Текст книги "Благие знамения"

Нельзя сказать, чтобы Кроули всерьез рассчитывал наткнуться на фразу типа «всего одиннадцать лет назад особняк принадлежал женскому монастырю ордена сатанистов, хотя вообще-то монашки в этом ни черта не смыслили», – но ведь никогда не знаешь наверняка.

К ним лениво приблизился упитанный парень в камуфляже и с пластмассовой чашкой кофе в руках.

– Кто выигрывает? – дружелюбно спросил он. – Молодой Эвансон из группы Перспективного планирования так заехал мне по правому локтю!

– Мы все, похоже, проиграем, – туманно ответил Кроули.

Из сада донеслась стрельба. Не треск и свист шариков с краской, а настоящий грохот, который производят, с огромной скоростью вылетая из ствола, кусочки свинца аэродинамической формы.

А затем ответная очередь с другой стороны.

Резервные бойцы переглянулись. Следующий залп разнес вдребезги довольно уродливый викторианский витраж около двери и пробил ряд дырочек в оштукатуренной стене над головой Кроули.

Азирафаэль схватил его за руку.

– Что за чертовщина? – воскликнул он.

Лицо Кроули озарилось змеиной улыбкой.

Найджел Томпкинс очнулся с легкой головной болью и весьма туманными воспоминаниями о событиях последних минут. Он не подозревал, что человеческий мозг обладает замечательным защитным механизмом, позволяющим стирать из памяти особенно невыносимые сцены, и поэтому счел этот туман последствием случайной пульки, попавшей ему в голову.

Он смутно осознавал, что его пистолет стал немного тяжелее, но, будучи слегка не в себе, понял, что именно случилось с его оружием, только после того, как прицелился в Нормана Везерда из отдела Внутреннего аудита и нажал на спусковой крючок.

– Не пойму, что тебя возмущает, – сказал Кроули. – Он же сам хотел настоящую пушку. Только о ней и мечтал.

– Но ты натравил его на беззащитных людей! – сказал Азирафаэль.

– О нет, – сказал Кроули. – Не совсем так. Все по-честному.

Личный состав отдела Финансового планирования распластался в траве за повалившимся забором и комментировал события в самых забористых выражениях.

– Я всегда говорил, что этим, из Снабжения, нельзя доверять, – сказал заместитель финансового директора. – Вот ублюдки!

В стену над его головой с грохотом ударила пуля.

Он быстро переполз к маленькой группе, склонившейся над Везердом.

– Ну что там?! – воскликнул он.

Заместитель главного бухгалтера повернул к нему измученное лицо.

– Плохи дела, – мрачно сказал он. – Пуля пробила почти все. «Аксесс», «Барклай-кард» и «Дайнерс» – навылет.

– Застряла только в золотой карте «Американ экспресс», – добавил Везерд.

С тихим ужасом они разглядывали испорченный бумажник для кредитных карточек с пулевым отверстием, прошившим его почти насквозь.

– Зачем они так? – спросил один из служащих бухгалтерии.

Начальник отдела Внутреннего аудита открыл рот, подыскивая какой-то разумный ответ, да так и не нашел. Каждого можно на чем-то сломать, и аудитор уже слышал треск. Двадцать лет службы. Когда-то он хотел стать художником-оформителем, но консультант по профориентации о таком даже не слышал. Двадцать лет двойной проверки финансовых ведомостей. Двадцать лет возни с этим чертовым ручным арифмометром, хотя даже сотрудники Перспективного планирования уже работали на компьютерах. И вот теперь, непонятно почему, – может, в целях реорганизации или чтобы избежать расходов, связанных с досрочным выходом на пенсию, – они решили убить его.

В его ушах трубила марш паранойя.

Он опустил взгляд на свое оружие. Сквозь дымку ярости и недоумения он заметил, что пистолет стал больше и чернее, чем прежде. И еще тяжелее.

Он прицелился в ближайший куст, и очередь стерла зеленое насаждение с лица земли.

Ага! Так вот что это за игра. Ладно, посмотрим, чья возьмет.

Он взглянул на своих подчиненных.

– Отлично, парни, – сказал он. – Давайте сделаем этих недоносков!

– Мне кажется, – заметил Кроули, – что стрелять никого не заставляют.

И он улыбнулся Азирафаэлю широкой и жесткой улыбкой.

– Пошли, – сказал он. – Посмотрим, что к чему, пока они заняты делом.

Вночи гремели выстрелы.

