Текст книги "Ложь, наглая ложь и статистика. Приемы, которые помогут видеть правду за цифрами"

Глупо винить Oxfam, организацию, которая проводит кампании и собирает денежные средства, в том, что она выбирает сенсационные заголовки. И она уж точно не виновата в том, что полученные ею данные журналисты переврали кто во что горазд.

Но мы-то с вами хотим ясности. Так что начнем с чистого листа, а если быть точнее – с понимания, что и как мы измеряем.

Измеряются так называемые чистые активы, то есть такое имущество, как недвижимость, акции и деньги на счету в банке (с вычетом долгов). Если у вас дом стоимостью в 250 000 долларов и ипотека на 100 000 долларов, то ваши чистые активы составляют 150 000 долларов.

Вот что сделали исследователи, результатом работы которых стал сенсационный заголовок. Они взяли самую точную на тот момент оценку всех чистых активов беднейшей половины человечества (полученную при финансировании банка «Credit Suisse»¹⁸) и сравнили ее с самой точной на тот момент оценкой всего богатства самых богатых мультимиллиардеров (по данным списков самых богатых людей из газет). Они выяснили, что стоит лишь сложить средства 85 богатейших миллиардеров, чтобы сравняться со всеми средствами беднейшей половины человечества, или 2,4 миллиардов взрослых (исследователи «Credit Suisse» детей в расчет не брали).

Но так ли уж много нам дает информация о чистых активах? Представьте, что вы купили себе шикарный спортивный автомобиль за $50 000, взяв деньги в кредит. Как только вы выехали с территории автосалона, стоимость вашей машины упала на несколько тысяч долларов – а с ней и ваши чистые активы. Если вы только что закончили программу MBA или известные в США своей дороговизной юридический или медицинский факультеты, ваши чистые активы намного ниже нуля. Но с финансовой точки зрения, молодой доктор будет чувствовать себя намного увереннее, чем молодой фермер, кормящийся за счет собственной продукции, даже если доктор по уши в долгах, а у фермера есть худосочная коровка и ржавый велосипед, что составляет 100 долларов чистых активов[16]16
  Часто рассказывают такую историю. Дональд Трамп, никакой еще не президент, погрязший в долгах после неудачных сделок с недвижимостью, смотрит на бездомного и говорит дочке: «Видишь этого бомжа? У него на миллиард долларов больше, чем у меня». Не знаю, выдумка это или нет, но к логике тут не придерешься.


[Закрыть].

Чистые активы полезны для измерения богатства, но не очень-то помогают при измерении бедности. У многих людей чистых активов ноль, а то и меньше. Кто-то из них ведет нищенское состояние, а кто-то, как, например, наш молодой доктор, ведет вполне себе безбедное существование.

Есть и другая проблема: если сложить все эти нули и отрицательные числа, вы никогда не получите положительного числа. В итоге свинка-копилка моего сына стоит больше, чем все имущество самого бедного миллиарда людей, потому что с миллиардом нулей и отрицательных чисел вам никогда не достичь 12 фунтов и 73 центов – содержимому копилки по последним полученным данным. Значит ли это, что мой сын богат? Нет. Значит ли это, что на планете царит повальная нищета? Напрямую – нет. Тот факт, что больше чем у миллиарда людей нет никаких средств, поражает, но что нового даст нам суммирование всех этих нулей? На мой взгляд – ничего, кроме вывода, что ноль умножить на миллиард равно нулю.

Ура, мы удержались от преждевременного подсчета – то есть от работы с данными без понимания, что именно они означают. Значит, пришло время несложной математики, которая часто помогает прояснить ситуацию.

Посмотрим на источник заявлений Oxfam, а именно, на «Доклад по всемирному благосостоянию», финансированный Credit Suisse. Теперь мы можем поиграться с числами и попробовать понять, что же на самом деле происходит[17]17
  Я использовал «Доклад о всемирном благосостоянии» от 2018 года. Данные в версии 2013 года, которыми пользовались авторы списка «85 самых богатых людей», немного отличаются, но общая картина претерпела лишь незначительные изменения.
  Credit Suisse в своих подсчетах не учитывал, причитаются ли людям пенсии. Это cущественно, так как для тех, кому выплачивают государственную пенсию, это важный источник средств. Сложно сказать, как бы изменились данные о неравенстве, если бы пенсии принимались в расчет. Может быть, показатель увеличился бы (так как многие люди из самых беднейших слоев их не получают), а может быть, и уменьшился бы (поскольку для бедных людей в богатых странах государственная пенсия – значимый капитал). Навскидку думаю, что показатель неравенства увеличился бы, но это лишь предположение. Я могу сильно заблуждаться. Если брать данные по всему миру, то треть пожилых людей не получает вообще никакой пенсии.


