Текст книги "Черным по черному"

Глава 5

К полудню ветер стих. Он разогнал облака, и на солнце Даффи клонило в сон, так что ирландец расстелил под деревом накидку, растянулся на ней и задремал в пятнистой тени листвы.

Примерно через час его разбудил звук, который за последнее время начал приедаться ему, – лязг мечей. Даффи вскочил, свернул накидку и попятился в лесную чащу. «Хотя бы на сей раз, – сказал он себе, – останусь в стороне».

– Прикончить ублюдка! – воззвал некто. – Видишь его?

– Нет, – откликнулся другой голос. – Он только что нырнул в заросли.

– Так. Господи Иисусе! – Последовало троекратное звяканье стали и сдавленный крик.

На несколько секунд повисла тишина, затем вновь послышался второй голос:

– Боб, ты прикончил горбуна или он тебя?

Ответа не было.

«Сдается мне, горбун прикончил Боба», – подумал Даффи с жестокой усмешкой.

Где-то рядом затрещали ветки, и он шепотом выругался. Окружили. Не лучше ли забраться на дерево?

Внезапно из соседнего кустарника в ворохе листьев и сломанных веток метнулся кудрявый коротышка с нелепо длинным мечом, целя ирландцу в голову. Не успев обнажить собственный клинок, Даффи подпрыгнул и отбил удар каблуком сапога, отлетев при этом на несколько ярдов. Коротышка продолжил исступленную атаку, но Даффи уже держал рапиру и без особого труда отразил несколько яростных выпадов, ибо двуручный меч коротышки был слишком тяжел для обманных финтов.

«Пора отвечать, – подумал Даффи с раздражением, – а не то он сломает мне клинок».

– Что такое? – воскликнул он, отражая могучий удар в грудь. – Я ничего тебе не сделал!

Горбун, а это был именно он, как уже заметил ирландец, на мгновение в ярости уставился на него.

– Да ну? – выдавил он наконец и вновь кинулся в бой. – По-твоему, это ничего! Смотри же, как я ничего не сделаю с твоими грязными кишками!

«Сначала демоны, теперь безумец, – обреченно подумал Даффи. – Придется его убить».

Он развернул рапиру внутрь, намеренно приоткрывая плечо. «Когда горбун, поддавшись на уловку, ударит, – рассчитал он, – я парирую наружу, продолжу обманным прямым выпадом, обведу блок и проткну ему горло».

Горбун замахнулся для удара, который должен был стать для него роковым, но в этот момент через заросли продрались четверо вооруженных людей.

– Убить обоих! – прорычал предводитель новой партии, и они двинулись вперед, выставив мечи.

– Господи помилуй! – От новой напасти Даффи едва не потерял дар речи. – Продолжим позже, – обратился он к горбуну. – А пока займемся этими молодцами.

Коротышка кивнул, и они обернулись к четырем нападавшим. Даффи скрестил рапиру с двумя, выманивая кого-либо на бросок вперед для ответного выпада в лицо, но горбун налетел на свою пару, молотя мечом как попало. Лес наполнился звоном, точно дюжина кузнецов застучала по наковальням.

Удачный ремиз Даффи уложил одного из его противников с распоротым горлом; другой попытался использовать момент, пока Даффи не освободился, но ирландец проворно отскочил назад, и меч впустую рассек воздух. «Прикончу этого, – подумал Даффи, – хватаю свои пожитки, и давай бог ноги. Пусть сумасшедший горбун довольствуется расчленением следующего встреченного путника».

Отбив плохо направленный выпад, Даффи выбросил тело вперед в пунта сопра мано, но едва каблук опорной ноги коснулся земли, как тут же отломился, и Даффи упал. В последний момент он успел как кошка извернуться в воздухе, подставив рапиру между собой и противником. Секунд десять он извивался в прошлогодних листьях, отражая град посыпавшихся ударов и пытаясь подрубить противнику ноги, а потом раздалось мясистое «чак», и враг рухнул на него сверху.