Джонатан Паркер из группы Снабжения ползком пробирался по кустам, и вдруг кто-то обхватил рукой его шею.

Найджел Томпкинс выплюнул изо рта листья рододендрона.

– Может, где-то там и работают законы компании, – прошипел он сквозь корку грязи, – но здесь я закон…

– Довольно подлая выходка, – заметил Азирафаэль, шагая по пустому коридору.

– А что я такого сделал? Ну что я сделал? – бубнил Кроули, наугад открывая двери.

– По твоей милости люди стреляют друг в друга!

– Ну и что? Это их выбор. Им хотелось пострелять – я всего лишь помог. Считай это уменьшенной моделью Мироздания. Свобода воли для каждого и все такое. Непостижимая штука, так ведь?

Азирафаэль молча смотрел на него.

– Ну ладно, ладно, – с несчастным видом буркнул Кроули. – Никто никого не убьет. Они все чудесным образом уцелеют. Иначе было бы уже не смешно.

Азирафаэль облегченно вздохнул.

– Знаешь, Кроули, – сказал он, сияя улыбкой, – я всегда говорил, что в глубине души ты совершенно…

– Прекрасно, прекрасно, – огрызнулся Кроули. – Почему бы тебе не растрезвонить об этом на весь Бо… белый свет?

Через некоторое время стали возникать ненадежные союзы. Сотрудники большинства финансовых отделов обнаружили, что у них есть общие интересы, уладили свои разногласия и, объединившись, единым фронтом атаковали группу Перспективного планирования.

Когда прибыла первая полицейская машина, шестнадцать пуль с разных сторон пробили ее радиатор прежде, чем она доехала до середины подъездной дорожки. Еще два выстрела срезали радиоантенну, но слишком поздно, слишком поздно.

Мэри Ходжес как раз собиралась положить телефонную трубку, когда Кроули открыл дверь ее кабинета.

– Это, должно быть, террористы, – рявкнула она. – Или браконьеры. – Она уставилась на вошедших. – Вы ведь из полиции?

Кроули увидел, что ее глаза распахиваются все шире.

Как все демоны, он обладал хорошей памятью на лица, и ему не помешало то, что прошло больше десяти лет, исчез плат, зато появился довольно строгий макияж. Он прищелкнул пальцами. Мэри опустилась в кресло, а на лице у нее застыло отсутствующее, но любезное выражение.

– Зря ты так, – сказал Азирафаэль.

– Доб… – Кроули глянул на свои часы, – … рое утро, мадам, – сказал он нараспев. – Мы просто двое сверхъестественных существ и хотели бы поинтересоваться, не знаете ли вы, где сейчас находится пресловутый Сын Сатаны. – Он сухо улыбнулся ангелу. – Так что, мне будить ее? Только чур – излагать все это будешь ты.

– Ну, раз ты так на это смотришь… – протянул ангел.

– Иногда старые методы работают лучше всего, – сказал Кроули. Он повернулся к безучастной женщине. – Вы были здесь монахиней одиннадцать лет назад? – спросил он.

– Да, – ответила Мэри.

– Вот! – бросил Кроули Азирафаэлю. – Я знал, что не ошибся.

– Дьявольская удача, – пробурчал ангел.

– Вас тогда звали сестрой Балаболкой. Или как-то вроде этого.

– Тараторой, – глухо ответила Мэри Ходжес.

– И вы помните историю с подменой новорожденных? – спросил Кроули.

Мэри Ходжес помедлила с ответом. Потом наконец заговорила с видом человека, который впервые прикасается к воспоминаниям, давно заросшим многолетней пылью.

– Да, – сказала она.

– Вы могли что-нибудь перепутать?

– Я не знаю.

Кроули немного подумал.

– У вас должны были остаться записи, – сказал он. – Обычные регистрационные журналы. В наши дни все регистрируется. – Он гордо взглянул на Азирафаэля. – Это была одна из моих лучших идей.

– Да, конечно, – сказала Мэри Ходжес.

– И где же они? – ласково спросил Азирафаэль.

– Когда новорожденных увезли, у нас случился пожар.

Кроули застонал и воздел руки к небу.

– Ясное дело, Хастур постарался, – сказал он. – Узнаю его стиль. Вот и доверяй им после этого. А сам-то небось воображает, будто чертовски умно придумал.

– Вы помните какие-нибудь приметы второго ребенка? – сказал Азирафаэль.

– Да.

– Пожалуйста, расскажите мне.

– У него были ути-какие пальчики.

– А…

– Такой был милый, – мечтательно сказала Мэри Ходжес.

