Текст книги "Учение толтеков. Том 2"

Таким образом, романтическое представление о «любви с первого взгляда» является заблуждением, и в случае со взрослыми людьми оно зачастую бывает просто оправданием плотской страсти. Любовь с первого взгляда просто невозможна. Обычно незнакомые люди в лучшем случае могут почувствовать в отношении друг друга тепло. Например, отец будет испытывать теплые чувства к новорожденному сыну, и это тепло взрастит в мальчике те качества и таланты, которые изначально вызвали у отца теплое отношение к ребенку. Забота и поддержка отца в свою очередь вызовут у сына такие же теплые чувства к отцу. Когда между отцом и сыном появится связь, основанная на тепле, отношения между ними станут развиваться тем или иным образом, в зависимости от знаний отца.

Если отец ничего не знает об истинной природе любви, то он, даже не сознавая этого, позволит развиться отношениям между ним и сыном в обусловленную «любовь». В таком случае сын окажется в незавидном положении, так как ему придется постоянно удовлетворять требования отца, чтобы сохранить его одобрение и «любовь». С другой стороны, если отец признает истинную природу любви, то со временем он научится любить и принимать сына таким, какой он есть. Этот пример относится ко всем видам отношений, будь ли это отношения между мужем и женой, братом и сестрой, двумя друзьями, матерью и новорожденным младенцем или между человеком и окружающим его миром.

Из сказанного выше должно быть ясно, что тепло предшествует истинной необусловленной любви, и именно по этой причине оно чрезвычайно важно в жизни воина, который, путешествуя по пути с сердцем, должен узнать истинное значение любви. То, что Путь Воина называется путем с сердцем, – не просто романтический идеал, а констатация факта. Успех и счастье, внутреннее спокойствие и удовлетворение не могут быть дарованы никому другим существом – это продукт умения признавать собственную ценность и любить самого себя. Проблемы Линды возникли не из-за того, что ее не любил отец, и не из-за того, что брат покушался на ее права. Они появились из-за того, что Линда верила, что она хуже своего брата и потому недостойна любви. Суть ее проблем была в том, что она не признавала собственную ценность и поэтому не любила себя. В этом отношении чрезвычайно важно понимать, что ни страх, ни амбиции никогда не могут вызвать у человека чувство любви.

Глава третья
Четыре природных врага

IN ORDER TO HAVE POWER YOU MUST CLAIM IT. TO DO SO ENTAILS HAVING TO FACE AND DEFEAT THE FOUR NATURAL ENEMIES.

ЧТОБЫ ОБЛАДАТЬ СИЛОЙ, ВЫ ДОЛЖНЫ ЕЁ ЗАВОЕВАТЬ. ДЛЯ ЭТОГО ВАМ ПРЕДСТОИТ ВСТРЕТИТЬСЯ ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ЧЕТЫРЬМЯ ПРИРОДНЫМИ ВРАГАМИ И ОДЕРЖАТЬ НАД НИМИ ПОБЕДУ.

В предыдущей главе мы имели дело с четырьмя атрибутами мастерства воина и увидели, что они чрезвычайно важны в его жизни. Однако для достижения желаемого нужно трудиться, ведь чтобы соединить нашу волю с намерением Орла, недостаточно просто желать этого, напротив, для этого необходимо научиться тому, как завоевать нашу силу, наше наследие. Повторимся, что сила не может быть дарована нам по той простой причине, что сила – это знание, приобретаемое посредством собственного жизненного опыта. Следовательно, чтобы обладать силой, мы должны суметь выстоять в битве за силу, и именно с этой целью сила сама постоянно бросает воину вызов.

В жизни мы сталкиваемся с четырьмя различными категориями битв, известными как битвы с четырьмя природными врагами. С этими врагами каждый воин должен встретиться и побороть их в каждой из своих следующих одна за другой жизней. Любое качество, свойственное индивидууму, может проявляться или негативным образом, или позитивным образом в зависимости от намерения индивидуума. Четыре природных врага – это в сущности лишь негативные стороны или негативные проявления четырех атрибутов мастерства воина. Другими словами, враги и атрибуты – это одна и та же сила, проявляющаяся вначале как четыре природных врага, а затем, когда они побеждены, как четыре атрибута мастерства воина.

