Текст книги "Стресс как внутренняя игра. Как преодолеть жизненные трудности и реализовать свой потенциал"

Большинство разговоров о стрессе сосредоточены на том, как избавиться от негатива. Люди рассуждают о вреде стресса и спрашивают, как бы от него избавиться. Но разве вы хотите, чтобы вся ваша жизнь вертелась вокруг избавления от этого скверного и негативного состояния? Кроме того, борьба со стрессом и даже попытки управления им неэффективны. Вам нужно установить более осмысленную и позитивную цель. И Внутренняя игра предлагает вам такую возможность – сосредоточиться на том, чего вы действительно хотите.

Играя во Внутреннюю игру, вы создаете «ядро устойчивости», которое позволяет вам достигать в своей игре наилучших результатов, избегая негативных последствий хронического стресса. Благодаря этой устойчивости вы можете сохранять баланс, ясность, осознанность и спокойствие перед лицом множества непредсказуемых вызовов, которые неизбежно бросает вам жизнь.

Упражнение. Выберите свой стресс

Просмотрите список, составленный вами в ходе выполнения упражнения «Термометр стресса», и выберите один или более стрессоров, на которых вы сосредоточитесь при чтении книги, выполнении описанных в ней упражнений и применении предлагаемых инструментов. Выбирайте те стрессовые факторы, избавление от которых позволит вам ощутимо улучшить свою жизнь.

Глава 2. Два наших «я»

Методика Внутренней игры базируется на двух предпосылках. Во-первых, мы все располагаем внутренними ресурсами, которые плохо нами осознаются. Во-вторых, мы сами мешаем их эффективному использованию, причем значительно сильнее, чем готовы себе признаться.

Данный факт привлек мое внимание много лет назад, когда я работал тренером по теннису, и это осознание помогло мне разгадать одну большую тайну. Почему я и мои ученики иногда играли на редкость хорошо, а потом вдруг качество игры возвращалось к привычной посредственности? Я понял, что и в моей голове, и в головах моих учеников ведется непрерывный внутренний диалог. Пока мяч приближался к ракеткам, в уме проносился целый шквал мыслей-инструкций самому себе: Согни колени… разверни ракетку, бей по мячу… Черт! Промазал.… Следи за мячом… Фу ты, как досадно… Ну давай же… Давай, давай, давай!

Очевидно, что на корте нас было двое: тот, кто на самом деле играл в теннис, и тот, кто инструктировал первого, судил его и беспокоился. Я назвал того, кто говорит, Я 1 – это воображаемая сущность с полным набором представлений и ожиданий относительно того, что правильно и неправильно, как все должно и не должно быть, что желательно и нежелательно, – а того, кто действительно играет, Я 2. Проблема на теннисном корте – да и в жизни, как я понял позже, – заключается в том, что наше Я 1 похоже на копеечный калькулятор, пытающийся руководить парадом, и этим оно мешает эффективной работе суперкомпьютера стоимостью в миллиард долларов, то есть Я 2.

Я также заметил, что в запасе Я 1 полно идей и ожиданий других людей и обычно он доносит все это голосом сержанта-инструктора по строевой подготовке. Сам-то он играть не умеет, но, боже мой, сколько критики! Вышеупомянутый и подобные ему диалоги создавали внутреннюю среду для стресса, разрушительную для цели – хорошего удара по мячу. И чем активнее был Я 1, тем хуже функционировал Я 2.

С точки зрения Я 1, обучение навыкам, например игре в теннис, – задача чрезвычайно сложная. Вам нужно вычислить, где держать руку, как занять правильное положение для приема мяча; надо овладеть техникой удара и так далее и тому подобное. При этом в голове тут же возникали оценочные и критические мысли, которые вызывали стресс, и – мяч летел не туда, куда надо, и игра была проиграна.