Снаружи донесся звук сирены, резко оборвавшийся после очередного выстрела. Азирафаэль подтолкнул Кроули локтем.

– Уходим! – сказал он. – Сейчас сюда ввалится полиция, и я, конечно, буду морально обязан помочь им в расследовании. – Он на мгновение задумался. – Может, она вспомнит – а вдруг той ночью еще кто-нибудь рожал?

С первого этажа донесся топот бегущих ног.

– Задержи их, – сказал Кроули. – Нам нужно время!

– Еще немного чудес, и нас непременно заметят Наверху, – предупредил Азирафаэль. – Если ты хочешь, чтобы Гавриил или кто-то из его ребят заинтересовался, почему вдруг уснул наряд из сорока полицейских…

– Ладно, – сказал Кроули. – Тогда всё. Всё. Но стоило хотя бы попробовать. Давай выбираться отсюда.

– Через тридцать секунд вы пробудитесь, – сказал Азирафаэль, обращаясь к завороженной экс-монахине. – Вам приснился чудеснейший сон о том, что вы больше всего любите, и…

– Да-да, прекрасно, – вздохнул Кроули. – Может, пойдем уже?

Никто не заметил их ухода. Полицейские были слишком заняты, собирая в кучу сорок опьяневших от адреналина менеджеров-берсерков. Три полицейских фургона пропахали ухоженный ковер газона; Азирафаэль заставил Кроули дать задний ход, чтобы пропустить первую машину «Скорой помощи», но потом «Бентли» наконец со свистом умчался в ночь. Вослед ему запылали садовая беседка и бельведер.

– И как мы могли бросить бедную женщину среди этого кошмара? – горько сказал ангел.

– Ты думаешь? – переспросил Кроули. Он попытался было сбить ежа, но промахнулся. – Помяни мое слово, клиентов у нее станет вдвое больше. Если она сообразит, что за козыри у нее на руках, уладит формальности и оформит все законным путем. Начальный бизнес-тренинг с настоящим оружием? Да тут очередь выстроится.

– Ну почему ты всегда такой циничный?

– Я уже говорил. Работа такая.

Какое-то время они ехали молча. Потом Азирафаэль сказал:

– Как думаешь, он ведь должен так или иначе объявиться? А мы, наверное, сможем это заметить?

– Нет, он не объявится. По крайней мере не для нас. Защитная маскировка. Он и не догадывается об этом, но охраняет себя от назойливого любопытства оккультных сил.

– Оккультных сил?

– От нас с тобой, – пояснил Кроули.

– Я лично никакой не оккультный, – заметил Азирафаэль. – Ангелы не оккультные. Мы – эфирные.

– Неважно, – бросил Кроули. Он слишком нервничал, чтобы спорить.

– А есть какой-нибудь еще способ его обнаружить?

Кроули пожал плечами.

– Понятия не имею. Неужели ты думаешь, что у меня много опыта в подобных делах? Армагеддон случается лишь однажды. Никто не даст второй попытки сделать все как следует.

Живые изгороди пролетали мимо за окнами «Бентли».

– Все здесь такое мирное, спокойное, – сказал ангел. – Как, по-твоему, это произойдет?

– Ну, идея термоядерного истребления всегда была популярна. Хотя сейчас, надо сказать, все большие шишки вполне вежливы друг с другом.

– Удар астероидом? – предположил Азирафаэль. – Довольно модная тема нынче, как я понимаю. Падает такая махина в Индийский океан, огромное облако пыли и пара – и прости-прощай, высшие формы жизни.

– Жуть, – сказал Кроули и превысил скорость. Каждый вносит свою лепту.

– Невыносимо и думать об этом, – мрачно сказал Азирафаэль.

– Все высшие формы жизни одним махом, это уж точно.

– Кошмар.

– Ничего не останется, кроме пыли и фундаменталистов.

– Это гадко с твоей стороны.

– Извини. Не смог удержаться.

Они взглянули на дорогу.

– Может, какой-нибудь террорист?.. – начал Азирафаэль.

– Только не из наших, – сказал Кроули.

– И не из наших, – сказал Азирафаэль. – Хотя у нас, разумеется, не террористы, а борцы за свободу.

– Вот что я тебе скажу, – предложил Кроули, дымя покрышками на выезде из Тадфилда. – Пора выложить карты на стол. Я назову тебе наших, если ты назовешь мне ваших.

– Ладно. Ты первый.

– Э нет. Первый ты.

– Но ты ведь демон.