ALL FORCES WITHIN NATURE ARE ESSENTIALLY NEUTRAL. THEY MANIFEST EITHER POSITIVELY OR NEGATIVELY DEPENDING UPON THE INTENT OF THE INDIVIDUAL. IT IS THE MISINTERPRETATION OF THIS FACT THAT HAS GIVEN RISE TO THE ERRONEOUS CONCEPT OF FREE WILL. WARRIORS DO NOT HAVE FREE WILL; FOR THEM THERE IS ONLY THE CHOICE TO ACT IMPECCABLY OR UNIMPECCABLY. TO ACT UNIMPECCABLY IS FOR WARRIORS NOT A CHOICE WORTHY OF CONSIDERATION; THEREFORE FREE WILL IS A CONTRADICTION IN TERMS.

ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ ВСЕ СИЛЫ В СУЩНОСТИ НЕЙТРАЛЬНЫ. ОНИ ПРОЯВЛЯЮТСЯ ИЛИ ПОЗИТИВНЫМ, ИЛИ НЕГАТИВНЫМ ОБРАЗОМ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ НАМЕРЕНИЯ ИНДИВИДУУМА. ИМЕННО НЕПРАВИЛЬНОЕ ПОНИМАНИЕ ЭТОГО ФАКТА ВЫЗВАЛО ПОЯВЛЕНИЕ ОШИБОЧНОЙ КОНЦЕПЦИИ СВОБОДЫ ВОЛИ. ВОИН НЕ ОБЛАДАЕТ СВОБОДОЙ ВОЛИ, ПОСКОЛЬКУ У НЕГО ЕСТЬ ТОЛЬКО ОДИН ВЫБОР – ДЕЙСТВОВАТЬ БЕЗУПРЕЧНО ИЛИ ЖЕ ДЕЙСТВОВАТЬ НЕБЕЗУПРЕЧНО. ВОИН НЕ МОЖЕТ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ ДЕЙСТВОВАТЬ НЕБЕЗУПРЕЧНО. СЛЕДОВАТЕЛЬНО, КОНЦЕПЦИЯ СВОБОДЫ ВОЛИ ЯВЛЯЕТСЯ ВНУТРЕННЕ ПРОТИВОРЕЧИВОЙ.

Когда ученик имеет дело с четырьмя природными врагами, ему рекомендуется записывать каждый вызов в дневник и стараться различать, к какой категории относится этот вызов. Это совсем простое действие, однако таким образом ученик вырабатывает самоконтроль и самодисциплину, которые необходимы ему для достижения правильного состояния ума. Вспомним, что жизнь воина строго организована, и в ней нет сумбурного кавардака бессвязных мыслей и спутанных эмоций. У каждой мысли и каждой эмоции есть свое назначение, но это назначение невозможно увидеть ясно, если мысли и эмоции хаотично смешаны.

TO BEGIN WITH ALL LEARNING IS SLOW; BUT IN TIME IT GATHERS MOMENTUM TO CREATE A SNOWBALL EFFECT. HOWEVER, TRUE LEARNING IS A FAR CRY FROM WHAT IT IS GENERALLY ASSUMED TO BE, AND CONSEQUENTLY THE APPRENTICE SOON FINDS HIMSELF AT ODDS WITH HIS OWN THOUGHTS AND EMOTIONS. NOT LEARNING WHAT HE HAD EXPECTED TO LEARN, THE APPRENTICE BECOMES THE VICTIM OF HIS OWN DOUBTS AND SUSPICIONS, AND BEFORE LONG HE IS OVERCOME BY A DEBILITATING SENSE OF FEAR – A FEAR WHICH ESCALATES WITH ALARMING RAPIDITY AS HE FOCUSES UPON IT IN HIS EFFORT TO UNDERSTAND ITS CAUSE. WITHOUT EVEN REALISING IT, THE APPRENTICE HAS ENCOUNTERED HIS FIRST NATURAL ENEMY – FEAR. UNDER THE IMPACT OF HIS FEAR, THE APPRENTICE’S SENSE OF PURPOSE AND DIRECTION BEGINS TO CRUMBLE, LEAVING HIM WITH THE UNCOMFORTABLE FEELING THAT HIS REASON IS BEING THREATENED AND HAS SOMEHOW BEEN ASSAULTED.

