Текст книги "Ночная Стража"

– В нашем анк-морпоркском отделении всегда дел невпроворот, – пояснил Метельщик. – Пришлось скупить лавки по обеим сторонам улицы. – Он взял свиток с одного из столов, бегло просмотрел содержимое и, грустно вздохнув, бросил его обратно. – И все работают сверхурочно, – добавил он. – Мы сидим тут круглые сутки, а когда мы говорим «круглые сутки», уж поверь, так оно и есть.

– Но чем именно вы занимаетесь? – спросил Ваймс.

– Мы заботимся о том, чтобы события случались.

– А без вас они не случаются?

– Смотря какие. Мы исторические монахи, господин Ваймс. Мы приглядываем за тем, чтобы все происходило.

– Никогда не слышал о вас, хотя знаю город как свои пять пальцев, – заметил Ваймс.

– Верно, а как часто ты разглядываешь свои пять пальцев, господин Ваймс? Перестань ломать голову, мы в Глиняном переулке.

– Что? Вы те самые чокнутые монахи из странного, чужеземного вида здания между конторой ростовщика и дешевой лавчонкой? Те самые монахи, которые пляшут на улицах, стучат в барабаны и вопят всякую чушь?

– Молодец, господин Ваймс. Ты не поверишь, как незаметен может быть полоумный монах, вопящий всякую чушь и пляшущий под бой барабанов.

– Когда я был маленьким, почти вся моя одежда покупалась в той дешевой лавчонке в Глиняном переулке, – сказал Ваймс. – Все наши знакомые там одевались. А заправлял этой торговлей какой-то чужеземец с очень смешным именем…

– Брат Пей Мой Чай, – ответил Метельщик. – Не слишком просвещенный агент, но настоящий гений, когда дело касается третьесортного барахла.

– Рубашки, заношенные настолько, что просвечивают насквозь, и лоснящиеся, как стекло, штаны… – кивнул Ваймс. – К концу недели половина этих вещей возвращалась обратно к ростовщикам.

– Правильно, – согласился Метельщик. – Ты закладываешь свою одежду ростовщику, но никогда не покупаешь у него вещи, потому что существует Черта, которую нельзя переступать.

Ваймс кивнул. Чем ниже по лестнице, тем ближе ступени, тем условнее граница между ними, и боги знают, как женщины трясутся над тем, чтобы ненароком не очутиться ступенькой ниже. Простолюдинки в этом смысле ничуть не лучше герцогинь. Пусть у тебя почти ничего нет, но Черта есть всегда. Пусть одежда дешевая и старая, ее можно хотя бы выстирать. Пусть за твоей дверью нет ничего, на что могли бы позариться воры, зато твое крыльцо будет настолько чистым, что с него можно есть – если, конечно, у тебя вдруг появится что есть. И никто никогда не покупал одежду в ломбарде. Отступить от этого правила означало опуститься до самого дна. Нет, ты покупал одежду в сомнительной лавке господина Чая и никогда не спрашивал, где тот ее взял.

– На свою первую работу я пошел в костюме, купленном именно там, – сказал Ваймс. – Кажется, с тех пор прошла целая вечность.

– Нет, – возразил Метельщик. – Это случилось всего на прошлой неделе.

Тишина раздулась на всю комнату. Ее нарушало только тихое жужжание вращающихся цилиндров.

– Ты уже должен был сам обо всем догадаться, – наконец промолвил Метельщик.

– С чего бы? Бо́льшую часть времени я либо дрался, либо валялся в отключке, либо пытался вернуться домой! Хочешь сказать, я где-то там?!

– О да. И прошлой ночью ты стал героем, взяв на прицел опасного злодея, который напал на твоего сержанта.

– Ерунда, – помолчав, ответил Ваймс. – Не было такого. Я бы запомнил. Первую неделю службы я до сих пор помню во всех подробностях.

– Занятно, верно? – усмехнулся Метельщик. – Но разве не говорится в писании: «Есть многое на свете, о чем нам забыли сказать»? Господин Ваймс, тебе стоит недолго отдохнуть в Саду Безмятежности Внутреннего Города.