– Да, но демон своего слова, я надеюсь.

Азирафаэль перечислил пятерых политических лидеров. Кроули назвал шестерых. Три имени оказались в обоих списках.

– Видишь?! – воскликнул Кроули. – О чем я всегда и говорил. Люди – сплошь продувные бестии. Никому нельзя верить ни на йоту.

– Но я не думаю, что кто-то из наших лелеет такие грандиозные планы, – сказал Азирафаэль. – Разве что небольшие тер… политические акции протестов, – поправился он.

– Ага, – ехидно сказал Кроули. – То есть ничего общего с такой дешевкой, как массовые убийства? Исключительно персональное обслуживание, каждая пуля выпущена по индивидуальному заказу снайпером высшей квалификации?

Азирафаэль не стал утруждать себя ответом.

– Ну и что мы теперь будем делать? – спросил он.

– Попытаемся немного поспать.

– Тебе не нужно спать. И мне не нужно спать. Зло никогда не спит, а Добродетель вечно на страже.

– Зло вообще – возможно. А вот это конкретное воплощение Зла обрело привычку время от времени преклонять голову.

Он взглянул на дорогу. Не за горами время, когда спать ему уж точно не придется. Если Внизу обнаружат, что он, лично он, умудрился потерять Антихриста, из архивов поднимут его отчеты об испанской инквизиции и опробуют на нем все тамошние методы – сначала по отдельности, а потом совокупно.

Покопавшись в бардачке, он наугад вытащил кассету и вставил ее в магнитофон. Возможно, музыка слегка…

…У Ве-ельзевула есть черт, припасенный для меня, для меня…[63]63
  Кроули не может избавиться от песен группы «Queen», в данном случае – от «Bohemian Rhapsody» (Примечание редактора).


[Закрыть]

– Для меня, – пробормотал Кроули. В его взгляде мелькнуло недоумение. Затем он сдавленно вскрикнул и поспешно вырубил звук.

– Конечно, мы могли бы привлечь к поискам человека, – задумчиво сказал Азирафаэль.

– Что? – рассеянно переспросил Кроули.

– Люди отлично умеют находить пропавших людей. Они занимаются этим уже тысячи лет. А ведь этот ребенок – человек. Так же, как и… ну, ты знаешь. Пусть он скрыт от нас, но другие люди, возможно, сумеют… э-э, почувствовать его, что ли. Или заметить нечто такое, что нам и в голову не пришло бы.

– Ничего не получится. Он же Антихрист! У него есть… ну, что-то вроде встроенной защиты, как ты не понимаешь? Ему не обязательно даже знать о ней. Но она не позволит людям хоть в чем-то его заподозрить. Пока не позволит. Пока не завершится подготовка. Любые подозрения будут отскакивать… стекать с него, как… с кого там вода хорошо стекает, – нескладно закончил он.

– А у тебя есть идеи получше? Есть хоть какая-то идея? – спросил Азирафаэль.

– Нет.

– В том-то и дело. А эта может сработать. Только не говори, что у тебя нет на примете какой-нибудь подходящей конторы. Известное дело, у меня тоже есть. Посмотрим, не нападут ли они на след…

– А чем они лучше нас с тобой?

– Ну, для начала, они не станут заставлять людей стрелять друг в друга, не станут гипнотизировать почтенных женщин, не…

– Ладно. Ладно. Но у этой затеи шансов примерно столько же, сколько у снежка в преисподней. Поверь мне, уж я-то знаю. Но раз мне в голову не приходит ничего получше… – Кроули выехал на автостраду и повернул в сторону Лондона.

– У меня есть… небольшая агентурная сеть, – немного помолчав, сказал Азирафаэль. – Раскинутая по стране. Хорошо обученные кадры. Могу поручить расследование им.

– У меня, э-э, тоже есть нечто подобное, – признал Кроули. – Сам понимаешь – а вдруг пригодится…

– Значит, нужно подключить их к делу. Как полагаешь, они смогут работать вместе?

Кроули покачал головой.

– Навряд ли, – сказал он. – Они не настолько искушены в вопросах политики.

– Тогда каждый из нас свяжется со своими агентами. Посмотрим, что им удастся выяснить.

– Что ж, попытка не пытка, я полагаю, – сказал Кроули. – Хотя Бог свидетель, у меня и так дел выше крыши.

Он на мгновение наморщил лоб, а потом торжествующе хлопнул ладонями по рулевому колесу.

– Гуси! – воскликнул он.

– Что?

– Вот с кого вода стекает!