Что же не так в этой картинке? Размышляя над этим вопросом, я задумался о естественной мудрости человеческого организма. Мне нравится описывать это с точки зрения обучения ходьбе маленького ребенка. Что бы произошло, если бы мы учили детей ходить так, как учим людей играть в теннис? Можете представить себе подобные инструкции: «Поставь левую ногу параллельно правой. Подними ее на десять сантиметров над землей. Теперь переставь ее на десять сантиметров вперед и перенеси на нее тяжесть тела. Теперь подними правую ногу. Следи за руками. Они должны слегка раскачиваться туда-сюда. Нет, не так сильно…»?

Согласитесь, это довольно нелепо. Дети учатся ходить не благодаря четким инструкциям и изучению правильных положений, это происходит само собой, естественным образом. Малыш встает на ножки, двигается, падает, встает и повторяет попытку снова. Никакой самооценки, только попытка и исправление. В таком естественном процессе обучения присутствуют и простота, и радость.

Моя цель как тренера по теннису отныне заключалась в том, чтобы помогать людям учиться играть в теннис, игнорируя вмешательство Я 1, вызывающее стресс, и апеллируя к их природным, врожденным способностям.

Мой опыт общения с Молли наглядно демонстрирует, что становится возможным, когда Я 1 не дают слова. Вскоре после публикации книги «Теннис. Психология успешной игры» мне позвонили с канала ABC TV. Они хотели приехать в Калифорнию и снять двадцатиминутный сюжет о Внутренней игре, который должен был войти в известное шоу Гарри Ризонера Reasoner Report. Гарри весьма скептически отнесся к моему утверждению, что любой человек, независимо от навыков и физической формы, может быстро научиться играть в теннис, и решил проверить эту теорию. План был прост: собрать группу людей, которые никогда не держали в руках ракетку, и посмотреть, как они научатся играть в теннис за двадцать минут с помощью коучинга по методу Внутренней игры.

Конечно же, из явившейся по объявлению группы продюсеры выбрали для телешоу ученика, который с первых же ударов продемонстрировал, что, скорее всего, никаких результатов от него ждать не стоит. Это была Молли – седовласая женщина лет пятидесяти с избыточным весом, одетая в широкую яркую гавайку. Она сразу заявила, что в последние двадцать лет не занималась ни спортом, ни даже физкультурой. Молли и сама была уверена, что ничто в мире не способно заставить ее научиться играть в теннис.

Во время разминки Молли пропустила все поданные ей мячи. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке; ей совсем не нравилась мысль, что ее будут показывать по телевизору, пока она занята тем, в чем, как она точно знала, ни за что не преуспеет. Должен признаться, я и сам испытывал немалый стресс, глядя, как Молли в цветастом балахоне нервно сжимает в руке ракетку, понимая, что именно ей суждено стать первой демонстрацией эффективности Внутренней игры на национальном телевидении.

После непродолжительной беседы с группой о сути естественного обучения я попросил Молли выполнить простое упражнение. «Сначала я сделаю несколько подач и хочу, чтобы вы каждый раз произносили слово “отскок” в тот момент, когда мяч ударяется о корт, и слово “удар” в тот момент, когда мяч ударяется о ракетку. Не старайтесь ударить по мячу, просто говорите “удар” тогда, когда вы бы по нему ударили». Я внимательно наблюдал за Молли, наблюдавшей в свою очередь за мячом, и через несколько секунд заметил, что женщина сосредоточена и расслаблена. А еще я увидел, что она неосознанно чуть-чуть двигает ракеткой в моменты, практически идеально совпадающие с отскоками-ударами. Тогда я попросил ее продолжать и, когда она сочтет нужным, делать маховое движение.

Первую подачу Молли пропустила. Я призвал ее не волноваться, а просто продолжать в нужное время говорить «отскок-удар», и следующий мяч она уже отбила. Мало того что она его не пропустила, ее удар улучшался прямо на глазах. Началось все с простого движения ракетки назад и вперед – уже через пять минут оно шло по плавной эллиптической траектории, которым я раньше мог обучать новичков на протяжении нескольких месяцев.