Это и правда был сад, похожий на большинство садов и парков в районе Глиняного переулка. Серая почва представляла собой старую кирпичную крошку, смешанную с кошачьим пометом и полусгнившим мусором. В дальнем конце находился общественный сортир на три кабинки. Он был традиционно расположен рядом с калиткой, ведущей в задний проулок, чтобы собирателям нечистот не приходилось далеко ходить, но данный сортир отличался от собратьев тем, что рядом с ним был установлен небольшой, медленно вращающийся каменный цилиндр, да и калитка была заперта.

Сад тонул в полумраке, как и другие подобные сады. Освещение появится, только если в домах по соседству поселятся люди побогаче, – тогда и саду перепадут остатки попользованного света. Некоторые пытались разводить на своих клочках земли голубей или кроликов; другие, игнорируя очевидное, выращивали овощи. Но дотянуться до настоящего солнечного света в подобных садах могли разве что волшебные бобы.

Тем не менее кто-то здесь очень постарался. Большая часть свободного пространства была засыпана гравием различного калибра, на котором вывели граблями плавные волны и завитки. Тут и там виднелись внушительные валуны, расположенные явно с каким-то умыслом.

Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, Ваймс уставился на сад камней.

Он понимал, чего тут хотели добиться, но, похоже, все усилия садовника пропали даром. В конце концов, это же большой город. Тут повсюду царит мусор. Наиболее распространенный способ от него избавиться – это перекинуть через соседнюю стену. Рано или поздно кто-нибудь его продаст или, возможно, съест.

Молодой монах прилежно разравнивал гравий граблями. Заметив Метельщика, он поклонился.

Старик присел на каменную скамью.

– Юноша, прекрати заниматься всякой ерундой и принеси-ка лучше нам две чашки чая, – велел он. – Мне – зеленый с ячьим маслом, а господин Ваймс, насколько я знаю, любит чай, заваренный в котелке так, чтобы ложка стояла, с двумя кусочками сахара и вчерашним молоком.

– Именно такой и люблю, – подтвердил Ваймс, садясь за стол.

Метельщик вздохнул тяжело и протяжно.

– А я люблю разбивать сады, – сказал он. – Жизнь должна быть похожа на сад.

Ваймс тупо смотрел на то, что находилось прямо перед ним.

– Ладно, – сказал он. – Гравий, камни – это я могу понять. И жаль, что все завалено мусором. Но ведь без него никуда, верно?

– Да, – согласился Лю-Цзе. – Все – часть замысла.

– Что? И пустая сигаретная пачка?

– Конечно. Она взывает к стихии воздуха.

– А кошачий помет?

– Напоминает нам о дисгармонии, которая, подобно кошке, проникает во все сферы.

– А капустные кочерыжки? Использованные сонки?[5]5
  Названы так в честь Уоллеса Сонки, человека, без чьих экспериментов с тонкой резиной проблема перенаселения Анк-Морпорка была бы куда более насущной.


[Закрыть]

– На свою беду, мы забыли о роли органики во всеобщей гармонии. То, что кажется нам случайным вмешательством, на самом деле часть высшего замысла, постичь который мы можем лишь отчасти. Этот важнейший факт как раз относится к твоему случаю.

– А пивная бутылка?

Впервые Ваймс увидел, как монах хмурится.

– Знаешь, какая-нибудь сволочь обязательно перекинет ее через стену, возвращаясь в пятницу с дружеской попойки. И если бы это не было запрещено, я бы дал ему ощутить хлопок моей ладони, уж не сомневайся.

– То есть бутылка не является частью высшего замысла?

– Может, да, может, нет. Кому какое дело? Такие вопросы крайне неблагоприятно влияют на мои тунги, – сказал Метельщик. Он откинулся на спинку, положив руки на колени. Снова воцарилось спокойствие. – Итак, господин Ваймс… Начнем с самого начала. Наша вселенная состоит из очень маленьких частиц.

– А?

– Мы должны двигаться постепенно. Ты сообразительный человек, господин Ваймс, и все поймешь. Я не могу и дальше говорить, будто все происходит по волшебству.

– Слушай, я что, правда сейчас здесь? Ну, в городе? В смысле, я, но молодой?

– Конечно. А почему бы и нет? Так, о чем я… Ах да. Вселенная состоит из очень маленьких частиц и…

– Не лучшее время для службы в Страже. Я вспомнил! Комендантский час! И это только начало!