Азирафаэль глубоко вздохнул.

– Следи, пожалуйста, за дорогой, – устало сказал он.

Они вернулись в Лондон на рассвете, слушая «Мессу си минор» И. С. Баха с вокальной партией Ф. Меркьюри.

Кроули нравился утренний город. После восьми его наполняли миллионы бездельников, но в самую рань его обитателями были только по-настоящему занятые люди на серьезных работах, а потому на улицах было сравнительно тихо. Перед книжным магазином Азирафаэля на узкой улочке желтели линии, запрещающие парковку, но стоило «Бентли» подъехать к тротуару, как они послушно отползли.

– Итак, договорились, – сказал он, когда Азирафаэль взял с заднего сиденья свой фрак. – Будем поддерживать связь, ладно?

– А это что такое? – спросил Азирафаэль, поднимая с сиденья коричневый прямоугольный предмет.

Кроули скосил глаза.

– Книга? – уточнил он. – Это не мое.

Азирафаэль перевернул несколько пожелтевших страниц. В глубине его души тихонько зазвенели библиофильские колокольчики.

– Должно быть, та барышня оставила, – медленно произнес он. – Надо было записать ее адрес.

– Послушай, у меня и так полно неприятностей. Не хватало только слухов о том, что я возвращаю людям утерянное имущество, – сказал Кроули.

Азирафаэль открыл титульную страницу. Пожалуй, очень удачно, что Кроули не видел выражения его лица.

– Ты можешь просто послать ее в Тадфилд по почте, – сказал Кроули, – если для тебя это так уж важно. Кому: «Чокнутой девице с велосипедом». Никогда не доверяй женщинам, которые дают средствам передвижения дурацкие прозвища…

– Да-да, несомненно, – пробормотал ангел. Он неловко вытащил ключи, уронил их на тротуар, поднял, уронил снова и поспешил к двери магазина.

– Так что, будем держать друг друга в курсе? – окликнул его Кроули.

Азирафаэль застыл, недовернув ключ в замке.

– Что? – переспросил он. – А-а… Да-да. Разумеется. Очень хорошо. – И он захлопнул за собой дверь.

– Отлично, – проворчал Кроули, который вдруг почувствовал себя ужасно одиноким.

Луч фонарика метался по траве возле дороги.

Очень непросто отыскать книгу в бурой обложке среди бурой листвы в бурой воде или на буром дне придорожной канавы, да еще в бурой – ну хорошо, в серой – предрассветной дымке.

Особенно если ее там нет.

Анафема испробовала все способы, какие только знала. Она методично исследовала все вокруг. Решительно прочесала папоротник у обочины. Небрежно прошлась вперед-назад, как бы невзначай поглядывая на землю. Она применила даже самый хитрый прием, который, как подсказывали романтические струны ее натуры, просто не мог не сработать: театрально опустила руки, устало присела на траву, позволив взгляду опуститься на первое попавшееся место – где, будь она героиней любого уважающего себя рассказа, и должна была лежать потерянная книга.

Нет, не лежала.

А это означало то, чего она и боялась: по всей видимости, книга осталась на заднем сиденье машины, которая принадлежала тем добросердечным мастерам по ремонту велосипедов.

Она почти слышала, как смеются над ней многие поколения потомков Агнессы Псих.

Даже если те двое достаточно честны, чтобы вернуть книгу, едва ли они захотят тратить время на поиски коттеджа, который едва разглядели в темноте.

Оставалось надеяться лишь на одно: может быть, они не сообразят, что попало к ним в руки?..

* * *

В магазине Азирафаэля, как и у многих других книготорговцев из Сохо, которые специализировались на поиске редких изданий для разборчивых знатоков, имелась задняя комната, однако ее содержимое было гораздо эзотеричнее, чем обычные фолианты в целлофановой упаковке, предназначенные для Клиентов, Знающих, Что Им Нужно.

Он особенно гордился своей коллекцией пророческих книг.

Как правило, это были первые издания.

И все – с автографами.

У него были предсказания Роберта Никсона,[64]64
  Полудурок, живший в шестнадцатом веке; не имеет отношения ни к одному из президентов США (Примечание авторов.). // Роберт Никсон – легендарный предсказатель из графства Чешир. Жил то ли в XV, то ли в XVII веке (Примечание редактора).