[Закрыть].

• Есть 42 миллиона людей, состояние каждого из которых превышает миллион долларов, а общее их состояние составляет около 142 триллионов долларов. Кто-то из них – миллиардер, но таковых меньшинство. Если у вас есть неплохое жилье в Лондоне, Нью-Йорке или Токио, по которому вы не выплачиваете ипотеку, возможно, вы попадаете в эту группу. Попадут туда и те, кто получает приличную пенсию по частному страхованию. Эта группа включает в себя почти 1 % всех взрослых людей в мире.

• Еще 436 миллионов людей с имуществом больше, чем сто тысяч, но меньше, чем миллион, вместе обладают 125 триллионами долларов. К этой группе принадлежат почти 10 % взрослых жителей земли.

• В совокупности именно этим двум группам принадлежит большая часть денежных средств.

• Еще один миллиард людей имеет больше 10 000 долларов, но меньше, чем 100 000. В совокупности они владеют примерно 4 триллионами долларов.

• Остается еще 3,2 миллиардов взрослых, у которых в совокупности всего лишь 6,2 триллиона долларов, то есть на одного человека в среднем приходится меньше 2000 долларов. Имущество многих из них значительно меньше среднего показателя.

Если сильно упрощать, то самые богатые полмиллиона людей владеют большинством денег в мире, а остатком владеет еще один миллион. Эта горсточка 85 сказочно богатых сверхмиллиардеров – всего лишь горсточка, и владеют они меньше, чем 1 % от этой суммы. На мой взгляд, это сообщает нам намного больше о том, как распределены средства в мире, чем получивший широкую огласку «потрясающий факт» об имущественном неравенстве, который игнорирует почти все имущество на свете.

Понятно, что цель Oxfam – распространять подобные «потрясающие факты», чтобы привлечь внимание и собрать деньги. Но моя цель – понять, как устроены мир и общество.

Все эти факты были легко доступны в интернете, нужно было лишь открыть пару-другую дополнительных страниц. Для этого потребовались лишь пара минут и любознательность.

Oxfam, по крайней мере, сообщал, что говорит о неравенстве имущества. Но как часто мы слышим туманные изречения вроде «неравенство усилилось» и не имеем даже такой информации. Неравенство чего, среди кого и как измеренное?

Может быть, речь о неравенстве имущества – к такому выводу нетрудно прийти, узнав, что, согласно Oxfam, 85 миллиардеров превратились в восемь. А может быть, имеется в виду неравенство доходов. Если цель – понять, как именно люди живут и что они в состоянии потреблять в повседневной жизни, гораздо логичнее исследовать именно неравенство доходов. Наши еда, одежда и стиль жизни зависят, как правило, не от нашего имущества, а от регулярных доходов, будь то зарплата, пенсия, государственные выплаты или доходы от малого бизнеса. Мало кто может жить исключительно на проценты своего капитала, поэтому, чтобы понять, как неравенство проявляется в повседневной жизни, лучше смотреть не на имущество, а на доходы. Есть у этого подхода еще одно преимущество: нам не нужно думать, что делать с тем абсурдным фактом, что у обыкновенного школьника со свинкой-копилкой больше денег, чем у миллиарда людей, вместе взятых.

Если речь о неравенстве доходов, то среди кого? Первым приходит в голову ответ: «между богатыми и бедными». Но есть и другие варианты. Можно изучать неравенство между странами, этническими группами, мужчинами и женщинами, молодыми и пожилыми или же между различными регионами одной страны.

Хорошо, мы условились, что интересует нас неравенство доходов между теми, кто зарабатывает много, и теми, кто зарабатывает мало. Но остается еще один вопрос: как оно измерено?

Вот парочка вариантов. Можно сравнить медианный доход, то есть доход тех, кто находится в середине шкалы доходов, и тех, кто входит в 10 % людей с самым низким доходом, то есть оказывается в самом низу шкалы. Это называется коэффициентом 50 на 10, и сравнивает он доходы бедняков с доходами среднего класса.

