не бейте меня больше!

– Ты готова слушать?

– Да, господин, – кивнула она.

Это обращение изумило Несана больше, чем вид обнаженных грудей. Никто и никогда за всю его жизнь не называл его господином. Эти два простых слова прозвучали так странно для его слуха, что он некоторое время молча на нее смотрел. Уж не издевается ли она над ним? Но когда она посмотрела ему в глаза, Несан понял, что нет.

Музыка наполняла его такими ощущениями, каких он прежде еще не испытывал. Никогда еще он не был важной персоной, никогда его не называли «господин». Еще сегодня утром его обзывали Несуном. А теперь андерка называет его господином. И все – благодаря Далтону Кэмпбеллу.

Несан снова ударил ее в живот. Просто потому, что ему так захотелось.

– Пожалуйста, господин! – закричала она. – Пожалуйста, не надо больше! Скажите мне, что вам нужно. И я это сделаю. Если вы хотите меня, я покорюсь. Только не бейте меня больше! Пожалуйста, господин!

Хотя Несану до сих пор было тошно от того, что он делает, он в то же время чувствовал себя гораздо более значительным человеком, чем прежде. Андерка стоит перед ним вот так, с обнаженными грудями, и называет его господином!

– А теперь слушай меня, ты, мерзкая сучка!

Несан изумился своим словам не меньше, чем она. Он вовсе не собирался это говорить. Слова вырвались как-то сами собой. Впрочем, ему понравилось, как они прозвучали.

– Да, господин, – всхлипнула она. – Я слушаю. Все что хотите.