Даффи едва успел поднять острие рапиры и вонзить его врагу под ребра, но когда отбросил труп в сторону и поднялся на ноги, то увидел на спине мертвеца зияющую рубленую рану.

– Я уже его прикончил, – пояснил горбун, отирая пот со лба. – Однако что это за финт – так бросаться на землю?

– Знатный вышел бы финт, не разруби ты мне перед тем каблук, – горько усмехнулся Даффи. Он оглядел полянку и увидел еще два трупа, распростершихся в кровавых лужах. – Ты, верно, все еще хочешь меня убить?

Горбун нахмурился:

– Нет, что ты!

Он вытер лезвие двуручного меча и вложил его в ножны за спиной.

– Я виноват. Эти хорьки уже несколько дней преследуют меня, и я принял тебя за одного из их шайки. Жаль, что так вышло с сапогом.

– Не беда. У кого-то из этих ребят наверняка мой размер ноги, а все они, как погляжу, превосходно снаряжены.

– В одиночку мне нипочем бы не выстоять против четверых, – сказал горбун. – Я перед тобой в долгу.

Он протянул правую руку:

– Блуто, из Швейцарии.

Даффи пожал предложенную руку:

– Брайан Даффи, ирландец.

– Далеко же тебя занесло, Даффи. А где твой конь?

– Э... – «Экий любопытный шельмец, – подумал Даффи. – Однако ж, что ни говори, он спас мне жизнь вслед за тем, как попытался ее отнять». – Я пешком.

– А, просто прогуляться вышел. Но вон у тех господ лошади точно имелись. Они привязаны на полянке в полумиле отсюда. Когда подберешь себе сапоги, не пожелаешь ли заодно выбрать и лошадь?

Даффи рассмеялся и вытер клинок о камзол мертвеца.

– Что ж, – произнес он. – Пошли взглянем.

Через полчаса двое всадников скакали на север. Даффи позволил себе очередной глоток вина, которое подходило к концу, и протянул бурдюк Блуто.

– Нет, благодарю, – ответил горбун. – Не теперь, а то меня вырвет. Как полагаю, ты держишь путь в Вену?

Даффи кивнул.

– Вот и я тоже. Меня наняли, чтобы наладить артиллерию в городе.

– Ого! Так ты в этом знаток?

– Вот именно. Я вольный бомбардир. А тебя что влечет в Вену?

– У меня все проще. Меня наняли вышибалой в тамошний трактир.

– Ха! Далеко же эти венцы ищут себе наемников. Неужто не нашлось подходящего из своих?

Ирландец пожал плечами.

– Значит, не нашлось. Мой наниматель – странный человечек по имени Аврелиан...

– Аврелиан! – воскликнул Блуто. – Одевается в черное? Дрожит? Боится открывать окна?

Озадаченный Даффи нахмурился.

– Верно, это он. А ты откуда знаешь?

– Я повстречал его два месяца назад в Берне. Он-то и нанял меня привести в порядок пушки. – Пару минут они ехали молча. Наконец Блуто заговорил снова: – Думается, за тобой охотились убийцы, верно?

– Ну... раза два случалось.

– Угу. Рискну высказать догадку, что это враги Аврелиана не хотят, чтобы мы добрались до Вены.

Даффи недоверчиво фыркнул:

– Кому какое дело, появится ли в трактире Циммермана новый вышибала?

– Не берусь судить. Впрочем, любопытно, кого он еще нанял и зачем?

– А ты... – неуверенно начал Даффи, – не довелось ли тебе, кроме обычных убийц, встретить что-нибудь странное? Диковинные... явления... преследующие тебя без малейшего повода?

Горбун недоуменно уставился на него.

– А что, неужто убийц недостаточно? И что за явления, я в толк не возьму? Львы? Волки?

– Да, – быстро ответил ирландец. – Волки. Мне прямо проходу не давали.