А можно исходить из доли доходов, приходящейся на 1 % самых богатых людей. Это дает нам информацию не только о миллиардерах, но и о миллионерах. Исследователи уже все за вас посчитали, и эта информация без труда находится онлайн.

Оба эти варианта как будто проливают свет на ситуацию. Но что, если они противоречат друг другу? Представьте себе страну, в которой резко выросли доходы у людей в числе 1 % получающих больше всего, но в то же время вниз по шкале наблюдается сокращение неравенства, так как коэффициент 50/10 уменьшился и разница между доходами тех, кто зарабатывает мало, и тех, кто зарабатывает много, сократилась. Если богатые стали богаче, но то же произошло и с бедными, если смотреть по медианному доходу, то выросло ли неравенство? Или упало? Или и то и другое?

Может быть, вы решите, что это забавный гипотетический вопрос, только и всего. На самом же деле именно так выглядит ситуация в Соединенном королевстве между 1990 и 2017 годами. После вычета налогов доля доходов 1 % тех, кто зарабатывает больше всего, увеличилась, но неравенство между остальными уменьшилось, так как сократился разрыв между теми, кто зарабатывает мало, и людьми обеспеченными. Любители однозначных ответов такой ситуации не обрадуются, но наш мир – штука непростая, так что глупо ожидать, что статистика всегда будет ясной и четкой.

Несколько лет назад меня как человека, помешанного на данных, пригласили на теледискуссию о неравенстве в Соединенном королевстве. Это должна была быть серьезная специальная передача, где всякие видные люди выступали бы перед приглашенной публикой и объясняли бы, почему неравенство в Соединенном королевстве – такой важный вопрос. В самом начале, когда мы обсуждали передачу со съемочной группой, я посоветовал им обратиться к «Всемирной базе данных по неравенству». Этот ресурс был создан экономистами сэром Тони Аткинсоном и Томой Пикетти. Тома Пикетти – автор знаменитой книги «Капитал в двадцать первом веке», а скончавшийся в 2017 году сэр Тони был одним из его наставников. Они высказывались в поддержку жесткого перераспределения доходов и значительного вмешательства государства в экономику. Как и многие экономисты, я к подобной политике отношусь с опаской, но, несмотря на это, созданную ими базу данных я посоветовал. Они ведь были ведущими экспертами по вопросу.

Все шло хорошо, но за несколько дней до съемок мне пришлось иметь неприятный разговор с одной женщиной из съемочной группы. Я походя отметил, что за последние несколько лет доля дохода до вычета налогов 1 % людей, находящегося на верхушке шкалы доходов, слегка снизилась. Как мы уже поняли, это не единственный способ измерить неравенство, но именно его нахваливали Пикетти и Аткинсон, и он, казалось бы, идеально подходил для нашей цели. Это метод точный и скрупулезный, и его можно легко объяснить в телепередаче. Но мне с тревогой сообщили, что вся программа была построена на предпосылке, что с кризисом 2007–2008 годов неравенство шло вверх.

С чего они это взяли? Данные были ясны как божий день: в 2008 году 1 % на верхушке шкалы получал 12 % доходов до вычета налогов, и дело шло к тому, что это число еще больше выросло. Но из-за кризиса оно снизилось до 10 % или 11 %[18]18
  Есть еще один популярный критерий измерения неравенства. Это коэффициент Джини, с которым мы познакомимся в следующей главе. Данные, полученные с использованием этого способа, говорят о том же: на фоне кризиса неравенство уменьшилось.


[Закрыть]. В этом нет ничего удивительного: когда происходит крупный финансовый кризис, велика вероятность того, что от него пострадают доходы тех, кто много зарабатывает: банкиров, юристов и управляющих корпорациями. И не будем забывать, что эти данные были собраны экономистами с левыми взглядами. Уж они-то не преминули бы осудить жадных банкиров или правительство, которое урезает бюджет.

Но нет: продюсерам казалось, что мысль о том, что неравенство выросло, просто не может не быть верной. Может быть, они изучили рекомендованные мною данные, и что-то в них им не понравилось. Может быть, они нашли какой-то другой, более подходящий для их цели критерий. Но я сильно подозреваю, что они просто не удосужились ознакомиться с базой данных, которую я им посоветовал. Я очень надеюсь, что это было не так, ведь нужно обладать недюжинным дефицитом любознательности, чтобы не потратить минуту или две на то, чтобы проверить предпосылку, на которой строится вся передача.