– Из маленьких частиц, господин Ваймс, – уже резче произнес Метельщик. – Ты должен это понять.

– Да-да, конечно. И насколько маленьких?

– Очень, очень маленьких. Настолько крошечных, что иногда они ведут себя крайне странно.

Ваймс вздохнул.

– Теперь я должен спросить, насколько странно, да?

– Я рад, что ты задал этот вопрос. Во-первых, они могут находиться в разных местах одновременно. Думай, господин Ваймс, думай.

Ваймс попытался сосредоточиться на том, что смахивало на грязный кулек, символизирующий, возможно, Бесконечность. Сейчас множество тревожных мыслей требовали его внимания, но ради вопроса монаха он отодвинул их в сторону – и, как ни странно, почувствовал большое облегчение. Разум иногда выкидывает подобные фортели. Ваймс вспомнил, как однажды с интересом рассматривал узоры на ковре, хотя был серьезно ранен и мог истечь кровью, если бы сержант Ангва не подоспела вовремя. А его чувства тем временем говорили: «У нас осталось всего несколько мгновений, так давайте запечатлеем все, в мельчайших подробностях…»

– Такого не может быть, – отозвался Ваймс. – Если эта скамейка сделана из мельчайших частиц, которые могут находиться в разных местах одновременно, как она вообще стоит?

– Молодец, возьми с полки сигарку! – торжествующе воскликнул Метельщик. – В этом-то вся и сложность, господин Ваймс. И ответ на твой вопрос, как говорит наш настоятель, заключается в том, что эта скамейка тоже находится в разных местах одновременно. А, вот и чай… А для того, чтобы она могла находиться в разных местах одновременно, множественная вселенная должна состоять из множества альтернативных вселенных. Из мириад мириад. Самого большого числа, которое только можно вообразить. Только так вселенная может вместить в себя все кванты. Ты меня понимаешь или я слишком спешу?

– А, ты об этом, – сказал Ваймс. – Да-да, слышал. Типа ты принимаешь одно решение в этой вселенной и совсем другое – в другой. Помнится, волшебники спорили об этом на одном помпезном приеме. Они обсуждали… Славное Двадцать Пятое Мая.

– И что именно они говорили?

– Обычную чепуху… Что все было бы иначе, если бы мятежники как следует защищали ворота и мосты, что осаду лобовой атакой не прорвешь… Мол, все именно так и случилось, но не здесь, а где-то еще.

– И ты им поверил?

– По мне, так все это полная тунга. Но иногда сам невольно гадаешь: а как бы все сложилось, если бы я поступил иначе?..

– Как в том варианте, когда ты убил свою жену?

Отсутствие какой-либо реакции со стороны Ваймса явно произвело впечатление на Метельщика.

– Это типа проверка?

– Ты способный ученик, господин Ваймс.

– Но в другой вселенной, можешь мне поверить, ты бы получил по морде.

Метельщик опять улыбнулся едва заметной, действующей на нервы улыбкой, словно не поверил ни единому слову.

– Ты не убивал свою жену, – сказал он. – Ни в одном из вариантов. Нет ни одного места во всей бесконечно огромной множественной вселенной, где Сэм Ваймс, такой, какой он сейчас, убил бы леди Сибиллу. Хотя теория говорит о другом. А именно: если что-то может произойти, оно должно произойти. Разумеется, если законы физики не нарушены. Пусть в твоем случае этого не произошло, тем не менее теория множества вселенных работает. Не будь ее, мы бы не могли принимать решения.

– Ну и что?

– А то, что все наши поступки очень важны! – воскликнул Метельщик. – Люди изобретают другие законы. То, что они делают, имеет большое значение! Наш настоятель пришел в подлинный восторг от этой теории. Чуть сухариком не подавился. Ведь это означает, что множественная вселенная не бесконечна и выбор людей значит куда больше, чем им кажется. Своими поступками они способны изменять вселенную.

Метельщик пристально посмотрел на Ваймса.

– Господин Ваймс, ты сейчас думаешь, что переместился назад во времени и можешь оказаться тем самым сержантом, который научил тебя всему, что ты сейчас знаешь?

– Была такая мысль. Стража в эти дни принимала всех подряд. Смутные времена были: комендантский час, все друг на друга стучали… Но послушай, я помню Киля. Да, у него определенно был шрам, была и повязка на глазу, но я точно уверен: это был не я.

