Текст книги "Бизнес в стиле romantic. Отдавай все, не считаясь ни с чем, чтобы создать нечто более великое, чем ты сам"

За последние несколько лет в самых разных ситуациях – на вечеринках, в случайных разговорах, в дороге, на конференциях – я всегда задавал один и тот же вопрос: «Каковы ваши первые воспоминания о работе?» Кто-то отвечал коротко, иногда негативно, но большинство мой вопрос заставлял задуматься, а потом они начинали улыбаться. Я улыбался в ответ и слушал. Такие исповеди не могут оставить равнодушным. В результате люди делились обычно историей первой любви.

«Звук кассового аппарата: чик-чок».

«Холод контейнера с мороженым».

«Запах дыма и смазки на одежде».

«Под ногтями постоянно была грязь».

«В офисе газеты всегда стоит запах свежей печати».

«Повсюду пятна чернил».

«У меня в волосах все время было сено».

«Усталость. Я так уставал, что просто валился в кровать».

«Попкорн с маслом».

«От сидения на палубе у меня образовался смешной загар».

«Толкал трехколесный вагончик вверх-вниз по пляжу».

Один инвестиционный банкир, с которым я познакомился на вечеринке в Нью-Йорке, начал ответ на мой вопрос с простого признания: «Помню, мне было интересно то, чем занимался отец». Наш разговор прервали, и, кажется, больше я от него так ничего и не услышал, но позднее он меня снова нашел: «Я подумал над вашим вопросом, он пробудил во мне множество воспоминаний». А еще через неделю мы созвонились, и он рассказал мне всю историю:

«В детстве я не мог дождаться того момента, когда надену костюм и отправлюсь “в офис”, как папа. Каждый день я смотрел, как он стоит в ванной в белой футболке, наносит крем на волосы, чтобы они блестели, а затем достает из гардеробной один из десяти костюмов. Большинство его костюмов казались мне одинаковыми, но я знал, что у каждого где-то в манжетах и карманах вшиты маленькие детали “на заказ”. Внутри, где никто не мог этого увидеть, были вплетены прекрасные шелковые нити ярких цветов. Он называл их “секретными улыбками”. Он одевался, и я шел его провожать до двери и отдавал ему в руки портфель. Он надевал плащ и резиновые боты на парадные туфли. Почти каждое утро мы выполняли один и тот же ритуал – хлопок в стиле “дай пять”, и я смотрел, как отец исчезает в мрачном, холодном утре Коннектикута. Что же это за таинственная страна под названием “офис”? Какое сказочное место требует такого выверенного ритуала одежды и поведения? Я пообещал себе, что однажды я тоже проснусь утром и отправлюсь “в офис”. Я хотел войти в тайный мир взрослых с набором костюмов в гардеробе. Сяду на волшебный поезд 7:52, который каждое утро увозит вдаль моего отца к почетной гильдии бизнесменов. Я этого добился. Теперь я просыпаюсь каждое утро и точно по такому же ритуалу собираюсь на работу. Мой отец скончался пять лет назад, но до сих пор я все время вспоминаю о нем. Я думаю о том, какими разными путями я поддерживаю его ценности и традиции. Офис уже давно перестал быть “волшебным”, но мой утренний ритуал остается именно таким, тем самым вызывая дух отца. До сих пор каждое утро мы вместе собираемся на работу. Мы оба с ним деловые люди».

Одна пожилая женщина, успешный директор по персоналу в IT-компании, рассказала мне с неожиданной усмешкой о радостях первых лет работы детской няней:

«Я помню ту чистую радость, которую ощущала, когда все три соседских ребенка наконец засыпали. Я закрывала дверь, ждала несколько минут, возвращалась, проверяла, прислушивалась к их дыханию, а затем начиналась внезапная гонка. Все, впереди целая ночь – пространство “взрослой жизни”. Я отправлялась в гостиную соседей, растягивалась на диване, задрав ноги вверх. У меня было такое чувство, что весь мир открыт для меня, все его возможности. С работой покончено, осталось только провести ночь. Это было чувство огромного удовлетворения. Тогда работа казалась простой, а вознаграждение полным. Как такое могло быть?»

Как-то в дороге я разговорился с хозяином мастерской по ремонту машин. Он рассказал мне, как отец впервые отправил его на тележке «под кузов»:

«Я был еще совсем маленьким, пяти или шести лет. Там внизу оказалось темно и очень тихо. Я ощутил покой. Словно я приземлился на другой планете, где мне разрешают походить и посмотреть все, что я захочу. Мне захотелось узнать, как здесь ориентироваться, что именно я вижу перед собой. Помню отчаянное желание учиться».

