Текст книги "Делай деньги"

С тех пор, как он последний раз занимался дизайном марок, прошло уже несколько недель! И намного дольше он не ощущал волнения, трепета и полета мысли, которые сопутствуют подготовке очередной удачной авантюры, призванной доказать, что он умнее тех, кто считает себя умнее него.

Он стал таким… респектабельным. И задыхался от этого.

Потом Мокрист вспомнил сегодняшнее утро и улыбнулся. Да, он застрял, но темное братство ночных форточников всегда считало здание Почтамта особенно сложным объектом. И, кроме того, он все-таки выкрутился из трудной ситуации. Как ни посмотри, это была победа. Там, на стене, Мокрист ощущал себя живым, настоящим. Когда не трясся от страха, конечно.

Громкий топот в коридоре подсказал ему, что Глэдис несет утренний чай. Она вошла склонив голову, чтобы не задеть макушкой дверной косяк, и с тяжелой грацией массивного, но весьма ловкого существа поставила на стол чашку и блюдце так, что они даже не звякнули.

– Карета Лорда Ветинари Ждет, Сэр.

Мокрист был готов поклясться, что даже голос у нее уже не такой низкий, как прежде.

– Чего ждет? Я с ним встречался час назад!

– Ждет Вас, Сэр, – Глэдис присела в реверансе, а когда голем присаживается, пусть даже в реверансе, грохот все равно такой, будто сломался стул.

Мокрист выглянул из окна. Действительно, у Почтамта стояла черная карета. Рядом с ней спокойно покуривал кучер.

– Он сказал, что у меня назначена встреча? – уточнил Мокрист.

– Кучер Сказал, Ему Приказано Ждать, – ответила Глэдис.

– Ха!

Глэдис опять сделала реверанс и вышла.

Когда дверь за ней захлопнулась, Мокрист снова уставился на свой лоток «Входящие». Верхний документ был озаглавлен «Протоколы совещаний комитета по доставке на короткие дистанции», хотя выглядел при этом очень длинным.

Он взял чашку с чаем. По кругу бежала надпись: «НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО БЫТЬ СУМАСШЕДШИМ ЧТОБЫ РАБОТАТЬ ЗДЕСЬ НО ЭТО ПОМОЖЕТ!» Он уставился на нее, потом рассеянно взял жирный черный карандаш и поставил запятые после «сумасшедшим» и «здесь». А еще зачеркнул восклицательный знак, его раздражала маниакально-радостная веселость надписи. Она как будто говорила: «Не Обязательно Быть Сумасшедшим, Чтобы Работать Здесь. Мы Позаботимся, Чтобы Ты Сбрендил!»

Он заставил себя приняться за «Протоколы», но вскоре осознал, что из чувства самосохранения пропускает целые абзацы.

Потом начал читать «Еженедельные отчеты региональных офисов». Потом – «Отчет медицинского комитета о несчастных случаях», занимавший, казалось, целые гектары покрытой словами бумаги.

Время от времени он поглядывал на кружку.

В 11:29 его настольные часы издали предупредительный «дзынь». Мокрист встал, задвинул кресло под стол, подошел к двери, в уме досчитал до трех, открыл ее и сказал «Привет, Несмышленыш» вошедшему старому коту. Потом мысленно сосчитал до девятнадцати, пока животное совершало свой ежедневный обход комнаты, сказал вслед коту «Адью, Несмышленыш», закрыл дверь и вернулся за стол.

«Ты открываешь двери для престарелого кота, давно забывшего, как обходить препятствия, – думал он, снова устанавливая время сигнала на часах. – И делаешь это каждый день. Разве люди в здравом уме так себя ведут?» Конечно, жалко старичка, который способен несколько часов стоять, упершись головой в кресло, пока мебель не уберут с дороги, но теперь именно ты каждый день двигаешь для него это чертово кресло. Вот до чего доводит людей честный труд.

