Текст книги "Делай деньги"

А началось все с невинной лжи. Почему Космо поверил? Потому что был безумен. Но, к сожалению, не постоянно. Сходил с ума только в качестве хобби, в тех случаях, когда дело касалось… Ветинари.

Поначалу Бывший этого не заметил, просто удивился во время собеседования, почему Космо хочет принять на работу только человека определенного роста. А когда Бывший упомянул, что работал во Дворце, его немедленно наняли.

Вот в этом и состояла небольшая ложь. Хотя Бывший предпочитал думать о ней, как о неудачном совпадении двух вполне правдивых его заявлений.

Он действительно работал во Дворце, правда, в должности садовника, о чем Космо пока что не проведал. А до того он и правда был младшим секретарем в Гильдии Оружейников. Поэтому он и набрался наглости сказать: «Я был младшим секретарем и я работал во Дворце». Довольный Космо не стал вникать в детали, что, несомненно, сделал бы Ветинари. Вот так Бывший стал советником важного и умного человека, причем советы свои основывал по большей части на смутных слухах, которые когда-то слышал, а порой, в отчаянии, просто выдумывал. Пока что ему удавалось выкручиваться. В повседневных делах Космо был безжалостен, проворен и хитер, как дьявол, но как только речь заходила о Ветинари, он становился доверчив, словно дитя.

Бывший заметил, что иногда босс зовет его именем секретаря патриция, но за 50 долларов в месяц плюс еда и квартира, он был готов отзываться хоть на «Дейзи». Ну ладно, с Дейзи, может, и перебор, но на «Клайва» – точно.

А затем начался кошмар, и, как это часто бывает в кошмарах, самые обычные вещи вдруг начали обретать какое-то собственное зловещее значение.

Для начала, Космо потребовал раздобыть ему пару старых ботинок Ветинари.

Непростая задачка. Бывший никогда не бывал в самом дворце, но сумел, выдрав прут из позеленевших от старости задних ворот, просочиться в парк, где разыскал своего прежнего приятеля, следившего по ночам за печами, обогревающими теплицы. Поболтав с другом, он вернулся следующей ночью и обогатился парой потрепанных, но вполне еще годных башмаков восьмого размера, а также информацией от чистильщика обуви о том, что его светлость обычно стаптывает левый башмак чуть сильнее, чем правый.

Полученные Бывшим башмаки ничем друг от друг не отличались, да никто и не утверждал, что это именно они, знаменитые Ботинки Ветинари. Однако эта пара совершенно определенно спустилась к слугам с верхних этажей на волне господской щедрости, и, если это не были ботинки самого патриция, то они, почти наверняка, хотя бы иногда находились в той же комнате, что и ноги Ветинари.

Бывший купил их за 10 долларов и потратил целый вечер на то, чтобы слегка стесать левый каблук. Космо не моргнув глазом отдал за них 50 долларов, хотя изрядно поморщился, когда попытался их обуть.

– Если хочешь понять человека, влезь в его шкуру, – сказал он, ковыляя в тесных ботинках по своему кабинету.

Что он там такое понял, если ботинки принадлежали, например, младшему помощнику старшего дворецкого Ветинари, Бывший даже предполагать не хотел, однако через полчаса Космо затребовал в кабинет таз холодной воды с целебными травами, и с тех пор эти башмаки больше не появлялись на горизонте.

Потом потребовалось раздобыть черную ермолку Ветинари. Тут Бывшему разок улыбнулась удача. Он даже смог достать оригинал. Можно было не сомневаться, что Ветинари покупал свои ермолки в магазине Решетников с улицы Булавы, поэтому Бывший устроил за магазином настоящую слежку, и вошел туда, когда старшие менеджеры отправились на обед. Поболтав с небогатым парнем, следившим в задней комнате за исходившими па́ром стиральными и гладильными машинами, Бывший обрел искомую шапочку, ее как раз прислали из дворца в чистку. Он забрал так и не постиранную ермолку и ушел, оставив служащего значительно более богатым, чем прежде, и в придачу снабдив его рекомендацией постирать и отправить во дворец новую шапочку взамен старой.

Космо был вне себя от радости и потребовал подробнейшего отчета.

Следующим вечером выяснилось, что накануне небогатый юнец развлекался в баре и, примерно в полночь, угодил в пьяную потасовку, лишившись как остатков денег, так и жизни. Комната Бывшего была рядом с комнатой Клюквы, и так случилось, что секретарь слышал, как убийца выходил поздно вечером.