Офицер полиции из Техаса, ставший частным детективом, рассказал мне о своем отце – морском пехотинце и дяде – полицейском из Чикаго:

«Копы, морпехи – куда ни посмотри, везде я видел людей в форме. Они были образцами. Форма для меня значила все. Я не был уверен, кем именно хочу стать, но знал, что буду носить форму».

В Калифорнии я познакомился с шахтером, вспомнившим, как он впервые вместе с родными отправился на поиски золота. Он до сих пор работает в этом бизнесе, но золотые самородки, найденные в детстве, он никогда даже не пытался продать.

«Там золото никогда не было средством для достижения цели. Это и была цель. И когда я держу в руках это золото, оно напоминает мне о тех временах. Люблю доставать те самородки и рассматривать их, вспоминать, как я их нашел. Смотрю на свое золото и снова переживаю каждую минуту тех приключений».

Первые рабочие воспоминания могут служить талисманами любому из нас. Мы храним как священную реликвию наши юные, взлелеянные понятия о работе и ее смысле. Мы должны помнить, насколько романтически несовершенными ощущали себя в ходе тех ранних опытов и как обещание чего-то большего поддерживало в нас энтузиазм.

Во взрослой жизни нам слишком часто не хватает именно этого духа несовершенства. Мы гонимся за работой в «соблазнительном» стартапе или за быстрым карьерным взлетом, который служит эквивалентом «случайной ночи». Мы прилагаем чудовищные усилия для приобретения всего этого, желаем этих целей, овладеваем ими, потому что они достижимы. А когда все уже сказано и сделано, подобные приобретения зачастую кажутся пустышкой. Словно Дон Жуан, ставящий зарубки на кровати, мы начинаем подсчитывать то, что является наиболее волшебным и неуловимым. Романтик подобен Дон Кихоту с его «невозможной мечтой» или капитану Ахаву с его навязчивой идеей поймать Большого Белого Кита. Он находится в вечной гонке за недостижимым, и его межевые столбы постоянно отдаляются.

Разница между сексом и романтическими отношениями заставляет вспомнить историю французской журналистки Софи Фонтанель. Она стремилась к непорочной любви со всем миром. В своей книге «Искусство спать одной» («The Art of Sleeping Alone: Why One French Woman Suddenly Gave Up Sex») Фонтанель придумывает, как самые романтичные отношения в мире сохранить платоническими{72}72
  Sophie Fontanel. The Art of Sleeping Alone: Why One French Woman Suddenly Gave Up Se. N. Y.: Scribner, 2011.


[Закрыть]. Согласно древнегреческому философу Платону, любовь – это самый мощный инструмент человека для созерцания божественного, но это совершенно не означает, что платоническая любовь является антиэротической. На самом деле он проводит разделение между «вульгарным эросом» и «божественным эросом», между самовлюбленной, материальной, сосредоточенной на соблазнении сексуальностью, целью которой является физическое наслаждение и воспроизводство, и самой возвышенной эротической чувственностью, поднимающей желания плоти в царство духовного{73}73
  A. W. Price. Love and Friendship in Plato and Aristotle. Oxford: Clarendon Press, 1989.


[Закрыть]. Схожим образом Зигмунд Фрейд определял либидо как жажду жизни, а не жажду секса{74}74
  Sigmund Freud. Three Essays on the Theory of Sexuality. Eastford, CT: Martino Fine Books, 2011.


[Закрыть]. Эти концепции питают те откровения, которые Фонтанель находит в любовной жизни без секса:

«На протяжении тех 12 лет, когда у меня не было секса, я кое-чему научилась. Я многое узнала о своем теле, о роли искусства в эротизме, о силе снов, о мягкости одежды, о прибежище и о значении элегантности. И я поняла, что большинство людей хотят просто доказать свою сексуальную полноценность. Вот и все».

Я бы приложил этот тезис к работе. Мы хотим доказать свою функциональную полноценность, что человек может работать не хуже, а то и лучше машины. Но подобный подход приводит нас только к тому, что мы истощаем себя или переводим полностью в автоматический режим, когда на самом деле главная ценность, которую мы можем сообщить в процессе работы, – это наше воображение.

Исследования по тайм-менеджменту показали, что средний взрослый американец посвящает сексу четыре минуты в день, но более четырех часов находится в воображаемых мирах, погружаясь в книги, фильмы, видеоигры, телевизор или просто предаваясь мечтам{75}75
  Paul Bloom. The Pleasures of Imagination. Chronicle of Higher Education, 2010. May 30. URL: http://chronicle.com/article/The-Pleasures-of-Imagination/65678.


