Текст книги "Хранитель смерти"

Заросли внезапно поредели, и Джозефина, спотыкаясь, выбралась из леса на полянку. В первый момент при виде большого пространства, заросшего отяжелевшим от влаги высокотравьем с яркими пятнами полевых цветов, она, заморгав, остановилась. И куда теперь? Если верить навигатору, она должна была прийти именно сюда, но кругом не было видно никаких меток, вообще ничего необычного. Обыкновенная поляна, в центре которой росла старая яблоня с корявыми ветвями.

Джозефина двинулась по поляне; ее джинсы, шурша, задевали траву, а сквозь брючины просачивалась влага. Если не считать шума падающих капель, этого дождевого шелеста, кругом стояла зловещая тишина, и только где-то вдали лаяла собака. Джозефина добрела до центра поляны, медленно повернулась, осматривая опушку леса, но не заметила никакого движения, даже взлетающих птиц не было видно.

«И что же, по-твоему, я должна найти?» – подумала она.

Воздух прорезал громовой раскат. Джозефина посмотрела на темнеющее небо. Пора убираться с поляны. Торчать возле одинокого дерева во время грозы было бы верхом безрассудства.

И в этот момент она обратила внимание на яблоню. На то, что висело на вколоченном в ствол гвозде. Частично закрытый веткой предмет висел выше уровня ее глаз, вот почему Джозефина до этого момента не замечала его. Теперь она безотрывно смотрела на то, что болталось на гвозде.

«Мои потерянные ключи», – поняла Джозефина.

Она сняла связку с гвоздя и резко обернулась, лихорадочно оглядывая поляну в поисках человека, который повесил ключи на дерево. Грянул гром. Джозефина помчалась так, словно услышала выстрел стартового пистолета. Но вовсе не гроза заставила ее стремглав броситься в чащу и рвануть к тропе, продираясь сквозь подлесок, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветви. Вперед ее гнало увиденное – ключи, висевшие на стволе. Ключи, которые Джозефина крепко сжимала в своей руке, хотя теперь они казались ей чужими. Зараженными.

Когда Джозефина, спотыкаясь, выбралась к началу тропинки, она едва дышала. Теперь ее машина стояла на парковке не одна – рядышком пристроилась чья-то «вольво». Замерзшими и онемевшими руками Джозефина с трудом открыла автомобиль. Оказавшись на водительском сиденье, она заблокировала двери.

«Я в безопасности».

Некоторое время она сидела, тяжело дыша – так, что от дыхания запотело ветровое стекло. Джозефина уставилась на ключи, которые недавно сняла с яблони. Они выглядели точно так же, как раньше, – пять ключиков, висящих на брелоке в форме анха, древнеегипетского символа жизни. Тут были два ключа от квартиры, ключи от машины и ключик от почтового ящика. Кто-то забрал их больше недели назад. «Кто-то мог зайти в квартиру, пока я спала, – подумала Джозефина. – Или выкрасть мою почту. Или порыться в…»

«…моей машине», – стукнуло ей в голову.

Задохнувшись от ужаса, она резко обернулась, ожидая, что сейчас с заднего сиденья на нее набросится какое-нибудь чудовище. Но увидела лишь несколько музейных папок и пустую бутылку из-под воды. Ни чудовища, ни убийцы с топором. Джозефина откинулась на спинку сиденья, но в смешке, вырвавшемся из ее горла, слышалась едва уловимая истерическая нотка.

«Кто-то хочет свести меня с ума, – решила Джозефина. – Они ведь свели с ума маму».

Она сунула ключ в замок зажигания и уже завела было двигатель, но тут ее взгляд застыл на позвякивающем ключе от багажника. Прошлой ночью, пронеслось у нее в голове, машина стояла на улице возле моего дома. Неохраняемая и беззащитная.

Джозефина оглядела парковку. Сквозь запотевшее стекло она увидела приближавшихся владельцев «вольво». Они оказались молодой парой с мальчиком и девочкой, которым было лет по десять. Мальчик вел черного лабрадора. Вернее, это лабрадор вел мальчика – пес тащил его так, что ребенку едва удавалось удерживать поводок.