Да, но нечестный труд чуть не довел тебя до виселицы! – возразил он сам себе.

Ну и что? Казнь занимает всего пару минут. А заседание Комитета пенсионных выплат тянется бесконечно! Какая невыносимая скука! Теперь ты с ног до головы опутан почти-золотыми цепями!

Мокрист снова подошел к окну. Кучер жевал печенье. Заметив Мокриста, он дружелюбно помахал рукой.

Мокрист отпрыгнул от окна, поспешно уселся за свой стол и пятнадцать минут подряд подписывал заявки по форме FG/2. Потом вышел в коридор, одним концом открывавшийся прямо в главный зал Почтамта, и уставился вниз с балкона.

Когда-то Мокрист пообещал вернуть пропавшие люстры Почтамта, и вот теперь они обе висели на своих местах, поблескивая огнями, как небольшие звездные системы. Длинный прилавок из ценных пород дерева сверкал во всем своем полированном великолепии. Снизу доносился гул активной и, по больше части, плодотворной работы.

Он, Мокрист, добился своего. Все работало. Почтамт жил. А веселье исчезло.

Он спустился вниз, прошел через сортировочные, забрел в раздевалку почтальонов, где угостился густым и черным, как смола, чаем, потом побродил по каретному двору, путаясь под ногами у занятых делом людей, и наконец вернулся в свой кабинет, согнувшись под гнетом рутины.

Как бы случайно выглянул в окно. Почему бы и нет? Каждый имеет право глядеть в окно, если хочет. Кучер обедал! Обедал, черт его возьми! Установил на тротуаре свой складной стул и обедал за раскладным столиком! Пожирал свиной пирог, запивая пивом! Даже скатерть постелил!

Мокрист сбежал по главной лестнице, топая по ступеням, как безумный чечеточник, и выскочил на улицу через высокие двойные двери. Пока он торопился к экипажу, обед, скатерть и стул были мгновенно убраны в некий неприметный ящичек, и вот уже кучер стоит, улыбаясь, у гостеприимно распахнутой дверцы кареты.

– Послушайте, в чем дело? – требовательно спросил запыхавшийся Мокрист. – У меня нет времени…

– А, мистер Губвиг! – раздался из кареты голос лорда Ветинари. – Садитесь. Хаусман, готовьтесь к отбытию, миссис Мот ждет нас. Ну же, мистер Губвиг! Я вас не съем. Только что отобедал вполне приличным бутербродом с сыром.

Ну что такого плохого, если он просто получше разузнает, в чем дело? Человек, задавшийся подобным вопросом, неизбежно наживет себе неприятности. По размеру набитых впоследствии шишек этот вопрос уже многие сотни лет был абсолютным чемпионом, оставляя далеко позади популярные изречения типа «Да что со мной будет, если я возьму всего одну штучку» и даже «Ничего не случится, если не целоваться в губы».

Мокрист забрался в карету. Позади щелкнула дверь, и он резко обернулся.

– О, перестаньте, – сказал лорд Ветинари. – Она не заперта, мистер Губвиг, она просто закрыта. Возьмите себя в руки!

– Чего вы хотите от меня? – потребовал Мокрист.

Лорд Ветинари приподнял бровь.

– Я? Ничего. Чего вы хотите?

– Что?

– Ну, это же вы сели в мою карету, мистер Губвиг.

– Да, но мне сказали, что она стоит у Почтамта!

– А если вам скажут, что она чёрная, вы тоже почувствуете необходимость предпринять что-нибудь в связи с этим? Дверь – там, мистер Губвиг.

– Вы простояли здесь все утро!

– Улица – общественное место, дорогой сэр, – заметил лорд Ветинари. – А теперь, садитесь. Хорошо.

Карета дернулась и поехала.

– Вы обеспокоены, мистер Губвиг, – заметил Ветинари. – Вы утратили осторожность. Жизнь потеряла свою прелесть, да?