– Верно. Вселенная работает несколько иначе. Тебя действительно взял под крыло некий Джон Киль, стражник, который перебрался в Анк-Морпорк из Псевдополиса, потому что тут больше платят. Это был вполне реальный человек. И притом не ты. Кстати, он говорил тебе, что сразу по приезде, едва он вылез из повозки, на него напали двое грабителей?

– Да, говорил, – подтвердил Ваймс. – Точно, грабители. Они-то и оставили ему на память шрам. Обычное приветствие Анк-Морпорка. Но он был силен. Без проблем уложил обоих.

– А тут их было трое, – вставил Метельщик.

– Да, с тремя справиться сложнее, но…

– Ты стражник. Сам догадайся, как звали третьего.

Ваймсу даже не пришлось задумываться. Ответ пробкой вылетел на поверхность из глубин самых мрачных подозрений.

– Карцер?

– Да, он быстро освоился здесь.

– Этот гад сидел в соседней камере! Да еще хвастался, что ограбил кого-то.

– И вы оба застряли здесь, господин Ваймс. Это больше не твое прошлое. Нет, не так. Это просто прошлое. А выше находится просто будущее. Которое может оказаться твоим. А может, и не оказаться. Ты хочешь сейчас вернуться домой, оставив Карцера здесь, а Джона Киля – мертвым? Но если ты поступишь так, у тебя больше не будет дома. Потому что не будет порядочного человека, который обучит молодого Сэма Ваймса работе стражника. Он научится всему у людей типа сержанта Тука, капрала Квирка и младшего капрала Колона. И это еще не самое плохое. Дальше может быть куда хуже.

Ваймс закрыл глаза. Вспомнил, каким зеленым был. А Фред, ну что Фред… Фред Колон не так уж плох, если не брать в зачет его сердечную трусоватость и отсутствие воображения, зато Квирк… Квирк всегда был сукиным сыном, что же касается Тука, н-да, он был наставником Фреда, а яблоко от яблони недалеко падает. Ну а чему научился Сэм Ваймс у Джона Киля? Всегда быть начеку, жить своим умом, не брать в голову квирков и туков – и плевать в сегодняшней драке на все правила, если от этого зависит твоя способность драться завтра.

Он часто думал, что давно бы погиб, если бы не…

Он резко поднял взгляд на монаха.

– Увы, господин Ваймс, я не знаю, – покачал головой Лю-Цзе. – Сейчас все абсолютно неопределенно. Это все кванты.

– Зато я знаю! Мое будущее уже свершилось, потому что я был в нем!

– Увы, мой друг. Тут все упирается в квантовые помехи. Понятно? Вижу, что нет… Скажем так… Существует одно прошлое и одно будущее. Но есть два настоящих. Одно, в котором оказался ты и твой злобный приятель, и второе, в котором вас нет. Мы можем заставить эти два настоящих сосуществовать в течение нескольких дней. На это уйдет много человеко-часов, но мы на это способны. Однако потом два настоящих все равно сольются в одно целое. Какое будущее настанет – зависит от тебя. Нам нужно будущее, в котором Ваймс будет хорошим стражником. А не то, другое.

– Но оно и так должно было настать! – рявкнул Ваймс. – Я же говорил, я помню его. Я лично там был! Еще вчера!

– Хорошая попытка, но это уже ничего не значит, – возразил монах. – Поверь мне. Это случилось с тобой, но могло и не случиться. Это все кванты. Сейчас в грядущем будущем не существует дырки, в которую мог бы втиснуться командор Ваймс. Это так называемое Неопределенное будущее. Но если ты все сделаешь правильно, оно обретет определенность. Сейчас Сэм Ваймс учится быть крайне скверным стражником. И он способный ученик.

Тощий монах встал.

– Я дам тебе время подумать, – сказал он.

Ваймс кивнул, разглядывая гравиевый садик.

Метельщик тихо отошел и скрылся в храме. Там он пересек конторское помещение, снял висевший на груди ключ странной формы и вставил его в замочную скважину небольшой двери. Дверь открылась, из-за нее хлынул яркий солнечный свет. Монах шагнул через порог, подошвы его сандалий, покинув холодные каменные плиты, коснулись утоптанной, теплой от солнца земли.