Присутствие других людей успокоило Джозефину; прихватив ключи, она вышла из машины. Дождь капал на ее непокрытую голову, но она почти не замечала влаги, стекавшей по шее и пропитывавшей ворот куртки. Джозефина обогнула автомобиль и посмотрела на багажник, пытаясь вспомнить, когда в последний раз открывала его. Наверное, во время еженедельной поездки за продуктами. Она прекрасно помнила стоявшие в багажнике объемистые пластиковые пакеты и то, как она за один раз перетащила их наверх. В багажнике ничего не должно было остаться.

Собака бешено залаяла, а мальчик, державший поводок, заорал:

– Сэм, прекрати! Что такое?

Обернувшись, Джозефина увидела, как мальчик попытался оттащить пса к «вольво», но тот продолжал лаять на Джозефину.

– Простите! – крикнула мама мальчика. – Не знаю, чего это он. – Теперь поводок был у нее в руках, и женщина силой поволокла повизгивавшую собаку к автомобилю.

Джозефина отперла багажник. Крышка приподнялась.

Увидев то, что лежало внутри, Джозефина, задыхаясь, отшатнулась. Дождевые капли мерно били ее по щекам, пропитывали волосы и медленно стекали – так, словно голову гладили чьи-то ледяные пальцы. Пес сорвался с поводка и с бешеным лаем яростно рванул к Джозефине. Затем она услышала детский визг.

– Господи! – закричала мама мальчика и девочки. – Боже мой!

Отец семейства принялся звонить в 911, а потрясенная Джозефина, пошатываясь, подошла к дереву и, опершись спиной о ствол, сползла вниз, на пропитанный дождем мох.

11

Независимо от времени суток и погодных условий Мауре Айлз всегда удавалось выглядеть элегантно. Брюки у Джейн промокли, с ее волос стекала дождевая вода, и она, дрожа от холода, с легкой завистью наблюдала за тем, как судмедэксперт вылезает из своего черного «лексуса». Прическа Мауры была гладкой и безупречной, волосок к волоску, и даже обыкновенная куртка-дождевик с капюшоном почему-то выглядела на ней стильно. Правда, она и не стояла битый час вместе с Джейн здесь, на парковке, где дождь лил прямо на голову.

Когда Маура проходила оцепление, полицейские почтительно расступались, словно освобождая дорогу королевской особе. Маура и двигалась как королева – с холодной целеустремленностью; она сразу же направилась к «хонде», возле которой ее ждала Джейн.

– А тебе не кажется, что Милтон – не совсем ваша территория? – осведомилась Маура.

– Когда ты увидишь, в чем дело, поймешь, почему они вызвали нас.

– Что-то в машине?

Джейн кивнула:

– Ее хозяйка – Джозефина Пульчилло. Она говорит, что неделю назад у нее пропали ключи, но она считала, что просто сунула их куда-то. Теперь оказалось, что, возможно, их выкрали и похититель получил доступ в машину. Вот каким путем эта штуковина попала в багажник. – Джейн обернулась к «хонде». – Надеюсь, ты готова взглянуть на нее. Потому что мне она точно будет являться в кошмарных снах.

– Я это от тебя уже слышала.

– Ага, но сейчас я говорю абсолютно серьезно.

Ухватившись обтянутыми латексом пальцами за крышку багажника, Джейн подняла ее, и оттуда вырвался запах гнилой кожи. Джейн не раз сталкивалась со зловонием разлагающегося тела, но тут было нечто иное, плотским разложением здесь даже и не пахло. В этой вони не ощущалось ничего человеческого. Она и вправду никогда в жизни не видела человеческое существо в таком виде, в каком пребывало нечто, свернувшееся клубком в багажнике «хонды».

На мгновение показалось, что Маура потеряла дар речи. Она просто молча глядела на копну спутанных черных волос и лицо, потемневшее до смоляного оттенка. Все складочки на коже, все изгибы обнаженного тела сохранились так, словно были отлиты из бронзы. Как сохранилось и предсмертное выражение перекошенного от ужаса женского лица с разинутым ртом, словно приговоренным к вечному крику.

– Сначала я решила, что она ненастоящая, – призналась Джейн. – Думала, это какой-то хеллоуиновский прикол, который вывешивают, чтобы детишки не совались за угощением. Не настоящее тело, а нечто вроде игрушечного зомби. Ну то есть как можно сотворить с женщиной такое? – Джейн запнулась, переводя дух. – А потом я увидела ее зубы.