Я извинился и сказал, что не буду в этом участвовать.

Иногда про статистиков презрительно говорят, что они заняты подсчетом бобов. Это и нечестно, и ошибочно. Понятия, с которыми они имеют дело, как правило, устроены сложнее, чем бобы: их трудно не только подсчитать, но и определить. Если определиться, что именно подразумевается под «бобами», считать будет намного легче. Но если мы не знаем определения, нет никакого смысла смотреть на числа. Мы еще и не начали работу, а уже попали впросак.

Поэтому спрашивайте, что именно подсчитывается и какие истории скрываются за статистикой. Нет ничего удивительного в том, что многие считают, что для анализа числовых данных надо уметь работать с числами: понимать, как высчитать процент и не путаться в миллионах, миллиардах и триллиардах. Это ведь чистая математика, разве нет?

Надеюсь, что, прочитав последние несколько страниц, вы поняли, что истина и сложнее, и проще. Мы чаще путаемся в словах, чем в числах. Прежде чем пытаться понять, выросли ли зарплаты медсестер, узнайте, кто именно является «медсестрой».

Прежде чем сокрушаться по поводу того, как много молодежи занимается селф-хармом, подумайте, знаете ли вы определение «селф-харма».

Прежде чем заключить, что неравенство выросло до небес, спросите, какое именно неравенство подразумевается. Те, кто требует односложного ответа на вопрос, выросло ли неравенство, грешат не только недобросовестностью, но и отсутствием любознательности. Если же мы, напротив, проявим любопытство и зададим верные вопросы, то узнаем куда больше и без особого труда.

Правило четвертое
Чтобы увидеть всю картину, отступите на шаг назад

Из всех созданий в Плоском мире меньше всего жили мухи-поденки. Для них даже 24 часа – невиданный срок. Две мушки-старушки кружили над ручьем, в котором плавала форель, и говорили об истории с молодым поколением, вылупившимся всего пару часов назад.

– Теперь солнце не то, что раньше, – сказала одна.

– Что правда, то правда. А ведь какое солнце было в старые добрые времена около полудня. Желтое, как желток. Не то что эта красная дрянь.

– И выше оно было.

– Было выше, было. Что правда, то правда.

Терри Пратчетт, «Мрачный жнец»

В апреле 2018 года жители Лондона увидели в газетах страшные известия:

«ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ В ЛОНДОНЕ БОЛЬШЕ УБИЙСТВ, ЧЕМ В НЬЮ-ЙОРКЕ!» Подобные заголовки отлично вписывались в представление, что в городе свирепствуют банды. Если на минутку оставить в стороне тот факт, что по другую сторону океана и определение «убийства» совсем другое, это заявление – сущая правда. В феврале 2018 в Нью-Йорке было 14 убийств, а в Лондоне аж 15.

И какой же мы сделаем вывод? А никакой.

Не следует делать никаких выводов, потому что эти два числа сами по себе мало о чем нам говорят. Чтобы понять, что происходит на самом деле, нужно отступить на шаг назад и посмотреть на вопрос шире.

Вот что нужно знать об убийствах в Лондоне и в Нью-Йорке. В 1990 году в Лондоне случилось 184 убийства, а в Нью-Йорке – 2262, то есть уровень убийств в Нью-Йорке был выше более чем в 10 раз. Именно о такой смертельно опасной картине Нью-Йорка думали лондонцы, встревоженные тем, что их город прогнил так же, как и «Большое яблоко». Но с 1990 года количество убийств в Лондоне не росло, а падало. В 2017 в Лондоне было 130 убийств, в число которых входят и убийство 10 человек в ходе терактов. Значит, в 1990 году Лондон был городом безопасным, а сейчас – еще чуть безопаснее. А в Нью-Йорке число убийств в 2017 году упало до 2017, то есть Нью-Йорк все еще опаснее Лондона, но намного безопаснее, чем в 1990 году.

(По идее, мы должны брать не число убийств в целом, а число убийств на миллион людей, но так как в Лондоне и Нью-Йорке живет примерно одинаковое количество людей, об этом можно не беспокоиться.)

