Книга: На странных волнах - Тим Пауэрс

Поделом было мне, неразумному птаху. Надо же было додуматься, имея за плечами горы приключенческой, и в частности о пиратах, литературы, перевёрнутые ещё в жолторотом малолетстве, надеяться встретить что-то достойное в области, где уже сказано всё, что только было можно сказать?.. Займёмся подсчётом. У одного Сабатини – а его я считаю лучшим автором художки о пиратах в плане описания реалий и подробностей мореходства – я насчитал шесть романов, совершенно разных, своеобразных и выпуклых (кхм, мож быть, потому, что всякий раз он писал их с оглядкой на конкретную историческую заваруху?..): трилогия про капитана Блада, «Чёрный лебедь», «Морской ястреб», «Меч ислама». Чорт, вот кого бы я хотел перечитывать и перечитывать. Что бы там ни говорила Рита про пристрастность автора, мол, «англичане хорошие, испанцы плохие» – да вы почитайте книги, где нет англичан. Всё относительно, а мнение персонажа не обязательно должно являться выражением мнения автора. У Сабатини всё в разы правдоподобнее, и надменная девочка даже помыслить не может следовать за тем, кто по собственной воле объявил себя вне закона и стал тем самым в её глазах преступником. А вот название Бладова корабля я помню до сих пор – дурацкое имя было у глупой девчонки, в отличие от избранницы Шенди в этом только что мной прочитанном безобразии. Пфф, стёрлось, нет его, растаяло как дым.

А ведь кроме Сабатини о пиратах писали все кому не лень, десятки писателей, и далеко не по одному произведению. Дефо, Сальгари, Мариетт, Стивенсон, Майн Рид, Купер, Жюль Верн, Дюма, Хаггард, даже Вальтер Скотт – и тот сподобился… И всё это только навскидку. Среди этого множества книг есть прекрасные образчики ставшей золотой классикой художки о пиратах и море. И после него вы предлагаете мне это?..

Катя считает, что это – постмодерн. Как ни тщился, не увидел ни грамма. Возможно, мне нужно было читать что угодно другое Пауэрса, чтобы заценить его как автора, но только не о пиратах. Но мне сказали, что про пиратов – лучшее... а для меня это оказалось посредственной смесью романтической прозы (типа «Мага» Моэма и вообще русской романтической повести – ребяты, ну, это же целый жанр, а-ля сильфиды, духи, таинственные силы, вызывать которые вдруг научается занимающийся «научными» изысканиями гг – Сомов, Одоевский, Н. Бестужев, Бестужев-Марлинский, Погорельский…), прочей вуду-истической белиберды (это ж тренд был, тренд, его давно заездили!), очень слабое подражание магическому реализму, плюс сама тема изъезжена так, что просто по швам трещит. И именно в этой книге Пауэрса вообще ничего выдающегося нет. Дикая смесь несочетаемого. Чем не наивно и не устарело? Это же сплошное повторение сказанного до, ничего своего нет, где – спрашиваю я, – где оригинальность?.. Читайте Сабатини, девочки. И мальчики.

Пожалуй, Пауэрс полагал, что пишет научную фантастику – ведь у него там псевдонаучное обоснование есть, почему исчезает магия. Железо-с, так-то, господа! Тьфу! И этот человек считает себя учеником, поклонником – уж не знаю, кем – Филиппа Дика?!. Да до Филиппа Дика ему как до Луны на вертолёте.

Слушал я книжку в исполнении Чайцына. Откровенно говоря, не вдохновил. Хороший чтец может спасти плохую книгу, а тут я, вконец разочарованный содержанием, гоню его на скорости 1,7… Конечно, это вам не Саша Жукова, но и восторгов у меня никаких не было. Сам голос приемлемый, при отсутствии лучшей альтернативы озвучки отчего бы и не послушать.