Внимательно посмотрев в открытый рот, Маура тихо заметила:

– У нее есть пломбы.

Джейн отвернулась, метнув взгляд на фургон теленовостей, который только что остановился перед полицейским оцеплением.

– Так скажи же мне, док, как женщина может стать вот этим? – выдохнула Риццоли. – Расскажи, как можно превратить труп в хеллоуиновское чудище?

– Не знаю.

Этот ответ удивил Джейн. Она привыкла считать Мауру Айлз специалистом по всем, даже самым невероятным видам умерщвления.

– Такое ведь не сделаешь за неделю, верно? – спросила Джейн. – Может, даже и за месяц не сделаешь. Наверняка нужно много времени, чтобы превратить женщину в такую штуковину.

«Или в мумию», – добавила про себя Риццоли.

Маура поглядела на Джейн:

– А где доктор Пульчилло? Что она говорит об этом?

Джейн указала на дорогу – количество припаркованных там машин неуклонно увеличивалось.

– Она там, сидит в машине вместе с Фростом. Говорит, что понятия не имеет, как труп попал в ее багажник. Последний раз доктор Пульчилло ездила на своей машине несколько дней назад, за продуктами. Если бы тело пролежало в багажнике дольше одного-двух дней, возможно, оно воняло бы еще хуже. Она наверняка ощутила бы запах, даже сидя в машине.

– Ее ключи пропали неделю назад?

– Она знать не знает, как потеряла их. Помнит только, что однажды приехала домой с работы и не обнаружила их в своей сумочке.

– А что она делала здесь?

– Гулять ходила.

– В такой день?

Дождь припустил сильнее, и тяжелые капли застучали по их курткам. Маура закрыла багажник, чтобы больше не смотреть на лежавшую в нем чудовищную находку.

– Что-то с ней не так.

Джейн усмехнулась:

– Ты думаешь?

– Я говорю о погоде.

– Что ж, меня эта погода тоже не радует, но что тут поделаешь?

– Джозефина Пульчилло пришла сюда в такой день одна, чтобы прогуляться?

Джейн кивнула.

– Меня это тоже напрягает. Я спросила ее об этом.

– И что она ответила?

– Что ей захотелось на воздух. И что она любит гулять в одиночестве.

– И очевидно, в грозу. – Обернувшись, Маура взглянула на машину, где сидела Джозефина. – Она ведь привлекательная девушка, как ты думаешь?

– Привлекательная? По-моему, так просто отпадная красотка. Мне придется посадить Фроста на короткий поводок, а то он к ней неровно дышит.

Хмурясь все сильнее, Маура по-прежнему смотрела в сторону Джозефины.

– Последнее время было много шума по поводу Госпожи Икс. Огромная статья прошла в марте в «Бостон глоуб». За последние несколько недель появлялись и другие новости с фотографиями.

– Ты имеешь в виду фотографии Джозефины?

Маура кивнула:

– Возможно, она подцепила какого-нибудь обожателя.

«Какого-нибудь особенного обожателя, – подумала Джейн. – Того, кто знал, чтó все это время лежало в цокольном этаже музея. Шум вокруг Госпожи Икс наверняка привлек его внимание. Он, несомненно, читал каждую статью, разглядывал каждую фотографию. Он должен был заметить лицо Джозефины».

Джейн бросила взгляд на багажник, радуясь, что он закрыт и что ей не придется смотреть на несчастную, скорчившуюся в агонии пассажирку.

– Думаю, наш коллекционер решил сообщить нам кое-что. Он говорит, что по-прежнему жив. И охотится за новыми образцами.

– А еще то, что он находится прямо здесь, в Бостоне. – Маура снова обернулась и взглянула на Джозефину. – Ты говорила, что она потеряла ключи. А какие?

– От машины. И от квартиры.

Маура беспокойно вскинула подбородок:

– Это нехорошо.

– Ее замки меняют прямо сейчас, пока мы с тобой разговариваем. Мы уже беседовали с управляющим ее домом и проследим за тем, чтобы она благополучно туда добралась.