Мокрист промолчал.

– Давайте поговорим об ангелах, – предложил Ветинари.

– А, это, – горько сказал Мокрист. – Об этом я знаю. Наслышан, спасибо. Вы просветили меня, после того как повесили…

Ветинари снова приподнял бровь.

– Почти повесили, как вы догадываетесь. На волосок от смерти.

– Неважно! Меня вздернули! И знаете, что было самым ужасным? Обнаружить, что «Глашатай Танти»[1]1
  Периодическое издание, которое славится подробным описанием убийств (особенно к'шмарных), судебных процессов, побегов, и вообще событий загадочного мира, обведенного меловым контуром на полу. Очень популярное.


[Закрыть] посвятил мне всего два абзаца! Два абзаца на целую жизнь, полную гениальных, изобретательных преступлений, совершённых, это важно, без всякого применения насилия! Я мог бы стать образцом для молодежи! Но нет, первую страницу посвятили какому-то малограмотному «убийце по алфавиту», который одолел только буквы «А» и «Ф»!

– Ладно, признаю, редактор, похоже, считает настоящими преступлениями только те, чьих жертв находят не менее чем в трех переулках сразу. Такова цена свободы слова. Но разве не на руку нам обоим, что Альберт Блестер покинул сей мир столь… неприметно?

– Я не ожидал, что загробное существование будет таким скучным! Мне что теперь, всю жизнь поступать только так, как велено?

– Поправка: всю вашу новую жизнь. Да, в целом, вы правы, – ответил Ветинари. – Тем не менее, позвольте мне перефразировать кое-что. В будущем вас ожидают, мистер Губвиг, спокойствие, признание и полная пенсия, разумеется, в свое время. Не говоря уже о замечательной почти-золотой цепи.

Мокрист содрогнулся.

– А если я не стану следовать вашим приказам?

– Хм? О, вы не так меня поняли, мистер Губвиг. Все это вас ждет, если вы откажетесь от моего предложения. Если вы его примете, вам придется напрячь все свои способности, чтобы одолеть могущественных и опасных врагов. Каждый день станет как новый вызов. Возможно, кое-кто даже попытается убить вас.

– Что? Почему?

– Вы многих раздражаете, это ваш талант. Кстати, на новой должности вам будет положена особая шляпа.

– И на этой работе я буду делать настоящие деньги?

– И ничего иного, мистер Губвиг. Я предлагаю вам должность хозяина Королевского монетного двора.

– Что? Весь день штамповать пенсы?

– В общем, да. Но, по традиции, этой должности сопутствует высокий пост в Королевском банке Анк-Морпорка. Он-то и будет основным предметом ваших забот. Делать деньги, таким образом, вы будете по большей части в свободное от прочих занятий время.

– Банкир? Я?!

– Да, мистер Губвиг.

– Но я совсем ничего не знаю об управлении банком!

– Прекрасно. Свежий взгляд.

– Я грабил банки!

– Именно! Вам нужно всего лишь дать мыслям обратный ход, – сказал лорд Ветинари, широко улыбаясь. – Подумайте о том, как заманить деньги внутрь!

Карета замедлила ход и остановилась.

– Чего вы хотите? – спросил Мокрист. – Если по-честному?

– Когда вы принимали в управление Почтамт, мистер Губвиг, он был в ужасном состоянии. Позор нашего города. Теперь он работает весьма эффективно. Настолько эффективно, что навевает скуку, честно говоря. И вот, молодой человек начинает ночью лазать по стенам, или, скажем, вскрывать замки́, просто ради забавы, или даже увлекается всякой ерундой, вроде конкурсов Экстремального Чиха. Кстати, как вам понравились ваши отмычки?

