Текст книги "Шляпа, полная неба"

– А вы всегда её слушаетесь? – спросила Тиффани.

– Я прислушиваюсь к её словам, – холодно ответила тётушка Вровень.

– Тогда получается, госпожа Ветровоск – самая главная ведьма?

– О нет! – Тётушка пришла в ужас от этой мысли. – Не бывает главных ведьм. Это противоречит самому духу ведьмовства! Все ведьмы равны!

– Ну, понятно, – сказала Тиффани.

– Кроме того, – добавила тётушка Вровень, – госпожа Ветровоск никогда бы такого не позволила.

Из домов на Меловых холмах вдруг стали пропадать вещи. И не какие-то там яйца или цыплята. Развешанная на просушку одежда исчезла прямо с верёвок. Пара башмаков загадочным образом испарилась из-под кровати Носача Держихлева, самого древнего старика в деревне.

– И ведь чертовски хорошие башмаки были, – жаловался он. – Бывалоча, выйдешь из пивной, так надо их только в сторону дома развернуть, а дальше они сами дойдут и меня донесут. А теперь вот смылись и шляпу с собой в бега прихватили. Только-только она стала в самый раз по мне, мягкая такая, обвислая…

Пара штанов и пальто пропали с крюка в доме у Мелко Беса, который разводил хорьков. Вместе с пальто исчезла и пара хорьков, обитавших во внутренних карманах. И кто, скажите на милость, ухитрился забраться через окно в спальню Клема Дойнса и сбрить ему во сне бороду, такую длинную, что Клем затыкал её за пояс? Воры ни единого волоска не оставили. Пришлось бедняге ходить, замотавшись шарфом по самый нос, чтобы не пугать дам видом своего голого розового подбородка.

Люди сошлись на том, что это всё ведьмы виноваты. Многие повесили на окна побольше верёвочных оберегов.

Однако…

Там, где зелёные склоны Меловых холмов спускаются вниз и переходят в равнину, на самом краю растут густые заросли ежевики и боярышника. Обычно в них звенят лишь птичьи голоса, но в этот день посреди зарослей звенели ругательства.

– Раскудрыть! Зырь, куды копытсы тычешь, ты, расхиляй!

– А я-то что? Мне-то кудыть? Коленьем быть – не мёд те ишачий!

– Это вам-то не мёд, чувырлы лентястые? А вы сюдыть, в башмаксы запуститесь! Энтот старопёрд Держихлев сто лет копытсы свойные не мыл! Буб-бум, как оно тут штырит?

– Штырит те? А в кармансы не хо-хо? Те хори, штоб их переплющило, до ветров наружу не вылазили, ядрён твой черепок!

– Раскудрыть! А ну кыкс затыкнули пасти, тупари дебелые!

– Ах тыкс? Чё, решил, раз ты в балде, так шибко бум-бум? Да для нас, внижних, ты токо лишний вес, вот!

– Ах-ха! Локти верно грят! Где бы ты был, ежли б мы тя не таскали тудым-сюдым? Хто ты ваще тако?

– Я-то? Я – Явор Заядло мак-Фигль, как вы все бум-бум на раз-два! И я сыт по горлы вашеей братией!

– Ну, Явор, тута и правда малость тесновасто!

– И хнытьем из пузов я тож сыт по горлы!

– Уважаемые!

Это был голос Жаба. Никому другому в голову бы не пришло так обратиться к Нак-мак-Фиглям.

– Уважаемые! Время не ждёт. Повозка скоро будет здесь. Вы ни в коем случае не должны пропустить её!

– Мы не готовски, Жаб! Мы ходим, как дроворуб без костьев, которому до тубзи невтерпёж! – ответил голос, чуть более писклявый, чем остальные.

– Ничего, главное, что вы ходите. Этого достаточно. Удачи вам, господа.

Со стороны просвета в зарослях, откуда открывался вид на дорогу, раздался крик:

– Повозка с холма съезживает!

– Ребя, по местам! – гаркнул Явор Заядло. – Слышь, Жаб, зырь по-за Джинни! Ей нужон кто-то с котелком на плечах, пока меня не бу! А ну, чучундры позорные, попёрли! Или дыкс, или кирдыкс! Вы бум-бум, чё делать! Кто на вервёвах – майна-вира! Встаём!

Кусты зашевелились.

– Агась! Зады готовски?

– Готовски, Явор!

– Коленьи? Коленьи! Эй, коленьи!!!