Типичные элементы пиратских романов — морские сражения и абордажные схватки, опасности, подстерегающие героев, романтическая линия, зачастую довольно наивная — это проверенные средства, позволяющие увлечь читателя. Тим Пауэрс к этому стандартному набору присоединяет матросов-зомби, корабли-призраки (и это вовсе не знаменитый и поэтому малость набивший оскомину «Летучий Голландец») и колдовство вуду. Зомби, кстати, здесь далеки от того искажённого представления, которое господствует в современной массовой культуре. Это зомби именно в настоящем, изначальном карибском понимании этого слова — поднятые мертвецы, полностью лишённые собственной воли и полностью подчинённые воле колдуна-бокора, который использует их как своих слуг. Совместив эти элементы, на выходе Пауэрс получил взрывной коктейль, который ценителей пиратской литературы оставить равнодушными просто не может. Нельзя сказать, что Пауэрс первым придумал объединить пиратство и волшебство в рамках одной книги — в конце концов, ещё в «Пирате» Вальтера Скотта одна из героинь была профессиональной ведьмой (хотя «Пират» в целом так же далёк от фэнтези, как Стид Боннет — от Фрэнсиса Дрейка). Но Пауэрс первым сделал пиратство и волшебство равноправными частями целостной системы мира в произведении. Влияние его, кстати, оказалось огромным — мистика, колдовство и нежить после Пауэрса плотно прописались в фильмах и играх про пиратов. О «Пиратах Карибского моря 4» в приличном обществе говорить не принято, но компьютерные игры, в особенности Risen 2: Dark Waters и Risen 3: Titan Lords, да и серия «Корсары», взяли у Пауэрса довольно много.

Писательским талантом Пауэрс, несомненно, обладает: он превосходно умеет держать читателя в напряжении и поддерживать его интерес, сменяя один красочный эпизод другим. Очень живо описаны все морские сражения, начиная с захвата «Кармайкла» и заканчивая гибелью капитана Тэтча у острова Окракок. Умеет он и создавать действительно ярких персонажей, которые динамично развиваются вместе с развитием самого повествования. Конкретно в этой книге легко можно проследить, как под влиянием жизненных обстоятельств меняется отношение главного героя к самому себе и людям, его представление о собственных возможностях, меняются цели, которые он ставит перед собой.

Большинство действительно сильных моментов романа невозможно обсуждать без спойлеров, и поэтому мне придётся ограничиваться намёками.

Джон Шанданьяк, который большую часть книги будет отзываться на имя Джек Шэнди — это человек весьма неглупый, практичный и обстоятельный. Ему свойственна не только расчётливость, но и доля эгоизма: досыта наевшись нищеты и бродячей жизни в детстве и отрочестве, он оставил своего отца и стал строить собственную жизнь: своим трудом, без покровителей, он смог занять своё скромное место в обществе. И выгодный брак, который его положение укрепил бы, был уже на подходе. В общем, к началу книги Шанданьяк подходит состоявшимся молодым человеком, уверенно занимающим своё место в жизни, а никак не безалаберным неопытным юношей, не умеющим ничего полезного. Путешествие в Новый Свет стало следствием, пожалуй, как этой расчётливости — в его результате Шанданьяк мог получить неплохие деньги, — так и эмоций, желания воздать по заслугам обманщику и косвенному виновнику смерти его отца. Джону свойственно обострённое чувство справедливости, и в своём желании поступать по этой самой справедливости он весьма порывист, хотя потом может и пожалеть о своём рвении — вспомним случай в каюте английского корвета или его возражения против того, чтобы пожертвовать Боннета духу джунглей, — что уж тут говорить о его поступке после захвата «Кармайкла». Обладает Джон и чувством юмора, нередко довольно едким и злым — оно проявляется во время его разговора с Лапином и долгожданной встречи с дядюшкой.

Разительно преображение Джона, или теперь уже Джека Шэнди, вступившего в команду капитана Дэвиса — за несколько недель он превращается в загорелого, бородатого и мускулистого моряка, становится похожим на настоящего морского разбойника. Уже во время стоянки на Нью-Провиденс он начинает привязываться к Дэвису и своим новым товарищам; в свою очередь, и те воспринимают Шэнди как своего и готовы вступиться за него при необходимости. При столкновении с английским корветом он вынужден стрелять, потому что у него попросту нет выбора — разве что между тем, кто его убьёт: пираты, если он откажется стрелять, или англичане, если они выиграют бой. Между прочим, каждый шаг Джека по социальной лестнице в пиратском сообществе сюжетно обоснован. Он не растёт сам по себе, потому что этого хочется автору — за каждым повышением его статуса стоят его собственные заслуги и уважение, которое испытывают к нему его товарищи по команде.