Мокрист купил их в убогом магазинчике на неприметной маленькой улочке, и в момент покупки там не было никого, кроме старушки-продавщицы. Он и сам до сих пор не понимал, зачем их приобрел. Обладание отмычками не считалось преступлением, но Мокристу нравилось легкое волнение, которое он испытывал от сознания, что они лежат у него в кармане. Жалкое зрелище, на самом-то деле. Как бизнесмен, который надевает к строгому деловому костюму пестрые галстуки в отчаянной попытке продемонстрировать, что душа его еще жива.

«О боги, я стал одним из таких бизнесменов, – подумал Мокрист. – Хорошо еще, что Ветинари не знает про дубинку».

– Все не так уж и плохо, – сказал он вслух.

– А дубинка? Зачем она вам? Человеку, который никогда никого не бил? Вы лазаете по крышам и вскрываете замки ящиков собственного рабочего стола. Вы как дикое животное в клетке, мечтающее о джунглях! Я предлагаю вам то, чего вы так страстно желаете. Я брошу вас львам.

Мокрист начал было возражать, но Ветинари остановил его, предостерегающе подняв руку.

– Мистер Губвиг, вы взяли наш смехотворный Почтамт и превратили его в солидное учреждение. Но банки Анк-Морпорка не смехотворны. Они очень, очень серьёзны, сэр. Серьёзны, как олигофрены. Слишком много было сделано ошибок. Они застряли в прошлом, мистер Губвиг, они преданно служат только знатным и богатым, они воображают, что золото очень важно.

– Гм… а разве нет?

– Нет. Вы, вор и мошенник… простите, в прошлом вор и мошенник, в глубине души прекрасно об этом знаете. Для вас золото было всего лишь способом вести счет в криминальной игре. Какое отношение золото имеет к истинному богатству? Взгляните в окно и скажите мне, что вы видите.

– Хм, шелудивая собачонка наблюдает, как прохожий отливает в переулке, – честно ответил Мокрист. – Извините, вы, похоже, выбрали неудачный момент.

– Если вы соизволите воспринимать мои слова менее буквально, – резко сказал Ветинари, бросив на Мокриста недовольный взгляд, – вы увидите, что вокруг нас простирается огромный город, полный изобретательных людей, которые добывают богатство из самых простых вещей. Они конструируют, строят, вырезают, пекут, льют металл, лепят, куют и придумывают гениальные преступления. Но свои деньги они прячут под матрасами. Потому что доверяют матрасам больше, чем банкам. Производство монет искусственно сдерживается, поэтому ваши марки де-факто стали деньгами. Наша серьезная банковская система на самом деле представляет из себя полный кавардак. Вот что действительно смешно.

– Станет еще смешнее, если вы поставите руководить банком меня, – заметил Мокрист.

Ветинари слабо улыбнулся ему.

– Правда? Ну что же, все мы любим иногда посмеяться.

Кучер открыл дверцу, и они покинули карету.

«Почему храмы?» – размышлял Мокрист, разглядывая фасад Королевского банка Анк-Морпорка. Почему банки всегда строят похожими на храмы, не взирая на тот факт, что несколько популярных религий а) традиционно против ростовщичества банков и б) держат в них свои деньги.

Конечно, он видел это здание и раньше, но никогда по-настоящему не рассматривал его. Ну что ж, для храма денег оно выглядело в целом неплохо. Архитектор хотя бы имел представление, как спроектировать приличную колонну, а главное, знал, когда остановиться. Он с гранитной твердостью воздержался от всех и всяческих ангелочков, хотя над колоннами тянулся помпезный фриз, украшенный неким аллегорическим орнаментом из девичьих фигур и амфор. Большинство амфор и, как отметил Мокрист, часть девушек, стали местом гнездования птиц. С высокой девичьей груди вниз на Мокриста сердито посмотрел голубь.