– Готовски, Явор, но…

– Ступы?

– Готовски!

Кусты зашевелились снова.

– Лады! И помним: лев-прав, лев-прав! Зады, коленьи, ступы топс! Вы, в башмаксах, попружинистей! Все готовы? И – все разом! Прём!

Господин Крабохват, возчик, ничего такого не ожидал. Он просто ехал себе, глядя в пустоту, и думал о том, как вернётся домой, и тут из кустов на дорогу вывалилось нечто. Выглядело оно как человек – точнее, оно было чуть больше похоже на человека, чем на что-либо ещё. Вот только с коленями у этого… человека что-то было не так: он шёл, как будто они были связаны верёвкой.

Однако возчик не слишком долго размышлял над этими странностями, потому что незнакомец рассеянно помахивал рукой, и в этой одетой в перчатку руке сверкало золото.

С точки зрения господина Крабохвата, это разом снимало все вопросы насчёт незнакомца. Конечно же, он никакой не бродяга, как можно было бы подумать, а напротив, почтенный господин, волею судьбы оказавшийся в затруднительных обстоятельствах, и святой долг возчика – прийти на помощь путешественнику в беде.

Господин Крабохват натянул поводья, и телега остановилась.

Лица как такового у незнакомца не было. Между обвислыми полями старой шляпы и поднятым воротником пальто виднелась только борода, зато уж бороды-то было в избытке. И откуда-то из глубин этой бороды раздался голос:

– Цытьцытьцытьцыть! А ну кыкс все затыкнулись, когды я грю! Кхм. Добрового тебе дня, мой старый добровый старина возчик! Ежли ты подвезнёшь нас… меня туды, куды ты езжаешь, я даду тебе от эту золоту монету!

Странный незнакомец сделал несколько неуверенных шагов и сунул монету под нос господину Крабохвату.

Монета была немаленькая. И золотая, в чём не возникало никаких сомнений. До этого дня она мирно лежала в погребальном кургане, обжитом Нак-мак-Фиглями. Как ни удивительно, пиксты не питают особого интереса к золоту – точнее, теряют интерес, стоит им его украсть. Золото ведь не выпьешь и не съешь. У себя в пещере они использовали монеты и блюда большей частью для того, чтобы добавить света – золото так красиво отражало огоньки свечей. А теперь Фигли решили прихватить немного с собой, рассудив, что дома от этого не убудет.

Возчик уставился на монету во все глаза. Она стоила дороже, чем всё, что он видел в жизни.

– Прошу, господин… – пролепетал он. – Будь любезен, запрыгивай в телегу сзади, там место есть.

– О, вот и ладушки, – ответил бородач-загадка, немного помолчав. – Погодь, тут нужон верный мал-мал подход… Так, граблы, на раз-два хватс за борта! А ты, лев-нога этак бочком… Раскудрыть! А сгибаться хто бу? Сгибайсь, грю! А ну кыкс! – Бородатое лицо повернулось к возчику: – Извиняй. Эти коленьи завсехда меня не слухаются.

– Не говори, куда это годится, – слабым голосом поддержал беседу господин Крабохват. – Мои тоже на сырость ноют почём зря. Я их гусиным жиром мажу.

– Вот же ж я доберусь до этих коленьев, я им так насмажу, что век не забуднут! – прорычал бородач.

За спиной у возчика раздались стук и тихая ругань, и наконец загадочный незнакомец устроился на телеге.

– Ехсай давай! Не весь же день тут стоповать! – донёсся его голос. – А вам, коленьи, я зады надеру! Из-за вас я топс-топс как малакуча препинаков! А ну, лезайте в пузы, а заместо вас пусть пара верных коленьев спустится!

Возчик тронул с места и попробовал монету на зуб. На золотом диске зуб оставил след – значит, металл был невероятно чистым, а пассажир – очень, очень богатым. В сложившихся обстоятельствах это имело немалое значение.

– А не могёшь ты ехсать мал-мал бырей, мой старый добровый старина? – спросил незнакомец спустя некоторое время.

– Прости, господин, не могу, – ответил возчик. – Видишь все эти коробки и ящики? Нельзя, чтобы яйца побились, а яблоки помялись, а ещё там добрый груз горшков с…

Сзади раздалась череда стуков, звяков и громыханий, а также один мощный плюх, в точности такой, какой издает полная коробка яиц, выброшенная на дорогу.