В наши дни Нью-Йорк значительно безопаснее. Изредка случается, что Нью-Йорку везет, а Лондону не очень, и число убийств в месяц в Нью-Йорке становится меньше, чем в Лондоне. Есть у чисел такая особенность: с течением времени они слегка изменяются и в большую, и в меньшую стороны[19]19
  К примеру, в 2019 в Лондоне произошло 149 убийств – это самый высокий показатель за десятилетие. С 2016 года число убийств растет. Медиа раздувают этот рост до масштабов апокалипсиса. Если учитывать контекст, все не так пугающе, хотя хорошего тоже мало. Что это: случайная помеха или изменение многолетней тенденции на снижение числа убийств? Фраза «Время покажет» навязла у всех на зубах, но тем не менее так и есть.


[Закрыть].

Так что информация в газетных заголовках в узком смысле верна, но она не приближает нас к истине, а отдаляет ее. Новости на самом деле хорошие. Лондон становится все безопаснее и продолжает быть безопаснее Нью-Йорка, который, впрочем, также идет на поправку. Истина проявляется только в контексте.

В 1965 норвежские социологи Йохан Галтунг и Мари Руге сделали удивительное наблюдение: от того, как часто мы потребляем новости, зависит, что именно считается «новостями. Если медиа-ресурсы знают, что большая часть аудитории проверяет новости каждый день или несколько раз в день, понятно, что сообщаться будет о самом громком событии, произошедшем за последний день и час.

Возьмем финансовые новости. Между круглосуточным освещением новостей в сфере бизнеса на канале Bloomberg TV, ежедневном ритмом газеты «The Financial Times», где я работаю, и еженедельным обзором «The Economist» есть большая разница, хотя все три ресурса одинаково интересуются бизнесом, экономикой и геополитикой. Bloomberg может сообщить о резких изменениях на фондовом рынке, произошедших за последний час. «The Economist» ту же самую информацию сочтет недостойной даже упоминания. Раз в неделю, раз в день или раз в час: от того, с какой частотой работает новостной метроном, меняется сама сущность новостей.

А теперь представьте, что мы замедлили этот ритм и открыли газету, выходящую раз в 25 лет. О чем будет последний выпуск? В нем будет множество новостей, и обнадеживающих, и мрачных. Он расскажет об экономическом росте в Китае, об интернете и смартфонах, о появлении «Аль-Каиды» и крушении фирмы «Lehman Brothers». Возможно, будет там и статейка об уровне преступности, где будет отмечено, что число убийств в Лондоне снизилось, но не так значительно, как в Нью-Йорке. Никто и строчки не отведет на сообщение о том, что в Лондоне сейчас волна убийств. Такие наблюдения имеют смысл лишь для ресурса, выпускающего новости чаще, чем раз в 25 лет.

А как насчет газеты раз в полстолетия? Такую идею предложил Макс Росер, молодой экономист, вдохновленный Галтунгом и Руге и создатель сайта «Наш мир сквозь данные». Росер представил себе выпуски такой газеты в 1918, 1968 и 2018.

Сенсационные новости ежедневных газет соответствующего периода могут вовсе быть обойдены вниманием, тогда как на передовице будут шокирующие сообщения о том, как изменился мир за это время^»23.

А что будет на передовице этой газеты в 2018 году? Возможно, рассказ о том, чего и не было: «УФ! МЫ ИЗБЕЖАЛИ ЯДЕРНОГО АРМАГЕДДОНА!» Открыв газету в 1968, вы бы с тревогой читали об атомной бомбе, о том, как за прошедшие 30 лет ее изобретали, улучшали, использовали в Японии (с ужасающими последствиями). Вы прочли бы, как затем ее место заняли гораздо более мощные водородные бомбы и как правительства крупнейших мировых держав неоднократно были в шаге от ядерного конфликта: во время войны в Корее, во время Карибского кризиса, а также, причем не единожды, в Берлине. Если в 2018 году человек, полвека не читавший газет, откроет свежий выпуск, он очень удивится, узнав, что Холодная война закончилась сама по себе, без какого-либо использования ядерного оружия. Но ни одна ежедневная газета в этот период не напечатала статью под заголовком «День прошел без ядерных ударов».

Или, может быть, читателя порадуют статьей про климатические изменения. Поскольку исследования парникового эффекта вряд ли удостоились бы упоминания в версии 1968 года, то выпуск 2018 года придется начать с азов: сжигая ископаемое топливо, такое как газ, нефть и уголь, мы изменяем состав атмосферы, и она лучше удерживает тепло. (Заголовок: «ВОТ ТЕ НА! ПОЧЕМУ ОПАСНО ЖЕЧЬ УГОЛЬ».) Объяснения будут сопровождаться графиками, демонстрирующими пугающий рост температуры во всем мире.