Его отношение к Элизабет проходит путь от простого желания развеять скуку морского путешествия, немного пообщавшись с хорошенькой девушкой, через влюблённость (естественно, с конфликтом по поводу отношения девушки к нему), до полноценной любви, которой даже и словесное выражение не слишком-то нужно — поступки Джона говорят о его чувствах лучше слов. На том этапе, когда влюблённость переходит в любовь, он всерьёз надеется, что злодей достаточно занят расправой с матросами, чтобы попросту не успеть навредить девушке. В этот момент жизни матросов, вместе с которыми Джек кренговал и ремонтировал корабль, грузил балласт в его трюмы, вместе с которыми он ел из одного котла, в его понимании явно не идут ни в какое сравнение с жизнью и честью Элизабет.

Элизабет Харвуд, если вдуматься, до крайности одинока — её мать умерла, тёплых отношений с отцом у неё никогда не было, о подругах она ни разу не упоминает. Лео Френд ей попросту противен, и со временем её отвращение к нему закономерно усиливается — можно ли вообще испытывать к нему какое-то чувство, кроме этого? Она попросту изолирована от людей — из клетки монастыря, где она выросла, она попала в клетку колдовских планов её отца. Желание разорвать путы этой изоляции и вырваться на свободу, к настоящим живым людям — это один из главных мотивов действий Элизабет. Уже после это желание превращается в стремление спастись от той жуткой участи, которую ей предназначили. Девушка одарена очень живым и деятельным умом — планируя побег, она предусматривает и тщательно продумывает все мелкие подробности; столкнувшись с равнодушием своего случайного союзника, она не теряется, а уверенно убеждает его в своей нужности и полезности.

Неудивительно, что в её душе рождается симпатия к Джону — он единственный, кто видит в ней живого человека, а не объект или средство достижения цели, единственный, кому от неё нужно не только её тело. Свои чувства к нему она осознаёт не сразу; едва поняв, что влюбилась, она узнаёт о той роли, которую Джон сыграл в спасении Дэвиса, из-за чего начинает видеть в нём злодея. Едва ли не всё время экспедиции к источнику Бет провела в полубессознательном состоянии, а после экспедиции и похищения у неё попросту не было возможности толком пообщаться с ним.

Бенджамен Харвуд, прикоснувшись к тому могуществу, которое может дать вуду, становится жестоким и неразборчивым в средствах для достижения цели. Если в начале романа кровопролитие его смущает, и он стремится уклониться от него, то позже он легко соглашается на смерть людей, которых начинает воспринимать лишь как инструменты. Впрочем, в мире «Странных волн» смерть — это ещё не самое страшное, что может случиться с человеком. Отношение Харвуда к своей Маргарет — это, кажется, пример любви настолько страстной, что она не желает признавать даже законы мироздания. Не признавая реальность, в которой его жена мертва, он живёт в галлюцинациях — и он хочет сделать эти галлюцинации реальностью. А ещё Харвуд очень любит миф об Одиссее — об этом говорят не только его воспоминания перед началом ритуала на острове Андрос, но и выбор им псевдонима в последних главах романа.

Знаменитый Эдвард Тэтч, широко известный под прозвищем Чёрная Борода, в «Странных волнах» не только пиратский капитан, но и могущественный колдун вуду, с юности пользующийся особым покровительством Барона Субботы, одного из сильнейших лоа. Пауэрс очень старательно вплёл известные факты из жизни исторического Тэтча в фэнтезийную атмосферу своего романа. Знаменитые тлеющие фитили в волосах пирата он привязал к посвящению Тэтча Барону Субботе, чьим символом был тлеющий огонь — то есть, если в реальности фитили использовались Тэтчем для устрашения врагов, то здесь они играют роль оберега. Частые женитьбы пирата (исторический Тэтч был женат то ли четырнадцать, то ли двадцать шесть раз) автор объясняет необходимостью участия законной супруги в некоторых магических ритуалах.