[Закрыть]. Как указывает в книге «Как работает удовольствие» («The New Science of Why We Like What We Like») психолог Пол Блум:

«Наше главное удовольствие состоит в соучастии в событиях, которые, как мы прекрасно знаем, не происходят в реальности»{76}76
  Paul Bloom. How Pleasure Works: The New Science of Why We Like What We Like. N. Y.: W. W. Norton & Company, 2010.


[Закрыть].

Воображение уносит нас в другую жизнь. Это квинтэссенция романтического подхода. Немецкий философ Ф. Ницше описывал романтика как человека, который все время хочет оказаться в другом месте.

Когда я совершил «каминг-аут»[3]3
  Каминг-аут (раскрытие, выход) – процесс открытого и добровольного признания человеком своей принадлежности к сексуальному или гендерному меньшинству либо результат такого процесса.


[Закрыть] и предстал перед миром в роли бизнес-романтика, защищая саму идею нереализации, то познакомился со многими профессионалами, которые «хотели оказаться в другом месте», оставаясь преданными тому делу, которым занимались здесь и сейчас. Одни стремились применить бизнес для изучения собственных увлечений, другие находили энергию и вдохновение в воплощении своих идеалов, требуя, чтобы бизнес доставлял ощущение чего-то идеального как клиентам, так и работникам. Третьи использовали бизнес для исследования глубоких вопросов природы человеческого существования, а также для достижения каких-то общих целей.

В следующем разделе я познакомлю вас с семью бизнес-романтиками, работающими в самых разных сферах бизнеса. Прототипический романтик XIX века избегал культурных норм и моды. Он стоял на вершине горы в бережно охраняемом одиночестве. Бизнес-романтики закатывают рукава и приступают к работе, направляя мятежный дух и страсти в инициативы, провокации, которые оказывают влияние на пространство офиса, зал совета директоров, наш клиентский опыт и многое другое.

Во многих представленных портретах вы можете узнать сами себя. Любовники, бизнес-путешественники, аутсайдеры, голоса, стражники, визионеры или верующие – все они ищут большего и занялись бизнесом из романтических побуждений.

Глава 2
Знакомьтесь: бизнес-романтики

Гастон Фридлевски и Марикель Вайнгартен любят друг друга, но также они по уши влюблены в бизнес.

«Все началось с того, что мне не нравились шнурки», – рассказал мне Гастон. Дело было в 2002 году, 21‑летний выпускник факультета управления бизнесом поймал себя на том, что постоянно жалуется на них – мерзкие узлы портят внешний вид модных кроссовок, их дико неудобно завязывать и развязывать, их единообразие сводит на нет всю оригинальность обуви. В то время Гастон, уроженец Буэнос-Айреса, размышлял о выборе жизненного пути.

«Я встречался с несколькими предпринимателями, и их креативность пробудила во мне новый образ мыслей. Они говорили, что, если есть хорошая идея, деньги придут сами. Я не знал, что так бывает. Я понял, что страстно хочу придумать новый дизайн шнурков, и решил полностью посвятить себя этой цели».

Гастон набросал предварительный бизнес-план и стратегию продвижения нового продукта. Он нанял промышленных дизайнеров для создания прототипов более удачных шнурков. Но ему было лишь немногим за двадцать, и для убеждения инвесторов недоставало необходимой солидности. Они говорили, что он слишком молод и неопытен, считали идею безумной и поэтому с трудом выделяли деньги. Гастону требовался опыт ведения бизнеса.

Он не отказался от мечты, но решил получить степень магистра финансов, а затем устроился в отделение JPMorgan в Буэнос-Айресе.

«Я пять лет занимался слияниями и поглощениями. Это были безумные сделки самого разного рода по всему миру. Я получил опыт настоящего глобального бизнеса. Но в конце каждого месяца я вкладывал часть зарплаты в исследования и разработки в рамках проекта «шнурки». Я ставил себе небольшие цели – в свободное время каждую неделю старался сделать хоть что-то для продвижения дела».

Как раз в этот период Гастон познакомился с Марикель. В то время она, покончив с работой в сфере недвижимости, занималась современными танцами, фотографировала, одновременно управляя собственным бутик-отелем. В отеле Марикель было всего пять номеров, но он имел громадную популярность. Всего год спустя после открытия он занял первое место на сайте TripAdvisor в категории «бутик-отели Буэнос-Айреса».

