Текст книги "Выбери меня"

10. Тэрин

Лиам на нее настучал. Почему еще ее могли попросить зайти в сто двадцать пятый кабинет в Ричардс-холле с табличкой на двери: «Управление по вопросам равенства и соответствия требованиям университетов. Раздел IX, координатор д-р Сакко».

Письмо по электронной почте пришло вчера, доктор Сакко не объяснила, по какой причине вызывает Тэрин, но Тэрин не сомневалась в том, что это из-за Лиама.

Наверное, кто-то из его соседей, скорее всего одна из блондинок рассказала ему, что она тайком приходила в его квартиру, пока его не было дома. Или он устал от ее звонков и СМС и решил подать на нее жалобу. Она не хотела, чтобы этим закончилось. Ему всего-то надо было посидеть с ней, поговорить. Она бы напомнила ему о тех годах, что они встречались, об их общих хороших воспоминаниях, о том, сколько всего их связывало. Они бы обнялись, и все стало бы как раньше.

Это просто недоразумение, простое недопонимание – вот что она скажет доктору Сакко.

Тэрин постучала в дверь кабинета и услышала:

– Войдите.

За столом сидела женщина. Она поздоровалась с Тэрин. Выражение лица у нее было нейтральное, и это не понравилось Тэрин: по такому лицу почти ничего невозможно понять. Доктору Сакко было лет сорок – сорок пять. Блондинка с короткой стрижкой, в синем блейзере, который больше уместен в банке или на совете директоров какой-нибудь крупной компании.

– Тэрин Мур, верно? – быстро и сухо уточнила она.

– Да, мэм.

– Присаживайтесь.

Доктор Сакко указала на стул напротив своего стола, и Тэрин села. На «рабочем столе» Тэрин заметила с десяток папок, она пробежалась по ним глазами, рассчитывая увидеть ярлык с именем Лиама, но безуспешно – доктор Сакко очень быстро отправила их в «исходящие».

– Спасибо, что пришли, Тэрин.

– Вообще-то, я не понимаю, зачем я здесь. В вашем письме не сказано.

– Это потому, что мы не должны распространяться об этом деле и наш разговор будет конфиденциальным. Я – координатор Девятого раздела, равенство и соответствие требованиям университетов. Вы в курсе, чем занимается мой офис?

– Вроде да. Посмотрела онлайн, перед тем как сюда идти.

– Девятый раздел запрещает дискриминацию по признаку пола, и мой офис обеспечивает соблюдение этих стандартов. Если кто-то заявляет о сексуальных домогательствах или харассменте с вовлечением студентов или персонала, мой долг – расследовать этот случай. Если я приду к выводу, что поступившая жалоба обоснованна, мы принимаем дисциплинарные меры взыскания от беседы и консультаций и вплоть до увольнения. Если же случай действительно серьезный, мы обращаемся в правоохранительные органы.

Увольнение. Тэрин не могла понять – ее собираются исключить? Она сразу вспомнила обо всех студенческих ссудах, о том, как каждое лето работала в две смены, чтобы оплатить свое обучение. Живо представила, как мама рано утром еле плетется домой после ночной смены в доме престарелых, где меняла памперсы и подставляла судно или утки, и все ради того, чтобы ее дочь училась в Северо-Восточном университете. А она должна учиться именно в Северо-Восточном университете, потому что она должна быть рядом с ним.

«Лиам, неужели ты действительно так поступил со мной?»

– Мы очень серьезно относимся ко всем поступающим к нам заявлениям, – сказала доктор Сакко. – Я обязана выслушать обе стороны, я все документирую и после нашей беседы попрошу вас подписать протокол.

У Тэрин затряслись руки, но она держала их под столом, так что доктор Сакко их не видела, а значит, не могла понять, как ее пугает одна мысль о возможном исключении.

Она тайком прокрадывалась в квартиру Лиама всего раз пять… ну, может, десять, но она никогда не брала у него ничего ценного. Она брала только те вещи, которые для него ничего не значили, а для нее значили очень даже много.

Или все дело в ее звонках и СМС?

Тэрин припомнила моменты, когда, возможно, действительно зашла слишком далеко и делала то, что не следовало бы делать. Например, она читала его почту, воровала его наволочки и следила за ним в кампусе.

Но ведь все это такие незначительные проступки!

– Пока что я побеседовала только с двумя студентами вашей группы, но побеседую и с остальными, чтобы узнать, не возникали ли у них те же проблемы.

Тэрин часто заморгала.

«О чем она говорит? Я что-то пропустила?»