Чёрная Борода обладает не только огромной физической силой, но и недюжинным умом, позволившим ему продумать хитроумную комбинацию с королевской амнистией, смертью и воскрешением. А ещё Тэтч действительно бесстрашен. Он смело бросает вызов лоа — что в юности, на Ямайке, что теперь, в джунглях Флориды. Придуманный им план весьма рискованный — никаких гарантий того, что он непременно умрёт в море, что хотя бы одна капля его крови действительно попадёт в морскую воду, что ритуал пройдёт так, как задумано, у него нет. Любопытно, что главному герою Тэтч кажется «такой же неотъемлемой частью Карибского моря, как Гольфстрим» — это притом, что в реальности пиратская карьера Тэтча была довольно скоротечна.

Между прочим, похоже, что команда «Мести королевы Анны» по большей части состояла из зомби. Никто на борту пиратского фрегата не отреагировал на приход «Дженни» на рандеву у побережья Флориды, хотя пираты на берегу шумно ликовали. Никто из матросов «Мести» не сошёл с корабля — когда Тэтч прибывает на берег в шлюпке, его встречают только команды «Кармайкла», «Дженни» и «Возмездия» Стида Боннета. А вот экипаж «Приключения», на котором Тэтч бился с лейтенантом Мэйнардом у острова Окракок, уже состоял из живых моряков.

Союзник Тэтча, капитан Дэвис — это своего рода противоположность своему зловещему патрону: он ощущает себя не господином над своими людьми, а одним из них. Он бережёт своих парней и, зная о самоубийственной затее Тэтча, не хочет, чтобы они ушли на «Мести королевы Анны». После случая в каюте английского корвета он начинает безоговорочно доверять Джеку Шэнди, и к моменту погони за Френдом их отношения перерастают в полноценную дружбу.

Сауни, выживший из ума старик, которого пираты в насмешку называют «губернатором» — казалось бы, незначительный персонаж, но он не так прост, как кажется сначала. Он практикует магию, но использует её не для достижения могущества и господства над другими людьми, а скорее им во благо — старик изгоняет лихорадку из больных пиратов и заключает её в бродящих по берегу курах. Практически постоянно присутствуя в ходе повествования, в виде своей нынешней персоны или исторической, он олицетворяет связь эпох с помощью колдовства. Ближе к концу повествования становится понятным не только его настоящее значение, но и весь связанный с его персоной трагизм — ведь Сауни, фактически, собственными глазами видел закат и упадок державы, которую он когда-то создавал и завоёвывал для неё новые земли. Его настоящего имени я, естественно, называть не буду. Пожалуй, оставлю намёк — по словам одного учёного, потомками этого человека является примерно треть нынешнего населения острова Пуэрто-Рико.

Чёрная Борода — не единственный исторический пират, появляющийся в романе. Несколько раз упоминаются Чарльз Вэйн, вожак оппозиции багамскому губернатору Вудсу Роджерсу, и его квартермастер Джек Рэкхем, а также Сэмюэль Бёрджесс, который к 1718 году, когда начинается действие «На странных волнах», уже пару лет как умер на Мадагаскаре. Знаменитая пиратка Энн Бонни появляется собственной персоной, как и Израэль Хендс, имя которого Стивенсон позаимствовал для одного из персонажей «Острова Сокровищ». Благодаря вуду автор объясняет странный поступок Стида Боннета, благополучного и преуспевающего плантатора с Барбадоса, бросившего свои владения и примкнувшего к пиратам.

Прекрасно изображён быт пиратов, этих бандитов-раздолбаев, кидающих в котёл неощипанных кур и поедающих их, недоваренных, с золотой посуды. Несмотря на огромное количество вина и рома, которое они выпивают каждый день, у них даже нет штопора, и им приходится открывать бутылки, отбивая у них горлышки. Во многом они похожи на детей — они готовы убить человека просто за то, что он им не понравился, но послушно выполняют указания кукольника, требующего, чтобы ему создали хорошие условия для представления.