Затем я попросил Молли просто внимательно слушать звук, издаваемый мячом при ударе о ракетку, не произнося слова «удар». А когда пришло время для бэкхенда – закрытого удара ракеткой, – я дал ей инструкцию какое-то время внимательно прислушиваться к удару этой стороной. Что она и сделала, развивая таким образом все лучший бэкхенд и даже не осознавая при этом, что бьет довольно неплохие «задники». Между тем я подавал ей мячи уже с дальнего конца корта, еще больше усложнив задачу, так как видел, что она остается полностью сосредоточенной. При этом я не хвалил ее за хорошие удары и ничем не показывал, что она ошиблась, когда ее мячи попадали в сетку.

Игра увлекла Молли так сильно, что она совсем забыла о трех телевизионных камерах, фиксирующих каждое ее движение. Она была расслаблена и явно получала удовольствие. Я и сам очень сосредоточился на обучении Молли, даже забыв о камерах и потеряв счет времени. И тут оказалось, что до конца занятия осталось всего три минуты, а мы даже не начинали изучать подачу.

Я сказал Молли, что подача похожа на танец и что она, как и в танце, может считать такты моих движений. Она смотрела на меня, повторяя трам-пам-пам, пока я сделал пяток подач. Затем я попросил ее представить, что она подает сама, и продолжать говорить трам-пам-пам, отсчитывая такты своих движений при подаче. Убедившись, что она опять успокоилась и расслабилась и ее ракетка снова начала потихоньку двигаться в такт, я попросил ее ударить по мячу по-настоящему. В первый раз Молли опять промазала, но уже со второго у нее все получилось. Но больше всего меня поразило то, что Молли не только не промазала по мячу, но и у нее одновременно вдруг проявились все основные элементы хорошей подачи. Ритм ее движений был естественным и синхронизированным. Никаких чрезмерно напряженных мышц, никакой неуклюжести; движения Молли без преувеличения можно было назвать изящными и грациозными.

Двадцать минут урока пролетели незаметно, после чего продюсеры ABC попросили Молли сыграть со мной партию с ее подачами. Мы выполнили просьбу, и средний розыгрыш длился около десяти мячей. Во время самого длинного розыгрыша я сказал Молли, что все длится уже слишком долго и теперь я собираюсь бить по мячу сильнее; так я и поступил. У Молли не выявилось ни малейших признаков стресса. Напротив, она быстро бежала к каждому поданному мной мячу, отбивая их открытой ракеткой, как ей было удобно. Ударов через семнадцать она пересекла в своем цветастом балахоне весь корт и, дотянувшись, буквально в последний момент ударила форхендом по мячу, который, перевалившись через сетку, упал на мою сторону; очко в ее пользу. Молли в восторге запрыгала на месте, размахивая ракеткой.

Фильм о нашем уроке завершался тем, как Молли в замедленной съемке делает один форхенд и один бэкхенд. Поразительно, что техника ее ударов была безупречной, их даже можно было показывать новичкам в качестве примера правильной подачи. Но было нечто, что удивило меня еще больше. Я говорю о том новом, что проявилось в движениях Молли, в частности о несбиваемой сосредоточенности и грациозности движений, больше похожих на танец, а еще о спокойствии, абсолютной уверенности в себе и радости от игры, которая, судя по всему, не убывала даже при неудачном ударе. Я 2 Молли наглядно демонстрировало, как выглядит естественное обучение и что научить его невозможно. Это была истинная поэзия движений.

Подобное зарождение результативности можно объяснить по-разному. Во-первых, Молли так сильно сосредоточилась на настоящем, что просто не осталось места для стрессовых инструкций или оценочных суждений Я 1, позитивных или негативных. А вот Я 2 очень по-детски, но ловко, было позволено проявить во всей красе талант, о наличии которого Молли даже не подозревала. Объяснить это можно и по-другому: Молли весь урок находилась в состоянии расслабленной концентрации, а учебная среда все это время была достаточно безопасной (без критических суждений и оценок), и в результате, несмотря на все причины, по которым она могла подвергнуться стрессу, механизм стресса у моей ученицы так и не включился. Поистине замечательный пример того, как Я 1 заставили замолчать, благодаря чему смогли проявиться внутренние ресурсы Я 2.

