Текст книги "Знамение"

VIII

Суббота наступает с похмельного пробуждения.

Будто вынырнув из воды, я нахожу себя лежащим лицом вниз на диване. Без подушки. Без простыни.

В голове мелькают события прошедшего вечера, последние часы которого я не помню. Как всегда, накатывает чувство вины. Опять напился. Провел вечер с малознакомыми людьми взамен времени с семьей. Потратился. А главное – за то, что договорился с женой на выходных готовиться к часу икс, а теперь лежу и страдаю от похмелья.

В комнате жарко. Окна закрыты. Кондиционер и вентилятор отключены. В горле – пустыня, а мочевой пузырь сейчас лопнет. Судя по тишине в квартире, родные еще спят.

На часах начало двенадцатого дня. 1 июня 2019 года. День защиты детей.

Шатаясь, встаю с дивана и собираю разбросанную одежду. Портмоне на месте. Телефон на остатках заряда. Несколько пропущенных звонков и сообщений от коллег.

«Срочно перезвоните». «Шеф вызывает в офис». «На производстве погиб человек». Сообщения кажутся шуткой. Но позже приходит осознание серьезности случившегося.

В корпоративном мире нужно держать нос по ветру. Можно не быть лояльным и полезным, но важно казаться таковым, что особенно проявляется в подобных случаях.

Ватная голова светлеет, и я прихожу в чувство, решив немедленно выдвинуться в офис. Циничная мысль проскакивает в голове, что мне безразлична судьба несчастного работника, а заботит лишь собственная карьера. Хотя имеет ли это теперь значение? Может, парню повезло уйти до того, как грянет «буря». А будет ли «буря»? Может, придет время, и мы с женой будем смеяться над фантазиями, в которые поверили. На 7 июля назначен запуск космического корабля. Тогда-то и станет ясно.

Еще есть время, чтобы остановить маховик. Связаться с властями, с NASA и ООН. Убедить не отправлять экипаж в космос. Выйти на прессу. Опубликовать посты в соцсетях. Получится ли? Поверят ли? А если предсказание сбудется, что будет с нами? Вмиг я стану знаменитостью. Меня будут благодарить? Проклинать? Обзовут мессией? Решат навредить? Отомстить за что-то? Убьют? Нет. Нельзя так…

С этими мыслями я добираюсь до офиса, где все уже в сборе. Оказалось, что работник погиб от инфаркта, а не от производственной травмы, тем самым инцидент был исчерпан. Дело осталось лишь за тем, чтобы навестить семью работника и выплатить финансовую помощь.

Ближе к вечеру мы на месте. Я, кадровик и шеф. Еще к нам присоединилась жена шефа, скорее по скуке, чем по необходимости, – энергичная молодая женщина, страдающая от безделья, настоявшая на том, чтобы мы приоделись для визита в черное.

Когда я выгружаюсь из прохладного салона внедорожника, невольно задерживаю дыхание. В топке сорокоградусной жары солнце яростно жарит город.

Нас, будто охотники жертв, окружает район старых четырехэтажных многоквартирных домов. Когда-то, лет пятьдесят назад, эти дома были примером передового советского строительства. Теперь это жалкое зрелище. Обшарпанные бетонные коробки. Ободранные двери. Гирлянды белья. Прыщики кондиционерных блоков и спутниковых антенн. Запахи сырости, вареного мяса, крыс и мочи. И как вишенка на торте – полуразрушенные конструкции детской площадки, воткнутые в серую пыль плешивого двора.

И конечно, бабочки. Они облепляют каждый сантиметр чудом выживших в пустынном климате деревьев. Кружат свой предсмертный танец. А у меня снова ощущение, что все это неспроста.

IX

Некоторое время мы стоим под нависающим над нами зданием, смущенные его убогостью, контрастирующей с тем, как выглядим мы. Со стрелками на брюках, фитнес-часами, костюмами-футлярами, кожаными туфлями и белоснежными рубашками, а также с галстуком в воротнике шефа, отутюженным так старательно, что ему трудно опустить подбородок.

Опомнившись, мы проходим через пахнущий мочой подъезд на второй этаж к группе мужчин, столпившихся возле распахнутой настежь двери в квартиру.

– Похороны тут? – спрашиваю я.

Несколько секунд они недоверчиво осматривают нас, будто экзотических зверей в зоопарке.

– Тут, – подозрительно отвечает пузатый смуглый мужик и протягивает мозолистую руку, чтобы поздороваться, пряча вторую за спиной, в которой дымится зажженная сигарета.