– Ну, теперь могём быр-бырей ехсать? – спросил голос.

– Эй, погоди, это же был мой… – начал господин Крабохват.

– А вот у меня ишшо така-сяка монетка для тебя, а?

На плечо возчика опустилась тяжёлая и пахучая рука в перчатке, сжимающая ещё одну золотую монету. Монета стоила вдесятеро больше, чем весь груз.

– Ну что ж… – проговорил возчик, осторожно принимая её. – В пути ведь всякое может случиться, верно?

– Ах-ха, и ишшо как случнётся, ежли бушь телепать, как черепакс, – подтвердил голос. – Нам… тойсь мне дозарезу надыть быр-бырей в эти вашие горы!

– О, для этого тебе нужен дилижанс, а не моя телега, господин, – сказал возчик, подхлестнув лошадь, чтобы шла рысью.

– Дилыжамс? Это что ишшо тако?

– Это повозка, на которую надо сесть, чтобы добраться в горы, добрый господин. В Дверубахи он останавливается, добрый господин. Я тебя дотуда довезу, а дальше я не езжу, добрый господин. Только сегодня ты всё равно уже на дилижанс не поспеешь.

– Эт’ ишшо почему?

– Мне надо заехать в другие деревни, добрый господин, это долгий путь, а дилижанс по средам идёт рано, а телега моя быстрее ехать не может, вот и…

– Ежли мы… тойсь, ежли я упущу этот дилыжамс, я тебе такую фейкину мать спокажу, что родна мама не признает! – прорычал пассажир. – Но ежли мы, тойсь я таки споспею, я даду тебе ишшо пять таких-себе кругляксов!

Господин Крабохват набрал полную грудь воздуха и гаркнул:

– Но! Пошёл! Поживей, Генри!!!

Как бы там ни было, размышляла Тиффани, то, чем занимаются ведьмы, это всё равно что работа. Скучная работа. Тётушка Вровень и на метле-то нечасто летает.

Это немного удручало девочку. Как-то всё оказалось уж слишком благообразно: просто будь хорошей и всем помогай. Нет, конечно, это лучше, чем если бы всё оказалось слишком злобнообразно, но капелька чего-нибудь захватывающего не повредила бы. А то, по словам тётушки Вровень, выходило, что главное в магии – не использовать магию.

И как раз не использовать магию у Тиффани получалось удручающе хорошо. А вот волшебство, даже самое простое, давалось трудно.

Тётушка Вровень терпеливо объяснила ей, как плести путанки. В качестве материала для них можно было использовать всё, что кажется подходящим, главное, чтобы среди прочего в путанку входило что-то живое: свежее яйцо или жук.

Но у Тиффани ничего не получалось. Это… раздражало. У неё ведь есть умозрительная шляпа, верно? И она, Тиффани, умеет видеть с Первого Взгляда и думать Задним Умом. Но при всём при этом тётушка Вровень и мисс Тик сооружали путанку за считаные секунды, а у Тиффани, как она ни старалась, всё быстро заканчивалось неопрятным комком ниток, с которого капало яйцо. Снова и снова.

– Я уверена, что всё делаю правильно, – в отчаянии сказала Тиффани. – Но оно перекручивается, хоть убейте. Ну что с этим делать?

– Может, омлет? – жизнерадостно предложила тётушка Вровень.

– Тётушка!

Ведьма успокаивающе похлопала девочку по плечу:

– Со временем всё получится. Возможно, ты просто слишком стараешься. Знаешь, сила всегда приходит, главное – расположиться у неё на пути и подождать.

– А может, вы сделаете одну путанку для меня, чтобы я пока освоилась с ними? – спросила Тиффани.

– Боюсь, не могу, – сказала тётушка Вровень. – Путанка очень интересно устроена. Её даже носить с собой нельзя, разве что как украшение, но тогда с неё и толку не будет. Путанку надо каждый раз делать заново, самой для себя, и там и тогда, именно там и именно тогда, когда собираешься её использовать.

– Почему?

– Чтобы поймать момент, – вмешалась вторая половина тётушки Вровень, которая как раз подошла. – То, как ты затягиваешь узлы, и то, как проходит нить…

– …и насколько свежее яйцо тебе попалось, и, возможно, уровень влажности в воздухе… – подхватила первая половина.