Блуто покачал головой:

– Нет. Все же мы с разных сторон путь держим. Вестимо, на одних и тех же зверей вряд ли нарвешься.

– Верно, – признал Даффи, обрывая разговор. «Странно, однако, – подумал он. – Блуто явно не видел никаких сверхъестественных созданий. Отчего же я видел их так много?»

День перевалил за середину, когда копыта их коней простучали по мосту Лейта, а к закату они добрались до высоких каменных стен и бастионов Вены.

– Вот так громадина, – отметил Блуто, когда они проезжали через Коринфский мост. – Бывал здесь раньше?

– Когда-то я жил здесь, – тихо проговорил Даффи.

– О... Тогда не скажешь, где бы я мог остановиться на ночь? Хочу немного отдохнуть, прежде чем предстать перед городским советом.

Даффи нахмурил брови: «Вот что мне теперь нужно меньше всего, так это компания. Впрочем, он славный малый, да и с конем мне помог».

– Я так мыслю, для тебя найдется место у Циммермана. Аврелиан там хозяин. Он давал тебе какое-нибудь письмо?

– А как же. Запечатанное двумя сцепившимися драконами.

– Так покажи печать трактирщику. Не удивлюсь, если он тебе еще и денег даст.

– Отличная мысль. Премного благодарен.

Они проехали под древней каменной аркой, и копыта коней неспешно зацокали по мостовой Картнерштрассе. Даффи дышал полной грудью, наслаждаясь пропахшим дымом городским воздухом. «Лопни мои глаза, – думал он, – как же здорово вернуться! Помнится, шестнадцать лет назад я проскакал по этой самой улице с рыцарями Франца фон Сикингена, направляясь отогнать французов с берегов Рейна. И свое возвращение ослепшим и едва способным двигаться после удара мечом по затылку я тоже не забыл. Лекари говорили, что я никогда не смогу встать со стула без посторонней помощи, не то что сражаться. Ха! Моя ирландская кровь, Ипифания и бренди выставили их лжецами. Спустя год я мог читать, ходить с тростью и давать уроки фехтования, а когда мне стукнуло тридцать три и волосы вновь отросли до плеч, уже никто не сказал бы, что я был серьезно ранен».

– А где трактир Циммермана? – спросил Блуто, глазея по сторонам.

– Немного дальше по этой улице, как раз в начале Ротентурмштрассе.

– Как там с удобствами?

– Понятия не имею. В мое время там был монастырь. Но пиво всегда варили отличное, вроде бы даже когда это был римский форт.

Прохожие на улице останавливались подивиться на двух диковинных всадников: высокого, богатырского сложения седовласого Даффи и горбатого, скрюченного Блуто, у которого рукоять длинного меча торчала из-за плеча, точно шепчущая ему на ухо кобра. Во дворе собора Святого Стефана ребятишки со смехом указывали на них пальцами.

«А справа от нас, – мрачно размышлял Даффи, – на фоне заката вырисовывается церковь Святого Петра, где в июне двадцать шестого Ипифания обвенчалась с Максом Хальштадом. С того дня я ее больше не видел, напоследок выслушав, что мое поведение на свадьбе было отвратительным. Спору нет, она была права.

Но вот я снова здесь, постаревший на три года и с несколькими новыми шрамами. Триумфальное возвращение героя, дабы не позволять пьяницам в трактире Циммермана блевать на пол».

Небо быстро темнело, за несколько ночей впервые очистившись от облаков. Даффи подмигнул загоревшейся звезде.

– Здесь нам налево, – сказал он. Через три квартала ирландец указал на цель их путешествия.

– Вот он, слева. Насколько помню, стойла с обратной стороны.

Это было длинное двухэтажное строение, наполовину деревянное, с нависающей крытой гонтом кровлей и тремя высокими дымоходами. Почти все окна приветливо светились желтым, и Даффи едва не сгорал от вожделения большого кувшина подогретого «Херцвестенского» эля и мягкой постели.