И вот теперь это кольцо с печаткой. Бывший уверил Космо, что сможет изготовить копию и потом, используя свои – весьма недешевые – связи во дворце, подменить оригинал. Ему тут же выдали пять тысяч долларов!

Пять тысяч долларов!

Босс был счастлив. Счастлив и безумен. Он получил фальшивку, но был готов поклясться, что в ней заключен истинный дух Ветинари. Может, так оно и было, потому что и на этот раз без убийства не обошлось. Каждый, втянутый в орбиту безумного увлечения Космо, рано или поздно погибал. К сожалению, Бывший понял это слишком поздно.

Он добрался до своей комнаты, вбежал внутрь и захлопнул дверь. Потом прислонился к ней спиной. Надо бежать, немедленно! Его сбережений хватит, чтобы убраться подальше. Впрочем, паника поутихла, когда он собрался с мыслями. Они говорили: «Остынь, расслабься. Стража пока не стучится в твои двери, так? Клюква только исполняет приказы, а босс очень тебе благодарен».

Значит… почему бы не рискнуть в последний раз? Заработать настоящие деньги! Что нужно «раздобыть», чтобы получить еще пять тысяч?

Нужен предмет простой, но впечатляющий, вот в чем штука… И когда босс поймет, наконец, в чем дело, Бывший будет уже на другом конце континента, с новым именем и такой загорелый, что не узнать.

Да… точно…

Солнце припекало, гномы парились. Это были горные гномы, и под открытым небом они ощущали себя не в своей тарелке.

Зачем торчать здесь, в конце-то концов? Король хотел, чтобы они проследили, не выкопают ли големы безумной дымящей женщины что-нибудь ценное из дыры в его земле. Но гномам не разрешалось вступать на участок, потому что это было бы нарушением контракта. Поэтому они просто сидели в тени и потели, а эта сумасшедшая, без конца курившая сигареты, примерно один раз в день вываливала свои находки на стоящий перед ними грубо сколоченный стол. Все эти предметы имели нечто общее: они были совершенно неинтересными.

Нечего тут выкапывать, это было известно всем. Ил и песок, больше ничего, до самого донышка. Растения, которые умудрялись тут выжить, хранили воду зимних дождей в своих раздутых пустотелых корнях, либо выживали, аккумулируя влагу утренних туманов с моря. В этом месте не было совершенно ничего интересного, и предметы, извлеченные из длинного наклонного туннеля только подтверждали это, громоздясь скучной кучей на столе.

Старые овечьи кости, изредка перемежаемые не менее старыми костями давно утопших моряков. Разнообразие внесли только монеты, одна золотая и одна серебряная, которые были, в соответствии с Законом, немедленно конфискованы. А кроме этого – всякая ерунда. Разбитые горшки и перепутанные куски разбитой статуи, часть железного котла и якорь с несколькими звеньями цепи.

Было совершенно очевидно, полагали сидевшие в тени гномы, что ничего более интересного ожидать не приходится, разве что сам корабль откопают. С другой стороны, нельзя забывать: когда дело касается золота или коммерции, не верь никому, кто выше твоего шлема.

А еще тут повсюду бродили големы. Гномы ненавидели големов, потому что те двигались тихо, невзирая на свой большой вес, и были к тому же слишком похожи на троллей. Големы постоянно приходили и уходили, бог знает откуда притаскивали куски дерева, и маршировали с ними в темноту тоннеля…

И вот однажды все големы вышли наружу, последовала продолжительная дискуссия, а потом дымящая женщина строевым шагом направилась к гномам. Они смотрели на нее настороженно, как вояки смотрят на самоуверенного гражданского, которого им запрещено убивать.

На ломаном гномьем она объявила, что туннель обрушился, и поэтому она покидает раскопки. Все что удалось откопать, сказала она, передается в дар Королю. И потом ушла, забрав с собой этих чертовых големов[3]3
  Гномам и в голову не пришло сосчитать големов, чтобы убедиться, что никто из них не остался внизу. В конце концов, какая разница? Почему Король так из-за этого раскричался, они не поняли.


[Закрыть].

Все это случилось на прошлой неделе. С тех пор туннель окончательно обвалился, и поднявшийся в воздух песок засыпал все вокруг.