– …и как сильно изогнулись прутики, и что нашлось в твоих карманах, чтобы вплести…

– …и даже то, куда и как дует ветер, – закончила перечислять первая половина тётушки. – Все эти вещи и обстоятельства, если правильно с ними обойтись, складываются в нечто вроде… слепка твоего «здесь и сейчас». А как надо с ними обходиться, я тебе сказать не могу, потому что не знаю.

– Но сами-то вы прекрасно обходитесь, – возразила Тиффани. – Я видела своими глазами…

– Да, но я понятия не имею, как это делаю. – Ведьма взяла пару прутиков и отмотала кусок нитки.

Тётушка Вровень села за стол напротив тётушки Вровень и принялась в четыре руки плести путанку.

– Это напомнило мне одну историю. Когда я выступала в цирке… – начала она, – какое-то время я…

– …выходила на арену вместе с Летающими Братьями Пастрими, Марко и Фалько… – продолжала вторая тётушка. – Они могли…

– …крутить тройное сальто на высоте пятидесяти футов, и притом без страховочной сетки внизу. Такие были ребята. И они походили друг на друга…

– …как две капли воды. И Марко мог поймать Фалько с завязанными глазами. Ох-хо-хо, я даже подумала было: может, они – совсем как я…

Тётушка, смешавшись, умолкла на минутку, все четыре её щеки немного порозовели.

– В общем, – продолжала она, – однажды я спросила их, как им удаётся ходить по канату и не падать. И Фалько ответил: «Никогда не спрашивай канатоходца о том, как он удерживает равновесие. Потому что, стоит канатоходцу остановиться и задуматься об этом, он упадёт». Точнее, он сказал…

– «Никодиссимо нон задавай уно канатохоци вопросси…», потому что ребята, понимаешь ли, всем говорили, будто они из Бриндизи. Это ведь звучит так по-заграничному, так шикарно… Они боялись, что никто не захочет смотреть на Летающих Сидни и Фрэнка Напролоумов. Но, как бы то ни было, совет был очень хороший.

Её руки продолжали работать – не просто руки одной слегка разволновавшейся тётушки, а двадцать пальцев тётушки Вровень в её полном составе.

– Конечно, – говорила она, – полезно всегда носить в карманах что-нибудь подходящее. У меня, например, там лежит несколько блёсток…

– …на память о былых счастливых днях, – пояснила вторая половина, снова застенчиво зардевшись.

Она подняла готовую путанку. С нитей свисали, крутясь и покачиваясь, блёстки, свежее яйцо в маленькой сеточке, куриная кость и ещё множество всякой всячины. Тётушка Вровень осторожно продела пальцы всех своих четырёх рук в замысловатое хитросплетение нитей и потянула…

Узор нитей изменился. Правда ли блёстки перепрыгнули с нитки на нитку? Вроде бы да. И неужели куриная кость в самом деле прошла сквозь яйцо? Со стороны это выглядело именно так.

Ведьма вгляделась в путанку:

– Что-то приближается…

Почтовый дилижанс выехал из Дверубахи полупустым. Он уже оставил холмы позади и давно катил по равнине, когда один из пассажиров на крыше постучал кучера по плечу.

– Извини, – сказал он. – Ты заметил, что какая-то повозка пытается нас догнать?

– Боги с вами, господин! – ответил возница, потому что рассчитывал на щедрые чаевые в конце поездки. – Нет на свете такой повозки, чтобы нас обогнала!

Тут он услышал далеко позади хриплый визг, который быстро приближался.

– Гм. А тот парень, похоже, об этом не знает, – заметил пассажир, когда телега возчика обогнала их.

– Стой! Ради всего святого, стой ты! – вопил возчик на скаку.

Но ничто не могло остановить Генри. Долгие годы он возил телегу от деревни к деревне, медленно-медленно, а тем временем в его большой лошадиной голове зрела идея о том, что он, Генри, рождён, чтобы скакать быстрее ветра. А он только таскался по дорогам, и все телеги, повозки и трёхногие псы оставляли его за кормой. Зато теперь настал его звёздный час.

Вдобавок ещё и телега сегодня была легче обычного, а дорога в этом месте шла немного под горку. Всё, что требовалось, – это скакать галопом достаточно быстро, чтобы оставаться впереди телеги. А потом он обогнал почтовый дилижанс! Он, Генри!

Он остановился только потому, что дилижанс остановился первым. Кроме того, Генри почувствовал, что кровь уж больно сильно стучит в жилах, и к тому же в упряжке дилижанса обнаружилась пара кобылок, с которыми он был бы не прочь познакомиться поближе – расспросить, когда у них бывает выходной, какое сено они предпочитают, и всё в таком роде.