У Мауры зазвонил мобильный. Она бросила взгляд на определившийся номер.

– Извини, – проговорила доктор Айлз и отвернулась, чтобы принять звонок.

Джейн заметила, как воровато Маура склонила голову, как ссутулила плечи – будто не хотела, чтобы ее видели во время разговора.

– А как насчет субботнего вечера, ты сможешь? Мы так давно…

Именно этот шепот и выдавал Мауру. Она разговаривала с Дэниелом Брофи, но Джейн не слышала радости в приглушенной беседе, только разочарование.

«А что еще, кроме разочарования, можно ожидать, влюбившись в недоступного мужчину?» – удивилась про себя Риццоли.

Маура закончила разговор тихим обещанием:

– Я тебе перезвоню.

Доктор Айлз снова обернулась к Джейн, но в глаза ей уже не смотрела. Вместо этого она сосредоточила внимание на «хонде». Разговаривать о мертвецах куда проще. В отличие от возлюбленного труп не может причинить страдания, разочаровать, из-за него не станешь проводить вечера в одиночестве.

– Полагаю, багажник будут обследовать криминалисты? – осведомилась Маура, на этот раз совершенно деловым тоном, возвращаясь к роли хладнокровного медицинского эксперта.

– Мы конфискуем этот автомобиль. Когда ты проведешь вскрытие?

– Для начала мне понадобятся предварительные исследования. Рентгеновские снимки, образцы тканей. Прежде чем резать ее, мне необходимо точно выяснить, как ее законсервировали.

– Значит, сегодня вскрытия не будет?

– Оно состоится не раньше будущей недели. Внешне тело выглядит так, будто эта женщина умерла уже давно. Так что еще несколько дней не изменят результатов посмертного исследования. – Маура бросила взгляд в сторону Джозефины. – А что насчет доктора Пульчилло?

– Мы продолжим беседовать с ней. Может, после того, как мы доставим ее домой и она переоденется в сухое, она вспомнит что-нибудь еще.

«Джозефина Пульчилло больна на всю голову», – решила Джейн, стоя вместе с Фростом в квартире молодой женщины и ожидая, пока она выйдет из спальни. Гостиная была обставлена в стиле «голодающая студентка колледжа». Обивку раскладного дивана разодрала когтями какая-то таинственная кошка, а журнальный столик был усеян круглыми следами от кофейных чашек. На книжных полках выстроились учебники и технические журналы, однако Джейн не обнаружила ни фотографий, ни каких-либо сувениров – здесь не было ничего, что могло бы рассказать о личности обитательницы. Заставка на компьютере представляла собой бесконечную череду фотографий с изображениями египетских храмов.

Когда Джозефина в конце концов вышла к ним, ее влажные волосы были затянуты в хвостик. Она надела чистые джинсы и хлопчатобумажный свитер, но даже несмотря на это, казалось, не отогрелась – лицо ее было напряженным, словно каменным. Такие бывают у статуй египетских цариц или каких-нибудь мифических красавиц. Фрост откровенно пялился на нее, словно перед ним стояла богиня. Если бы его жена Элис оказалась здесь, она наверняка как следует врезала бы ему по голени, и поделом.

«Может, мне стоит выступить от ее лица?» – задумалась Джейн.

– Вам уже лучше, доктор Пульчилло? – спросил Фрост. – Хотите еще повременить или мы можем начать разговор?

– Я готова.

– Может, выпьете чашечку кофе, перед тем как мы начнем?

– Сейчас я приготовлю его для вас. – Джозефина повернулась, собираясь направиться на кухню.

– Нет. Я думал, что это вы хотите выпить кофе. Может быть, вам еще что-нибудь нужно.

– Фрост, – осадила его Джейн, – она только что сказала, что готова поговорить. Почему бы нам не сесть и не начать беседу?

– Я просто хочу, чтобы ей было удобно, вот и все.

Фрост и Джейн устроились на видавшем виды диване. Риццоли почувствовала, как сквозь подушку в ее тело врезается сломанная пружина. Она сдвинулась с нее, оказавшись довольно далеко от Фроста. Напарники сидели на разных концах дивана, словно отдалившиеся друг от друга супруги на приеме у семейного психолога.