Деньги сами о себе заботились. Они странствовали сквозь столетия, спрятанные юристами, похороненные в бумагах. Их берегли, переводили, конвертировали, отмывали, сушили, гладили, полировали и берегли от бед и налогов, но пуще всего, берегли от самих Мотов. Предки хорошо знали своих потомков – они их вырастили, в конце-то концов – и поэтому окружили деньги охраной: доверенными лицами, менеджерами и контрагентами. Старые капиталы извергали в мир только малую часть себя, достаточную, чтобы позволить потомкам Мотов поддерживать образ жизни, для которого их фамилия стала нарицательной. Ну и плюс еще немного, с целью поддержания семейной традиции без конца воевать друг с другом за – о, да! – деньги.

И вот теперь они собирались. Каждая ветвь многочисленного семейства, а частенько и каждое отдельное физическое лицо, были окружены собственными телохранителями и юристами. Они внимательно следили за собой: не дай бог снизойти до разговора или одарить улыбкой кого-то из родственников, с кем ты в данный момент судишься. Люди говорили, что семейка Мотов – как мешок со змеями. Космо наблюдал за ними на похоронах, а они проводили время, пристально следя друг за другом: вдруг кто-то рискнет атаковать? Ну точно как змеи. Но все равно, похороны – достойный повод собраться вместе, если бы не идиот-племянничек, которому сдохшая сука-тетка дозволяла обитать в подвале банка. Он пришел в мятом белом халате и желтой непромокаемой шляпе, да к тому же горько рыдал в течение всей церемонии. Испортил развлечение, дурак.

Но теперь похороны закончились, и Моты занялись тем, чем они всегда занимались после похорон – принялись говорить о Деньгах.

Усадить всех Мотов за одним столом было невозможно. Космо приказал расставить множество небольших столиков, расположенных в соответствии его пониманием ситуации. Он постарался в полном объеме учесть текущие временные альянсы и мелкие братоубийственные войны, но все равно, прежде чем родственнички расселись, случилось множество обменов местами, мелких ссор и угроз вчинить иск. Позади них выстроились легионы юристов, напряженных и готовых к действию. Все вместе они зарабатывали один доллар каждые четыре секунды.

«А вот у Ветинари, кажется, всего одна родственница – престарелая тетка», – рассеянно размышлял Космо. Что за везунчик! Когда Космо станет Ветинари, предстоит жестокий отбор.

– Дамы и господа, – начал он, когда стихли шипение и приветствия. – Я так рад видеть вас всех сегодня…

– Врун!

– Особенно тебя, Пуччи, – сказал Космо, улыбнувшись своей сестре.

Сестры́, вроде Пуччи, у Ветинари тоже не было. Ни у кого не было. Она уникальна, просто человекообразный демон какой-то.

– У тебя опять с бровями что-то не так, ты знаешь? – сказала Пуччи.

Она одна заняла целый стол. Голос у нее был, как звук бензопилы, наскочившей на гвоздь, с нотками корабельной сирены, вдобавок. В газетах ее обычно величали «светской львицей», что лишний раз подчеркивало, насколько богаты Моты. Ее телес волне хватило бы на двух светских львиц, правда, не шибко красивых. Поговаривали, что отвергнутые ею мужчины в отчаянии бросались с моста в реку. Правда, единственной персоной, которая об этом поговаривала, была сама Пуччи.

– Уверен, все вы знаете… – снова начал Космо.

– Что из-за полной некомпетентности твоих ближайших родственничков мы потеряли наш семейный банк!

Это реплика раздалась из дальнего угла комнаты, но вызвала шум всеобщего одобрения.

– Все мы здесь родственники, Джозефина, – резко парировал Космо. – Некоторые из нас даже урожденные Моты.

Этот укол не подействовал. А ведь должен был. У Ветинари точно получилось бы, Космо не сомневался в этом. Но в устах Космо он всех только разозлил. Недовольное ворчание толпы стало громче.

– Некоторые из нас справились бы получше! – крикнула Джозефина. На ней было изумрудное колье, бросавшее на лицо зеленоватые отсветы. Космо был впечатлен.

Моты обычно женились на своих же дальних родственницах, но в каждом поколении находились такие, кто брал супруга со стороны, чтобы избежать печальных последствий кровосмешения, вроде лишних пальцев на руках. Женщины находили себе тихих мужей, покорно исполнявших, что им было велено. А вот мужчины умудрялись выбирать женщин, которые удивительным образом воспринимали раздражительность и нервозность, свойственную истинным Мотам.