Мокрист много раз проходил мимо банка. Это здание никогда не производило впечатления особенно популярного у горожан места. Расположенный рядом Монетный двор и вовсе не подавал никаких признаков жизни. Трудно было вообразить, почему такое уродливое строение до сих пор не завоевало ни одной архитектурной награды. Монетный двор был построен из грубого кирпича и каменных блоков, многочисленные высокие и узкие окна забраны решетками, двери заперты. Казалось, вся конструкция говорила: «Даже не думай».

Мокрист и не думал, до сих пор, по крайней мере. Это же был Монетный двор, в конце концов. В таком местечке тебя, прежде чем выпустить наружу, берут за ноги и трясут вниз головой над ведром. Здесь наверняка повсюду охрана и стальные двери с шипами.

И Ветинари хотел сделать его начальником над всем этим? В такой здоровенной бочке меда наверняка крылась огромная ложка дегтя.

– Скажите, милорд, – осторожно осведомился Мокрист, – а что стало с человеком, прежде занимавшим пост хозяина Монетного двора?

– Так и знал, что вы спросите, поэтому заранее поинтересовался. Он умер в возрасте девяноста лет от сердечного приступа.

Звучало неплохо, но Мокрист был слишком опытен, чтобы полностью удовлетвориться ответом.

– А после него еще кто-нибудь умер?

– Сэр Джошуа Мот, председатель правления банка. Умер шесть месяцев спустя, в возрасте восьмидесяти лет, в собственной постели.

– Есть масса весьма неприятных способов умереть в собственной постели, – заметил Мокрист.

– И я так считаю, – согласился Ветинари. – Хотя председатель скончался в объятиях молодой женщины по прозвищу Сладкая, вскоре после того, как отведал изрядную порцию устриц в остром соусе. Насколько неприятным был этот способ, мы, опасаюсь, никогда не узнаем.

– Это была его жена? Вы сказали, все случилось в его собственной…

– У него были свои апартаменты в банке. Традиционная привилегия, весьма удобная в тех случаях, когда он… – тут Ветинари сделал почти незаметную паузу, – …работал допоздна. Миссис Мот при этом печальном событии не присутствовала.

– Если он был «сэр», разве не должна его жена именоваться «леди»? – поинтересовался Мокрист.

– Миссис Мот не по душе, когда ее называют «леди», – ответил лорд Ветинари, – а я уважаю ее пожелания.

– И часто он «работал» допоздна? – спросил Мокрист, старательно выделив голосом кавычки.

– Насколько я знаю, с поразительной регулярностью, для его-то возраста.

– О, правда? – удивился Мокрист. – Знаете, я припоминаю теперь некролог, опубликованный в «Таймс». Но таких подробностей там не было.

– И куда только катится наша свободная пресса?

Ветинари еще раз взглянул на стоящие рядом здания.

– Мне больше нравится Монетный двор, – заметил он. – По крайней мере, выглядит честно. Как будто рычит на прохожих. Что думаете, мистер Губвиг?

– Что это за круглая штука торчит у него из крыши? – спросил Мокрист. – Делает его похожим на копилку с застрявшей в щели монетой!

– Как ни странно, вы почти угадали. Это огромное колесо прозвали «Фальшивый пенни», – пояснил Ветинари. – Потому что оно постоянно в обороте, дает энергию для штамповки монет и прочих нужд. Когда-то его крутили заключенные. Тогда слова «поработать для общества» не были пустым звуком. Или даже тремя пустыми звуками. Крутить колесо считалось экстравагантным и жестоким наказанием. Что выдает явный недостаток воображения. Ну что же, войдем?

– Послушайте, сэр, что я должен, по-вашему, делать? – спросил Мокрист, когда они поднимались по мраморным ступеням банка. – Положим, в банковском деле я немного разбираюсь, но как управлять Монетным двором?

Ветинари только пожал плечами.

– Понятия не имею. Люди штампуют монеты. Полагаю, кто-то должен говорить им, как часто это делать и когда остановиться.

– А почему кто-то может захотеть моей смерти?