Сложно осветить изменения климата, если брать короткий отрезок времени. Каждый год мировая температура то растет, то падает. Года, в которые она падает, случаются почти так же часто, как и года, когда она растет, что дает пищу для сомневающихся. Но газета за полвека сообщает мрачные новости четко и недвусмысленно: с 1960-х температура выросла примерно на 0,75 °C (точное число зависит от того, как измерять температуру и между какими годами). К сожалению, с этого ракурса видно, что планета нагревается.

А как насчет газеты раз в 100 лет? И опять ракурс меняется. Если вы пишете для тех, кто последний раз брал в руки газету в 1918 году, можно на первой странице поместить статью о чудесном и здоровом детстве: «ДЕТСКАЯ СМЕРТНОСТЬ УПАЛА В ВОСЕМЬ РАЗ!» Представьте себе школу, которую построили для сотни пятилеток со всего света, выбранных случайным образом при рождении. В 1918 первого сентября появилось бы всего лишь 68 детей. 32 ребенка умерли бы, не достигнув пяти лет. Не вздумайте обвинять в этом ужасную Первую мировую войну или пандемию испанки в 1918 году, так как в 1900 году статистика была бы еще печальнее. Сегодня первого сентября в нашу воображаемую школу пойдет 94 ребенка. Лишь четыре ребенка умрут, не дожив до этого возраста. И не забудьте: это дети со всего мира, в том числе из стран бедных, изолированных и раздираемых конфликтами. Это потрясающий прогресс⁵.

Для газеты, выходящей раз в двести лет, редколлегия может остановиться на таком заголовке: «БЕДНЫЕ СОСТАВЛЯЮТ МЕНЬШИНСТВО!» Разумеется, в мире все равно много бедных людей, а точнее, между 600 и 700 миллионами живущих в крайней нужде, если пользоваться определением Всемирного банка, согласно которому «крайняя нужда» означает доход менее чем около 1,90 долларов в день. Во всемирных масштабах это почти что один человек из 10. Но в начале девятнадцатого века в таком бедственном положении пребывали 19 человек из 20, то есть почти все люди. Это замечательный прорыв, и виден он, лишь если отшагнуть назад и сменить угол зрения.

Пока что я смотрел на разницу угла зрения, связанную со временем, но сравнения, полученные иным способом, также бывают полезны.

Давайте вернемся к примеру всемирного неравенства, о котором мы говорили в предыдущей главе. Мы узнали, что есть множество способов его измерить: к примеру, коэффициент 50/10 или доля дохода 1 % на верхушке шкалы заработка. А что, если придумать обобщенный методы измерения, который объединял бы все способы измерения распределения дохода? Такие обобщенные методы существуют, и мы уже говорили о самом известном, коэффициенте Джини, названном в честь итальянского статистика начала двадцатого века Коррадо Джини.

Как и остальные способы измерить неравенства, коэффициент Джини что-то оставляет за кадром. Если смотреть с глобальной точки зрения, он падает, то есть разрыв в доходах сокращается. Это происходит потому, что множество людей, в первую очередь в Китае и Японии, которые раньше жили в нищете, теперь живут намного лучше. В расчетах, необходимых для определения коэффициента Джини, это обогащение компенсирует неравенство в верхней половине шкалы доходов, где очень богатые уходят в отрыв, оставляя позади людей просто обеспеченных⁶. Всю эту информацию невозможно уместить в одно-единственное число. Но коэффициент Джини успешно отражает ситуацию людей, получающих самые разные доходы. Если взять у миллиардера доллар и отдать его миллионеру, верхний 1 % доли доходов не изменится, так как доллар останется во власти 1 % на верхушке. Но если взять доллар у человека богатого (неважно, насколько) и отдать его человеку бедному (опять же, неважно, насколько), коэффициент Джини упадет.

Но есть с этим коэффициентом одна проблема: он плохо воспринимается на уровне интуитивном. Можно с легкостью представить себе страну, где коэффициент Джини равен нулю: там доход у всех одинаковый. Так же легко представить себе страну с коэффициентом 100: там тиран-президент заграбастал себе весь доход, а остальные не получают ни гроша. Но каково жить в стране, где коэффициент Джини равен, скажем, 34 %?