Под одобрительное бормотание аудитории Джозефина села на место с выражением ядовитого удовлетворения на лице. И тут же вскочила снова, чтобы крикнуть на «бис»:

– И что вы намерены предпринять для исправления своей непростительной ошибки? Из-за вас в нашем банке банкует какой-то жулик! Опять!

Пуччи резко обернулась.

– Как ты смеешь говорить такое о нашем Папочке!

– И как ты смеешь говорить такое о мистере Хлопотуне! – добавил Космо.

У Ветинари и это сработало бы. Реплика представила бы Джозефину в глупом свете и повысила рейтинг Космо среди родственников. У Ветинари это сработало бы, потому что он умел изгибать брови, чтобы как нужно подчеркнуть свои слова.

– Что? Что? О чем ты здесь болтаешь? – завопила Джозефина. – Не надо глупостей, мальчик! Я говорю о другой твари, о Губвиге! Он всего лишь почтальон, боги всемогущие! Почему ты не подкупил его?

– Я пытался, – сказал Космо, а про себя добавил: «Я тебе припомню этого „мальчика“, ты, престарелая морщинистая кошёлка! Я стану мастером шевеления бровями, и посмотрим, что ты скажешь тогда!»

– И?

– Похоже, деньги его не интересуют.

– Чушь!

– А что насчет пёсика? – раздался старческий голос. – Что будет, если он отправится в мир иной, боже упаси?

– Банк вернется к нам, тетя Осторожность, – ответил Космо, обращаясь к маленькой пожилой леди, одетой в черное платье, отделанное кружевами и с вышивкой в руках.

– И неважно, как именно маленький пёсик умрёт? – уточнила тетя Осторожность Мот, не отрываясь от своей вышивки. – Ну, тогда яд будет прекрасным выбором, полагаю.

Юрист тети Осторожность вскочил на ноги с такой скоростью, что раздалось отчетливо слышимое «фьюить» рассекаемого воздуха:

– Моя клиентка желает пояснить, что лишь указывает на прискорбную общедоступность вредоносных субстанций, и никоим образом не намеревается призывать кого-либо к каким-либо противозаконным действиям.

Он сел на место, честно отработав свой гонорар[4]4
  Учитывая текущие обстоятельства, необходимо внести до́лжную ясность: $12,98.


[Закрыть].

– К сожалению, в этом случае Стража обрушится на нас, как тонна кирпича, – пояснил Космо.

– Стражники в нашем банке? Просто не пускай их, вот и всё!

– Времена изменились, тетушка. Сейчас такое не сработает.

– Когда твой прадедушка скинул своего брата с балкона, Стража любезно убрала тело всего лишь за пять шиллингов и пинту эля на всех!

– Да, тётушка. Но сейчас патриций – Ветинари.

– И он позволит Страже топтаться по нашему банку?

– Нет сомнений, тетушка.

– Значит, он не джентльмен, – грустно заключила тетя.

– Хуже того, он допустил в Стражу вампиров и оборотней, – подлила масла в огонь мисс Тарантелла Мот. – Это отвратительно. Они разгуливают по улицам, словно настоящие люди!

…и тут в памяти Космо что-то щёлкнуло.

«Он выглядит, словно настоящий человек», – раздался голос его отца.

– Это все твои проблемы, Космо Мот! – заявила Джозефина, не желая замечать, что цель всеобщего недовольства уже изменилась. – Из-за твоего жалкого папочки…

– Заткнись! – холодно оборвал ее Космо. – Заткнись. И, кстати, изумруды тебе совсем не к лицу.

Это был нетипичный ход. Моты судились друг с другом, вступали в заговоры друг против друга, принижали друг друга и клеветали друг на друга, но внешние приличия всегда соблюдали. Есть же хорошие манеры, в конце концов.

Тем временем в голове Космо раздался еще один «щёлк!» и голос его отца сказал: «Он умудряется скрывать свою сущность, хоть и с великим трудом. Сейчас, наверное, он уже не совсем то, чем был раньше. Но тебе лучше знать, на случай, если он начнет вести себя… забавно…»

– Мой отец полностью перестроил бизнес нашего банка, – объявил Космо, пока голос все еще звенел у него в голове, а Джозефина собиралась с духом для отповеди. – И вы не возражали. О нет, совсем не возражали. Вас это не волновало, потому что вы использовали банк, чтобы обтяпывать свои темные делишки, те самые, о которых не принято говорить. Он скупал доли мелких акционеров, но вы не беспокоились, исправно получая свои дивиденды. Очень жаль, конечно, что он так неосмотрительно выбирал себе друзей…

– Не так неосмотрительно, как жену! Какую-то выскочку из стриптиза! – ехидно заметила Джозефина.