В этом глубоком прошлом река протекала по другому руслу, и современные жители Анк-Морпорка весьма удивились бы, узнав, как мило она выглядела семьсот тысяч лет тому назад. На отмелях посреди реки нежились на солнышке гиппопотамы. Ку жаловался, что последнее время они стали доставлять много беспокойства и ему теперь приходится по ночам заключать свой лагерь в кольцо времени, благодаря которому животные, вздумавшие побродить среди палаток, вдруг снова оказывались в реке, обзаведясь по пути сильной головной болью.

Сам Ку в соломенной шляпе, защищавшей его от палящих лучей, наблюдал за действиями своих помощников на расчищенном от лиан участке. Лю-Цзе, тяжело вздохнув, направился туда.

Он знал, что без взрывов не обойдется.

Не то чтобы он недолюбливал Ку, отвечавшего в ордене за всевозможные механизмы. В некотором роде этот человек занимался почти тем же самым, что и настоятель. Настоятель брал идеи тысячелетней давности и перерабатывал их совершенно новым образом, так что в результате множественная вселенная раскрывалась, словно цветок. Ку, со своей стороны, брал древнюю технологию Ингибиторов, позволяющую хранить и восстанавливать время, и приспосабливал ее для рутинных повседневных нужд – например, чтобы отрывать людям головы. А Лю-Цзе всегда старался избегать подобных мер. Людским головам можно найти куда более достойное применение.

Перед Лю-Цзе простиралась бамбуковая декорация улицы, по которой шла шеренга монахов, весело приплясывая под грохот петард и бой барабанов. Прежде чем скрыться за углом, последний монах обернулся и как бы случайно сунул в протянутые руки соломенного чучела маленький барабанчик.

Воздух замерцал, и чучело с легким хлопком исчезло.

– Приятно видеть, что на сей раз ты обошелся без отрывания голов, – заметил Лю-Цзе, присаживаясь на натянутую лиану.

– Привет, Метельщик, – поздоровался Ку. – Не могу взять в толк, в чем я ошибся. Понимаешь, тело должно было переместиться на микросекунду вперед, оставив голову позади. – Он поднял мегафон. – Всем спасибо! Еще разок, покорнейше прошу! Сото, командуй!

Он повернулся к Лю-Цзе.

– Итак?

– Он обдумывает, – сказал Лю-Цзе.

– Я тебя умоляю, Лю-Цзе! Сам знаешь, это совершенно против правил! Наша задача – искоренять инородные витки истории, а не тратить прорву времени на их поддержание!

– Но данный виток важен. Мы перед этим человеком в долгу. Ведь он не виноват, что, как раз когда он провалился сквозь купол, у нас тут произошло глобальное времятрясение.

– Две временные линии разворачиваются параллельно! – простонал Ку. – Это совершенно неприемлемо, знаешь ли. Мне приходится прибегать к еще не опробованным техникам.

– Да, но это всего несколько дней.

– А Ваймс? Он выдержит? Он же необучен!

– Как бы там ни было, он прежде всего стражник. Стражник остается стражником при любых обстоятельствах.

– Не понимаю, почему я слушаю тебя, Лю-Цзе, правда не понимаю, – покачал головой Ку. Бросив взгляд на арену, он поспешно вскинул рупор. – Не держи ее так! Я сказал, не держи ее тем концом вве…

Воздух вздрогнул от громового раската. Лю-Цзе даже не обернулся.

Ку снова поднес рупор ко рту и устало произнес:

– Ладно, кто-нибудь, позовите брата Кая! Начните поиски, гм, скажем, с позапрошлого века. Ты даже не пользуешься моими изобретениями, а ведь они такие, э, изобретательные, – добавил он, укоризненно посмотрев на Лю-Цзе.

– Нет нужды, – ответил Лю-Цзе. – Мне своих мозгов хватает. И вообще, я ведь пользуюсь темпоральным туалетом, верно?

– Сортир, сливающий нечистоты на десять миллионов лет в прошлое? Не самая лучшая идея, Метельщик. До сих пор не понимаю, как тебе удалось меня уговорить.

– Он позволяет нам экономить четыре пенса в неделю на услугах Короля Гарри и его ведрочерпиев, а четыре пенса, Ку, – это не пустяк, ибо разве не говорится: «Сэкономленный пенни – заработанный пенни»? Кроме того, все падает прямо в кратер вулкана. Абсолютно гигиенично.