[Закрыть] и Цыганки-Марты, и Игнатия Сивилла, и Старого Отуэлла Бинса. Нострадамус написал: «Старинному другу моему Азирафаэлю с лучшими пожеланиями», Матушка Шиптон опрокинула на свои пророчества стакан спиртного, а в специальном шкафчике, где строго поддерживались определенные температура и влажность, лежал в углу свиток, написанный на острове Патмос трясущейся старческой рукой святого Иоанна Богослова, чье «Откровение» стало непревзойденным бестселлером всех времен и народов. Он показался Азирафаэлю славным малым, хотя и злоупотреблял странными грибами.

А вот чего не было в коллекции, так это экземпляра «Превосходных и Недвусмысленных Пророчеств» Агнессы Псих, и сейчас Азирафаэль вошел в заднюю комнату, держа эту книгу с таким чувством, с каким страстный филателист мог бы держать «голубой Маврикий»,[65]65
  Одна из первых марок острова Маврикий (наряду с «Розовым Маврикием», 1847), крайний филателистический раритет (Примечание редактора).


[Закрыть] приклеенный к почтовой открытке от тетушки.

Ему еще никогда не приходилось видеть эту книгу, хотя он много слышал о ней. Как и каждый из его коллег – которых, учитывая крайнюю специфичность избранной темы, всего-то было около дюжины. Само существование этой книги было чем-то вроде вакуума, вокруг которого сотни лет вращались всевозможные странные слухи. Азирафаэль поймал себя на мысли о том, можно ли вращаться вокруг вакуума, и тут же махнул на это рукой; в конце концов, по сравнению с «Превосходными и Недвусмысленными Пророчествами» дневники Гитлера казались… ну, просто жалкой подделкой.[66]66
  «Дневники», опубликованные в 1983 г. журналом «Штерн», и были жалкой подделкой (Примечание редактора).


[Закрыть]

Его руки почти не тряслись, когда он положил книгу на рабочий стол, натянул хирургические резиновые перчатки и благоговейно открыл ее. Азирафаэль был ангелом, но это не мешало ему боготворить книги.

Титульная страница гласила:

Превосходныя и Недвусмысленныя Пророчества Агнессы Псих

И ниже более мелким шрифтом:

Достоверный и Ясный Разсказ о Событиях от Нынешних Дней и до Скончания Мира

Слегка более крупным шрифтом:

С Описанием Множества Чюдес и Заповедей для Жен

А далее другим шрифтом:

НАИПОЛНЕЙШЕЕ ИЗДАНИЕ

Маленькими, но прописными буквами:

КАСАЕМО ДИВНОЙ ПОРЫ ГРЯДУЩАГО

Слегка неразбочивым курсивом:

и событий Чудесной Природы

И снова более крупным шрифтом:

«На уровне лучших предсказаний Нострадамуса» – Урсула Шиптон

Пророчества, числом более четырех тысяч, были пронумерованы.

– Спокойно, спокойно, – бормотал Азирафаэль. Он пошел на кухню, сварил себе какао и несколько раз глубоко вздохнул.

Затем он вернулся к верстаку и прочитал выбранное наугад пророчество.

Спустя сорок минут какао все еще оставалось нетронутым.

Рыжеволосая женщина, сидевшая в углу у стойки гостиничного бара, считалась самым преуспевающим военным корреспондентом в мире. В настоящее время в ее паспорте значилось имя Кармин Цуйгибер, и она безошибочно попадала туда, где разгорались войны.

Ну, примерно так.

А если точнее, то отправлялась она туда, где войны еще не было. Все начиналось уже после ее приезда.

Она не снискала мировой известности, за вычетом тех кругов, где известность действительно что-то значила. Если у стойки бара в аэропорту случайно собиралось полдюжины военных корреспондентов, то их разговор столь же неминуемо, как стрелка компаса показывает на север, обращался к Мерчисону из «Нью-Йорк таймс», к Ван Хорну из «Ньюсуик», к Анфорту из «Ай-ти-эн ньюз». Это были Военные Корреспонденты среди военных корреспондентов.

Но если самим Мерчисону, Ван Хорну и Анфорту случалось встретиться в какой-нибудь полуобгоревшей лачуге в Бейруте, Афганистане или Судане, то, вдоволь полюбовавшись новыми шрамами и немного выпив, они начинали обмениваться восторженными байками о Рыжей Кармин из «Нэшнл уорлд уикли».

– Тупая газетенка, – говорил, к примеру, Мерчисон. – Там никто, черт побери, даже не понимает, что им, черт побери, досталось.

На самом деле в «Нэшнл уорлд уикли» как раз понимали, что им досталось: у них был Военный Корреспондент. А вот что же им делать с ним, они и правда не понимали.