– Из какой группы? С кем проблемы? Я не понимаю.

– Группа семинара «Несчастные влюбленные».

Тэрин затрясла головой:

– Простите, я не понимаю, о чем идет речь.

– Профессор Джек Дориан. Можете сказать, каков ваш опыт общения с профессором?

Тэрин выдохнула. Она испытала такое облегчение, что несколько секунд просто сидела и не могла вымолвить ни слова.

Так, значит, это не Лиам, дело в чем-то другом.

Доктор Сакко нахмурилась:

– Вы можете что-то о нем сказать?

– Почему вы спрашиваете меня о профессоре Дориане?

– Потому что на него поступила жалоба от одной из студенток.

– От какой студентки?

– Я не вправе называть имена, но она, как и вы, посещает семинар девятьсот пятнадцать.

– И на что она жалуется?

– Она заявляет, что профессор Дориан допустил высказывания сексистского и уничижительного характера. Он допустил их в ее адрес, но и другие студентки в группе были задеты его высказываниями не меньше, чем она.

– При мне никогда ничего подобного не происходило.

– Возможно, вы в тот день просто пропустили занятия.

– Я никогда не пропускаю занятия на семинаре профессора Дориана. Он лучший из всех преподавателей, кого я знаю.

– И он ни разу не говорил ничего, что задело бы вас или как-то оскорбило?

– Никогда, – сказала Тэрин и через небольшую паузу спросила: – Что ему грозит, если он действительно допустил нечто подобное?

– Все зависит от того, насколько оскорбительными были допущенные им высказывания. Одного предупреждения может быть достаточно. Но если все серьезно, я вправе рекомендовать применить к нему дисциплинарные взыскания.

– И он может потерять работу?

Доктор Сакко взяла авторучку и начала вращать ее между пальцами.

– Если он действительно допустил серьезное правонарушение – да. В наше с вами время Университет старается чутко реагировать на все возникающие у студентов проблемы или, если хотите, запросы. В прошлом на недостойное поведение могли посмотреть сквозь пальцы, но не сейчас, сейчас мы очень серьезно относимся ко всем поступающим к нам жалобам.

– И кто вам пожаловался?

– Как я уже сказала, я не вправе раскрывать имена.

– Это была Джессика?

Доктор Сакко поджала губы так, что они стали похожи на нитку, этого было достаточно.

– Значит, она. – Тэрин фыркнула. – Что ж, я не удивлена.

– Поясните.

– На одном занятии Джессика вела себя как самая настоящая хамка, и профессор Дориан указал ей на это, причем прямо в аудитории. И кстати, он оценил ее последнюю работу на «С» с минусом. Такие, как Джессика, очень злопамятны.

– Она сказала, что профессор Дориан позволял себе сексуально обесценивающие реплики, причем направлены они были именно в ее адрес. Вы были свидетелем такого поведения профессора?

– Нет, никогда.

– Она заявляет, тут, с вашего позволения, я говорю с ее слов: он сказал, что допускает ситуацию, когда учитель может вступить в любовные отношения со студенткой. – Доктор Сакко внимательно посмотрела на Тэрин. – Профессор Дориан говорил такое?

Тэрин немного растерялась.

– Ну, может, он и говорил что-то в этом роде. Но это было в контексте обсуждаемой на занятии темы. Речь шла о литературных персонажах из заданного на дом чтения. – Тэрин тряхнула головой, и сразу стало ясно, как она ко всему этому относится. – Знаете что? Эта ее жалоба на профессора – вранье. На самом деле целью Джессики была я.

– Вы? – Доктор Сакко нахмурилась.

– На занятии у нас с Джессикой вышло вроде как недопонимание. Все могло зайти далеко. Профессор Дориан вступился за меня и пресек ситуацию. Джессика, ясное дело, разозлилась и перенаправила свою злость на профессора.

– Понимаю, – сказала доктор Сакко.

Но понимала ли она суть дела?

В кильватере Джессики всегда плыла стайка самодовольных и вечно улыбающихся «фрейлин». Хватит ли духу хоть у одной из них сказать что-то вопреки мнению предводительницы? Тэрин могла оказаться единственной студенткой, которая выступила в защиту профессора Дориана, и в тот момент ей показалось, что она просто обязана это сделать. Он заступился за нее, и теперь она должна заступиться за него.

– Профессор Дориан никогда и никоим образом не третировал и не унижал своих студентов. Не знаю, о чем думала Джессика, когда все это затеяла, но ее жалоба – неправда. И я подпишу все, что сейчас вам сказала.