Снова прогремел взрыв. Ку обернулся и вскинул рупор.

– В бубен больше двух раз не стучать! – взревел он. – Бум-бум-бросили-пригнулись! Зарубите себе на носу, покорнейше прошу!

Он снова повернулся к Метельщику.

– Не больше четырех дней, Лю-Цзе. Извини, но после этого я обязан буду отразить все в отчетах. И если твой человек выдержит, я буду сильно удивлен. Каким бы, по-твоему, крутым он ни был, рано или поздно его рассудок окажется под угрозой. Это не его время.

– Но мы ведь узнаем столько нового! – настаивал Лю-Цзе. – Получается идеальная логическая цепочка: Ваймс появился точно в нужное время и даже выглядит как Джон Киль! Повязка на глазу и шрам! Что это – Повествовательная Причинность, Историческая Неотвратимость или просто странное совпадение? А может, придется вернуться к теории о том, что история сама себя восстанавливает? Или случайностей вообще не бывает, как и говорит настоятель? Любая случайность – всего лишь часть замысла более высокого порядка? Как бы мне хотелось узнать все это!

– Четыре дня, – упрямо повторил Ку. – Потом эта маленькая авантюра выплывет наружу и настоятель будет нами очень, очень недоволен.

– Ты прав, о Ку, – смиренно согласился Лю-Цзе.

«О да, настоятель будет очень недоволен. Если узнает, конечно», – мысленно добавил он, пока шел назад к двери, маячившей в чистом поле. На сей счет настоятель выражался весьма недвусмысленно. Глава исторических монахов (Людей в Шафрановом, Монастыря-Которого-Нет… имен у них много) никогда бы не разрешил ничего подобного, и он приложил немало усилий, вдалбливая это в голову Лю-Цзе. «Но если ты все же решишься на такое, – добавил тогда настоятель, – очень надеюсь, что Историческая Неотвратимость победит».

Вернувшись в сад, Метельщик обнаружил, что Ваймс таращится невидящим взглядом на пустую консервную банку из-под бобов, воплощающую Вселенское Единство.

– Итак, командор, – сказал Лю-Цзе.

– Вы что-то типа… патруля времени? – спросил Ваймс.

– В некотором роде, – ответил Метельщик.

– Приглядываете за тем, чтобы… ну, все происходило хорошо?

– Не хорошо, а правильно, – уточнил Метельщик. – Но, честно говоря, в последнее время мы успеваем заботиться только о том, чтобы хоть что-то происходило. Раньше мы считали, что время похоже на реку, по которой можно грести и взад и вперед и возвращаться туда, откуда отчалил. Потом мы поняли, что оно больше похоже на море, по которому можно плавать не только взад и вперед, но и в стороны. Еще позже мы предположили, что время – это скорее водяной шар, в котором можно плыть еще и вверх и вниз. А сейчас… сейчас нам кажется, что время – это великое множество пространств, скатанных в единое целое. Кроме того, бывают еще временны́е скачки и временны́е сдвиги, да и люди добавляют путаницы, когда убивают или выигрывают время. Ну и кванты, конечно, куда без них… – Монах тяжело вздохнул. – Без треклятых квантов никуда. Таким образом, честно говоря, мы рады уже тому, что вчера наступает прежде, чем завтра. Ты, господин Ваймс, оказался втянутым в определенное… событие. Мы не можем его исправить, чтобы вышло так, как надо. Но ты – можешь.

Ваймс откинулся на спинку скамейки.

– А у меня есть выбор? Как говорил мой старый сержант, делай ту работу, что прямо перед тобой. – Он осекся. – Так выходит, это был я, да? Это я научил себя всему тому, что знаю…

– Нет. Я же объяснял.

– А я не понял. Впрочем, возможно, мне это и не нужно.

Метельщик сел.

– Отлично. Итак, господин Ваймс, теперь я провожу тебя обратно в храм, расскажу, что знаю, о сержанте, мы попытаемся разобраться, что из этого тебе пригодится, а потом сделаем небольшой прыжок назад, чтобы ты сам сообщил себе все, что тебе необходимо знать. Только никаких имен!