(Если хотите увидеть демонстрацию силы Я 2 Молли своими глазами, зайдите на YouTube или на сайт Inner Game по адресу www.innergameofstress.com.)

Однажды, размышляя о взаимосвязи между Я 1 и Я 2 в теннисе, я разглядел цикл реакций, которые назвал опытом «ой-ой-ой!». Этот цикл в полной мере применим и ко многим другим стрессовым реакциям, которые мы испытываем в повседневной жизни.

Начало этого цикла позволяет Я 1 вывести воспринимаемую ситуацию на очередной виток. Скажем, теннисист не слишком уверен в своем бэкхенде. И вот в ходе игры он видит, что мяч приближается к ракетке так, что бить нужно именно обратной стороной. Я 1 видит в такой ситуации не мяч, а угрозу – нечто, апеллирующее прямо к слабости игрока. Этого основанного на страхе восприятия мяча достаточно, чтобы запустить стрессовую реакцию со всеми ее физиологическими симптомами, включая и модель поведения «замри, бей или беги»; иногда все три одновременно.

По всей вероятности, первоначальной реакцией игрока будет замри – пик сомнений, достигнув которого он не станет предпринимать никаких действий. Далее, скорее всего, он прибегнет к бегству, защитной реакции, при которой теннисист, что называется, дает задний ход в надежде не совершить неизбежной ошибки. А когда становится ясно, что выбора нет, он думает: «Я обязан ударить по мячу! Надо перенести вес на стоящую впереди ногу… ой-ой-ой! Мой соперник мчится к сетке». И он бьет по мячу в страхе и агрессивно; его мышцы напряжены, а движения неловки, ведь теперь он бьет.

Вот так искажение восприятия приводит к искажению реакции, что, в свою очередь, неизбежно ведет к искажению результатов. А когда игрок видит, что его удар был «неудачным», запускается последний виток цикла. Я 1 говорит: «Какой же у меня ужасный бэкхенд», подтверждая и закрепляя искажение, которое изначально сыграло роль самосбывающегося пророчества. Теперь перспектива очередного удара обратной стороной ракетки кажется теннисисту еще большей угрозой. Этот цикл легко может продолжаться до тех пор, пока не станет паттерном, неотъемлемой частью представления игрока о своем имидже.

Один любопытный факт: вне этого цикла очень способное и талантливое Я 2 делает все возможное, несмотря на помехи, возникающие в результате искажений, произошедших по вине Я 1. Оно ловко разыгрывает драму восприятия того, что навязывает ему Я 1. Даже весьма компетентный игрок может быть склонен расценивать определенные типы ударов как угрозу; ему нередко достаточно вмешательства Я 1, чтобы возник стресс, удар начал восприниматься с незначительным искажением и теннисист совершил ошибку. Вопрос только в степени этого искажения.

Очевидно, что цикл «ой-ой-ой!» может воссоздаваться и в ситуациях, не имеющих никакого отношения к теннису. Представьте себе такой цикл, активированный сердитым начальником, непослушным ребенком, ворчащим супругом, сложной проблемой, падением цены акций на фондовом рынке, дополнительным пунктом в уже переполненном списке неотложных дел, противоположным мнением, потерей чего-нибудь или любым неожиданным изменением. Все эти внешние события, которые, по сути, сваливаются нам на голову, очень часто воспринимаются как угроза и запускают движение цикла «ой-ой-ой!». Тем не менее они могут восприниматься и как целенаправленный вызов, который повышает концентрацию внимания и вдохновляет нас на креативную реакцию. В этом случае тот же цикл становится обучающим опытом: «ой-ой-ой!» превращается в «ага!».

Упражнение. Идентификация «витка» Я 1

Возьмите одну из стрессовых ситуаций из числа выделенных вами в рамках упражнения «Термометр для стресса» в главе 1. Запишите 3–5 примеров «витка» Я 1 – внутренних комментариев, из-за которых эта ситуация начинает казаться вам угрожающей.