Возчик, бледный как полотно, осторожно слез с телеги, лёг в дорожную пыль и крепко обнял земную твердь. Его единственный пассажир, сидевший в задней части телеги, неуклюже спустился и заковылял в сторону дилижанса. Выглядел он, отметил кучер, как настоящее пугало.

– Прости, мест нет, – поспешно сказал возница.

Места были, но определённо не для такого страшилища.

– Ах, а я-то хотел золотом плачевать, – отозвалось пугало. – От такенным золотом, – добавило оно, размахивая рукой в драной перчатке.

В дилижансе внезапно обнаружилось более чем достаточно места для эксцентричного миллионера. Уже несколько секунд спустя новый пассажир расположился внутри, и дилижанс, к досаде Генри, тронулся дальше.

К домику тётушки Вровень через лес приближалась метла. На метле боком сидела юная ведьма – или, по крайней мере, девочка, одетая как ведьма. Никогда не стоит спешить с выводами.

Летела она не очень хорошо. Метла двигалась рывками, а время от времени девочке приходилось слезать и вручную разворачивать её в нужном направлении – похоже, заставить её повернуть иначе ей пока не удавалось.

– Молодец, Петулия. – Тётушка поаплодировала девочке всеми четырьмя руками. – Ты делаешь большие успехи.

– Эмм, спасибо тётушка Вровень, – сказала юная ведьма и поклонилась. И осталась стоять, согнувшись. – Эмм, ой…

Половина тётушки Вровень шагнула к ней.

– О, вижу! – сказала она, приглядевшись. – Это цепочка твоего амулета с маленькими совами перепуталась с ожерельем в виде летучих мышей, и они вместе зацепились за пуговицу. Теперь постой-ка немного смирно, хорошо?

– Эмм, я пришла спросить, не хочет ли ваша новая ученица прийти сегодня к нам на шабаш, – проговорила девочка. Голос её звучал немного приглушённо.

Тиффани не могла не заметить, что Петулия вся увешана украшениями. Позже выяснилось, что невозможно сколько-нибудь долгое время находиться в обществе Петулии, чтобы не пришлось помогать ей отцепить браслет от ожерелья или, как случилось однажды, серёжку от цепочки на щиколотке (никто так и не понял, как это получилось). Петулия не могла устоять перед притяжением оккультных украшений. Большая часть их, по идее, должна была оберегать её от разного рода неприятностей, но ни одно не спасало Петулию от нелепого вида. Она была низенькая и пухленькая, с вечно красным лицом, на котором застыло выражение лёгкой тревоги.

– Шабаш? А, это когда вы с девочками встречаетесь… – кивнула тётушка Вровень. – Сходить туда было бы чудесно, правда, Тиффани?

– Да? – Тиффани пока не была в этом твёрдо уверена.

– Несколько девочек собираются по вечерам в лесу, – пояснила тётушка. – Не знаю почему, но последнее время ведьмовское ремесло вновь стало популярным. Это, конечно, не может не радовать. – Последние слова она произнесла как-то не слишком уверенно. – Петулия – ученица бабки Черношляп из Бес-Подвоха. Бабка работает в основном с животными. Очень хороша в свиных болезнях. В смысле, она хорошо лечит эти болезни, а не сама ими болеет. Будет замечательно, если вы подружитесь. Почему бы тебе не пойти, Тиффани?.. Ну, вот мы всё и распутали…

Петулия выпрямилась и неуверенно посмотрела на Тиффани.

– Эмм, Петулия Хрящик, – сказала она и протянула руку.

– Тиффани Болен, – представилась в ответ Тиффани, пожимая руку с некоторой осторожностью из опасения оглохнуть от звона многочисленных браслетов Петулии, а заодно и всех вокруг оглушить.

– Эмм, можешь полететь со мной на метле, если хочешь, – предложила Петулия.

– Спасибо, я лучше так, – отказалась Тиффани.

Петулия вздохнула с облегчением, но тут вспомнила ещё кое-что:

– Эмм, а ты не хочешь сходить одеться?

Тиффани опустила глаза на своё зелёное платье.

– Я одета.

– Эмм, а у тебя разве нет драгоценных камней, чёток, амулетов или ещё чего-нибудь такого?

– Нет. Извини, – сказала Тиффани.