– А что случится со мной? – спросил Ваймс. – Со мной, который сидит здесь и сейчас? Ну то есть… другой я пойдет себе дальше, а что будет со мной?

Метельщик долго и задумчиво смотрел на него.

– Знаешь, – произнес он наконец, – очень трудно говорить о квантах на языке, изначально предназначенном для того, чтобы одна обезьяна могла сообщить другой, где висит спелый фрукт. Что будет потом? Ну, будешь ты. Примерно такой же, как сейчас, поэтому никто не сможет сказать, что это не ты. Эта встреча будет своего рода витком во времени. В некотором смысле она никогда не закончится. Это, ну…

– Как сон, – устало закончил Ваймс.

Метельщик просиял.

– Очень хорошо! Замечательно! Не правда, но очень, очень хорошая ложь.

– А нельзя было взять и все мне просто рассказать? – спросил Ваймс.

– Нельзя. Все я бы рассказать не смог, да и ты, господин Ваймс, сейчас не в настроении для всяких словесных игрищ. Я хочу, чтобы человек, которому ты доверяешь, то есть ты сам, рассказал тебе всю правду, которую тебе необходимо знать. А потом мы займемся тем, что послушники называют «нарезкой и склейкой», и господин Ваймс вернется на улицу Паточной Шахты немного помудревшим.

– А как ты собираешься вернуть его… меня в участок? Никакую гадость я пить больше не буду, даже не думай.

– Хорошо. Мы завяжем тебе глаза, крутанем несколько раз, проведем окольными путями и вернем туда, откуда взяли. Обещаю.

– Другие советы есть? – мрачным тоном спросил Ваймс.

– Просто будь самим собой, – посоветовал Метельщик. – Дождись итога. Настанет время, когда ты вспомнишь произошедшее и поймешь, что оно имело смысл.

– Правда?

– Я не стал бы обманывать тебя. Идеальный миг придет. Верь мне.

– Но… – Ваймс замолчал.

– Да?

– Ты же понимаешь, тут есть еще одна небольшая загвоздка. Допустим, я стану сержантом Килем. Но я помню, какой сейчас день, и знаю, что должно произойти.

– Да, – сказал Метельщик. – Я тоже знаю. Ты хочешь об этом поговорить?

Капитан Мякиш прищурился.

– Что здесь происходит?

– Где именно? – спросил Ваймс, борясь с приступом тошноты.

После путешествия назад во времени его преследовало отвратительное ощущение: будто он теперь не один, а целых два человека, причем оба чувствуют себя прескверно.

– Ты двоишься.

– Наверное, от усталости, – буркнул Ваймс, неимоверным усилием воли приходя в себя. – Послушай, капитан. Я – Джон Киль и могу это доказать, понятно? Задавай вопросы. Мои документы и так у тебя. У меня их украли!

Мякиш замялся на мгновение. Он был из тех людей, чьи мысли, придя в движение, крайне неохотно меняли направление.

– Ладно, тогда скажи, кто командует Стражей Псевдополиса? – спросил он.

– Шериф Ураклякс, – без запинки ответил Ваймс.

– Ага! Ошибся. На первом же вопросе, да? На самом деле, дурень, это шериф Пер…

– Х-на, сэр, прошу прощения, – вмешался Пятак.

– Да? Что?

– Уже Ураклякс, сэр. Перли умер на прошлой неделе, я в пивной, х-на, слышал.

– Напился и упал в реку, – подсказал Ваймс.

– Так я, х-на, и слышал, – подтвердил Пятак.

Мякиш вдруг озверел.

– Но ты ведь тоже мог об этом слышать! Что это доказывает?!

– Спроси что-нибудь еще, – предложил Ваймс. – Спроси, что Ураклякс говорил обо мне.

«Надеюсь, я дам правильные ответы…» – подумал он про себя.

– И что же?

– Он говорил, что я был лучшим стражником под его началом и ему очень жаль меня отпускать. Говорил, я мужик что надо. Жалел, что не может платить мне двадцать пять долларов в месяц, которые я получу тут…

– Я не предлагал тебе…

– Нет, ты предложил мне двадцать долларов, но теперь, когда я вижу, какой у вас тут бардак, они меня уже не устраивают! – рявкнул Ваймс. Мякиш абсолютно не умел управлять беседой, и Ваймс не замедлил этим воспользоваться. – Если ты платишь Туку двадцать долларов, он должен давать тебе девятнадцать сдачи. Ему даже не по силам одновременно говорить и жевать жвачку. И кстати, взгляни-ка сюда.