От слуг на конюшне разило пивом, и они нетвердо держались на ногах, но Даффи заверил горбуна, что так положено в любом приличном трактире. Они оставили коней и, немного пошатываясь после долгих часов езды в седле, прошли по проулку на улицу к главному входу.

В прихожей они задержались под украшавшей потолок фреской с изображением на редкость жизнерадостной «Тайной вечери».

– Тебе нужно к трактирщику, – сказал Даффи, – а мне ведено явиться к пивовару. Уж не знаю почему. Так что позже я составлю тебе компанию, если получится.

– Видать, найдется девчонка, с которой ты не прочь возобновить знакомство? – осклабился Блуто. – Ладно, не стану увязываться. Теперь я хотя бы знаю, где в Вене подают лучшее пиво, и то ладно.

– Точно.

Они обменялись рукопожатием, и Блуто распахнул дверь в комнату для гостей, а Даффи прошел в другую, с надписью «Для прислуги».

Увидев его, худосочная женщина ахнула и едва не уронила поднос с пивом.

– Тихонько, дочка, – сказал Даффи, подхватывая поднос. – Я здесь не за тем, чтобы насиловать прислугу. Скажи лучше, где мне найти... – он взглянул на конверт, – Гамбринуса? Пивовара?

– Пожалуйте, сударь, – ответила она дрожащим голоском. – Он в погребе, вон по той лестнице в конце зала, пробует весеннее пиво.

– Спасибо.

Даффи прошел к указанной лестнице и стал неспешно спускаться. Ступеней оказалось много, так что когда Даффи ступил наконец на сырые плиты пола, он заключил, что спустился под землю футов на тридцать. Воздух здесь был влажным, пропитанным испарениями солода, и в первый момент он ничего не мог разглядеть в тусклой полутьме.

– Чем могу служить, незнакомец? – раздался низкий благозвучный голос.

– Не ты ли Гамбринус?

– Да. Желаешь кружку свежего монастырского пива?

– Благодарю, с удовольствием.

Глаза Даффи понемногу привыкли к сумраку, и он уселся на перевернутую бадью, положил заплечный мешок перед собой. Чисто выбритый старик с густыми седыми волосами нацедил полную кружку пива из стоящего по соседству бочонка и протянул ирландцу.

– В этом году мы не станем больше готовить монастырское, – проговорил он серьезно. – Когда эти бочонки опустеют, откроем темное.

– Что ж, неплохо, – сказал Даффи. – Послушай, несколько недель назад в Венеции я встретил человека по имени Аврелиан, и он велел отдать тебе это. – С этими словами он вручил пивовару уже довольно потрепанное письмо. Гамбринус сломал печать и просмотрел написанное. Видно, он провел здесь немало времени, заключил Даффи, раз может читать в такой темноте.

Ирландец с любопытством огляделся. «Сколько галлонов пива “Херцвестен” я опорожнил, – думал он, – но впервые, хотя и смутно, вижу место, где оно готовится». Потолок терялся в сумраке, но вокруг медных чанов, что поднимались над полом футов на двадцать, были нагромождены леса, а в древние кирпичные стены уходили длинные трубы. Повсюду валялись дубовые бочонки, формой напоминавшие колокола, полные же были сложены рядами у стены, узкой стороной вниз. Гамбринус сидел на пустом бочонке, вокруг были разбросаны другие, точно кегли после особенно бурной игры. Большие заторные чаны, где, собственно, происходило брожение, не были видны, и Даффи рассудил, что они за какой-то стеной.

Гамбринус оценивающе разглядывал Даффи.

– Он, похоже, считает, что ты тот, кто нам нужен. Полагаю, ему виднее. Вот. – Он поставил закорючку красным мелом на обратной стороне письма. – Покажи это трактирщику, и он отдаст тебе твои деньги.