ВНАЧАЛЕ ВСЯКОЕ ОБУЧЕНИЕ ПРОИСХОДИТ МЕДЛЕННО; НО СО ВРЕМЕНЕМ ОНО НАБИРАЕТ СКОРОСТЬ, СОЗДАВАЯ ЭФФЕКТ СНЕЖНОГО КОМА. ОДНАКО ИСТИННОЕ ОБУЧЕНИЕ СОВСЕМ НЕ ПОХОЖЕ НА ТО, КАКИМ УЧЕНИК ОБЫЧНО ЕГО СЕБЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ, И ПОТОМУ ВСКОРЕ УЧЕНИК ОКАЗЫВАЕТСЯ В КОНФЛИКТЕ СО СВОИМИ СОБСТВЕННЫМИ МЫСЛЯМИ И ЭМОЦИЯМИ. ПОСКОЛЬКУ ОБУЧЕНИЕ НЕ ОТВЕЧАЕТ ЕГО ОЖИДАНИЯМ, ТО СНАЧАЛА УЧЕНИКА ОХВАТЫВАЮТ СОМНЕНИЯ И ПОДОЗРЕНИЯ, А ЗАТЕМ ИЗМАТЫВАЮЩИЙ СТРАХ – СТРАХ, КОТОРЫЙ СТРЕМИТЕЛЬНО ВОЗРАСТАЕТ, КОГДА УЧЕНИК КОНЦЕНТИРУЕТСЯ НА НЕМ, ПЫТАЯСЬ ПОНЯТЬ ЕГО ПРИЧИНУ. ДАЖЕ НЕ ОСОЗНАВАЯ ЭТОГО, УЧЕНИК СТАЛКИВАЕТСЯ СО СВОИМ ПЕРВЫМ ПРИРОДНЫМ ВРАГОМ – СТРАХОМ. ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ СТРАХА УЧЕНИК УТРАЧИВАЕТ ЧУВСТВО ЦЕЛИ И НАПРАВЛЕНИЯ, ОЩУЩАЯ, ЧТО ЕГО УМ НАХОДИТСЯ ПОД УГРОЗОЙ И ПОДВЕРГАЕТСЯ АТАКЕ.

Страх – это ужасный враг, и его совсем не легко одолеть по той простой причине, что у него есть множество личин. Как только мы смогли преодолеть один аспект страха, так страх сразу же является в другом, еще более ужасном обличии. Если в какой-то миг ученик поддастся своему страху, даже совсем немного, тот непременно одолеет его полностью, и сражение сразу окончится паникой или чем-то на нее похожим. Как это ни странно, но когда бы ни возник страх, ученик неизменно ощущает, что его ум атакован, не понимая, что его атакуют собственные сомнения и подозрения. Другими словами, рациональный ум человека регистрирует атаку, сделав выстрел в самого себя!

THE RATIONAL MIND FINDS YIELDING TO FEAR AN IRRESISTIBLE TEMPTATION; BUT BY INDULGING IN THIS TEMPTATION, THE MIND SLAYS ITSELF.

ПОДДАТЬСЯ СТРАХУ – НЕПРЕОДОЛИМОЕ ИСКУШЕНИЕ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА С РАЦИОНАЛЬНЫМ СКЛАДОМ УМА; НО ПОЗВОЛИВ СЕБЕ ПОДДАТЬСЯ ЭТОМУ ИСКУШЕНИЮ, ЧЕЛОВЕК САМ СРАЖАЕТ СВОЙ УМ, УТРАЧИВАЯ СПОСОБНОСТЬ МЫСЛИТЬ ТРЕЗВО.

Иногда страх бывает таким неуловимым, что его нелегко распознать. Разные люди могут бояться всяких различных вещей. Однако важно понимать, что не всегда индивидуума одолевают очевидные страхи. Очень часто именно тщательно скрываемый страх со временем изматывает личность. Именно по этой причине утверждается, что отрицание – наихудшая форма потворства самому себе. Чтобы прояснить это, давайте рассмотрим два различных примера того, как скрытый страх может всплыть на поверхность и как следует ему противостоять.

Молодой мужчина по имени Саймон – очень вежливый человек с мягким характером. В подростковые годы он начал сомневаться в своей сексуальной ориентации, так как по своей натуре он очень чувствительный человек. Опасаясь того, что он может быть гомосексуалистом, Саймон неосознанно старался избегать гомосексуалистов, и всякий раз, оказываясь в их компании, реагировал на них очень агрессивно. Тот же неосознанный страх заставил Саймона заняться боксом не потому, что ему нравился этот вид спорта, а потому, что в нем крепло желание доказать себе и окружающим, что он действительно настоящий мужчина. Со временем Саймон сумел убедить себя в своей гетеросексуальности и даже заставил себя быть вежливым с гомосексуалистами.

Саймон почти во всех отношениях «преодолел» свой страх того, что он может быть гомосексуалистом, и затем, счастливо женившись, полностью успокоился, помогая жене растить их маленького сына. Саймон любил сына и был настолько ослеплен этой любовью, что при каждой возможности безудержно баловал его. Все шло хорошо, пока мальчик не стал достаточно большим и у него не появились признаки той же чувствительности, что и у отца. Саймон подавлял свой страх так долго, что к тому времени он уже даже не мог ясно его вспомнить. Однако внезапно и, казалось, без всякой на то причины, отношение Саймона к сыну стало меняться.