– То есть вы в этом вопросе на стороне профессора?

– На все сто процентов. В жизни не встречала преподавателя, который был бы настолько влюблен в свой предмет. Когда профессор говорит о Ромео и Джульетте или об Энее и Дидоне, ты прямо физически чувствуешь их боль. Он – лучший в вашем университете. Если вы уволите его из-за того, что наговорила какая-то испорченная сучка, вы станете символом того, что принижает значение движения «Ми ту».

Доктор Сакко была настолько ошарашена отповедью Тэрин, что первые несколько секунд не могла ничего ответить и просто нервно постукивала авторучкой по столу.

Потом наконец сказала:

– Что ж, вы высказали альтернативную точку зрения, я приму ее во внимание.

– Мне подписать протокол нашей беседы?

– Ваших слов достаточно, но если ко мне снова поступит жалоба на профессора Дориана, мне придется еще раз с вами побеседовать.

Тэрин встала и пошла к выходу из офиса, но в дверях остановилась.

– Вы расскажете профессору о том, что я вам сказала?

– Нет, наша беседа носит конфиденциальный характер.

Значит, он никогда не узнает о том, что она за него заступилась. Это будет ее маленькой тайной.

Пока.

11. Джек

На выходных Чарли прислал Мэгги и Джеку еще один буклет с рекламой велопутешествий по Брайс-Каньону, с фотографиями туристов на тандемах или с поднятыми бокалами вина на совместных с другими туристами ужинах. Все они были самых разных возрастов, от миллениалов до ровесников Чарли.

И прямо на одной такой фотографии Чарли написал: «Представьте, что это мы!»

В свои семьдесят Чарли был в отличной форме, он регулярно катался на велосипеде и ходил в спортзал.

– Черт, почему бы нам это не сделать? – спросил он по телефону. – Я впишусь сразу, как только вы будете готовы. Ребята, давайте, как говорится, карпэ диэм, пока у нас еще есть диэм, который мы можем карпэ[10]10
  Карпэ диэм (лат. carpe diem – «лови день») – устойчивое латинское выражение, означающее «живи настоящим», «лови момент».


[Закрыть]. В тот вторник светлые перспективы Чарли начали несколько затуманиваться. Из-за боли в спине он не мог поднимать тяжести, и Джек заехал к нему, чтобы заполнить корзину поленьями для дровяной печи.

– Доктор сегодня утром звонил, – как бы между прочим сказал Чарли, пока Джек укладывал очередное полено в корзину. – Хочет, чтобы я прошел дополнительные тесты.

Джек отряхнул ладони от древесной пыли:

– Что за тесты?

– Ну, для начала МРТ-сканирование.

– И зачем это?

– Говорит, что рентген показал кое-какие отклонения в моем позвоночнике. Но не сказал, какие именно.

Джеку как будто ледяную иголку в сердце воткнули.

– Мэгги знает?

– Не хочу ее беспокоить, у нее своих забот хватает.

– Это может быть из-за рубцевания после того падения с велосипеда несколько лет назад. Ты ведь позвоночник тогда сломал.

– Не важно, из-за чего, мне назначено на четверг.

Джек редко задумывался о том, что Чарли стар и ему, соответственно, недолго осталось. Они были знакомы пятнадцать лет, Чарли всегда был воплощением здоровья, и его неминуемая смерть для Джека была некой абстракцией в далеком и смутном будущем.

По дороге обратно в кампус Джеку совсем не хотелось думать о том, что у Чарли возникли серьезные проблемы со здоровьем, и тем более не хотелось думать, как это повлияет на Мэгги.

С телефона поступил сигнал о новом сообщении. Джек открыл его, пока ждал зеленый свет на перекрестке. Сообщение пришло от некой Элизабет Сакко. Имя ничего Джеку не говорило, но у СМС был адрес университета.

Джек открыл сообщение и, пока читал, напрягался все больше и больше.

Уважаемый профессор Дориан,

согласно моей должности в университете, я обязана реагировать на все сигналы о гендерной дискриминации, включая сексуальные домогательства и словесные оскорбления. В мой офис поступила жалоба на то, что вы нарушили «Раздел IX».

Краткое резюме инцидента:

Согласно поданной жалобе, на семинаре «Несчастные влюбленные» вы в процессе обсуждения литературных произведений, где учителя-мужчины имели романтическую связь со своими ученицами, допустили неуместные замечания.

Наш университет серьезно относится к подобного рода заявлениям, соответственно я хотела бы назначить вам встречу и обсудить этот вопрос. Вы вправе прийти на встречу со своим адвокатом или юридическим консультантом.