– Хорошо. – Даффи опустошил кружку и поднялся на ноги. – Спасибо за пиво.

Гамбринус развел руками.

– Благодари за него господа.

Даффи неуверенно кивнул, затем подобрал свой мешок и поднялся по ступеням обратно в основное помещение.

Та же служанка, которую он чуть раньше напугал, теперь возвращалась со стопкой пустых подносов.

– Ну как, нашел его? – спросила она все еще с долей неловкости.

– Ага, – ухмыльнулся Даффи. – А сейчас не скажешь, где мне отыскать трактирщика?

– Вернера? Нет ничего проще. Это эдакий важный упитанный господин, что пьет бургундское в конце трактирной стойки. – Она прищурилась. – А ты не бывал здесь раньше?

– Пока не вполне уверен, – ответил он. – Спасибо.

«Похоже, вон тот приятель с псиной мордой именно тот, кого я ищу, – думал Даффи, прокладывая путь через полную людей трапезную к обособленному возвышению, где располагалась распивочная. Старинные монастырские столы, когда-то длиной во всю комнату, были теперь распилены на три части и расставлены менее упорядоченно, а несколько заметно новых канделябров отбрасывали свет в самые темные углы. – Почти ясно вижу, как разъяренные духи старых монахов таращатся внутрь через эти окна».

Он уселся перед человеком с маленькими свиными глазками.

– Вы, сударь, будете здесь трактирщиком?

Вернер подозрительно уставился на него.

– А тебе что?

– У меня письмо...

– Еще один нахлебник! Аврелиан явно собрался нас разорить. Слушай, если попытаешься стащить из комнат любую медь или котелок, клянусь телом Христовым, я...

Даффи мягко, но увесисто опустил руку на стойку, и Вернер прервал свою тираду.

– Я не нахлебник, – спокойно проговорил ирландец. – Меня нанял Аврелиан поддерживать здесь порядок, так что не шуми.

– О! Вот как? Виноват. Дай-ка взгляну. – Даффи протянул ему письмо. – Ага, наш подвальный отшельник согласен. Так... пятьсот дукатов? И речи быть не может. Бесспорно, это недоразумение. Я разрешу тебе спать где-нибудь, и можешь есть с прислугой... а сегодня я даже позволю вдосталь пить пиво, но деньги... тут и речи...

– Ты не выполнишь условия договора? – вкрадчиво поинтересовался Даффи.

– Понятно, нет. Тут ошибка.

Даффи встал.

– Тогда утром я уезжаю. А когда появится Аврелиан, объяснишь ему, что я уехал, поскольку ты отказался исполнить его письменные указания. А теперь я, пожалуй, воспользуюсь твоим предложением насчет пива.

– Минутку, – всполошился Вернер. – Коли ты не берешься за работу, ты и вправду... утром уедешь?

– Спозаранку.

Вернер с удрученным видом отхлебнул немного вина.

– Так и быть, – решился он наконец. – Я заплачу. Пусть не винит меня за собственные промахи и беспечность Гамбринуса. Завтра я где-нибудь достану деньги. Тогда и назначим тебе жалованье. – Он сверкнул на Даффи заплывшими красными глазками. – Но вот что... Отныне здесь не будет ни одной драки или даже грубого слова. Коль уж я плачу вышибале такие деньги, он должен на работе из кожи лезть.

Ирландец широко улыбнулся и хлопнул Вернера по спине.

– Вернер, старина, это другой разговор! Я свое отработаю. Ты еще благословишь мое появление.

– Иди, пей свое пиво.

Даффи спустился в трапезную и занял стол у стены, откуда он мог видеть все помещение. На вид место вполне спокойное, подумал он, усаживаясь, разве что нужно поприжать местных вандалов. Вон кто-то весь стол изрезал узорами.

Тощая служанка появилась вновь с подносами, полными пенящихся кружек. Даффи махнул ей рукой.