История Дэвида – прекрасный пример сосуществования двух наших «я». Дэвид добровольно участвовал в демонстрации эффективности обучения и тренировок по методу Внутренней игры. Его жалобы были предельно четкими и эмоциональными. «Удар с лёта бэкхендом у меня слишком оборонительный», – утверждал он, пребывая в полной уверенности, что знает, о чем говорит. Я попросил его выйти на корт и показать мне свою игру; я считал Дэвида неплохим игроком и думал, что он, скорее всего, преувеличивает проблему. Но, увидев, как он отступает при каждой подаче и действительно отбивает каждый бэкхенд неловко и неудачно, я сказал ему: «Да, это, наверное, один из самых слабых ударов данного типа, которые мне когда-либо приходилось видеть». Дэвид, похоже, даже почувствовал облегчение оттого, что тренер заметил и признал его проблему. Но тут я добавил: «Я понимаю, почему вам не нравится этот удар, но мне совершенно непонятно, почему вы так бьете». Дэвид принялся объяснять: «Ну, я хочу, чтобы удар был мощнее…»

Мне пришлось его перебить: «Не надо объяснять, лучше покажите. Покажите мне, как бы вам хотелось однажды ударить по мячу, а потом, может быть, я смогу натренировать в вас умение это сделать».

Дэвид воспринял мою просьбу всерьез и начал показывать, какой удар ему хотелось бы иметь. Первые несколько мячей он послал открытой ракеткой, так, как никогда не бил раньше, после чего остановился и сказал: «Нет, не то… Больше похоже на это». Тут он начал с какой-то ожесточенной интенсивностью делать очень мощные удары с лёта бэкхендом, явно ни на секунду не забывая о том, что в данный момент ему надо просто показать мне, чего он хочет добиться. Довольно скоро среди зрителей раздались смешки, и серьезность момента оказалась под угрозой. Я посетовал: «Жаль, Дэвид, что вы не можете прямо сейчас так бить с лёта слева».

Он мгновенно вернулся к своим прежним оборонительным ударам. На это я сказал: «Да, так вы действительно делаете удар. Но покажите мне опять, как бы вы хотели это делать». И его сильные бэкхенды вернулись так же мгновенно, как до этого исчезли. «Вот так… Вот так… Вот так…» Каждый раз, когда Дэвид ловил себя на том, что он бьет так, как, ему достоверно «известно», он бить не может, возвращался прежний бэкхенд. Игрок переходил так назад и вперед несколько раз с завидной регулярностью, подобно тому как день сменяется ночью.

Я закончил показательную игру, и Дэвид подошел ко мне с поникшей головой. Он остановился и, заглянув мне в глаза, чуть дрожащим голосом спросил: «Итак, что скажете о моей игре?»

Его замешательство было очевидным. Казалось, внутри него живут два разных человека. Кем же он был – тем, кто в течение двадцати лет «доказывал» себе и другим, что у его удар с лёта бэкхендом оборонительный, или тем, кто только что в течение нескольких минут демонстрировал, что способен на потрясающе агрессивные, мощные удары слева?

«Все зависит исключительно от вас», – только и нашел я, что сказать в тот момент.

Очевидно, тело Дэвида способно на то, что, по его мнению, было ему не под силу. Будучи довольно опытным игроком, он, безусловно, имел максимально четкое представление о том, каким должен быть правильный мощный бэкхенд. Но в состоянии стресса у него не было возможности выполнить такой удар.

Разумеется, не все демонстрации столь показательны. Говоря на моем языке, Я 1 полностью убедило Дэвида в том, что его удар слева с лёта слишком оборонительный. Но и его Я 2 всегда было готово выйти на сцену, как только переключится нейронная сеть. Я 1 никогда не говорило Дэвиду, что он не может показать мне, как он хотел бы бить по мячу, и это было воспринято им как вполне обоснованное требование. И он его выполнял. Делая это, он обходил цикл стресса, в результате чего Я 2 мгновенно появлялось. Хотя эти переключения происходили моментально, для того чтобы его бэкхенд стал оружием, на которое он всегда мог рассчитывать, Дэвиду требовалось время. Однако теперь он, по крайней мере знал, что это оружие есть в его арсенале.