Через заваленный обувью коридор мы проходим в душную комнату без мебели, сплошь застеленную матрасами. На матрасах сидят женщины. Будто по команде, они театрально начинают причитать. Мы опускаемся перед ними, неловко обнимаем за плечи, выцеживаем соболезнования.

В центре круга женщина, вопящая громче остальных. Она выглядит привлекательно, в отличие от остальных, не обабившись раньше времени. Ее полноватость уместна и приятна, полные губы напомажены, а брови подведены. Я догадываюсь, что она вторая супруга погибшего. Находясь в середине круга женщин, она все же кажется отделенной. А воздух в комнате будто заряжен электричеством тлеющего конфликта.

Не выдержав напряжения, я сбегаю в коридор.

– Он кто? – спрашивает меня молодой коренастый парень, судя по знакомому голосу – старший сын погибшего. Мы с ним утром созванивались, чтобы договориться о нашем визите.

– Кто? – не понимаю вопроса я.

– Ваш шеф, – уточняет он, раздражаясь, бросая на меня нехороший взгляд.

– Канадец, – отвечая я.

– М-м-м-м, – тянет он уважительно. Тут моя очередь осуждать. За то, как простые люди благоговеют перед белыми иностранцами.

– А жена? – кивает он в сторону супруги шефа.

– Местная, – говорю я, с интересом наблюдая за его реакцией: удивлением, а после – пренебрежением.

Вскоре нас рассаживают за столом в главной комнате и предлагают скромные угощения, рядом со взрослыми мужчинами, такими же угловатыми и смуглыми, как те, которых мы встретили ранее. Враждебное молчание затягивается. Так долго, что я начинаю бояться за нашу безопасность. Когда за стол садится пожилая полная женщина в туго завязанном на голове платке, я успокаиваюсь. При женщинах убивать они нас не станут. Судя по ее хозяйским повадкам, я понимаю, что мы в ее доме, и что она первая жена погибшего.

Мы делаем вид, что едим, отламывая от лепешек по кусочку.

– Горе какое! Сердце не выдержало, – вдруг прерывает молчание она, – пост держал, а на улице жара… И таблетки от давления не пил, – начинает она. – Я супруга. Законная! – с нажимом произносит она, презрительно обращаясь к стене, за которой находится комната, где осталась та, которая увела ее мужа. – Вот сыновья мои старшие, без работы ходят, нигде не берут… – она показывает рукой на двух парней за столом, – вот младший. Инвалид, несчастная душа… Отец кормильцем был, с лечением помогал.

Я оборачиваюсь и замечаю мальчика лет восьми. Он стоит, прислонившись к шкафу, и бесцеремонно смотрит на меня. Синдром Дауна. Будто этим несчастным людям не хватало невзгод, а тут еще природа добавила.

Словно услышав мои мысли, мальчик собирает слабую ручку в кулак и грозит им мне. Я смущенно отворачиваюсь.

Мать держит паузу и водит по нам нахальный взгляд бесцветных глаз. Ответить на очевидный, но незаданный вопрос должен шеф. Но он молчит, покручивая ложку в стакане чая.

На помощь приходит коллега.

– От лица компании мы выражаем вашей семье глубочайшие соболезнования и выплатим в помощь родственникам годовую заработную плату, – отчеканивая каждое слово, официальным тоном заявляет она, будто зачитывает поздравление.

Лица присутствующих светлеют. Губы растягиваются в улыбки. Даже воздух кажется легче. Женщина одобрительно кивает.

Покончив со щепетильным делом и попрощавшись, мы выходим из-за стола. Толкаемся в тесной прихожей, выискивая туфли в груде чужой обуви, и торопимся выйти. И вдруг, переступая порог, я ощущаю легкое прикосновение к ноге. Опять мальчик. Он стоит возле меня и снова смотрит в глаза. Пристально и не моргая.

Я жду. Он молчит. Потом вдруг хватается цепкими пальцами за штанину, тянет к себе и, когда его лицо оказывается на уровне моего уха, едва слышно шепчет. Одно слово, от которого приподнимаются волосы на затылке.

– Готовься, – шепчет он, грозит кулаком и уходит в глубину квартиры.

X

Вечер. Ужин с женой. Запеченная курица с картофелем.

– Он говорит мне «готовься», представляешь? – заканчиваю я рассказ.