– Милая, принеси мне большую кружку подогретого эля и себе нацеди – платит заведение. Я новый здешний вышибала.

Она вымученно улыбнулась.

– С радостью. Только не обижайся, сначала справлюсь у Вернера. – Затем склонила голову набок. – Ты ведь Брайан Даффи? Старый учитель фехтования из наемников?

Даффи вздохнул.

– Верно. Я самый. А ты?

– Анна Шомберг. Все считали, что ты несколько лет как погиб, сражаясь с турками.

– То был не я. Послушай, Анна, не помнишь ли девушку по имени Ипифания Фойгель?

– Девушку? Ну-ну. Ясно, я помню Ипифанию Хальштад. Она вышла замуж, слыхал?

– А где она сейчас? – Даффи старался говорить безразличным тоном. – Где ее найти?

– Да прямо тут, если ты готов подождать. Она выйдет в утреннюю смену.

– Черт возьми, Анна, где мое многострадальное пиво? – донесся нетерпеливый голос от другого стола.

– Опа! – Анна вновь подхватила поднос. – Договорим позже.

Даффи был ошарашен. Возможно ли, что девушка говорит правду? «Если так, – рассудил он, – то какое удивительное совпадение! Никогда не задумывался особо о совпадениях, и вот на тебе, настало время, когда от них уже проходу нет. Ради бога, утром буду здесь дожидаться, надвину шляпу на глаза, а когда она подойдет к посетителю, сдерну шляпу и – угадай кто, Ипифания! Хо-хо!

Стоп, а почему она работает здесь, в этом проклятом трактире? Хальштад был не беден. Видно, деньги куда-то испарились, как оно не раз случалось со мной. Да и сам старый Хальштад тоже, может быть, здесь, отмывает где-нибудь на кухне грязные подносы. Любого из нас жизнь способна зашвырнуть очень низко».

За соседним столиком двое начали громко ссориться. «О-хо-хо, время отрабатывать свое жалованье», – сказал себе ирландец, быстро поднимаясь на ноги.

– Господа! – произнес он. – Что-нибудь не так?

При виде заросшего седой щетиной сурового лица нового вышибалы спорщики заметно побледнели, а еще один взгляд на потертые рукояти его рапиры и кинжала и вовсе привел их в уныние.

– Да вот, – наконец решился один, – Отто говорит... стало быть, папа не может погоду предсказать.

Даффи негодующе поднял брови:

– Чью мать?!

Отто моргнул.

– Да нет, – изрек он. – Я ему говорю, папа...

– И слушать не желаю твои поганые выдумки о папе и матушке этого господина, – негромко, но гневно проговорил Даффи. – Или ты вконец пьян, что ведешь такие речи?

– Вы не поняли, – вступился первый. – Мы говорили...

– Я-то как раз все понял. От вашей бесстыдной болтовни всех тут с души воротит, – на деле никто и ухом не повел, – и, по-моему, вам двоим следует угостить пивом всю компанию, включая меня, в качестве извинения.

– Что? Господи боже, откуда ж у нас такие деньги! Нельзя ли...

– Скажите трактирщику, я посоветовал вам открыть кредит. Он будет доволен. И ведите себя потише, не то, если услышу вас снова, подойду и выпущу кишки.

Даффи вернулся на место, как раз когда Анна ставила на стол пиво.

– И что ты им сказал? – поинтересовалась она.

– Обещал прирезать, если не заткнутся. Случится получить у Вернера передышку, плесни себе пива и подсаживайся. Порасскажешь, что тут делалось эти три года.

– Ладно. Подожди минуту-другую.

Даффи проводил ее взглядом, привычно любуясь легкой, скользящей походкой опытной подавальщицы, что несет поднос через переполненную комнату.

Получасом позже Анна устало присела к его столу.