Вот кстати — во время кукольного представления всплывает тема принудительной вербовки в королевский флот, которая вызывает бурную реакцию у зрителей. Эта практика, применявшаяся британским ВМФ со второй половины XVII века и вызванная постоянной нехваткой людей в корабельных командах, широко порицалась обществом, но, тем не менее, просуществовала вплоть до эпохи Наполеоновских войн. Разумеется, что люди, против своей воли оторванные от семьи и оплачиваемой работы, поставленные в условия с отвратительной едой и тяжёлым трудом, с деспотичной дисциплиной и жестокими наказаниями за дезертирство, не испытывали к своему королю и государству ни малейшей привязанности. В этом контексте принудительную вербовку вполне можно назвать одной из косвенных причин ухода военных моряков к пиратам.

Одна из традиционных для пиратских романов тем — это жадность. Уже «Остров Сокровищ» Стивенсона в идейном отношении — это история о тех жестокости и вероломстве, на которые способны пойти люди из-за жадности. Капитан Блад получает страшное оружие в борьбе против Левасёра, воззвав к жадности его команды, а позже играет на этом чувстве, чтобы столкнуть друг с другом своих похитителей Каузака и Сэма. Вообще, среди всего того романтического флёра, который традиционно сопровождает наши представления о пиратстве, не стоит забывать, что пираты — это люди, которые отправились в море убивать других людей и грабить их корабли, для того чтобы набить собственные карманы. В книжке Пауэрса из-за включения фэнтезийных элементов акценты слегка сместились, но и он касается темы жадности — правда, только вскользь. Здесь к наживе стремятся не только пираты: торговые капитаны готовы обмануть нанимателей, чтобы положить себе в карман деньги за страховку груза, командиры военных кораблей зарабатывают себе прибавку к жалованью, нелегально перевозя товары, а богатые плантаторы по ночам встречаются с пиратами в укромных бухточках, чтобы купить их добычу по дешёвке.

Колдовство вуду органично вплетено в этот мир, так похожий на реальность начала XVIII века. Джунгли вне круга света от факела опасны, и лучше крепко держать в руках мачете или абордажную саблю — кто знает, сколько злобных духов и мертвецов с подвязанными челюстями в наглухо зашитой одежде скрывается в зарослях. Большинство пиратов относятся к магии сугубо прагматически — они воспринимают вуду как средство защиты, воплощённое в амулетах и оберегах, и не слишком задумываются о его религиозных аспектах. В их сознании прочно укореняется двоеверие: если Бет Харвуд, обсуждая Тэтча с Джеком Шэнди, восклицает «Боже, спаси и помилуй», то её собеседник мысленно уточняет «Боже и дух-покровитель». Впрочем, в реальности гаитянское вуду, как известно, тесно переплетено с католичеством и включает в себя многие его элементы.

Большинству пиратов от вуду нужны только защита в бою, которую лоа дают через обереги, и помощь духов в лечении ран и болезней, но для людей вроде Тэтча и Харвуда магия — это ключ к могуществу, позволяющему не только подчинять своей воле других людей, но и идти наперекор законам природы. Подчинение других, кстати, настолько абсолютно, что Стид Боннет готов согласиться на позорную смерть в петле, лишь бы вырваться из цепкой хватки манипулирующего им Тэтча.

Удивительно, но разных ошибок в книге немало. Трёхмачтовый «Кармайкл» Джон почему-то называет бригом — или автор тем самым хотел подчеркнуть абсолютную сухопутность главного героя в начале книги и отсутствие у него знаний о мореходстве? Это, впрочем, может быть и ошибкой переводчика. О времени появления в английском флоте корветов существуют разные мнения, а вот карронады начали использовать лет через шестьдесят после времени действия книги. Но, в конце концов, «На странных волнах» — это не исторический роман, а приключенческий, да ещё и фэнтези, так что доскональное соблюдение исторической достоверности для него необязательно.

Что Тим Пауэрс дал нам в конечном итоге? Хитроумно закрученный сюжет, в котором интересная сама по себе реальность дополнена нестандартными ходами, обусловленными колдовством вуду. Великолепно прописанные образы героев, у каждого из которых есть проработанная мотивация для его действий и поступков. Фантазия «сценариста» дополняется мастерством художника, благодаря чему в эстетическом плане книгу действительно приятно читать. Итог — книжка выше всяких похвал, и те немногие недостатки, которые у неё всё же есть, совершенно не портят общего впечатления.