Она молча кивает и делает глоток воды.

– Я думаю, он тоже знает. Выходит, что пацан – третий, – продолжаю я.

– Что значит третий? – острый подбородок на ее красивом лице, кажется, становится еще острее.

– Первый я. Вторая наша дочь. Пацан третий.

– Как же он понял, что ты первый? Почему он выбрал именно тебя? Вас там было четверо, так же? – ее голос слегка дрожит, я не понимаю почему.

– Не знаю. Может, у таких детей способности… – я откладываю вилку в сторону и принимаюсь за рассуждения. – Представь, человечеству грозит вымирание, цивилизация вскоре рухнет. И вот высшие силы посылают сигнал о грядущем, который ловят только определенные люди, – я самодовольно улыбаюсь.

У нее каменное лицо. Она смотрит в тарелку.

– Хотя, с другой стороны, есть теория, что во Вселенной есть два варианта существования. В единственном экземпляре и в бесчисленном множестве, – решаю я блеснуть перед женой знаниями, – то есть если сигнал получает только один, то он уникален, если двое, тогда их может быть бесконечно много, и мы лишь сбитые с настроек радиоприемники.

Меня несет. Задорный всплеск фантазии вдруг окрашивает события в светлые тона приключения, лишив прежней мрачности.

– Представляешь, если сигнал пришел к знаменитостям, поп-звездам или известным политикам? Я могу зарегистрировать в соцсети страницу об этом, чтобы найти их. Круто, да? Я могу даже написать книгу! Представляешь?

Воодушевленный, я ожидаю от супруги поддержки.

Но она молчит. Маша и Медведь в телевизоре о чем-то опять спорят, наведя меня на мысль, что важно не забыть выкачать из интернета архив мультфильмов для детей. И про нас не забыть. Хотя зачем мыслить узко? Нужно сохранить всемирное культурное наследие. Все, что представляет ценность. И решить, как питать приборы, когда пропадет электричество.

– Ну, что скажешь? – спрашиваю я.

– Ты кому-нибудь уже рассказал? – неожиданно серьезно отвечает она вопросом на вопрос.

– Нет.

– Когда бухал вчера. В то время, когда мы должны были начать планировать закупки по списку? – язвительная усмешка растягивает ее губы. Наконец, она поднимает на меня глаза.

– Нет, – с напускной уверенностью отвечаю я, хотя концовку вчерашнего вечера моя память утопила в алкогольном тумане, – чего ты так завелась? Что с тобой? – я пытаюсь сбежать из роли обвиняемого и вернуть инициативу в свои руки.

– Со мной все нормально! – неожиданно резко отвечает она. – А вот что с тобой не так?! Для тебя это игра? Страница в соцсетях? Рассказики в интернете? – она переходит на крик, швыряя вилку на пол. Ее глаза горят возмущением.

Девочки отвлекаются от мультфильма и смотрят на нас, вопросительно вытянувшись, похожие на фарфоровых кошечек из бабушкиного сервиза.

– Прости, – выдыхает она, скинув маску фурии и вернувшись в привычный облик. – Слушай меня. Я много думала о том, что ты сказал. Сначала поверила, мы писали тот список и строили планы… Но когда ты ушел на работу, а потом загулял, начала сомневаться. Какие зомби? Космонавты? Так не бывает. Помнишь, на второй день после родов старшей ты потащил меня на премьеру фильма про зомби. Я перетянула полотенцем живот и пошла. Вот дура! Но сейчас не об этом. Ты же любитель этих зомби, фанатеешь от них, наверное, мечтаешь, чтобы так и случилось в жизни. Вот теперь и поверил в фантазии.

– Помню, – отвечаю я, на мгновение окунувшись в воспоминания о днях, когда впервые стал отцом.

– Я спрашивала старшую про сон. Она его забыла. Не знаю, что и думать. Перечитала твои распечатки новостей, твой листочек, в интернете копалась. Там столько всего, чего только ни пишут… Засомневалась. Решила, буду молчать и ждать, пока сам не успокоишься. Потом начала сомневаться в том, что засомневалась. Совсем запуталась…

Ее губы дрожат. Щеки горят румянцем. Руки то тянутся ко мне, то теребят край сарафана.

Я смотрю на нее, и мне стыдно за эгоистичную черствость. История казалась только про меня. При этом я упустил, что чувствует она, будучи реальной женщиной, матерью и женой, а не персонажем в детском рисунке, где папа показывает пальцем на солнце, а мама кивает и улыбается в ответ.