Став нетерпеливым и вспыльчивым в отношении сына, Саймон давал ему резкий отпор всякий раз, когда тот пытался вступить с ним физический контакт. В результате отношения между ними скоро разладились до такой степени, что мальчик уже ни в чем не мог угодить отцу. Видя происходящее, жена Саймона не могла понять, почему так резко изменилось отношение мужа к сыну, и она стала всячески защищать мальчика. Это, в свою очередь, привело к бесконечным ссорам между Саймоном и его женой, а тем временем их сын становился все более замкнутым и чрезмерно чувствительным.

Суть дела была в том, что Саймон никогда по-настоящему не смотрел в лицо своему страху, но, напротив, скрывал его даже от самого себя. Лишь спустя многие годы этот страх всплыл на поверхность, угрожая не только Саймону, но и его семье, и всему, что было дорого его сердцу. Однако вряд ли Саймон смог бы установить причину своих проблем, если бы его спросили об этом. В сущности, Саймон сделал себя слепым к страху своей гомосексуальности, и хотя теперь этот страх разрушал его жизнь, Саймон не распознавал его.

Давайте оставим на время пример с Саймоном и рассмотрим другой пример, на этот раз с женщиной средних лет по имени Джейн. У Джейн тяжелая форма агорафобии. Несмотря на регулярное лечение у психиатра, она больше не осмеливается выходить из дома. Хотя она ясно осознает свой страх покинуть безопасные стены дома, она не понимает, что начало этому страху положил случай, произошедший в ее детстве.

Когда Джейн была маленьким ребенком, ее двоюродный брат сказал ей, что она – маленькая уродина. Услышав это, Джейн сильно расстроилась и, убежав в комнату матери, стала очень критически рассматривать себя в большом зеркале. Она пришла к выводу, что, пожалуй, ее двоюродный брат прав. Тем не менее, приняв решение найти способ сделать привлекательными свои не совсем совершенные черты лица, Джейн начала уделять своему внешнему виду самое пристальное внимание. Со временем она стала получать множество комплиментов в отношении своей приятной внешности и осанки.

Но несмотря на все комплименты, Джейн по-прежнему не могла примириться со своей внешностью. Она стала настолько одержима своей физической привлекательностью, что даже выбрала карьеру консультанта в салоне красоты. В своей работе Джейн добилась такого успеха, что начала собственный бизнес и открыла несколько салонов красоты, которыми она продолжала управлять даже после того, как вышла замуж за человека, который, казалось, её обожал.

Джейн только почувствовала, что наконец-то нашла свое счастье, когда, как гром среди ясного неба, на нее обрушилось несчастье: она узнала, что у ее мужа есть любовная связь. Джейн отреагировала на это с необычным равнодушием и, даже отказавшись обсудить ситуацию с изменившем ей мужем, сразу же развелась с ним, не проявив при этом никаких эмоций.

Через несколько месяцев после развода у Джейн на руках появилась легкая форма экземы, и, не желая, чтобы в ее салонах красоты кто-то увидел ее состояние, она перестала появляться на людях. Это стало началом ее агорафобии, и хотя экзема на руках прошла довольно быстро, Джейн обнаружила, что ей становится все труднее заставить себя вернуться к работе. В конце концов, она продала свое дело и, больше не имея реальной причины куда-либо ходить, стала проводить все больше времени дома. Не выходя из дома и не имея стимула выглядеть красивой ни для мужа, ни для своих клиентов, Джейн постепенно утратила всякий интерес к своей внешности.

Спустя два года после развода Джейн стала настоящей затворницей; перестав заботиться о своей внешности, она также стала ужасно бояться прихода гостей. В конце концов, страх того, что она отталкивающе некрасива, овладел ею всецело, и хотя она все еще не признавала причину своей агорафобии, именно этот страх причинял ей так много горя. Не понимая этого, Джейн считала, что причиной любовной связи ее мужа была ее непривлекательная внешность. Именно поэтому она была не в состоянии эмоционально отреагировать на измену мужа. Кроме того, подавленная своей воображаемой непривлекательностью, она сочла необходимым продать свое дело. Ведь теперь ей было невыносимо смотреть на женщин, которые, по ее мнению, выглядят красивее нее, и у нее больше не было желания помогать им выглядеть еще более очаровательными.