Джозефина опустилась в кресло с выражением лица, распознать которое было не проще, чем определить цвет оникса. Ей было всего двадцать шесть, но она невероятно хорошо владела собой – эмоции, которые, возможно, обуревали Джозефину, были надежно заперты внутри. Что-то здесь не так, решила Джейн. Неужели это чувствует только она одна? Фрост, казалось, окончательно утерял свою объективность и беспристрастность.

– Давайте еще раз поговорим о ключах, доктор Пульчилло, – начала Джейн. – Вы сказали, что не видели их больше недели?

– Когда я в прошлую среду приехала домой, мне не удалось найти ключи в своей сумочке. Я решила, что сунула их куда-то на работе, но и там не смогла их найти. Можете спросить об этом у господина Гудвина. Он взял с меня сорок пять долларов за смену ключа от почтового ящика.

– И вы больше не видели утерянную связку ключей?

Джозефина опустила взгляд на свои колени. За этим последовали всего несколько секунд тишины, но этого было достаточно, чтобы привлечь внимание Джейн. Почему простой вопрос заставил ее так задуматься?

– Нет, – отозвалась Джозефина. – Я больше ни разу не видела эти ключи.

– А на работе вы где держите свою сумочку? – поинтересовался Фрост.

– В столе. – Джозефина заметно расслабилась, словно на этот вопрос ей было проще всего ответить.

– Ваш кабинет запирается на ключ? – Фрост подался вперед, словно боялся упустить хотя бы одно слово, сказанное Джозефиной.

– Нет, я постоянно хожу туда-сюда и поэтому не запираю кабинет на ключ.

– Я полагаю, в музее ведется видеонаблюдение? Можно ли увидеть на записях того, кто входил в ваш кабинет?

– Теоретически.

– Что это значит?

– Наша система видеонаблюдения сломалась три недели назад, и ее до сих пор не починили. – Джозефина пожала плечами. – Финансовые проблемы. Денег всегда не хватает, и мы решили, что публике достаточно просто видеть камеры, это и будет отпугивать воров.

– Значит, любой посетитель музея мог забрести наверх, в ваш кабинет, и взять ключи?

– А из-за этого шума в связи с Госпожой Икс посетителей у нас пруд пруди. Люди наконец узнали, что Криспинский музей существует.

– Почему же вор взял только ключи, а сумочку оставил? – поинтересовалась Джейн. – Из вашего кабинета больше ничего не пропало?

– Нет. По крайней мере, я этого не заметила. А потому ни о чем и не волновалась. Просто посчитала, что ключи где-нибудь выронила. Я даже представить себе не могла, что кто-нибудь решит с их помощью забраться в мою машину. И положить эту… штуку ко мне в багажник.

– Возле вашего дома нет парковки, – заметил Фрост.

Джозефина покачала головой:

– Тут каждый сам за себя. Я, как и все прочие жильцы, оставляю машину на улице. А потому никогда не храню в ней ничего ценного, ведь в автомобили то и дело залезают. Правда, обычно вещи воруют. – Она вздрогнула. – Воруют, а не подбрасывают их.

– И как охраняется это здание? – спросил Фрост.

– Мы вернемся к этой проблеме буквально через минуту, – прервала его Джейн.

– Кто-то брал ее ключи. Думаю, это должно тревожить нас в первую очередь – то, что у этого кого-то был доступ и в машину, и в квартиру. То, что он, похоже, зациклился на ней. – Фрост повернулся к Джозефине. – Вы не знаете почему?

Она тут же отвела взгляд:

– Нет, представления не имею.

– Может быть, это человек, которого вы знаете? С которым недавно познакомились?

– Я прожила в Бостоне всего-то пять месяцев.

– А где вы жили до этого? – поинтересовалась Джейн.

– Искала работу в Калифорнии. Я переехала в Бостон, потому что меня взяли в музей.

– У вас есть враги, доктор Пульчилло? Бывшие молодые люди, с которыми вы не поладили?

– Нет.

– Какие-нибудь приятели-археологи, знающие, как сделать из женщины мумию? Или как высушить голову?

– Эти знания доступны большому количеству людей. Для этого не нужно быть археологом.

– Но ведь у вас есть друзья-археологи?

Джозефина пожала плечами:

– У меня не так уж много друзей.

– Почему это?