Если вы живете в Соединенном королевстве, то на этот вопрос ответите без труда⁷. Но даже специалист по распределению доходов, скорее всего, поймет, что означают эти 34 %, только сравнив их с коэффициентами других стран. К примеру, в Китае это 50 %, в США – 42 %, в Финляндии – 25 %. Если рассчитывать по всему миру, включая и беднейшие африканские страны, и самые богатые нефтедобывающие страны, то коэффициент Джини составит 65 %. Это больше, чем в любой отдельно взятой стране⁸.

Но еще легче понять коэффициент Джини, проделав те же подсчеты не с доходом, а с чем-то другим. Например, с жизнью. Как и доход, жизнь распределена неравномерно. Кто-то умирает, едва появившись на свет, а кто-то живет 100 лет. Но и то и другое, случается не так часто: большинство людей живут как минимум 60 лет, а за порог 90 лет переступают немногие. Так что можно ожидать, что всемирный коэффициент по продолжительности жизни будет невысок. Так и есть: он составляет менее 20 %.

А как насчет роста взрослых людей? Все мы примерно представляем себе, что колебания тут небольшие, поэтому он может служить точкой отсчета. Если мои расчеты на коленке верны, то этот коэффициент менее 5 %.

Как-то раз для моей рубрики в газете мне пришлось подсчитать коэффициент Джини по недавней сексуальной активности жителей Соединенного королевства в возрасте от 35 до 44 лет. (Представляю, как вы оживились.) Коэффициент составляет 58 %, что намного превышает коэффициент Джини по доходам, которой в этой стране составляет 34 %⁹. Ожидаемо ли, что коэффициент по сексуальной активности выше коэффициента по доходам? Я не знаю наверняка. Но то, что он выше, – это точно. Десятикратный разрыв в сексуальной активности (то есть один человек занимается сексом раз в месяц, а другой – 10 раз) встречается намного чаще, чем десятикратный разрыв в доходах. В случае с продолжительностью жизни такой разрыв, то есть разрыв между столетним стариком и ребенком 10 лет, встречается еще реже – и слава Богу. А десятикратный разрыв в росте взрослых людей? Дело неслыханное даже в книге рекордов Гиннесса.

Еще один способ отступить на шаг назад, чтобы увидеть всю картину, – это понять масштаб происходящего.

Когда вам сообщают статистическую информацию, спросите себя: «Это много или мало?» Майкл Бластлэнд и сэр Эндрю Дилнот частенько задают этот наивный, но мощный вопрос¹⁰.

Возьмем, скажем, заявление, что обещанная Дональдом Трампом стена между США и Мексикой обойдется стране в 25 миллиардов долларов. Это много или мало? Звучит, конечно, как число немаленькое, но чтобы по-настоящему его оценить, нужно его с чем-то сравнить. Скажем, расходы США на оборону – почти 700 миллиардов долларов, или два миллиарда долларов в день. Значит, затраты на стену соответствуют затратам США на две недели военных действий. Или зайдем с другой стороны: в расчете на каждого жителя США стена стоит 75 долларов, так как в стране около 325 миллионов человек. Разделив 25 миллиардов на 325 миллионов, получим что-то около 75 долларов[20]20
  Если бы за стену платила Мексика, цена взлетела бы почти до 200 долларов, поскольку в Мексике живет меньше людей, чем в США. Но это лишь гипотетическая ситуация.


[Закрыть]. Это много или мало? Решайте сами. Думаю, что благодаря всем этим сравнениям решить будет легче.

Предприниматель Эндрю Эллиот так полюбил вопрос «Это много или мало?», что назвал так свою книгу. Эллиот считает, что каждый из нас должен запомнить несколько «чисел-ориентиров», чтобы сравнивать было легче. Вот несколько примеров.

• Население США составляет 325 миллионов. Население Соединенного королевства – 65 миллионов. Население мира – 7,5 миллиардов.

• Назовите любое число меньше 60. В Соединенном королевстве живет около 800 000 людей соответствующего возраста. Если правило касается, скажем, детей трех лет, то их наберется 800 000. В США на каждый возраст до 60 лет приходится 4 миллиона людей.