Два рассмотренных нами примера являются типичными примерами того, как скрытые страхи, имеющие тенденцию рано или поздно всплывать на поверхность, калечат жизни людей. Поэтому нам необходимо рассмотреть, как из-за этих скрытых страхов ученик может потерпеть неудачу в его попытках стать воином. Для этого давайте вновь рассмотрим наши примеры с Саймоном и Джейн, но на этот раз предположим, что оба они ученики Пути Воина.

Применяя технику рикапинга, Саймон начал вспоминать свой страх того, что он может быть гомосексуалистом. Пытаясь разобраться с этим страхом, он всячески обдумывал свою проблему; но поскольку он никогда не смотрел своему страху в лицо, Саймон просто не мог думать об этом страхе иначе, кроме как в контексте своего жизненного опыта. Однако, вспоминая весь свой жизненный опыт, Саймон не нашел ничего, что могло бы как-то обосновать этот страх. В результате Саймон был вынужден сделать вывод, что его страх всегда был необоснованным, и, несмотря на то, что он обладает чувствительной натурой, у него есть достаточно доказательств, чтобы знать, что он не гомосексуалист.

Хотя Саймон пришел к такому выводу, он по-прежнему не выносил, когда сын пытался вступить с ним физический контакт. Глядя на это так глубоко и честно, как только он мог, Саймон был вынужден признаться себе, что он действительно боится физических контактов с мужчинами. Признавшись себе в этом, Саймон, наконец-то, смог посмотреть в лицо своему страху. Такое противостояние является решающим, так как если бы на этой стадии Саймон поддался своему страху, то он потерпел бы поражение до конца своей жизни. Находя всяческие воображаемые предлоги, чтобы не смотреть своему страху в лицо, Саймон продолжал бы скрывать его даже от самого себя.

THE ONLY WAY TO HANDLE FEAR IS TO DELIBERATELY FACE IT – TO GO WITH THE FEAR AND YET NOT TO SUBMIT TO IT. TO DO THIS MEANS THAT YOU MUST ACKNOWLEDGE YOUR FEAR FULLY, AND YET PROCEED WITH YOUR TASK OF LEARNING, AS IF YOU ARE NOT AFRAID. IF YOU DO THIS, A MOMENT WILL COME WHEN YOU REALISE THAT YOU HAVE BEEN HANDLING YOUR FEAR FOR SO LONG THAT IT NO LONGER TERRIFIES YOU. FROM THAT MOMENT ON YOU WILL BE FREE FROM FEAR FOR THE REST OF YOUR LIFE. THE REALISATION OF BEING FREE FROM FEAR COMES IN A FLASH OF INSIGHT, BUT THE PROCESS OF VANQUISHING FEAR IS A LONG NIGHTMARISH EXPERIENCE OF EXERCISING THE WILL TO STAND FIRM NO MATTER WHAT MAY COME.

СПРАВИТЬСЯ СО СТРАХОМ МОЖНО ТОЛЬКО ОДНИМ СПОСОБОМ: СОЗНАТЕЛЬНО СМОТРЕТЬ ЕМУ В ЛИЦО – ИСПЫТЫВАТЬ СТРАХ, НО НЕ ПОДДАВАТЬСЯ ЕМУ. ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ВЫ ДОЛЖНЫ ПОЛНОСТЬЮ ПРИЗНАТЬ СВОЙ СТРАХ И ВСЕ ЖЕ ВЫПОЛНЯТЬ СВОЮ ЗАДАЧУ, ПРОДОЛЖАЯ ОБУЧЕНИЕ, СЛОВНО ВЫ НЕ ЧУВСТВУЕТЕ СТРАХА. ЕСЛИ ВЫ БУДЕТЕ ДЕЙСТВОВАТЬ ТАК, ТО ОДНАЖДЫ ОСОЗНАЕТЕ, ЧТО СПРАВЛЯЛИСЬ СО СВОИМ СТРАХОМ ТАК ДОЛГО, ЧТО ОН БОЛЬШЕ ВАС НЕ ПУГАЕТ. С ЭТОГО МОМЕНТА ВЫ ОСВОБОДИТЕСЬ ОТ СТРАХА ДО КОНЦА СВОЕЙ ЖИЗНИ. ОСОЗНАНИЕ, ЧТО ВЫ ОСВОБОДИЛИСЬ ОТ СТРАХА, ПРИХОДИТ ВО ВСПЫШКЕ ОЗАРЕНИЯ, НО ПРОЦЕСС ПРЕОДОЛЕНИЯ СТРАХА – ЭТО ДОЛГАЯ КОШМАРНАЯ ПРАКТИКА ТРЕНИРОВКИ ВОЛИ, НУЖНОЙ, ЧТОБЫ БЫТЬ СТОЙКИМИ, НЕВЗИРАЯ НА ТО, ЧТО МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ.