– Я же сказала, в Бостоне я недавно. Я только в марте приехала.

– Значит, вы не знаете никого, кто мог бы вас преследовать? Украсть ваши ключи? Или запугать вас, положив труп в ваш багажник?

Джозефина впервые утратила хладнокровие, продемонстрировав, что в глубине души, под внешней маской, скрывается страх.

– Нет, не знаю, – прошептала она. – Не знаю, кто все это делает. И почему он выбрал именно меня, тоже не знаю.

Джейн изучающе посмотрела на молодую женщину, с завистью и восхищением разглядывая безупречную кожу, угольно-черные глаза.

«Интересно, каково это – быть такой красавицей? Входя в комнату, чувствовать, что все мужчины смотрят на тебя. Даже те, чьи взгляды тебе неприятны», – подумала Риццоли.

– Надеюсь, вы понимаете, что с этого момента вы должны вести себя гораздо осторожнее? – спросил Фрост.

Джозефина нервно сглотнула:

– Понимаю.

– Вы можете пожить в каком-либо другом месте? Вас отвезти куда-нибудь? – предложил он.

– Я думаю… Думаю, я могла бы на некоторое время уехать из города. – Джозефина выпрямилась; вновь возникший план действий подбодрил ее. – Моя тетя живет в Вермонте. Я побуду у нее.

– А где в Вермонте? Нам нужно знать это, чтобы проверять, как у вас дела.

– В Берлингтоне. Ее зовут Конни Пульчилло. Но вы всегда можете позвонить мне на мобильный.

– Хорошо, – проговорил Фрост. – И я полагаю, вы больше не станете совершать безрассудные поступки вроде прогулок в одиночестве?

Джозефина с трудом выдавила слабую улыбку:

– Я еще не скоро решусь на подобное.

– Знаете, я как раз об этом и хотела вас спросить, – снова заговорила Джейн. – О вашей сегодняшней прогулке.

Улыбка Джозефины угасла, будто она поняла, что Джейн так просто не очаровать.

– Это не очень разумный поступок, я знаю, – призналась Джозефина.

– Дождливый день. Грязные тропинки. Что вы там забыли?

– Я была в парке не одна. Та семья тоже там гуляла.

– Они из другого города, им надо было выгулять собаку.

– Мне тоже нужно было погулять.

– Судя по вашим грязным сапогам, вы там не просто прохаживались.

– Риццоли, на что ты намекаешь? – удивился Фрост.

Джейн не обратила на него внимания; она по-прежнему смотрела на Джозефину.

– Может, вы хотите рассказать нам что-нибудь еще, доктор Пульчилло? Например, о том, почему вы оказались в парке «Синие Холмы». Причем в четверг утром, когда, я полагаю, вы должны были быть на работе.

– Мне не нужно приходить на работу раньше часа.

– И дождь не помешал вам?

Джозефина напоминала загнанного зверька. «Она меня боится, – решила Джейн. – И почему все это кажется мне странным?»

– Неделя выдалась тяжелая, – пояснила Джозефина. – Мне нужно было пойти куда-нибудь, просто подумать обо всем. Я слышала, что в этом парке приятно прогуляться, вот и поехала туда. – Она выпрямилась. Теперь ее голос звучал громче, увереннее: – Вот и все, детектив. Прогулка. Разве это запрещено законом?

На мгновение взгляды двух женщин встретились. И этот момент сбил Джейн с толку – она не понимала, что на самом деле здесь происходит.

– Законом это не запрещено, – ответил Фрост. – И я думаю, мы вас сегодня достаточно помучили.

Джейн заметила, как Джозефина внезапно отвела глаза. И подумала: «Нет, мы помучили ее недостаточно».

12

– Кто назначил тебя добрым полицейским? – спросила Джейн, пока Фрост забирался к ней в «субару».

– Что ты имеешь в виду?

– Ты с таким обожанием пялился на Пульчилло, что мне пришлось изображать из себя злого полицейского.

– Понятия не имею, о чем ты.

– «Приготовить вам чашечку кофе?» – Джейн фыркнула. – Ты кто – детектив или дворецкий?