Вскоре после знакомства Гастон и Марикель решили жить вместе. Уже добившись достаточно крупных успехов в карьере, они могли бы продолжать в том же духе и вести благополучную, богатую жизнь, как это делали многие их коллеги. Но чего-то не хватало. Как сформулировала Марикель, они хотели «принести в этот мир что-то новое». Они догадывались, что в мире бизнеса есть очень увлекательные аспекты, но были уверены, что их невозможно разглядеть в коридорах JPMorgan и других глобальных компаний. Они хотели, чтобы бизнес отражал их собственные ценности и приоритеты. Марикель вспоминала, что большую часть дня они проводили в разных местах. Почему работа предполагает твой отрыв от семьи?

К этому моменту, спустя восемь лет после начала работы, новый дизайн шнурков от Гастона обретает форму. С помощью профессионалов он создал резиноподобные шнурки с зарубками на обоих концах. Цепляясь за специальные отверстия, они моментально превращали кроссовки в туфли без шнуровки. Итогом финального прототипа стали кроссовки с пятью пластиковыми полосками, создающими мостики между отверстиями.

Получив одобрительные отзывы на последний вариант, Гастон и Марикель решили, что готовы бросить прежнюю работу и открыть собственное дело. Поженившись, они вложили все имеющиеся средства в переезд для запуска бренда, символизирующего новый стиль жизни. Вместо того чтобы направиться сразу на Манхэттен (в эту «модную столицу мира»), они сделали выбор в пользу нового типа деловой активности, набиравшего обороты на другом берегу реки.

«Бруклин был переполнен идеями о том, как заставить бизнес работать, – говорила Марикель. – Люди строили общество с помощью новых инструментов, и мы хотели стать частью этого движения».

Прогулявшись по набережной соседнего с Бруклином пригорода Уильямсбурга, вдоль ряда обветшалых фабричных зданий XIX века, ныне переоборудованных в роскошные пространства для коворкинга[4]4
  Коворкинг (англ. совместно работающие) – это модель работы, в которой участники, оставаясь независимыми и свободными, используют общее пространство для своей деятельности.


[Закрыть], новобрачные поняли, что нашли себе место жительства.

Итогом десяти лет вдохновенной преданной работы и романтического отношения к делу стал запуск в 2011 году нового бренда. Семейная пара назвала его Hickies. Бизнес-революции – это удел сильных духом. Двое предпринимателей непрерывно работали в течение первого года, разрабатывая бизнес-стратегии. Они познакомились с несчетным количеством ретейлеров, обсуждая с ними перспективы продажи Hickies в магазинах, но натолкнулись на безразличие или предложения о совершенно неприемлемых бизнес-моделях.

«Все ретейлеры говорили нам, что это не будет работать. Или предлагали отдать им 70 % прибыли, – вспоминает Марикель, издевательски смеясь. – Но почему кто-то из магазинов прошлого века будет рассказывать нам, что пойдет, а что нет?» Семейная пара отошла от традиционных форм ретейла и инвестирования и обратилась к новой модели поиска средств через краудсорсинг[5]5
  Краудсорсинг (англ. толпа и использование ресурсов) – передача некоторых производственных функций неопределенному кругу лиц, решение общественно значимых задач силами добровольцев, часто координирующих при этом свою деятельность с помощью информационных технологий.


[Закрыть]. В 2011 году Kickstarter (интернет-платформа, позволявшая артистам и предпринимателям собирать деньги на свои проекты) только набирал популярность. На создание собственной кампании семейная чета потратила три месяца.

Кампания Hickies была запущена на Kickstarter в мае 2012 года. В первый же день они получили 25 тысяч долларов. Когда полтора месяца спустя кампания завершилась, они заработали 160 тысяч долларов. В общей сложности 4 тысячи спонсоров подписались в поддержку бизнес-модели Hickies, купив 10 тысяч упаковок Hickies. После успешного запуска брендом заинтересовался ретейлер Brookstone. Между октябрем и декабрем 2012 года, менее чем за три месяца, они продали 200 тысяч пар.

Сегодня два года спустя компания получила 4,2 миллиона долларов инвестиций, расширив свои операции вплоть до создания европейского филиала и отправляя миллион пар фирменных шнурков в 14 стран{77}77
  Hickies.com. URL: http://www.hickies.com/blogs/news/12504485-hickies-announces-key-management-additions-raises‑4-2mm-investment-round-to-fuel-global-expansion-and-product-development, accessed 2014. February 27.


[Закрыть]. «Я направил свое творчество в бизнес. В этой сфере я смог выразить себя», – говорит Гастон.

«Потому что, в конце концов, бизнес – это просто еще одно средство самовыражения».