– Ф-фу... – вздохнула она. – Спасибо за пиво. В такие моменты оно для меня и хлеб, и соль, и материнское молоко. – Она откинула прядь влажных волос со лба и отхлебнула из своей кружки. – Так где ты был эти три года, – спросила она, отставляя пиво, – если не в аду, как все полагали?

– В Венеции, – сообщил Даффи, – там я и встретил Аврелиана, который предложил эту работу.

– Ну да, – кивнула Анна, – наш неуловимый хозяин. Всего-то пару раз его видела, но все равно мурашки по коже.

– Неудивительно, – признал Даффи, – с его повадкой держать во рту горящих змей и прочим. Давно он владеет этим местом? Не припомню, чтобы в мою бытность здесь я его видел.

– Он объявился примерно год назад. Вроде бы из Англии, хотя наверняка не знаю. При нем была бумага, подписанная епископом, на право владения монастырем Святого Христофора. Земля принадлежала его предкам, и они никогда ее не продавали. Аббат, понятно, заартачился, но епископ сам сюда приехал. Говорит, точно этот старый сыч – законный владелец, а вы, монахи, выметайтесь. Правда, сам епископ был не слишком-то всему этому рад.

– И монахов просто выкинули на улицу?

– Нет, конечно. Аврелиан купил для них другое здание на Виплингерштрассе. Монахам, правда, слабое утешение, но со времен Конгресса Шпилей вошло в обычай отбирать церковную собственность, и все посчитали, что Аврелиан поступил великодушно. – Она хмыкнула. – Впрочем, не пообещай он оставить пивоварню, горожане бы его повесили.

– Он, видно, богат, как Якоб Фаггер.

– Денежки у него водятся, что и говорить. Сорит ими повсюду, на разную блажь.

Самым беззаботным тоном Даффи перешел к предмету, более всего его занимавшему:

– Кстати, о денежках. Разве Макс Хальштад не был богачом? Как вышло, что Ипифания здесь прислуживает?

– О, с виду он был богачом, с его большим домом, землями и лошадьми, но владели всем ростовщики. Он брал под заклад то там, то здесь, а однажды проверил свои записи и увидел, что на его дом имеют законное право восемь разных ростовщиков. Тогда, – проговорила Анна, явно смакуя ситуацию, – он положил свою украшенную серебром аркебузу на резной столик красного дерева, встал напротив на колени и отстрелил себе нижнюю челюсть. Хотел, понимаешь, застрелиться, но когда на грохот прибежала Ипифания, он катался по ковру, ревел, и из него фонтаном била кровь. Умирал он четыре дня.

– Милосердный боже! – в ужасе воскликнул Даффи. – Бедняжка Ипифания!

Анна сочувственно кивнула:

– Да уж, пришлось ей хлебнуть. Даже когда все добро пустили с молотка, она осталась кругом должна. Аврелиан, надо отдать ему должное, и тут проявил великодушие. Скупил все ее долги и позволил работать здесь с тем же содержанием, что и прочие.

За столиком по соседству Даффи заметил Блуто с ядреной блондинкой. Горбун залихватски подмигнул ему.

– Так где она? – спросил Даффи. – Тут живет?

– Тут. Правда, сегодня она навещает отца, художника. Он вроде помирает. Ослеп – это уж точно.

Даффи кивнул:

– Он стал слепнуть еще три года назад.

Анна покосилась на него.

– Все, вспомнила. Вы ведь с ней миловались, верно? А когда она вышла за Хальштада, ты подался в Венгрию, устроив сначала скандал на их свадьбе. Все знали, отчего ты сбежал.

– Всем бы мозгов побольше, – раздраженно заметил Даффи.

– Понятное дело. На, допей мое пиво. Мне пора работать.

До того как потушить освещение, комнату подмели, однако мыши сновали во тьме по древнему деревянному полу, отыскивая крошки по углам и вокруг ножек столов. Сверху время от времени доносился приглушенный стук захлопнувшейся двери, и тогда мыши замирали, но после десяти секунд тишины спокойствие возвращалось к ним, и они возобновляли свою беготню. Некоторые останавливались попробовать на зубок сапоги под одним из столов у стены, но быстро отправлялись на поиски более лакомых кусочков.