– И что за проблема? Бедная женщина запугана до смерти. У нее украли ключи, ей в багажник подложили труп, да еще мы конфисковали машину. Не кажется ли тебе, что человек в таком положении заслуживает сочувствия? Ты обращалась с ней как с подозреваемой.

– Сочувствия? Это ты ей так сочувствовал? А я ждала, что ты вот-вот пригласишь ее на свидание.

За все время их совместной работы Джейн ни разу не видела, чтобы Фрост по-настоящему злился на нее. Поэтому, заметив ярость, которая внезапно вспыхнула в его глазах, она не на шутку встревожилась, даже почти испугалась.

– Ты меня задолбала, Риццоли!

– Эй!

– У тебя серьезные проблемы, ты знаешь об этом? Что тебя так раздражает? То, что она красивая?

– Она какая-то странная. Мне кажется, здесь что-то не так.

– Она напугана. Ее жизнь только что перевернулась вверх дном. Будешь тут странной.

– И тут появляешься ты и спасаешь ее.

– Я стараюсь быть приличным человеком.

– Скажи еще, что вел бы себя так же, если бы она была лошадь страшная.

– Внешность тут ни при чем. Почему ты все время намекаешь, что у меня есть другие мотивы?

Джейн вздохнула:

– Слушай, я просто пытаюсь удержать тебя от беды, а? Я мама-медведица[8]8
  Имеется в виду персонаж детской развивающей программы «Улица Сезам».


[Закрыть], которая выполняет свой долг и оберегает тебя. – Она вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель. – Так когда же Элис вернется домой? Не слишком ли долго она навещает родителей?

Фрост с подозрением посмотрел на Джейн:

– А чего это ты спрашиваешь об Элис?

– Ее нет вот уже несколько недель. Не пора ли ей вернуться домой?

В ответ на эту фразу Фрост фыркнул:

– Джейн Риццоли, консультант по вопросам брака. Знаешь, меня это возмущает.

– Что?

– Что ты считаешь, будто я решил пойти налево.

Джейн отъехала от обочины и влилась в поток машин.

– Да нет, просто подумала, мне нужно хоть что-то сказать. Я изо всех сил стараюсь отвести беду.

– Да, с твоим папой эта стратегия сработала просто замечательно. Он хоть разговаривает с тобой теперь или ты его окончательно достала?

При упоминании об отце пальцы Джейн мертвой хваткой вцепились в руль. После тридцати одного года семейной жизни, которая казалась счастливой, Фрэнк Риццоли внезапно заинтересовался дешевыми блондинками. Семь месяцев назад он ушел от матери Джейн.

– Я сказала ему все, что думаю о его девице.

Фрост рассмеялся:

– Ага. А потом попыталась избить ее.

– Я ее не била. Мы с ней просто побеседовали.

– Ты пыталась ее арестовать.

– А нужно было арестовать его – за то, что вел себя как великовозрастный идиот! Мне чертовски стыдно за него. – Джейн мрачно уставилась на дорогу. – А теперь еще мама изо всех сил старается меня опозорить.

– Из-за того, что у нее свидания? – Фрост покачал головой. – Вот видишь! Черт возьми, ты такая критиканша, что в конце концов и ее достанешь.

– Она ведет себя как подросток.

– Твой папа бросил ее, и теперь она встречается с другим. И что? Корсак – хороший парень, пусть у нее будет хоть немного радости.

– Мы говорили не о моих родителях. Мы говорили о Джозефине.

– Это ты о ней говорила.

– Что-то в ней меня очень напрягает. Ты заметил, что она почти не смотрит нам в глаза? Мне кажется, ей не терпелось выпроводить нас за дверь.

– Она ответила на все наши вопросы. А что еще ты хотела?

– Она нам не все выложила. Что-то она скрывает.

– Что, например?

– Не знаю. – Джейн глядела вперед, не сводя глаз с дороги. – Но узнать побольше о докторе Пульчилло будет нелишне.

Сквозь выходившее на улицу окно Джозефина проследила за тем, как два детектива сели в машину и уехали. И только после этого, открыв свою сумочку, вынула оттуда ключи на брелоке-анхе, которые сняла с яблони. Она не рассказала полицейским о том, что эти ключи ей вернули. Если бы она упомянула об этом, ей пришлось бы сообщить о записке, которая привела ее туда, о записке, адресованной Джозефине Соммер. А о фамилии Соммер они не должны узнать ни в коем случае.