– …хотя с выбором жены он не ошибся, – продолжил Космо, не обратив на неё внимания. – Пошла была коварной, хитрой, беспощадной и безжалостной. Моя проблема лишь в том, что она преуспела во всем этом куда больше вас. А теперь уходите, все. Мне пора заняться проблемой нашего банка. Провожать не буду, где выход, вы знаете.

Он встал, прошел сквозь дверь, аккуратно прикрыл ее за собой, а потом опрометью бросился к себе в кабинет, где остановился, привалившись спиной к дверям и злорадно ухмыльнулся. Вот для такой мимики его лицо подходило прекрасно, словно специально было создано.

Старый добрый Папочка! Конечно, их разговор состоялся давно, тогда Космо было всего десять лет и он еще не обзавелся собственным юристом, а также мотовской привычкой судиться по каждому поводу. Но папочка был прав. Он не просто дал Космо совет, он дал ему оружие, которое можно было использовать против других. Для чего еще нужен отец, как не для этого?

Мистер Гнут! Он… не просто мистер Гнут. Существо из кошмаров. В детстве это откровение так напугало Космо, что позже он собирался в лучших семейных традициях засудить Папочку за все свои бессонные ночи, но решил с этим погодить, и оказался прав. В суде правда вышла бы наружу, и чудесный дар был бы растрачен понапрасну.

Так значит, старина Губвиг воображает, будто контролирует банк? Ха, банком невозможно управлять без помощи Маволио Гнута, а уже завтра Гнут будет полностью у Космо в руках. Хммм, нет… лучше, пожалуй, немного подождать. Еще денек губвигских странных безрассудств, и мистер Гнут будет раздражен до такой степени, что перейдет на сторону Космо сам, даже без помощи мастера переговоров Клюквы. О, да.

Космо рукой приподнял свою бровь кверху. Он скоро научится, нет сомнений. Там, в зале, он ведь вел себя в точности как Ветинари, верно? Да, так и было. Чего стоили только выражения их лиц, когда он велел Джозефине заткнуться! Даже воспоминание об этом вызывало у него сладостную дрожь…

Уже пора? Да, всего на минутку. Он это заслужил… Космо открыл ящик стола, сунул руку внутрь и нажал потайную кнопку. В столе открылся секретный ящичек. Из него он достал небольшую черную ермолку. Она выглядела прекрасно, совсем как новая. Бывший – просто гений.

Космо торжественно водрузил шапочку себе на голову.

Кто-то постучал в дверь кабинета. Неясно, зачем, потому что дверь тут же распахнулась.

– Опять заперся у себя в комнатке, братец? – с триумфом в голосе спросила Пуччи.

Космо, по крайней мере, удалось подавить в себе желание немедленно сорвать шапочку с головы, как будто его застигли за каким-то неприличным делом.

– Вообще-то, она не заперта, как ты могла заметить, – ответил он. – И, кстати, тебе запрещается подходить ко мне ближе, чем на пятнадцать ярдов. На этот счёт есть судебное решение.

– А тебе запрещается подходить ко мне ближе, чем на двадцать ярдов, так что ты первый нарушил решение суда, – парировала Пуччи, подтаскивая к себе кресло. Она тяжело облокотилась на него, сложив руки на спинке. Скрипнуло дерево.

– Кажется, это не я «подходил». Я стоял на месте.

– С космической точки зрения это без разницы, – отмахнулась Пуччи. – Знаешь, твоя навязчивая идея довольно опасна.

Космо снял, наконец, шапочку.

– Я просто пытаюсь вскрыть его мозг…

– Очень опасна.

– Ты знаешь, о чем я! Хочу понять, как он мыслит!

– А это зачем? – Пуччи махнула рукой в направлении большой картины, висевшей на стене напротив рабочего стола.

– «Мужчина с собачкой», работы Вильяма Надутого. Это портрет Ветинари. Обрати внимание, как глаза портрета будто следят за тобой.

– За мной следит собачий нос! У Ветинари есть собака?