Только сейчас я осознаю, что эти дни она вела себя отстраненно. Молча занималась домашними делами, не задавала вопросов, не проявляла инициативу. А теперь вдруг эта неожиданная агрессия.

– Теперь ты этого мальчика… – скорбно выдавливает из себя она, закрывает лицо руками и опадает. По вздрагиваниям спины я понимаю, что она плачет. В растерянности касаюсь ее плеча. Она поднимается со стула, садится мне на колени и обнимает, судорожно и крепко, увлажняя жарким дыханием и слезами мою шею.

Теперь я понимаю, что делать. Нахожу губами ее висок и целую, стараясь передать этим, что прощу прощения и люблю. Поднимаю ее лицо и целую в губы, ощущая телом, как она обмякает и расслабляется.

Время замирает. Мир пропадает. Так было в наши первые недели знакомства. И вот снова та же острота чувств. Спустя семь лет брака. Мы целуемся и обнимаемся, забыв про детей. Мы на вершине горы. Благодарные и любящие. Способные вместе пережить испытание.

– Ты прав, – вдруг шепчет она.

– В чем?

– Если есть вероятность, что твое видение – правда, мы должны подготовиться. Но нельзя болтать об этом, понимаешь? Это опасно. Может, только родителям… Мы приготовимся тихо, чтобы никто не знал. Потом, ближе к дате, когда запасы будут готовы, мы решим, кому еще сказать. Потом обдумаем, не сейчас. Хорошо?

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Она возвращается на свой стул, а я жалею, что миг страсти прошел.

Мы продолжаем ужинать и обсуждаем планы. Она предлагает неожиданное решение устроить убежище в квартире. Говорит, что ехать куда-то нет смысла. Наш городок подходит для выживания. Он не слишком большой, чтобы оказаться в эпицентре эпидемии, и не слишком маленький, чтобы не было доступа к нужным магазинам.

Я соглашаюсь. Предлагаю рассмотреть вариант с яхтой. Она не поддерживает и права в этом. Море – для подготовленных.

Она вспоминает, что рядом продается квартира, справа от нас, которую мы можем купить. Отличная идея. Участок общей площадки перед квартирами можно отрезать от подъезда общей дверью. Так будет больше места для хранения, учитывая, что наша квартира слишком мала для основательной подготовки.

Она спокойна. Деловито рассуждает и планирует.

Наблюдая за ней, я ловлю себя на мысли, что вижу в ней что-то новое. Теперь, после волн неприятия, агрессии и слез, в ней проявляется новая грань. Спокойная и рассудительная. Я слушаю ее с удивлением. Потом с уважением. А после – с облегчением, что рядом есть человек, на которого в грядущем испытании можно будет положиться.

XI

Несмотря на поздний час, воодушевленный идеей покупки соседней квартиры, я немедленно решаю исследовать возможность. Выхожу босиком в темный подъезд. Освещение, управляемое сенсором движения, не загорается. Гребаные сенсоры. Их три по длине коридора на три лампы освещения. Ближайший – над нашей дверью. Они вспыхивают по очереди по мере того, как проходишь по коридору, позволяя ощущать себя звездой сцены. Но бывает, как сейчас, не срабатывают, будто не признают тебя человеком.

Топаю ногой о кафель. Плафон желтой флуоресцентной лампы со щелчком вспыхивает, освещая небольшую площадку. Осматриваюсь, представляя крепкую железную дверь, которая перекроет проем перед квартирами. Изучаю соседскую дверь. Массивную, оформленную декоративным кольцом, видимо, дорогую.

– Отлично! – говорю я себе под нос и возвращаюсь к жене.

Оказалось, супруга шапочно знакома с хозяйкой квартиры. Они пересекались в лифте месяцев шесть назад. С того времени жилье, кажется, пустует. И контактов с хозяйкой нет. О том, что квартира продается, жена читала как-то в групповом чате подъезда. Несколько минут занял поиск нужного сообщения и номера телефона отправителя.

Предлагаю написать немедленно. Супруга колеблется, ссылаясь на позднее время.

– Все равно! Пиши! – подначиваю ее я. – Вдруг не спит. А если спит, утром прочитает.

Мы шкодливо улыбаемся друг другу.

– Сам пиши, – она сует мне в руки свой телефон.

«Здравствуйте. Предложение по квартире актуально?» – смело набираю сообщение я. Текст уходит в сеть. Одна, потом две серые галочки. Вдруг галочки окрашиваются в синий.