• Диаметр земли: 40 000 километров. В зависимости от того, как мы его измеряем – по экватору или через полюса, – он слегка меняется, но незначительно.

• Расстояние от Бостона на восточном побережье США до Сиэттла на западном: 5000 км.

• Длина кровати: 2 метра. Эллиот отмечает, что, зная этот факт, вам легче будет представить себе размеры комнаты. Просто спросите, сколько кроватей в ней поместится.

• ВВП США составляет около 20 триллионов долларов (или 20 000 миллиардов). Сколько на эти деньги можно понастроить пограничных стен! Было бы желание.

• 100 000 слов: длина стандартного романа.

• 381 метр: высота Эмпайр-стейт-билдинг. (Или около сотни этажей.)

Лично мне нравится помнить такого рода числа. Такой уж я человек. И я понял, что чем больше «чисел-ориентиров» у вас в голове, тем понятнее становятся другие «числа-ориентиры». Но, конечно, совершенно необязательно их зазубривать. Всегда можно использовать какой-нибудь надежный ресурс, вроде справочника или сайта. Да и вообще, проверка никогда не помешает.

Ну вот мы вооружились «числами-ориентирами». Работать с ними легче легкого. Можно cравнивать числа (скажем, отчет в 10 000 слов вроде бы длинный, но стандартный роман в 10 раз длиннее). Можно делить одни числа на другие (военный бюджет США в пересчете на душу населения составляет 2000 долларов в год). Запомните несколько таких полезных чисел или загляните в какой-нибудь надежный источник, а потом займитесь нехитрой математикой. Калькулятором пользоваться можно. Все это несложно, но очень поучительно[21]21
  Менее показательна привычка писать что-то вроде «если бы государственный долг США представлял собой цепочку долларовых банкнот, выстроенных в цепочку, она растянулась бы до самого космоса/до Луны / до Солнца». Некоторые журналисты считают, что это отличный способ заявить о себе. Число в контексте – это? Обычно я становлюсь глупее, когда дохожу до конца таких фраз. Вы знаете, сколько долларовых банкнот лежит в стопке высотой в ярд? (Около 8000. Пришлось, конечно, погуглить. Кто угодно сделал бы также.) И где, считается обычно, начинается космос? Атмосфера находится на высоте 100 километров над уровнем моря, а Луна находится почти в 400 000 километров, а солнце за 150 миллионов километров – так что куча денег, которая тянется к солнцу намного больше той, что простирается до космоса. По моим расчетам, Государственный долг США был бы грудой долларовых банкнот, достигающих Луны шесть раз. Теперь понятнее? Мне гораздо легче представить и понять, что это около 70 000 долларов на одного гражданина США.


[Закрыть].

В идеальном мире, конечно, нам не нужно было этим заниматься: мы могли бы с уверенностью пользоваться данными, полученными из СМИ. А в придачу к ним не помешали бы и контекст, и конкретный угол зрения, чтобы как следует разобраться в ситуации. Самые добросовестные издания к этому и стремятся. Но ни о контексте, ни об угле зрения мы не узнаем из первой полосы газеты.

Мы уже знаем, почему так происходит: причина в частоте потребления новостей.

И в газете, и в выпуске новостей по телевизору, и на новостном сайте гвоздем программы становятся самые драматические и захватывающие и важные события, потому что типичный потребитель последний раз пользовался этим ресурсом лишь несколько часов назад. Некоторые любители покритиковать СМИ скажут вам, что есть еще одна причина, по которой новостные ресурсы не интересуются ни контекстом, ни углом зрения: людей привлекают плохие новости. Ханс Рослинг, один из авторов «Фактологичности» и страстный проповедник более реалистичного, основанного на надежных данных взгляда на мир, называет это «инстинктом негатива». А если вы хотите представить ситуацию в черном свете, первым делом избавьтесь от контекста.

Я с опаской отношусь к мысли, что мы предрасположены к дурным новостям, потому что в целом люди довольно оптимистичны. Психолог Тали Шарот считает, что у 80 % людей можно наблюдать «эффект оптимиста». Это означает, что люди систематически переоценивают свою продолжительность жизни, карьерные перспективы и таланты, игнорируя риск заболеть, стать профнепригодным или развестись с партнером. Нобелевский лауреат и один из отцов-основателей поведенческой экономики Даниэль Канеман считает, что из всех когнитивных искажений чрезмерная самоуверенность стоит на первом месте¹²¹³.