В дополнение к вышесказанному, буду признательна, если вы не станете с кем бы то ни было обсуждать этот вопрос.

Надеюсь на ваш скорый ответ.

Вернувшись в офис, Джек сразу открыл веб-сайт университета, и вот она: «Доктор Элизабет Сакко. Управление по вопросам равенства и соответствия требованиям университетов. „Раздел IX“». Джек и думать забыл, что в университете есть офис, работа которого целиком посвящена рассмотрению жалоб о сексуальных домогательствах.

Эта жалоба на него – полная чушь. Его никогда не обвиняли в нарушении этических норм.

Прежде чем ответить, Джек несколько минут просто сидел за столом и старался собраться с мыслями. Если ответ будет звучать так, будто он оправдывается, это может оттолкнуть доктора Сакко еще до их разговора. Если ответ будет пренебрежительным, ее может оскорбить сам факт, что он не отнесся к поданной на него жалобе всерьез.

Джек выбрал нейтральный тон и написал доктору Сакко, что готов с ней встретиться на следующий день в любое удобное для нее время. Остаток дня его преследовало не поддающееся объяснению чувство вины, как будто он и в самом деле совершил нечто предосудительное. В голове крутились самые мрачные варианты, и даже появилось дурное предчувствие, что эта жалоба на него превратится в снежный ком и заживет своей жизнью. Что, если доктор Сакко примет сторону студентки? Джек не сомневался, что жалобу подала именно девушка. Что, если из него захотят сделать жертвенного ягненка? Принесут в жертву на алтарь толерантности. Какая ирония, ведь он всегда был горячим защитником прав женщин, а теперь его могут поставить на одну доску с такими типами, как Харви Вайнштейн. Или он зря паникует? Возможно, все не так плохо, да, Элизабет Сакко среагировала на заявление, но расследовать слухи – это ее работа, только и всего.

Однако на следующее утро, когда Джек стоял у двери офиса с табличкой «Управление по вопросам равенства и соответствия требованиям университетов», у него было такое чувство, что он вот-вот окажется в «Процессе» Кафки, где герой Йозеф К. однажды утром был арестован, но так никогда и не узнал, в чем его обвиняют.

Джек открыл дверь, секретарь встретила его холодной улыбкой и уточнила:

– Профессор Дориан?

– Да.

– Доктор Сакко ждет вас. Сюда, пожалуйста.

«…на плаху».

Джек ожидал увидеть существо, подобное ограм[11]11
  Огры (фр. ogre) – персонажи кельтской мифологии, безобразные злобные великаны-людоеды, отдающие предпочтение маленьким детям.


[Закрыть], но доктор Сакко оказалась довольно милой женщиной лет сорока с небольшим, в сером брючном костюме. У нее была короткая стрижка и круглые очки. В общем и целом Джеку показалось, что она похожа на женщину-пастора.

Он устроился в кресле напротив ее стола и еле сдержался, чтобы не брякнуть: «Какого черта я здесь делаю?»

В этом офисе расследовались жалобы на дискриминацию по половому признаку, сексуальные домогательства и психологическое насилие. В прошлом году здесь расследовали жалобу студентки, которая заявила, что ее изнасиловал какой-то пьяный хоккеист. То, в чем обвиняли Джека, – чепуха по сравнению с тем случаем. Это вообще могло оказаться местью за низкий балл.

Джек и доктор Сакко обменялись дежурными шутками по поводу недавнего снегопада и вообще погоды в Новой Англии. Доктор Сакко сказала, что сама она из Южной Флориды, переехала в Массачусетс несколько лет назад, а до этого снег видела только в кино.

Потом на пару секунд повисла пауза, и Джек понял, что обмен любезностями окончен.

– Я понимаю, вы, должно быть, нервничаете из-за сложившейся ситуации, – сказала доктор Сакко.

– Нервничаю, это не то слово. Признаюсь, сначала я подумал, что ваше письмо – чей-то дурацкий розыгрыш. Меня никогда ни в чем подобном не обвиняли.

– Я просто пытаюсь установить факты и надеюсь решить этот вопрос таким образом, чтобы все стороны остались довольны. Как я вам написала, ко мне поступила жалоба на то, что вы на своем семинаре «Несчастные влюбленные» допустили неуместные комментарии.

– Какие комментарии?

– Вы с пониманием и даже одобрением отнеслись к ситуациям, когда преподаватели заводят роман со студентами. Это точная характеристика допущенных вами высказываний?