«Доброй ночи. Да. Позвоните утром», – появляется ответ на экране.

«Ок», – с ликованием набираю я в восторге от того, что план осуществляется.

Тут лицо супруги темнеет. Она открывает профиль контакта, где выложена фотография миловидной девушки, обнимающей двух детей, девочку постарше и мальчика младше.

– У нее дети… как наши, – после долгой паузы упавшим голосом говорит она.

Я не понимаю, о чем речь. Но потом доходит. Мы цинично планируем использовать жилье соседки для собственного спасения, тогда как она и ее семья, если предсказание верно, погибнут…

XII

Остаток ночи мы проводим над списком покупок. Он множество раз переписывается, дополняется, пока не превращается в длиннющую мешанину из неразборчивых записей.

Прежде всего мы решаем, что с продуктами и медикаментами торопиться не стоит, учитывая их ограниченный срок годности, поставив заметку, что запас следует сделать ближе к апрелю 2020 года, за месяц до предполагаемой катастрофы.

В остальном список состоит из следующих пунктов:

1. Купить соседнюю квартиру. Установить железную звуконепроницаемую дверь в проеме перед квартирами.

2. Установить решетки на окнах и лоджии (я помню, как они нас подвели).

3. Получить лицензию на охотничье оружие. Закупить оружие и патроны к ним. Еще обзавестись топорами, ножами и битами на случай, когда патроны подойдут к концу.

4. Закупить комплекты качественной походной одежды и рюкзаков (вдруг нам придется покинуть убежище).

5. Купить профессиональный бинокль, компас, водонепроницаемые механические часы, приспособления для высекания огня и готовки пищи на природе, фонари, палатки и спальные мешки (на случай, если нам придется покинуть квартиру).

6. Заказать солнечную панель. Ее можно установить на балконе, чтобы питать электроприборы. Пару недорогих вариантов я успел отобрать в интернете. Идея о дизельном генераторе отброшена сразу из-за трудностей пополнения запасов топлива и шума генераторов, что исключает их использование в наших условиях.

7. Обзавестись радиопередатчиком и рациями (наземная и сотовая связь быстро выйдут из строя).

8. Решить задачу с пополнением запасов воды. Пока рабочих идей нет. Уловители дождя? Конденсаторы? Фильтры? Обеззараживающие таблетки? Даже аппараты по переработке мочи в питьевую воду?

9. Определиться, можно ли вырастить овощи и фрукты в домашних условиях. Идей также нет. Каретки с черноземом? Капельное орошение? По крайней мере, можно купить семена. Что-то базовое. Картофель, лук, огурцы и помидоры. Может, даже клубнику, малину, апельсины и лимоны (вряд ли их получится вырастить, но лучше закупить и иметь возможность высадить, чем потом сожалеть, что не позаботился заранее).

10. Оборудовать миниатюрную домашнюю птицефабрику? Для пары куриц, чтобы получать яйца, как источник белка? В этом деле много нюансов. Оплодотворение. Корм. А еще помет! Куча вонючего помета! Нет. Вряд ли сработает.

11. Наконец, заказать надежное вместилище данных, чтобы сохранить личный цифровой архив фото и видео, а также закачать контент, чтобы коротать время.

Пока все.

Заканчиваем мы ближе к трем ночи. Уставшие, но воодушевленные. Опьяненные энтузиазмом общего дела. За окнами мигает огнями заснувший город. Мухой жужжит вентилятор. Оставленный детьми кусок шоколада валяется на полу. Смартфоны щелкают уведомлениями. Мир живет в обычном ритме. Но уже не для нас. Теперь наша реальность – это списки дел для подготовки к катастрофе.

Дети давно уснули прямо на полу со сжатыми в руках планшетами. Я отношу их в детскую. Старшая почти просыпается, но, поворчав, успокаивается, стоит мне крепче прижать ее к себе, глубоко вдыхая сладкий детский запах.

Я знаю, что делать дальше. Достаю бутылку красного вина и разливаю рубиновый напиток в два бокала. Включаю негромкую джазовую музыку на ноуте.

Мы любим друг друга. Долго и страстно. С перерывами на массаж, который я делаю жене, водя пальцами по обнаженному, пропитанному маслом телу.

Изможденные и хмельные, мы засыпаем, когда небо подергивается первыми розовыми всполохами. Медленно, но неумолимо мир накрывает новый день…