– Не знаю, мистер Губвиг. Но когда вы просто доставляли безобидные письма, на вас покушались как минимум один раз. Думаю, ваша карьера в качестве банкира будет не менее занимательной.

Они достигли вершины лестницы. Человек в богатой ливрее, в некоторых армиях легко сошедшей бы за генеральскую форму, распахнул перед ними дверь.

Лорд Ветинари жестом пригласил Мокриста войти первым.

– Я просто осмотрюсь немного, ладно? – сказал Мокрист, споткнувшись на пороге. – У меня было недостаточно времени, чтобы всерьез подумать о вашем предложении.

– Понимаю, – согласился Ветинари.

– Ведь это меня ни к чему не обязывает, верно?

– Верно, – снова не стал спорить патриций.

Он подошел к обитому кожей дивану и уселся на него, указав Мокристу место рядом с собой. Барабантт держался поблизости, как всегда, готовый к услугам.

– В банках всегда так приятно пахнет, – заметил Ветинари. – Смесь запахов полироля, чернил и богатства.

– А еще измышества, – ответил Мокрист.

– Это было бы жестоко по отношению к мышам. Подозреваю, вы имели в виду «излишества». Официальные религии в наши дни не так строги к этим вещам, как раньше. Кстати, о моих намерениях относительно вас пока в курсе только нынешний председатель правления. Для всех остальных вы просто неприметный инспектор, проводящий рутинную проверку от моего имени. Удачно вышло, что вы сегодня не надели свой золотой костюм.

В банке было тихо. Отчасти благодаря высоким потолкам, под которыми звук просто терялся, а отчасти потому, что люди всегда непроизвольно понижают голос в присутствии больших денег. Повсюду красный бархат и полированная медь. Многочисленные портреты серьезных мужчин в сюртуках. Иногда неожиданно раздавался громкий звук шагов по мрамору, и так же внезапно затихал, когда человек снова вступал на толстый ковер. Все столы были обиты зеленой кожей. Для Мокриста зеленая кожаная обивка всегда, с самого детства, символизировала Богатство. Красная кожа? Пф! Это для хвастунов и выскочек. Именно зеленый цвет означал, что ты богат, причем не только ты, но и вся твоя семья, уже много поколений подряд. Для пущего эффекта зеленая обивка должна выглядеть слегка потертой.

Над банковской стойкой тикали большие часы, окруженные ангелочками. Появление Ветинари не осталось незамеченным. Сотрудники подталкивали друг друга под ребра и взглядами указывали коллегам в его направлении.

Вообще-то Мокрист и Ветинари не были очень уж приметной парой. Мокриста природа благословила способностью оставаться «смутной фигурой на заднем плане», даже если он стоял всего в нескольких футах от наблюдателя. Он не был уродлив и не был красив. Просто его лицо выглядело настолько ординарно, что мгновенно ускользало из памяти. Бывало, он и сам думал «кто здесь?!», увидев себя в зеркале для бритья. Ветинари же одевался в черное – цвет неброский по определению. Однако присутствие патриция люди ощущали безошибочно, даже если поначалу не замечали его. Пространство, казалось, меняло свою форму рядом с Ветинари, как прогибается батут под весом гири.

Потом банковские служащие начали что-то лихорадочно шептать в переговорные трубки. Здесь патриций, а его даже никто не встречает! У нас будут неприятности!

– Как поживает мисс Добросерд? – вежливо осведомился патриций, казалось, не замечавший поднявшейся вокруг суеты.

– Она в отъезде, – отрезал Мокрист.

– А, Траст обнаружил еще одного погребенного голема.

– Да.

– Который все еще пытается исполнить приказы, отданные ему тысячи лет назад?

– Не знаю. Работы ведутся в какой-то глухомани.

– Она неутомима, – весело констатировал Ветинари. – Воскрешает големов из небытия, чтобы они, ко всеобщей пользе, помогали крутиться колесам коммерции. Прямо как вы, мистер Губвиг. Она оказывает городу неоценимые услуги. И Траст Големов тоже, разумеется.