– Ничего общего! Речь шла о персонажах литературных произведений. Насколько я помню, я приводил в пример «Людское клеймо» и «Исчезнувшую». Вы читали эти книги?

– Я смотрела фильм.

– Тогда вы помните, что у героя Бена Аффлека был роман с одной из его студенток.

– Помню.

– Вы читали переписку Абеляра и Элоизы?

– Насколько я помню, это пара влюбленных из Средневековья.

– Он был учителем, а она – его ученицей. Я лишь указал на то, что их история могла вдохновить современных писателей написать роман о взаимоотношениях преподаватель – студентка, о том, как на их связь подействовали жизненные обстоятельства героев.

Доктор Сакко кивнула:

– Моим главным предметом был английский, я понимаю, о чем вы пытались сказать студентам.

Это вселяло надежду.

– В этих романах все мужчины неидеальны и уязвимы. Они несчастливы в браке, или одиноки, или изголодались по интимной близости. Эти жизненные обстоятельства приводят к тому, что они заводят любовные отношения со своими ученицами. Я не оправдывал их поведение, это абсурд. Я хочу сказать, какой преподаватель станет такое оправдывать?

– Да, я понимаю. Но и вы поймите, учитывая текущие реалии, мы очень остро реагируем на любой намек на противоправное сексуальное поведение.

– Да, конечно. Я обеими руками за наложение дисциплинарных взысканий за сексуальные домогательства и психологическое насилие. Но я не могу поверить, что кто-то в группе почувствовал угрозу в свой адрес из-за того, что на моем семинаре обсуждались вымышленные взаимоотношения вымышленных преподавателей с их вымышленными студентками.

Доктор Сакко сверилась со своими записями.

– В поданной на вас жалобе говорится, что вы сказали, будто бы понимаете, почему подобное могло случиться. То есть почему профессор может завести роман со студенткой.

Она снова посмотрела на Джека, и он почувствовал, что начинает багроветь от злости.

– Я такого не говорил. На самом деле…

– Профессор Дориан, послушайте меня. – Доктор Сакко подняла руку. – Я побеседовала с другими учащимися вашей группы. Одна из них описала данный инцидент в точности, как это сделали вы. Она очень настаивала на том, что вы говорили только о персонажах литературных произведений и ни о чем больше.

Она. За него заступилась Тэрин Мур? Да, скорее всего, это она.

– Поэтому, – продолжила доктор Сакко, – я прихожу к выводу, что данная жалоба – результат обычного недопонимания.

Джек с облегчением вздохнул:

– Значит… это все?

– Да. Как бы то ни было, на будущее подумайте о том, чтобы ставить на расписании своих лекций предупреждающие метки. Другие профессора уже это делают, то есть с помощью этих меток предупреждают студентов о том, что какой-то материал их курса может содержать шок-контент, например описание случаев насилия, сексуальных домогательств, расизма и тому подобного.

– Я в курсе, что другие профессора так делают, но для меня подобные метки – проблема.

– Почему?

– Потому что некоторые аспекты человеческого опыта могут быть не то что неприятными, а шокирующими, и я считаю, что задача преподавателей колледжа состоит как раз в том, чтобы знакомить студентов с этими аспектами. Мы сейчас говорим о студентах старше двадцати лет. Это взрослые люди, они в новостях по телевизору каждый день видят и слышат истории похлеще, чем на моем курсе. И я не намерен их инфантилизировать.

– Поверьте, у меня нет желания указывать вам, как надо преподавать ваш предмет. Просто подумайте об этом.

Джек встал, собираясь уйти.

– И еще один момент, – сказала доктор Сакко. – Правила университета запрещают преследование вовлеченных в расследование студентов или преподавателей.

– Я бы никогда не стал этого делать, даже если бы знал, кто конкретно подал жалобу.

Но Джек знал, пусть не наверняка, но вполне мог себе представить. Он вспомнил, как Джессика перемигивалась и перешептывалась со своей соседкой по комнате Кейтлин, когда им не нравилось что-то из того, что он говорил на занятиях. А еще он вспомнил, что оценил письменную работу Джессики на «С» с минусом и она очень из-за этого разозлилась.

Но он не собирался предпринимать против нее какие-либо шаги. На следующем занятии он будет вести себя так, будто ничего не случилось.

Джек пожал руку Элизабет Сакко, поблагодарил ее за то, что она «сняла с него обвинение» и, когда вышел из офиса, почувствовал себя так, будто стал весить на пятьдесят фунтов легче.

«Спасибо, Тэрин», – мысленно поблагодарил он.