– Была. Гаффс. Сдох некоторое время назад. В дворцовом саду есть маленькая могилка. Он приходит туда раз в неделю, один, и кладет на нее собачье печенье.

– Ветинари?

– Да.

– Хладнокровный, бессердечный, расчетливый тиран Ветинари?

– Именно.

– Ты не врёшь своей милой маленькой сестричке?

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, дело твоё.

Внутренне Космо ликовал. Он обожал это выражение яростного любопытства на её лице, которое придавало ей вид разозленной курицы.

– Такая информация стоит денег, – заметила Пуччи.

– Конечно. Я поделился с тобой лишь потому, что она бесполезна, если не знать точно, куда он ходит, в какое время и в какой день недели. Может оказаться так, милая Пуччи, что моя, как ты говоришь, «навязчивая идея» имеет большой практический смысл. Я наблюдаю, изучаю и оцениваю. И я полагаю, что у этого Мокриста фон Губвига и Ветинари есть какой-то общий секрет, который может даже…

– Но ты при всем при том предложил Губвигу взятку!

Это было характерной чертой Пуччи: ей можно доверить любой секрет, потому что она вообще не слушает, что ей говорят. Пока ты рассуждаешь, она просто размышляет, что сказать дальше.

– До смешного мелкую. И угрозу, в придачу. Поэтому теперь он воображает, что понял меня, – сказал Космо, даже не пытаясь принять самодовольный вид. – Но что более важно, я совсем не понимаю его. Как вышло, что он выскочил из ниоткуда и немедленно получил одну из важнейших должностей в городе…

– А это что такое? – требовательно спросила Пуччи, чьё необъятное любопытство сильно сдерживалось неспособностью сосредоточиться на чем-то одном. Концентрация внимания у неё была, как у котёнка. Теперь она указывала на небольшую диораму, установленную за окном кабинета.

– Это? Ну…

– Напоминает резной ящик для цветов! Это что, игрушечный город? Он зачем? Отвечай немедленно!

Космо вздохнул. Не то чтобы ему не нравилась его сестра, – он не любил ее не более, чем все Моты не любят друг друга, – но испытывать симпатию к обладательнице этого громкого, гнусавого, постоянно недовольного голоса тоже было непросто. То, чего она не понимала (а это было практически всё) Пуччи воспринимала как личное оскорбление.

– Это попытка изобразить в уменьшенном масштабе вид из окна Продолговатого кабинета лорда Ветинари, – ответил он. – Полезная штука, помогает мне думать.

– Безумие какое-то. Что за собачье печенье? – спросила Пуччи.

Помимо всего прочего, казалось, что разная информация доходит до неё с разной скоростью. «Наверное, из-за того, что волосы уши закрывают», – подумал Космо.

– «Трэклементовы Нямки», – ответил он. – Печенья в форме косточек, пять разных расцветок. Он никогда не кладёт туда желтые, потому что Гаффс их не любил.

– Ты знаешь, что его считают вампиром? – мысли Пуччи скакали в совершенно непредсказуемых направлениях.

– И ты в это веришь?

– Потому что он тощий, высокий и носит черное? Нет. Быть вампиром – нечто большее.

– А еще он расчетливый и таинственный.

– Ты ведь тоже не веришь в это, угадала?

– Нет, хотя если бы и так, какая разница? У других людей тоже есть секреты, порой гораздо более… опасные. Для них, я имею в виду.

– Мистер Губвиг?

– Один из таких людей, вероятно, да.

Глаза Пуччи вспыхнули.

– Ты что-то знаешь!

– Не наверняка, но я догадываюсь, где искать ответы.

– Где?

– Правда хочешь знать?

– Конечно!

– Ну а я не намерен тебе рассказывать, – улыбаясь, заявил Космо. – Не хотелось бы вас задерживать! – добавил он, когда Пуччи в ярости бросилась прочь из комнаты.

Не хотелось бы вас задерживать. Какую прелестную реплику изобрел Ветинари. Её угрожающий двойной смысл приводил в смятение самые невинные умы. Этот человек изобрел способы бескровной тирании, которые были похуже иной пыточной камеры.

Гений! И Космо Мот скоро тоже станет гением. Как только научится шевелить бровью.

Он исправит ошибки жестокой природы. Загадочный Губвиг – ключ к Ветинари, а ключ к Губвигу…

Пора все-таки побеседовать с мистером Гнутом.