– Да, – кратко ответил Мокрист, решив не углубляться в тему воскрешений.

– Однако голос у вас не слишком счастливый.

– Ну… – Мокрист понимал, что жалуется, но удержаться не смог. – Она всегда так стремительно бросается к очередному погребенному в какой-нибудь древней канализации голему…

– Но не спешит бросаться к вам, похоже?

– Она отсутствует уже несколько недель, – продолжил Мокрист, игнорируя последнее замечание патриция, потому что оно слишком походило на правду. – И не говорит, в чем дело. Просто сказала, что это важно. Нашли что-то новенькое.

– Думаю, она занята земляными работами, – поделился информацией Ветинари. Он начал постукивать тростью по мраморному полу. Звук получился громкий. – Я слыхал, ее големы копают шахту в ближней Химмерии, неподалеку от дороги для дилижансов. К вящему любопытству гномов, должен добавить. Подземный Король сдал эти земли в аренду Трасту, но весьма интересуется, что там ищут.

– У нее проблемы?

– У мисс Добросерд? Нет. Скорее, проблемы у Короля. Как я ранее отмечал, она очень целеустремлённая юная леди.

– Ха! Вы и наполовину не представляете, насколько.

Мокрист мысленно сделал пометку не забыть послать ей весточку, когда покончит с делами в банке. Вокруг големов снова нарастала напряженность. Гильдии жаловались, что глиняные люди отнимают рабочие места у настоящих. Ей требовалось срочно вернуться в город. Ради големов, разумеется.

Тут он расслышал тихие звуки. Они раздавались откуда-то снизу, и больше всего напоминали бульканье: то ли воздуха, проходящего сквозь воду, то ли, наоборот, воды, выливаемой из бутылки.

– Вы слышали?

– Да.

– И что это?

– Будущее экономического планирования, насколько мне известно, – лорд Ветинари выглядел если не обеспокоенным, то непривычно озадаченным.

– Что-то не так, – заметил он. – Обычно мистер Гнут появляется через несколько секунд после моего прихода. Надеюсь, с ним не случилось ничего незабавного.

В дальнем конце зала открылись двери лифта, из которого вышел человек. Какую-то секунду он выглядел расстроенным и раздраженным. Мгновение столь краткое, что, не имей Мокрист профессиональной привычки читать выражения чужих лиц, он бы ничего не заметил. Потом лицо вновь прибывшего расплылось в теплой, благожелательной улыбке человека, намеренного наложить лапу на ваши денежки.

Мистер Гнут был весь каким-то гладким, без острых углов. Мокрист ожидал увидеть на нем традиционный сюртук, но вместо этого банкир был облачен в прекрасно пошитый пиджак и брюки в тонкую полоску. А еще мистер Гнут был очень тихим. Его шаги не отдавались эхом даже на мраморном полу, а ступни, необычно большие для такого проворного человека, были обуты в дорогие, начищенные до зеркального блеска черные ботинки. Возможно, ему хотелось, чтобы все их рассмотрели как можно лучше, потому что ходил он словно дрессированная лошадь, нарочито высоко поднимая ноги на каждом шагу. Не считая этой небольшой детали, в целом мистер Гнут выглядел как типичный клерк, который смирно стоит в шкафу, когда в его услугах нет нужды.

– Лорд Ветинари, извините! – начал он. – Многочисленные заботы…

Лорд Ветинари поднялся на ноги.

– Мистер Маволио Гнут, позвольте представить вам мистера Мокриста фон Губвига, – сказал он. – Мистер Гнут, главный кассир банка.

– А, изобретатель ничем не обеспеченной банкноты стоимостью один пенни? – ответил Гнут, протягивая тонкую руку. – Какая смелость с вашей стороны! Очень рад встрече, мистер Губвиг.