Джозефина Пульчилло собрала все записки и конверты, адресованные Джозефине Соммер, и разорвала их; вместе с ними она с удовольствием оторвала бы и тот период своей жизни, который пыталась забыть все эти годы. Несмотря на все ее попытки спастись бегством, прошлое все-таки сумело настичь Джозефину, и оно навсегда останется частью ее личности. Она отнесла изорванные клочки бумаги в ванную и спустила их в унитаз.

Ей придется уехать из Бостона.

Сейчас будет разумно покинуть город. Полиция знает, что она напугана сегодняшними событиями, так что ее отъезд не вызовет никаких подозрений. Возможно, потом они станут задавать вопросы, разыскивать документы, но сейчас им не с чего интересоваться ее прошлым. Они будут считать, что она та, за кого себя выдает: тихая и скромная Джозефина Пульчилло, которая, учась в колледже и аспирантуре, работала официанткой в коктейльном баре «Голубая звезда». Все это правда. Все это легко проверяется. Если, конечно, не рыть дальше, не углубляться в прошлое. Пока она не подаст полицейским повода, они не всполошатся. Джозефина Пульчилло может ускользнуть из Бостона, и никто ничего не заподозрит.

«Но я не хочу уезжать из Бостона», – мелькнула у нее мысль.

Из окна Джозефина оглядела округу, с которой уже сроднилась. Грозовые тучи уступили место проблескам света; омытые дождем тротуары заблестели под солнцем, как новенькие. Когда она приехала сюда в марте, чтобы поступить на работу, эти улицы казались ей чужими. Джозефина с трудом шла навстречу ледяному ветру, считая, что долго здесь не продержится, что она, как и ее мама, теплолюбивое создание, рожденное для жаркой пустыни, а не для климата Новой Англии. Но однажды апрельским днем, после того как сошел снег, она прошлась по Общинному парку, мимо деревьев с набухшими почками, мимо цветущих золотистых нарциссов, и вдруг поняла, что здесь она на своем месте. Что в городе, где каждый кирпич, каждый булыжник, казалось, отдает эхом истории, она чувствует себя как дома. Шагая по булыжникам Маячного холма, она будто бы слышала стук лошадиных копыт и грохот экипажей. А стоя на пирсе Длинной верфи, воображала крики торговцев рыбой и смех моряков. Как и ее мама, Джозефина всегда больше интересовалась прошлым, нежели настоящим, а в этом городе дыхание истории по-прежнему ощущалось.

«Теперь мне придется уехать отсюда. А еще – сменить имя».

Звонок домофона напугал ее. Она подошла к интеркому и, немного помолчав, чтобы перевести дух, нажала на кнопку:

– Да?

– Жози, это Николас. Можно мне подняться?

Джозефина не смогла придумать никакой вежливой отговорки, а потому впустила его. Через мгновение куратор уже стоял в дверях. На его волосах поблескивали дождевые капли; серые глаза, полускрытые запотевшими стеклами очков, сощурились от тревоги.

– У тебя все в порядке? Мы узнали о том, что произошло.

– Откуда?

– Мы ждали, что ты придешь на работу. А потом детектив Кроу сообщил, что случилась большая неприятность. Кто-то залез в твою машину.

– Все гораздо хуже, – возразила она, устало опустившись на диван.

Николас стоял, рассматривая ее, и впервые его взгляд заставил Джозефину нервничать – он наблюдал за ней слишком уж пристально. Внезапно она почувствовала себя такой же беззащитной, как Госпожа Икс, чьи обмотки сняли, выставив напоказ то ужасное, что скрывалось под ними.

– Кто-то взял мои ключи, Ник.

– Те, что ты потеряла?

– Я их не теряла. Их украли.

– Ты хочешь сказать… специально?

– Именно так обычно и воруют.

Заметив его потрясенный взгляд, Джозефина подумала: «Бедняжка Ник! Ты слишком долго возился со своими заплесневевшими древностями и понятия не имеешь, насколько ужасен реальный мир».

– Возможно, это случилось, когда я была на работе.

– О боже!

– На связке не было музейных ключей, так что не стоит об этом беспокоиться. Собрание в безопасности.