– Эмм, ну уж хотя бы путанка-то у тебя наверняка имеется?

– Эмм… они у меня что-то пока не получаются, – призналась Тиффани.

Она совершенно не собиралась «эммкать», но вблизи Петулии эти «эмм» просто носились в воздухе, вот она и подхватила.

– Эмм… Может, у тебя есть чёрное платье?

– Не люблю чёрный цвет. Мне больше нравятся голубой и зелёный, – сказала Тиффани. – Эмм…

– Эмм. Ну, ладно, ты ведь ещё только начала учиться, – великодушно сказала Петулия. – А я вот в ВР уже три года.

Тиффани беспомощно взглянула на тётушку Вровень.

– В ведьмовском ремесле, – пояснила та.

– А-а.

Тиффани понимала, что ведёт себя невежливо. И ведь видно же, что эта Петулия, с её вечно розовыми щеками, хорошая, но Тиффани почему-то было неловко общаться с ней, хотя она никак не могла понять почему. Как глупо! Подруга ей бы совсем не помешала. Конечно, тётушка Вровень очень милая, и с Освальдом они неплохо ладят, но хорошо было бы иногда поговорить с кем-то своего возраста.

– Ладно, я с радостью пойду, – сказала Тиффани. – Мне ведь ещё так много надо узнать…

Пассажиры, путешествующие в дилижансе, заплатили немалые деньги за то, чтобы сидеть внутри, а не на крыше, где ветер и пыль. Поэтому может показаться странным, что многие из них перебрались на крышу на ближайшей остановке. Те же несколько человек, кто не захотел ехать наверху или просто не смог туда залезть, сбились в кучку на сиденье напротив странного нового пассажира и смотрели на него, как семейство кроликов на лису, стараясь не дышать.

Беда была не в том, что от него несло хорьками. То есть это, конечно, была та ещё беда, но она оказалась сущим пустяком по сравнению с другой. Он разговаривал сам с собой, вот в чём дело. Точнее, части его тела говорили друг с другом. Всю дорогу.

– Ух, ну и мерзяво ж тут! Грю те, мой черёд в балде сидить!

– Ха! Вам там в брюхсе жизня-малина! Мы-то в ступах и ногах за вас всю как есть работу работаем!

Тут вмешалась правая рука:

– В ногах? А ты б попробовал весь в пурчатку усунуться, я б на тя позырил! А, катись оно всё вдоль-попёр, мне надыть лапсы вытянуть!

В молчаливом ужасе пассажиры увидели, как одна упрятанная в перчатку кисть их жуткого соседа отделилась от руки и пошла гулять по сиденью.

– Тута в бруках тож не мёд, ежли ты не бум-бум. Дыхсать нечем. Попроветрю-ка я…

– Туп Вулли, не смей!

Пассажиры ещё теснее сгрудились на сиденье и, не в силах отвести взгляд, уставились на штаны незнакомца. Там что-то шевелилось и ругалось себе под нос, причём в области, где никакого носа быть не должно. Наконец пара пуговиц расстегнулась, и на свет высунулся, моргая после темноты, очень маленький синекожий и рыжеволосый человечек.

Заметив пассажиров, он замер.

И вытаращился на них.

А они на него.

Наконец он улыбнулся им безумной улыбкой от уха до уха.

– Ну кыкс, чувлаки, всё типсы-топсы? – спросил он с отчаянной весёлостью. – Ну и аааатлично! А про меня прозабудьте, я ж просто тыкс, хлюцинация!

Он снова скрылся в штанах, и до пассажиров донёсся его громкий шёпот:

– Нае проблемо, я им балды запросто задуркнул!

Через несколько минут дилижанс остановился сменить лошадей. Дальше он отправился уже без тех пассажиров, что ехали внутри. Они вышли и попросили снять их багаж. Нет, спасибо, им что-то не хочется сегодня ехать дальше. Спасибо-спасибо, они сядут на завтрашний дилижанс. Нет-нет, они с удовольствием подождут его в этом чудном маленьком городке под названием, э, Опасный Поворот. Спасибо. До свидания.

Избавленный от части груза, дилижанс покатил быстрее. Ночью он продолжал двигаться, хотя и не должен был. Однако ненадолго он всё же остановился, и пассажиры с крыши как раз ужинали в придорожном трактире, когда услышали, что карета уехала. Возможно, это было как-то связано с горстью золотых монет, перекочевавшей в карман возницы.