После того как Саймон осуществил рикапинг своего подросткового страха, перед ним встал вызов, заключавшийся в том, чтобы достичь еще большей трезвости. Ведь хотя он мог ясно видеть, что именно его врожденная чувствительность всегда была причиной его страха, тем не менее, он обнаружил, что ему очень трудно избавиться от старых привычек. У него был только один выбор – применять для этого технику не-делания. В прошлом Саймон всегда избегал физических контактов с мужчинами, за исключением боксерского ринга, где такой контакт был чисто агрессивным. Теперь его применение техники не-делания заключалось в том, чтобы намеренно открыться непредубежденному общению с мужчинами, как эмоционально, так и физически. Очевидно, что для Саймона это была совсем не легкая задача, и вполне понятно, что он предпочел бы уклониться от этого вызова, вместо того чтобы смотреть ему в лицо.

Прекрасно зная, что он должен преодолеть свой страх, а не бежать от него, Саймон начал с того, что заставил себя идти на физический контакт со своим сыном. Вечерами он приглашал мальчика посидеть рядом с ним в кресле, чтобы они вместе могли посмотреть телевизор, при этом Саймон обнимал сына рукой, прижимая его к себе. Вначале Саймон чувствовал себя ужасно дискомфортно, и когда спустя некоторое время сын импульсивно тянулся к нему, чтобы поцеловать перед сном, Саймону приходилось сдерживать себя, чтобы не отстраниться от мальчика.

Кроме того, на работе Саймон неожиданно столкнулся с новым сотрудником по имени Филипп, который не скрывал того, что он гомосексуалист. Это типичный случай того, как сила бросает вызов любому воину, пытающемуся завоевать личную силу. Однако Саймон, быстро увидев этот вызов и оказавшись на высоте положения, заставил себя общаться с Филиппом. Заставляя себя быть открытым и дружелюбным с этим человеком и изо всех сил стараясь не избегать Филиппа, проявлявшего к нему повышенный интерес, Саймон завязал с ним дружеские отношения.

Проводя немало времени в обществе Филиппа, Саймон вскоре обнаружил, что, несмотря на страх, этот человек начинает ему нравиться. Оказалось, что Филипп был внимательным слушателем и приятным собеседником, и Саймон заметил, что он действительно наслаждается обществом другого чувствительного мужчины. В то же время это понимание вызывало в Саймоне растущую тревогу. Тем не менее, отказавшись поддаться своему страху, он упорно продолжал развивать дружеские отношения с Филиппом. Стараясь быть открытым с Филиппом, Саймон доверился ему, рассказав о своих натянутых отношениях с сыном и о том, как это негативно влияет на его брак.

Благодаря своей чувствительности Филипп смог ощутить неуверенность Саймона в собственной гетеросексуальности, и, не зная, что Саймон применяет технику не-делания, Филипп сразу же пришел к собственным выводам. Решив, что Саймон просто боится признаться, что он гомосексуалист, Филипп стал использовать каждый удобный случай, чтобы склонить Саймона к сексуальным отношениям. Саймон же, напротив, теперь был уже не просто испуган – он понимал, что, несмотря на то отвращение, которое вызывали в нем предложения Филиппа, он каким-то странно непостижимым образом чувствовал влечение к этому мужчине, и Саймон начал паниковать. Хотя он чувствовал, что это влечение возникло лишь потому, что Филипп проявлял бесконечное терпение к нему и его проблемам, Саймон по-прежнему не мог избавиться от ужасного подозрения, что, в конце концов, он может оказаться гомосексуалистом. Прежде у него никогда не было такого терпеливого друга, и дилемма Саймона усугубилась еще больше, когда он начал чувствовать вину в том, что просто использовал Филиппа в своих целях, чтобы попрактиковаться в технике не-делании. Это ощущение вины, конечно же, только усугубило всю проблему, и в результате очень скоро Саймон был не только ужасно испуган, но и пришел в страшное замешательство в отношении своей дружбы с Филиппом.