В октябре 2012 года художники и бизнесмены Эмили и Адам Арто собрали минимум вещей, взяли двухлетнюю дочь Колетт и выехали на легендарном фургоне фольксваген «Вестфалия» из Лос-Анджелеса. У них был простой план: на юг. Они начали с путешествия по Нижней Калифорнии и другим мексиканским штатам. Не считая кратких заездов к друзьям и родственникам в Калифорнии и на Гавайях, они провели 18 месяцев в пути, осваивая незнакомые доселе территории. Они не ставили никакой конечной цели путешествия. Дочь уже привыкла называть фургон «домом» и легко засыпала под гул мотора.

Это путешествие навевает воспоминания о 1960–1970‑х годах, когда подобные вояжи стали одним из символов контркультурного движения в Калифорнии. Эмили и Адам выросли в обстановке путешествий и походов. Адам провел большую часть детства в списанном школьном автобусе, перемещавшемся вдоль западного побережья Соединенных Штатов. Так что для него эта поездка стала просто напоминанием о временах детства.

Это путешествие интересно тем, как семья Арто использовала новые рыночные сообщества для финансирования своего предприятия. Эмили и Адам документировали свою жизнь в дороге через удивительный блог в «Инстаграмме». Адам – известный фотограф, и в его кадрах отражались роскошные ночевки под звездным небом, равно как и те дикие места, по которым они проезжали днем. Эмили оживляла блог живыми комментариями к увиденному, а сейчас она работает над книгой рецептов, опирающейся на опыт готовки на плите своего «фольксвагена». Романтический проект семьи Арто привлек обширную аудиторию привязанных к дивану, но голодных до путешествий наблюдателей, которые каждый день ждали рассказов о последних приключениях семьи. В наш век повсеместного царства Starbucks, ноутбуков на пляже и смартфонов в кровати странствия семьи Арто предлагают убедительную альтернативу привычной жизни.

Все это стало возможным благодаря бизнесу. Еще перед началом путешествия Арто провели кампанию на Kickstarter, чтобы собрать денег на жизнь в дороге. Когда их сбережения иссякли посредине пути, Арто использовали возникшее активное сообщество для организации серий «мгновенных распродаж» по типу 24‑часовых Bazaar и предлагали своим подписчикам поддержать проект, покупая местные ремесленные поделки. На последней распродаже были выставлены пледы ручной работы, приобретенные в ходе путешествия по перуанским деревням.

«Изначально бизнес не входил в нашу формулу успеха, – объясняла Эмили. – Но в итоге он стал важной частью стратегии, позволявшей продолжать жизнь в дороге».

Вместо того чтобы быть средством для достижения цели, бизнес стал неотъемлемой частью путешествия. Арто считают, что эти сделки оказались самым мощным средством формирования сообщества за все время приключений.

«24‑часовой Bazaar позволил нам связаться со многими людьми, с которыми мы бы никогда иначе не познакомились. Ремесленники приглашали нас к себе домой, мы вместе готовили еду, наши дети играли. Со многими клиентами у нас выстроились отличные отношения. Нас постоянно немного смущал тот интерес, который проявили к нам жители разных стран мира», – признается Эмили.

Совершенно естественным выглядит теперь название проекта «Наша открытая дорога». Их бизнес-модель вошла в резонанс с ностальгическими воспоминаниями о путешествиях прошлого, оставаясь при этом верной более прогрессивному взгляду на соотношение между «исследованием» и «использованием». Эмили описала это как «современный баланс между культурным обогащением, уважением и пониманием тех мест, которые мы проезжаем».

Возможно, нет ничего более ностальгического, чем фургон, везущий целую семью через весь континент. Фольксваген «Вестфалия» является весьма почитаемым брендом, ему посвящено бесчисленное количество трэвел-блогов, статей, маркетинговых приемов, роликов на YouTube и признаний в любви в форме организации фан-клубов и фан-сообществ по всему миру. Эмили соглашается:

«Визуальный эффект от нашего дома в значительной мере и придает ностальгический элемент этому путешествию. Но проект в целом посвящен переосмыслению идеи “американской мечты”. Традиционное понимание “американской мечты” смещается от линии “бедность – успех” к линии “собственность – признанный член сообщества”».

Путешествие семьи Арто представляет эту мечту наоборот. Разобрав функционирование бизнеса до его структурных основ (накапливание исключительно культурного капитала), проект не смог бы выжить.

«“Наша открытая дорога” существует только здесь и сейчас. Нет никакого пятилетнего плана, нет стратегии роста. Иногда семейный бизнес следует ограничить рамками семьи. Для нас семья, бизнес и приключения – это не взаимоисключающие вещи. Они тесно переплетены».