Как правило, «Нэшнл уорлд уикли» рассказывала миру о том, что любитель биг-маков из Де-Мойна разглядел на купленной булочке лик Иисуса (изображение прилагалось); что Элвиса Пресли недавно видели на рабочем месте в де-мойнской закусочной «Бургер-лорд»; что домохозяйка из Де-Мойна, слушая записи Элвиса, исцелилась от рака; о том, что вервольфы, наводнившие Средний Запад, ведут свой род от доблестных женщин-пионеров, изнасилованных снежным человеком; и, наконец, о том, что в 1976 году Элвиса украли пришельцы из космоса,[67]67
  Пресли умер в 1977 году. То есть, очевидно, это был не Пресли (Примечание редактора).


[Закрыть] поскольку он был слишком хорош для этого мира.[68]68
  Примечательно, что одна из этих историй правдива.


[Закрыть]

Такова была тематика «Нэшнл уорлд уикли». Издательство продавало четыре миллиона экземпляров в неделю, и Военный Корреспондент был им нужен не более чем эксклюзивное интервью с генеральным секретарем ООН.[69]69
  Состоялось в 1983 году. Приводим его расшифровку: // Корр.: Значит, вы секретарь Объединенных наций? // Ген. сек.: Si. // Корр.: Элвиса когда-нибудь видели?


[Закрыть]

В общем, Рыжей Кармин выделяли огромные средства на поездки по местам военных действий, но оставляли без внимания пухлые конверты со слепой машинописью, которые она время от времени посылала со всех концов земного шара, чтобы оправдать свои – в общем-то, вполне разумные – денежные запросы.

В редакции «Нэшнл уорлд уикли» полагали, что поступают правильно, поскольку, с их точки зрения, репортажи Рыжей Кармин были не слишком хороши, зато она сама, несомненно, была самым привлекательным из военкоров, что не так уж мало, когда речь идет об изданиях подобного рода. В ее военных очерках вечно говорилось о каких-то парнях, которые стреляли друг в друга; ей явно недоставало понимания более общих политических закономерностей, а главное – понимания того, что интересует Простых Людей.

Изредка они отдавали какой-нибудь из ее очерков на литературную обработку. («Иисус явился девятилетнему Мануэлю Гонзалесу во время решающего сражения на Рио-Конкорса и велел ему идти домой, потому что мама о нем беспокоится. „Я понял, что это Иисус, – сказал смелый малыш, – ведь он выглядел точно так же, как тогда, на моей коробке с сандвичами“».)

Но чаще всего в «Нэшнл уорлд уикли» просто аккуратно складывали материалы Рыжей Кармин в мусорную корзину.

Мерчисона, Ван Хорна и Анфорта это не волновало. Все они знали: где бы ни началась война, Рыжая Кармин окажется там первой. Практически до начала событий.

«Как же ей это удается? – недоумевали они. – Как, черт возьми, ей это удается?» Они переглядывались, и молчаливые взгляды словно говорили: будь она тачкой, то уж, конечно, «Феррари»; такую женщину легко представить себе в роли прекрасной супруги коррумпированного генералиссимуса какой-нибудь обанкротившейся страны Третьего мира, а она тусуется с нами. Эх и повезло же нам, ребята!

А мисс Цуйгибер лишь улыбалась и ставила всем очередную выпивку за счет «Нэшнл уорлд уикли». И наблюдала, как разворачиваются вокруг нее боевые действия. И снова улыбалась.

Она сделала правильный выбор. Журналистика ей к лицу.

Но всем нужно отдыхать, и Рыжая Кармин впервые за одиннадцать лет взяла отпуск.

Странно было уже то, что она приехала на средиземноморский островок, живущий за счет туристов. Если женщина вроде Кармин и решает провести отпуск на острове, уступающем по размерам Австралии, то исключительно потому, что владелец этого клочка земли – ее приятель. А если бы вы месяц назад сказали местному жителю, что надвигается война, он только посмеялся бы и попытался всучить вам сплетенную из пальмового волокна подставку для бутылок или картинку с видом залива, выложенную из морских раковин; но то было тогда.

Зато теперь…

Теперь в результате серьезных религиозно-политических разногласий относительно того, какой из четырех небольших материковых стран принадлежит остров, все население раскололось на три фракции, статуя Девы Марии на городской площади была разбита, а туристический бизнес приказал долго жить.