Тем не менее, Саймон оставался твердым в решимости продолжать свою битву, неоднократно отказываясь поддаться своему страху. В результате, когда однажды Филипп вдруг положил ему руку на плечо, Саймон удивился тому, что не отреагировал на это агрессивно, как обычно поступал в прошлом. Решив по-дружески откликнуться на этот жест, Саймон тепло обнял Филиппа за талию, прежде чем мягко, но твердо от него отстраниться. Однако этот случай только подтвердил Филиппу, что он действительно прав в своем представлении о сексуальной ориентации Саймона, и вскоре Саймону пришлось отражать физические атаки Филиппа, заходившие намного дальше простой дружбы.

К тому времени Саймон был уже почти вне себя от страха. Вынужденный признаться себе в том, что он стал ценить дружбу с Филиппом, Саймон пришел в ужас, признавая, что флиртовать с другим мужчиной было гораздо отвратительнее, чем он себе представлял. Воздействие страха быстро достигало непреодолимой величины, и Саймону пришлось с непреклонной решимостью сражаться за то, чтобы сохранить последние крупицы своего мужества.

Однажды Саймон, его сын и Филипп отправились побродить по горам. Во время прогулки мальчик сорвался со скалы и сломал руку. Саймон немедля бросился ему на помощь и, упав на колени перед кричащим ребенком, бережно взял его на руки. Не задумываясь о том, что делает, Саймон утешал сына, целуя в лоб и успокаивая его с давно забытой нежностью. Затем он уговорил сына сесть на камень, чтобы осмотреть его руку. Увидев, что рука сломана, Саймон снял с себя рубашку и сделал из нее повязку.

В своей заботе о раненном сыне он на время забыл о присутствии Филиппа, но когда Саймон надежно закрепил руку мальчика в повязке, то вспомнил о своем друге. Повернувшись сказать Филиппу, что они должны как можно скорее доставить мальчика в больницу, Саймон онемел, увидев с каким нескрываемым интересом смотрел на него Филипп. Годы, проведенные Саймоном на боксерском ринге, добавили привлекательную гибкость его от природы мускулистому телу, и теперь впервые в своей жизни он почувствовал смущение, краснея под оценивающим взглядом другого мужчины. Видя явное одобрение в глазах друга, Саймон испытал вполне реальную панику, от которой чаще забилось его сердце. Но потом паника вдруг исчезла так же быстро, как возникла, и Саймон вдруг расхохотался над своим собственным смущением.

По-прежнему смеясь над собой, Саймон отвернулся от Филиппа, поднял на руки сына и начал спускаться с горы. Затем, охваченный внезапным порывом, он крикнул через плечо Филиппу, что тот может полюбоваться им, ведь в ближайшее время он вряд ли увидит такой красивый мужской торс.

Когда Саймон медленно спускался с горы, бережно держа на руках сына, он мог чувствовать, как с каждым шагом страх, испытываемый им так долго, чудесным образом рассеивался. Саймон знал, что, кроме практики техники не-делания, он не делал ничего другого, чтобы освободиться от своего страха, и теперь был заинтригован тем, как его страх вдруг исчез под воздействием откровенного восхищения Филиппа. Теперь, когда страх пропал, Саймон почувствовал настоящую любовь к сыну и приятный восторг от мысли, как прекрасно они с сыном будут проводить вместе время, после того как исчез его страх.

Думая о том, как он успокаивал сына после несчастного случая, Саймон понял, что впервые в своей жизни он держался свободно, не боясь своей чувствительности, и он почувствовал внутреннее спокойствие. Затем он услышал позади шаги Филиппа, и Саймону пришлось подавить озорной смех, когда он вспомнил, как в прошлом ему часто приходилось сдерживать себя, чтобы не дать Филиппу физический отпор, когда тот постоянно к нему приставал. Вспоминая свой ужасный дискомфорт и кипящий гнев, Саймон внутренне смеялся над тем, как в мыслях он часто мечтал о том, чтобы сбить на землю этого «противного гея» и пнуть в самое чувствительное место.

Теперь, когда он мог видеть, каким даром силы стал для него Филипп, ведь с его помощью Саймон смог преодолеть свой вызов, он больше не испытывал к Филиппу никакой враждебности; напротив, он почувствовал к нему тепло, которое должно быть между двумя друзьями. Позволив себе провести краткий рикапинг своих отношений с Филиппом, Саймон, как прежде, был поражен осознанием того, что, несмотря на свою многолетнюю агрессивность по отношению к гомосексуалистам, теперь он смог чувствовать себя искренне польщенным тем, что другой мужчина считает его привлекательным. Саймон знал, что теперь, примирившись со своей чувствительностью и больше не боясь ее как признака гомосексуальности, он всегда может наслаждаться обществом такого друга, как Филипп. Однако теперь Саймон также знал вне всяких сомнений, что у него нет никаких гомосексуальных наклонностей.