Ваймс бросил на стол наручники. Мякиш и Пятак уставились на них как завороженные.

«Да уж…» – подумал Ваймс, поднимаясь и выхватывая арбалет из рук Пятака. Тут главное – правильно двигаться. Если двигаешься уверенно, можешь выиграть пару секунд. Уверенность – это всё. Он выпустил стрелу в пол и передал арбалет стражнику.

– Даже ребенок мог бы избавиться от этих наручников, а Пятак, хотя и содержит камеры в чистоте, надзиратель никудышный, – сказал Ваймс и навис над столом. – Это ваше заведение нуждается в хорошей встряске.

Костяшки его пальцев упирались в стол капитана, а лицо находилось всего в нескольких дюймах от дрожащих усов и мутных глаз Мякиша.

– Двадцать пять долларов, или я ухожу, – произнес он слова, которых, вероятно, не произносил еще ни один заключенный во всем мире.

– Двадцать пять долларов… – как загипнотизированный, повторил Мякиш.

– И звание сержанта при оружии, – добавил Ваймс. – Не просто сержанта. Не хочу, чтобы мной командовали люди типа Тука.

– Сержант при оружии… – рассеянно повторил Мякиш, но Ваймс расслышал в его голосе едва заметные нотки одобрения.

Должно быть, Мякишу понравилось, как звучит это звание – по-военному. Хотя на самом деле оно пришло из тех времен, когда Стражи еще не существовало и суд, чтобы доставить в зал обвиняемого, нанимал здоровяка с дубиной, которого звали приставом или сержантом при оружии. Простота и изящность этого решения проблем всегда восхищала Ваймса.

– Ну… э… шериф Ураклякс… э… определенно дал тебе блестящие рекомендации, – наконец пробормотал капитан, зашуршав бумагами. – Действительно блестящие. Мы столкнулись с определенными трудностями, потеряв сержанта Ви…

– Я хочу получить жалованье за первый месяц авансом, сэр. Нуждаюсь в одежде, приличном питании и жилье.

Мякиш откашлялся.

– Многие неженатые стражники живут в казармах на Халявной стороне…

– Но не я, – перебил его Ваймс. – Я остановлюсь у доктора Газона на Мерцающей улице.

«Ну, Рози ведь намекала, что у него есть свободная комната…»

– У этого трипперного, х-на, докторишки? – изумился Пятак.

– Я очень разборчив в своих знакомствах, – сказал Ваймс. – Кстати, доктор живет буквально в двух шагах отсюда.

Он убрал руки со стола, отошел на шаг и отдал честь с до смешного преувеличенной лихостью, как всегда нравилось Мякишу.

– Прибуду на службу ровно в три завт… сегодня, сэр! – рявкнул он. – Благодарю вас, сэр!

Мякиш завороженно смотрел на него.

– Двадцать пять долларов, сэр, – напомнил Ваймс, не опуская руки.

Капитан встал и шагнул к древнему зеленому сейфу в углу. Мякиш приложил все усилия, чтобы Ваймс не увидел, какую комбинацию он набирает на диске, но его потуги были совершенно излишни. Когда Ваймса произвели в капитаны, сейф стоял в том же углу, и всем была известна не только комбинация 4-4-7-8, но и то, что никто не знает, как ее изменить. Хранили в сейфе лишь чай и сахар, а также те бумаги, которые надо было подсунуть прочитать Шнобби.

Мякиш вернулся к столу с небольшим кожаным кошельком, отсчитал нужную сумму, но, все еще пребывая в потрясении, даже не попросил Ваймса расписаться.

Ваймс взял деньги, еще раз отдал честь и протянул другую руку.

– Значок, сэр, – сказал он.

– А? Ах да, конечно…

Окончательно сломленный капитан пошарил в верхнем ящике письменного стола и достал тусклый значок стражника. Будь Мякиш более наблюдателен, он заметил бы, с какой жадностью Ваймс уставился на бляху.

Новоиспеченный сержант при оружии аккуратно взял значок и снова отдал честь.