Сидя в баре отеля «Паломар-дель-Соль», Рыжая Кармин потягивала напиток, который с натяжкой можно было назвать коктейлем. В углу что-то бренчал усталый пианист, а официант в парике проникновенно гнусил в микрофон:

 
Н-н-н-н-н-а-а-а западе диком жи-и-и-л одиноко
БЕ-Э-Э-ЛЫЙ БЫЧОК…
Грустен он был и несчастен глубоко,
БЕ-Э-Э-ЛЫЙ БЫЧОК…
 

Вдруг через раскрытое окно в бар ввалился человек с ножом в зубах; в одной руке у него был «калаш», в другой – граната.

– Эхох охэй пэйехогих в хобхеннохфь… – Он умолк, вытащил изо рта нож и начал сначала: – Этот отель переходит в собственность Протурецкой либеральной фракции!

Последняя пара туристов,[70]70
  Мистер и миссис Томас Трелфаль (дом номер 9, Вязы, Пейнтон). Они стойко придерживались того мнения, что одна из прелестей отпускной жизни – это возможность не читать газет, не слушать новостей и полностью отрешиться от мирской суеты. Мистера Трелфаля подкосило расстройство желудка, а миссис Трелфаль, дорвавшаяся до солнца, в день приезда изрядно обгорела, так что сегодня они впервые за полторы недели отдыха вышли из номера.


[Закрыть] задержавшаяся на острове, спряталась под стол. Рыжая Кармин беспечно вытащила из своего напитка вишенку, поднесла ее к алым губам и так эффектно втянула в рот, что всех мужчин в баре прошиб холодный пот.

Пианист встал, потянулся и вытащил из своего пианино древний пулемет.

– Этот отель уже захватила Прогреческая территориальная бригада! – заорал он. – Только дернись, и я выбью из тебя дурь!

В дверях послышался шум. Дюжий чернобородый детина с ослепительной улыбкой и музейным пулеметом Гатлинга возглавлял когорту таких же крепких, хотя и не столь впечатляюще вооруженных здоровяков.

– Этот стратегически важный отель, давний символ турецко-греческого фашистского империализма и продажного туристического бизнеса, объявляется собственностью итало-мальтийских борцов за свободу! – добродушно пророкотал он. – Сейчас мы вас всех поубиваем!

– Чепуха! – сказал пианист. – Нету здесь ничего стратегически важного. Только отличные винные погреба!

– Он прав, Педро, – сказал парень с «Калашниковым». – Именно поэтому он нам и нужен. Генерал Эрнесто де Монтойя так мне и сказал. Фернандо, говорит, эта война к субботе закончится, и ребята захотят расслабиться. Загляни, говорит, в отель «Паломар-дель-Соль» и захвати его как трофей.

Бородач слегка покраснел.

– Нет, Фернандо Кьянти, он очень даже важен стратегически! Я нарисовал большую карту нашего острова – так вот он стоит точно посредине. Чертовски важная точка, скажу я тебе!

– Ха! – сказал Фернандо. – Ты еще скажи, что дом Малыша Диего тоже стратегически важен, потому как из его окон видно капиталистический пляж, где загорают декадентские мадамы без лифчиков!

Пианист побагровел.

– Наши захватили его сегодня утром, – признал он.

В баре повисла тишина.

Ее нарушил тихий шелест шелка. Рыжая поменяла позу, распрямив ноги.

Кадык пианиста судорожно дернулся.

– Ну да, это стратегически важный дом, – выдавил он, стараясь не замечать женщину у стойки. – Если кто-нибудь подойдет к острову на подводной лодке, оттуда лучше всего следить за берегом.

Тишина.

– В общем, дом уж точно важнее, чем этот отель, – закончил он.

Педро угрожающе кашлянул.

– Следующий, кто скажет что-нибудь. Хоть слово. Мертвец. – Он ухмыльнулся. Поднял пулемет. – Отлично. А теперь – все марш к той стене.

Никто не шелохнулся. Его больше не слушали. Все прислушивались к монотонному бормотанию за его спиной, у входа в отель.

Когорта, стоявшая в дверях, дрогнула. Она изо всех сил старалась устоять, однако ее неумолимо оттесняло с пути ворчание, которое постепенно начало делиться на слова и фразы:

– Разрешите, господа, разрешите; чудесный вечер, не правда ли? Три раза обошел вокруг острова, едва нашел это место, а таблички с адресами тут не в чести, не правда ли? Но нашел-таки, четыре раза дорогу спрашивал, пока не заглянул на почту, на почте уж точно знают, вот и карту мне нарисовали, где же это она…