Испытывая к Филиппу благодарность, Саймон вдруг почувствовал к нему сострадание, понимая, что если для него их прошлые отношения были такими трудными, то они, должно быть, были такими же трудными и для его друга. В этот миг Саймон мог сопереживать Филиппу в тех многочисленных случаях, когда тот должен был чувствовать себя отвергнутым и смущенным поведением Саймона. Однако Филипп не раз пытался разрушить их дружбу, и теперь ему придется жить с разочарованием, что Саймон никогда не станет тем мужчиной, который ответит ему взаимностью. С грустью размышляя о своем друге, Саймон принял решение, что он всегда будет рядом, если Филиппу понадобится настоящий друг. Оглянувшись, чтобы улыбнуться идущему позади Филиппу, Саймон испытал глубокое благоговение перед непредсказуемыми причудами силы – как любой вызов в нашей жизни служит для того, чтобы заставить стать лучше не только нас самих, но и окружающих нас людей.

С того дня отношения между Саймоном и его сыном переросли во взаимную любовь и уважение, и его отношения с женой вскоре вновь стали такими же безоблачно счастливыми, каким был их брак прежде. Кроме того, Филипп, теперь полностью примирившийся с тем, что Саймон – женатый гетеросексуальный мужчина, счастливый в своем браке, стал вполне доволен тем, что был для Саймона не более, чем верным другом.

Саймон смог победить свой страх просто потому, что он был готов смотреть ему в лицо и неоднократно отказывался от него бежать. Даже в самые мучительные мгновения сомнений и подозрений относительно собственной сексуальной ориентации Саймон продолжал сражаться в своей битве так безупречно, как только мог, невзирая на то, что он знал – если он будет упорно продолжать свою битву, то на деле может убедиться в том, что он гомосексуалист. В те мрачные дни, когда захлестнувшая его паника часто угрожала полностью сокрушить его рассудок, от прекращения битвы Саймона удерживала только смутная мысль о том, что, по крайней мере, он должен быть достаточно мужественным, чтобы узнать о себе правду, даже если эта правда окажется именно тем, чего он так ужасно боялся.

В связи с этим нужно отметить, что страх-враг – это не тот страх, о котором мы говорили, как о неотъемлемой составляющей щита воина. Страх, являющийся частью щита воина, присущ всем формам жизни на Земле, и, пожалуй, его лучше всего можно описать как инстинкт самосохранения. В этом отношении ни одно существо на Земле никогда не бывает полностью свободным от страха. Кроме того, страх, рожденный инстинктом самосохранения, нежелательно искоренять, ведь именно этот страх вселяет в нас потребность быть начеку и действовать не мешкая. В отличие от него страх-враг – это вызов, который заставляет нас идти «вперед и вверх» в наших поисках знаний и силы, но если мы отказываемся смотреть ему в лицо и не преодолеваем его, то он изматывает нас и, в конце концов, разрушает.

Кроме того, важно знать, что страх – это сила, которая, строго говоря, относится к Северу. Хотя о четырех четвертях мы будем говорить более подробно гораздо позже, но надо повторить еще раз, что когда мы упоминаем об одном из направлений, то говорим об определенном качестве, обозначаемым этой конкретной четвертью, а не реальной физической стороне света, показываемой компасом. В этом отношении Север – это поле боя воина, и страх – это результат его действий в прошлом, с которым воин должен встретиться лицом к лицу и побороть путем применения техники не-делания. Мы можем перефразировать это, сказав, что страх – результат необходимости обратиться лицом к битве, которую мы проигнорировали в прошлом.

Как настоящий воин, Саймон смотрел своему страху в лицо и победил его, в отличие от Джейн, которая, как мы уже увидели, не смогла побороть свой страх. Поскольку мы подробно разобрали пример с Саймоном, нам нет необходимости рассматривать пример с Джейн так же подробно, но для ясности мы должны, по крайней мере, рассмотреть главные причины ее неудачи.

Как и Саймон, Джейн использовала технику рикапинга, чтобы вспомнить тот случай, когда ее двоюродный брат сказал ей, что она маленькая уродина. Со временем Джейн во всех подробностях оживила в памяти этот случай, ясно вспомнив, как сильно она была шокирована и расстроена, но вместо того чтобы использовать это знание для достижения трезвости, Джейн позволила себе предаться жалости к себе, что очень опасно. В результате Джейн не смогла увидеть, что слова двоюродного брата побудили ее стать привлекательной, несмотря на несовершенство ее внешности, и достичь успеха в жизни.