ПОТЕРЯ СВОЕГО «Я»

Данные о пациенте предоставлены доктором Эддом Ханзеликом

Бренда болела уже очень долго. Эта пациентка переходила от одного болезненного состояния к другому – от аллергии к усталости, от усталости к проблемам пищеварения, от них к головным болям. Женщина постоянно пребывала в состоянии болезни, и никакие мои усилия не приносили ни малейших плодов.

Однажды Бренда пришла на прием в сопровождении своей матери, чрезвычайно волевой и напористой пожилой дамы. В считаные минуты она умудрилась поведать всему офису о том, что ее дочь в детстве была буквально одержима музыкой. Она хотела только играть. Но, к счастью для дочери, заявила мать Бренды, она сумела убедить ее, что музыкант не профессия и ей нужно учиться бизнесу. «И вы только посмотрите на нее теперь, – громогласно вещала она, победоносно указывая пальцем на свою хрупкую, болезненную дочь. – Она работает офис-менеджером и неплохо зарабатывает; у нее хороший дом. Я оказала ей огромную услугу».

В этот момент мы поняли, что бедная Бренда день за днем занималась работой офис-менеджера, тогда как ей хотелось совсем другого – заниматься музыкой. И вдруг перед нами открылся возможный путь к ее исцелению. У нас не осталось ни малейших сомнений в том, что хроническое болезненное состояние Бренды как-то связано с потерей ею своего «я». Было очень печально видеть, как эта милая молодая женщина полностью отрекается от собственных потребностей и желаний – из-за этого она, скорее всего, и болела.

Я спросил Бренду, занимается ли она музыкой хотя бы ради собственного удовольствия, и она ответила, что у нее не хватает на это времени, и перечислила свои многочисленные обязанности. Действуя как коуч, я провел вместе с пациенткой небольшое исследование, чтобы узнать, есть ли у нее возможность снова заняться музыкой. Бренда ухватилась за эту идею с радостью. Мы решили, что она будет относиться к этому как к важному для выздоровления упражнению, только не для мышц тела, а для мышц ее разума и духа.

В следующий раз, когда Бренда пришла на прием, она показалась нам гораздо свежее и энергичнее. Она уже начала чувствовать себя лучше и с большим энтузиазмом говорила о вступлении в музыкальную группу – просто ради интереса и веселья. Я с радостью наблюдал за тем, как девушка выходила из стрессового цикла в сферу удовольствия и свободы, туда, где хорошее здоровье и самочувствие более вероятны. Решение простой задачи – подарить себе радость, позволить себе проводить время за тем, что доставляет удовольствие и наслаждение, – может открыть дверь к исцелению. Это не волшебство, но это очень важно для начала другой жизни, жизни без стресса.

Я 1 накапливает оценочные суждения и страхи точно так же, как мебель многократно покрывается разными слоями краски и лака. А потом приходит реставратор и начинает снимать слой за слоем, стараясь добраться до первоначального покрытия. Вот так на протяжении всей нашей жизни тревоги, оценочные суждения и страхи наслаиваются друг на друга, и в результате нам нередко приходится гадать, каково же наше истинное «я». Что вы найдете, если снимете слои критики и идей, навязанных Я 1?

За долгие годы работы я обнаружил, что все люди от природы наделены потрясающими внутренними способностями, естественными и продуктивными. Но когда Я 1 доминирует, доступ к ним закрывается. Начав сотрудничать с врачами, использующими методы Внутренней игры для решения проблем стресса, я понял, что мы нашли золотую жилу Я 1. Большинство людей, приходящих на наши семинары, понимают, что они не хотят иметь негативные чувства и обусловленную ими пониженную результативность. Но некоторым из нас нужно очень сильно постараться, чтобы избавиться от привычек мышления Я 1 и стать самими собой.