Небо за волнистыми оконными стеклами побледнело, давая мышам знак, что ночь на исходе. Послышался скрип редких тележек по булыжной мостовой, с крыш домов закаркали друг на друга вороны, и кто-то прошел вдоль окон, насвистывая. Наконец громыхание ключа в замке парадной двери заставило мышей разбежаться по норкам.

В распахнувшуюся дверь вошла немолодая уже женщина. Ее тронутые сединой волосы были скручены в пучок и убраны под шарф, а пальцы в толстых шерстяных перчатках неловко сжимали ключи.

– Ну, Брайан, как тебе тут сегодня утром? – рассеянно поинтересовалась она. Даффи выпрямился.

– Рад видеть тебя, Пиф.

– А-а-а-а! – завопила она, роняя ключи. Мгновение она в ужасе таращилась на него, а потом со вздохом рухнула на пол.

«Господи, я, похоже, убил ее, – подумал Даффи, опрометью бросаясь к распростертому телу. – Но зачем она обратилась ко мне, если не знала, что я здесь?»

По ступеням прошлепали босые ноги.

– Что ты сделал с ней, чудовище? – завопил Вернер, выскакивая на площадку лестницы в мятой белой ночной рубахе. Он яростно махнул ножом в сторону ирландца. – Кто будет теперь подавать завтрак?

– Она только лишилась чувств, – ответил Даффи со злобой. – Мы друг друга знаем. Я поздоровался, а она от неожиданности упала в обморок.

С лестницы послышались другие голоса:

– Что случилось?

– Седой пьяница, что объявился вчера вечером, только что прирезал тетку, которая подает завтрак.

– Верно. Хотел над ней надругаться.

Господи, подумал Даффи, приподнимая голову Ипифании, чем дальше, тем хуже. Хуже, чем на свадьбе. Тогда трагическая ситуация подразумевала хотя бы некое подобие достоинства. Теперь все обернулось дешевым фарсом.

Глаза Ипифании широко открылись.

– О, Брайан, – промолвила она. – Это в самом деле ты? Или я сошла с ума и разговариваю с призраком?

– Ручаюсь, что это я. Теперь соберись с силами и объясни почтенным горожанам, что я тебя не убил.

– Каким горожанам?.. О боже! Господин Вернер, со мной все хорошо. Этот господин – мой старый друг. Я неожиданно столкнулась с ним и перепугалась. Мне, право, очень жаль, что я вас разбудила.

Вернер скорчил недовольную гримасу.

– На будущее выбирай другое место и время для своей возни. К тебе... э... Даффи, это тоже относится.

Трактирщик удалился вверх по лестнице, а любопытные постояльцы, на все лады повторяя: «Возня?», разошлись по своим комнатам. Даффи и Ипифания остались сидеть на полу.

– О, Брайан, – промолвила она, кладя голову ему на плечо, – я была уверена, что ты мертв. Говорили, после битвы при Мохаше никого не осталось в живых, кроме турок.

– Вернее, почти никого, – поправил ее ирландец. – Но если ты считала, что я мертв, почему заговорила со мной, входя сюда? Я не собирался тебя пугать. Просто решил, что кто-то успел тебе рассказать о моем появлении.

– Под старость у женщин появляются дурацкие привычки, – робко призналась она. – С прошлого года, как умер Макс, я... когда остаюсь одна... в общем, разговариваю с твоим призраком. Что-то вроде игры. Я в здравом уме, просто пытаюсь как-то разнообразить одиночество. Я и подумать не могла, что ты ответишь.

Растроганный и в то же время довольный, Даффи обнял ее. В памяти всплыли слова старика из его сна в Триесте: «Многое потеряно и еще больше предстоит потерять».