– Банкноты в один пенни? – переспросил озадаченный Мокрист. Вопреки своему заявлению, мистер Гнут вовсе не выглядел обрадованным.

– Вы что, вообще меня не слушали? – удивился Ветинари. – Ваши марки, мистер Губвиг.

– Де-факто, это валюта, – пояснил мистер Гнут, и Мокриста осенило.

Ну, в общем, так и было, не поспоришь. Он-то полагал, что марки будут клеить на конверты, однако необразованные люди по своему невежеству вообразили, будто марка есть ни что иное, как легкий, удобный, гарантированный правительством пенс. Который можно положить в конверт. В газетах было полным-полно рекламы выросших на этом убеждении бизнес-предприятий: «Узнайте величайшие тайны Космоса! Отправьте по указанному адресу 8 пенсовых марок, чтобы получить информационный буклет!» Множество марок начинали и заканчивали свою жизнь в качестве денег, так ни разу и не оказавшись внутри почтового ящика.

В улыбке мистера Гнута кое-что весьма не понравилось Мокристу. При ближайшем рассмотрении она вовсе не казалась такой уж вежливой.

– Что вы имеете в виду под «необеспеченной»? – спросил он.

– А чем вы подтвердите, что марка стоит один пенни?

– Э, ну, если наклеить ее на конверт, она гарантирует доставку стоимостью в пенс, – ответил Мокрист. – Не понимаю, что вы…

– Мистер Гнут из тех, кто очень верит в ценность золота, мистер Губвиг, – пояснил Ветинари. – Думаю, вы с ним прекрасно поладите. А я покидаю вас, дела. С большим нетерпением буду ожидать вашего решения, сложного, словно, ах-ха, проценты. Идемте, Барабантт. Не заглянете завтра ко мне во дворец, мистер Губвиг?

Мокрист и Гнут молча смотрели вслед патрицию. Затем Гнут перевел взгляд на Мокриста.

– Кажется, я должен организовать для вас небольшую экскурсию… – сказал он.

– У меня такое ощущение, что мы с вами друг другу не по душе, – заметил Мокрист.

Мистер Гнут пожал плечами. Впечатляющий маневр для такого тощего человека. Внешне было похоже на складную гладильную доску, которая вдруг вздумала разложиться сама по себе.

– Не слышал о вас ничего плохого, мистер Губвиг. Но у председателя и лорда Ветинари явно что-то есть на уме, а вы их орудие, мистер Губвиг, вы их инструмент.

– Предполагается, что я стану новым председателем?

– Верно.

– Я не хочу и не буду ничьим инструментом.

– Прекрасно, сэр. Однако случаются порой такие случаи…

Откуда-то снизу раздался звон разбитого стекла и приглушенный крик: «Проклятье! Это был платежный баланс!»

– Давайте уже вашу экскурсию! – с несколько натянутым энтузиазмом предложил Мокрист. – И начнем с того, что мы только что слышали.

– С этой гадости? – Гнут едва заметно вздрогнул. – Я думаю, нам лучше туда не ходить, пока Хьюберт не приберется. О, взгляните только! Какой ужас…

Мистер Гнут заскользил по полу к большим, внушительного вида часам, висевшим над стойкой. Оказавшись под ними, он воззрился на циферблат так, словно тот его смертельно оскорбил, и щелкнул пальцами. Это было излишне, младший клерк уже спешил к нему с небольшой стремянкой в руках. Мистер Гнут поднялся по ступеням, открыл часы и передвинул секундную стрелку вперед на два деления. Часы были снова закрыты, стремянка унесена, а Гнут вернулся к Мокристу, поправляя манжеты и смерил своего гостя взглядом с ног до головы.

– Они отстают почти на минуту в месяц. Неужели я единственный, кого это раздражает? Увы, похоже, что так. Ну что же, вперед, в ознакомительный тур. Давайте начнем с золота?

– Оооо, да! – ответил Мокрист. – Давайте!